Текст книги "Бездонка"

Продолжение… вероятно, невероятных событий

Ядовито-багровое солнце к вечеру расплавилось сочным желтком, растеклось тяжёлыми, багряными облаками у кромки стального замершего моря.

По дну раскопа на коленках ползал руководитель экспедиции, Павел Андреевич Дебровкин, по прозвищу Падре, иногда Па-де-де, в зависимости от ситуации и уважения к начальству. Худосочный мужчина далеко за пятьдесят, с интеллигентной бородкой клинышком, как у испанского живописца, он бережно расчищал детским совочком площадку, в центре которой сидел на земле подавленный, угрюмый Вадим, по-прежнему пристёгнутый «ртутным» браслетом к земле.

Оставшиеся у раскопа, археологи посиживали наседками на отвалах грунта, с интересом наблюдали за арестантом таинственной реальности.

Виновник мистического события, москвич сидел злой, с обгоревшей, пунцовой шеей, изредка подёргивал прикованной рукой.

Особе приближённой к руководителю, соглядатаю за отрытыми историческими ценностями, Ларе-Горгоне было дозволено помогать начальству на дне раскопа. Кисточкой она осторожно обмахивала пятачок земли под таинственным кольцом. Когда Вадим сильно дёргал рукой, сухая, утрамбованная земля под кольцом вспучивалась, трескалась зигзагами лучиков. Лара вздрагивала и возмущалась:

– Не дёргайся! Сломаешь раритет. Судя по диаметру кольца, там… – она кивнула на землю под задницей Вадима. -…может быть полость, склеп или подземелье. А это (о браслете), быть может, ручка… или ручки от ворот, люка или двери.

– Может, бункер фашистов? – предположил Ряба.

– С оружием и бомбами, – добавила с опаской Конопушка.

– Тут же война была повсюду! – пояснил Ряба.

– Да-да, знаю! – раздражённо прошептала Конопушка. – Вы уже сто раз говорили!

– Мне что, сдохнуть тут в яме? – возмутился Вадим.

– Терпи, – ехидно заметил Ряба. – Пристегнулся, ага?

– Нет-нет-нет, – торопливо подтвердила Конопушка. – Оно само… кольцо это – само! Я видела… Р-р-раз! – и защёлкнулось! Вау! Нереал!

Вадим обречённо отмахнулся правой, свободной рукой, утёр тыльной стороной ладони грязный, вспотевший лоб. Ряба подло похихикивал, в восторге, что оказался первым в эпицентре такого необыкновенного события. Дебровкин продолжал сосредоточенно и увлечённо ползать на коленях, скрупулёзно и близоруко изучал находку.

– Эт-то потрясающе! – воскликнул он, обратился к своей помощнице:

– Ларочка, возможно, ты была права, дорогая! Надо углублять раскоп, – он выпрямил спину, насколько это было возможно сидя на корточках, обратился ко всем, торжественно и пафосно:

– Под нами, друзья, может находиться святилище древних жрецов. Если нам повезло, мы наткнулись на храм самой Афродиты!.. или Артемиды. Это стало бы одним из величайших открытий в честь древнейшей столицы Боспорского царства – Фанагории, погребённой в тлене веков. Не успел восторженный Дебровкин развить свои исторические экзерсисы, как нервный, уставший Вадим с силой дёрнул рукой и… выдрал кольцо-браслет из утрамбованной земли. Лара ахнула. Дебровкин ойкнул. Конопушка громко икнула. Археологи на отвале восторженно загудели. Студенты принялись фотографировать необычную находку на мобильные телефоны.

– Прекратить! – истерично выкрикнул Дебровкин.

На запястье Вадима сумрачно бликовало, болталось второе кольцо, прицепленное к первому. Всей галдящей оравой, несмотря на возмущенные вопли Лары и Дебровкина, археологи спрыгнули, сползли по пыльным кучам в раскоп, осыпая лавину грунта. Навалились на спину сидящего Вадима сверху, рассматривая оба железных, как представлялось, браслета, будто отполированных до блеска, соединённых между собой непостижимым образом. У кого были с собой мобильники, перефотографировали уникальную находку в разных ракурсах.

– В сети не сливать! Строго секретно! Персонально предупреждаю всех девиц, повернутых на сетях! Все фотки сбросить мне на комп! – приказала Лара, имея в виду электронные изображения браслетов. – Не забыли?! Вы все подписывали соглашение о неразглашении тайны находок!

– Падре, – обратилась она к Дебровкину, – пощелкай на свою «айфонную» крутизну, у тебя же там вспышка есть. Срочно перешли в Темрюк6262
  Темрюк – город на юге России, в Краснодарском крае.


[Закрыть] профессору и Киреевой.

– Да-да-да, как всегда, права, моя дорогая. Надо переслать, – согласился Дебровкин, принялся фотографировать находку на американский «ай-фон» последней модели.

Студенты-практиканты умудрились просунуть мордашки между стоящими ногами старших товарищей. Конопушка, стоя на четвереньках, верещала от восторга, почти утыкаясь острым носиком в чудо-браслеты.

– Оно само! Само пристегнулось! Правда! – пищала она. – Я видела! Я всё видела! Как это здоровски! Чудо расчудесное! Перед этим был мираж! Размытый такой, прозрачный туман, как в пустыне. И мальчик с винтиком!

– Свинтиком?! – недоверчиво и шутливо хмыкнула мрачная, долговязая студентка по кличке Петарда. – Розыгрыш?! Фантом? Глюк?

Сидящий Вадим нервно и озабоченно потирал запястье левой руки.

– Дай-ка рассмотреть, – обратилась к нему Лара, покрутила в руках свободное кольцо. – Потрясающе! Фантастика! Что это может быть?! – обернулась к Дебровкину. – Я же говорила, Падрэ, копаем здесь! Не верил…

– Говорила-говорила, – негромко проворчал Дебровкин,

Выпрямился, истерично завопил:

– Всем вон! Вон из раскопа!

Лара вздрогнула всем телом, нахмурилась, шутливо погрозила Дебровкину пальцем и сообщила:

– Лишу доступа к телу.

– К тебе, дорогая, не относится, – ласково пояснил Дебровкин, но для всех вновь прокричал, срываясь на сиплый фальцет:

– Всем вон, я сказал!..

Грузопассажирский «зил» экспедиции пылил по грунтовой дороге. На заднем борту выделялся знак «Осторожно люди!», подновлённый белыми красками.

Под брезентовым тентом в кузове уезжали в лагерь копатели. Кто приоделся в свои брезентовые рабочие куртки, кто остался полуголым, в купальниках и плавках.

У моря затих одинокий раскоп с развороченными отвалами земли по краям, будто полузасыпанная гигантская могила. Рядом кособочилась выцветшая, брезентовая палатка ночного дозора, оставленного на страже возможно важной подземной неизвестности, которую ещё предстояло открыть всему миру. На своде чернильного шатра неба, продырявленном бесчисленными звёздами, висел в зените тусклый металлический блин луны со спиленным бочком.

Весёлые, взбудораженные археологи, возбуждённые невероятным событием, дружным кагалом мотались из стороны в сторону в такт движения машины, рассевшись в кузове по лавочкам вдоль бортов. Подпрыгивали на ухабах, клацали зубами, обсуждали случившееся.

– На спор?! Это ручки от ворот старинного храма, – заявила Ритуля.

– Или древнего хранилища, – поддержала Валюня.

– Завтра вскроем следующий, культурный слой… – начал было Ряба.

– Да-да, произведём выемку грунта, – прохрипел задумчивый Дебровкин. – Только под моим надзором! Никакой самодеятельности!

– …а там – древнее хранилище амфор! – продолжил и предположил зачарованный Ряба.

– Ага, жди! Винище из личных запасов Саши Македонского, – иронично заметил тяжеловесный «кабан» Никонов.

Студент по кличке Дикий, взмахнул, потряс из-стороны в сторону руками над головой, как орангутанг, вскрикнул, специально громко и неожиданно, чтоб напугать девчонок:

– Ж-ж-жуть!

Студентки взвизгнули, одновременно треснули Дикого ладошками по спине, чтоб не лапал их худосочные телеса.

– Вот тогда и бухнём всей толпой! – поддержал идею с амфорами Сторогин – мистер Влом. – Откушаем македонского винца от пуза!

Рыженькая, романтичная Конопушка шутливо воскликнула:

– Нет-нет-нет! Уверяю вас, люди, там, в раскопе, вероятно, невероятное мистическое место! С миражами и видениями! Там, возможно, подземный склеп с чудесами, – и неуверенно добавила:

– или с ужасами…

Обеими руками Дикий принялся шутливо душить её за тонкую шейку.

– С ч-чёрными – преч-чёрными скелетами в шкафах! – прохрипел он неистово.

– Совсем озверел, дурак?! Отвали! Правильно тебя прозвали. Дикий ты человек! Дикарь! – возмутилась Конопушка, потёрла ручонками тонкую, багровую шейку, отсела от безумного студента подальше, к заднему борту машины, переползла через ноги сидящих на полу кузова, притиснулась ближе к Вадиму на лавочку. Тот невольно потеснился, тем самым, взял под свою защиту худенькую студенточку.

– Фу! Как это грубо, – обиделась Конопушка и шутливо захныкала:

– И больно. Шея теперь сгорит.

Пользуясь моментом и густыми сумерками под тентом, навалился на толстушек здоровяк Сторогин, вызывая визг, видимо, дерзкими лапаньями их необъятных телес.

– Ну, что, подружки-покатушки, как поживаете без меня?!

– Отстань, боров! Кабан потный! Не приставай! – шутливо возмутилась Ритуля, игриво хлопнула Сторогина по лбу.

– Ещё не начинал, – прохрипел Сторогин и напомнил сложным образом:

– Кэб-кабан у нас Ник. А мне не влом и поухаживать!

Ритуля игриво поморщилась.

– Аккуратней можно? Нежнее…

– Можно.

– Кольца-то удивительные, странные, без стыков и разъёмов! Гладкие, отполированные, – сказал Ряба. Он сидел на полу кузова, бережно удерживал в руках свободное кольцо, близоруко присматривался к таинственным браслетам на руке Вадима.

– Блестит, переливается, будто… будто твёрдая ртуть и… отражает наши кривые рожи, как жидкие зеркала. И никаких тебе шарниров! Чу-де-са!

Романтичный, рахитичный студентик, по прозвищу Волосатик, в круглых очочках, под вымышленного мальчика-волшебника Гаррика Поттера, с длинными, грязными волосиками, схваченными резинкой на затылке хвостиком, подполз на коленках ближе к Вадиму, долго, близоруко разглядывал браслеты, подсвечивая, дёргаясь с лучом фонарика в такт тряске кузова машины.

– Фантастик! Толкин в отпаде! – заявил он, потрясённый реальностью уникальных колец. – Роулинг6363
  Джоан Кэтлин Роулинг (англ. Joanne Kathleen Rowling) – английская писательница, автор романов о мальчике-волшебнике Гарри Поттере (1997—2008).


[Закрыть] такое и не снилось!

В пылевой завеси от вибрации кузова, под тентом высветились, соединились в мерцающий веер ещё несколько лучей фонариков мобильных телефонов. В дрожащих, жёлтых щупальцах света археологи старались подобраться, наклониться ближе к виновнику таинственного торжества. Тот сидел мрачный на лавочке, спиной к кабине «ЗИЛа», под неусыпной охраной Лары, Рябы и Дебровкина. Руководитель экспедиции отстранил властной рукой всех страждущих чуда, сам пристроился на полу у ног Вадима, как сторожевой пёс. Бережно удерживал свободный браслет в руке, подсвечивал фонариком, пытался изучать в тряском кузове с помощью увеличительного стекла витиеватые узоры, выписанные по неведомому металлу.

– Ларик, подсвети кольца! – попросил он помощницу и доверенное лицо.

Лара-Горгона навела яркий луч светодиодного фонаря на ртутное кольцо на запястье Вадима.

– Поразительно! Изумительная вязь! Возможно, это древнейшая клинопись! – воскликнул Дебровкин. – Но как же кольца между собой соединены?! Как? Загадка! – хрипло восторгался он.

Выпученным, огромным глазом, увеличенным стеклом лупы, Дебровкин зачарованно рассматривал плавное слияние двух колец. С виду ртутные, на самом деле, поразительно твёрдые, кольца переплывали одно в другое, будто колбы песочных часов. При этом совершенно непонятно было, как одно из колец защёлкнулось на запястье руки Вадима. Металл кольца охватывал запястье плотно, будто стальной лентой, без признаков соединения, при этом никакого сдавливания или покраснения на коже руки окольцованного не наблюдалось.

Лара искоса, испытующе присматривала за пасмурным Вадимом, перевела взгляд на кривую ухмылку Рябы, наконец, не выдержала.

– Ладно, ребята, хватит придуряться! – миролюбиво попросила она, обратилась к Рябе:

– Колись, как он это сделал?

– Что сделал? – искренне удивился Ряба.

– Как он это сделал?! – злобно повторила Лара. – Как?!

– Оно само, – пробормотал Вадим.

– Прицепилось, – подтвердил свидетель Ряба.

– Да. Само, – робко вставила свое мнение Конопушка. Худышку, зажатую на лавочке между Вадимом и плечистой Петардой, почти не было заметно в сумерках.

Деловое спокойствие и самообладание образованной молодой женщины с кандидатской степенью исторических наук неожиданно прорвалось женской истерикой. Лара, захлёбываясь собственными слюнями, закричала:

– Я вам что, простушка?! Тёлка с базара? Уясните раз и навсегда! Без пяти минут – кандидат наук! Не парьте мне мозги, ушлёпки!

– Не зарывайся, дамочка! – прохрипел Вадим. Его начала злить безбашенная, самоуверенная хамка.

– А то что?! – зашипела Лара-Горгона, сжалась, распустила капюшон раздутых щёк, как кобра для прыжка.

– По мозгам схлопочешь! – тихо и спокойно, уверенно и грозно заявил Вадим. Не только Лара поняла, нельзя доводить до крайности даже самых уравновешенных и культурных мужчин, можно реально отгрести неприятности на свою голову.

Горгона спасовала, обратилась за покровительством к руководителю экспедиции.

– Падре, как это открывается? Как они это сделали?! – неожиданно переключилась на самого слабого, духом и телом. – Ряба?! Признавайся, гадёныш!

– Да, блин! Чё сразу – Ряба? Какой я тебе гадёныш, Горгона страшная?! – возмутился Ряба, напуганный истерикой, обычно сдержанной, властной молодой женщины. – Я тут причём? Щёлкнуло и – вот. Замкнулось и – прицепилось.

– Как это возможно, Падре?! – снова ринулась под защиту к Дебровкину нервная Лара. – Поясни, ты же – учёный!

– Да-да. Учёный, – растерянно пролепетал Дебровкин. – Позовём завтра Кирееву, съездим к Колодину… Всё выясним. Успокойся, дорогая.

– Успокойся?! – яростно переспросила Лара, дёрнула головой в сторону Вадима, зашипела:

– Столичный крендель фокусы показывает, а я – успокойся?!

Вадим обречённо вздохнул от полной безысходности своего положения окольцованного.

– Остынь, фурия!

– Я – фурия?! – взвилась Лара.

– О-о! Разбушевалась, начальница! Вот. Видишь? – Вадим помотал свободным браслетом перед страшнючим, искаженным судорогами гнева, ликом современной Медузы Горгоны. – На, попробуй, отстегни. Мистика и реальность… в одном флаконе. Что ещё сказать, психопатка? Чем тебя успокоить?.. Тебе только признаюсь, девочка: самому страшно, – и шутливо добавил для преданной Конопушки:

– Вдруг железяка сожмётся, сдавит запястье и… рука моя отсохнет, отвалится?! Что тогда? Караул кричи?!

На всякий случай, он символически поплевался через левое плечо, чтоб ничего подобного не случилось.

– Ж-жу-уть какая! – прошептала впечатлительная Конопушка, невольно зажмурилась. Она как раз сидела слева от «владельца колец» и, как могла, отстранилась, даже от символических плевков.

– Пр-рикол, – прохрипел студент Волосатик. – Фанам Толкина расскажу – не поверят! Риали! Фантастик! Ещё один властелин колец объявился! Клёво!

Долговязая, плечистая, грубоватая в своих мужских повадках, студентка по прозвищу Петарда, почти лысая, с блескучим пирсингом в носу, на губе и ушных раковинах, сохраняя полное спокойствие во всеобщем смятении, потрясении и восторженности, вдруг мрачно спросила:

– Почему два?

– Что два? – переспросил Волосатик.

– Почему кольца два? – повторила Петарда.

– Чудеса! – заключил Ряба. – Без объяснений.

– Но комментс! – поддержал Дикий, пытаясь оправдаться перед девчонками, смягчить их обиду и неприятие его грубостей.

Руководитель экспедиции Дебровкин, блаженно восторженный, словно юродивый от науки, продолжал бережно баюкать в ладонях свободный браслет и прошептал:

– Несомненно, друзья, мы на пороге невероятного открытия!

За мерным рычанием двигателя машины другие его восторженные слова остались слышны не всем. Образованная «боевичка» Лара пребывала в полуобмороке, попыталась коротко чиркнуть пилочкой для ногтей по загадочному браслету, высекла искорку, похожую на… блеснувшую капельку ртути, которая тут же втянулась обратно в браслет.

Для впечатлительной Конопушки время будто замедлилось, почти остановилось. Расширенные от изумления, блестящие градинки её глаз, казалось, отразили, как на выпуклой стеклянной оптике фотоэлементов, короткий полёт и возвращение в тело браслетов-колец этой странной мерцающей капли удивительного, словно живого, жидкого металла. Студентка плотнее прижалась куриным, костистым бёдрышком к Вадиму, сложилась, улеглась грудью на собственные колени, в упор, близоруко созерцала это невероятное чудо.

Мало того, казалось, ртутная капля округлилась в шарик-наконечник близ лица Конопушки, отразило, как в увеличительной линзе, её лисью мордочку, сморщенную от испуга и восторга. Студентка замерла от благоговейного ужаса перед необыкновенными иллюзиями, отнесла это к своим буйным фантазиям ребёнка-фаната сказочных мультиков японца Миядзаки6464
  Миядзаки, Хаяо (родился 5 января 1941, Токио) – японский режиссёр-аниматор, продюсер, сценарист, писатель и мангака. Родился в семье владельца авиационной фабрики, с детства увлёкся рисованием манги и анимацией.


[Закрыть], зарубежных героев фильмов-фэнтази, подобных фильму «Стражи галактики»6565
  американский, фантастический фильм, 2014 года, режиссёр Джеймс Ганн, по мотивам комиксов Дэна Абнетта и Энди Леннинга издательства Marvel Comics.


[Закрыть].

Ртутная капля-линза медленно оттянулась в тягучем пространстве назад. Вместо неё из темноты выскользнуло увеличенное острие женской пилочки для ногтей.

Время для Конопушки вновь стремительно рвануло вперёд, ускорилось. Студентка мгновенно очнулась, отпрянула, едва не лишилась глаза, затаилась в испуге.

Пилочка Горгоны сорвалась с поверхности металла, скользом ранила запястье окольцованного москвича, едва не воткнулось остриём в глаз практикантки. Для ошеломлённого Вадима злобный лик Лары исказился на мгновение в образ мерзкой падальщицы-гиены с оскаленной пастью и жёлтыми слюнями.

– Твою горгонью мать! – ругнулся Вадим, приложился губами к ране на ладони, попытался остановить кровь. – В сонную артерию ещё воткни свою пику, психопатка, чтоб сразу прикончить!

Восторженная Конопушка затаилась, будто невольно оказалась посвящена в нечто таинственное, нереальное, посверкивала из темноты влажными глазками, вжавшись спиной в холодное железо кабины «зила», вздрогнула всем тельцем от истошного крика руководителя экспедиции.

– Стой! Прекрати! – закричал Дебровкин, перехватил руку Лары с пилочкой в очередной попытке прокарябать свободный браслет. – Повредишь раритет!

– Повредишь?! Царапин не остается! – истерично выкрикнула Лара. – Мы не сможем!.. – прошипела она. – Не сможем ЭТО снять с него! Он так и уедет домой! Заберёт с собой ценнейшую вещь! Этого нельзя допустить! – безумствовала Лара. – Что мы скажем местным властям?! Музею?! Как мы это оформим? Как чудо?! Скажи, Падре, как чудо?!

Дебровкин вдавил свое худощавое, костлявое тело между ног Вадима, выпучил в страшном возбуждении глаза и прошептал зловеще, цепко удерживая запястье владельца загадочных колец.

– Снимем. Как это не сможем? Отпилим.

– Что? Руку?! – заорал уставший Вадим, отпихнулся от безумного Дебровкина, когда тот попытался с силой содрать браслет с его левой руки. Стальная (если стальная!) лента намертво, мягко охватывала запястье, впрочем, не причиняя Вадиму никаких физических страданий.

Затишье… перед общими галлюцинациями

Палаточный лагерь археологической экспедиции ютился на высоком утёсе побережья Азовского моря. Подступающая ночь прикрыла мерцающее море тёмно-сизой простынкой дымки, за которой бледнели во вселенной звёзды, будто искорки угасали в жидком киселе.

Археологи собрались «на консилиум» в столовой. Дощатый навес, обитый фанерой со стороны материка, не вмещал в ту ночь всех любопытных, страждущих разгадки тайны. В тусклом свете электрических лампочек, пульсирующих нервным излучением в неровных подачах энергии дизельным генератором, копальщики толпились, сидели за длинным столом, сколоченным из досок, проводили научную дискуссию и эксперименты. Слышны были их возбужденные возгласы.

– Необычный металл. Вероятней всего, синтетический сплав, – предположил мудрый Ряба, осмелевший в своих научных догадках. – С непостижимыми свойствами.

– Может, карбон? – «сунул свои пять копеек» в общий спор студент Дикий.

– Картон, – пошутил Волосатик. – Окаменелый, спрессованный веками, твёрдый, как… нереальная хрень!

Предовольная, она стала в раскопе и кузове экспедиционного «ЗИЛа» свидетелем начала невероятных чудес, смиренная Конопушка ютилась на лавочке, вновь притиснутая бочком к Вадиму, нервно хихикнула, прошептала, подавляя икоту:

– Тайная тайна.

– Откуда, дети мои, мог взяться современный материал карбон в культурном слое… предположительно, третьего века до нашей эры? – разумно возразил Дебровкин. – Это нечто иное. Некая вязкая твердь, субстанция. Нечто загадочное и необъяснимое… Пока не объяснимое.

Вадим оживился, принялся командовать попытками освобождения от загадочных оков.

– Тащите всё! Все режущие инструменты! – бодрым голосом потребовал он. – Будем пилить, рубить, резать! Хочу на свободу! Пора сваливать домой. Устал! Устал от пыли, пекла, от дикости! Устал от чудес! Хватит с меня!

– Куда ты прёшься, студент, с рашпилем?! – остановил слесарь Сторогин неуёмного Дикого. – Это ж инструмент для древесины!

– Вас не спросили, мистер Влом! – возмутился тот. – Давайте пильнём! Попробуем.

– Насечка сотрётся! – возражал здоровяк Лом.

– Попробуем! – упорствовал Дикий.

– Отринь! – прохрипел Никонов, навалился животом на стол, аккуратно поелозил по свободному браслету роликами стеклореза…

Изумлённый Вадим притих. С каждым прикосновением режущего предмета к металлу браслетов явно искажались лица резчиков, превращались в монстров и уродов.

Вместе с ним притихла и Конопушка, нервно вздохнула, с восторгом шепнула окольцованному:

– Вы тоже это видите?! Глюки! Хи-хи!

В общем оживлённом гомоне и шуме Вадим услышал студентку, склонился к ней, доверительно сообщил:

– Вижу! Чумовые глюки!

– Как в мультиках.

– Круче! Такое не нарисуешь, зыбкое и уродливое. В раскопе тоже был глюк. Фантом!

– Мальчик с винтиком?! – восторженно прошептала Конопушка почти на ухо Вадиму.

– С винтиком?! – удивился он. – Нет. Огненная медуза с синими щупальцами.

– А как же малыш в красной рубашке с картонным винтиком за спиной? В коротеньких шортиках с оторванной лямкой. На Карлсона похож! Винтик раскрутился, как моторчик. Малыш взлетел вверх… потом упал на землю, сильно ушибся и расплакался.

Удивлённый Вадим заинтересованно развернулся к практикантке на лавочке, как смог в тесноте сидящих, и уточнил:

– Реально фантом малыша видела?!

– Да-а, – зачарованно прошептала Конопушка. – Вихрастый такой блондинчик. В рубашонке, в красных-белых квадратиках. И светящийся столб возник в раскопе… Даже не свет там случился, будто закипала мутная вода в огромной, до неба, пробирке. Мираж! Колонна храма Ахиллеса!

– Чудеса, да и только, – прошептал Вадим в ответ. – Галлюцинации. Странно, ты будто меня в детстве увидела. Мама купила такую рубашку в ЦУМе. Сам вырезал из картона пропеллер, прикрутил проволокой сзади на лямку шорт, изображал из себя Карлсона. Очень нравился этот мульт. Родители посмеялись над моим желанием летать и жить на крыше. Когда они были на работе, я взял и выпрыгнул в окно, попытался взлететь. Хорошо, жили на первом этаже. Подвернул стопу, трещина в кости. Месяц ходил в гипсе… Нда. Такие дела. Думаю, это глюки после теплового удара.

– А у меня?! – шёпотом возразила Конопушка. – Я-то в панамке. Две недели на раскопках. Уже привыкла. И тут такое!..

– Чудеса, – согласился Вадим. – Никому не говори. Наша тайна.

– Хорошо, – согласилась Конопушка.

– Чё шепчетесь, заговорщики?! – задорно выкрикнул Ряба.

Вадим и худенькая студентка, притаившаяся у него под мышкой, невольно выпрямились, словно их застали за чем-то неприличным.

– Обхаживаешь кузнечика?! – наглый Ряба кивнул на Конопушку. – Правильно! Стань ей наставником и другом! Научи девушку жизни! А ну, граждане ахренологи, дайте пильнуть!

Неугомонный Ряба навалился на стол животом, попытался подлезть с надфилем6666
  Надфиль (натфиль) – небольшой напильник с мелкой насечкой, применяемый для тонкой отработки изделий.


[Закрыть] ближе к свободному, «ртутному» кольцу, что лежало на дощатой столешнице.

– Куда лезешь, Ряба?! Отвали! – заорал Никонов, похожий на доброго, зелёного, патлатого тролля, заросшего волосатыми бородавками по всей роже. – Алмазный стеклорез не берет! Мои натфили решил затупить?!

– Может, резануть болгаркой?! – предложил Ряба. – Мигом к Митричу смотаюсь. В посёлок.

– Куда в посёлок?! Ночь уже! – возмутился руководитель экспедиции Дебровкин. Он не вмешивался, внимательно и отстранённо наблюдал за экспериментами, стараниями археологов срезать раритет с руки москвича.

– Валяй! Тащи болгарку! – прохрипел дядюшка Влом, вальяжный верзила Сторогин.

Вдохновлённый, Ряба выбежал из-под навеса столовой.

Шутки ради, Дикий притащил из хозблока огромную, ржавую, двуручную пилу для распилки дров. Девчонки-студентки похихикали, посмеялись, шутку оценили.

Мощный мужик Сторогин остервенело, с силой, но безрезультатно повозил по металлу браслета одной гранью треугольного напильника, другой…

Для изумлённого Вадима мужик превратился в навал подвижных, будто резиновых, кирпичей известняка-ракушечника. Бесформенная, казалось, груда камней подёргала бугристыми, составными из блоков, ручищами, пошамкала каменными губами, похрустела зубами, выпустила зелёные ядовитые слюни. За этим каменным страшилищем вдруг проглянула ожившая структура из ракушечника древнего строения Горгиппии, с пустыми проёмами окон-глазниц, провалом арочного рта. С движущихся блоков, казалось, посыпалась пыль. Отслаивались, падали на дощатый стол столовой раковинки окаменевших ракушек.

Вадим невольно смахнул с рукава брезентовой ветровки, накинутой на плечи, оседающую, известняковую пыль. То же самое сделала Конопушка, мало того, попыталась пальчиками подобрать со стола одну из ракушек, засмущалась от своих безрезультатных попыток поймать пустоту.

– От же – ядрёная штука, крепче алмаза! – прохрипело каменное чудовище голосом верзилы Сторогина и развалилось в куски, как при землетрясении.

Потрясённый своим неадекватным состоянием, будто впервые опробовал некий невероятный наркотик, пребывая в положении овоща с изменённым сознанием, Вадим вяло потряс головой, проморгался. Явные галлюцинации, видения возникали вновь и вновь, будто с каждым прикосновением к металлу браслетов режущим инструментом, сквозь людское естество пильщиков проступала на мгновение их дикая, животная сущность или образное представление их пороков, страстей и характеров.

Вадим искоса глянул на худенькую Конопушку, кто притаилась у него под мышкой, ткнулся носом в её соломенные, выгоревшие волосики, пахнущие полынью и пылью, прошептал на ушко:

– Тоже видишь эти глюки?! Все-все-все?

Потрясённая студентка выпучила на него слезящиеся оливки глаз, икнула, пропела умирающим голоском:

– Да-й! Тож-же! Уж-жасный м-монстр из к-а-амней!

– Круто! – расслабился и восхитился Вадим. – Похоже, мы оба курнули в раскопе какой-то травы! – пошутил он. – Или надышались пылевой дурью.

Всё происходящее Конопушка воспринимала абсолютно серьёзно, будто ей позволили заглянуть за кулисы иной реальности.

– Не-е-е, я не кур-рю! – и доверительным шёпотом сообщила товарищу по иллюзиям и сюрам:

– Обязательно зарисую всё… Все наши глюки.

– Действуй, – подбодрил Вадим.

Дылда Петарда ковырнула толстой швейной иголкой браслет и… обратилась в лохматую, чёрную ведьмачку в живописных лохмотьях, ростом с мартышку. Она вспрыгнула с лавочки на стол, побряцала железными веригами и кандалами, будто станцевала магический танец. Совершив обряд, малышка-оборванка успокоилась, сморщилась, обратилась в мерзкую, чавкающую тряпочку на досках столешницы, выпустила струйку зелёного ядовитого дымка и сползла, свалилась комочком на земляной пол походной столовой археологов.

Невольно, как заговорщики тайного ордена сюрреалистов, Вадим и Конопушка одновременно склонились, заглянули под стол. Реальная студентка по прозвищу Петарда просто присела в этот момент на корточки в поисках утерянной иголки.

– Я знаю! – просипела Конопушка на ухо Вадиму, теряя от волнения голос. – Знаю, в кого она превратилась! Читала в инете! Это же известная знахарка и ведьма из Горгиппии. Её сожгли в яме несколько веков назад. Похоже, её дух не успокоился и вселился в нашу Петарду! Ужас!

– Ахр-р-ренеть! – только и прошептал в ответ Вадим. – Полный глюконат!

Плечистой Петарде под стать оказался гамадрил Дикий. Перехватив со стола иголку, обронённую Петардой, он ткнул в свободный браслет и… превратился в долговязого упыря, сучковатого, морщинистого, уродливого, будто злобная карикатура на старика Хоттабыча в исполнении актёра Толоконникова в известном фильме.

– Похоже, эт-то твои сказочки, деточка?! – прохрипел Вадим на ушко Конопушке, сподвижнице по фантомам. – Во мне таким фантазмам неоткуда взяться!

– А-ачуметь?! Да-а, мне новый фильмик про Хоттабыча нравится! – недоумевала худенькая девчоночка. – Реально, я таких упырьчиков только вчера рисовала в блокнотике! Хотите, покажу?!

– Обязательно!

– Думаете, это я влияю на глюки?!

– Похоже на то! – уже ничему не удивлялся Вадим.

Конопушка вздрогнула, вжала голову в плечи от дикого ора.

– Вот эт-то фокус! Закалённое железо стирается, будто липовая деревяшка! – хрипло заорал каменистый урод, с проступающими чертами щекастой рожи Сторогина. С морщинистым изумлением осмотрел он, будто рыцарский меч, разглаженный, отполированный с трёх сторон, гигантский напильник по металлу, начисто лишённый насечек.

– Руку ему не отрежьте, придурки! – не выдержала сердобольная Валюня. Толстушка по-прежнему оставалась женщиной, к тому же весьма привлекательной в своей здоровой налитости тела будущей роженицы и матери.

– Вам не больно? – распереживалась Конопушка, посматривала на Вадима страдальческим взглядом бездомной собачонки, которой хочется, чтоб её приласкали, приютили, отвели уголок с ковриком под тёплой батареей на кухне.

– Хватит! – отвёл Вадим руку с новым напильником азартного, озверевшего Сторогина. – Видишь, – бесполезняк!

Быстроногий Ряба умудрился смотаться в ближайший посёлок, притащил электрическую «болгарку» с диском для резки металла.

– Но ты шустёр, электровеник! – восхитился Никонов. – Отставить! Ничего не помогает!

– Давай пильнём! – настаивал Ряба, взбудораженный открытиями и потрясениями необычного дня экспедиции.

Неугомонный консилиум археологов единогласно решил опробовать последний на сегодня, самый кардинальный и небезопасный эксперимент. Опытный слесарь Никонов выгнал всех копателей из-под навеса столовой. Студенты упирались, отказываясь прятаться и скрываться за фанерными выгородками.

– Всем свалить на хрен, я сказал! ГПТУ6767
  ГПТУ – государственное профессиональное техническое училище.


[Закрыть] оставил по нужде, – пропел, прорычал Никонов. – Но корочки успел захапать! У меня высший допуск по электротехнике! Да я!..

– На огнетушителе летал, – пошутил Дикий для хмурой Петарды, пытался развеселить уставшую подругу. – Купался в пенной вечеринке пожара!

– Отошли на безопасное расстояние! – гаркнул Сторогин, поддержал коллегу по рытью и выпивону.

Знающий дело, серьёзный Мистер Влом – Сторогин взялся за резак.

Снова, в видениях Вадима, обратился он гигантским, каменным уродом, вылезающим из раскопа с намерением напугать археологов, предстал этаким наворотом валунов и камней, ходячей грудой обломков, приправленной щебнем, ракушками и песком.

Визг «болгарки» оборвался внезапно. Диск, едва коснувшись металла кольца на запястье Вадима, рассыпался веером огненных звёзд.