Текст книги "Рубакин Николай Александрович. Хрестоматия"

Библиотечная статистика дает так мало материалов для характеристики читателей из народа, что для ознакомления с ними мы позволяем себе употребить совершенно иной прием. Мы не будем изучать их en masse, а постараемся изучать лишь некоторых из них, постараемся познакомить с различными представителями «читающей публики из народа», именно теми, которые, по нашему мнению, заслуживают особенного внимания в том или ином отношении. Читатели из народа так мало известны, что такое знакомство, думается нам, представляет значительный интерес.

Каковы читатели из народа? Ответы на этот вопрос крайне сбивчивы и неопределенны. Одним читатель из народа рисуется в виде гоголевского Петрушки, другим – в образе гончаровского слуги, третьим – в образе седовласого, угрюмого начетчика, зараженного расколом, и т. д. Таков ли этот читатель на самом деле? Тщательное изучение и сравнение читателя из привилегированных классов и читателя из народа прежде всего показывает, что первый не так уж хорош, а второй не так уж плох.

Все читатели, к какому бы классу общества они ни принадлежали, на какой бы ступени развития ни стояли, интересны по-своему. Между читателями «культурными» и читателями «из народа», как мы видели, есть разница, но и немало черточек сходства. Петрушки и гончаровские слуги встречаются и среди «чистых господ». Нам лично приходилось быть свидетелем, как «чистая публика» выбирает книжку по объему, по формату, по количеству «черточек» (тех самых, которые ставятся в начале красной строки, в разговорах: «черточки» эти – термин); иные спрашивают романы непременно такие, чтобы «порок не торжествовал». Одна девица настоятельно излагала даже целый рецепт романа, какой ей требуется, и чтобы он непременно кончался свадьбой. Это факт. Другие предъявляют рецепты иного рода. ‹…›

Читатели везде бывают всякие. Одни схватывают только содержание, фабулу данного литературного произведения, другие уже вникают в отношения действующих лиц, третьи усваивают идею, четвертые способны к критическому отношению к этой идее и т. д. Присматриваясь к так называемым читателям из народа, деревенским, фабричным, в сущности, вы находите те же самые градации. ‹…›

Оставляя пока в стороне читателей мало подготовленных, мы познакомимся теперь с читателями другого рода, которых можно бы назвать современными начетчиками, которые, нужно сознаться, имеют не много общего с начетчиками минувшего. ‹…› Те читатели, с которыми мы сейчас познакомим, почти всем своим богатством знаний обязаны книге. ‹…› Все они любознательны. Книга их привлекает; они ловят всякую печатную строку, начиная с клочка газеты и кончая какой-нибудь «Гисторией о падении Трои», изданием 1754 г., купленным случайно на базаре. Все попадающиеся под руку книги поглощаются без всякого разбора; все они оставляют в способной голове какие-либо следы, отрывки, намеки, которые своеобразно перерабатываются, дополняются. Мало-помалу читатель становится книжным человеком; мировоззрение его расширяется; он чувствует свое преимущество в этом отношении над другими сверстниками, односельчанами; уважение, какое крестьяне питают к книге, помогает обаянию книжного человека. Его влияние на окружающих устанавливается само собою и само собой уже возрастает: читатель становится умственным центром, из которого исходит влияние на других. Любовь к чтению, так сказать, индуцируется; эта индукция происходит, незнаемая, в разных уголках России, даже самых глухих. Так нарастает интеллигенция из народа, которая, несомненно, способна понимать интеллигентных представителей из других общественных слоев.

Весьма интересно, хоть издали, хоть одним глазком, взглянуть на этот процесс образования и нарастания читателя. Изучение этого процесса покажет, какое значение может иметь в умственном развитии народа работа интеллигенции в области народного образования вообще и над книгой для народа в частности; ниже будет идти речь об избранных; работа интеллигенции над расширением внешкольного образования и над созданием общедоступной книги, несущей в народ науку, знание и понимание различных областей мира, жизни и мысли, должна открыть дорогу для всех. ‹…›

Большинство хочет читать ту книгу, которая со временем может дать пользу в жизни, где есть много доказательств, которые встречаются и при наших глазах: «Раз если ты ее прочитаешь, то будешь иметь в опасном деле предосторожность. Но есть и такие желатели чтения, чтобы только посмеяться. Для того едва ли подействует и полезная цель». ‹…›

‹…› Не только то интересно и важно, что предъявляются запросы на книжку, запросы на чтение вообще, но то, что предъявляются известные требования к книжке. Все более и более понимается ее значение. ‹…›

Это тоже читатели из народа, тоже люди, обязанные многим книге, которая заменила им или значительно дополнила школу. Вместе с тем это люди, не ушедшие из своей среды. Они живут в деревне, занимаются земледелием, исполняют все то, что и другие их односельчане, но вместе с тем они сознательно пользуются таким орудием, как грамотность и знания, заключающиеся в книге; одни из них занимаются литературным трудом, другие действуют, устраивая библиотеки, становясь учителями в школах, ими самими основываемых, делаясь добровольными лекторами и т. д. ‹…›

Оставим теперь деревню и перейдем на фабрику. При всем различии условий жизни деревенских и фабричных, мы и на фабрике видим то же самое явление, что и в деревне. Мы видим тот же процесс, логический и необходимый, самонарастания читателя, процесс, крайне медленный и трудный, встречающий на пути столько различных затруднений, совладать с которыми могут далеко не все, по крайней мере, в настоящее время, когда работа по созданию средств к образованию внешкольному только что начата интеллигенцией. Мы и здесь видим, как грамотность неизбежным образом плодит стремление к книге; одна книга зовет к другой; чтение образует своего рода начетчиков, которые становятся маленькими центрами просвещения, каждый в своей среде. Из читателей, в известных случаях, вырабатываются и писатели, которые несут с собой и в себе все достоинства и недостатки такой системы, или, вернее, способа образования. Правда, не одной только книге они бывают обязаны этим образованием, но нельзя отрицать и той важной роли, которую играет в их судьбе книга. Образование заменяется начитанностью. Любознательный человек приобретает привычку читать очень быстро. В конце концов граница между «читателем из народа» и читателем из «чистой публики» стушевывается сама собою и нередко от нее не остается и следа. Тип вполне интеллигентного человека из фабричных рабочих, особенно в последние годы, определился довольно ярко, к тому же такой тип, для которого «особая литература» не только не нужна, но и вредна.

Фабричные читатели – далеко не одно и то же, что деревенские, потому что и условия жизни, и амплитуда ее на фабрике – совершенно иные. Условия жизни так значительно отражаются на том, что и как читает народ, что последний вопрос нельзя изучать, не касаясь и не изучая первых. Напряжение в фабричной жизни равномернее распределено в году, чем в деревенской; первая требует больше подвижности, она менее консервативна; она несравненно более пропитана духом городской «цивилизации», со всеми ее сторонами – темными и светлыми. На фабрике время года отзывается на чтении книг гораздо меньше: деревня в страдную пору не читает; фабричные и летом, после окончания работ, после «звонка», берутся нередко за книжки. Мужику во время работ не до чтения; фабричного нередко можно увидеть с книжкою и у машины. Это чтение под стук и грохот машин заключает в себе нечто трогательное.

Много различий вы замечаете и в выборе книг для чтения. Религиозные книги на фабрике не в таком ходу, как в деревне; пост не так резко отражается на чтении. Читателям фабричным более любы книги светские. Весьма возможно, что это различие в выборе книг можно рассматривать как продукт различия в условиях жизни и в близости к природе. Мужик, если так можно выразиться, стоит ближе к сырой, необработанной, менее зависимой от него природе, в которой величие и бесконечность виднее, и внушаемое ими религиозное чувство сильнее. Фабричный далек от этой природы, в его руках – покоренные, регламентированные, так сказать, силы природы; в машинах виднее могущество человеческого ума, мощь гения, изобретательности; фабричный сам господин машины, и сознание этого господства заставляет нередко забывать, что эта самая машина подчиняет его владельцу машин. Не в этом ли различии отношений к природе и лежит объяснение малой распространенности среди фабричных духовно-нравственных книг? ‹…›

Во всяком случае, взгляд на фабричного читателя давно уже пора коренным образом изменить. Читатель этот вырос и продолжает расти с каждым днем.

Сообщения, имеющиеся в наших руках, позволяют сделать этот общий вывод и могут служить некоторыми иллюстрациями чтения на фабриках. Вряд ли можно сомневаться в том, что стремление к свету и знанию среди фабричных сильнее, чем среди крестьян. ‹…›

‹…› Образование народа и его развитие, подъем его теоретической и творческой мысли, его сознательного отношения к окружающей действительности – одна из величайших задач нашего времени. ‹…› Великое дело требует многих работников, которых если и немало, то нужно еще во много раз больше, которые если и энергичны, то нужны еще более энергичные. Факты, собранные в нашей книжке, надеемся, обрисовывают с достаточной наглядностью нашу читающую публику, как из классов привилегированных, так и из народа. ‹…› Предыдущие страницы достаточно иллюстрировали эти общие положения, облекли их в фактический материал, позволяющий взглянуть на неприглядную действительность, какова она есть. Из них видно, до какой степени необходима дружная, сознательная, целесообразная работа, направленная на борьбу с книжным оскудением в разнообразнейших слоях общества и народа. Быстрое обращение книг – одно из самых необходимейших условий быстрого обращения идей. ‹…›

‹…› вместо того чтобы жаловаться на идейное оскудение, принялись бы прежде всего бороться с ним. Кипение жизни, чувства, мысли – заразительны. Жизнь вызывает жизнь. Живые элементы находят отзвук в элементах, еще не потерявших способность к жизни. А таких на Руси не тысячи, а миллионы. ‹…›

Необходима дружная работа для распространения и развития библиотек, для пополнения их лучшими книгами; необходимо доводить и доводить до сведения читателя, к какому бы классу он ни принадлежал, что существуют на свете хорошие книги, что многие из них способны раскрыть перед читателем целый мир неведомых еще явлений, совершенно новых и свежих и могучих идей, стремлений, настроений, чувств. Необходимо облегчить возможно широкий доступ к этим книгам, которые нередко теперь гниют по книжным складам или покоятся на пыльных полках малодоступных библиотек. ‹…›

Одна из отраслей дела или, вернее, одна из задач интеллигенции – это создание такой научно-популярной литературы, которая дополняла бы знания, полученные в начальной школе и открывала бы к этим знаниям доступ для тех, кто не удовлетворяется тем количеством знаний, какое дает школа. К этой-то стороне или, вернее, этой отрасли дела, к созиданию научно-популярной литературы мы и желали бы привлечь работников; в ее созидании может и должен принять участие не только круг писателей – в нем могут и должны принять участие все те, кто по своему положению имеет возможность наблюдать и изучать народ как читателя, кто видит его отношения к книге, требования, предъявляемые к ней, кто слышит его отзывы о той или иной книге, о полезности или бесполезности ее, понятности или непонятности, о степени интереса, возбуждаемого ею, и т. д. Пусть до писателей доходят отзывы народа; пусть писатели по этим отзывам учатся писать. ‹…› Те, кого назвали современными начетчиками, т. е. людьми, обязанными очень многим книге, к которой они привязаны всей душой: эти люди благодаря книгам, всевозможным книгам, успели накопить в себе известный запас умственной, нет, не только умственной, а, если можно так выразиться, образовательной силы, а эта сила, раз она есть у одного человека, – сама собой, не случайно, а необходимо, передается другому, третьему, десятому, сотням, тысячам; знаменатель этой геометрической прогрессии обусловлен талантливостью и энергией личности. Эта индукция образования книжного напоминает индукцию электрическую. Можно было бы еще сравнить такого начитанного читателя с бродильным грибком, который и в закрытом, глухом сосуде производит брожение… ‹…›

‹…›…в заключение: не свидетельствует ли все, что мы изложили выше, во всей видимой разбросанности и отрывочности данных, что все это, все эти данные – жизнь, сама жизнь? ‹…› И что они говорят! Они говорят о жизни. Самая их отрывочность жизненна. Систем в жизни не встречается… Все это говорит о жизни; десятки знаемых говорят о сотнях незнаемых, десятки замеченных – о тысячах незамеченных, которых мы хотя и не знаем, но которые есть. ‹…›

Среди книг

Посвящаю этот труд памяти моей матери Лидии Терентьевны Рубакиной, двадцать лет работавшей среди книг и научившей меня любить книгу и верить в ее непреоборимую и светлую мощь.

// Рубакин Н. А. Избранное: В 2-х т. – М.: Книга, 1975. – Т. 1. – С. 107–210.

‹…› Книга – одно из самых могущественнейших орудий просвещения школьного и внешкольного и вместе с тем одно из могущественнейших орудий борьбы за истину и справедливость.

Работники просвещения, стоящие около книг и трудящиеся над их распространением, относятся ли они к своей работе сознательно или полусознательно, не могут не делать и, разумеется, делают великое и необходимое дело: они служат всенародному развитию и общественному просвещению и, являясь их слугами, естественно принимают активное участие в той борьбе культурных, политических, экономических, умственных, нравственных и религиозных, научных и философских течений, которая кипит всюду вокруг.

Но одно дело принимать участие в кипучей исторической борьбе полусознательно и совсем другое дело вступить в нее, так сказать, во всеоружии книжных знаний, с определенным научно-философским и общественным миросозерцанием, с определенным пониманием, зачем и куда идти и чего добиваться, и какими средствами. Каждый работник книжного дела, если только он не желает быть простой машинкой для выдачи и разноски книг, должен стремиться прежде всего к тому, чтобы относиться к своему близкому, дорогому делу сознательно, стремясь вникнуть в самые основы его и осмыслить свое отношение к работе отношением этой последней к общему миросозерцанию. Поэтому первая и основная задача всех тех, кто стоит около книг, заключается в выработке определенного общего миросозерцания. Вторая их задача, имеющая своим фундаментом первую, заключается в том, чтобы познакомиться с наличностью книжных богатств, существующих на русском языке и созданных многовековой работой науки и литературы, оригинальной и переводной. Разобраться в этой наличности, выбрать из нее все мало-мальски ценное и достойное внимания, с точки зрения общего миросозерцания – такова третья задача, стоящая перед лицом всех работников книжного дела. Но это еще не все. Необходимо не только познакомиться с наличностью наиболее ценных книг, но и расклассифицировать их по определенной схеме, чтобы таким способом определить те пробелы, которые существуют в русской литературе по отношению к тем или иным отраслям знания, философии и искусства. Только познакомившись с тем, что есть на книжном рынке, можно с точностью определить, чего, собственно, ему недостает и в какую сторону должна быть направлена деятельность всех работников, которые трудятся над созданием и изданием книг для русской читающей публики. Такова четвертая задача, стоящая перед лицом этих работников. Но и ею еще не заканчивается их работа: они должны, кроме того, познакомиться с содержанием книг, которые проходят через их руки. Но ведь познакомиться посредством чтения с десятками тысяч книг и с их содержанием – это дело в высшей степени трудное, если не невозможное. Для этого требуется время, и даже очень много времени, которого у работников обыкновенно недостает и, кроме того, требуются научные и литературные знания, которые тоже не всегда имеются налицо. Мало чем помогают этому знакомству и рецензии, в которых далеко не всегда излагается содержание книги. Кроме того, на многие книги, вышедшие 10–15 лет тому назад, нет никакой возможности найти рецензий. И тем не менее знакомство с содержанием книг все-таки необходимо для всех работников книжного дела, библиотекарей, книгопродавцев и т. д. Значит, необходимо изобрести какие-либо новые способы для того, чтобы они имели возможность знакомиться и знакомить других с тем, что дают книги, проходящие через их руки. Способы эти должны быть указаны, и работники, стоящие около книг, должны быть так или иначе ознакомлены с тем, что дает и может дать тому или иному читателю та или иная книга. Они должны держать в своих руках книжные знания, или, точнее говоря, книжные источники этих знаний. Они должны знать и понимать, в какой книге найдет тот или иной читатель определенный и обстоятельный ответ на те вопросы души, которые его мучают в данное время. Заглавие книги говорит еще слишком мало. Работники, стоящие около книг, должны быть настолько хорошо знакомы с книжным содержанием, чтобы иметь возможность, в крайнем случае, указывать не только книги, но и главы, и даже страницы таких книг, где читатели найдут материал для решения интересующих их вопросов. Иметь возможность и уметь делать такого рода указания – это и значит держать в своих руках книгу как орудие борьбы за истину и справедливость. Такова пятая задача, которую должны разрешить работники, стоящие около книг и сознательно относящиеся к своему делу. Но и это еще не все. Приведя в известность наличный состав и содержание книжных богатств, существующих на русском языке, необходимо оценить их с точки зрения относительной трудности их понимания, их относительной популярности и доступности. И эта оценка всей наличности избранных книг необходимо должна быть сделана, так как без нее вряд ли возможна плодотворная и планомерная работа над распространением книг в самых широких кругах читающей публики с их самой разнообразной подготовкой. В этом и заключается шестая задача, которая тоже должна быть разрешена. Только при удовлетворительном решении всех этих задач каждый работник книжного дела действительно будет исполнять ту общественную, в высшей степени важную функцию, которую он, в сущности, и должен исполнять: распространять книги, а значит, и знание, понимание и настроение среди читателей, среди народа, понимая это слово в широком смысле. Библиотекарь, книгопродавец, издатель – все это книжные двигатели. Все они должны быть настолько знакомы и осведомлены в том, что может дать книга, чтобы на каждый запрос, предъявленный со стороны любого читателя, – «где я могу прочесть по такому-то, в данный момент интересующему меня вопросу?» – иметь возможность дать точный и определенный ответ: «на этот ваш запрос вы, человек, имеющий такую-то подготовку, можете найти желательный вам ответ в такой-то книге». Давать такие указания по всевозможным запросам, от кого бы они ни исходили и к какой бы отрасли науки и литературы ни относились, – это и значит сознательно работать над распространением лучших книг, это и значит, основываясь на требованиях жизни, служить, путем распространения лучших книг, и «вечной истине» и «злобе дня». Разумеется, весьма возможно, что многие запросы, идущие со стороны читателей, вовсе не могут быть удовлетворены посредством указаний на существующие книги: ведь эти последние иной раз могут быть распроданы, иных же вовсе нет и даже никогда не было на русском языке. Но коли этих необходимых книг еще не существует, то, повинуясь тем же требованиям жизни, необходимо искать путей для их создания.

Таким образом, перед работниками книжного дела раскрывается еще одна весьма важная задача: пополнение книжного рынка недостающими и необходимыми книгами.

Вряд ли нужно доказывать, какое громадное значение имеет разрешение всех этих задач на практике. Разрешить их на практике – это значит вооружить всех работников, стоящих около книг, это значит одухотворить их работу теми научно-философскими и общественными идеями, которые являются достоянием нашего времени. Как известно, на книжном рынке существует теперь несколько книг и брошюр, посвященных технической стороне книжного (библиотечного и книгопродавческого) дела. К сожалению, до сих пор нет ни одной книги, которая была бы посвящена идейной стороне его. Но эта-то последняя и нуждается в особенно тщательной разработке. Книга, выпускаемая нами в свет, и представляет скромную попытку такой разработки. ‹…›

Но одно дело – наметить теоретические основания библиотечной организации, а другое дело – осуществить их на практике. Вскоре ‹…› мы сделали попытку составления примерного каталога общеобразовательной библиотеки по вышеизложенному плану и приступили к большой библиографической работе. ‹…›

В основу нашей книги положен следующий план. Он разделяется на такие отделы:

Первый отдел – теоретический. Здесь идет речь о классификации наук и о классификации книг по наукам в связи с вопросом об общем образовании, его целях и задачах. Мы стараемся выяснить здесь основные принципы комплектования библиотек, подбора книг для них и распределения книг по степеням относительной трудности их понимания.

Второй отдел – библиографический – представляет из себя примерный каталог большой общеобразовательной библиотеки, удовлетворяющий тем требованиям, которые сформулированы нами в первом отделе. В этот каталог введены нами не только книги, существующие в продаже, но и распроданные. ‹…›.

Третий отдел – приложения. Здесь мы даем, во-первых, краткий список пособий для библиотекарей, который поможет им еще более ориентироваться в деталях книжного и библиотечного дела. Далее, мы даем несколько примерных каталогов небольших библиотечек на разные суммы, причем при комплектовании этих библиотечек мы старались осуществить на практике те же основные принципы, которые изложены нами в первом отделе. ‹…›

Четвертый отдел нашей книги представляет собою опыт библиографического указателя содержания тех семи тысяч книг, названия которых указаны во втором отделе нашего труда. Этот указатель мы выпускаем отдельным изданием, причем стараемся возможно полнее использовать тот материал, который содержится в книгах, помещенных нами в наш каталог. При составлении этого указателя мы выдвигали на первый план не столько фактическую, сколько философскую сторону каждой науки, а в отделе искусства, и особенно в отделе беллетристики, старались наметить этико-философские и общественные вопросы, которые не могут быть чужды мыслящему человеку, серьезно трудящемуся над выработкой своего миросозерцания и сознательно относящемуся к окружающей жизни. ‹…›

Мы выбрали такую классификацию, которая нам показалась наиболее целесообразной с нашей точки зрения, по отношению к главной нашей цели, – помочь по мере сил возможно широкому распространению лучших книг в возможно широких кругах населения и внедрить в сознание всех русских читателей, что ныне существующая наличность книг на русском языке уже представляет из себя такую лестницу, по которой может и должен идти вперед и вверх всякий желающий, кто бы он ни был, – крестьянин или фабричный, студент или литератор, – и каким бы вопросом он ни интересовался, лишь бы старался вникнуть в самую его глубину. Все науки, все вопросы, в сущности говоря, представляют не ряд, а круг, и с какой точки окружности ни начни двигаться по этому кругу – лишь бы была охота да вдумчивость, «пытливость ума» – все равно будешь переходить от книги к книге и от науки к науке, пока не впитаешь в себя цельного, закругленного, законченного и чуждого догматизму научного миросозерцания, осмысленного критическим отношением к окружающей действительности и одухотворенного гуманным общественным настроением, которое требует от каждого человека не только идей, но и дел. ‹…› Настало время, когда все русские библиотеки и все другие очаги книжного дела обязаны принять активное участие в духовном воспитании возможно широких кругов читающей публики, особенно тех ее слоев, которые стремятся к книге из глубины трудящихся масс. Библиотеки должны теперь же запастись необходимыми книгами, и издатели должны помочь дальнейшему созиданию той лестницы, о которой выше шла речь. Библиотеки должны возможно шире открыть свои двери читателям и, если нужно, то коренным образом изменить свой состав. Если наша работа хоть немного поможет в этом отношении, значит, она не пропала даром.

Книга – сила. Книга – страшная сила. Но в огромном большинстве случаев сила эта находится в скрытом потенциальном состоянии. Сильная своею связью с жизнью и выдвигаемая ее жгучими запросами, идея завоевывает жизнь все-таки очень медленно. Во всяком случае, она проникает далеко не так быстро, как это было бы желательно, в виде назревших и назревающих потребностей жизни. Мы глубоко убеждены, на основании нашего личного опыта и на основании данных, собранных многочисленными исследованиями, что круговращение книг может быть сознательно ускоряемо. Задача всех работников книжного дела – помогать этому книжному круговращению, кто где может, кто как может и кто на каком месте стоит.