Текст книги "Сокровища капитана Малисиозо"

Глава 38. На каторге. Остров Зеленый Ад

Когда утром Торбеллино очнулся, было ощущение, что он всю ночь в порту разгружал мешки с мукой. Все мышцы и кости болели. Первое, что он увидел, это склонившееся над собой озабоченное лицо доктора Энви. Вид у него был на этот раз не такой дружелюбный, как накануне, скорее наоборот. Что-то его явно беспокоило и раздражало.

– Итак, значит, тебя зовут Дэнни!

– Дэнни.

– А может, твое настоящее имя не Дэнни, а Торбеллино? Опаснейший государственный преступник, бежавший из Крепости Мейз, – свистящим шепотом выдохнул Энви, приблизив свое сморщенное от злости лицо. В руке он держал распечатанный конверт с гербовой печатью. С издевательским тоном доктор продолжал паясничать:

– Особые приметы: на левой лопатке выжжено клеймо в виде подковы. Подкова сия у нас имеется. Ваша обязанность – сдать опасного преступника властям. Очень жаль расставаться с таким милым моему сердцу пациентом. Но ничего не поделаешь, придется, дорогой юноша, с вами расстаться. Думаю, его сиятельство Трайдор будет доволен моим неожиданным, можно сказать, сказочным подарком. Не каждому ко дню рождения дарят опасных государственных преступников. Я думаю, он по достоинству оценит его.

Доктор Энви был страшно не доволен тем обстоятельством, что намеченный научный эксперимент откладывается до лучших времен. Он позвонил в маленький серебряный колокольчик. На зов появился мужчина высокого роста и крепкого телосложения с очень хмурым, ничего не выражающим лицом, с выдвинутой вперед массивной квадратной челюстью. Одет он был небрежно в мятую одежду фиолетового цвета, чувствовалось отсутствие женской заботы.

– Руин, закуй этого опасного молодчика в кандалы и отвези его в Карамбу. Там найдешь адмирала Гавилана. Он должен быть в тех краях с дружественным визитом. Сдашь государственного преступника лично в руки адмиралу. Повторяю, лично в руки адмиралу! Пусть он доставит его в столицу, в Департамент господина Рабиозо. В пути не спускай глаз с этого пройдохи, он очень хитер и опасен.

– Не беспокойтесь, хозяин. Доставлю сей ценный товар в лучшем виде и сдам под расписку!

– Да, не вздумай напиться в Карамбе!

– Ну, что вы, хозяин! Я же завязал. Ром и вино вредны для моего драгоценного желудка и печени! Это я хорошо запомнил!

Полдня Торбеллино и его немногословный мрачный страж уныло тряслись в скрипящей на все лады старой карете по пути в Карамбу. Наконец перед ними открылся прекрасный вид на море и утопающий в зелени пальм город. За окнами кареты мелькали знакомые горбатые улочки, белые домики, оранжевые черепичные крыши пиратской столицы, группы подвыпивших «джентльменов удачи», голосистые торговцы…

Когда адмирала Гавилан узнал от туповатого косноязычного Руина, что доставленный им Торбеллино – опаснейший государственный преступник и что его следует срочно доставить в Бельканто, он не на шутку рассвирепел и в бешенстве затопал ногами.

– Что за идиот, доктор Энви!! Совсем разум потерял со своими дурацкими опытами над крысами!! Каждого зеленого сопляка принимает за опасного политического смутьяна, чтобы я ломал голову из-за всякого разгильдяя, который что-то там сказал нелестное о нашем правителе! Эй! Лейтенант!

Словно из-под земли возник молоденький офицер в белом кителе.

– В вонючий трюм этого молодого прохвоста! Пусть не надеется, что к нему будет особое отношение, никаких привилегий и поблажек! Никаких столиц! Вместе со всеми на каторгу! Зеленый Ад выбьет быстро из него всю дурь, которой он нахватался у бунтовщиков! – распорядился адмирал и, повернувшись к Руину, добавил. – А ты, дуралей, передай своему доктору, что он последний кретин! Так и скажи ему! Кретин! Пусть занимается наукой и не сует свой длинный прыщавый нос в политику! Нам, военным, лучше знать, как поступать со смутьянами!

Выслушав адмиральское напутствие, Руин нисколько не расстроился. Откланявшись, он тут же закатился в ближайший портовый кабачок, в котором кутил с пиратами-собутыльниками, не просыхая, несколько дней, пока не закончились деньги.

На пятый день после продолжительной морской болтанки судно, на котором оказался наш герой, бросило якорь в маленькой бухте у Острова Зеленый Ад, напротив форта Счастливый. Закованных в кандалы повстанцев вытолкали из трюма на палубу. Торбеллино и его товарищи после долгого заточения в темном трюме были ослеплены ярким солнцем, заливавшим все вокруг. Перед ними предстал во всей своей красе заросший кокосовыми пальмами и банановыми деревьями остров, на берегу белел крепостными стенами и дозорными башнями форт. Вдали окутанные легкой дымкой виднелись очертания синих гор, над которыми, возвышаясь, курился вулкан Старый Ворчун. Над бухтой стоял невообразимый гвалт, стаи чаек кружились над берегом и водой. Партию новых каторжан переправили на сушу, где их встретил комендант форта Бешеный Чиэми и его подручные.

– Я приветствую вас, смутьяны! Да покажется наш остров вам настоящим адом! Вы у меня узнаете, как бунтовать! Я выбью из ваших куриных мозгов крамольные мысли, а из ваших шкур – ваши поганые души, сделаю из них барабаны и продам туземцам! Ха-ха! Вы, наверное, голодны? Хотите есть? Но еду надо заработать! Живо выдать свиньям по мотыге и всех на плантацию! Может, на ужин они еще успеют заработать! Ха-ха-ха!

Торбеллино с презрением смотрел на этого жирного, лоснящегося, исходящего потом мерзавца, который глумился над ними, чувствуя свою безраздельную власть. Слава о жестокости и издевательствах этого выродка давно дошла до материка. Заключенных расковали и погнали вдоль Крокодиловой Реки на поля, раскинувшиеся перед джунглями. Здесь они увидели сотню почерневших от солнца каторжан, похожих на скелеты, которые мотыгами пропалывали плантацию от сорняков. Худые, изможденные лица с любопытством обратились в сторону вновь прибывших, но злобные окрики надсмотрщиков и жестокие удары бичей вернули их к работе.

Весь день Торбеллино и его товарищи до изнеможения, умирая от жажды, мотыгами долбили иссохшую, потрескавшуюся под палящими лучами солнца, землю. Вечером, получив на ужин по миске какой-то противной бурды с черствой коркой хлеба, они, вконец измученные, лежали на циновках в длинном душном бараке, полным клопов и тараканов.

Смертельно уставший Торбеллино забылся тяжелым сном.

Потянулись похожие друг на друга дни, полные издевательств и унижений. Замученные паразитами и болотной лихорадкой каторжане гнули спины на плохо возделанных полях, безразличные ко всему от усталости. Миска баланды утром, миска баланды вечером, глинобитный барак с грудой грязных циновок – вот самые радостные мысли каждого, кто угодил на каторгу на Остров Зеленый Ад. Кругом тучи назойливых мух и москитов, которые впивались в тело и сосали кровь. У всех руки и ноги, сплошь покрытые укусами этих кровожадных тварей. Весь день над головой висит сумасшедшее солнце, от немилосердной жары на выгоревших рубашках расползаются пятна едкого пота. Душные испарения от Крокодиловой Реки и зловонных болот несут не только страдания от москитов и черных мушек, но и смерть. Атакующая мошкара разносит болотную лихорадку и прочую заразу. Каторжан поднимают с зарей и выгоняют на плантации, где они весь день мучаются от свирепой жары. Тех, кто возмущался, стегали бичом, тех, кто осмеливался бежать, ловили и в назидание другим травили собаками, привязывали на солнцепеке к столбу. Кто-то пробовал бежать морем, но на побережье их ждала стража, кто-то пытался в полубезумии пройти сквозь сплошную зеленую стену леса. Сколько погибло отчаявшихся беглецов в непроходимых болотах леса, никто никогда не узнает.

С заходом солнца наступает живительная пауза. Каторжане забываются коротким тяжелым сном, прерываемым кошмарами.

Глава 39. Малисиозо в бешенстве

Понурые пираты толпились на широкой палубе «Пари», перед ними метался, не находя себе места, капитан. Малисиозо нервно курил сигару и улыбался. Кривая улыбка капитана не сулила ничего хорошего. Он был в не себя. И от него можно было ожидать всего что угодно.

– Откуда эти сведения? Кто его видел? Где? Когда? – пиратский капитан впился стальными глазами, буравя насквозь лица притихших пиратов. – Я вас спрашиваю, болваны!!

– Мушкет! – тихо вымолвил, виновато втягивая голову в плечи, Чевалачо.

– Кажется, в Силенто, – глухо отозвался мордастый боцман.

– Грозеро! Ну-ка, давайте сюда Мушкета!

Через минуту на капитанском мостике появился Мушкет, красный как рак. То ли он покраснел от страха, то ли от выпитой час назад втихаря бутылки рома, которую он вчера вечером тайком притащил с берега и припрятал в кубрике.

– Мушкет! Рад увидеть твою милую рожу! Народ на корабле поговаривает, что ты недавно имел честь лицезреть нашего Торбеллино! Скажешь, врут?!

– Неет, не вруттт… Я действительно, его в… видел, к… капитан, – икая на каждом слове, начал мямлить подвыпивший пират, всячески пытаясь стоять ровно по струнке, что удавалось ему с великим трудом.

– Где же ты его умудрился видеть, пьяная твоя рожа, если он давным-давно покойник? – взорвался вдруг Малисиозо.

– Пару м… месяцев тому назад в Силенто, куда-а мы п-плаавали за ружейным м-маслом. Балабол м-может п… подтвердить, он тоже его видел. Парень торчал в п… порту на п… причале с какой-то смазливой д… девчонкой.

– Может, тебе померещилось с пьяных глаз? Поклянись, болван!

– Проклятье на м-мою грешную д-душу, капитан! Я был трезв! Р… разрази меня гром! Кальмарьи к… кишки мне в глотку!

– Балабола немедленно ко мне!

– Капитан, простите, это невозможно, – отозвался виновато помощник капитана, почесывая бок. – Он принял слишком большую порцию рома и отдал концы еще на прошлой неделе.

– Проклятье! Мешок вонючих костей! – выругался Малисиозо, в гневе топнув ногой. – Я вам устрою сладкую жизнь, гнусные пропойцы! С завтрашнего дня на корабле вводится «сухой закон»! Никаких пьянок! Никаких самовольных отлучек на берег! Будете заниматься только учебой! Клянусь, я выбью лень и дурь из ваших бестолковых голов!

– Разрешите, капитан… – раздался нерешительный голос из задних пиратских рядов.

– Чего у тебя, Карапузо?

– Помните, капитан, пару дней назад в Карамбу заходила с дружественным визитом эскадра адмирала Гавилана?

– Ну, помню! Ну и что? Только не пойму, какое это имеет отношение к проклятому Торбеллино?

– Самое прямое, мой капитан. Так вот, в тот день мы с друзьями выпивали в кабачке «Пушечное ядро»…

– Ты быстрее можешь говорить, не тяни кота за хвост! – разозлился Малисиозо, нервно постукивая тростью по поручню.

– В трактире за наш стол подсел некий Руин, слуга Доктора Энви, который хвастался, что он только что сдал лично самому адмиралу опасного государственного преступника, что Гавилан теперь покажет Торбеллино, где раки зимуют. Это я точно запомнил, он так и сказал – «покажет Торбеллино, где раки зимуют». Я еще тогда подумал о нашем пропавшем Торбеллино, поэтому и запомнил.

– Руин, говоришь?

– Да, Руин. Он так представился. Я этого типа и раньше несколько раз встречал в кабачке, правда, в стельку пьяного, это было в прошлом году.

– Бабило!

– Да, капитан!

– Немедленно проверить, есть ли такой слуга у Доктора Энви!

– Будет исполнено, капитан!

– Чевалачо!

– Да, мой капитан!

– Этого Руина разыскать и срочно доставить на «Пари», я лично хочу с ним поговорить на одну щекотливую тему.

– Слушаюсь! Карифано, Фанфарони, Сардино, Карапузо! В шлюпку!

Четверо пиратов вместе с Бабило незамедлительно проследовали за помощником капитана к трапу и, усевшись в шлюпку, стали усиленно грести в сторону Карамбы.

– Интересненькая получается история, братцы! – продолжал выплескивать свое негодование на притихший экипаж Малисиозо. – Выходит, несколько дней назад покойный раб Торбеллино, живехонький свободно разгуливал по улицам Карамбы в обществе какого-то Руина, а мы об этом ничего не знали и не ведали! Он же, можно сказать, был в наших руках!

Поздним вечером группа пиратов, возглавляемая Чевалачо, вернулась на корабль не с пустыми руками, а со слугой «злого гения», с насмерть перепуганным Руином, который в толк не мог взять, с какой такой стати, он вдруг понадобился капитану Малисиозо. Пират и Руин уединились в капитанской каюте, о чем там шел у них разговор – никто не знает. Малисиозо после беседы пришел в неописуемое бешенство и с кулаками набросился на Руина. Он метался по палубе, изрыгая такие грязные ругательства, на какие были способны только соседи с галеры «Каналья» – Одноглазый Пуэрко и его разнузданное окружение.

– Бедный Трезоро! Бедный Трезоро! Я отомщу! – выкрикивал в ярости Малисиозо. – Да, как он посмел трогать моих людей! Проклятый живодер!

Часть притихших и перепуганных пиратов попряталась по щелям и укромным закоулкам судна, боясь ненароком попасть под горячую руку разгневанного капитана.

– Чевалачо!

– Я здесь, капитан!

– Выбросить эту тупую скотину за борт!

– Как за борт?

– Коленкой! Под зад!

– А если утонет?

– Туда ему и дорога! Исполняй!

– Карифано! Карапузо! Ко мне! – помощник капитана, подозвав пиратов, кивнул на гостя. – Это дерьмо – за борт!

Через секунду Руин полетел вверх тормашками в воду. Не умеющего плавать слугу спасло лишь то, что на спине под сюртуком образовался воздушный пузырь, который сыграл роль спасательного круга и не дал бедняге утонуть.

Расстроенный визитером, который разбил в пух и прах его сомнения, Малисиозо с горя залпом осушил пару кубков рома и поднялся на капитанский мостик. Облокотившись на поручень, он долго простоял в задумчивости, уставившись на линию горизонта. Очнувшись от печальных дум, капитан позвал своего помощника:

– Чевалачо!

– Да, мой капитан!

– Быстренько бери оглобли в руки и смотайся на берег! И кровь из носу, разыщи там Беспалого Виоленто! Он, думаю, как всегда ошивается в кабаке «Пороховая бочка», и срочно доставь его на корабль. Если начнет брыкаться, скажи, что у меня к нему очень важное деликатное дело, не требующее отлагательства.

– Слушаюсь, мой капитан!

– Мигом! Да не вздумай там приложиться к бутылке!

– Ну, что вы! Как можно-с!

– Проверю! Знаю вас, чертей! За вами нужен глаз да глаз!

– Капитан, уж не Виоленто Беспалому хотите поручить за нами присматривать?

– Что? Испугался, дуралей? То-то! Давно надо порядок на судне навести, а то пользуетесь моей мягкостью, распустились дальше некуда.

– Капитан, хочу вас предупредить, Беспалый – это страшный человек. Недаром его боится вся Карамба. О нем ходят ужасные слухи. Для него не существует ничего святого. Он – отъявленный негодяй и убийца.

– Вот-вот, мне позарез сейчас такой человек и нужен. Чтобы решить кое-какие неожиданно возникшие проблемы

– А… я догадался, капитан. Вы хотите, чтобы он воскресшему Торбеллино свернул шею, ведь так?

– Верно, Чевалачо! Молодец! Хвалю за сообразительность!

– Если он в настоящий момент играет в карты в «Пороховой бочке», даю голову на отсечение, через час он будет у нас на корабле.

– Легко ты, Чевалачо, распоряжаешься своей головой. Не боишься? Засекаю время, – криво усмехнулся Малисиозо, извлекая из нагрудного кармана жилетки золотые часы на цепочке. Помощник капитана тут же пожалел, что так необдуманно брякнул последнюю фразу.

Не прошло и часа, как на палубу фрегата ступила нога самого страшного человека пиратской столицы, последнего негодяя, жестокого наемного убийцы. Виоленто Беспалый никогда не знал своих родителей. Его грудным ребенком случайно нашли на городской помойке среди мусора и пищевых отходов добрые люди и отнесли в приют. С раннего детства он отвоевывал в приюте и в уличных драках место под солнцем. Понятия «доброта», «совесть» и «честь» ему были неведомы. Его неподвижные бесцветные, ничего не выражающие глаза вселяли панический ужас. Стоило ему только посмотреть на свою жертву, люди тут же впадали в ступор, словно кролики перед удавом. К нему часто обращались с просьбой выполнить «одно деликатное дело», как правило, связанное с убийством кого-нибудь.

Поручив Виоленто Беспалому разыскать Торбеллино и свернуть ему шею, капитан тепло распрощался с наемным убийцей, который остался доволен совершенной сделкой. Малисиозо проводил страшного гостя до трапа и пожелал тому удачи, потом вернулся в каюту и улегся на диван, вооружившись энциклопедией.

Неожиданно на палубе началась разборка между Фрипоно-младшим и Плешивым Карапузо, которые чего-то не поделили. Шла перепалка на повышенных тонах, употреблялись довольно крепкие словечки, от которых у добропорядочных людей сворачиваются в трубочку уши. От громкой ругани проснулась чуткая Барабоська и недовольно затявкала.

Для Малисиозо спокойствие любимицы было превыше всего на свете. Он раздраженно отбросил в сторону книгу и выбежал на палубу, где страсти разгорались не на шутку.

Пока еще шла дуэль ругательствами с переменным успехом, но могло закончиться и поножовщиной, Фрипоно-младший весь трясся от бешенства, сжимая рукоятку кинжала, готовый в любую секунду наброситься на обидчика. Вокруг ссорящихся собралась внушительная толпа любопытных. Кое-кто подзадоривал соперников. Некоторые советовали, как применить получше холодное оружие. Многие имели зуб на Фрипоно за мошеннические выходки, и поэтому давали совет Карапузо просто пристрелить жулика, и делу конец.

Грязные ругательства с обеих сторон посыпались как из рога изобилия.

– Стоп! – дико заорал Малисиозо, выхватывая из-за пояса пистолет и стреляя вверх. – Прекратить бедлам! Негодяи!

Экипаж окаменел. Если их капитан вышел из себя, это не к добру. Лучше незаметно испариться и затеряться в полумраке нижней орудийной палубы.

– Грозеро! Чевалачо! Что здесь происходит?!

– Ребята немного повздорили, капитан! – начал объяснять помощник капитана, жалея, что в такой неподходящий момент оказался на верхней палубе.

– Чтобы ругани на фрегате я больше не слышал! Это касается всех без исключения! Выражаться будете на берегу! В портовых кабаках! На неделю объявляю запрет на ругательства!

– Запрет на ругань? – удивился Чевалачо и озадаченно почесал затылок. – Капитан, но это нереально.

– Предупреждаю! Если кто ослушается, пеняйте на себя! Клянусь, пеньковый галстук вам обеспечен!

Для экипажа фрегата «Пари» наступили «черные» дни. Привыкшие к крепким словечкам пираты страдали, и только попав в увольнение на берег, срывались точно с цепи, с наслаждением выплескивая ушаты ругани, накопившейся за неделю, на всегдатаев портовых кабачков и трактиров.

На корабле же теперь можно было услышать:

– Будьте любезны, сударь, посторониться, а то я могу вас слегка ушибить.

– Извините, дружище, что я вам загородил дорогу. Прошу вас, проходите, пожалуйста!

– Приятель, будьте добры, пожалуйста, передайте миску с кашей!

– Извольте, уважаемый!

– Благодарю.

– Ну что вы! Мне не трудно, не стоит благодарности!

– Милейший, вы не могли бы убрать свои сапоги подальше, они слишком ароматно пахнут?

– По-моему, дорогой сударь, ваши пахнут не хуже!

– Надеюсь, уважаемый, мы наш спор продолжим при удобном случае на берегу.

Непременно! Всегда к вашим услугам, дражайший!

Глава 40. Виоленто идет по следу

Остров Зеленый Ад. Вместе с прибывшими на фрегате военными и новой партией каторжан на берег сошел странный господин. Телосложения он был крупного, но двигался довольно бодро, несмотря на то, что опирался на трость. Первое, что бросалось в глаза, были его квадратная, чуть выступающая вперед челюсть и неподвижные прозрачные глаза, которые вызывали неприятные ощущения и необъяснимый страх. Судя по безупречно сидящей на нем одежде, было видно, что перед нами не какой-нибудь жалкий клерк, а довольно состоятельный господин.

Сошедший на берег пассажир направился не в захудалую гостиницу, полную полчищ тараканов, мокриц и мух, а прямиком в крепость, где на приеме у коменданта форта заявил, что собирается на острове организовать прибыльное коммерческое предприятие по переработке сахарного тростника. И при этом намекнул, что некоторая, очень даже не маленькая, часть доходов от предприятия, будет, естественно, оседать в карманах хозяина острова.

Бешеный Чиэми, услышав такое заманчивое предложение от странного гостя, чуть было не подпрыгнул в кресле от восторга. Он уже полтора десятка лет безвылазно коптил на этом всеми проклятом острове и не думал, и не гадал, что можно вдруг ни с того ни сего разбогатеть. Разбогатеть, ничего не делая, сидя в кресле, попивая ром, попыхивая беззаботно сигарой и услаждая слух щебетанием убогой канарейки. По словам господина коммерсанта, его Зеленый Ад – это драгоценная жемчужина, настоящее сокровище, которому нужно дорогое обрамление, в виде хороших мозгов и умелых рук.

– Уважаемый, проясните, что конкретно для осуществления этого заманчивого проекта требуется от меня? – напрямую спросил Чиэми, ерзая и в нетерпении потирая потные руки.

– Абсолютно ничего, господин комендант! Я все сложные организационные вопросы нашего совместного предприятия целиком беру на себя. От вас только потребуется поставка живой силы, в лице ваших ссыльных каторжников.

При словах «нашего совместного предприятия» лицо Чиэми озарила довольная улыбка, которую он тут же на всякий случай поспешил погасить.

– И всего-то делов! – воскликнул пораженный солдафон, развалившись в кресле. – Этого добра у нас предостаточно. Если понадобится, завезем еще партию самых отъявленных смутьянов. Нам его сиятельство Трайдор только спасибо скажет, когда мы разгрузим забитую под завязку крепость Мейз.

– Отлично, мой друг! Я очень рад, даже нисколько не сомневался, что в вашем лице найду такого ценного компаньона.

– А позвольте узнать, милейший…. – замялся Чиэми, пытаясь вспомнить имя гостя.

– Ви… Вицоло, – подсказал гость.

– Сколько мне будет причитаться, господин Вицоло? Как мы с вами будем делить нашу прибыль? – задал вопрос Чиэми, решив сразу, одним махом, расставить все точки над «i».

Неожиданно скрипнула дверь, и в кабинет вошел с каким-то неотложным вопросом помощник коменданта.

– Разрешите, господин комен…

– Я занят!! Стучаться надо! – гаркнул вне себя побагровевший Чиэми, бешено вращая глазищами.

Офицер, белый как полотно, растворился за дверью.

– Извините, сорвался. Совсем скоты обнаглели! Такие бесцеремонные стали, что скоро на голову начнут садиться, – пожаловался он гостю, вытирая платком пот со лба.

– Да, с подчиненными надо всегда быть строгим, чтобы знали свое место, – согласился Виоленто.

– И не говорите, с ними иначе нельзя, они такие наглецы! Так и норовят или подсидеть, или какую-нибудь пакость сделать. На днях одного лейтенантишку поймал за руку, кляузу на меня, подлец, строчил шефу тайной полиции Рабиозо.

– Итак, на чем мы с вами остановились, – спокойно продолжил прерванный разговор коммерсант.

– Я спросил, сколько мне будет причитаться от прибыли нашего предприятия? – с твердыми нотками в голосе сказал Чиэми, оценивающим взглядом окидывая сидевшего напротив коммерсанта.

– Понимаете, мой дорогой друг, я долго размышлял об этом, делал разные сложные расчеты, просчитывал массу всевозможных вариантов, – начал издалека гость, играя сигарой в руке, будто дирижируя волшебной палочкой.

Чиэми всем телом подался вперед и весь напрягся, боясь пропустить самое важное в разглагольствованиях гостя и попасть впросак.

«Рассказывай, рассказывай, – не подавая вида, думал Чиэми. – Хитер как лиса. Нашел дурака. Мы и сами умеем лапшу на уши вешать».

– Сколько же?

– Милейший мой, давайте поговорим честно, как мужчина с мужчиной, на чистоту, ничего не утаивая и во всем доверяя друг другу.

– Я согласен. Я всегда к вашим услугам, господин Вицоло.

– Ведь только полностью доверяя, мы сможем создать наше доходное предприятие и сказочно обогатиться, ведь так? Вы согласны с моими доводами, друг?

– Абсолютно!

– Сначала, после долгих вычислений и аналитических раздумий, я думал, что как организатор предприятия я должен иметь не меньше семьдесяти процентов от прибыли. А потом, пораскинув мозгами, решил, чтобы вас не обижать, остановиться на шестидесяти. Ну как, согласны?

– Ээээ… мм… – замялся Чиэми, почесывая мощный упитанный, как у борова, затылок. – Надо подумать и посоветоваться с женой, госпожой Чиэми.

– Ну, право, что тут думать. Это очень большие деньги. А женщин вообще нельзя в такие дела посвящать, можно все испортить.

– Все равно, надо подумать, в таких делах никогда не стоит спешить.

– Согласен. А может, у вас есть свои какие-нибудь предложения на этот счет?

– Сорок процентов – это мало. Вот пятьдесят будет в самый раз! – выпалил, как из пушки, Чиэми.

– Пятьдесят? – пробормотал Виоленто, в задумчивости потирая большой загорелый нос. – А почему пятьдесят? Что-то число какое-то чудное?

– А из принципа! Нормальное число. Чтобы, как говорится, было поровну.

– Хорошо, – тяжело вздохнул посетитель. – Пусть будет по-вашему. Согласен.

– По рукам?

– По рукам.

– Думаю, надо отметить нашу обоюдовыгодную сделку, – cказал довольный комендант, выставляя на стол хрустальные рюмки и пузатую бутылку с ромом. – Вы как?

– Не откажусь, дорогой друг!

– За процветание нашего предприятия!

– За удачу! Ура! Ура! Ура!

Бешеный Чиэми одним залпом осушил рюмку и откинулся на спинку кресла. В отличие от своего нового друга Виоленто только пригубил крепкий ром. У него было железное правило – не пить в рабочие дни, когда ему предстояло кого-либо отправить на прогулку в «страну теней».

– Чиэми, я бы не хотел откладывать дела в долгий ящик и осмотрел бы наши владения, трудяг, которые будут вкалывать на нашем предприятии, – начал он подбивать коменданта на прогулку, где он, может быть, увидит Торбеллино.

– Вицоло, дорогой, я тебя безмерно уважаю! С удовольствием покажу плантации, грязные бараки и вонючих оборванцев, но не сегодня, а завтра. А сегодня у нас с тобой праздник.

– Хорошо, отложим дела на завтра, – вынужден был согласиться Виоленто Беспалый, хотя ему не терпелось выяснить, где находится Торбеллино, чтобы при удобном случае свернуть тому шею.

– Вот и отлично, дружище! Тебе раньше доводилось видеть революционеров?

– Нет.

– Вот заодно завтра и посмотришь на этих смутьянов. К сожалению, никаких ярких достопримечательностей на острове у нас нет. Порой обидно даже. Показывать-то, честно сказать, нечего. Если хочешь, прогуляемся к Крокодиловой Реке и покормим тухлятиной прожорливых крокодилов?

– Нет, я что-то не испытываю особого желания на них любоваться, больше предпочитаю портмоне из их кожи, – пошутил Виоленто.

– Правильно! Нет ничего отвратительнее этих зубастых коварных тварей, – согласился с ним Чиэми, стряхивая с сигары пепел.

Неожиданно снаружи послышался нарастающий невообразимый шум, крики и щелканье бичей. Виоленто напрягся, он не любил неожиданностей.

– Что за шум? Уж не бунт ли?

– Ха-ха-ха! Рассмешил, Вицоло! Какой может быть бунт на моем острове? Здесь могу бунтовать только я, когда пьян, – захохотал комендант, довольный своей шуткой. – Погоди, сейчас пошлю дежурного офицера узнать, что там происходит. Скорее всего, это мои надсмотрщики забавляются от скуки.

– Господин комендант, разрешите доложить? – обратился к Чиэми вернувшийся офицер.

– Ну, что там за гам?

– Управляющий и его люди приволокли на площадь беглого оборванца и привязали к столбу. Завтра будут плетьми наказывать в назидание другим.

– А кто пытался бежать, выяснил?

– Некий Торбеллино, из новеньких. С предпоследней партией прибыл.

– Хорошо, ступай!

При имени «Торбеллино» неподвижное лицо коммерсанта скривилось в довольной гримасе, а беспалая рука со страшной силой сдавила лежащую на коленях трость.

«Отлично! Настоящая удача привалила! Даже искать не пришлось парня, крепко насолившего капитану Малисиозо, – подумал Гроза Карамбы. – Считай, порученное задание наполовину выполнено! Сегодня же темной ночью я незаметно проберусь к позорному столбу, где за все и рассчитаюсь с Торбеллино, а утром, можно сославшись на головную боль, отдохнуть в номере гостиницы от тупого, надоедливого коменданта. У меня нет ни малейшего желания мотаться по знойной жаре по всяким там плантациям или ради забавы кормить тухлятиной крокодилов. Через неделю на остров прибудет очередной корабль, и я навсегда исчезну из жизни самонадеянного «партнера», смывшись якобы по коммерческим делам на «большую землю».

– Чиэми, и часто у вас бегают? – полюбопытствовал Виоленто, пригубив рюмку с ромом.

– Что ты, дорогой Вицоло! Смешно даже такое слышать! Это исключено! С Зеленого Ада на моем веку еще никто никогда не убегал.

– Почему? У вас тут, как погляжу, нет никаких преград, заборов, и берег абсолютно не отгорожен от бараков с каторжниками.

– Во-первых, берег бухты, где мы находимся с тобой, надежно охраняется гарнизоном, во-вторых, для бегства необходимо иметь судно или хотя бы захудалую лодку, в-третьих, кругом непроходимые джунгли и зловонные болота, в которых кишит, помимо крокодилов и змей, множество всякой ядовитой гадости.

Что же произошло с Торбеллино? Почему его побег закончился неудачей? Давайте, вернемся к утренним событиям этого дня.

Юноша внимательно присматривался ко всему, что его окружало на новом месте. План побега надо было осуществить немедленно, пока не иссякли последние силы, пока каторга окончательно не сломала и не погребла его здесь. Удобный случай подвернулся сам собой. Торбеллино и еще десятка четыре каторжан отправили на рубку сахарного тростника. Рубя тростник, юноша углубился в заросли и скрылся с глаз надсмотрщика, разъезжавшего по плантации на своенравном гнедом жеребце. Покинув незаметно плантацию, Торбеллино вступил в джунгли, стоявшие темнеющей зеленой стеной. Яростно расчищая себе дорогу большим тесаком для рубки тростника, беглец все дальше и дальше удалялся от поля. Его со всех сторон окружала тяжелая сырость, сочащаяся по ветвям лиан, жирная почва, густой застойный воздух. Зеленая плотная масса застыла, погруженная в тишину. Устав рубить проход, смахивая едкий пот, Торбеллино остановился. Позади беглеца уже вновь воцарилась неподвижность. Молчаливый лес предательски сомкнулся у него за спиной. А впереди его ждала бесстрастная и непроницаемая стена растительности. Торбеллино медленно переступал отяжелевшими, будто свинцом налитыми, ногами; голова кружилась, глаза лихорадочно горели. Руки по локоть в крови от колючек, укусов москитов и клещей. С каждым шагом становилось все труднее дышать. Задыхаясь, он повернул назад, из последних сил продираясь к выходу из мрачного сырого леса. Он брел, шарахаясь из стороны в сторону, боясь потерять сознание. Вот мелькнул впереди спасительный свет в прорубленном им зеленом коридоре. Скорее к свету, к чистому воздуху… Но сознание оставило юношу.

Очнулся он от резкого удара бичом. Несчастный очумело, ничего не соображая, смотрел на смеющихся надсмотрщиков и на багровое заходящее солнце. Избитого юношу на аркане приволокли на площадь, окруженную ветхими серыми бараками. Его привязали на ночь к позорному столбу, торчавшему одиноко посреди площади, объявив каторжанам, что завтра их ждет интересное зрелище – суровое наказание беглеца.