Текст книги "Путешествие Нильса с дикими гусями"

– Значит, это твой гусь, – ехидно усмехнулся Смирре. – Ну что ж, полюбуйся, как я его загрызу.

Насмешка лиса так разозлила Нильса, что, позабыв про страх, он ещё крепче вцепился в лисий хвост, а спиной опёрся о ствол дерева. Когда Смирре уже разинул пасть над головой гуся, Нильс изо всех сил дёрнул его за хвост, так что от неожиданности лис попятился и выпустил гуся из лап. Гусь тотчас же, хоть и не без труда, взлетел: крылья у него были помяты и еле двигались, поэтому, увы, он не в силах был помочь своему спасителю.

– Раз так, я съем не его, а тебя, – прошипел лис в бешенстве.

– Напрасно думаешь, что тебе это удастся, – храбро ответил мальчик, гордый оттого, что сумел спасти гуся.

Хвост лиса он так и не выпустил из рук, а Смирре кружился и вертелся, пытаясь или стряхнуть коротышку, или схватить. У Нильса от этой безумной пляски всё плыло перед глазами.

Но вот прямо перед собой мальчик увидел молодой бук: прямое как стрела дерево тянулось к солнцу, – выпустил наконец лисий хвост и уцепился за ветку. А лис, ничего не заметив, кружился как заведённый за собственным хвостом.

– Не надоело ещё плясать-то, – вдруг донеслось до лиса откуда-то сверху, и он замер на месте.

Подняв голову, Смирре рассвирепел: какой позор – не смог одолеть жалкого коротышку! Растянувшись под деревом, лис принялся ждать, когда маленький гадёныш спустится на землю.

А Нильс уже едва держался на тоненькой ветке: руки у него окоченели, глаза слипались, но он гнал от себя сон, опасаясь свалиться вниз. Спуститься же с дерева мальчик не отваживался.

Как же страшно ночью в лесу! Казалось, что всё вокруг окаменело и уже никогда не проснётся к жизни. Это была самая долгая ночь в жизни Нильса, но наконец взошло солнце. Огненные снопы его лучей разогнали тьму, и всё кругом приобрело ясные очертания. Облака на небе, гладкие стволы буков, заиндевевшие ветви, земля, побелевшая от лёгкого ночного морозца, – всё озарилось светом.

Солнечные лучи разливались всё дальше, прогоняя ночные страхи и ужасы. Оцепенение прошло, и мир наполнился звуками. Чёрный дятел с красной грудкой стал долбить клювом древесный ствол. Белка выскочила из гнезда с орехом в зубах, уселась на ветке и принялась его грызть. Пролетел дрозд с прутиком в клюве, высоко на дереве запел зяблик. Солнце будто сказало всем живым созданиям: «Просыпайтесь, вылезайте на свет! Я здесь, и теперь вам нечего бояться».

С озера донёсся клич гусей – стая собиралась в путь, – и вскоре все четырнадцать гусей показались над лесом. Нильс пытался докричаться до них, но гуси летели слишком высоко, чтобы услышать его слабый голос. К тому же они, наверное, думали, что лис давно уже съел мальчика, и даже не стали его искать. Нильс чуть не заплакал от отчаяния и обиды, но солнце, сиявшее на небе, вселяло надежду и тёплыми лучами касалось лица мальчика.

«Ничего не бойся и не отчаивайся, Нильс Хольгерссон, ведь я здесь!» – словно говорило оно.

* * *

Время шло, солнце на небе поднималось всё выше. Но вот послышался какой-то шум. Лис Смирре поднял голову и посмотрел вверх. Прямо над ним медленно пролетал дикий гусь, с осторожностью прокладывая себе дорогу между кронами деревьев. Лис вскочил и погнался за ним. Гусь же, завидев разбойника, и не подумал скрыться: казалось, он решил подразнить лиса. Смирре подпрыгнул и чуть было не схватил гуся за крыло, но тот вывернулся и улетел к озеру.

А вскоре над деревьями показался ещё один серый гусь. Этот летел ещё медленнее и ближе к земле, едва не задевая крыльями Смирре. Лис снова принялся прыгать: казалось, ещё немного – и коснётся гуся лапой. Но и на этот раз Смирре остался ни с чем: словно тень, проскользнул гусь между деревьями и улетел к озеру.

Не прошло и нескольких минут, как появился третий гусь, причём летел так низко, что Смирре, сделав отчаянный прыжок, едва его не сцапал, но и на этот раз промахнулся.

Не успел этот гусь скрыться из виду, как уже показался следующий. И хотя летел он так медленно, что без труда мог бы его схватить, разбойник успел подустать и решил пропустить его мимо. Тогда гусь опустился ещё ниже. Тут уж лис не смог устоять перед искушением и бросился на него, даже лапой задел, только птица метнулась в сторону и улетела.

Не успел Смирре перевести дух, как показались ещё три гуся. И эти летели так же низко, как все предшествующие. Раздосадованный неудачной охотой, Смирре кидался на них, но ни одного так и не поймал.

А гуси продолжали кружить над лесом: одни, почти задевая крыльями ветви, летели к озеру; другие, искушая Смирре, подлетали им на смену.

Лис совсем обессилел от бесполезных попыток. Такого ужасного дня в жизни ловкого и хитрого Смирре никогда ещё не было. Дикие гуси непрерывно летали над его головой: отличные крупные гуси, отъевшиеся на полях и лугах, – но ни одного лис так и не смог сцапать, чтобы утолить наконец голод. И тут Смирре вспомнил про мальчишку, с которого и начались все его неприятности. Лис поднял голову, но на дереве уже никого не было.

А дикие гуси всё летали кругами над лесом, мучая и искушая, и метался рыжий лис, ничего уже не видя перед собой. И лишь когда Смирре совсем выбился из сил и в изнеможении рухнул на кучу палой листвы, они перестали его дразнить.

– Впредь будешь знать, лис, как умеет расправляться Акка Кебнекайсе с теми, кто нападает на её стаю! – прокричала стая над самым ухом Смирре и только после этого скрылась.

* * *

Пока гуси дразнили лиса, Нильс незаметно перебрался в пустое дупло и проспал там до самого вечера, а проснувшись, с тревогой подумал: «Теперь гуси прогонят меня, но как же я вернусь домой и покажусь на глаза родителям?»

Он осторожно вылез из дупла и огляделся: не увидев нигде рыжего лиса, спустился на землю и побрёл к озеру – посмотреть, не улетели ли гуси, и сразу их увидел. Теперь, когда им ничто не угрожало, гуси спокойно плавали и ныряли, пока не заметили Нильса. Мальчик опасался, что его немедленно прогонят, но, против ожидания, этого не произошло.

На следующее утро они с Мартином вместе со стаей продолжили путь на север. На этот раз гуси летели к Эведскому замку, расположенному среди чудного парка к востоку от озера. Это было величественное сооружение с мощёным двором, обнесённым низкой стеной.

В ранний час, когда стая пролетала над замком, кругом не было ни души. Осмелев, гуси опустились к собачьей конуре и на лету крикнули:

– Что это за домик? Кто здесь живёт?

Из конуры выскочил цепной пёс и принялся яростно лаять.

– По-вашему, это домик, жалкие бродяги? Разве не видите, что это прекрасный каменный замок? Вы, наверное, слепые, если не видите этот чудесный парк, эти мраморные статуи… – Разъярённый пёс прямо рвался с цепи, возмущаясь невежеством незваных гостей, и долго ещё не мог успокоиться.

А гуси и не думали с ним спорить: кружили над двором да слушали, – но когда пёс наконец замолчал, чтобы перевести дух, прокричали:

– Чего ты так расшумелся? Мы спрашивали вовсе не про замок, а про твою конуру.

Нильс засмеялся над шуткой, и в эту минуту в голову ему пришла дельная мысль: «Надо воспользоваться хорошим настроением гусей и упросить их не прогонять меня, а взять с собой в Лапландию. Это будет замечательное путешествие!»

А дикие гуси уже летели дальше – на большое поле, чтобы там поискать себе корм. Нильс тем временем отправился в соседнюю ореховую рощу в надежде найти хотя бы немного орешков, оставшихся с прошлой осени.

Когда он бродил по краю рощи, к нему подлетела Акка-предводительница и спросила, нашёл ли он что-нибудь съестное. Узнав, что поиски не увенчались успехом, она решила помочь мальчику. Орехов и она не нашла, зато увидела на кусте шиповника красные плоды. Акка клювом сорвала ягоды с высокого куста и отдала Нильсу. Мальчик с жадностью их съел, ведь у него так долго и крошки во рту не было! Впрочем, ему теперь и нужно-то было совсем немного.

Когда Нильс поел, Акка завела разговор о том, как рискованно такому маленькому существу бродить в лесных зарослях.

– Кругом много врагов, – сказала Акка, – которых ты, такой беззащитный, должен особенно остерегаться. Запомни: в парке и в лесу надо опасаться лисиц и куниц; на берегу озера не забывай про выдру; около каменных заборов любят охотиться ласки – кровожадные хищники, которые могут пролезть в самое маленькое отверстие. Ложась спать на кучу листьев, сначала проверь, нет ли там гадюки. В открытом поле оглядись, нет ли в небе ястребов и кречетов, орлов и соколов. Не вздумай доверять даже сорокам и воронам! В сумерках посматривай, нет ли рядом больших сов, которые летают бесшумно, так что не успеешь охнуть, как они подхватят тебя.

Услышав, что у него теперь столько врагов, Нильс решил, что конец его близок, и принялся расспрашивать Акку, как же избежать всех этих напастей.

– Перво-наперво следует подружиться с мелкими зверюшками и птицами в лесу, а в поле – с белками и зайцами, зябликами и синицами, дятлами и жаворонками. Они всегда предупредят об опасности, покажут укромные уголки и норки, а сообща смогут и защитить, если понадобится.

Нильс запомнил совет мудрой Акки и, заметив под деревом белку, обратился было к ней в надежде на её расположение, но услышал в ответ:

– Не жди помощи ни от меня, ни от других животных. Думаешь, мы не знаем, что ты тот самый Нильс-пастушок, который в прошлом году разорял ласточкины гнёзда, разбивал скворушкины яйца, топил воронят, ловил в сети дроздов и сажал белок в клетки? Обходись как знаешь, да спасибо скажи, что мы не злопамятные и не мстительные.

Оставайся Нильс прежним пастушком, уж не оставил бы эти слова без ответа, но теперь он не мог никому причинить вреда.

Прошла неделя с того дня, как Нильса заколдовал гном, но, странное дело, он уже не очень горевал об этом. В воскресенье после обеда, сидя на берегу озера, он вдруг увидел, что к нему приближается длинная вереница гусей во главе с Аккой Кебнекайсе. Гуси шли медленно и степенно, и мальчик понял, что сейчас ему объявят приговор. Вот стая остановилась, и Акка сказала:

– Ты, наверное, удивляешься, Мальчик-с-пальчик, что я до сих пор не поблагодарила тебя за то, что не побоялся вступить в схватку с лисом Смирре и спас нашего товарища. Просто я из тех, кто благодарит не на словах, а на деле, и времени даром не теряла. К тому гному, который тебя заколдовал, я послала гонца. Сначала он и слышать о тебе не хотел, но когда гонцы стали приходить один за другим и рассказывать, что ты теперь совсем не такой, каким был раньше, согласился тебя расколдовать. Он передал, что, вернувшись домой, ты снова станешь человеком.

Только Нильс нисколько не обрадовался словам Акки: ничего не сказав, отвернулся и заплакал.

– Что с тобой? – удивилась старая гусыня. – Разве ты не рад?

Мальчик молчал и с грустью думал, что теперь уж никогда не будет беззаботных дней, весёлых шуток, приключений, свобод, полёта высоко над землёй – словом, всего, чем он жил последнее время.

– Я больше не хочу быть человеком, – заявил Нильс. – Я хочу лететь с вами в Лапландию.

– Признаюсь тебе, Нильс, – попыталась вразумить его Акка, – этот гном оказался очень капризным. Если не воспользуешься его благосклонностью сейчас, то в другой раз тебе трудно будет заслужить его милость.

Но Нильс ничего не желал слушать:

– Хочу в Лапландию! – знай себе твердил. – Только поэтому я и вёл себя хорошо целую неделю!

– Никто не запрещает тебе сопровождать нас, если ты этого так хочешь, – сказала Акка, – но всё же подумай: не лучше ли возвратиться домой? Потом будешь жалеть, да поздно.

– Не буду жалеть, – заявил Нильс. – Мне так нравится с вами!

– Ну что ж, оставайся, коли так, – вздохнула Акка.

И мальчик снова заплакал, только теперь это были слёзы радости, а не огорчения.

Глиммингенский замок

Рано утром дикие гуси, спавшие около Вомбского озера, были разбужены громкими криками, доносившимися из поднебесья:

– Курлы! Курлы! Журавль Трианут шлёт поклон дикой гусыне Акке и её стае и приглашает на гору Куллаберг, где завтра состоится большой журавлиный танец.

Акка, взглянув вверх, закивала:

– Кланяюсь и благодарю! Кланяюсь и благодарю!

Журавли полетели дальше, и ещё долго слышалось их курлыканье:

– Трианут шлёт привет! Завтра будет большой журавлиный танец на горе Куллаберг.

– Тебе повезло, – сказали дикие гуси Мартину, явно обрадовавшись приглашению. – Ты увидишь большой журавлиный танец.

– Разве это такая диковина?

– Ещё бы! Тебе ничего подобного и не снилось.

Нильс прислушался к их разговору: похоже, гуси не собирались брать его с собой на гору Куллаберг. А ему так хотелось увидеть журавлиные танцы!

Вскоре вся стая во главе с Аккой улетела к древнему Глиммингенскому замку на болотистый луг щипать траву.

К тому времени, когда Нильс отправился в путешествие с дикими гусями, замок был пуст – люди давно покинули его. Когда-то высокие и крепкие стены надёжно защищали обитателей от врагов, а теперь в заброшенных помещениях хранилось зерно. И всё же в Глиммингене имелись хозяева – с давних пор здесь поселились чёрные крысы. Раньше они причиняли немало беспокойства всем живым существам, нашедшим приют в замке, но теперь и птицы, и летучие мыши, и серый одичавший кот мирно уживались с ними. Сами же чёрные крысы, как настоящая стража, оберегали замок от непрошеных гостей.

Гуси мирно щипали траву на лугу, когда неподалёку стремительно опустилась на землю большая птица. Это был аист Эрменрих, который каждую весну возвращался с севера в гнездо, которое свил на одной из башен Глиммингенского замка.

Аиста вполне можно было бы принять за белого гуся, если бы не большие чёрные крылья, тонкие красные ноги и длинный крепкий клюв, клонивший книзу маленькую головку, отчего он выглядел озадаченным и печальным.

Акка, несколько раз кивнув, приветствовала гостя и двинулась ему навстречу. Старая гусыня недоумевала, что понадобилось аисту от гусей, ведь хорошо известно, что эти птицы обыкновенно дружат лишь с соплеменниками.

– Рада вас видеть, господин Эрменрих, – сказала Акка. – Надеюсь, ваше семейство в добром здравии, а жильё в порядке?

– Какое там, уважаемая госпожа Кебнекайсе! – с горечью воскликнул аист.

От волнения, казалось, он забыл все слова и сначала только щёлкал клювом, но потом всё же заговорил хриплым голосом:

– Видели вы, уважаемая госпожа, полчища серых крыс, что движутся к замку?

Акка утвердительно кивнула.

– Эти коварные, беспощадные, прожорливые существа собрались со всей округи, чтобы захватить замок, когда пронюхали, что там хранится зерно. Сегодня ночью они намерены пойти на штурм, и всем нам придёт конец, – закончил аист.

– Почему же именно сегодня, господин Эрменрих? – спросила Акка.

– Потому что почти все чёрные крысы ещё вчера вечером отправились на Куллаберг, да и многие другие звери собирались быть там. Вот серые крысы и выбрали удобный момент, когда в замке остались только старые и слабые чёрные крысы, которым не под силу куда-либо идти. Так что проникнуть в замок для них не составит никакого труда.

– А чёрных крыс кто-нибудь предупредил? – встревожилась Акка.

– Нет. – Аист опустил голову. – Это уже не имело смысла: прежде чем они успеют вернуться, замок уж будет захвачен.

– Напрасно вы так думаете, господин Эрменрих, – укоризненно заметила Акка. – Я знаю одну старую гусыню, которая постарается не допустить такого беззакония.

Услышав эти слова, аист поднял голову и удивлённо взглянул на Акку: ни когти, ни клюв её уже не годились для борьбы, да и что она могла сделать одна против крысиных полчищ?!

Акка заметила недоверчивый взгляд аиста и кликнула Нильса:

– Я знаю, кто поможет вашей беде.

При появлении мальчика Эрменрих встрепенулся. До той поры он, печальный, стоял с поникшей головой, прижимая клюв к шее, а теперь в горле у него что-то заклокотало, словно он засмеялся. Неожиданно аист схватил мальчика клювом и подбросил на воздух, потом ещё раз и ещё… Нильс кричал, а гуси возмущённо гоготали:

– Что вы делаете, господин Эрменрих? Ведь это не лягушка, а человек!

Аист опустил мальчика на землю целым и невредимым и сказал:

– Ну что ж, благодарю вас, матушка Акка. Сейчас же полечу в Глимминген, а то все его обитатели, наверное, решили, что я не вернусь. То-то они обрадуются, когда я сообщу, что дикая гусыня Акка и Мальчик-с-пальчик спешат на выручку.

Аист вытянул шею, взмахнул крыльями и полетел как стрела, выпущенная из туго натянутого лука. Акка поняла, что он смеётся над ней, но не обиделась.

– Ну что, Нильс, готов помочь мне? – спросила гусыня.

Нильсу, конечно, льстило, что сама предводительница обратилась к нему за помощью, но как они справятся со злобными тварями, он и понятия не имел.

Акка подождала, пока он отыщет свои деревянные башмачки, которые упали, когда Эрменрих подкидывал его, затем посадила на спину и полетела вслед за аистом.

Скоро Акка уже была около гнезда аиста на башне замка Глимминген. Это было большое прочное гнездо: основой его служило колесо, на котором в несколько слоёв были настланы ветки и дёрн, – и такое старое, что в нём пустили корни трава и кустарник.

И мальчик, и Акка видели, что вокруг гнезда происходит нечто невообразимое: на краю сидела совиная пара, сбоку пристроилась серая кошка и несколько старых чёрных крыс. Опасность заставила обитателей замка забыть все распри и сплотиться.

Никто из них даже не обернулся, чтобы поздороваться с новоприбывшими: все взгляды были устремлены в одном направлении. Нильс приподнялся на спине гусыни, чтобы посмотреть, что так заинтересовало эту разношёрстную компанию, и увидел полчища серых крыс.

– Акка, смотри! Летим поскорее отсюда! – закричал в ужасе мальчик.

Но Акка преспокойно ответила:

– Неужели ты думаешь, что такая старая особа, как я, не попадала в переделки и похуже этой?! Ничего не бойся и доверься мне. Именно ты, маленький Нильс, поможешь обитателям замка.

Старая гусыня повернулась к совам:

– Если вы, госпожа сова, и ваш супруг, бодрствующие ночью, согласитесь исполнить мои поручения, то, думаю, нам удастся отстоять замок.

Совы без колебаний согласились. Акка велела супругу совы лететь на гору Куллаберг и передать чёрным крысам, чтобы немедленно возвращались, а саму госпожу сову послала к Фламмее, сове, обитавшей на башне Лундского собора, и шёпотом передала для неё какое-то таинственное сообщение.

* * *

В полночь серые крысы вплотную подступили к стенам замка и после долгих поисков обнаружили незаделанную дыру в стене. Первой во двор ступила самая дерзкая захватчица и замерла, ожидая нападения, но всё было тихо. Тогда предводительница серых крыс набралась смелости и прыгнула в холодный тёмный подвал, за ней последовали остальные. Войско шло без единого шороха, ни на секунду не теряя бдительности. Лишь когда серых крыс собралось в подвале так много, что на полу не осталось свободного места, они решились идти дальше.

Хотя прежде серым крысам не доводилось бывать в Глиммингене, они без труда нашли дорогу и ходы в стенах, которыми пользовались хозяева, и беспрепятственно добрались до первого этажа. Они сразу почуяли запах зерна, горой насыпанного на полу, но не прикоснулись к нему – ещё не время праздновать победу. Обыскав весь замок, не пропустив ни единой щёлочки, захватчицы совершенно не обратили внимания на гнездо аиста и почувствовали наконец себя полновластными хозяевами. Вот теперь можно и попировать. И они устремились к зерну, не думая об опасности.

А в это время в гнездо вернулась сова и сообщила Акке, что Фламмея исполнила её просьбу и прислала то, что просила старая гусыня.

Не успели захватчицы наесться досыта, как во дворе замка раздался пронзительный свист. Крысы подняли головы, в недоумении прислушиваясь, отпрянули было назад, но потом успокоились и снова накинулись на зерно.

Свист повторился, ещё более пронзительный, и крысы стали выскакивать из кучи зерна и в панике бросаться вниз, в подвал, стремясь поскорее выбраться из замка.

Очутившись во дворе, захватчицы увидели маленького человечка, игравшего на дудочке, и застыли как вкопанные. С каждым мгновением их становилось всё больше. Когда человечек опускал дудочку, крысы подавались вперёд, будто намереваясь броситься на него, но он снова принимался играть, и они замирали на месте.

Выманив таким образом захватчиц из Глиммингена, маленький человечек пересёк двор и вышел на дорогу, продолжая играть. Серые крысы как заворожённые следовали за ним, не в силах противиться зовущим вперёд звукам.

А человечек всё шёл и шёл, уводя длинную вереницу крыс как можно дальше и дальше от замка. Вот странная процессия миновала долину, оставляя позади высокие скалы, поля и холмы, а он всё играл и играл на своей чудесной дудочке. Конечно, Нильс не мог знать, что дудочка эта не простая – её сделали из маленького рога, звук которого позволял людям с давних времён обретать власть над крысами и мышами. Сова Фламмея когда-то обнаружила эту дудочку в нише Лундского собора и показала ворону Батаки, давнему другу мудрой Акки; от него-то она и узнала, каким сокровищем владеет Фламмея.

Уж и звёзды показались на небе, а мальчик всё шёл и выводил на дудочке свою мелодию, и крысы бежали за ним. Он играл, едва успевая переводить дух, когда стало светать, играл и когда взошло солнце, а стаи крыс неотступно следовали за ним, всё дальше уходя от закромов в старинном Глиммингенском замке.