Текст книги "Адмирал Колчак и суд истории"

В-четвертых, земско-краевое объединение, пересаженное в «лоно» социалистических партий, было выгодно центральной советской власти из-за переноса вооруженного удара Красной армии против «белополяков» и Деникина, бесконтрольного использования природных богатств и технического парка Сибири, временной отсрочки дальнейших перспектив «освоения» территорий, что затем выразилось в проектируемой «экономической утилизации».

ДОКУМЕНТАЛЬНЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА УЧАСТНИКОВ СОБЫТИЙ

Протокол опроса в качестве свидетеля Якова Николаевича Ходукина

Марта 4 дня 1920 г., я, нижеподписавшийся, тов[арищ] председателя Чрезвычайной следственной комиссии К.А. Попов[84]84
  Попов Константин Андреевич (1876–1949) – окончил юридический факультет Юрьевского (Тартуского) университета. В 1899–1907 гг. неоднократно высылался в Омск под гласный надзор полиции, где возглавил местную организацию РСДРП (до осени 1917 г. объединенная). С марта по декабрь 1917 г. возглавлял Омский Совет рабочих и солдатских депутатов и Западно-Сибирский облисполком Советов. В 1918 г. – лидер сибирских меньшевиков-интернационалистов. В августе 1919 г. освобожден из «эшелона смерти». В 1920 г. возглавил ведение и протоколирование допросов Колчака, затем – зампредседателя Чрезвычайной следственной комиссии. По заданию бюро сибирских подпольщиков при Истпарте ЦК ВКП(б) отредактировал книгу «Допрос Колчака» (Л., 1925) (вопрос о соответствии опубликованного текста со всеми стенограммами и протоколами допросов остается открытым). После Гражданской войны – заведующий отделом пропаганды ЦК ВКП(б). Доктор исторических наук, профессор. Преподаватель Института красной профессуры, Института Маркса – Энгельса – Ленина и Московского историко-архивного института. Участник подготовки к печати работ В.И. Ленина.


[Закрыть], опрашивал товарища Ходукина в качестве свидетеля по делу А.А. Червен-Водали, причем[85]85
  Далее зачеркнуто «последний», надписано «т[оварищ] Ходукин».


[Закрыть] т[оварищ] Ходукин показал: я, Яков Николаевич Ходукин, заведующий отделением кустарной промышленности с[ельско]-х[озяйственного] подотдела губерн[ского] земельного отдела, живу я в гор[оде] Иркутске, по Набережной, д[ом] № 4, Червен-Водали посторонний, по делу показываю, записывая свои показания собственноручно:

В канун января 1919 года (точно числа не помню) управляющий Иркутской губернией П.Д. Яковлев[86]86
  Яковлев Павел Дмитриевич (1891–1925) – в 1918 г. председатель Иркутской губернской управы. В июне по приговору Иркутского военно-революционного штаба помещен в тюрьму; освобожден антибольшевистским подпольем. Назначен управляющим Иркутской губернией. В 1920 г. переехал в Харбин, где через некоторое время работал на советскую разведку. В 1922 г. отозван в Иркутск и арестован. Вновь арестован в 1924 г. в Москве по обвинению в проведении массовых репрессий против мирного населения в 1918–1919 гг. 12 января 1925 г. коллегия ОГПУ вынесла приговор за подписью Г.Г. Ягоды о его смертной казни. В 1994 г. реабилитирован Генеральной прокуратурой РФ как «жертва необоснованных политических репрессий». Подробно см.: Шободоев Е.Б. Управляющий Иркутской губернией; Скорикова H.A.. П.Д. Яковлев: Необходимое послесловие // Сибирский архив: Архивные документы. Публикации. Факты. Комментарии. Науч. – попул. истор. – краевед. сб. Вып. 1. Иркутск, 2000. С. 34–68.


[Закрыть] явился ко мне в кабинет, как к председателю Иркутской губернской земской управы, и заявил, что временно исполняющий обязанности председателя Совета министров А.А. Червен-Водали просит меня и городского голову г. Иркутска прибыть в 5 часов вечера в помещение Совета министров на совещание по вопросу о передаче власти земским и городским самоуправлениям. Я ответил согласием, предупредив, что явлюсь на совещание не один, а со всем наличным составом губернской земской управы и председателем Амурской областной земской управы А.Н. Алексеевским.

В 5 часов вечера, я, заместитель председателя губ[ернской] земской управы И.Х. Петелин[87]87
  Петелин Иван Харлампиевич – член ПСР; депутат, председатель Черемховского уездного земского собрания; зампредседателя Иркутской губернской земской управы. В начале 1920 г. начальник Иркутского гарнизона; один из активных участников военных действий Политического центра.


[Закрыть], члены управы: П.Н. Данбинов[88]88
  Данбинов Петр Никифорович (1890–1937) – в 1919 г. член Иркутской губернской земской управы; один из активных участников военных действий Политического центра. В 1922 г. член Дальбюро ПСР; руководитель Бурятского национального революционного комитета. В ноябре 1922 г. был арестован по делу Дальневосточной организации ПСР, сослан на три года в Туркестан.


[Закрыть], А.И. Филиппов[89]89
  Филиппов А.И. – в 1919 г. член Иркутской губернской земской управы; входил в Иркутское губернское объединение трудового крестьянства. В начале 1920 г. работал в комиссии Политического центра по расследованию убийства на оз. Байкал.


[Закрыть], городской голова П.В. Зицерман, товарищ городского головы А.Я. Гончаров и председатель Амурской областной земской управы А.Н. Алексеевский, были приняты Червен-Водали. В кратких словах Червен-Водали изложил цель совещания: правительство Колчака убедилось, что оно не отражает взглядов страны, не пользуется никаким доверием народа. Колчак своими бестактными выступлениями против чехословаков лишает Совет министров возможности работать; изданием указов, без ведома Совета министров, он нарушил Конституцию; этим нарушением дал Совету министров и юридическое и моральное право передать власть в руки местных земских и городских самоуправлений.

Передача может состояться лишь на следующих условиях: 1. Неприкосновенность личности адмирала Колчака. 2. Неприкосновенность личности всего Совета министров. 3. Свободный выезд в пределы Забайкалья всех военных, не желающих остаться на службе у новой власти. 4. […] 5. Всемерная забота об отступающей армии вообще, в частности о больных и раненых. 6. Золотой запас передается союзникам под международную охрану, впредь до образования единой Всероссийской власти. 7. Адмирал Колчак отрекается от власти Верховного правителя в пользу генерала Деникина, как преемника идеи единой власти.

Выслушав эти условия, мы заявили, что, являясь лишь частью создавшегося политического объединения в лице Политического центра, не полномочны дать ответ на предложенные им условия, но берем на себя задачу передать эти условия на обсуждение Политического центра. Со своей стороны можем лишь заявить, что ни одно из этих условий, кроме пункта 5-го, для нас неприемлемо. Условились для окончательных переговоров собраться на следующий день в 3 часа дня.

В назначенное время, в том же составе, мы были на месте. Приняты же были лишь в 4 часа. В этот момент шло заседание Совета министров по вопросу о передаче власти. На заседании присутствовал какой-то японский офицер, к сожалению, фамилии не знаю. По окончании заседания Червен-Водали принял нас и, не выслушав ответа на предъявленные им же вчера условия, заявил, что Совет министров власти передавать не намерен, а будет вести с ослушниками его воли борьбу, не стесняясь в выборах средств. Совет министров получил точные сведения, что Политический центр берет власть лишь для того, чтобы безболезненно передать ее большевикам. А при таких условиях о передаче власти не может быть и речи. Выслушав сообщение, я, от имени собравшихся, заявил, что говорить, значит, нам больше не о чем. «Прошу запомнить одно: кровь прольется не по вине земства, а по вине Совета министров». Мы ушли.

Я. Ходукин.

Зачеркнуто «последний», надписано «т. Ходукин» – верить.

Тов[арищ] председателя] Чрез[вычайной] следственной] ком[иссии] К. Попов.

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 7. Л. 63–64. (Рукопись, подлинник.)

Протокол опроса в качестве свидетеля Якова Николаевича Ходукина

Марта 5 дня 1920 г., я, нижеподписавшийся, товарищ председателя Чрезвычайной следственной комиссии, опрашивал тов[арища] Ходукина в качестве свидетеля по делу А.А. Червен-Водали, причем т[оварищ] Ходукин показал:

Первые шаги Омского правительства, – ликвидация Дерберовского правительства[90]90
  Дербер Петр Яковлевич (сентябрь 1888, Одесса—?) – в 1904 г. окончил юридический факультет Новороссийского университета; в партии социалистов-революционеров с 1902 по 1918 г. В 1913 г. командирован в Париж. Неоднократно привлекался царским правительством к судебной ответственности за революционную деятельность. В 1917–1918 гг. председатель Совета министров правительства Сибирской областной думы. В феврале 1918 г. председатель Совета министров Временного правительства автономной Сибири; после занятия чехами Владивостока декларировал о переходе к нему власти; в октябре Дерберовское правительство упразднено. В 1919–1922 гг. – экономист в Сибревкоме (г. Омск), в 1920–1922 гг. – заведующий статистико-экономическим отделом Сибсовнархоза и Сибгосплана. В 1922 г. проходил по судебному процессу над партией социалистов-революционеров в Москве, приговорен к пяти годам лишения свободы. В 1924 г. по ходатайству председателя Госплана СССР освобожден от наказания и откомандирован на принудительные работы в Госплан СССР. С 1925 г. работал в системе наркомата внутренней торговли РСФСР. В 1930 г. снят с должности по результатам «чистки» аппарата наркомата. В 1933 г. переведен в Экспортлес. В 1927 г. избран членом бюро Дальневосточной секции Всесоюзной Западной торговой палаты и председателем торговой секции Общества изучения советской Азии. Автор книг «Очерки народного хозяйства на Дальнем Востоке», «Торговое районирование», «Японская эмиграция и Соединенные Штаты», «Демография и колонизация советского Дальнего Востока», «Сельскохозяйственный экспорт» и др.


[Закрыть], «перерыв», а затем и «самороспуск» Сиб[ирской] обл[астной] думы, ясно показали, что земству не по пути с этим правительством. Земство перешло в оппозицию. Отставка генерала Гайды и его фрондирующее путешествие по Сибири, сопровождавшееся политическими беседами с общественными и партийными работниками, тоже с особенной ясностью подчеркнуло, с одной стороны, необходимость переворота, а с другой – искание путей к достижению этого переворота[91]91
  Далее зачеркнуто «вне».


[Закрыть] только внутри самой демократии. Иркутским губернским земством, по собственному почину, было созвано нелегальное земское совещание. На нем был единогласно принят вопрос о перевороте, о свержении власти Колчака.

Выделенное совещанием земское Политическое бюро взяло на себя обязанность оформить земскую политическую мысль, начать подготовительные работы по перевороту. Первыми шагами бюро было войти в переговоры с социалистическими партиями с[оциал]-р[еволюционеров] и с[оциал]-д[емократов]. Вначале эти переговоры были неудачны: обе партии категорически заявили, что вооруженное восстание в данный момент – авантюра; что опираться в борьбе возможно только на демократические силы, хорошо сорганизованные, а их-то в данный-то именно момент и нет. Было одно у всех общее: необходимость переворота… Это связало нас, и при совместной работе по подготовке к перевороту все шероховатости сгладились.

В целях координирования действий решено было организовать «Политический центр» в составе представителей: партий с[оциалистов]-р[еволюционеров] и с[оциалистов]-д[емократов], трудового объединения крестьянства и земского политического] бюро. Была попытка привлечь к работе т[оварищей] коммунистов, но они, узнав, что в составе центра имеются земцы (ярые реакционеры, по их мнению), войти отказались. Как вел подготовительную работу центр – известно: работа велась среди войск, рабочих, трудовой интеллигенции; завязаны были сношения с западом и востоком; в самой армии Колчака находились наши агенты из солдат и командного состава. Одновременно велись переговоры с чехами на предмет установления дружественного нейтралитета. Работа дала хорошие результаты – переворот был совершен.

В конце ноября прошлого года управляющий Иркутской губернией П.Д. Яковлев приехал в губ[ернскую] земскую управу и передал мне приглашение председателя Совета министров В.Н. Пепеляева пожаловать к нему в гостиницу «Модерн»[92]92
  Далее зачеркнуто «с».


[Закрыть] побеседовать о создавшемся политическом положении. Была передана просьба мне же пригласить на эту же беседу Е.Е. Колосова. Я ответил Яковлеву, что вызову Колосова, переговорю с ним и результат сообщу по телефону. Результаты эти были таковы: «беседовать» будем, но не в «Модерне» у В.Н. Пепеляева, а в квартире П.Д. Яковлева.

В 4 часа началась беседа… Пепеляев сообщил, что он получил от Верховного правителя предложение сорганизовать новый кабинет министров. На это предложение он ответил согласием при условиях: восстановление дружбы с чехами, подчинение военной власти власти гражданской, расширение прав местных самоуправлений, расширение[93]93
  Далее зачеркнуто «з».


[Закрыть] прав земского совещания в сторону наделения его «некоторыми» законодательными функциями, немедленный созыв земского совещания. Все эти условия правителем приняты, за исключением наделения законодательными функциями земского совещания – по этому вопросу предложено представить письменный доклад.

«Вот, если для вас, [господа], моя программа приемлема, то я приглашаю вас помочь мне совместно проводить ее в жизнь», [ – ] закончил Пепеляев. Е.Е. Колосов и я подвергли жесточайшей критике политику правительства вообще, в частности – министра внутренних дел Пепеляева, и заявили в заключение[94]94
  Далее зачеркнуто «Особенно».


[Закрыть]: «Для нас Ваша программа не приемлема, мы идем своей дорогой и не остановимся ни перед чем [ – ] даже пред вооруженным восстанием. В намеченном Вами кабинете особенно для нас неприемлема фигура б[ывшего] министра внутренних дел Пепеляева, а теперешнего премьера – тем более». Пепеляев на это ответил: «Вы, [господа], более чем откровенны». На этом беседа закончилась.

На следующий день была назначена[95]95
  Далее зачеркнуто «сове».


[Закрыть] у Яковлева же беседа Пепеляева совместно с общественными деятелями. Присутствовали: Пепеляев, Яковлев, А.И. Погребецкий[96]96
  Погребецкий Александр Ильич (1891–1952) – в 1920 г. член Всесибирского краевого комитета ПСР; председатель фракции социалистов-революционеров Дальневосточной республики.


[Закрыть], В.А. Анисимов[97]97
  Анисимов Василий Анисимович (1878–1938) – видный социал-демократ; в 1907 г. член Государственной думы. В 1920 г. руководитель ведомства промышленности кабинета Дальневосточной республики. В 1922 г. постановлением Дальбюро партии социал-демократов исключен из партии за нарушение партийной дисциплины. Получил назначение на пост директора «Эксплолеса» Дальневосточной республики.


[Закрыть], М.М. Константинов, П.В. Зицерман, А.Я. Гончаров, А.А. Пескин[98]98
  Пескин (в тексте документа – А.А., возможно, Израиль Моисеевич) – член РСДРП(м), член Иркутской городской управы.


[Закрыть], В.П. Неупокоев[99]99
  Неупокоев В.П. – член Сибирской областной думы; в 1918 г. назначен эмиссаром военного отдела комитета ПСР. В 1919 г. избран в Иркутскую губернскую земскую управу.


[Закрыть], М.Н. Богданов[100]100
  Богданов Михаил Николаевич – член Учредительного собрания от 2-го Забайкальского избирательного округа и Бурятского национального комитета.


[Закрыть] и Я.Н. Ходукин. Пепеляев, как и накануне, изложил свою программу, но в этот раз он был самоуверен до чрезвычайности. Объяснение простое: он уже сформировал кабинет и беседовал по инерции. Положительных результатов не дала и эта беседа.

Военные действия начались (если не ошибаюсь) 24 декабря выступлением 53-го Сибирского стрелкового полка, имевшего стоянку в Глазково. Командование восставшими принял т[оварищ] Н.С. Калашников. Неточно данный адрес помешал своевременному извещению городских войсковых частей, и одновременного выступления не последовало. В последующие дни восстание распространилось на Военный город, ст[анции] Иннокентьевскую и Батарейную. В тот же день, когда Червен-Водали так грубо прервал переговоры о передаче власти, в городе выступила инструкторская школа, под руководством т[оварища] Кашина[101]101
  Кашин И.П. – руководитель инструкторской школы в Иркутске.


[Закрыть], отряды особого назначения с т[оварищем] Решетиным[102]102
  Решетин – командир отрядов особого назначения народно-революционной армии Политического центра.


[Закрыть] во главе и сотня есаула Петелина… Начало было неудачно, и восставшие отступили в Знаменское предместье.

Мне трудно говорить о военных действиях: сведения мои отрывочны, так как я переезжал с одного фронта на другой, выполняя поручения Политического центра; то вел переговоры с союзниками. Одно неизменно врезалось в память: беззаветная храбрость, личное мужество [товарищей] Калашникова, Кашина, есаула Петелина и Виктора Попова[103]103
  Попов Виктор – участник боевых действий Политического центра в декабре 1919 г.


[Закрыть], выше всяких похвал дралась рабочая дружина в Глазково, во время набега семеновцев.

Кажется, 3 января, в час ночи, явились в штаб Глазковской группы Народной армии представители союзных держав Франции, Англии, Америки, Японии и Чехославии[104]104
  Так в документе.


[Закрыть]. В пышных фразах они заявили, что в интересах человечества предлагают свои услуги быть посредниками по перемирию между нами и правительством Колчака. Я, от имени центра, заявил, что мы не сторонники кровопролития, и на предварительные переговоры согласен. Тотчас же, я, полковник Красильников[105]105
  Красильников – полковник Главного штаба народно-революционной армии Политического центра.


[Закрыть] и поручик [З]оркин[106]106
  В тексте Коркин, правильно Зоркин Иван Николаевич – поручик Главного штаба народно-революционной армии Политического центра; член мирной делегации Политического центра в январе 1920 г. на томских переговорах с представителями советской России.


[Закрыть] отправились, по приглашению пришедших, к высоким комиссарам Англии и Франции, в их салон-вагон.

Высокие комиссары, повторив предложение своих представителей, заявили о своей готовности быть посредниками. Мы согласились на 24-часовое перемирие, во время которого должны начаться мирные переговоры. Был составлен соответствующий акт и подписан нами. Через несколько минут этот акт был принесен нам, подписанным со стороны пр[авительст]ва Колчака Ханжиным и кем-то еще – не помню – или Ларионовым, или же Червен-Водали. Оказалось, что эти представители находятся в соседнем купе и переговоры были делом их рук. На следующий день начались переговоры с 10 ч[асов] утра..

Мы[107]107
  Далее зачеркнуто «в том же со».


[Закрыть], в составе членов Политического] центра: Ходукина, Иваницкого-Василенко[108]108
  Иваницкий-Василенко Александр Алексеевич – член Учредительного собрания от Съезда крестьянских депутатов и социалистов-революционеров 6-го Тобольского избирательного округа. В 1918 г. член Всесибирского краевого комитета ПСР. С лета 1919 г. один из главных организаторов по подготовке вооруженного восстания против правительства Колчака, создал совместный меньшевистский и социал-революционный Политический центр. В декабре 1919 г. восстание в Иркутске закончилось полной победой. Вошел в состав Временного Совета Сибирского народного управления от Политического центра.


[Закрыть], Ахматова, представителей штаба Красильникова и [З]оркина, предъявили целый ряд условий, на которых могли бы прекратить войну. В свое время условия эти и ответы на них были напечатаны в официальных органах Политического центра. Сейчас я боюсь перепутать их редакцию. Ответ ясно показал нам сущность намерений колчаковцев: выиграть время. Мы заявили высоким комиссарам, что считаем ответы неискренними, бесчестными и поэтому от дальнейших переговоров отказываемся. Забыл сказать, что представителями правительства были Ларионов и генерал-майор Вагин[109]109
  Вагин (Варгуин) Александр Николаевич (1884–1953) – офицер царской армии; в 1917 г. член Временного Совета союза казачьих войск от Оренбургского войска. В конце 1919 г. генерал-майор Оренбургской армии. В 1920 г. эмигрировал в Харбин.


[Закрыть]. Переговоры велись путем письменных сношений. Выслушав наше заявление, высокие комиссары, после переговоров с колчаковцами, просили нас продолжить вечером переговоры уже путем личного свидания, обещая оказать свое всемерное содействие к благоприятному их исходу.

Должен заметить, что высокие комиссары все время переговоров не скрывали своих симпатий к представителям Политического центра и открыто подчеркивали недовольство поведением представителей правительства. Вечером состоялись личные переговоры с Ларионовым и Вагиным. Результатов никаких не дали. Мы решились прервать переговоры, но Ларионов и Вагин чуть ли не умоляли продолжить их завтра в 2 часа дня, уже совместно с полным составом Совета министров, продлить перемирие еще на 24 часа. Нами дано было согласие на продолжение переговоров, но перемирие согласились продлить лишь на 12 часов.

На следующий день, вместо назначенных в 2 ч[аса], Совет министров прибыл лишь в 6 ч[асов] вечера… Состав был таков: Червен-Водали, Бурышкин, Ханжин, Ларионов, Палечек[110]110
  Палечек Николай Осипович (1878–1937) – педагог; с 1902 г. работал в Министерстве народного просвещения; автор законопроекта о народном университете Шанявского. С 1915 г. вице-директор департамента Министерства народного просвещения; член сельскохозяйственного совета и ученого комитета Министерства земледелия. Участник политической забастовки сотрудников Министерства народного просвещения в ноябре 1917 г. Входил в состав делегации, принятой А.В. Луначарским. С марта 1918 г. в составе совета Пермского университета. В апреле 1919 г. избран товарищем министра народного просвещения правительства Колчака.


[Закрыть] и от штаба Вагин. Червен-Водали повторил те же требования, что выставляли Ларионов и Вагин. Мы ответили отказом. Начался разбор по пунктам. Среди этого разбора принесли нам известие, что в городе начались грабежи. Перед этим я только что обратил внимание Червен-Водали и высоких комиссаров на то, что среди заседания вышел и более часу не возвращается военный министр Ханжин. Гарантирует ли Совет министров нам, что решение, которое здесь будет принято, не будет аннулировано военным министром, ибо, по-видимому, Совет министров – одно, а Сычев и Ко – другое правительство?

Червен-Водали был крайне смущен этим заявлением, говорил, что сейчас пошлет за Ханжиным и т. д. Посланный вскоре вернулся и сообщил, что военный министр заболел. Вскоре пришло известие о грабежах в городе. Мы потребовали немедленного распоряжения от Червен-Водали, чтобы арестованные наши товарищи, в числе 31-го, были сданы под охрану чехословаков. Червен-Водали дал слово немедленно сделать соответствующее распоряжение. Как оказалось впоследствии, было[111]111
  Далее зачеркнуто «уже».


[Закрыть] поздно: арестованные были уже увезены. Переговоры были прерваны. Через[112]112
  Далее зачеркнуто «несколько».


[Закрыть] три часа мы были уже в городе. Червен-Водали ушел к генералу Жанену[113]113
  Жанен Пьер Шарль Морис (1862—?) – окончил Версальский лицей, Сен-Сирскую школу, Высшую военную школу Франции; произведен в капитан-майоры Генштаба. В Генштабе занимал ответственные посты: начальник штаба, инспектор армии. В 1912 г. послан инструктором в Николаевскую Академию Генштаба. В начале Первой мировой войны полковник 66-го полка, командир 35-й бригады; принимал участие в сражениях при Марне и Изере. После болезни причислен к ставке маршала Жоффре, где занимался организацией артиллерии, авиации и военных материалов. В апреле 1916 г. назначен шефом французской военной миссии в России; хорошо владел русским языком; в начале 1917 г. уехал на родину. В декабре 1918 г. прибыл в Омск в качестве представителя Высшего межсоюзного командования, главнокомандующего войсками союзных России государств. Автор воспоминаний. Часть личного архива Жанена хранится в Гуверском институте войны, революции и мира.


[Закрыть] и не возвращался.

Огромной частью населения переворот был встречен более чем сочувственно. Лишь незначительные группы были настроены враждебно. О роли Червен-Водали могу сказать немного: виделся с ним всего два раза… Считаю его человеком неискренним: он, приглашая нас на переговоры первый и второй раз, по моему глубокому убеждению, стремился только выиграть время до прихода семеновцев. И еще один факт: Червен-Водали дал честное слово Яковлеву, что кровопролития не допустит. Как видите, – допустил.

Еще менее могу сказать о Ларионове. При переговорах он производил впечатление человека, которому поручили защищать явно некрасивое дело. И вот он по обязанности защищал его нудно, вяло, неинтересно. И уже совершенно[114]114
  Далее зачеркнуто «31 наших».


[Закрыть] ничего не могу сказать о генерале Ханжине: видел его всего один раз, и в этот раз генерал не проронил ни одного слова… В первый же раз, при переговорах с Червен-Водали, нами был поставлен вопрос о наших арестованных товарищах. Министр заявил, что они содержатся в «Модерне», хорошо питаются и находятся в совершенной безопасности: их охраняет рота верного министру отряда особого назначения. К сожалению, большего сказать не могу: ничего не знаю.

Я. Ходукин.

Зачеркнуто: «Особенно», «сове», «уже», «несколько», «в том же со», «31 наших» – не читать.

Тов[арищ] председателя] губ[ернской] чека К. Попов.

Товарищ председателя К. Попов – при допросе[115]115
  Так в документе.


[Закрыть], товарищем Ходукиным представлено письмо Червен-Водали к нему от 5 января с. г., прилагаемое к настоящему протоколу —

К Попов.

Записка А.А. Червен-Водали Я.Н. Ходукину

5 января 1920 г. Многоуважаемый Яков Николаевич, прошу Вас передать Политическому центру, что я сегодня днем, с ведома и разрешения Вашего коменданта станции, на пароходе «Сибиряк», переехал на эту сторону, был сейчас же в здании Русско-Азиатского банка, к сожалению, никого из Политического центра не застал. В «Модерн» меня почему-то не впускают. Завтра к 12 час[ам] дня зайду к Вам в Управу, чтобы выяснить, могу ли жить в «Модерне», или надо переехать. С совершенным почтением,

А… Червен-Водали.

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 7. Л. 65–70 об. (Рукопись, подлинник.)

Протокол допроса Павла Васильевича Зицермана

Марта 4 дня 1920 г., я, товарищ председателя Чрезвычайной следственной комиссии К.А. Попов, опрашивал т[оварища] Зицермана в качестве свидетеля по делу А.А. Червен-Водали, причем т[оварищ] Зицерман показал: Я, Павел Васильевич Зицерман, 37 лет, гражданин гор[ода] Иркутска, Червен-Водали посторонний, по делу записывая свои показания по Вашему предложению, собственноручно показываю:

С Червен-Водали мне приходилось часто встречаться по делам городского самоуправления, как городскому голове, когда он исполнял обязанности министра внутренних дел в колчаковском правительстве. Но первые мои встречи с ним произошли, когда он еще не был министром. По приезде[116]116
  Далее зачеркнуто «Червен-Водали».


[Закрыть] в Иркутск из Омска в ноябре минувшего года, Червен-Водали, вместе с П.А. Бурышкиным, заш[ли] в гор[одскую] управу, чтоб познакомиться со мной. Познакомившись, он просил меня уделить ему и Бурышкину час или два для беседы по делам Согора[117]117
  Всероссийский Союз городов.


[Закрыть], представителями которого они оба были.

Беседа наша состоялась на следующий день вечером, у меня в кабинете в гор[одской] управе, причем на ней, кроме меня, присутствовали товарищ гор[одского] головы А.Я. Гончаров и член управы А.А. Пескин. Червен-Водали и Бурышкин, подробно ознакомив нас с политической хозяйственной ролью в Европейской России и Зап[адной] Сибири, как Согора, так и с их личной ролью, предложили нам возобновить в Иркутске деятельность бездействовавшего Иркутского отделения комитета Союза городов. После этого вступления, Червен-Водали и Бурышкин заявили, что главной целью их прихода к нам является желание переговорить по вопросам не только хозяйственным, городским, а по вопросам политического свойства. Оба они политическое и экономическое положение Сибири находили критическим и виновником такого положения страны считали Колчака и его Омское правительство.

Дав убийственную критику колчаковского правительства, Червен-Водали сказал, что единственным средством исправить положение он считает уход всего правительства в отставку и образование нового, пользующегося доверием общественных кругов. Такое правительство[118]118
  Исправлено «Таким правительством» на «Такое правительство».


[Закрыть] могло бы быть образовано, по его мнению, наполовину из социалистов, наполовину из представителей буржуазии, причем в числе этого правительства ему хотелось бы видеть какого-нибудь популярного для всей России общественного работника, например Третьякова (к кандидатуре Пепеляева, в качестве председателя Совета министров, он относился отрицательно).

Это новое правительство должно было бы, не теряя времени, декларировать гражданские свободы, снять цензуру с печати, объявить созыв земского совещания или даже Земск[ого] Собора с законодательными функциями и подчинить военную власть, вне пределов фронта, высшей гражданской власти. Новое правительство Червен-Водали представлял себе как сибирское, а не российское.

Развив предложенные положения, Червен-Водали обратился ко мне и моим товарищам с вопросом, приемлемы ли такие предложения для городского самоуправления и земства. Я и тов[арищ] Гончаров ответили ему, что мнение гор[одской] думы и земства по этим вопросам нам еще точно неизвестно, но мы предполагаем, что они не будут приемлемы, так как и дума и земство потребуют ухода Колчака, образования однородного социалистического] министерства и немедленного заключения мира с большевиками. Червен-Водали просил нас поставить все же эти вопросы перед думскими фракциями и дать ему в ближайшее время ответ для сообщения, очевидно, Колчаку и его правительству. На этом закончена была наша беседа, а через неделю после этого городск[ая] дума, в своем известном заседании, дала ответ на поставленные Червен-Водали вопросы.

После описанной беседы с Червен-Водали мне приходилось говорить в бытность его министром внутренних дел и исполняющим обязанности председателя] Совета министров исключительно по городским вопросам и только однажды. За неделю, приблизительно, до декабрьского выступления он заговорил со мной об отношении руководящих обществ[енных] организаций к правительству. Разговор происходил в его кабинете, в помещении Русско-Азиатск[ого] банка… Говорил Червен-Водали о том, что ему хорошо известно о готовящемся выступлении против правительства, что он всеми силами пытается предотвратить это выступление, всеми средствами сдерживает напор военной партии, с Артемьевым[119]119
  Артемьев – генерал-лейтенант; командующий войсками Иркутского округа.


[Закрыть] и Сычевым во главе, но что больше сдерживать этого напора не в силах, что с ним уже перестали считаться и кровопролитие, очевидно, неизбежно, но он все же еще надеется, что социалистические] организации пойдут на некоторые уступки. Вечером этого же дня в городск[ом] театре должно было состояться общее собрание городских и земских деятелей и Червен-Водали обещал мне выслушать это собрание, но оно, командующим войсками Артемьевым, не было допущено.

После вышеописанного мне пришлось быть у Червен-Водали вместе с представителями земства Я.Н. Ходукиным, И.Х. Петелиным, П.Н. Данбиновым, А.И. Филипповым и тов[арищем] гор[одского] головы А.Я. Гончаровым. Это было уже после перехода гарнизона Военного городка и станции Иннокентьевской на сторону повстанцев. Шли мы в Русско-Азиатский банк, чтоб выслушать новые предложения Червен-Водали. Червен-Водали, приняв нас, сказал, что события последних дней, особенно переход власти в Красноярске к Комитету обществ[енных] организаций, убедили его в невозможности дальнейшего существования колчаковского правительства, что оно должно передать власть земству. При этом он добавил, что это его личный взгляд, мнения всего Совета министров он пока еще не знает.

Далее он заявил, что считает необходимым также и уход Колчака. Главными условиями передачи власти земству он считает свободный пропуск Колчака, министров и всех ответственных гражданских и военных лиц на восток; передача золотого запаса, как собственности Российского государства, под охрану представителям иностранных держав и признание Деникина Верховным правителем на территории Европ[ейской] России. Все эти вопросы, сказал он далее, будут поставлены им на обсуждение пред Советом министров, и завтра к 3-м часам дня будет вынесено определенное решение. Нас Червен-Водали просил поставить пред Политическим центром[120]120
  Так в документе.


[Закрыть] и сообщить к 3-м час[ам] завтрашнего дня его решение. На завтра, в 3 часа дня, мы шли к Червен-Водали сообщить ему ответ Полит[ического] центра, но он, не спросив ответа, заявил, что Совет министров решил власти земству не сдавать. Выслушав заявление, мы ушли. Больше Червен-Водали я не видел.

Павел Зицерман.

Зачеркнуто «Червен-Водали», исправлено «Такое правительство» – верить.

Товарищ предс[едателя] Чр[езвычайной] следственной] комиссии К. Попов.

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 7. Л. 71–72 об. (Рукопись, подлинник.)

Протокол допроса в качестве свидетеля Александра Яковлевича Гончарова

(Адрес: Иркутск, Амурская, 21, кв[артира] зубного врача Гончаровой)[121]121
  Адрес вынесен в верхний правый угол документа.
  Гончарова – возможно, супруга (сестра) А.Я. Гончарова.


[Закрыть]. Марта 4 дня 1920 г., я, нижеподписавшийся, товарищ председателя Чрезвычайной следственной комиссии, К.А. Попов, опрашивал названного выше Гончарова в качестве свидетеля по делу А.А. Червен-Водали, причем Гончаров показал:

Переворот в декабре[122]122
  Имеется в виду 1919 г.


[Закрыть] подготовлялся в течение нескольких месяцев. Главными организаторами его были краевые комитеты партий с[оциалистов]-д[емократов] и с[оциалистов]-р[еволюционеров], последние вели агитацию в войсках и рабочей среде. Видную роль в организации общественного мнения против колчаковского правительства сыграла Иркутская городская дума, которая своим постановлением от 25 ноября 1919 г. поставила точки над «и», выразив недоверие власти Колчака, бандита, как его называли ораторы, выступавшие на этом заседании.

За несколько дней до этого заседания, приблизительно числа 18—20-го, в Иркутскую городскую управу заходили, еще в то время, неофициальные представители власти Колчака, члены Экономического совещания[123]123
  Государственное экономическое совещание – главной целью совещания провозглашалась разработка экстренных мероприятий в области финансов, снабжения армии, восстановления производительных сил и товарообмена в стране. В состав нового органа вошли министры: военный, финансов, торговли и промышленности, продовольствия, снабжения, путей сообщения, а кроме того, пять представителей Всероссийского Совета съездов торговли и промышленности, три представителя от правлений частных и кооперативных банков и Совета кооперативных съездов. 23 ноября 1918 г., открывая совещание, А.В. Колчак заявил, что придает собранию исключительное значение и считает, что оно должно решить вопросы, «от которых зависит наша жизнь или смерть».


[Закрыть], Червен-Водали и Бурышкин. Представившись нам как члены Всероссийского Союза городов, они информировали нас подробно о своей деятельности в несоветской России, у Скоропадского[124]124
  Скоропадский Павел Петрович (1873–1945) – 29 апреля 1918 г. на хлеборобском конгрессе провозглашен гетманом Украинской державы. 14 декабря отрекся от власти и эмигрировал в Германию.


[Закрыть] и Деникина и у Колчака в Омске. Закончился наш разговор их предложением назначить время, когда бы они могли поговорить с городским головой и мной[125]125
  Далее зачеркнуто «помощником», надписано «товарищем».


[Закрыть], товарищем гор[одского] головы. Такое время нами было назначено через 1–2 дня. Разговор наш начался предложением их вступить Иркутскому городскому самоуправлению в состав Всероссийского Союза городов, но вскоре мы перешли к злободневному вопросу об организации власти.

В это время Пепеляев был в Иркутске и вел переговоры или, вернее, предлагал общественным деятелям вступить в состав министерства. Червен-Водали просил нас указать тех общественных партийных работников, которые бы вошли в состав м[инистерст]ва, во главе с Пепеляевым, причем м[инистерст]во это должно носить характер Всероссийского. Вместе с тем, он спрашивал наше мнение по вопросу о возможности существования такого состава м[инистерст]ва, в[126]126
  Далее зачеркнуто «составе».


[Закрыть] которое должны войти лица с политической окраской от представителей приходов до социалистов включительно. Мы высказали резко отрицательную точку зрения на возможность такого коалиционного состава, рекомендовали сложить власть существовавшему м[инистерст]ву и передать ее социалистам. На этом наш разговор окончился.

Через несколько дней мы узнали, что Червен-Водали получил пост м[инист]ра внутр[енних] дел, а Бурышкин – м[инист]ра финансов. Следующая моя встреча с Червен-Водали была за два дня до Иркутского восстания. Вечером меня экстренно вызвали в губ[ернскую] земскую управу. Там передали мне, что в 3 ч[аса] дня в управу заехал П.Д. Яковлев и сообщил, что и[сполняющий] д[ела] председателя Сов[ета] м[инист]ров Червен-Водали просит представителей земства и города пожаловать к нему в 5 ч[асов] вечера для переговоров по вопросу о передаче власти местным самоуправлениям.

Ровно в 5 ч[асов] вечера 4-е члена губ[ернской] зем[ской] уп[равы], один представитель Дальневосточного] земства и нас двое представителей города явились в помещение Сов[ета] м[инист]ров (Русско-Азиат[ский] банк). Переговоры велись только одним Червен-Водали. Мотивируя цель нашего приглашения неблагоприятно сложившимися для Сов[ета] м[инист]ров обстоятельствами, отходом[127]127
  Исправлено «отходом».


[Закрыть] от власти солдатской массы, Червен-Водали, без всяких обиняков, приступил сразу к существу дела, т. е.[128]128
  Далее исправлено «к условиям».


[Закрыть] к условиям передачи власти органам местного самоуправления. Мы указали ему, что уже организован Полит[ический] центр и что земство является лишь его составной частью; поэтому, не посоветовавшись с Пол[итическим] центром, мы не можем принимать никаких ответственных решений.

Предложения Черв[ен]-Водали сводились к следующему: 1) Сов[ет] министров передает здесь местную власть земству. 2) Колчак, по приезде в Иркутск, отрекается от власти, причем ему, как адмиралу Колчаку, разрешается беспрепятственный выезд на Дальний Восток. 3) Земская власть должна разрешить беспрепятственный выезд на восток всем желающим эвакуироваться офицерам и чиновникам правительства и, 4) Золото, вывезенное из Омска, передается на хранение Японии и Америке, до организации признанного союзниками Всероссийского правительства.

Мы высказали глубокое сомнение в приемлемости настоящих предложений для Политического центра и разошлись до 3-х часов следующего дня, когда обе стороны должны были выяснить точки зрения уполномочивающих их организаций. На следующий день Полит[ический] центр с утра открыто работал в город[ской] управе. [Пожелания] Чер[вен]-Вод[али] им были отвергнуты; мы получили императивн[ое] требование при переговорах с властью предложить ей сдаться без всяких условий. В три часа мы направились в Сов[ет] м[инист]ров. Нас встретил Черв[ен]-Вод[али]. Не выслушав нашего заявления, он сообщил[129]129
  Далее надписано «нам».


[Закрыть] нам, что Сов[ет] м[инист]ров постановил прервать переговоры и выступить против нас, если мы не убедим социалист[ические] партии вступить в состав коалиционной власти.

Для нас стало очевидным, что переговоры эти были затеяны с целью затяжки во времени, в течение которого могли подойти, давно ожидаемые Сов[етом] министров, подкрепления от Семенова и японцев. Это последнее обстоятельство, с одной стороны, было вскользь отмечено Червен-Вод[али], когда он сообщал нам последнее решение Сов[ета] мин[истров], а с другой, уже вполне определенно и официально было заявлено в черносотенной газете во время самого восстания. Время самого восстания я провел в Иркутске и больше ни в каких переговорах не принимал участия. О погибших 31-ом товарищ[е] я узнал уже после восстания.

11[130]130
  Так в документе.


[Закрыть]/Ш – 20 г., г. Иркутск.

А. Гончаров.

В показаниях Гончарова собственноручно зачеркнуто «помощником», надписано «товарищем», зачеркнуто «составе», исправлено «отходом», «к условиям».

Товарищ председателя К. Попов.

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 7. Л. 73–75 об. (Рукопись, подлинник.)

Протокол допроса Ивана Ивановича Ахматова

Марта 30 дня 1920 г., я, тов[арищ] председателя] Ир[кутской] губернской] чека К.А. Попов, допрашивал названного Ахматова в качестве свидетеля по делу Червен-Водали, причем последний на предлагаемые вопросы отвечал: я, Иван Иванович Ахматов, 33-х лет, член ЦК РСДРП, женат, Червен-Водали – посторонний, живу в гор[оде] Иркутске, по Котельниковской ул[ице], в д[оме] № 14–16; по делу, излагая свои показания по Вашему предложению, собственноручно показываю:

Политическая подготовка восстания и начало его

Начало политической кампании за восстановление мирных взаимоотношений с советской Россией и свержение диктатуры адм[ирала] Колчака восходит к концу 1918 года. К этому времени одному из делегированных Центральным] комитетом нашей партии товарищ[у] удалось объехать все партийные организации по магистрали до Владивостока включительно и установить, в качестве единой определяющей линии поведения, идею единого революционного фронта, т. е. идею коалиции коммунистической и социалистических партий на основе борьбы: 1. Против интервенции и 2. За мир с советской Россией.