Текст книги "Deflor"

8

Это было очень трудно – сдержаться.

В белом платье, которое все подчеркивало и ничего не скрывало, эта девочка была дьявольски соблазнительна. Нежная, стеснительная, напуганная. Сидит на кроватке, плотно сдвинув голые белые ляжечки. Старается натянуть платье пониже, чтобы их хоть как-то прикрыть, но с таким платьем это бесполезно. Только грудь обтягивает так, что соски уже набухли и торчат сквозь ткань горошинами. Кажется, ее возбуждает собственный страх. Удивительно.

Баргас на мгновение закрыл глаза, чтобы успокоиться.

– И не могу сказать, что они хорошие, – добавил он.

– Что-то не так? – пискнула она.

– Увы, да. Экспертиза найденного у вас ножа показала, что господин Гарт был убит именно этим оружием.

«Что за хрень, – подумала сидящая за окном Алина. – Какая еще экспертиза. У них здесь не может быть ни лаборатории, ни специалистов. А этот урод не может делать заключения!»

– Это не так! Я ничего не знаю про нож! Я не убивала!

– Успокойтесь, мадемуазель. Успокойтесь. Полиция во всем разберется. Если вы не виноваты, вас отпустят. Полиция обязательно пойдет навстречу такой красивой молодой девушке. Но есть еще кое-что. Ваш телефон звонит каждые пять минут. Видимо, это ваша мать. Пока я не беру трубку, но в следующий раз буду вынужден взять и поговорить. Я пришел узнать, насколько ваша мать в курсе… ситуации.

– Нет! Ей нельзя рассказывать! Она ничего не знает.

– Не знает что?

– Ничего.

– Она не знает, где вы находитесь и что вы решили продать свою невинность?

Мия покраснела.

– Да. Она думает, что я выиграла путевку на курорт.

Баргас мило улыбнулся.

– Лгать не хорошо, молодая леди. В любом случае, мне придется сказать ей, что вы под подозрением.

– Прошу! Не надо! Я должна сама с ней поговорить.

– Исключено. Полиция запретила вам любые контакты, пока они не снимут с вас показания.

– А может вы сами… можете снять с меня… показания?

О, девочка моя красивая, снова улыбнулся Баргас. Я бы снял с тебя не только показания. В первую очередь, я бы снял с тебя все эти лишние тряпочки.

– Увы, не могу. Я не полицейский. Но могу с ними поговорить. Возможно, они разрешат вам один разговор. Вообще-то по правилам они обязаны это сделать. Но тут крайне необычная ситуация. Я поговорю.

– Хорошо, – прошептала Мия, размазывая по щекам слезы. – Буду вам крайне благодарна.

Конечно, будешь, детка. Неоднократно и в разных позах.

– У мамы больное сердце, – добавила она. – Может не выдержать, если долго не получит от меня вестей или услышит что-то… плохое.

– Прискорбно слышать, – Баргас сочувственно покачал головой. – Я постараюсь быть… тактичным. И с вами, и с вашей мамой.

Мия привстала с кровати, поправляя платье, и повела бедрами так, что у него сразу встал колом. Если б не свободная рубашка сверху, было бы заметно. Он отвернулся, чтобы успокоиться. Он не хотел сейчас ни говорить, ни звонить. Он хотел шагнуть к ней, разорвать тряпки, опрокинуть на кровать, раздвинуть ноги, вогнать изнывающий ствол в ее девственную щелку и драть, драть до тех пор, пока кровь не потечет напополам со спермой по этим нежным белым ляжкам.

Но это было бы слишком просто. Это можно сделать прямо сейчас, и никто ему не помешает.

Нет. Она должна сама приползти к нему на коленях.

– И последнее, – сказал он. – К вам может заявиться одна из других девушек. Которой не сидится во флигеле. Если вы ее увидите, вы же сообщите мне?

Мия испуганно взглянула на него и шмыгнула носом.

– Конечно. Обязательно.

– Нисколько не сомневаюсь. Доброго дня, мадемуазель Мия.

Дверь скрипнула, закрываясь.

9

– Какого хрена?! Какая еще благодарность? – прошипела Алина, едва перескочив подоконник. – Ты что, ослепла? Не видишь, что этому ублюдку надо?

Мия отступила перед ее напором.

– Что?

– Отодрать тебя во все щели, вот что! Это у него на роже написано. В голосе услышишь, если прислушаешься. Да он уже уверен, что… – Алина махнула рукой. – Короче, не верь ни единому его слову. Экспертиза ножа – бред, она так быстро не делается, тем более на какой-то вилле. Это я тебе как дочь полицейского говорю. Запрет на звонки – вдвойне бред. Один звонок это право любого задержанного, даже серийного людоеда. И даже в таком захолустье. А ты вообще не задержанная! Он не имеет права тебя ни арестовывать, ни задерживать. Он не полицейский. А вообще никто. Его самого арестовать надо за незаконное лишение свободы. Короче! Требуй. Звонок. Адвоката. Чего угодно. Защищай свои права! А не мямли! «Буду крайне благодарна». Блин, да что с тобой не так?!

Мия сжалась, сидя на кровати, и закрыла ладошками лицо.

– Вся его болтовня, – добавила Алина, – направлена только на одну цель. Залезть тебе в трусы. Я не удивлюсь, если все эти ножи с приглашениями тоже он подбросил. Манипулятор хренов. В следующий раз придет, скажи ему, я жду полицию и адвоката. И больше ничего не говори.

Мия подняла голову.

– Он же здесь главный.

– Да похрену. Главный – не значит, что ему все можно.

– Я просто должна позвонить маме. Мне нужен мой телефон. Ты мне поможешь?

– Как? – хмуро бросила Алина.

– Я знаю, где он. В его кабинете. Меня там допрашивали. Я расскажу, как добраться.

– А сама чего не доберешься? – Мия испуганно распахнула глаза. Алина махнула рукой. – Ладно, проехали. Телефон-то, небось, в сейфе?

– Он его в ящик стола спрятал.

Алина подумала.

– Хорошо. Только сперва я своими делами займусь. А то с тобой совсем про них забыла. А потом туда загляну.

– Извини.

– Скажи лучше, с чего это ты матери не рассказала, куда, а главное зачем направилась?

– А ты что, рассказала?!

– У меня нет матери. Умерла. Но была бы жива, рассказала бы. Не чтобы разрешения попросить, все равно было бы бесполезно, матери таких разрешений не дают, если это настоящие матери. А просто поставила бы перед фактом. Мать должна знать, что с ее дочерью.

– Ты не понимаешь. То, что мы все собирались сделать – это грех. Смертный. Если она узнает, не простит.

– А что же сама здесь делаешь, раз грех?

Мия молчала. Долго. Потом сказала:

– Эти деньги были моим последним шансом выбраться из нашего района. Получить нормальное образование. А теперь… – она всхлипнула. – Все это – мое наказание за грехи. В делах и помыслах.

По ее щекам опять потекли слезы.

– Хреновый, видать, райончик, – сказала Алина. – Ну ладно сырость разводить. Достану я твой телефон, – она выудила из кармана мобильник. – Вот схема здания. Ткни пальчиком, где его кабинет.

10

Большой дом казался вымершим.

Его коридоры были пусты, большинство помещений закрыты. Везде царила полутьма, и мигали красные огоньки видеокамер.

Создавалось впечатление, что раньше здесь бывало намного больше народу. То ли вилла была не виллой, а отелем. То ли семья у хозяев была такая большая, что ей требовалось две сотни комнат. За то время, пока Алина добиралась до ближайшего перекрестка, она не то что не увидела, но даже не услышала ни одного человека. Никто не хлопнул дверью, не говорил и даже не покряхтел.

Чтобы люди, сидящие за мониторами, не обращали на нее внимание, она позаимствовала в шкафу Мии клетчатый халатик горничной, а на голову напялила бейсболку. Вряд ли этот маскарад надолго их обманет, но хотя бы даст немного времени.

Перекресток представлял собой круглый холл с диванами и фонтаном, куда выходило сразу четыре коридора. В плане большой дом напоминал кривую лестницу. Было три изогнутых дугой длинных коридора, которые соединялись между собой дюжиной коротких.

Алина прошла по среднему коридору и теперь перед ней стоял выбор.

Кухня с холодильной камерой была налево.

Кабинет Баргаса – направо.

Алина стояла с полминуты, разглядывая мозаику на стене и выбирая, куда свернуть.

С одной стороны, жизнь или смерть единственного родного человека, с другой… Короче, выбор был очевиден.

Кухня находилась в дальнем крыле, за гигантским пустым залом со сценой и чем-то вроде подиума. Когда-то здесь стояли столики, и приглашенная публика разглядывала дефиле полуобнаженных красавиц. Алину всегда веселило это слово. Ну да, разглядывала де филе. А также де окорока, де ножки, де бедрышки и де грудки. Потом особо избранные разбирали приглянувшиеся де окорока по комнатам и там насаживали их на свои стоячие шампура. Модельная индустрия всегда относилась к женщинам, как к мясу. Причем порционному. Работаешь по колготкам – значит от тебя нужны только ноги. По белью – значит, только груди и бедра. А если тушь рекламируешь, так кроме глаз вообще ничего не нужно.

В кухню вели двустворчатые двери с круглыми окошками.

У большой плиты сидел грустный поваренок в фартуке и колпаке и листал какой-то журнал, судя по обилию розового цвета, порнографический.

– Жопу, говоришь, подставь, – прищурилась она, глядя в окошко. – Будет тебе жопа, сволочь.

Она скинула рюкзачок, халат горничной, сбросила камуфляж и осталась в белом купальнике. Достала из рюкзачка вчерашние жемчужные туфли на каблуках, нацепила на ноги и ворвалась на кухню, распахнув обе двери.

– Эй! Народ! Еды! А то с голоду у вас тут помрем!

Поваренок, увидев это полуголое явление, будто сошедшее с обложки его журнала, тут же его выронил и едва не упал с барного стула.

Алина прошлась по кухне подиумной походкой, то есть ни на что не глядя, по струнке и покачивая бедрами.

– Ну? Где еда? И где все?

Поваренок наконец обрел дар речи. Он был, наверное, чуть постарше Алины.

– Нету. Это запасная кухня. Она работает только когда гостей много.

Она остановилась перед ним.

– Но ты же здесь? У тебя вон колпак. А где колпак, там еда. Котлетки что ли пожарь. Гамбургер сделай. А лучше открой-ка холодильник. Сама выберу.

– Л-ладно, – поваренок подскочил к серым морозильным шкафам. – Но там мало что есть. Мясо, рыба.

Он открыл ближайшую дверцу.

– Э, нет. Давай вот эту открывай, большую, – она ткнула пальцем в массивную дверь холодильной камеры. – Это ведь тоже холодильник?

Поваренок замялся.

– Да. Но его открывать нельзя.

– Что значит нельзя? Мне можно. Давай открывай. Там наверняка много вкусненького.

– Из вкусненького там только мороженый хер твоего несостоявшегося трахаря, – раздалось сзади хриплое. – Слухи ходят, ты его так и не попробовала. Что, пришла наверстать упущенное?

Сзади стоял квадратный мужик. И вот это уже был настоящий повар. С бородой, в бандане, поварском кителе и с полуметровым ножом в руке.

– Что ты здесь забыла, детка? – спросил он. – У вас свое снабжение.

– Вы почти угадали, – быстро сменила тактику Алина. – Я пришла попрощаться с господином Гартом. Такая неожиданная кончина, – она всплакнула. – Хотелось бы посмотреть на него в последний раз. Мы с ним были родственными душами.

– Что, тоже любишь на досуге целок пялить? – хохотнул повар. – Понимаю. Сам не против.

Он подошел ближе, откровенно разглядывая ее тело, как разглядывал, наверное, туши привезенных баранов.

– Не знаю, зачем тебе это надо, но если хочешь заглянуть в эту камеру, можем договориться, – его сальные глазки, проделав долгий путь снизу-вверх, наконец, добрались до ее лица. – Раком постоишь минут десять и что хочешь делай с этим господином Гартом. Хоть хрен отрежь и засоли на память. Полицаям я объясню, что мыши отгрызли.

– Напоминаю, я – гостья господина Гарта, – Алина отступила на шаг, прикидывая варианты, как и рыбку съесть, и на хер не сесть.

– А я напоминаю, что господин Гарт сдох. И значит теперь ты гостья всех нас, – повар осклабился. – Но я не настаиваю. Нужно тебе – открою и трахну. Не нужно – вали на все четыре стороны. Не задерживаю. – Он подошел к холодильной камере. – Ну так что? Открывать?

Алина лихорадочно соображала, морща лоб и кусая нижнюю губу.

Повар, ухмыляясь, ждал.

– Открывайте, – хрипло сказала она.

Повар тут же больно шлепнул ее по заднице и оставил пятерню лапать ягодицу.

– Вот это по-нашему. Люблю безбашенных девок.

Он рванул затворы на камере. Пахнуло холодом.

Поваренок смотрел на него с помесью зависти и восхищения. Наверное, именно в этот момент он решил жизнь положить, но обязательно стать поваром.

– Согласись, – сказал повар, – это будет символично, когда я выебу тебя рядом с дохлой тушкой Гарта.

– Конечно, папочка, – послушно улыбнулась она.

– О, детка, – захохотал повар. – Я уже готов.

Дверь распахнулась.

Повар шагнул вперед и повлек ее за собой, опять с силой схватив за жопу.

И замер, словно натолкнулся на стеклянную стену.

– Что за хрень?!

Вдоль стен камеры высились закрытые стеллажи.

Посредине стоял металлический стол.

И он был совершенно пуст.

Трупа господина Гарта не было.

11

– Что здесь происходит? – холодно спросили сзади.

В дверях камеры стоял молодой секьюрити Дарио Росси и внимательно переводил взгляд с повара на стол, со стола на Алину и обратно.

– Э-э, – протянул повар. – Вот, господин охранник. Исчез.

– Кто?

– Труп.

– Чей?

– Господина Гарта.

– А откуда вы взяли, что он здесь был?

– Так господин Баргас сказал! Самолично, сказал, привез тело хозяина и оставил на мое попечение.

– Плохо печетесь, раз оно у вас исчезло. Вам же говорили не открывать камеру. Зачем открыли?

Повар ухмыльнулся.

– Так мы это… С моей подружкой хотели тут немного покувыркаться.

Он снова протянул лапу к ее заду, но Алина отскочила.

– С подружкой? – Дарио внимательно посмотрел на нее.

– Ну да.

– Покувыркаться?

– Ага.

– В холодильнике?

– Она у меня такая шалунья.

– Ясно, – Дарио освободил проход. – Все выйдите из кухни вон. Про случившееся никому не слова. Иначе будете иметь разговор с шефом охраны и этот разговор вам не понравится.

– Да, господин охранник. Конечно.

Повар удивительно ловко для своей комплекции прошмыгнул мимо Дарио наружу, ухватил за шкирку поваренка, и они ринулись к выходу.

– А вы останьтесь.

Алина замерла.

– Я не его подружка, – сказала она, когда двери за поваром и поваренком захлопнулись. – Мы даже не знакомы.

– Я догадался. Это явно в вашем репертуаре – раздвигать ноги перед первым встречным.

– Да как вы!.. – задохнулась Алина.

– Что вы там торчите? Выходите. Замерзнете же.

Алина, у которой голая кожа действительно успела покрыться мурашками, вышла из камеры, как из-за кулис на подиум, гордо подняв голову.

– Послушайте, девушка. Что вы себе позволяете? Сперва напялили какой-то пятнистый балахон и стали играть в шпионов. Теперь вот разделись до трусов и персонал смущаете. Что вам во флигеле-то не сидится? Вы думали, мы вас не заметим? Да вы как минимум на десяток камер попали со своим маскарадом. Кстати, халат горничной – старого образца. Сейчас наши горничные такой не носят. Давайте прекращайте свои игрища и возвращайтесь к подружкам. Они уже давно сидят на веранде, пьют винишко и любуются заливом.

Алина шагнула к нему вплотную, едва не упершись полуголой грудью в его руку. В глазах Дарио промелькнула паника.

– Послушайте, – сказала она тихо. – Дарио. Ведь вас Дарио зовут? Прекрасно. Так вот, Дарио. Я только что чуть было не подставила зад абсолютно незнакомому человеку. Между прочим, впервые в жизни, что бы вы там обо мне не думали. Как полагаете, у меня для этого были достаточно веские причины? И может быть эти причины настолько серьезны, что для меня сейчас не существует больше ничего, ни ваших запретов, ни винишка, ни залива? Вам еще не приходит в голову, что я на все готова?

Он заметно покраснел.

– Я не знаю, что за причины вынуждают вас действовать столь безрассудно. Но я вас очень прошу. Возвращайтесь к себе. И не вылезайте хотя бы до вечера. По правилам я вас должен задержать и изолировать. Если еще раз попадетесь – так и будет. Всего доброго, леди.

Он приложил пальцы к козырьку кепи и повернулся.

– Постойте, – она схватила его за рукав и тут же отдернула руку. – Очень прошу. Скажите, где тело Гарта?

– Это конфиденциальная информация. Извините.

– Дарио! Пожалуйста. Это вопрос жизни и смерти.

В ее голосе прорезались слезы. Он замер, опустив голову.

– Я не знаю, – повернул он голову. – Никто не знает, кроме Баргаса. Он его спрятал, а среди персонала пустил ложные наводки, вроде этой, – Дарио кивнул на двери камеры. – Тело хозяина – это застрахованный актив. Сумма неизвестна, но она достаточно велика, чтобы вокруг нее развернулись серьезные дрязги. Если тело найдут конкуренты и уничтожат, вся корпорация серьезно пострадает. Это все, что я знаю.

Он вернулся к ней, встал рядом, глядя сверху вниз, так что ей пришлось задрать подбородок, чтобы не терять его взгляд. Алина только сейчас заметила, что у него ярко-синие глаза.

– Зачем вам его труп? – тихо спросил он. – Вы на кого-то работаете?

От его близости мысли разбегались в разные стороны. Она вдруг нестерпимо захотела, чтобы он ее обнял.

– Я работаю только на себя, – соврала она, опустив голову и отстранившись. – Собственно, труп мне не нужен. В самолете я видела у него на шее медальон. Точно такой же когда-то принадлежал моей бабушке. Я хотела рассмотреть его повнимательнее.

Дарио вздохнул.

– Опять вы врете, девушка. Медальон кракена – это знак мужского клуба. Он не мог принадлежать вашей бабушке, если она, конечно, не была дедушкой. Завязывайте с играми. Идите к себе.

Он пошел к выходу, но обернулся, прежде чем выйти.

– Тело Гарта можете, кстати, не искать. Медальона на нем точно нет. Тот, кто обнаружил тело, должен был его снять.

– Но это я обнаружила тело.

Он пожал плечами.

– Значит тот, кто пришел после вас.

– Или кто был до меня.

– Именно.

– То есть убийца.

Он вздохнул.

– Лучше забудьте про это дело. И оденьтесь что ли. Неприлично же в таком виде по зданию ходить.

– Не могу, – сказала она. – В смысле, забыть про дело не могу.

12

Правило номер один поиска любого предмета: нужно узнать все об этом предмете.

Алина залезла в темный угол за подиумом в большом зале, достала смартфон и набрала в поисковике первое, что пришло в голову – «медальон кракен мужской клуб». И закопалась в ссылках на бижутерию, стрип-бары, морских чудовищ и спортивные клубы. Просматривая двадцатую страницу с картинками медальонов, она поняла, что впустую тратит время. В интернете было только одно место, где можно было узнать что-то интересное. Но оно дорого стоило.

Она набрала код и вошла в дарк-нет, умоляя высшие небесные силы, если они есть, чтобы ее контакт был на месте.

Контакт был на месте.

«Что?»

«Медальон в виде кракена, мужской клуб»

…… (молчание)

«Не суйся»

«Не могу»

…… (молчание)

«Цена половина битка»

«У меня столько нет»

«Отвали»

«Есть половина от половины»

«За половину цены – половину данных»

«Ок»

Контакт тут же отрубился.

В ту же секунду с ее запасного счета были списаны почти все деньги, а смартфон пискнул, сообщая, что пришла почта.

Это была выжимка из секретного отчета какой-то спецслужбы. Титульного листа не было, так же как выводов и рекомендаций. Половина текста была вымарана черными полосами.

Но и того, который остался, было достаточно, чтобы волосы зашевелились на затылке.

У клуба не было названия, как и у большинства подобных организаций. Не было зданий, счетов, юридического оформления. Не было удостоверений, гербов, значков. Даже медальон был не отличительным знаком, а скорее памятью. В каждом медальоне был тайник, в который член клуба помещал что-то, связанное с его первым клубным делом.

Это был клуб «запретных удовольствий», где можно было получить все, что могло взбрести в голову и что было запрещено законом. От безобидного отстрела краснокнижных тигров до охоты на людей. От рабовладения до массовых убийств. От секса с детьми до взрывов жилых домов и людоедства. Судя по докладу, члены клуба себе ни в чем не отказывали.

Алина отложила мобильник, чтобы хоть как-то переварить информацию.

Если Гарт был среди них, ситуация становилась намного сложнее.

Она испуганно оглядела гигантский полутемный зал. Какие люди здесь сидели за столиками? За какими удовольствиями сюда приезжали? И какую еду им подавали?

Она мотнула головой, чтобы отогнать назойливые видения.

Да ну, бред. Не может быть, чтобы весь здешний персонал был в курсе и обслуживал этих монстров. Запретные удовольствия – дело одиночек. А не толпы вип-клиентов в ресторане со сценой и подиумом. Когда подобные твари собираются вместе, они начинают жрать друг друга, а слуги доедают то, что осталось. Одиночкам проще. Их обслуживают профессионалы, которые подбирают локации, находят жертв, следят за процессом и обеспечивают пути отхода и, если надо, алиби. Удовольствие получено, все расходятся. То, что осталось от жертвы – закапывается. Этим и занимался клуб. Организовывал.

Она снова вернулась к отчету, надеясь найти что-то полезное для поисков. Но там было только беспристрастное описание «удовольствий», одно за другим. От несоответствия холодного канцелярского языка и того, что им описывали, ехала крыша.

Алина попробовала найти в досье имя Гарта, но имен там вообще не было, только кодовые обозначения объектов.

Ближе к концу она все-таки нашла то, что могло пригодиться. В каждом медальоне был встроен передатчик, чтобы найти его в случае потери. Но, чтобы подключиться и поймать сигнал, надо было знать частоту и код расшифровки, которые у каждого медальона были индивидуальными. Вряд ли Гарт оставил эти сведения в доступном месте.

Алина с облегчением закрыла последнюю страницу и сунула мобильник в карман.

Оставался еще один потенциальный источник.

Дарио.

Он знал, что медальон от мужского клуба. Возможно знал что-то еще. Возможно, даже… Нет. Дарио никак не походил на чудовищ, описанных в отчете. Она не хотела об этом даже думать.

Она вообще хотела забыть то, о чем прочитала. Хотя бы ненадолго.

Пора было заняться обещанием найти телефон Мии.

После чтения отчета вскрытие кабинета Баргаса представлялось легким развлечением.