Текст книги "Deflor"

Сергей Че
Deflor

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована фотография: © lekcej / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

Пролог

Он не считал их людьми.

Как можно считать людьми тех, кто добровольно продает свое тело? Это не люди, это мясо. Молодое, красиво упакованное. Сейчас оно еще невинно, но его уже продали, порезали на куски и приготовили.

Иначе бы их здесь не было.

Фернандо Баргас, человек без официальной должности, но с гигантскими полномочиями, стоял в кабинете Хозяина и через одностороннее стекло наблюдал, как они проходят в салон самолета, как шушукаются и, наконец утопают в мягких креслах. Они были явно напуганы и удивлены мрачной роскошью салона.

Контраст бросался в глаза. Белые юбочки выше колен, белые блузочки, – и черный салон, черная кожа кресел, черное дерево на вставках с небольшим вкраплением серебра и темно-красного камня.

Даже снаружи самолет был выкрашен в черный. Говорили, что это опасно для полетов, но Хозяин настоял. Gulfstream G700 был не самым большим бизнес-джетом, но здесь хватало места для отдельного хозяйского кабинета с полной звукоизоляцией, большого салона, спальни и помещений для обслуги.

Хозяина с охраной пока не было, и на борту были только они – Баргас и семь девственных телочек. Нетоптанных курочек. Нетраханных козочек. Семь необходимых приправ для полноценного хозяйского отдыха. По одной на каждую ночь этой недели. Их уже распределили, как обычно по жребию. Кто будет первой, кто второй, а у кого впереди еще целая неделя девственной жизни.

Баргас включил камеры и перешел к экранам, чтобы разглядеть девок получше. Он уже не помнил, как их зовут, хоть и вел с каждой окончательные переговоры. Имена были не важны. Теперь они обозначались днями недели.

Мисс Понедельник. Из России. Студентка какого-то второсортного ВУЗа. Курносая. Баргас не любил курносых. Они казались ему какими-то несерьезными. Если не считать этого – вполне приличный товар. Светлые волосы, высокие скулы, пухлые губы. Рабочий рот. Качественное тело. Длинные ноги, узкая талия, полные бедра. Мягкие, должно быть. Нежные, как масло. Она – первая по жребию. Хозяин трахнет ее сегодня. Возможно уже в самолете, через пару часов, если не прихватит с собой штатный спермоприемник.

Взгляд скакнул к следующей камере.

Мисс Вторник. Белокожая англичанка. Депрессивная рабочая окраина, откуда выбираются только вперед ногами. Белые волосы и глаза испуганного олененка. Как и в прошлый раз на переговорах это сочетание снежно-белой кожи и испуганных глаз сводило его с ума. Видимо, это был его новый фетиш, наравне с белыми трусиками и белыми гольфиками. Баргас почувствовал, как напрягся член, и отвернулся.

Мисс Среда. Пухлозадая колумбийка из трущоб и наркопритонов. Как она там сохранила девственность почти до девятнадцати – было большой загадкой. Глаза дерзкие. Может доставить проблем. Но задница шикарная, этого не отнять. После дефлорации будет наверняка горяча в постели.

Мисс Четверг. Девочка из Южной Кореи. Самая старшая из всех, ей почти двадцать, а выглядит, как фарфоровая кукла. И взгляд пустой как у куклы. Хотя что там можно разглядеть во взгляде у косоглазых. Эта хотя бы глаза увеличила. Глаза почти европейские по новой восточной моде.

О, Мисс Пятница. Француженка. Классика. Сорбонна, факультет изящных искусств. Мон шер, мон ами. Высокая, голенастая, короткие черные волосы, искрящиеся глаза и большой рабочий рот. Ей, как и всем, лет восемнадцать-девятнадцать, но взглянешь и сразу подумаешь, что эти блядские глаза повидали всякое, а в эти губы уже успели насовать километры. Если бы не свидетельство врача, Баргас никогда бы не поверил, что она девственница. Хотя, спереди может и девственница, зато сзади пол Парижа побывало. Впрочем, ее зад тоже осматривали и всерьез раздолбанным его не нашли. Если и давала, то так, мелкочленам и на полшишечки.

А вот и экзотика пошла.

Мисс Суббота. Таити. Цвета шоколадного молока. Круглое, милое личико, женственное тело. Мягкая, нежная. Покорная, послушная. Практически безмолвная и безотказная. Настоящая секс-рабыня. Не даром в старые времена моряки больше всего ценили именно таитянок.

И наконец премиальное угощение.

Мисс Воскресенье. Сомали. Главная красавица племени алонго. Хозяин за нее вождю целое стадо коров и оружейный арсенал отвалил. Черная как смоль и при этом – точеное личико, аккуратный носик, в меру пухлые губы. Глаза как синие драгоценные камни на черном бархате. Роскошная фигура с бесконечными ногами, круглым подтянутым задом и аккуратными грудками. Эбеновая статуэтка. Если честно, единственная из семерки этого года, которую можно было бы выставить на мировой конкурс красоты. Или на закрытый рынок, где большие люди покупают себе наложниц.

Это было странно.

Обычно Хозяин выбирал себе целок стандартно-модельной внешности. Ходячих вешалок с параметрами, заданными каким-то старым педерастом-модельером еще лет сорок назад.

В этот раз все было по-другому. Теперь они были… разными. Пухлозадыми, коротковолосыми, бледными, невысокими и курносыми. Баргас подумал, что надо бы осторожно поинтересоваться у Хозяина, с чем связана такая перемена во вкусах.

Вот они сидят, телочки, курочки, козочки, студенточки. И даже не представляют, что их ждет. Думают, на райском острове им аккуратно раздвинут ножки, порвут целку и отпустят на все четыре стороны с кучей денег. Наивные. С вами, девочки, все будет не так. Совсем не так.

Он включил на одной из камер ультрафиолетовый режим.

Изображение стало иссине-черным с красноватыми тенями.

На голом предплечье у каждой из девок горел белый символ, видимый только в ультрафиолете. Насаженная на нож человечья голова. Как клеймо на коровах, идущих на бойню.

Снаружи послышалось урчание двигателя и шорох шин. Потом хлопнула дверь.

Хозяин.

Приехал.

Глава 1. Понедельник

1

Из иллюминатора можно было разглядеть только переднюю часть длинного черного лимузина.

Хлопнула дверь.

Алина прижалась носом к стеклу. Бесполезно. Мало того, что лимузин не убирался в иллюминатор, так еще и крыло загораживало весь обзор.

Шаги нескольких человек. В том числе цоканье женских каблуков.

Девчонки в креслах ждали молча, боясь пошевелиться.

Шаги вдруг стихли, донеслось невнятное бормотание.

– Ой, девки! – вдруг взвизгнула Изабель, глядя в иллюминатор. – Желтый чемодан чей?

У Алины екнуло сердце.

– Мой.

– Грузчик его уронил. Сейчас разбираются. Надеюсь, там не было ничего хрупкого… О, боже!

Раздался резкий хлопок. Еще. Что-то упало, словно мешок с картошкой.

– Да что там происходит-то? – чернокожая вытянулась во весь свой немаленький рост. По-английски она говорила с мягким, немного шепелявым акцентом.

– Наш будущий дефлоратор показывает боксерский мастер-класс, – хмыкнула латиноамериканка Сабрина. – Отрабатывает спарринг с живой грушей.

В поле зрения Алины вдруг влетел человек в оранжевом жилете. Распростерся на асфальте, пытаясь встать.

Он появился следом. Худой, мощный. В черных очках, черной рубашке и дорогом черном костюме. Наверное, у него все было черное. Самолет черный, дом черный, спальня черная. Пижама черная. И трусы тоже черные. Хотя трусы на контрасте могли быть и белые в горошек.

Авалон Гарт, миллиардер и меценат, неспешно подошел к ползающему на земле грузчику. Дорогой, блестящий ботинок с силой впечатался в живот. Потом еще и еще. Гарт наклонился и нанес несколько резких ударов в голову. Лицо человека и без того напоминало кровавую кашу.

– Всего-то чемодан уронил, – пробормотала Сабрина.

Сзади к Гарту подошел охранник, подал влажное полотенце.

Гарт медленно вытер костяшки пальцев. И скрылся по направлению к трапу.

Девки резво уселись по местам и даже, кажется, прекратили дышать.

Приближающиеся шаги.

В дверном проеме он появился внезапно, словно возникнув из темноты. Снял очки и устало улыбнулся.

– Простите за этот спектакль, девушки. Но в последнее время здешний персонал никуда не годится. Приходится учить. Этого господина я уже три раза предупреждал о последствиях некачественной работы. Он не внял. Вот результат. Еще раз – извините.

У него был грубоватый негромкий голос, темные волосы с заметной проседью и загорелое, твердое, будто вырубленное из камня лицо с крупным горбатым носом.

Гарт прошел мимо, мельком вглядываясь в лицо каждой.

На Алине его стальные глаза задержались.

– С твоими вещами все в порядке. Не волнуйся.

– Спасибо, – пискнула она, чувствуя приближающуюся панику и не зная, что сказать.

Он скрылся за перегородкой.

Следом молча прошли двое охранников.

По трапу зацокали женские каблуки, и в салоне появилась еще одна девушка. На ней было облегающее темно-красное платье и модные дизайнерские туфли. Кукольное личико под копной рыжих волос светилось зелеными глазами и казалось почти детским, но по излишне женственной фигуре, крупным грудям и широким бедрам можно был понять, что ей далеко за двадцать пять.

Она прошла по проходу молча, опустив глаза и едва заметно улыбаясь.

Все раскрыв рты проводили глазами ее тяжелый круглый зад.

– Мда, – протянула Изабель, когда та скрылась в коридоре, ведущем в спальню хозяина. – Кажется, я ее знаю. Несколько лет назад она побеждала на каком-то конкурсе красоты.

Все помолчали, переваривая впечатления.

– Я одного не понимаю, девки, – сказала Сабрина. – Зачем ему мы, если перед ним такие крали ноги раздвигают?

– Пфе, – хмыкнула африканка. – Жируха какая-то.

2

Перезнакомились они еще в аэропорту, где служащие Гарта заставили их надеть этот стремный наряд из белой юбки и белой блузки.

– Я такое даже школьницей не надевала, – скривилась Изабель. – Похоже на униформу из хреновой порнухи.

– Если ты не поняла, – сказала Сабрина, – мы скоро все в такой порнухе окажемся. Хорошо, если снимать не будут.

– Если мама увидит, как меня трахают, она меня убьет, – сказала белобрысая англичанка.

– Тебе что, десять лет? – презрительно глянула на нее Изабель. – До сих пор мамы боишься?

Англичанка покраснела.

В ВИП-зале аэропорта кроме них никого не было. Время от времени подходили секретарши в черных костюмах с логотипом «Гарт Интернешнл» на лацкане, спрашивали, не надо ли чего, и узнав, что не надо, тут же уходили.

Девчонки сидели за большим круглым столом и осторожно разглядывали друг друга. Ничего общего между ними не было. Разве что возраст. И та розовая пленочка у входа в вагину, ради которой их всех собрали. Теперь прибавился еще дурацкий белый наряд из дешевого секс-шопа.

– Надо было еще бейджи присобачить, – хмуро сказала Юн Со. – И написать «Понедельник», «Вторник», «Среда». Это даже удобно. Я все равно ваши европейские имена плохо запоминаю.

– Первая, кто назовет меня Средой, получит в морду, – пообещала Сабрина.

– Давайте просто повторим, как кого зовут, а то и впрямь сложно запомнить, – сказала Алина и подняла руку. – Я Алина.

– Мия, – подняла руку англичанка.

– Изабель, – сказала француженка.

– Мария Сабрина Консепсьон де лос Анхелес и Гомес. Можно просто Сабрина Гомес.

– Я тебя буду звать Бри, – сказала Изабель. – От тебя примерно также пахнет. Плесенью.

– Это благородная плесень, – парировала Сабрина. – Так пахнет наркота, которую мы сбагриваем вам в Европу.

– Юн Со, – подняла ладошку кореянка, своим треугольным личиком напоминающая то ли актрису из дорамы, то ли рисованную мультяшку из аниме. – В переводе это Нежный Бутон. Можете так и звать.

– Эх, Юн Со, – ухмыльнулась Сабрина. – Сорвут скоро твой нежный бутончик.

– Жасмин, – представилась африканка. – Но я прямо скажу. Не вижу смысла в общении с вами. Мы конкурентки, а не подруги.

– С какого перепугу? – удивилась Изабель. – Нас просто трахнут, заплатят деньги и отпустят. Где здесь конкуренция?

Жасмин поджала губы.

– Если вам достаточно жалких пятисот тысяч, то это ваши проблемы. А я просто так отпускать мужика с миллиардами не собираюсь.

Все удивленно воззрились на нее.

– Извини, если я что-то путаю, – сказала Сабрина, – но ты же вроде из какого-то племени? Мумбо Юмбо? Там у вас травяные юбочки, хижины, а мужики не с миллиардами, а с копьями. А сама ты еще вчера коровам хвосты крутила.

– Путаешь, – Жасмин вздернула нос. – Коров я с детства не видела. Живем мы в большом доме, мужики уже давно не с копьями, а с автоматами, мой отец – вождь и владеем мы половиной земель в округе.

– Ага, я слышала, – сказала Изабель. – Тебя этот вождь-отец за стадо коров Гарту продал. Завидую вашим высоким семейным отношениям. Мой папаша наркош вынес из дома и продал все, что было неприколочено, даже фамильные реликвии. Но меня продать как-то не догадался.

– Это инвестиции. Он вкладывал в меня деньги. Меня учили ваши европейские преподаватели. Теперь он вернул вложения. А моя задача получить еще больше.

– Я не думаю, что кто-то еще всерьез претендует на нашего общего миллиардера, – сказала Сабрина. – Можешь забирать.

– А тебя как зовут? – Алина повернулась к молчаливой таитянке на другом конце стола.

Та продолжала молчать и мило улыбаться.

– Эй! Алё, – Сабрина помахала ей ладонью. – Английский понимаешь?

– Понимаю, – кивнула таитянка. – Меня зовут Ао. Но нам действительно нет смысла запоминать имена и знакомиться. Мы же все скоро умрем.

3

– Э-э, – прервала долгое молчание Изабель. – Я изучала на факультете полинезийскую культуру, ходила на пару лекций. Наверное, имеется в виду, потеря девственности как перерождение. Девушка погибает и появляется женщина.

– Нет, – сказала Ао. Голосок у нее был нежный, словно колокольчик. – Имеется в виду то…

– Кто из вас Алина? – внезапно раздался громкий хриплый голос.

У дверей стоял мордоворот из охраны.

Алина встала, чувствуя предательскую слабость в ногах.

– Я.

– За мной, – бросил он и скрылся в коридоре.

Шагал мордоворот так широко, что она едва за ним поспевала.

– Куда вы меня ведете? – едва слышно спросила она.

Он не ответил, распахнул одну из дверей и впустил ее внутрь.

Это был медицинский кабинет. У кушетки стояла медсестра в белом халате и смотрела на нее.

– Проходи, милочка. Не бойся.

– Что происходит?

– Ничего страшного. Можно сказать, последняя консультация перед полетом. Садись.

Алина села на край кушетки, поджав ноги.

– Там ванная, – медсестра кивнула на стеклянную дверь. – Сперва мы поговорим. Потом ты примешь душ.

– Зачем? Я мылась в отеле.

– Этого мало, дорогая. Ты понедельничная девушка. Понимаешь, что это значит?

Алина кивнула, чувствуя, как запылали уши.

– Буду говорить прямо. Не обижайся. Возможно, ты понадобишься хозяину уже в самолете. Это редко, но бывает с понедельничными девушками. В таком случае ты должна быть чистой. Везде, – медсестра достала из ящика стола розовую клизму и положила на кушетку. – Если будешь грязной, хозяину это не понравится. А я тебя уверяю, ты не захочешь, чтобы хозяину что-то не понравилось. Короче, ты должна быть готова. Настоятельно советую воспользоваться вот этим, – она положила рядом с клизмой тюбик лубриканта. – Хозяин никогда не заморачивается смазкой. Вставляет сразу. На острове тебя к этому подготовят, но если вызовет в самолете, смажешь анус и на всякий случай вход во влагалище. Вряд ли до наступления ночи оно ему понадобится, скорее всего ограничится ртом и задом, но вдруг. И еще, – медсестра снова залезла в ящик стола. – Насколько вижу из твоего досье, анального секса у тебя еще не было. Поэтому на твоем месте я бы воспользовалась вот этим.

Рядом с клизмой и лубрикантом легла внушительных размеров анальная пробка.

– Сперва в душе разработаешь пальчиками. Потом смажешь и засунешь. Можешь поиграть, вытаскивая и снова вставляя. Тогда анус будет лучше подготовлен. Сама справишься или помочь?

– Справлюсь, – сказала Алина и не узнала своего голоса.

– Тогда все. Иди в душ. Поверь, это все поможет. Когда дойдет до дела, поймешь.

Алина встала, прихватила лежащие на кушетке предметы и на негнущихся ногах пошла к стеклянной двери.

4

Я мясо. Гребанный кусок мяса. Уже лежащий на тарелке и ждущий, когда его отправят в рот.

Алина смотрела на проплывающие мимо облака, на темный океан под ними, и ничего не видела.

Никогда она не чувствовала к себе такого отвращения, как сейчас. Хуже всего было смутно вызревающее удовольствие от всей ситуации, своей пассивности, покорности, от анальной пробки, которая до сих пор распирала анус. От ожидания того, что скоро с ней сделают. Ее все это возбуждало. Она даже поймала себя на желании раздвинуть ноги и поласкать клитор. Из-за чего отвращение к себе только усилилось.

– Слышь, русская, – послышался сзади шепот Сабрины. – Ты же нам расскажешь?

– О чем?

– Ну, завтра. О том, что было. Какой у него хрен, как драть предпочитает, в какой позе. Чтоб быть готовыми.

– Да какая разница, – зевнула Юн Со. – Про позу я и так могу сказать. Кто любит приказывать, унижать и доминировать, все раком трахают. Универсальная поза подчинения. Ты ничего сделать не можешь, зато с тобой могут делать все что угодно. Ноги на коленках, значит не отобьешься, руки далеко, значит не достанешь. Обе дырки доступны. Остается только задом подмахивать.

– Не скажи, – повернулась Изабель. – Я знаю кучу доминирующих на работе самцов, которые в сексе предпочитают, чтобы их связывали, били плеткой и вставляли страпон в задницу.

– Будем надеяться, что наш из таких, – сказала Сабрина. – Я бы ему с удовольствием страпон засунула.

– Девки, от вашей болтовни уши вянут, – проворчала африканка. – Какая вам сейчас разница, как, какой? Будет драть, узнаете.

Таитянка Ао встала с места, прошла мимо и скрылась за перегородкой с туалетами.

– Странная она какая-то, – сказала Сабрина. – Постоянно молчит и улыбается.

– Что она вам тогда сказала? – спросила Алина. – В аэропорту. Ну, типа, мы все умрем.

– Ничего интересного, – пожала плечами Изабель. – Полинезийские сказки. Мол, есть морское чудовище, которому раз в год приносят в жертву девственниц, чтобы оно землю не затопило. На островах такой темный народ обитает, каждый раз удивляюсь. Во что только не верят. Особенно с пьяных глаз.

– О! – Сабрина подняла палец. – Я только сейчас поняла, чего нам не хватает. Выпивки. Уже полтора часа летим, и никто ничего не предложил. Тут даже стюардесс нет.

– Надо послать гонца, – сказала Юн Со. – Кидаем жребий.

– Я схожу.

Алина встала. Пробка уже давно вынуждала ее размять ноги.

– Отлично. Но водку только себе бери. Нам что-нибудь поинтереснее.

– Я не пью водку.

– Да? Ты точно русская?

5

Кухня располагалась ближе к хвосту, между общим салоном и хозяйской жилой половиной.

Алина уже собиралась отдернуть занавеску, когда услышала глухие мужские голоса.

– Он еще примерно час будет занят. Может дольше.

– Это хорошо. Как дела на острове?

– Все готово. Ждут только вашего прибытия.

– Отлично. А что новенький?

– Пока не знаю. Присматриваюсь. Как спец вроде неплох. Но вот все остальное…

– Ты о чем?

– Уж больно он правильный. До оскомины. Вы бы видели, как он на меня глянул, когда я ему про этих телок рассказал…

Алина не выдержала и осторожно сдвинула край занавески.

Говорили двое. Один из охранников Гарта, лысый китаец. И тот самый накачанный смуглый дядечка с хвостом седых волос, что месяц назад уговаривал Алину принять выгодное предложение. Она даже припомнила его фамилию. Баргас.

– И как? – спросил Баргас.

– Как на прислужника сатаны, – оскалил китаец кривые зубы. – Понес какую-то чушь про сломанные девичьи жизни, а я ему…

– Тихо, – Баргас поднял палец, вдруг резко шагнул вперед и отдернул занавеску.

Алина отшатнулась.

– Мадемуазель, – приветливо улыбнулся он. – Заблудились?

– Э-э… да, то есть, нет. Нам бы напитков. Шампанского или вина. Мы всё ждали стюардессу, но ее, видимо…

– Да, – Баргас расстроено покачал головой. – К сожалению этот полет проходит без обслуживающего персонала. Мы сами о себе заботимся. Да вы проходите, не стесняйтесь.

Алина протиснулась мимо него на кухню, стараясь держаться подальше от китайца, который ухмылялся и сальными глазками откровенно разглядывал ее ноги.

– Вино в баре, – сказал Баргас, указав на застекленную витрину с бутылками. – Берите что хотите.

– Спасибо, – тихо сказала она.

Бар был низким, и чтобы выбрать пришлось наклонится. Алина кожей чувствовала мужские взгляды на своей пятой точке. Взяла первые попавшиеся бутылки.

– Вот эти.

– Прекрасный выбор, – радушно улыбнулся Баргас. – Ли. Тележку.

– Что? – китаец Ли на мгновение замешкался, елозя взглядом по ее телу.

– Помоги даме.

– А. Точно. Конечно.

Китаец сделал подобие реверанса и лихо выкатил из закутка тележку с фужерами и соком.

– Ли вас проводит и поухаживает, – сказал Баргас.

– Все что угодно для тебя, красавица, – осклабился китаец.

– Спасибо. Мы сами, – Алина погрузила бутылки на нижний ярус, быстро добавила еще парочку и потащила тележку за собой.