Текст книги "Сет из Хада"

– Магистр Абигор…

Сет замер. Этой ночью он уже слышал имя известного адвоката и, вероятно, эта информация и была тем важным фактором.

– Это интересно, – медленно произнес Сет…

…По дороге к экипажу Сет был настолько погружен в свои мысли, что не обращал никакого внимания на трехэтажный мат Посмертного, с возмущением жаловавшегося, что «эти уроды, мать их во все стороны, даже выпить не предложили, козлы собачьи!» Сев в экипаж, он коротко приказал взбешенному Посмертному ехать во Дворец. Продолжая материться, Посмертный изо всех сил стеганул вороных и, под вопли никак не желавшего успокаиваться возничего, экипаж быстро покатился прочь от мрачного здания городской тюрьмы.

Сидя в полумраке, Сет думал, о странном совпадении – за эту ночь имя магистра Абигора упоминалось дважды, причем без какой-либо видимой связи. Первый раз, когда он услышал о краже сигилы, а только что выяснилось, что Абигор еще и адвокат осужденной. Сет не мог понять, какая между этими событиями связь, но она точно была, и оставалось лишь понять, где именно пересекались оба факта.

Поломав голову над этим вопросом но, так и не придумав ничего стоящего внимания, Сет переключился на другие открывшиеся в разговоре с Гибеллиной факты. Самым важным было, конечно же, убийство единственной свидетельницы, которая могла описать того, кто принес это письмо. То, что она запомнила его, сомнений не было – убитая не могла не запомнить того, кто заплатил ей и, судя по всему, немало. Насколько понял Сет, это случалось не так часто, поэтому мотив убийства приемщицы вырисовывался довольно четко.

Вторым немаловажным моментом было то, что убийцей оказался «обращенный», у которого имелся клинок из черного железа, что не могло не навести на мысли о сообщнике из высшего круга или хозяине, отправившем слугу убить демоницу. Гибеллина говорила о нескольких ударах ножом, так что это было именно убийством, а не попыткой ограбления, которым кому-то очень хотелось представить это дело.

Подумав, что Посмертный наверняка что-то слышал об этом убийстве («обращенные» охотнее общались друг с другом, чем с коренными жителями Хада), Сет открыл переднее окошко и, дождавшись паузы между матерными выкриками, громко позвал его.

– А?! – Посмертный обернулся, но увидев Сета, широко улыбнулся и крикнул, – А я думаю, кто это на хрен, зовет меня?! Думал, мать его, что после гребаной тюрьмы у меня крышняк сорвало и глюки начались!

– Ты что-нибудь слышал об убийстве демоницы? – Перебил его Сет, даже не пытаясь понять смысл диковинных слов возничего.

– Какой демоницы?! – Недоуменно уставился на него Посмертный, от удивления даже забывший выругаться.

– Пять ночей назад «обращенный» убил служащую почты! – Прокричал Сет, – Ты знаешь об этом?!

– Тпруу, мать вашу! – Посмертный натянул вожжи, останавливая вороных и, наморщив лоб, сказал, – Вон вы про что! Слышал, конечно! Из-за этого отморозка Жмурова, мать его, меня несколько раз обыскивали. Все ножи какие-то искали, сучье племя! А зачем мне нож? Я и так, кого хошь…

– Это точно, – негромко согласился Сет, – тебе языка достаточно. Так ты знал этого «обращенного»?

– Жмурова, что ли?

– Да.

– Не-а, – почесав в затылке, Посмертный посмотрел на трясущих головами вороных и вновь обернулся к Сету, – откуда? Наших здесь столько, разве всех узнаешь?

– Может, слышал какие-нибудь разговоры? Ваши наверняка об этом говорили?

На лице Посмертного отразилась мучительная работа мысли.

– Говорили? – Внезапно, смачно хлопнув себя по лбу, он радостно улыбнулся, – Точно! Эта гнида подковерная что-то говорила!

– Какая еще гнида?

– Какая?! – Удивленный его непонятливостью, Посмертный с пафосом произнес, – Да, Саван, в жопу ему гвоздей!

– Мертвецов? – Переспросил Сет.

– Ну да, он, вошь лобковая!

– Что именно он говорил?

Посмертный еще раз почесал голову, на этот раз ближе к правому уху.

– Да что-то, типа, лучше б его утопили. Или удавили. Не помню.

– Почему?

– А я откуда знаю? За что купил, за то продал.

– Та-ак, – Сет задумчиво посмотрел на нахмурившегося возницу, – и где ты это слышал?

– Так я к этой, блин, к Мумии на минутку забежал, – при упоминании о секретарше директора глаза Посмертного вдруг хитро сощурились, – ну, она меня зачем-то звала, – он вдруг засуетился, но увидев строгий взгляд Сета, быстро взял себя в руки, – в смысле, я хотел ей предложить…

– Неважно, – перебил его Сет, – ближе к делу.

– Я и говорю. Зашел к ней по делу, значит, и вдруг, слышу из кабинета, как Мертвецов этот, оправдывается, мол, если бы знал, удавил бы. Или утопил. Не пом…

– Там что, дверь была открыта? – Вновь перебил его Сет.

– Ага! Мумия как раз с чашками оттуда выходила, я и услышал.

– А почему ты решил, что Мертвецов говорил именно о Жмурове?

– Так я сначала подумал, что это он обо мне, придурок, говорит, – Посмертный скривился, – не любит он меня, придирается вечно. А все потому, что я ему зад, как другие не лижу…

– Не отвлекайся.

– Ну да. Я и спросил у Мумии, о ком это они, а она смеяться, трусом обзывать меня, выдра нечесаная, а потом говорит, чтоб я не боялся, потому что они говорили о Жмурове, убийце значит.

– Что еще слышал?

– Да все, вроде, – Посмертный яростно почесал голову обеими руками, – она дверь закрыла, и что они там дальше мусолили, не знаю.

– Ясно, – сказал Сет, хотя это было преувеличением.

На самом деле было совершенно неясно, каким боком причастен к этому директор но, вспомнив, как нервничал Саргатанас и, как показалось, чего-то недоговаривал, Сет подумал, что ниточка из клубочка все же потянулась. Вот только та ли?

– Когда это было?

– Дней…

– Ночей, – поправил его Сет.

– Ну, да, я и говорю, ночей пять, что ли тому? – Посмертный озабоченно нахмурился, глядя куда-то выше крыши экипажа.

– Сразу после убийства Эсты, – Сет кивнул, – та-ак. Ты, вот что, помалкивай об этом, понял?

– Да я как рыба – заткнусь на хрен и все, могила! – Испуганно ответил Посмертный.

У Сета были определенные сомнения, что Посмертный вообще был способен на такой подвиг, но не стал развивать сомнительную тему. Вместо этого он сказал:

– Гони во Дворец, у нас много дел и мало времени.

Задвинув раму, Сет откинулся на спинку диванчика и, неожиданно для себя с чувством добавил:

– Мать их…!

Глава четвертая

…В отличие от тюрьмы, здание Дворца не давило и не вызывало щемящего чувства неизбывной тоски. Встреча, на которую Сет возлагал определенные надежды, должна была помочь решить вопрос, для чего потребовались бы вся выдержка и умение четко излагать факты. А вопрос заключался в следующем – с учетом появления новых фактов, Сет собирался просить премьера о пересмотре дела Гибеллины. Несмотря на нелюбовь, точнее даже ненависть к нему директора Саргатанаса, Сет вовсе не считал Люцифуга Рофокала мягкотелым предателем, и на то были веские причины…

(Историческая справка)

Став премьером, Люцифуг первым делом объявил амнистию почти всем заключенным, томящимся в Тартаре со времен Эосфора, что невероятно подняло его авторитет. Решиться выпустить тех, кого упек за решетку сам Ушедший, мог далеко не каждый и даже Светлые, казалось, одобряли его поступок. А чуть меньше века назад Рофокал проявил еще более удивившую всех твердость, когда, бывший тогда консулом Светлых, Кемуил потребовал навсегда упрятать в Тартар Хрона, в очередной раз нарушившего границу. Вежливо, но уверенно Рофокал заявил, что Кемуил лишь консул, а не правитель Хада и не ему указывать, кого и куда сажать. Разразился скандал, грозивший вылиться в нечто большее, чем обычное противостояние и в боевую готовность были приведены все войска, находившиеся на границе Света и Тьмы. В срочном порядке сменивший Кемуила Метатрон сумел найти общий язык с премьером, и едва не начавшаяся война закончилась шумной попойкой в огромном дворце Рофокала, который выбил для Хрона неслыханную привилегию переходить границу до десяти раз в год.

Дело в том, что проведший большую часть жизни в Тартаре, Хрон страдал от редкой для демонов болезни, вылечить которую можно было лишь под жаркими лучами Солнца, точнее, ультрафиолетовым излучением Звезды третьего измерения. Болезнь сопровождалась сильными болями, и ничто кроме солнечного тепла не могло помочь страдавшему демону.

Хрону разрешили посещать мир людей, правда, с ограничениями – ему было запрещено иметь свои воплощения и вступать в какой-либо контакт с людьми. Он и не вступал. Другое дело, что пристрастившись к жаркому Солнцу, Хрон стал периодически самовольно нарушать границу, но после седьмой неудачной попытки, Рофокал был вынужден пойти навстречу возмущенным Светлым. Он дал согласие на установку с обеих сторон бьющих молниями сигил, от которых Хрону приходилось долго залечивать свои ожоги, что служило темой для шуток как здесь, так и с другой стороны границы. Но именно эта уступка премьера и вызвала недовольство довольной большой части демонов, привыкших часто и безнаказанно пересекать границу, чтобы помогать своим воплощениям. Недовольные этим решением демоны создали партию, которая так и называлась «партией недовольных», а директор Саргатанас стал ее бессменным лидером.

В следующем году заканчивался столетний срок правления Рофокала и метивший на его место Саргатанас обещал припомнить ему эту позорную уступку, ставшую препятствием для многих демонов в их желании руководить действиями своих воплощений. Тех, что за свою короткую жизнь могли натворить столько дел, что оказавшись в Хаде, им грозило вечное пребывание в Чистилище и это в лучшем случае. Главным пунктом в предвыборной кампании Саргатанаса было добиться отмены сигил с молниями, заменив их штрафами, которые легко мог позволить себе любой член высшего общества Хада…

Перед Дворцом стояла небольшая толпа горланящих противников премьера. Даже не прислушиваясь, Сет мог разобрать, что именно они кричали. Некоторые держали в руках транспаранты, на которых можно было прочесть призывы Рофокалу немедленно покинуть свой пост. Виднелись и портреты Саргатанаса.

Подъехав почти к самой лестнице, ведущей во дворец, Сет услышал четкие выкрики скандирующих:

– Надоели землетрясения! Долой договор со Светлыми! Рофокала в отставку! Саргатанаса в премьеры!

И все в таком духе. Подумав, что эти горлопаны, должно быть, недешево обходятся Саргатанасу, почти сто лет на свои личные средства содержавшего единственную оппозиционную партию в Хаде, Сет кивнул Посмертному и быстро поднялся по широким каменным ступеням. Предъявив удостоверение, дававшее ему право входить во Дворец в любое время, Сет уверенно зашагал по запутанным коридорам заложенного еще при Эосфоре здания. Он хорошо ориентировался в этом лабиринте и, пройдя несколько проверок, уже вскоре стоял перед двумя огромными демонами-телохранителями, один из которых придирчиво изучал его удостоверение.

Сет знал его – это был Арк, командир отряда боевых демонов Рофокала, снискавший славу лютого воина во время Последней войны с Серафимами. Вдвоем с Плутоном, отцом Сета, они остановили едва не прорвавшийся в тыл войскам демонов отряд Серафимов, положив вокруг себя столько врагов, что еле живого Арка нашли лишь благодаря тому, что кому-то пришло в голову разобрать холм из тел павших Серафимов. Плутон был мертв, но Арк еще дышал, и Ксафану-лекарю, каким-то чудом удалось его спасти. Во время подписания мирного договора Серафимы требовали выдать Арка, но Эосфор предложил им выдать взамен Гавриила, убившего нескольких его сыновей, и Серафимы отказались от претензий. Они нашли способ по-другому отомстить храброму демону – за все прошедшие после войны тысячелетия у Арка не было на той стороне ни одного воплощения, что, впрочем, не помешало ему прожить столько лет и добиться столь почетной должности начальника охраны премьера.

Рассмотрев все, что можно было увидеть в удостоверении, Арк протянул его Сету.

– Цель твоего визита, граф Раум?

– Вопрос жизни и смерти.

Арк выдержал паузу, во время которой они с Сетом смотрели друг другу в глаза, после чего произнес стандартную фразу:

– Премьер-министр ждет тебя! Да покроет вас Тьма!

Это было не обычное традиционное пожелание – произнесенное демоном-телохранителем, оно становилось заклинанием наивысшего, девятого ряда и всякий, кто попытался бы причинить Рофокалу хоть малейший вред, сильно рисковал навсегда затеряться во Тьме внешней. Той самой, в которой сгинул сам Эосфор.

– Да будет так! – Ответил Сет стандартным отзывом, и спокойно посмотрел на Арка.

Буквально пронизав его взглядом, старый воин еле заметно кивнул и сдвинулся в сторону. Другой демон зеркально повторил его движение, предоставляя Сету приятную возможность протиснуться в узкий проход между ними. Испытав немалое облегчение от окончания процедуры, Сет подошел к высоким дверям, за которыми находились апартаменты премьера Рофокала.

Ждать пришлось всего пару мгновений, после чего массивные двери бесшумно отворились и он вошел в огромный зал, дальний конец которого был скрыт клубящимся и черным до полной непроницаемости облаком. Посвященным, в число которых, по праву рождения входил и Сет, было известно, что это облако часть Тьмы изначальной и каждый, кто соприкасался с ней, мог обрести Истинное знание. Но мог и навсегда остаться там, как это произошло с Ушедшим. Никто не знал, что случится, приди кому-нибудь в голову последовать его примеру, а желающих рискнуть было очень немного. Точнее, ни одного.

Люцифуг Рофокал восседал за большим письменным столом и, отчаянно скрипя огромным пером, лихорадочно водил им по гербовой бумаге, на которой писал свои мемуары. Несмотря на насмешки недоброжелателей, он любил это дело и большую часть времени проводил, описывая события прошедших веков, в которых и сам принимал участие. Подняв большую голову, Рофокал слегка прищурил глаза – годы и занятия литературой подпортили зрение премьера, что также служило темой злых шуток и анекдотов, ходивших в оппозиционно настроенной части общества.

Разглядев, наконец, кто перед ним, с Рофокал вяло улыбнулся и, кивнув Сету, негромко сказал:

– Мой дорогой Сет. Я рад видеть тебя здоровым и невредимым.

Поклонившись, Сет учтиво ответил:

– Долгих ночей, господин премьер-министр!

Черкнув скрипнувшим пером, Рофокал эффектным жестом отбросил его в сторону и поднялся во весь свой немалый даже для демона рост.

– Давненько я тебя не видел, сын Сехмет. Что за дело привело тебя? Надеюсь, в Хаде все спокойно?

Сделав пару шагов вперед, Сет остановился и негромко произнес:

– Если не считать кучки «недовольных», которые стоят перед дворцом…

Рофокал громко рассмеялся.

– А, эти! Да, ну их. Пусть себе стоят. Твой начальник слишком богат, и может позволить себе содержать зверинец из парочки безобидных идиотов. А вот настроения среди «обращенных» куда опаснее – кто-то подстрекает их к саботажу и бунту. Моя служба безопасности уже вышла на след зачинщиков, их арест дело времени. Надеюсь, ты решил навестить старого премьера не ради такой мелочи?

– Нет, конечно. Прошу простить, что отвлекаю, но важность дела такова, что требует вашего вмешательства.

Рофокал нахмурил густые брови.

– Что-то еще случилось? Уж не помер ли наш любезный Саргатанас?

– Благодаренье Тьме, нет, – Сет все же не позволил себе усмешки, – директор здоров, чего и вам желает.

В отличие от Сета, Рофокал не стал сдерживать себя и, усмехнувшись, сказал:

– Неужели? А я слышал, он считает часы, оставшиеся до выборов, – неожиданно расхохотавшись, премьер добавил, – ведь он мечтает перебраться в этот кабинет, верно?

– Многие мечтают об этом, господин премьер-министр, – уклончиво ответил Сет.

Его ответ рассмешил премьера, и от стен отразился громкий хохот Рофокала.

– Да уж, немало, – отсмеявшись, произнес премьер, – Тьма с ними. Так что привело тебя?

– Господин премьер-министр, вы знаете о покушении на герцога Агвареса?

Рофокал вышел из-за стола и, указав Сету на одно из двух огромных кресел, стоявших рядом с не менее огромным камином, сказал:

– Не люблю разговаривать стоя. Садись, доблестный сын великого Плутона – в ногах правды нет. Тем более в наши годы.

Дождавшись, когда Рофокал усядется в кресло, Сет последовал его примеру.

– Да, я что-то слышал об этом. Подробностей не знаю, но мне докладывали, что какая-то служащая почты хотела отравить беднягу, – Рофокал усмехнулся, – видимо, герцог по-прежнему пользуется любовью женского населения. Что там было? Очередной любовный роман нашего ученого, едва не закончившийся его смертью от рук обиженной любовницы?

– Не совсем так, господин премьер-министр, – решился возразить Сет.

– Да?! А что же? – Заинтересованно спросил Рофокал.

– Обвиняемая в покушении Гибеллина Баст на самом деле не имеет к этому никакого отношения. Если, конечно, не считать, что именно она, исполняя свои служебные обязанности, доставила герцогу конверт с отравленным письмом.

– Вот как?! – Рофокал удивленно поднял левую бровь, – а мне говорили…, впрочем, неважно. Но ты заинтересовал меня. Ну-ка, расскажи поподробнее.

И Сет рассказал все, что знал о деле Гибеллины Баст, опустив некоторые подробности, которые могли подпортить премьеру настроение. Он не стал рассказывать о разговоре с директором Саргатанасом, точнее о том, что директор хочет использовать напуганного покушением Агвареса в своей предвыборной гонке и какое впечатление произвела на него сама Гибеллина, мысли о которой не покидали его…

Рассказ длился несколько минут и за все это время Рофокал лишь раз перебил Сета.

– Кстати, Агварес прислал мне приглашение на его завтрашнюю лекцию в Музее, – задумчиво произнес Рофокал, – в приглашении сказано, что речь пойдет о каких-то тайнах «Книги Суккуба». Значит, тебя он тоже позвал?

– Да, господин премьер-министр, герцог был весьма настойчив, – ответил Сет.

– Он не из болтунов, хотя его крайняя позиция по отношению к Светлым меня не радует – умная, вроде, голова, а не понимает, что худой мир лучше любой доброй драки. Ну, да ладно, с ним я еще поговорю. Рассказывай дальше, граф.

Сет продолжил. Внимательно слушая и лишь изредка покачивая большой головой, Рофокал иногда бросал на Сета взгляды, словно недоумевая, как такое может происходить в его городе. Но не перебивал, что свидетельствовало о его интересе.

Договорив, Сет умолк, ожидая реакции премьера, но тот молчал, очевидно, переваривая полученную информацию. Сет не мешал, украдкой поглядывая на клубящееся облако Тьмы, ставшее, как ему показалось, заметно больше, чем в начале его рассказа. Наконец, Рофокал сказал:

– Интересные дела творятся у нас под самым носом. Мне уже давно кажется, что судейские присвоили себе право по своему трактовать законы Хада, но ты знаешь, я не вмешиваюсь в то, что не в моей компетенции и власти.

– В Хаде все в вашей власти, господин премьер-министр, – учтиво заметил Сет.

– Ну, в каком-то смысле, это, конечно, так, – Рофокал посмотрел на Сета, – хотя, если я буду вмешиваться в каждое судебное дело, то у меня совсем не останется времени на дела государственные. Но все это скоро закончится – мои министры уже подготовили пакет реформ и судейские лишатся своих непомерно раздутых привилегий, – глаза Рофокала сверкнули так, что Сет был уверен – это не отражение множества горящих свечей, а именно гневный отблеск, – скажи, ты уверен, что они превысили свои полномочия?

Сет подумал, было, что под государственными делами Рофокал имеет в виду свою любовь к литературе, но быстро загнал непочтительные мысли обратно, и вслух сказал:

– Действия судейских вполне можно квалифицировать как халатное отношение к своим обязанностям. И это как минимум.

– Ты думаешь? – Спросил Рофокал.

– Судите сами: убийство той же ночью другой служащей почты, явно заказное и мотив читается с закрытыми глазами: она видела принесшего конверт и могла опознать его. А то, что у убившего ее «обращенного» имелся клинок из черного железа, однозначно указывает на сообщника из числа знати. Не думаю, что какой-то доморощенный кузнец из «обращенных» смог бы изготовить такой клинок. Да и черное железо достать практически невозможно.

– Ты прав, – кивнул Рофокал, – все это очень подозрительно.

– Судейским, тем не менее, так не показалось, – сказал Сет, – больше того, они в поразительно короткий срок рассмотрели дело, приговорив обвиняемую к пожизненному заключению в Тартар, что также необычно, ведь за такое преступление предусмотрено лишь одно наказание.

– Тоже верно, – вновь согласился премьер, – я помню, как казнили Зеевула, когда он отравил моего предшественника Хаиса, – Рофокал передернул плечами, – жуткое было зрелище! – Помолчав, он добавил, – Ты ведь помнишь тот процесс?

Сет улыбнулся. Он был уверен, что Рофокал не забыл, что именно он вычислил графа Зеевула, отравителя бывшего премьер-министра, помешавшегося на своей ненависти к Хаису за отказ в просьбе о помиловании его брата-близнеца, заключенного в Тартар самим Ушедшим. Дело было трудным, и Сет прекрасно помнил сложности и опасности, с которыми ему пришлось тогда столкнуться.

– Конечно, господин премьер-министр, – учтиво ответил Сет, – раскрытие этого дела позволило мне занять должность старшего следователя.

– А мне пост премьера, – усмехнулся Рофокал, – так что я, можно сказать, отчасти твой должник.

– Я лишь выполнял свою работу, не более, – вежливо возразил Сет, благоразумно отказываясь от роли благодетеля, – и этот пост вы заняли благодаря своим заслугам перед Хадом.

– И то, правда, – с едва заметным облегчением ответил Рофокал и, взглянув на Сета прищуренными глазами, спросил, – так, что ты предлагаешь по делу этой, как ее…?

– Гибеллины Баст, – подсказал Сет.

– Баст…, – задумчиво повторил премьер, – знакомое имя…

– Она правнучка Хельмуга и внучка Дорана Баст, – подсказал Сет.

– Точно! – Обрадовано воскликнул Рофокал, – Я помню ее деда, суровый был старикан! Самому Эосфору осмелился возразить, когда тот…, – премьер задумчиво покачал головой, окунувшись на мгновенье в воспоминания, – ну…, да ладно, то дела минувшие. Так что ты думаешь, ее нужно отпустить?

Рофокал еще раз покачал головой, словно до сих пор находился под впечатлением неизвестного Сету поступка Дорана Баст.

– Нет, господин премьер-министр, я прошу дать мне пару ночей, чтобы тщательно расследовать покушение на герцога и на это время перевести обвиняемую из тюрьмы в более щадящие условия.

Рофокал удивленно посмотрел на него.

– Насколько мне помнится, у нас всего одна тюрьма, если не считать Тартара, пребывание в котором вряд ли назовешь «более щадящим». Где ты предлагаешь ее держать?

– Под мою ответственность, господин премьер-министр, прошу назначить ей содержание под домашним арестом, – проговорил Сет, стараясь не выдать охватившего его волнения, – Гибеллина Баст из славного древнего рода и я уверен, что она будет покорно ждать окончания следствия, которое я проведу в максимально сжатые сроки.

Рофокал ответил не сразу. Сцепив пальцы рук, он некоторое время пытливо вглядывался в лицо ожидающего его решения Сета. Наконец, он произнес:

– Хорошо, граф, твои честность и принципиальность мне известны, но учти, – Рофокал поднял руку, – у тебя ровно две ночи, чтобы найти истинного виновника. Это первое. И ты лично отвечаешь за то, что она не сбежит. Это второе.

Сет почтительно склонил голову, пытаясь скрыть охватившее его ликование.

– И, третье, – Рофокал помолчал, формулируя последнее условие, – я дам тебе неограниченные полномочия, но ты будешь докладывать лично мне обо всем что, так или иначе, касается этого дела.

Это означало, что Сет должен стать информатором. Радость, что он сумел выполнить данное узнице обещание, прошла так же быстро, как появилась, но Сет ни единым мускулом не выдал своих сомнений. Он даже смог заставить себя улыбнуться и твердым голосом произнес:

– Благодарю вас, господин премьер-министр. Я никогда не сомневался в вашей мудрости и дальновидности и, обещаю, что все условия будут выполнены самым тщательным образом.

– Что ж, хорошо, – удовлетворенно проговорил Рофокал, и вдруг неожиданно спросил, – а эта Гибеллина…, она хороша собой?

Чувствуя, что краснеет, Сет все же сумел спокойно ответить:

– Пребывание в тюрьме еще никого не красило, господин премьер-министр.

– Это да, – со вздохом согласился Рофокал, – но все же, она симпатична, верно?

– На вкус и цвет, господин премьер-министр…

Рофокал громко засмеялся.

– Будет тебе, граф – перебил он Сета, – я женат и мне просто любопытно. Но раз ты не хочешь говорить, то я попрошу тебя еще об одной услуге.

Сет молча склонил голову.

– Я хочу, чтобы ты представил ее мне. Когда расследуешь это дело, разумеется.

– Как прикажете, господин премьер-министр, – с облегчением произнес Сет.

– Это не приказ, а просьба, – исправил его Рофокал, – ну, что, обещаешь показать свою красавицу?

Выдержав короткую паузу, Сет негромко ответил:

– Обещаю.

Рофокал резко поднялся с кресла, аудиенция была окончена. Сет быстро встал следом за премьером.

– Что ж, я надеюсь, ты не забудешь, о чем мы договорились, – сказал Рофокал, и Сет понял, что имеется в виду третье условие.

– Можете не сомневаться, господин премьер-министр.

– Я и не сомневаюсь, – усмехнувшись, ответил Рофокал, – договор, скрепленный в присутствии самой Тьмы, не может быть нарушен, не так ли?

Сет и Рофокал одновременно посмотрели на черное облако, словно живое, откликнувшееся на свое имя. Облако клубилось с такой силой, что Сету стало не по себе. Заметив это, Рофокал с улыбкой произнес:

– Не волнуйся, Тьма любит своих детей.

Сет почтительно поклонился.

– Ну, вроде обо всем поговорили, – сказал Рофокал, и неожиданно протянул Сету свою громадную ладонь, – не скрою, было приятно и интересно поговорить с тобой, друг мой. Ведь мы друзья, не так ли?

– Для меня это большая честь, – пожимая ладонь премьера, Сет почтительно склонил голову.

– Хорошо, – удовлетворенно сказал Люцифуг Рофокал и, подойдя к своему столу, быстро написал на листе несколько слов.

Махнув им несколько раз, чтобы просушить чернила, Рофокал протянул Сету прямоугольный кусок плотной гербовой бумаги.

– Это должно тебе помочь или я уйду в отставку, – улыбнулся премьер, отдавая бумагу, на которой размашистым почерком было написано следующее: «Предъявителю сего оказывать всяческое содействие и помощь. Люцифуг Рофокал».

– Покажешь начальнику тюрьмы и заберешь свою узницу. А если он заупрямится, доложишь мне, – премьер-министр посмотрел на Сета, и доверительно прибавил, – честно говоря, мне уже давно хочется убрать из города тюрьму, а заодно и прикрыть эту пьяную лавочку. Но это строго между нами.

– Разумеется, господин премьер-министр, – Сет посмотрел в усмехающиеся глаза Рофокала, – давно пора!

– Ну, вот и хорошо, – выдохнул премьер, – а сейчас мне нужно работать. И вот еще что – когда ты завершишь это дело и расскажешь мне обо всем я, пожалуй, вставлю это в свои мемуары. Надеюсь, ты не будешь возражать?

– Ни в коем случае! – Твердо ответил Сет, глядя в прищуренные глаза Люцифуга Рофокала, – Потомки будут вам благодарны.

– Вот и славно! Иди, граф, у тебя не так много времени.

Сет подумал, что этой ночью он уже слышал похожие слова, правда, произнесенные врагом премьера.

– Благодарю за помощь, господин премьер-министр!

– Не забудь, я жду твоего доклада, – ответил Рофокал.

Увидев краем глаза, как колыхнулось черное облако, Сет развернулся и вышел в открывшиеся сами собой двери…

…Выйдя из Дворца и обойдя небольшую группку «недовольных», вяло выкрикивающих однообразные и порядком поднадоевшие им самим лозунги, Сет нашел Посмертного возле экипажа. Рядом с ним стоял Велиар, первый и, собственно, последний помощник Сета, так как от Черепкова пользы было немного, если не сказать, никакой. Далеко не молодой даже по местным меркам, Велиар, тем не менее, был полон энергии и живости. Сет не раз удивлялся, как убеленный с головы до ног пожилой демон мог работать ночи напролет, не испытывая при этом никакого желания идти домой, отдохнуть или просто провести время в приятном ничегонеделании. В отличие от Черепкова, Велиар в любое время готов был взяться за дело, не задавая лишних вопросов и не пытаясь переложить его на кого-то другого.

Сет подозревал, что будь на то его воля, Велиар вообще работал бы безостановочно и, конечно, он знал причину. Потерявшему в Последней войне жену и всех сыновей, Велиару было тяжело находиться в доме, где каждый камушек, каждая выемка на ступенях напоминали ему о погибших. Но он ни за что не согласился бы продать свой дом, который был дорог именно памятью об утраченной семье.

Подходя к экипажу, Сет еще издали услышал хорошо знакомое «Мать его», которое могло быть сказано в адрес кого угодно и решил по дороге поговорить с Посмертным, чтобы он не вздумал материться при Гибеллине. Не хватало еще, чтобы она подумала, что раз он позволяет ругаться своим подчиненным, то и сам такой же неотесанный похабщик.

Обильно выпавший снег приятно хрустел под ногами и Сет подумал, что нужно купить Гибеллине какую-нибудь теплую одежду – экипаж не обогревался, и она могла легко замерзнуть по дороге. Подумал, и поймал себя на мысли, что забота о судьбе этой узницы занимает слишком много места в его голове. С усилием заставив себя не думать о ней, Сет подошел к экипажу. Одновременно обернувшись, Велиар и Посмертный также хором издали восклицательные возгласы. Правда, на этом совпадения закончились, потому что Велиар произнес:

– Доброй ночи, Сет Плутонович!

А Посмертный свое бессмертное:

– Тю, шеф, твою мать! А мы тут с Велиаром на морозе языки чешем на хрен!

Еще раз напомнив себе о том, что нужно обстоятельно поговорить с ним на тему «как придержать язык», Сет спросил:

– Велиар, что ты здесь делаешь?

– Сет Плутонович, – несмотря на разницу в возрасте, Велиар упрямо величал начальника по имени-отчеству, – я тут неподалеку был, в доме кузнецов. Проверить клинок с той поножовщины. Поехал обратно, смотрю, экипаж с гербом нашим. А он, – Велиар кивнул на улыбающегося во всю ширь Посмертного, – сказал, что вы во Дворце. Я и решил вас дождаться. Как здоровье? Надеюсь, уже все хорошо?

– Да, спасибо. Ты мне нужен, – ответил Сет и, отведя Велиара в сторону, спросил, – что там за поножовщина была? Они что, одним клинком друг друга резали?

– Вы не поверите, но так все и было. Напились какого-то дешевого пойла, и изрезали друг дружку так, что по частям пришлось собирать, – ответил Велиар, сделав неопределенный жест.

– Не понимаю, как так можно пить, – Сет покачал головой, – а зачем приезжал Эфиппас?

– Так один из этих придурков был его воплощением, – Велиар махнул рукой в сторону, – вот он и просил, чтобы я не вписывал его имя в отчет. Но я сказал, что не могу этого сделать.