Текст книги "Сириус. Книга 1. Предопределение"

14

Минула назначенная мартовская дата – момент наибольшего сближения всех планет. И, разумеется, ничего страшного не случилось ни на Земле, ни на Солнце.

Неприятности пришли совсем с другой стороны. Комиссия районного комитета ВЛКСМ появилась неожиданно, прямо посреди субботнего концерта группы «Сириус». Валентина Васильевна была шокирована их внезапным приходом и предупредить ребят не успела. Как назло, в поселке в этот день проходили свадебные торжества, и толпа изрядно подвыпивших молодых людей пополнила количество посетителей танцевального вечера. Это не предвещало ничего хорошего. Обстановка была напряженная и могла в любой момент выйти из-под контроля. Валентина Васильевна, воспользовавшись небольшим перерывом в какофонии звуков, хотела вывести представителей райкома из зала, но опоздала. Один из них, молодой мужчина в длинном кашемировом пальто, который со времени самого прихода в клуб постоянно что-то записывал в блокнот, неожиданно громко сказал, обращаясь к ней:

– Ну что я могу сказать вам на это открывшееся нам безобразие! Налицо влияние буржуазной идеологии. Я, как лицо, уполномоченное секретарем районного комитета ВЛКСМ, приостанавливаю действие ваших танцевальных вечеров до особого распоряжения!

Сам того не осознавая, он совершил стратегическую ошибку. Излишняя самоуверенность в том, что он представитель власти и живет в безобидной советской стране, притупила чувство самосохранения, а между прочим, его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы среди тех, кто находился поблизости от него. Валентина Васильевна не успела ничего предпринять, как случилось самое неприятное: пьяные и наглые молодые люди обратили на незваных гостей все свое внимание.

– Про что вы тут говорите! – начал один из парней. – Какая, твою мать, к черту, идеология?

– Вы мне, пожалуйста, не тыкайте! Сейчас быстро наряд милиции вызову! – жестко осадил его представитель райкома и так совершил еще одну ошибку.

Местное население не особо жаловало представителей этой властной структуры. Сказывалось многолетнее противостояние органов внутренних дел со своим народом, которое тянулось еще с царских времен.

Все, что произошло далее, в одно мгновение изменило ход событий. Не произнеся ни слова, парень нанес сильный удар кулаком в лицо представителю райкома, а потом заорал не своим голосом:

– Бей комсу!

Как назло, отдыхающие молодые люди со свадьбы относили себя к той части молодежи, которая свято верила, что комсомол – это авангард передовой мысли. Не видя источника конфликта, они отнесли эти слова на свой счет. Танцевальный зал мгновенно превратился в арену массовой драки.

Ребята некоторое время наблюдали за происходящим со сцены, но не могли больше оставаться в стороне, особенно тогда, когда Сергей увидел, что его неизвестно откуда взявшаяся в зале сестра упала, а вокруг нее сцепились дерущиеся. Он стремительно ринулся вниз, а за ним последовали друзья. Из-за скученности тел размаха для удара не получалось, и драка больше походила на борьбу, в которой все таскали друг друга за волосы и рвали одежду. Воистину правильно было сказано, что из искры возгорится пламя.

Драка была неистовая и не закончилась до приезда наряда милиции. Только когда погасили свет и приехавший с нарядом капитан зычно закричал, что применит табельное оружие, все неожиданно затихло, и изрядно помятая толпа бесшумно ринулась к выходу, сметая все на своем пути. Милиционеры сразу оказались под их ногами и истерично вопя, с жуткими гримасами на лицах, только и могли, что прикрывать головы руками. Через некоторое время наступила тишина. На полу стонали потрепанные члены райкома. В дополнение ко всему раздался дикий крик капитана, который, прикрываясь от ног убегавших, потерял табельное оружие, а это означало чрезвычайное происшествие районного масштаба.

Сергей, вернувшись с друзьями на сцену, инстинктивно прикрывал своим телом сестру, стараясь защитить от опасности, и страшно ругался насчет того, что она заявилась в клуб. Родители запрещали ей ходить на танцы, и сегодня она решила нарушить запрет, тайком пробралась в клуб и сразу попала в переделку. Она робко прижалась к брату и, слегка дрожа от испуга, спряталась за его спину, чувствуя в нем единственную надежную защиту. Сергей понял, что сейчас наступил конец их творческой карьере, но все равно улыбался, дружески похлопывая Валерку по плечу. Тот сегодня был героем, потому что спас от потасовки Валентину Васильевну, вытащив ее на сцену. Та испуганно и бесконечно вторила, напоминая заевшую грампластинку:

– Что теперь будет!? Что же теперь будет!?

Когда прошло оцепенение, ребята кинулись к пострадавшим, которым на удивление повезло. Они отделались легкими ушибами, ссадинами, увесистыми синяками на лицах, изрядно подпорченной одеждой и несколькими мгновениями беспамятства. Прибывший на место происшествия дополнительный наряд милиции и представитель уголовного розыска по свежим следам провели опрос присутствующих и, составив протокол происшествия, деликатно обратились к представителям райкома с предложением написать заявление по факту зверского избиения, но те наотрез отказались, выразительно взглянув на директора клуба. Та сразу вся съежилась, потускнела и чуть не заплакала. Больше всех не повезло капитану. Ему предстоял длинный путь рапортов, объяснений и перспектива потери работы.

Дальнейшие события развернулись по непредсказуемому сценарию.

Валентину Васильевну, как она ни переживала и ни боялась, от работы не отстранили, но представители райкома написали огромную разносную докладную, где главным виновником произошедших событий сделали идейного вдохновителя и лидера группы «Сириус». Из докладной следовало, что его непристойное поведение на сцене, подражание буржуазным музыкальным провокаторам и исполнение песен, запрещенных на территории СССР, спровоцировало всплеск молодежного насилия в конкретный момент и в конкретном месте. Любители изобличать идейных врагов моментально пустили в ход стандартные обвинения. Было проведено несколько выездных комсомольских собраний на предприятиях, в школах района, а также в школе, где учился Сергей, где заклеймили позором его действия и его роль носителя вредоносной буржуазной культуры.

Его мать с трудом выдержала моральный прессинг. По какой-то непонятной причине ее лишили квартальной премии, на что отец разразился проклятиями в адрес всех живущих на этой планете живых и мертвых существ и впервые за долгие годы применил насилие – исхлестал сына ремнем, но вовремя остановился, не встретив с его стороны какого-либо сопротивления. Сергей на него нисколько не обиделся, понимая, что, вероятно, косвенно чем-то и обидел родителей, но вину признавать наотрез отказался, внутренне замкнулся. Мать убедила отца, что физическое наказание – не метод. Она для себя неожиданно решила, что лучше всего заставить сына писать фразу «я не прав», которую он машинально написал пятьсот раз. Он понял, что это помогает. После того, как тебе дадут подзатыльник, ты заорешь, и все. После этого можешь снова возвращаться к своим делам. А день, проведенный за выписыванием дурацкого предложения, запомнился надолго. Так делала директор начальной школы, заставляя нерадивых учеников раз за разом переписывать слова, в которых они совершили грамматические ошибки. По своей сути, цель наказания – это дать понять, что сделано неправильно, хотя многие взрослые недостаточно тщательно подбирают наказание и в результате наносят ущерб своему авторитету.

Вся развернутая против него кампания была похожа на поучительную идеологическую истерию и могла принять серьезный оборот, но в какой-то момент все неожиданно спустили на тормозах и вопрос о нахождении комсомольца Воронцова в рядах ВЛКСМ передали в школу для решения в первичной комсомольской организации. Об этом только и мечтала «железная леди», которая давно взяла Сергея на жирную заметку.

Незадолго до этого Сергей и его друзья, которым уже исполнилось семнадцать лет, были приписаны к районному призывному участку военного комиссариата. Они прошли медицинскую комиссию, и им было выдано специальное приписное свидетельство. При объявлении приказа о призыве на действительную военную службу каждый призывник был обязан явиться точно в срок, указанный в приказе военного комиссара на свой призывной участок.

Вскоре состоялось общешкольное комсомольское собрание, которое было приурочено ко дню рождения Ленина, накануне принятия в ряды ВЛКСМ новых его членов. Вера Ивановна все просчитала, преследуя своими действиями две цели. Она решила наказать виновного и предупредить новых кандидатов о мере ответственности перед организацией, в которую их соизволили принять. Сергея, словно преступника, выставили перед всеми участниками собрания и объявили заседание открытым.

«Железная леди» некоторое время с суровым видом прохаживалась по залу, обдумывая формулировки, потом резко взмахнула руками, быстро подошла к Сергею и строго спросила:

– Воронцов, расскажи-ка своим соратникам, как ты докатился до такой жизни? Как твоя расхлябанность, податливость, тяга к буржуазной культуре и идеологии вылились в чрезвычайное происшествие?

– Вера Ивановна, я не понимаю, что вы хотите от меня услышать? Как нормальный человек, выражаясь вашим стилем, я принадлежу к классу молодежи и поэтому люблю слушать музыку и читать книги, только те, которые мне нравятся. Скажу честно, но мне наплевать на идеологию, которая якобы есть в этих произведениях!

Он закончил, а она побагровела.

– Значит, ты признаешь, что сознательно распространял упадничество и чудовищную буржуазную культуру среди подростков? Я думаю, что все помнят лозунг американских ультра «лучше быть мертвым, чем красным». Так вот музыка в интерпретации этого музыкантишки призывает к тому же. Это же вопят на концертах группы ее поклонники, доведенные музыкой до полного исступления. Фанатики жаждут одного – крови врагов. Нашей с вами крови!

Она закончила и удовлетворенно обвела взглядом притихших и подавленных участников собрания. Сергей онемел от бредового смысла ее страшных слов, но все молчали, подтверждая своим молчанием ее правоту. Он жалостливо посмотрел на комсорга их класса Риту Ванину, которая сидела рядом с классным руководителем, и увидел в ее глазах ту же фанатичную решимость, что и у «железной леди». Переведя взгляд на друзей, он не разглядел поддержки в их глазах. Они, сжавшись от страха, уставились в деревянный пол.

В нем безумным огнем заполыхало ощущение страшной несправедливости, ярость удалось потушить только усилием воли, и, стараясь быть спокойным, Сергей произнес:

– По-моему, я еще сам подросток и сделать из меня идейного врага у вас не получится. Могу копнуть еще глубже и предложить собравшейся здесь честной компании провести осмотр музыкальной коллекции у вас дома. Пусть все посмотрят, что слушаете вы и ваш сын, а еще нужно провести ваше психологическое обследование. Может, и вы «зомбированы» буржуазной музыкой и готовы отведать крови, но уже моей!

От такой неслыханной наглости тишина воцарилась, как на кладбище. Алексей Семенович, директор школы, от неловкости неожиданно заерзал на стуле, искоса поглядывая на комсомольцев, всем своим видом показывая свою беспомощность. Мозг Веры Ивановны отказывался воспринимать услышанные слова. Она понимала, что теряет инициативу, и нужно было немедленно передавать контроль над собранием секретарю комсомольской организации, но удержаться не смогла и отдалась на волю гнева.

– Да ты, подлец, еще хуже, чем я думала! Из таких людишек, как ты, и появляются в этом мире предатели и на твоей дальнейшей карьере обязательно нужно ставить жирный крест…

Она выразительно взглянула на членов собрания, но Сергей не дал ей договорить, решительно прервав:

– Что бы вы ни говорили, виноватым себя не считаю и считать никогда не буду! Думаю, что все это мероприятие смахивает на суды во времена культа личности Сталина! Меня там не было и что там происходило, я не знаю, да и вы сами ничего не можете сказать, но какие обвинения звучали в адрес подозреваемых людей, я наслышан! И как ломали их волю, наслышан, а раз вы хотите таким образом сделать из меня вражеского идеологического диверсанта, то сразу признаюсь, что я Марк Кригер, внедренный в советскую школу десять лет назад, и слушаю исключительно западногерманскую музыку. Далее я буду говорить только с консулом Федеративной Республики Германии и, естественно, просить о моем быстрейшем возвращении на родину.

Обычно несловоохотливый в школе, он шокировал присутствующих в зале своими кощунственными словами. Это было его решение и обратного пути не было. Того, что произошло далее, не мог предвидеть никто. Все присутствующие в зале разбились на два лагеря, и это само по себе было невероятное событие. Обычно равнодушные ко всему комсомольцы безучастно дожидались конца собрания и расходились по домам, а сегодня их прорвало, словно плотину в весенний паводок.

Настроение у Сергея значительно улучшилось, и на все вопросы, которые задавали ему, он отвечал исключительно на немецком языке, чем привел в неописуемый восторг своих одноклассников.

Вера Ивановна не зря носила прозвище «железная леди». Быстро подавив хаотичные дебаты, она жестко навела порядок и сказала:

– Для меня вопрос решен! Этого клоуна больше ни о чем спрашивать не будем, а я ставлю вопрос об исключении его из рядов ВЛКСМ, руководствуясь правилами, изложенными в седьмом пункте первой главы Устава!

Сергей и здесь не дал ей взять верх. Он чувствовал, что нужно хоть сейчас обязательно промолчать, но не смог из-за упрямства.

Он провернулся к столу, за которым сидели члены комиссии, достал из кармана пиджака комсомольский билет и презрительно швырнул его в их сторону, метко попав в центр стола.

– Если вам нужна эта картонка, то я дарю ее вам навсегда, а апелляцию подавать не буду, – сказал он устало уже на русском языке и, не обращая больше ни на кого внимания, вышел из зала.

Домой он вернулся поздно. Родителей не было, а Ира необычно спокойная сидела и смотрела телевизор.

– Сережка, что случилось? – не поворачивая головы, спросила она слегка дрожащим голосом.

– Да ничего страшного, Ируль, – ответил он, подошел к сестре и взглянул на нее.

Она повернула голову, но от него не укрылось то, что она плачет. Только сейчас он заметил, что в руках она сжимает красную книжечку Устава ВЛКСМ. Ему стало пронзительно жалко ее.

– Что у тебя-то произошло? – инстинктивно спросил он, но уже сам догадался о причине ее слез.

– А ты не понимаешь? – задыхаясь, закричала она. – Я так долго ждала момента, когда меня примут в комсомол, а ты сегодня все перечеркнул. Меня теперь обязательно не примут!

Сергей подсел к сестре, обнял ее и крепко прижал к себе. – Дуреха, при чем здесь ты! Мои проблемы – это мои проблемы и тебя ну никак не коснутся!

– Правда?

– Конечно! Но ты сегодня в ответе за меня! Значит, должна быть на высоте и знать наизусть права и обязанности члена ВЛКСМ!

– Но у меня не получается.

Сергей осторожно взял Устав из ее рук и, открыв на седьмой странице, сказал:

– Учим все эти пункты! Моя сестра не должна упасть лицом в грязь!

Ира улыбнулась и следующие два часа они штудировали Устав, заучивая наизусть пункт за пунктом.

– Сережа, ты такой умный, а комсомольский билет выкинул.

– Иришка, понимаешь, не в нем дело. Главное вот здесь, – он выразительно ткнул рукой в область сердца и продолжил: – Хотя у нас в стране он приравнен к священной реликвии и ему придают особое почти ритуальное значение, но я считаю, что это неверно. Из-за него пострадало столько людей, и людей, верных делу Ленина, а есть просто носители этого билета, свято его берегущие, карающие всякого, кто на него покусится, но не верующие ни в какие идеалы. Вот от чего становится страшно. Ну, а если Родина позовет, я и без него встану на ее защиту.

Ира сильнее прижалась к брату и горячо прошептала:

– Спасибо, а я было поверила, что ты сознательно расстался с комсомолом.

– Не верь буквально всему, что плетут в коридорах и классах школы. Всегда анализируй услышанное и сопоставляй со своими мыслями и своим мировоззрением.

– Понятно. Сережка, я принесла твой дневник. Твой классный руководитель передала. Там все написано и родителей вызывают. Наши девчонки говорят, что за такое тебя могут исключить из школы. А?

– Не переживай. Я думаю, не посмеют из-за того, что осталось всего два месяца до окончания школы, а вот завалить на выпускных экзаменах, это они могут запросто. А дневник отдай маме.

– Понятно. И что ты теперь будешь делать?

– Да все, как всегда. Занятия пропускать завяжу и буду усиленно готовиться к экзаменам.

– Жалко, что ты теперь играть в клубе не будешь!

– Да брось ты, не в этом счастье! Если сказать честно, мне этих дебоширов развлекать надоело.

Ира засмеялась, вскочила и сделала телевизор громче. Начиналась самая необычная программа центрального телевидения «Веселые ребята». Организаторы программы, учитывая царившую в стране моду на эстрадных исполнителей, старались вовсю – снимали не только выступления в оригинальных интерьерах, но и применяли доступные видеоэффекты. Это новшество сразу понравилось друзьям Сергея, и они всегда с нетерпением ожидали новых выпусков этой программы.

В последнее время они с сестрой частенько ругались насчет просмотра той или иной программы, которые пересекались по времени. Совсем недавно, как назло, стала вещать вторая всесоюзная программа. Часть ее вещания было занято повторами первой программы, но случалось, что футбол шел одновременно с фильмом, а концерт с мультиком, да еще транслировалось ленинградское телевидение. Конечно, возникали споры, что смотреть, и мать еле-еле утихомиривала детей. Семьи, у которых была такая возможность, обзаводились вторым телевизором, но их семейство такой возможности не имело, да Ира с Сергеем на этот счет не особо и переживали.

15

С утра в школе звучали песенки из детства. Все сценарии последнего звонка похожи друг на друга, как две капли воды, но в каждом есть своя изюминка, а это уже зависит от школьной традиции. Для выпускников, которые один раз в жизни переживают нечто подобное, последний звонок единственный и неповторимый в своем роде. Не по-праздничному строгие, сосредоточенные шли одноклассники Сергея. Последний звонок проводили в спортзале, потому что вместить такое количество гостей больше было негде. Виновники торжества – выпускники двух десятых классов – были при полном параде. Традиции этого праздника диктуют свои правила, и их школьники на протяжении десятилетий и придерживаются. Юноши надели строгие темные костюмы с галстуками, а девушки парадную форму – белый верх, темный низ, хорошие туфли, прически по последней моде и огромные белые банты. Теперь они стали совсем взрослыми. Осталось сдать экзамены, а после этого прощальный бал и наконец-то самостоятельная жизнь. Первоклашки с завистью смотрели на десятиклассников. Им еще только предстоит долгая и трудная дорога к этому дню, но они уже осознают, насколько изменились старшеклассники.

Все это промелькнуло, как сон, и как-то слишком обыденно и буднично. Так считал Сергей.

Праздника не получилось.

Вероятнее всего, виной было его настроение. Последний месяц перед экзаменами он вплотную занялся учебой, не пропустив, к изумлению учителей, ни одного урока. После похода матери в школу ему сильно влетело. Он давно не видел мать такой разъяренной. Отец выразил солидарность с сыном и остался в стороне, не поддержал ее страстных упреков в адрес Сергея. Впрочем, ее ярость быстро угасла, когда мать обнаружила, что сын сильно изменился, стал податливым. Она была искренне удивлена произошедшими с ним переменами. Сам Сергей в ответ на ее вопросительные взгляды только пожимал плечами и полностью уходил в себя, посвятив учебе все свободное время. В последнее время он практически перестал встречаться с друзьями. Даже участвовать в традиционном праздновании майского праздника Победы наотрез отказался.

Учителя и одноклассники относились к нему по-прежнему, словно ничего и не происходило, но еле-еле уловимая нотка недоверия ощущалась. Внутренний голос без конца напоминал ему об этом, но он старался не обращать внимания. Школа ему надоела настолько, что его буквально выворачивало. Он давно плюнул на школьную жизнь и делал все автоматически, не участвуя в жизни к ласса и держась невозмутимо.

В Доме культуры он не появился ни разу после произошедшего инцидента, хотя Валентина Васильевна через друзей передавала, что обязательно хочет его увидеть.

Только Оле он постарался корректно излить душу, написав ей несколько объемных писем, в которых все описал подробно и без утайки. Она нисколько его не осудила, наоборот, постаралась морально поддержать, ответила весело. Она упрекнула его только в одном – что он представился немецким агентом. Оля убеждала его, что в нашей стране так шутить нельзя. Неожиданно она предложила ему поступать на факультет журналистики, потому что увидела в его слоге литературный шарм и напомнила о его изумительных сочинениях. Сергей сразу вспомнил, как несколько лет назад они писали сочинение на свободную тему, а он, впечатленный просмотром японского фильма-катастрофы «Легенда о динозавре», написал огромный отзыв-рецензию, который своей глубиной поразил учительницу и учеников. Это его произведение учительница прочитала перед всем классом. Тогда ему повезло, он заболел и не присутствовал на этом мероприятии, а так просто умер бы от стыда. Оля еще раз написала, что устроились они хорошо, но ей не понравилось то, что к русским здесь относятся настороженно. В некоторых апилинках, отдаленных аналогах сельсовета, и вовсе враждебно, нарочито стараясь говорить в присутствии русскоязычного населения только на литовском языке.

По завершении последнего звонка его одноклассники решили организовать совместные посиделки в кафетерии, но он равнодушно отказался, сославшись на то, что его мучает зубная боль. Одноклассники обиделись на его отказ, вспоминая, что раньше он всегда был душой компании, но промолчали. Друзья не поддержали его, а в их глазах сквозило молчаливое осуждение. Только Рита Ванина не удержалась и, полыхая гневом, подбежала к нему, сказала:

– Ну что, Воронцов, совсем от коллектива отрываешься или тебе обида не дает покоя?

Сергей удивленно посмотрел на нее и ответил, демонстрируя интонацией полное безразличие:

– Я думаю, что мне все равно.

Она еще больше вспыхнула и неожиданно для себя сказала то, что никогда и не думала говорить:

– Знаешь, но я нисколько не жалею, что на комсомольском собрании я выступила против тебя! Тогда я еще сомневалась, но теперь уверена, что ты самый ненадежный человек в нашем классе и тебе никогда бы не доверилась!

– Рита, – неожиданно тихо сказал он, – никогда не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. В жизни бывает всякое, твоя святая убежденность может тебя обмануть, и ты внезапно совершенно потеряешься от того, что враг окажется другом, а друг – врагом.

Она смутилась и покраснела. Чувство гнева неожиданно уступило место легкости. Словно ощутив перемены в ее настроении, он нежно взял ее за руку и продолжил:

– Я нисколько не обижаюсь ни на тебя, ни на одноклассников. Я сам выбрал свой путь, и никто не помешает мне свернуть с него. Ты даже не представляешь, как мне сейчас тяжело, но ты извини меня, если словами и поступками я нечаянно тебя оскорбил. Я всегда знал, что ты удивительный и хороший человек, только прячешь свое прекрасное «я». Прячешь ото всех, и я не знаю тому причины.

Она онемела, хотела крикнуть, чтобы он не смел так с ней разговаривать, воздействовать на нее словами, голосом, буквально завораживать, но не смогла. Слова предательски застряли в горле, а руки нервно задрожали. К своему ужасу, она поняла, что хочет крепко прижаться к нему и испугалась еще сильнее. Это желание появилось впервые, и объяснений этому она не находила.

Пауза начала затягиваться.

Словно почувствовав ее состояние, он отпустил руку, резко развернулся и, не прощаясь, быстро ушел.

Она нервно сорвала с головы большой белый бант и тихо заплакала.

К ней подбежала подруга Люда и зашептала на ухо, косясь в сторону одноклассников:

– Он что, тебя обидел?

Рита машинально и отрицательно качнула головой, думая только о том, что с ней произошло. Только сейчас до ее сознания дошло, что это наваждение не что иное, как любовь. В любовь с первого взгляда она не верила. Она считала, что любовь вырастает в людях. И прежде, чем стать возлюбленными, надо стать друзьями. Ведь самое главное в отношениях – это когда влюбленным нравится быть в компании друг друга. Вероятно, это произошло и с ней, но только не с ним, и даже друзьями им не быть никогда, но его непокорность, бунтарство и сумасшедшая непредсказуемость завораживали ее.

Выпускные экзамены он сдал блестяще, что искренне удивило учителей. Последним завершающим экзаменом был экзамен по истории. Вера Ивановна, кроме вытянутого Сергеем билета, засыпала его кучей дополнительных вопросов, которые даже членов экзаменационной комиссии поставили в тупик. Но он без особых раздумий давал ответы на каждый из них. Пусть ответы были не совсем точные, но они выражали его точку зрения и видение данного исторического события. Это поразило даже непробиваемую «железную леди». Страшно нервничая, она хотела задать еще один вопрос, но была остановлена Ириной Владимировной.

– Вера Ивановна, – сказала та, словно отрезала, – я думаю, хватит издеваться над моим учеником. Он ответил даже на те вопросы, которые не относятся к экзаменационному билету!

Историчка запнулась, побагровела и, когда Сергей вышел, накинулась на Ирину Владимировну.

– Я не просила вас вмешиваться в ход экзамена! Какое вы имели на это право?

Ирина Владимировна смело рассмеялась ей прямо в лицо и сказала:

– Вы проиграли, и ваш экзамен он сдал блестяще, кстати, как и все остальные!

– Это еще не все, и дальнейшую жизнь мы ему все равно подпортим!

– Если вы имеете в виду характеристику, то, возможно, да, а сломать его характер вам не удалось. Мне нравится этот мальчишка. Из него должен получиться настоящий гражданин. Самая важная черта в нем – это собственное суждение, не поддающееся никакому постороннему влиянию.

– Вот в этом ваша беда! Ваш либерализм в подходе и воспитании детей мешает вам в работе, и я думаю…

– Так, девушки, – прервал их до сих пор молчавший директор. – Успокойтесь, ломать копья из-за какого-то нерадивого ученика не стоит!

– Ладно, – успокоила себя Вера Ивановна. – Хорошая характеристика ему будет нужна, и он обязательно придет на поклон. Его мать говорила, что он желает получить высшее образование, а наша характеристика помешает ему…

– Я думаю, не придет! – снова прервала ее Ирина Владимировна и вышла из класса, громко хлопнув дверью.

Директор с женой переглянулись, но своего мнения насчет происходящего не изменили.

На выпускной вечер Сергей идти не хотел, но согласился только ради родителей, которые умоляли его не позорить их. Ему казалось, что родители не желают видеть в нем человека, а видят неотесанного грубияна и хама. Их печалило скорое расставание с оболтусом, которого они когда-то кормили из бутылочки и пеленали. Но обратного пути не было – малыш вырос. Он считал, что взрослеющий человек из-за непомерной опеки в конце концов взбунтуется и может наломать таких дров, что всем станет страшно. Перечить родителям не стал и в их сопровождении пришел в школу, нарочно игнорируя компанию друзей.

Заведующая учебной частью с пафосом поздравляла выпускников, собравшихся в полном составе с родителями в актовом зале.

– Сегодня вы прощаетесь со своей школой! – говорила она. – Уходя в жизнь, вы навсегда остаетесь в нашем сердце. Знайте, что нам всегда доставит большую радость каждое хорошее слово, которое мы услышим о вас. Знайте, что нас огорчит каждая неприятная весть о вас. В этот торжественный, по-хорошему грустный день желаем вам большого счастья! Помните, что самый верный путь к счастью – это труд, труд на пользу социалистического общества!

Она закончила свою речь, а выпускникам вручили аттестаты о среднем образовании и приложенную к нему характеристику. Когда он знакомился с характеристикой, волна ярости и ненависти нахлынула на него, но, увидев пронзительный взгляд «железной леди», он поборол слабость и справился с собой. Он понял, что с такой характеристикой нечего было думать о поступлении в приличное учебное заведение. Сквозь марево он услышал:

– Поступай в жизни так, как подсказывает тебе первое движение твоей души – оно самое благородное!

Он, к удивлению одноклассников, громко засмеялся, демонстративно встал и вышел из зала. Побродив по пустынным школьным коридорам, он зашел на кухню, где часть родителей помогали поварам готовить праздничный стол. Мать Вальки сразу увидела и подошла к нему.

– Сергей, ты где-то совсем пропал! Не приходишь к другу! Он переживает!

Сергей печально махнул рукой и устало плюхнулся на скамью, стоявшую у стола. Мать Вальки удивленно покачала головой и суетливо убежала. Через некоторое время она вернулась с бутылкой водки и стаканами в руках. За ней притрусила маленькая пухленькая женщина с кастрюлей пышущих жаром сосисок.

– Это же надо, до чего парня довели, – начала Валькина мать, обращаясь к ней. – Торжественная часть не закончилась, а он уже здесь! Что случилось, Сергей?

– Да ничего страшного. Сегодня вообще не хотел приходить. Пришел только ради родителей, а видно, что зря.

– Ладно, сынок, успокойся! – начала почти грудным голосом пухленькая женщина. – Лида, давай быстро наливай лекарство!

Они налили в стаканы водку и протянули Сергею наколотую на вилку сосиску. Он, к их изумлению, залпом выпил стакан, даже не моргнув. За ним последовал второй и только после него он закусил.

– Да уж, – только и смогла вымолвить Валькина мать.

Вскоре появились его друзья. Валька подозрительно покосился на Сергея, и они расселись у стола. Женщины захлопотали вокруг них, а мать Вальки, высыпая горячие сосиски в тарелку, сказала:

– Выпейте, ребятки! Сегодня вам можно!

Вальку долго упрашивать не пришлось. Он быстро присоединился к Сергею и разлил водку по стаканам. Они выпили и закусили обжигающими сосисками.

– Серый, ты чего ушел? – спросил Вадим.

– А тебе не все равно? – вопросом на вопрос ответил Сергей.

Вадим виновато пожал плечами, а друзья деликатно промолчали. Сергей обвел их взглядом, показал Вальке пальцем на бутылку.

– Давайте еще выпьем! Честное слово, мужики, сегодня посетило сильное желание нажраться!

Они одобрительно зашевелились и захохотали. Не успел Валька разлить, как в столовой появился подвыпивший директор школы.