Текст книги "Deflor"

13

– Не советую, – еле слышно сказал Баргас. – Лучше не вылезать. Подождем, когда группа сопровождения прибудет. И тогда с ветерком, через город… Никто не рыпнется. А без нее рисковано.

– Сколько? – спросил хозяин.

– Да человек пятьдесят точно соберут. Хаммеры, броневики. На пароме переправят.

– Я спрашиваю сколько времени ждать.

– А. Часа два, не меньше. Паром все-таки.

Гарт хлопнул Баргаса по плечу.

– Давай я сделаю вид, что ты пошутил.

Он выкинул сигарету и стал подниматься по трапу в самолет.

Алина отступила назад к салону. Сабрина была уже здесь. Что-то рассказывала, размахивая бутылкой колы.

– Я все узнала у пилота. Стоило повертеть задницей. Наши латиноамериканские задницы безотказно действуют на пилотов. Короче из-за того придурка с ракетами они потратили кучу топлива и теперь сели не там, где планировали. А дальше. Теперь нам предстоит плюхать часа два морем на какой-то посудине…

– Дамы, – перебил ее появившийся в дверях Баргас. – Выходим, садимся в минивэн и уезжаем. О вещах не беспокойтесь. Их повезут следом.

Он отступил к стене, сложил руки на груди и принялся ждать.

Дамы продолжали сидеть, хлопая глазами.

– Живо! – взревел Баргас, и они тут же повскакали с мест.

В роли мини-вэна был облезлый фургончик, которому было лет пятьдесят, не меньше. Внутри вдоль стен тянулись деревянные скамейки.

– Примерно так я представляла себе транспортное средство, на котором нас в рабство повезут продавать, – флегматично сказала Изабель.

Следом втиснулись Баргас и оба охранника. Все они были в брониках и с автоматами.

– Дамы, – сказал Баргас. – Не волнуйтесь. Город неспокойный, но все будет хорошо. Если начнется стрельба, ложитесь на пол, зажимайте уши руками и думайте о хорошем.

– Поехали, – скомандовал сидящий на переднем кресле хозяин, и развалюха рванула вперед.

– А где ваша рыжая подружка? – сунулась к хозяину Сабрина.

Наступило неловкое молчание. Баргас сделал круглые глаза и покрутил пальцем у виска.

Хозяин обернулся.

– Осталась с пилотом в качестве премии за хорошую работу. Но мне такие вопросы лучше не задавать, леди. Иначе в следующий раз в качестве премии останешься ты.

Потянулись пыльные хижины, облезлые пальмы и бесконечная свалка вдоль дороги.

На перекрестках в пыли возились дети, у задрипанных питейных заведений кучковались взрослые. Они провожали их фургончик заинтересованными взглядами, а потом принимались куда-то звонить.

– Скоро начнется, – пробормотал Баргас.

– Не каркай, – приказал Гарт.

Началось все практически сразу и одновременно.

Впереди вдруг рухнул телеграфный столб. Из-за поворота вылетели два грязных пикапа и перегородили дорогу. А сзади и с боков вдруг откуда-то повылезала толпа оборванцев с дубьем и битами и окружила остановившийся мини-вэн.

Из самого большого и самого грязного пикапа вылез заросший до глаз детина в шортах и майке сеточкой и приветственно раскинул руки.

– Гарт! Старина! Как я рад тебя видеть! Сколько лет!

Хозяин выругался сквозь зубы и вылез наружу.

– Чего тебе, Антонио?

Детина поцокал языком.

– Обижаешь, бро. Сколько раз я просил привезти сладкий товар, а ты все лапшу на уши вешал. Но теперь, смотрю, ты его привез. Наконец-то. Оставляй баб здесь, а сам можешь валить на все четыре стороны. Мы в расчете.

– Этот товар не для тебя. Ты это знаешь. Убери с дороги свое стадо обезьян и дай нам проехать.

Детина подошел ближе.

– Если мы не договоримся, ты здесь ляжешь. И никакие миллиарды тебя не спасут. Спроси себя – ты готов умереть за женскую писю, пусть даже и не траханную? Зачем они тебе, Гарт? Ты завтра свистнешь и тебе целый караван новых пригонят. А у меня это дефицит.

– Ты знаешь мой принцип. Что моё, то моим остается. Уйди с дороги.

Детина вздохнул.

– Значит не договоримся, – и махнул рукой. – Начинаем!

Толпа с дубьем взревела и кинулась на приступ пятидесятилетнего мини-вэна.

Хозяин запрыгнул внутрь, захлопнул дверь.

Баргас просунул ствол в приоткрытое окно.

Хватило одного единственного выстрела из подствольника.

Граната описала над немытыми головами шипящую дугу и разнесла вдребезги один из пикапов. Металлические обломки и жар от взрыва сдули толпу в один момент, будто ее и не было.

– Гони, – приказал хозяин, и тарантас погнал.

Он притормозил только раз, перед покореженным остовом пикапа, но этого оказалось достаточно.

Заднее стекло мини-вэна разлетелось от ударов нескольких бит одновременно.

С десяток рук протянулись внутрь, ухватили визжащую добычу, вытащили ее из салона наружу, проволокли по асфальту, закинули, как куль, на мотоцикл и рванули с места.

– Стойте! – заорали девки.

Тарантас остановился.

– Какого хрена! – повернулся взбешенный хозяин.

– Эти уроды Алину уволокли!

14

Это было похоже на похищение Маугли стаей бандерлогов.

Мотоцикл несся по ухабам мимо трущоб и развалюх, а рядом бежали пешком, ехали на мотороллерах, мопедах, тук-туках и велосипедах толпы радостных аборигенов. Они гудели, сигналили и просто вопили.

Алина беспомощным мешком тряслась позади темнокожего полуголого бугая в красных трусах. Ее уже успели связать по рукам и ногам. Во рту торчал кляп, судя по запаху, сделанный из чьих-то давно нестиранных носков.

К окраине города толпа отстала. Мотоцикл завернул к скопищу собранных из профнастила времянок, стоящих в тени пальмовой рощи, и остановился.

Несколько рук подхватило Алину и поволокли под навес, по дороге комментируя ее достоинства.

– Красотка!

– Блондиночка.

– Такая белая!

– А жопа? Посмотрите какая жопа!

– Роскошная жопа.

– Да сдерите вы с нее тряпки! Дайте на сиськи посмотреть!

– Нет, ну почему она такая белая?!

Что за дыра, отрешенно подумала Алина. Они что, белых людей никогда не видели? Телевизоров нету?

Ее привязали к толстенному столбу в лучших традициях людоедских племен из приключенческих романов. Руки были вздернуты вверх и уже начинали затекать.

Какой-то беззубый парень подскочил к ней и, радостно улыбаясь, попробовал расстегнуть блузку. Не справился и просто рванул ее в стороны. Посыпались пуговицы.

– Ша, пацанчик, – раздался спокойный голос. – Отойди подальше. Мы не будем обижать нашу гостью. Она уже и так напугана.

Пацанчик отскочил.

Давешний заросший до глаз детина в майке сеточкой подошел ближе, с удовольствием разглядывая добычу.

– Хороший товар. Сладкий. Молодцы.

– Шеф, – сунулся к нему мелкий парень в трусах и шлепанцах. – А когда мы ее трахнем?

Шеф улыбнулся.

– Увы, дружок. Ты – никогда. Да и я тоже. Слушайте все сюда! – крикнул он. С десяток оборванцев подняли головы. – Если кто-нибудь окажется настолько туп, что засунет свой писюн в ее сладкую дырку, стоимость этой дырки тут же упадет. В разы. А это значит, что дурак будет должен. Всей коммуне. Много. Так что его самого придется продать. На органы. Всем понятно?

Все угрюмо забубнили в том смысле, что да, шеф, понятно.

Ну слава богу, подумала Алина, кажется, моей дырке ничто не грозит. Остается вопрос, что грозит мне.

Заросший детина щелчком пальцев подозвал толстого мужика с допотопной мыльницей наперевес.

– Сделай с десяток снимков и разошли нашим контрагентам. Особенно тем, кто по всяким эмиратам да халифатам. Можешь на закрытые аукционы сунуться, если пропустят.

Мужик, кряхтя, принялся за работу. Снимал издалека, вблизи, сбоку, снизу, отдельно лицо, отдельно ноги. Залез объективом в вырез разорванной блузки, видимо, разглядев интересный ракурс. Потом сказал «Гут!» почему-то по-немецки и показал большой палец. Алина в ответ состроила злобную мину.

Какой-то дряхлый старик подковылял к детине, опираясь на палку. Мельком глянул на Алину. Сказал тихо:

– Хочу совет дать, шеф.

– Ну?

– Прикрыть бы ее надо. А то ведь в глаза бросается. Соблазняет. Представляешь, даже у меня зашевелилось. Сорок лет не шевелилось, а тут поди ж ты. А теперь представь, что у других, которые на нее смотрят. У них и так мозгов нет, а тут такое. Угрозы могут и не подействовать.

Детина почесал волосню на подбородке.

– Дельно.

Щелкнул пальцами.

Откуда-то приволокли грязное покрывало и накинули Алине на голову, скрыв ее полностью от взглядов с ног до макушки.

Это оказалось полезным обоюдно. Алине тоже не улыбалось смотреть на пускающих слюни оборванцев. Теперь она стояла в полутьме, как в одиночестве, слушала звуки лагеря, болтовню, треньканье банджо, звяканье посуды. И не заметила, как заснула.

Проснулась она от того, что кто-то сдернул с нее покрывало.

Был уже вечер. В полутьме перед ней улыбался беззубый пацанчик и лапал ее за ляжки.

– Органы, – пробормотал он. – Да плевать мне на органы. У меня их много. А такое раз в жизни попадается.

Рядом на земле виднелись чьи-то волосатые ноги в шлепанцах. Видимо, пацанчик вырубил охранника и решил идти до конца.

От ляжек он постепенно перешел к заднице, ухватился за пояс юбки и сдернул ее вниз вместе с трусами.

Алина забилась в его худых лапках и замычала.

Пацанчику было плевать на ее недовольство, он занимался своими интересными делами. Поэтому не заметил, как из-за угла к нему протянулась чья-то рука и резко ударила по шее.

Пацанчик обвалился на землю тряпичной куклой.

– Тихо, – прошептал в ухо знакомый голос. – Стойте спокойно. Я вас вытащу.

Молодой охранник Авалона Гарта вынул кляп, споро перерезал веревки, подхватил сползшую по столбу Алину под руки и повел было прочь, но та запуталась в собственном спущенном до колен белье и чуть не упала.

– Черт! – прошипел он. – Девушка! Ну разве так можно? Юбку хотя бы наденьте!

– Не могу. Руки затекли.

Руки у нее и впрямь были как ватные палочки.

– Проклятье.

Он опустился перед ней на колени и, целомудренно воротя в сторону нос, сперва наощупь натянул на нее трусы, потом юбку.

– Все! Пошли! Быстро! Хозяин сказал ждать не будет.

15

Хозяин и не ждал.

Охранник заглушил угнанный тук-тук и принялся бегать по пустому пирсу в поисках хоть какой-нибудь лодки. Все они были с заблокированным управлением и снятыми моторами.

– И что будем делать? – жалобно спросила Алина, кутаясь в позаимствованное одеяло.

– Баргас обещал продержать корабль у рифа недалеко отсюда. Нам сейчас главное туда добраться.

Вдалеке послышались какие-то вопли.

Охранник обернулся.

– Кажется это по нашу душу. Обнаружили, что вы пропали, – он подскочил к первой попавшейся лодке. – Прыгай. Нет времени выбирать.

Лодка была узкая и неудобная, с балансиром, вынесенным в бок на трех корявых шестах.

Алина легла на дно, вцепившись в неровности.

Охранник оттолкнулся от пирса веслом и принялся орудовать им, набирая скорость.

Сзади крики стали громче. Наконец, к берегу выбежала толпа с палками и битами. Самые резвые стали с разбегу прыгать по лодкам.

– Они нас догонят! – в панике заявила Алина и снова прижалась к доскам.

– Разве что пешком по дну. Я продырявил все лодки, до которых смог дотянуться.

И точно. Резвые выпрыгивали обратно на берег, а их лодки, булькая, исчезали в воде. В погоню смогли выйти только две, но они были далеко, а у охранника был автомат.

Лодка быстро резала тихие волны, уходя в плотную туманную взвесь, стоящую над водой.

– Я так и не узнала, как вас зовут, – тихо сказала Алина, – вы мне уже помогали, а теперь вот жизнь спасли. Или, не знаю, честь.

Охранник хмыкнул, услышав про честь.

– Девушка, нам нет смысла представляться друг другу. Мы просто делаем свою работу. Моя работа – охранять людей и временами их вытаскивать из неприятностей. А ваша работа… ваша работа подразумевает, что изнасилование – это всего лишь случай на работе. Производственная травма. То есть ваша честь, это как палец у столяра, по которому он постоянно молотком попадает. Расходный материал на каждый день.

– Ну, знаете, что! – возмутилась она. – Вас кто-то ввел в заблуждение. Мы не шлюхи.

– Да? А кто же вы? Как назвать девушку, которая продала свою девственность миллиардеру? Монашкой? Или достойной барышней? Девственность – это единственное, что вас отличает от миллионов шлюх и бесплатных давалок, которые перед каждым столбом ноги раздвигают. Ее беречь надо. И дарить любимому человеку. А не продавать миллиардерам.

– Ага, как там в анекдоте? Любовь придумали нищеброды, чтобы за секс не платить. Девственность это такая маленькая розовая хрень, которую 90 % девок теряют по пьяни в ночных клубах. Она вообще никакой ценности не имеет. Кроме той ценности, которая возникает в головах тупых самцов, которым некуда деньги девать. И воспользоваться этой тупостью – сам бог велел!

Он покачал головой.

– Вы меня удручаете.

– А ты меня раздражаешь! Святоша!

– Я не хочу верить, что вы действительно так думаете. Поэтому давайте просто помолчим, чтобы не расстраиваться.

– С удовольствием!

На самом деле Алина сама не знала, что думает о девственности. С одной стороны, была логика, которая подсказывала, что лучше ее продать задорого, чем просрать в каком-нибудь туалете вместе со случайным знакомым. А с другой была толща вбитых с детства установок и правил, которые тоже имели под собой основание. В конце концов, чисто по статистике те, кто продавал девственность, на ней никогда не останавливались, а продолжали продавать уже себя, а потом то, что от себя осталось. Короче, этот вопрос был таким же сложным, как вопрос борьбы отвращения с желанием. Но этот охранник был такой моральный, такой правильный, что непременно хотелось ему сказать какую-нибудь антиобщественную гадость. А потом глаз на жопу натянуть. Алина с детства терпеть не могла правильных.

Некоторое время они плыли в кромешном белесом молоке, которое не пробивали даже лучи заходящего солнца.

Потом метрах в ста вдруг вспыхнули факелы, и не менее дюжины едва различимых в тумане оборванцев завопили, размахивая битами и монтировками.

Охранник не глядя выпустил в ту сторону очередь.

Факелы погасли. Оборванцы попадали в воду.

– Осталась еще одна лодка, – сказал он. – Эти могут подкрасться ближе. Смотри в оба.

Но как она не вглядывалась, все равно просмотрела.

Сзади раздался плеск многочисленных весел, в тумане сгустилась тень большой посудины, разом вспыхнули факелы и завопили оборванцы. На этой калоше их было человек двадцать.

Алина завизжала, когда первый из них перепрыгнул к ним в лодку, но не удержался и получил балансиром по голове.

– Пригнись! – заорал охранник и дал поверх ее головы длинную очередь.

Часть от стада она, конечно, смела в воду. Но часть осталась. Они кидались в лодку, лезли из воды, верещали. Чья-то рука возникла из белесого ниоткуда и содрала с Алины остатки блузки. Охранник вертелся из стороны в стороны, работая то стволом, то прикладом, то веслом. Алина визжала и царапалась, не забывая прикрывать подпрыгивающие груди. Впрочем, они-то как раз помогали, вводя в ступор оказавшихся поблизости оборванцев. Лодку качало, и если б не балансир, она бы сто раз перевернулась. Наконец, им показалось, что битва уже выиграна, но тут появился полуголый бугай в красных труселях. В его руках было что-то самодельное. Но оно стреляло. И оно выстрелило.

Охранник захрипел и повалился на дно лодки.

Бугай осклабился и шагнул к Алине.

Нет, обратно к столбу, майке-сеточке и пацанчику она никак не хотела. Рядом лежало весло. В критических ситуациях, как известно, силы прибавляется. Алина вскочила, завопила во все горло, схватила весло и с размаху свернула бугаю челюсть.

Тот ойкнул и плюхнулся в воду.

Больше никого не было.

Алина бросилась к скорчившемуся охраннику.

– Эй! Вы как?!

Он был бледен и явно терял сознание.

– Не знаю… У меня в кармане компас. Гребите на запад. Там риф. Если Баргас задержал хозяина, вас подберут.

– А если нет?!

– Тогда… – еле слышно сказал он и отключился.

– Да ерш твою мать!

Она нашарила в его кармане компас, снова взяла весло, и как была полуголая, в одной юбке, принялась грести на запад. Иногда приходилось вставать и грести стоя, так даже быстрее получалось. В памяти всплыла стародавняя «девушка с веслом», и она рассмеялась.

Услышав смех, кто-то вдруг включил противотуманный фонарь. Совсем рядом, метрах в десяти.

Луч мазнул по ее лицу, и она инстинктивно прикрыла голую грудь. Когда туман расступился, она разглядела рядом тень гигантской моторной яхты с выключенными огнями.

Кто-то протопал по палубе и спустился к самой воде.

– Мадемуазель, – послышался голос Баргаса. – Мы вас заждались.

16

– Из-за тебя мы потеряли четыре часа драгоценного времени, – хозяин смотрел на нее безучастным взглядом.

– Из-за меня? – возмутилась Алина. После битвы она чувствовала себя куда увереннее. – Может из-за того, кто выбрал ту развалюху? Были бы там нормальные стекла, меня бы не вытащили!

– Это уже неважно. Иди готовься. Скоро прибываем.

– Готовься? К чему? К вашему конскому хрену? Я в последние несколько часов к нему всегда готова. Как пионер. Пися смазана, попа расширена. Что вам там еще надо? Рот? Рот рабочий. Ваш точно влезет.

Он наотмашь влепил ей пощечину так, что она отлетела на диван.

– В таком тоне с грузчиками будешь базарить, когда до их уровня опустишься. А здесь ты будешь вежливой и скромной. Иначе я сделаю так, что до уровня грузчиков ты опустишься в течении недели. Вон отсюда.

Она выбежала на палубу. Щека горела.

– Гляжу, наш хозяин уже потихоньку начинает применять к тебе свое любимое садо-мазо, – усмехнулась Сабрина.

– Да иди ты.

– Не парься, подружка. Лучше посмотри, какая красота.

Яхта шла вдоль берега. Буйные джунгли подбирались к самой воде, нависали над ней пальмовыми стволами, свисали лианами. Крупные цветы сверкали среди зелени красными, белыми, желтыми звездами. Трещали птицы и постоянно взвизгивали какие-то мелкие звери. Иногда заросли обрывались и тогда возникали маленькие уютные пляжи с белым песком и прозрачной бирюзовой водой. Солнце уже почти зашло, и красноватый закат делал картину совсем романтичной.

– Это и есть тот самый остров? – спросила Юн Со.

– Нет, – ответил стоящий рядом Баргас. – Это соседний. А наш мы увидим дальше, за поворотом.

Яхта была гигантской и такой же черной, как самолет. Здесь даже был бассейн, уже подсвеченный снизу лампами. Алина не понимала, зачем на яхте бассейн. Это было какое-то извращенное излишество, как пятая нога у собаки. Впрочем, Изабель с Жасмин этими вопросами не заморачивались и сейчас весело плескались в этом бассейне, не обращая внимания на окружающую красоту. Даже английская святоша Мия чинно плавала вдоль кромки туда-сюда.

Все девки были теперь в белых раздельных купальниках. Это был еще один бзик хозяина. В самолете – белые юбки-блузки. На яхте – белые купальники. Видимо, сказывалась любовь к порядку и унификации.

Алина медленно подошла к Баргасу. Вблизи этот смуглый накачанный бугай с седоватым конским хвостом немного пугал. Было в его взгляде что-то такое, словно ему ничего не стоило полоснуть ножом по горлу, все так же мило улыбаясь.

– Извините, я хотела спросить.

Баргас мило улыбнулся.

– Да, мадемуазель.

– Как дела у охранника? Ну, того…

– Вы спрашиваете о здоровье нашего молодого секьюрити Дарио Росси?

– Его зовут Дарио Росси? Наконец-то я узнала его имя. А то он постеснялся его назвать. Он итальянец?

– Нетрудно догадаться. У нас здесь полный интернационал на борту, так же, как и у вас. Дарио итальянец. Ли с Тайваня. Я из Венесуэлы. А в хозяине намешано столько кровей, что он сам до конца не разобрался. Он говорил, что у него и русские предки есть, так что он процентов на десять ваш соотечественник.

– Очень рада этому обстоятельству, – пробормотала Алина. – Так как насчет…

– Ах да. Доктор говорит, что он поправится. Пуля прошла навылет. Ничего важного не задето. Пару дней отлежится и будет как новый. Ему что-то передать?

– Нет. Мы с ним не очень ладим. Просто он меня вытащил и…

– Я понимаю, мадемуазель. Я передам, что вы интересовались.

– Нет! Вообще ничего не говорите. Спасибо.

Она быстро отошла к бассейну, где Жасмин чему-то сильно возмущалась.

– Слушайте! Я действительно не понимаю. Почему он заставляет нас надевать именно белые тряпки? – она потрясла лямками бюстгальтера. – Он, не понимает, что это расизм?

Сабрина воздела руки.

– Да причем здесь расизм? Белый – цвет чистоты, невинности. Девственности. Простая символика.

– Фигня, – отрезала Жасмин. – У нас цвет девственности – красный. Значит я должна быть в красном. А белый – цвет смерти. Я не хочу его носить!

– Тогда сними, – сказала Юн Со. – Останешься в черном.

Жасмин даже задохнулась от возмущения.

– Как по мне, – сказала Изабель, – то наши белые тряпки символизируют только об одном. Что нас скоро трахнут. И это куда как оскорбительнее, чем расизм. Я поэтому и белые платья невест терпеть не могу. Как увижу радостную курицу в подвенечном платье, так и представляю, что ей это платье скоро на голову завернут, ноги раздвинут, да и выдерут. И останется от ее невинности, если она была конечно, только красное пятнышко на платье где-то в районе жопы. Собственно, для этого оно и белое. Так же, как и простыни. Чтоб виднее было. Типа, вот какой герой, очередную целку поломал. Поздравим его с этой победой.

Все примолкли, переваривая этот новый взгляд на традиционные вещи.

– Ну, не знаю, – протянула Сабрина. – Вряд ли кто-то всерьез трахается в подвенечном платье кроме порноактеров. Это же неудобно.

– У нас есть поговорка, – сказала вдруг Ао. – Хозяйская еда – хозяйские правила.

– Вот точно, – сказала Сабрина. – Мы сами со всем согласились, когда контракт подписывали. Там есть пункт о выполнении инструкций. Чего сейчас-то возмущаться.

Жасмин недовольно фыркнула и вылезла из бассейна. Надо сказать, ее абсолютно черное тело в белоснежном купальнике выглядело импозантно. Как инь и ян.

– А вы заметили, что мы уже пару минут торчим на месте? – спросила Алина. Душещипательный разговор о значении белого цвета для девственниц ее мало интересовал.

Все посмотрели на берег. Яхта действительно стояла напротив заваленного буреломом залива и не двигалась.

– Не волнуйтесь, дамы, – возвысил голос Баргас. – Произошла небольшая поломка. Скоро двинемся дальше. Пока ждем, советую внимательнее посмотреть на воду. Думаю, вы такое вряд ли еще где-нибудь увидите.

Все бросились к ограждению и посмотрели вниз.

Вода вокруг яхты сияла чистым бирюзовым цветом. Она была прозрачна и спокойна как стекло, и сквозь ее толщу можно было разглядеть дно с бугристыми красноватыми наростами коралловых колоний. Медленно колыхалась всевозможная растительность и сновали мириады мелких разноцветных рыбок. В округе сгущался вечер, а под яхтой царила ярко освещенная жизнь.

– Там что, светильники? – недоверчиво спросила Изабель.

– Нет. Это морские светлячки. Обычно они не заметны, но когда собираются в рой, возникает такой эффект. Это нечасто бывает. Можете считать вам повезло.

– А долго стоять будем? – спросила Сабрина.

Баргас подумал.

– Минут пятнадцать. Не меньше.

– Тогда вы как хотите, а мне надоело плавать в лягушатнике. Хочу поплавать вместе с живностью.

Она разбежалась и поджав ноги сиганула к светлячкам и рыбкам.

Мия робко взглянула на Баргаса, ожидая его реакции, можно, нельзя. Баргас только развел руками. Тогда и Мия прыгнула за борт. За ней с визгами и воплями последовали все остальные.

Когда на палубе из девчонок осталась одна Алина, Баргас посмотрел на нее и спросил:

– Вы не любите рыбок?

– Не очень. Я больше по кошкам и собакам.

– Зря. Рыбки забавные. Особенно в открытом море.

Он отвернулся.

Было неуютно оставаться с ним на палубе, когда остальные девицы носились наперегонки в бирюзовой воде, хохотали и фыркали как тюлени.

Алина разбежалась, прыгнула солдатиком и сразу ушла на глубину.

Здесь было красиво. Как в волшебном саду в сказке.

Она медленно скользила на глубине, изумленно глазея во все стороны, пока хватило воздуха. Рыскала глазами по песчаному дну в поисках какого-нибудь сувенира. Пока в темном углублении рядом с коралловыми наростами на нее не взглянул человеческий череп посреди кучки занесенных песком костей.

В панике она всплыла быстрее, чем следовало бы. В голове зашумело.

– Эй, ты привидение увидала? – заметила ее вытянувшееся лицо Изабель.

– Вряд ли. Но на дно лучше не соваться.

Изабель пожала плечами.

– Там все равно делать нечего.

– Господин Баргас! – крикнула Сабрина. – А не найдется ли у вас какой-нибудь мячик? Или шарик?

Баргас смотрел сверху на резвящихся в прозрачной воде фигуристых нимф в белых купальниках. Не было у него ни шариков, ни мячиков, если не считать те два, которые уже прижимались к напрягшемуся от возбуждения стволу.

– Увы. Не захватили, – вежливо развел он руками, не сводя взгляд с медленно плывущей на спине Мии. Ее прекрасное белое тело было ярче любых светлячков. Ее кожа была почти того же цвета, что и купальник, из-за чего она казалась совершенно голой.

– Я нашла на дне один круглый предмет, – пошутила Алина. – Можем поиграть им. Но боюсь он вам не понравится.

– Ладно, – Сабрина махнула ладонью. – Обойдемся. Давайте лучше наперегонки.

И тут же с брызгами рванула с места.

– Стойте! – вдруг вскрикнула Ао. – Приготовьтесь!

– К чему, солнышко, – фыркнула Изабель.

– К смерти. Она пришла за одной из нас. Но готовиться должны все! Никто не знает, чья очередь!

– О, божечки, – закатила глаза Жасмин.

– Ао, милая, – сказала Юн Со, – успокойся. И переставай пугать население.

– Я не пугаю. Это правда. Сейчас наступают дни Теганги. Семь девственниц должны быть принесены Теганги в жертву, чтобы он не уничтожил мир. По девственнице каждый день. Сегодня первый день. Первая девственница.

Все посмотрели на Алину.

– Чего вы на меня уставились? Ни с каким Теганги я контракт не подписывала.

– Ему все равно, что мы подписывали. Он уже послал первого палача.

И Ао ткнула рукой в сторону открытого моря.

Там, на границе между светлым пятном и темной массой медленно резал волны треугольный плавник.

– Черт!

– Живо на яхту!

Они рванули к корме и оторопели.

Трап был поднят. Перед ними возвышалась сплошная черная стена без всякой возможности на нее забраться.

– Баргас! – завопила Сабрина. – Опусти трап!

Баргаса не было. Может ушел искать мячик. Может чинить поломку. Может еще что.

– Баргас!

– Помогите!

– Черт, – прошипела Юн Со. – Девки, не мельтешите. Они реагируют на панику и когда бьют по воде. Держитесь спокойно. Может не заметит.

Большое светло-серое туловище медленно проникло в круг света, лениво махнуло хвостом и снова ушло в темноту.

– Плохо дело, – сказала Юн Со. – Она кружить начала. Надо выбираться.

– Может до берега? – глаза у Сабрины были как большие коричневые плошки.

– Тут далеко. Не успеем.

Акула появилась с другой стороны и на этот раз осталась на виду, скользя по кругу и не торопясь его сжимая.

– Мамочка, я не хочу умирать, – хныкнула Мия.

– Не бойтесь, – сказала Ао. – Сейчас умрет только одна из нас. Но смерть всегда будет рядом.

– Заткнись уже, дура, – огрызнулась Жасмин.

Они прижимались к борту яхты, наблюдая как серое чудовище проходит все ближе и ближе. В нем было метров пять-шесть, не меньше.

– Так, девки, – сказала Юн Со. – У нас один шанс. Подсадите, вдруг достану до выступа.

Сабрина нырнула, ухватила ее за ноги и рывком подняла из воды. Юн Со вытянула руки, ее пальцы ухватились за длинный выступ и тут же соскользнули.

Этим громоподобным плюхом и сопровождающими его воплями можно было разбудить мертвого.

Акула резко изменила траекторию и стремительно бросилась к ним.

Сверху, на палубе, кто-то глухо выругался.

Раздался дребезжащий звук, будто спустили сжатую пружину.

Длинная стрела промелькнула над их головами и вонзилась акуле точно в глаз, уйдя в мозг до половины.

Пятиметровое чудище по инерции добралось до них, распугав огромной окровавленной пастью. Уткнулось в борт яхты и стало медленно поворачиваться кверху белесым пузом.

Сверху послышался металлический скрежет, и по борту слетел трап.

Авалон Гарт стоял над ними, опираясь на внушительных размеров гарпунное ружье.

– Здесь надо купаться осторожнее, – сказал он. – В следующий раз может не повезти.