Текст книги "Нефрит"

– Рассказывай, пока едем. Ты пить, наверное, хочешь?

Я опять кивнул, горло точно пересохло.

– На заднем сиденье бутылка из-под напитка, там вода.

Я перегнулся через спинку сиденья и потянулся за водой, в это время что-то укололо меня в бок. Я мгновенно забыл про воду.

– Черт! Как я мог забыть!

Забормотал я и стал быстро расстегивать куртку.

– Что с тобой? Что случилось?

– Да я забыл. Эти суки засунули мне какой-то пакет под куртку.

Я вырвал из-за пазухи обычный черный пакет и сразу раскрыл его.

– Что за хрень?!

В пластиковом пакете оказался еще один пакет, бумажный. В нем оказались фотографии – цветные распечатки с компьютера – я их сразу узнал. Это были те самые, что мне показывали китайцы в гараже.

– Вот те, – выбрал я два фото. – Которых я кончил в машине. На хрена они засунули это мне?

Мишка пожал плечами. Он только мельком посмотрел на фотографии и опять уставился на дорогу. Потом вдруг спросил:

– Так говоришь, это произошло совсем недалеко от бурхана?

– Ну да, только начали спускаться, водила разогнался, тут мне случай и подвернулся.

– Скорей всего, китаезы хотели перевести стрелки на этих, приезжих. Если бы тебя нашли мертвого, при тебе эти снимки, полиция сразу бы связала тебя с ними. Тем более двое из них тоже мертвяки. Вот, а про хунхузов бы никто и не вспомнил. Твоя родня начала бы искать этих, ну и все прочее в этом духе.

– Блин, может, ты и прав. Другого объяснения я тоже не вижу. Хотя я матери успел по телефону крикнуть, что я у китайцев… Да и хрен с ними! Ты скажи, куда мы едем?

– Ко мне. Спрячу тебя, пока все не утихнет, а потом сам решишь, что надо делать.

– Хорошо, – подумав, согласился я. – Тогда давай рассказывай, откуда ты взялся? Прямо как Бэтмен какой-нибудь, спас меня в последнюю секунду.

– Да, блин, если бы понял раньше, что они тебя прямо здесь, на бурхане хотят кончить, я бы раньше их приложил. Я хотел подобраться ближе, шел осторожно, чтобы не услышали. Машину вон где бросил. Хорошо, что ты им не давался, я как раз успел. А так даже подумать страшно.

– Да брось! Главное – успел. Ты рассказывай, не увиливай, как ты тут оказался?

– Ты не поверишь. Я раньше вообще в эту ерунду не верил, но после сегодняшнего как-то, блин, непонятно – то ли верить, то ли нет…

– Что ты тянешь? Во что верить? Чё ты мне зубы заговариваешь?

– Когда ты уехал с Федькой на его танке, я лодку твою прибрал и с Любкой решили еще посидеть. Вроде бы за твой отъезд и дорога чтобы тебе хорошая была. Она сгоняла за бутылкой, деньжат-то ты подкинул, и мы сели. Вот веришь, нет, Любка вдруг пить отказалась. У меня глаза на лоб! Говорю – заболела, что ли? А она мне и выдает: ехать тебе надо за ним, за Колей, плохая у него дорога. Чё-то там про ворону, что за тобой всю дорогу прыгала, помнишь?

Я кивнул. Я помнил. Перед отъездом из Далинды, когда мы шли договариваться с Феофилом, наглая ворона чуть не садилась мне на голову и при этом противно каркала. Она постоянно преследовала меня. Я даже не выдержал и запустил в нее камнем. Она отскочила, но не улетела. И потом, когда я садился в вездеход, уже несколько ворон подняли такой шум, словно у них свадьба. Но мне и в голову не пришло связать это с моей судьбой, я, как и Мишка, в подобную ерунду не верю.

– У Любки бабка была шаманка, она ей всякие такие штуки и нарассказывала. В общем, как бы то ни было, она меня здорово напугала. Я собрался и пошел к Федьке, он, конечно, сразу согласился, похоже, деньжат ты ему знатно отвалил. Мы с ним загнали мою «Ниву» в кузов на вездеход, и я поехал. Еду и думаю, ну не дурак ли я, бабе поверил. Ладно, приеду, увижу тебя, ничё рассказывать не буду, а то засмеешь. Скажу, по делам в Подгорное надо было. А повернулось, видишь, как…

– Молодец Люба! Правда-неправда, главное – помогло. Дальше-то что было? Как ты тут оказался?

– Я немного припоздал к вам, чуть раньше бы, и я застал тебя. Глядишь, ничего бы и не произошло. Вообще надо было сразу так сделать, загрузить «Ниву» и поехать с тобой, сейчас все было бы нормально.

– Может быть… – неуверенно протянул я. На самом деле, скорей всего, китайцы бы внесли коррективы в свои планы и просто подготовили бы веревки для двух человек. Вот с москвичами, возможно, и пролезло бы. Хотя вряд ли, мы точно бы остановились на бурхане, а дальше все пошло бы так же. Ну, забрали бы они с собой еще Мишку. Или вообще положили его здесь, в кустах.

– Так вот, приехал я к вам, а у вас уже как будто тревога в армии, люди бегают, ворота только хлопают. Меня двое молодых уже норовят из-за руля выдернуть. Хорошо, мать твоя подошла, она-то меня знает. Тоже в дом завела, как друга твоего. Ну а там все шумят, рассказывают новым, что только подошли. Я как понял, что случилось, сразу рванул в «Ниву», с желтозадыми время терять нельзя. Анне Ивановне сказал, что поехал тебя искать, если что, сразу позвоню. Я сам знал пару мест, где китаезы живут, и из машины начал местных орочон опрашивать, где могут быть еще. Они же теперь кучу домов в Подгорном накупили, сразу и не объедешь все. Я сначала слушал, что мне наши объясняют, да по телефону хрен поймешь, еще и полупьяные некоторые. Тогда заехал за Данилом, знаешь, наверное, это который орочон был единственный зубной техник.

Я кивнул. Конечно, про эту достопримечательность поселка я знал. Отправили его учиться от администрации поселка, по программе поддержки местного населения. Когда приехал назад, половина эвенков Подгорного стала ходить с золотыми фиксами. Но, понятно, счастье долго не продлилось, Данька-орочон спился. Слишком много халявного спирта.

– Он, правда, тоже был больной, с похмела. Я пообещал литру, и он сразу поехал. А ты знаешь, он тут с рождения живет и знает поселок, как я свой охотничий участок. Проехали мы несколько дворов, заглядывали везде. И ни хрена! Я психую, время идет, остановились, чтобы порешать, куда еще. И видно, все-таки Любка не зря бурхану подношение делала, слышим мы голоса. И все балаболят по-китайски. Мы машину бросили, там длинный забор котельной бывшей базы ОРСа, только из-за него выглянул – и тут все кино передо мной! Тебя трамбуют в багажник. Я тебя по одежке узнал, ты же в ней у меня был.

Ну и все, я Данила оставил караулить, а сам пропустил их и тихонько за ними. С дороги матери твоей позвонил, объяснил, где их Данька ждет, и попросил, чтобы они ему литру поставили. Я потом отдам. Вот так повезло.

Действительно повезло. Приехал бы он раньше, мы были в гараже, ничего не увидел бы и уехал; приехал позже, тоже облом, меня бы уже увезли.

– Так и ехал за ними потихоньку. На прямой пришлось подальше отпустить, чтобы не заметили. Когда они на перевале остановились и тобой занялись, я за поворотом в кусты заехал и схватил «Сайгу» твою, и пешком попер. А дальше ты все знаешь. Хорошо, на стволе твоем оптика, я как разглядел, к чему дело идет, так и начал их валить. Жаль, третий ушел. Так бы у нас фора была. А теперь они все знают.

Он вздохнул и добавил:

– Хорошо, что карабин твой с Далинды повез, думал, приеду и дома тебе верну, когда ты еще к нам покажешься. Здорово выручила «Сайга».

– Это ты, Мишка, выручил, – почему-то хриплым голосом сказал я. – Ствол, он сам по себе ничего не решает.

– Ладно, брось, – засмущался тот. – Я твой должник по гроб, с самого детства.

– Да какой должник?! – не выдержал я. Надо было наконец объясниться, почему он считает себя обязанным. – Хватит уже ерундой маяться, мы тогда оба тонули, вместе и вылезли. Или ты считаешь себя должником за то, что я тебя домой привел?

Мишка помолчал, потом достал одной рукой пачку сигарет и прикурил от прикуривателя.

– Нет, брат, тогда ты меня от смерти спас. Ты, может, и не заметил, но это так. Когда я провалился, я все время встать пытался, там вроде не очень глубоко. Но все время падал – камни скользкие, лед ломался – и хлебал воду. Я дергался, молотил воду, вылезал на край льда, а он все ломался и ломался. И я опять под воду.

Он передернулся, видимо, вспомнил те ощущения.

– И я сдался. Мне так легко сразу стало. Стало на все наплевать. Ты бы не стал меня тащить, я бы так и утонул в этой луже.

– Черт! – выругался я. – А ведь ничего не заметил. Вроде как вместе мы барахтались, барахтались и выбрались.

– Вот так, обратно ты меня в жизнь за шиворот затащил.

Я вспомнил те давние события, но нет, ничего такого я не заметил. Да и некогда там было что-то разглядывать, ледяная вода к этому не располагала. Единственное, что я мог припомнить, – это то, что он потом весь день был печальный и очень молчаливый. Но я тогда решил, что это из-за воспитателей, из-за взбучки, что получит в интернате.

– Все, Мишка, рассчитался ты сполна. Даже с верхом, теперь я твой должник.

Мишка счастливо заулыбался.

– Я всегда хотел помочь тебе, как ты тогда. Ну ладно, Колька, хватит считаться долгами, давай думать, что нам дальше делать.

Он так и сказал – что нам дальше делать, – то есть не отделял мои дела от своих. Это опять тронуло меня. Похоже, самое главное мое везение в этой жизни – то, что я подружился с таким мужиком. Положиться на него точно можно, хотя он и не из Семьи.

– Ты заснул?

Мишка толкнул меня в бок.

– Чё дальше решим?

Он был прав, пора просыпаться и решать, что дальше. Я задумался. Первым делом мне опять нужна была связь. Надо срочно узнать, что происходит дома. И еще я очень хотел поговорить с Сашей, сейчас я пожалел, что не стал ее беспокоить ночью, когда приехал домой. Знает ли она, что со мной случилось? Скорей всего. Как ни шифруй дела в поселке, они постепенно все равно расползаются слухами. Переживает, наверное. Вот бы увидеть ее сейчас. Волна нежности подкатила к сердцу. Я тут же оборвал себя – нет, сначала решить все дела, потом увижусь с ней. Это будет самое хреновое – если ее впутают в мои разборки. Я с ума сойду, если с ней что-нибудь случится.

– Мне нужен телефон. А ближайший теперь только у вас, и то если он работает. Ты как вообще думаешь к вам добираться? Вездехода же нет, а на «Ниве» к вам не пробиться?

– Нет, конечно. Мы поедем сейчас на водомерный пост, знаешь, на Басухе?

– Знаю, заезжали несколько раз. Раз даже ночевал.

– Ну, тогда знаешь хозяина, Ивана.

Я кивнул. Знал я и Ивана, и его жену Ольгу.

– Машину бросим у него, а у них возьмем лодку и пройдем вниз до впадения Басухи в Витим, оттуда уже можно спуститься хоть в Далинду, хоть до моего участка. У меня там две избушки, и стволы спрятаны. Там мы можем хоть год жить, никто не подберется. А у Ивана, кстати, есть рация. Если, конечно, еще работает.

Рация – это было не совсем то, что телефон, всем, кому надо, не позвонишь, но, как говорится, на безрыбье…

– Хорошо. Давай доберемся до поста, я переговорю со своими, и тогда уже будет ясно, что делать. Будем надеяться, что рация живая.

Надо было, конечно, после того как Мишка освободил меня, в первую очередь поговорить с мамой. Мобильник у Мишки есть, номер мамы есть. Да не до того было, башка совсем не соображала.

Через час мы проехали то место, где я прошлым утром сел на попутный грузовичок. Водомерный пост находился отсюда еще километров тридцать ближе к городу, и нам еще час ковылять с горы на гору. Я с сожалением глянул на след от гусениц вездехода, уходящий в тайгу, вот бы Феофил сейчас бы был здесь, сразу бы загрузились и напрямую до Далинды. Мечты, мечты…

– Интересно, что сейчас творится в Подгорном?

Вопрос был риторическим, ответа я, конечно, не ожидал, но Мишка ответил:

– Да ты сам знаешь, что – ничего. Сейчас все притихли, все ждут и ищут.

– Ты же сам говорил, что сказал адрес китайцев моим. Я думаю, там сейчас все вверх дном.

– Если они успели. Тогда да, я китаезам не завидую. А если первым был звонок от того китайца, который на бурхане сбежал, то тогда там уже никого не будет, когда твои приедут. А я не думаю, что ваши сорвались сразу после моего звонка, они наверняка подготовились, не соваться же к хунхузам сломя голову, с пустыми руками. А это время.

Он был прав, мне почему-то так и казалось, что наши приедут к пустому корыту, не может быть, чтобы у такого скользкого типа, как господин Линь, не было наблюдения и путей отхода. Сейчас залегли, наверное, на другой хате.

– Твои скоро узнают, что ты жив. На бурхане обязательно кто-нибудь остановится. Как только по поселку слух пойдет про убитых китайцев, твои сообразят, что это я. Значит, ты живой. Ну, я так думаю.

– Ну да. Наверное, ты прав.

Я помолчал, а потом высказал то, что я хочу:

– Блин, Мишка, я бы сейчас даже вашей паленой водки прямо стакан накатил. Как меня за эти сутки все достало, вырубиться бы на денек, чтобы ни о чем не помнить.

– Да, бывает, – согласился он. – Иногда так прижмет, что только водка и спасает.

Примерно через час, как я и думал, с вершины очередной горы, стал виден мост через Большую Басуху, а немного не доезжая до него влево отходила дорога на водомерный пост. По ней нам надо было проехать совсем немного – километров пять, и там мы попадем в хозяйство гидролога Ивана Реброва и его жены Ольги. Эти двое, в отличие от пары, живущей на Булишме, были местными и расположились тут с размахом. У них было шесть или больше коров, свиньи, козы, куры и огромный огород. Иван охотился и рыбачил, благо река была под боком. Бензин на лодку им тоже полагался казенный, так что хозяйство у них было крепкое. Им обоим было лет под сорок, и уезжать они никуда не собирались. Сейчас было лето, и на ферме, выстроенной рядом с казенной избой гидрологов, помогали управляться трое детей. Зимой они учились в интернате, но жили там только с понедельника по пятницу, родители ездили на своем «УАЗе-Патриоте» и забирали их на выходные.

Все это я знал давно, мы с дядькой или братом, направляясь в город, частенько заворачивали сюда, чтобы пообедать и нормально отдохнуть. Хозяева были хлебосольными, радушными людьми. Дядька же по своей привычке старался прикормить Ивана, место было хорошее, чтобы сделать перевалочный пункт по вывозу камня. Но тут у него не пошло, резкий, прямодушный Ребров сразу открестился от дядькиных денег и наотрез отказался участвовать в каком-нибудь общем деле. Он ведь прекрасно знал, что за дела может предложить Росомаха. Как ни странно, Росомаха не стал настаивать, по-моему, ему просто понравился этот работящий прямой мужик. Так что пост на Бусыхе так и остался просто местом, куда запросто можно было заехать отдохнуть и попробовать свежей рыбки.

На посту все получилось с одной стороны хорошо, с другой – не очень. То есть насчет лодки и машины мы договорились без проблем. Лодок у Реброва было целых три, но он все равно предупредил, что дает не больше чем на неделю. Этого срока нам хватало с лихвой, спустимся до Далинды, возьмем свою, а эту вернем Ивану. «Ниву» же хозяин поставил рядом со своим УАЗом, на заднем дворе.

– Пусть стоит сколько надо. Есть-пить не просит. Появишься, заберешь.

С рацией тоже вроде все получилось. Она работала, и Иван без возражений согласился связаться с нашим человеком в Подгорном. Дядя Афанасий всегда работал на опережение, мозги у него были как у какого-нибудь Билла Гейтса, я думаю, займись он обычным бизнесом, он бы тоже не прогорел. Еще в самом начале, когда он только начал организовывать дело по нефриту, он сообразил, что очень неплохо в тайге иметь связь. Тогда он еще не думал о спутниковых телефонах и начал пользоваться тем, что есть. Радиостанциями геологов, метеорологов и прочих проживающих в тайге работяг. А для того, чтобы не разговаривать через их офисы в поселке, дядька взял на зарплату пенсионера, бывшего геолога, Вячеслава Глотова. Это был известный по всей республике радиолюбитель-коротковолновик, начавший заниматься своим хобби еще в советские времена. Когда-то он даже организовал в поселке секцию радиолюбителей, и она была известна на всю республику.

Сейчас же, когда интернет мгновенно связывал людей без всякой привязки к возможностям радиоволн, секция исчезла сама по себе, и только старый геолог так и остался фанатом своего дела. Деньги, как известно, нужны всегда, особенно пенсионерам с их мизерной пенсией, и Глотов без проблем согласился работать на Росомаху.

Вот через него я и попробовал связаться с матерью. Все получилось – Глотов ответил, набрал телефон, что я продиктовал, и мама ответила. Все вроде бы получилось, но много ли можно сказать через постороннего человека, тем более в таком деле, как мое? Я только сказал, что у меня все в порядке, я с другом эвенком нахожусь на водомерном посту на Бусыхе и скоро уйду в тайгу. Если что-то надо сделать по-другому, пусть она подскажет.

Как передал мне Глотов, мать очень обрадовалась, узнав про мои дела, и подтвердила, что я все делаю правильно. Надо уходить в тайгу и пока побыть там, насчет связи что-нибудь придумают. Вот и весь разговор. Как только мы перекусили, мы, больше не задерживаясь, прошли на берег и через десять минут уже шли на моторе по Большой Бусыхе.

О том, как мы провели два дня в Далинде, воспоминаний у меня не осталось. Вернее, они были, но это было что-то сумбурное и не всегда понятное, явь это или грезы. Два дня я, не хуже какого-нибудь алкоголика, пил, спал и снова пил. Из интересного было только то, что рассказала потом Любка. Как она несколько раз останавливала нас и отбирала ружья, когда мы собирались идти в Подгорное, убивать китайцев и москвичей. Через два дня, утром, я вылил в ведро недопитую бутылку отвратительно вонявшего самогона и больше не прикоснулся к спиртному. Телефон так и не работал, и больше здесь оставаться становилось опасно. Надо было уходить.

Глядя на меня, Мишка тоже попробовал остановиться, однако ему это не удалось. Пообещав, что это последний стакан, он выпил и через час опять был в стельку. Тогда я предупредил Любу, что мы плывем на рыбалку, собрал снасти, ружья, провиант и утащил на себе Мишку в лодку. Когда он очнулся на воде, то чуть не бросился в драку, однако я облил его из ведра забортной водой, и он, клацая зубами, забился в угол. Лишь через день он начал разговаривать и понемногу есть. Эвенки очень трудно отходят после возлияний, глядя, как он мучается, я подумал, что на их месте вообще бы не пил, чем так отходить.

И вот второй день мы здесь, отдыхаем, отъедаемся и загораем. Мишка рыбачит, а я все обдумываю то, что произошло, и пытаюсь разобраться в ребусе, кто же начал всю эту кутерьму. Но сегодня отдых заканчивается, мы с Мишкой тронемся туда, откуда все началось. К тому ключу, где Афанасий Тимофеевич Гурулёв словил пулю в живот. Может, там найдется кончик шнурка, за который можно будет потянуть, чтобы распутать весь клубок. Да и похоронить надо дядьку. Или что там осталось от него.

Я поднялся с камня и уже почти шагнул на тропку к табору, но неожиданный звук заставил меня остановиться. Сначала едва слышно, как комар, но с каждой секундой нарастая, над Витимом пел лодочный мотор. Из-за поворота, из-за обрывистого утеса, уходящего прямо в реку, выскочил маленький сверкающий жучок и на глазах стал превращаться в лодку. Я даже рот открыл от удивления, такое судно на Витиме я видел только один раз. Какие-то богатые туристы года два назад сплавлялись целым караваном таких лодок. Мы с Валеркой как раз тогда оказались на берегу, одна лодка подошла к нам, и мы ее хорошо рассмотрели. Огромная яркая надувная лодка, то ли из пластика, то ли из резины, шла под мощным японским мотором. Тент, закрывавший всю лодку, был натянут, и сколько там помещается людей, мы не разглядели. Мужик, выпрыгнувший из лодки, как оказалось, сплавщик-инструктор, он вел весь этот караван, спросил, далеко ли до Красного Яра, а то навигатор что-то врет. Там они собирались ночевать.

Сегодняшняя лодка была одна, и шла она на полной скорости, нос задрался над водой, и отсюда казалось, что лодка летит.

– Кого это еще черт несет?

Я даже не услышал, как Мишка спустился ко мне.

– Да хрен знает! Смотри, какая посудина. Если так будет лететь, сегодня к вечеру в Усть-Маре будет.

Победная песня мотора вдруг смолкла, и нос судна упал на волны. Лодка была еще далеко, и я не мог разобрать, сколько там людей. В этот раз лодка была без тента, это я разглядел даже отсюда. Над бортом что-то стеклянно блеснуло.

– Видел? Бинокль, что ли?

Однако глаза эвенка оказались зорче моих, он вдруг заорал:

– Падай! – и толкнул меня в спину. Я не ожидал и присел на колени. Тотчас позади меня раздался громкий чавкающий щелчок. В дерево дальше за костром мощно ударила пуля. Я оглянулся и быстро прикинул – судя по траектории, она прошла бы через мою грудь, если бы не Мишка. Я ни капли не сомневался, что это именно пуля, хотя ни звука выстрела, ни пламени я не услышал и не увидел. На охоте я много раз слышал, как пуля дырявит дерево, звук всегда один и тот же. Только летом это глуше, зимой, в мороженую древесину, звонче.

– Твою в бога душу…!

Я выругался, как старый сапожник, упал на землю и пополз в сторону костра, где у нас стояли ружья. Мишкина задница уже мелькала передо мной, он сообразил быстрее. Через пару секунд он уже лежал за камнем, передергивая затвор своей старой трехлинейки. Я добрался до «Сайги», схватил, откатился в сторону и тоже выглянул из-за валуна.

Лодка так и плыла по течению, и в оптику карабина я увидел, что стрелок в лодке лежит со стволом в руках и ищет нас в оптический прицел. Второй сидел на моторе и в мощный бинокль рассматривал берег. Он что-то говорил стрелку, звука я, конечно, не слышал, но понял это по его артикуляции. Человек с винтовкой дернулся, похоже, опять выстрелил, но куда он целился, я не понял. И в ту же секунду все разъяснилось – внизу, где лежала наполовину вытащенная на берег лодка, раздался металлический грохот.

– Лодку дырявит, сука! – крикнул я, но мой крик заглушил грохот выстрела. Громыхнула «Мосинка» Мишки. Мне показалось, пуля вошла в борт лодки, однако видимых повреждений я не заметил. Люди в лодке сразу среагировали – мотор взревел, посудина с места рванула вперед. Лодка развернулась и пошла вверх по течению, все больше забирая под наш берег. И я, и Мишка выстрелили одновременно, но явно промахнулись. Было далеко, и лодка прыгала по волнам. Да, это только в кино с первого выстрела можно завалить противника. Или в тире.

– Ты понял? – вскочил Мишка. – Они высаживаться хотят. Видишь, к нашему берегу пошли, сейчас за мысом скроются и высадятся.

Скорей всего, Мишка был прав, если эти люди прибыли по наши души, то вряд ли они отделаются двумя выстрелами.

Мишка быстро растолковал мне действия нападавших.

– Поняли, суки, что с воды к нам не подберутся. Если бы они ближе подошли, мы бы их, как уток, сняли. У них только один выстрел был, они на него и рассчитывали.

– Что делать будем, охотник?

– Охотиться! – оскалился в злой улыбке эвенк. – Они что, хотят орочона в родной тайге завалить? Вот сейчас мы посмотрим, кто кого.

Он быстро развязал свой рюкзак, набрал из мешочка горсть длинных винтовочных патронов и высыпал в карман.

– Ты, Колька, иди вон туда, на вершинку. – Он показал на скальный палец, заросший стлаником. – Оттуда и река, и подходы сюда видать. Главное, не спи. Я пойду встречу этих уродов. Ты жди и не дергайся, пока я не появлюсь. Понял?

– Понял. Только, может, лучше я с тобой? Вдвоем, в два ствола, надежнее.

– Не. Ты слишком шумный. Я их тихонько скраду. Как изюбрей положу обоих.

Злая улыбка так и не сходила с его лица, похоже, азарт убийцы уже играл в нем.

– Тогда возьми «Сайгу». Она легче и меньше. Твоя трехлинейка длиннющая и тяжелая.

Мишка несколько мгновений помолчал, переводя взгляд с одного ружья на другое, но все-таки отрицательно крутнул головой:

– Не. Я привык к своей. Как-нибудь управлюсь.

Он вскочил и забросил «Мосинку» за плечо.

– Все. Пошел. Не скучай.

Через несколько секунд эвенк растворился в чаще.

Как только он ушел, я с сожалением глянул на остывающий котелок с похлебкой, забросил за спину «Сайгу» и решил сначала глянуть на лодку – что с ней? Сбежав к галечной косе, я сначала ничего не заметил – на первый взгляд никаких дыр в лодке не было. И лишь когда я обошел вокруг, заметил, куда попала пуля. Стрелок действительно стрелял в наше средство передвижения, и то, что он натворил, было очень плохо. Лодочный мотор был безвозвратно потерян – пуля пробила кожух и разрушила левый цилиндр, он полностью развалился. Если стрелок специально хотел угробить мотор, то он сделал это просто на пятерку. Снайпер какой-то – удивился я. Попасть с такого расстояния, с качающейся лодки – это не многим бы удалось. Я вспомнил, что и меня он почти срезал, если бы не толчок Мишки, пуля, наверняка, была бы моей. Я поежился – точно снайпер, удачи там Мишке. Я вспомнил его приказ и быстрым шагом полез обратно в горку, надо делать так, как говорит орочон, здесь в тайге лучше было положиться на его навыки.

Я нисколько не обиделся, что он не взял меня, посчитав негодным даже прикрыть спину. Это было действительно так, эвенк, родившийся и выросший в тайге, даст фору любому нашему охотнику, даже самому опытному, у эвенков на это дело ушли века естественного отбора. Кто лучше охотился, тот и мог прокормить свой род, значит, этот род и выживал.

Наверху каменного столба оказалась выветренная временем площадка. Ветер годами таскал сюда опавшую хвою и листья, и сейчас в их перепревших остатках разросся куст кедрового стланика. Образовавшееся гнездо словно специально было подготовлено для меня. Я обломил пару веток, чтобы лучше видеть подходы к нашему лагерю, и приготовился к долгому ожиданию. Однако первый выстрел прозвучал совсем скоро, не прошло и получаса. Я сразу узнал громовой голос Мишкиной трехлинейки. После этого наступила долгая тишина.

Времени было достаточно, и я пытался выстроить логичную версию происходящего. То, что это не китайцы, было понятно сразу. Те не используют такую технику, везде, где можно что-то сделать дешевле, они так и делают. Если бы за мной сюда отправились хунхузы, их приплыла бы полная лодка, и они бы наводнили весь лес. Кроме того, снайпер – это вообще не их метод, я ни разу не слышал, чтобы китайцы решали дело при помощи снайпера. Вот отправить убийц с холодным оружием – это да, это они умельцы.

Получается, все-таки здесь замешана Москва, такой почерк вполне уместен для столицы. Но, как я ни ломал голову, здесь у меня никак не выстраивалась правдоподобная версия. Я не мог поверить, что Николай настолько злопамятен, что пригнал сюда кучу людей, чтобы прикончить меня. Это какие же финансы надо вложить только в то, чтобы отомстить за отрезанное ухо?! Нет, не верю! Но факты – упрямая вещь – на распечатке я сразу узнал Николая, а раз он в Подгорном… И сегодняшние убийцы – лодка, снайпер – это явно столичный почерк. Тогда выходит, это они убили дядю Афанасия? У меня голова шла кругом – ведь Москва без интереса не играет, и, я уверен, никакая месть без денег не заставит московских отправиться сюда. У них вместо мозгов счетчики. И еще один интересный вопрос – кто сообщил москвичам, что я здесь, на реке? Об этом знали только в семье.

Как бы то ни было и кто бы это ни был, похоже, они твердо решили меня убить. Значит, даже если Мишка сейчас уложит этих, кто-то появится снова. Пока надо отбросить вопрос, кому это я так сильно задолжал, сейчас пришло время менять тактику. Надо ударить самим, а для этого надо шевелиться, а не отсиживаться в тайге. Вот когда я расшевелю осиное гнездо, главный заказчик сам проявит себя.

Время тянулось бесконечно, мне казалось, что после первого выстрела прошло уже полдня, но часы показывали, что жду всего полтора часа. Наконец на исходе второго часа, грянул еще выстрел, и почти сразу, секунд через пять, еще один. Все выстрелы были Мишкины, но у тех стрелков винтовка была с глушителем, и если они отвечали, то я все равно не слышал. Я чуть не вскочил в своей импровизированной засаде, но вовремя опомнился. Я ведь не знал, что творится там внизу, а вдруг кто-то из кустов разглядывает сейчас наш лагерь. Если я здесь дернусь, это заметит даже совсем неопытный человек. Меня так и подмывало бежать туда, помогать Мишке, ведь то, что дело будет таким долгим, я не ожидал.

После последних выстрелов прошло еще полчаса, а Мишки все не было. Я ругал себя последними словами, вдруг он сейчас там раненый лежит, я тут, как ворона в гнезде, отдыхаю. Надо было настоять на своем и идти с ним. Я дал себе еще полчаса, а потом пойду искать. Думать про самое плохое я не хотел, да и не верилось мне, что лесной охотник даст себя убить в родной стихии. Но почему-то тема ранения, казалась мне все более достоверной. Я поминутно заглядывал на часы – стрелки не двигались, словно приклеенные. Однако я твердо решил – полчаса высижу.

Прошло еще десять минут. Мне показалось, что я услышал какой-то крик, я застыл и весь превратился в слух. Через минуту крик повторился, и мне показалось, что это голос Мишки, однако откуда он идет, я пока разобрать не мог. Когда он опять закричал, я уже четко разобрал несколько слов и понял, что звук идет снизу, от самой воды. Наверное, он шел по берегу.

– Не стреляй, это я Мишка…

Он еще что-то кричал, но только эти слова я разобрал четко.

А еще через пару минут из-за густо поросшего лиственницей мыса показалась знакомая яркая лодка. Мотор молчал, она шла сплавом. Я вскинул «Сайгу» и в оптике четко разглядел единственного живого пассажира – это был мой орочон. В это время Мишка опять закричал, и я радостно ответил ему. Забросил карабин за спину и бросился вниз, к берегу.

– Чертяка! Где ты был? Я чуть с ума не сошел! – кричал я, подбегая, но как только оказался ближе, растерянно замолчал. Шея Мишки была замотана какой-то тряпкой, и сквозь нее проступала кровь. Под ногами у него лежала целая куча оружия, словно он возвращался с настоящей войны.

– Что с тобой? Ранили?

Я бросился в воду, подхватил шнур на носу лодки и потащил ее на берег. Как только дно лодки пробороздило гальку и посудина наполовину оказалась на косе, я перепрыгнул через борт и бросился к Мишке.

– Все нормально, братан! Зацепило немного, но это ерунда.

Он весело смотрел на меня и только иногда, когда поворачивал голову, морщился от боли.

– А эти?

– Готовы! Оба мертвяки.

Он начал вставать, но вдруг побледнел и присел обратно на скамью.

– Чё-то меня мутит, Коля. Ты случаем водки с собой не прихватил, когда меня увез?

– Ты что, блин! Какая водка? Ты раненый, вон бледный весь. Дай посмотрю рану.

– Да херня там, а не рана. Смотри.

Он размотал тряпку, оказавшуюся разорванной рубашкой, слева, там, где шея переходила в плечи, запеклась кровавая короста.

– Пуля скользом. Потом расскажу. Мутит меня из-за другого. Я ведь второго – это он, кстати, меня – раненого добивал. Ножом.