Текст книги "Медведь"

Солнце освещало только крыши домов, но долгожданная прохлада не наступала. Похоже, за день воздух так накалился, что легче должно было сделаться только утром.

На Малой Покровке народа оказалось заметно меньше, и ради приличия Виктор постарался идти ровнее. Девушка вначале шла послушно, глядя впереди себя стеклянными глазами, но на подходе к машине вдруг взбрыкнулась и даже попыталась бежать.

– Куда? – Виктор держал ее локоть, и ощущение хрупкости девичьей руки немного его взволновало.

– Не хочу туда! – почти крикнула она и на этот раз дернулась так, что едва не упала навзничь.

– Не хочешь – не поедем, – примирительно произнес Виктор. – Ты просто сегодня перебрала немного. Да и травка свое дело сделала.

– Ты ничего не понимаешь! – Юля произнесла это как-то трагически, словно начинала монолог на сцене. – Совсем ничего!

– Объясни тогда.

– Все равно меня не поймешь! Ты – другой!

– Это неважно, – мягко ответил Виктор. Сейчас он и сам догадывался, что между ним и девушкой лежит целая пропасть. Даже перекинуть через нее мостик было проблемой.

– Если бы ты знал, что у меня есть, ты никогда бы так не говорил! – Юля напряглась, вдруг пытаясь дотронуться до рюкзака, висящего за спиной.

– Хорошо, хорошо, пойдем, в машине все расскажешь.

– Не пойду! Я не хочу к этому козлу! Слышишь, не хочу!

И тут с ней случилась настоящая истерика. Виктору еще не приходилось видеть, как у женщины одновременно льются слезы, а рот искривляется, словно хочет вцепиться зубами в ближайшую плоть. Она все-таки упала на газон, прокатившись по нему, и прохожие удивленно поворачивали головы. Один мальчишка даже покрутил пальцем у виска и заулюлюкал. Гитара отлетела в сторону, и, грустновато звякнув, замолчала.

Помогая девушке подняться, Виктор обнял ее одной рукой за талию, а другой – сложил кисти и прижал их к себе так сильно, как мог. К его удивлению, Юля сразу же утихла и перестала биться. Он усадил ее на переднее сиденье автомобиля, и только после этого услышал глубокий и затяжной вздох.

– Плохо? – спросил участливо.

– Ты чуть не раздавил меня… слоняра! – На этот раз она говорила без истерики, но немного обиженно. И тут он подумал, что действительно забылся и не контролировал усилия. При плохом раскладе мог бы сломать девчонке ребра. Потом сама собой вдруг возникла забавная мысль, что его масштабы, похоже, растут: прежде все ограничивалось «медеведем»…

– Извини, так получилось. – Обойдя «Тойоту» спереди, сел на руль. – Испугался, что у тебя припадок будет.

– Я не больная, между прочим. Припадками не страдаю.

– Откуда мне знать? Твои друзья инструкцию не оставили. – Он завел машину и через минуту тронулся. – Часто так напиваешься?

Юля тяжело замотала головой – похоже, та раскалывалась на части.

– Нечасто. Иногда.

– И как добираешься?

– Никак. Ночую, где придется.

– Ничего себе! Тебя же убить могут. Дураков полным-полно.

– Убить – это не самое страшное. – Она откинулась в сиденье и задержала дыхание.

– Мутит?

– Угу.

– Так что же самое страшное?

– Я и сама не знаю.

– Поэтому и играешь с жизнью? Хочешь узнать, где предел?

Юля повернулась к нему и какое-то время смотрела молча.

– А что ты знаешь о пределе? – спросила вдруг с вызовом.

– Что ты хочешь услышать?

– Ты там бывал?

Пришла очередь задумываться Виктору. Он сбросил скорость, пристроившись за неторопливо катящей учебной машиной.

– Честно?

– Конечно!

– Мне кажется, я находился в шаге от него. Но никогда не пробовал подойти ближе.

– Боялся? – Юля оказалась очень настойчивой.

– Не скажу, чтобы боялся. Наверно, просто старался об этом не думать.

– Вот видишь! – Она произнесла торжествующе. – А он думал. И поэтому его теперь нет.

– Кого? – удивился Виктор.

– Сашбаша! Ты еще не знаешь, но у меня есть одна его вещь, за которую могут убить.

– Что это такое?

– Студенческий билет.

– Настоящий?

– Конечно. Он всего одни в мире. Поэтому цены у него нет.

Виктор покачал головой. Вот дела! Похоже, что у этой теплой компании действительно имелся свой идол.

– Рок-н-ролл – славное язычество! – процитировал он, но, как оказалось, не совсем правильно.

– Свистопляс, – поправила Юля устало. – Свистопляс – славное язычество. Сейчас так пишут.

Она какое-то время молчала, отвернувшись к боковому стеклу, потом вдруг угрюмо проговорила:

– Купи мне еще пива.

– Может, хватит? – Виктор уже не сомневался, что девушка перебрала, и лучше ей от спиртного не станет.

– Не хватит.

– Что, жизнь – дерьмо? – Он сказал это без усмешки, и поэтому, наверно, девушка ответила спокойнее, чем могла бы:

– Да. Тебе этого не понять.

– Почему не понять? Думаешь, только у тебя все идет не так, как тебе хотелось? Только ты мечтаешь вернуть, что было раньше, а не получается, потому что близок локоток, да не укусишь? – Правда всегда говорит сама за себя, и Виктор чувствовал, что била она не в бровь, а прямо в глаз.

– Купи пива! – отрывисто буркнула Юля.

Притормозив на автобусной остановке, он пошел к киоску, почему-то про себя думая, что, вернувшись, уже не застанет девушку в машине. Скорее всего, это был предлог, чтобы сбежать.

К его удивлению, она осталась на месте, но, сделав большой глоток, быстро открыла дверь и метнулась к кустам. Ее рвало долго и надрывно. Хорошо, что на остановке не было ожидающих транспорта людей.

Шум проезжающих грузовиков и наступающая темнота скрыли подробности, но, когда девушка снова села на свое место, он сказал:

– Сочувствую.

– Пройдет, – отмахнулась она. – Завтра будет легче… Но у тебя не руки, а клещи… Кости до сих пор больно!

Разговор оборвался, и Юля допила бутылку, выкинув ее на полном ходу за обочину. Виктор задумался о чем-то своем, а когда повернулся через несколько минут, увидел, что девушка уже спит, обнимая гриф зачехленного инструмента.

Когда они въезжали в Дзержинск, он на мгновение засомневался, потом мысленно чертыхнулся – и свернул на объездную дорогу.

К своему дому подрулил уже в полной темноте. У подъезда никого не было, и Виктору это было только на руку. Открыв дверцу, он осторожно поднял Юлю на руки. Бараний вес – килограммов пятьдесят, не больше, но сейчас, вслушиваясь в ее дыхание, Виктор ощутил давно забытое чувство нежности, словно убаюкивал ребенка. Впрочем, откуда ему было знать о существовании такого чувства, если у них с Галей не было детей? Возможно, заговорил голос вечности. Или инстинкт.

Он положил ее на свою кровать, потом вернулся за гитарой и поставил машину на сигнализацию.

Духота так и не спала. Немного освежила ванна, но все равно пришлось открывать все окна и даже балкон. Он постелил себе в другой комнате прямо на полу, из стопки книжек выбрал первую попавшуюся и улегся. Потом, подумав, вернулся в Юле и прислушался к ее дыханию. Она спала беспокойно, хмуря брови и раскинув открытые до плеч руки в стороны.

Подумал, стоит ли совершить задуманное, потом махнул руками на приличия: при такой жаре, неровен час, с похмелья удар может хватить. Отложив в сторону ее кроссовки, наклонился над джинсами и, немного повозившись, расстегнул пуговицу и молнию. Осторожно, чтобы не разбудить, несколько раз переворачивал девушку, и, в конце концов, стянул с нее штаны.

В тусклом свете запыленного торшера белые трусики на смуглом от загара теле выглядели неожиданно свежо. На бедрах Юли не было лишних сантиметров – они очень упруго переходили в узкую талию, а та пряталась под нависающей над ней футболкой. Когда он попытался снять и этот клочок одежды, спящая вздохнула так глубоко, будто собиралась нырять на дно глубокого колодца. Пришлось удваивать осторожность.

Почти полностью раздетая, девушка смотрелась очень привлекательно. Она лежала на боку, и груди, слегка зажимаемые руками, опустились на простыню, создавая гармоничный объем женского тела. Словно Создатель, взяв кусок глины, заранее отмерил достаточную порцию. Без них оно выглядело бы каким-то не долепленным. Наверно, Ева тоже была прекрасна, но она жила в раю, и красота ее отдавала раем – бесплотная и не определившаяся в своих желаниях. Красота Юли, сохранив юность, приобрела бесстыдство. Она была грешной и манящей.

Виктор вспомнил Леру. Та тоже имела свой оттенок красоты – дикий, животный, готовый поддаться сильному и загрызть слабого. Ее красота была гордой – не смотря на то, чем девушка занималась по жизни. Галя – ту, которую он знал прежде – совсем не походила на них обеих. Для него она представляла собой красоту абсолютную – без разных эпитетов и сравнений.

Вздохнув, Виктор поднялся со стула и порылся в куче чистого белья, оставленного сестрой. Найдя там еще одну простыню, развернул ее и накрыл девушку от груди до колен. Когда будет метаться от жары, скинет сама…

9

Он проснулся, как обычно, почти с рассветом. Книга лежала на столе, и снизу можно было увидеть ее краешек. В первую секунду у Виктора возникло замешательство: почему он лежит на полу? Тотчас в памяти возникли подробности вчерашнего вечера. Он осторожно поднялся на ноги, но половицы все равно предательски скрипнули. Впрочем, в такую рань едва ли можно было разбудить подвыпившую накануне гостью.

Приоткрыв дверь, заглянул в другую комнату. Юля лежала, отбросив покрывавшую ее вечером ткань в сторону и сжавшись, как эмбрион. В комнате было уже свежо. Значит, стала замерзать…

Накрыв ее тонким одеялом, свернутым в ногах, Виктор вернулся на свой матрас, включил опущенную на пол настольную лампу – видавшую виды и потому, наверно, не проданную Геннадием, – и снова взялся за книгу.

Это было «Воскресенье» Льва Толстого. Он одолел почти четверть, когда в соседней комнате послышалась возня и легкий вскрик. Потом дверь в его комнату с шумом открылась – и на пороге появилась девушка.

Она не успела одеться – только прикрывала одной рукой грудь, а в другой держала смятую футболку. Лицо Юли было раскрасневшимся, но Виктор дал бы сто процентов гарантии, что не от стыда, а от злости. Ее глаза сузились и испепеляли – в комнате будто паленым запахло.

– Ты меня трахнул, да?! – Она не произнесла, а прокричала свой вопрос – немного истерично и ошеломленно.

Виктор взглянул на нее с интересом и отложил книгу в сторону. Похоже, утро обещало быть веселым…

– Почему ты молчишь? Скажи – трахнул?! – Она чуть не взвизгнула. – Я, как дура, нюни распустила, думала: он нормальный человек…

– С чего ты взяла? – Виктору ситуация показалась комической. Вот уже не думал с вечера, что так обернется его забота.

– Потому что я ГО-ЛА-Я! – Юля произнесла эти слова так, будто разжевывала урок первокласснику, а тот тупил.

– Это ничего не значит.

Она на секунду замешкалась, обдумывая услышанное, потом спросила с металлом в голосе:

– Ты так и не сказал мне…

– Нет!

– Что – нет?

– Ничего «нет». Не трахнул.

Она снова замолчала – на этот раз надолго. Похоже, мыслительный процесс после пива был сильно замедлен, но, когда слова все-таки собрались в предложение, оно вышло коротким:

– Почему?

Это прозвучало уже спокойно и даже немного обиженно – по крайней мере, Виктору так показалось.

– Ну, посчитал, что будет лучше.

– Ты импотент? – Она даже наклонила голову чуть набок и вперед – будто рассматривая на полу неизвестное насекомое.

– Да вроде нет.

– А, значит, педик?

Он покачал головой и улыбнулся:

– Не замечал за собой.

– Тогда я ничего не понимаю! – Юля подошла к столу, пододвинула себе стул и бесцеремонно уселась на него, не потрудившись даже одеть футболку. Потом осмотрелась, увидела постеленный на полу матрас, раскрытую книгу рядом и спросила резонно:

– Зачем тогда ты меня раздел?

– Ну, как тебе сказать, – Виктор попытался подобрать более доходчивое объяснение, но девушка, вдруг просветлев лицом, его опередила:

– Мацал, что ли? – И, увидев удивленный взгляд, пояснила: – Ну, щупал, то есть!..

– Да нет, не особо… Может быть, только пока одежду снимал.

– Тогда скажи, зачем ты это сделал? – Она уже не злилась, но отчаянно силилась понять суть произошедшего.

– Ну, во-первых, было жарко, – начал Виктор.

– Это ясно. Я уже поняла, когда ночью проснулась от холода.

– С вечера дышать нечем было. В половине пятого – точно, посвежело, я даже укрыл тебя одеялом.

– Ты?! Зачем? – Все-таки она плохо соображала.

– Потому что калачиком свернулась во сне. Значит, замерзла.

Пока девушка размышляла над этими его словами, он смотрел на нее молча и ждал.

– Ладно, а во-вторых?

Виктор виновато улыбнулся:

– Ну, если честно, то давно не приходилось видеть голых женщин.

Она сразу взъерошилась, забыв, что так и сидит перед ним полураздетая.

– Почему, если не голубой и не импотент? Жена ушла?

– Да нет, не совсем. Хотя, конечно, и это тоже правильно.

– Вот дура! – возмущенно сказала тогда Юля. – Разве от таких мужиков уходят?

– От каких?

– Которые девчонок раздевают и не трахают. Думаешь, каждый так сможет?

Он пожал плечами:

– Ну, не знаю.

– Один из тысячи, – уверенно подтвердила Юля. – Или даже того меньше… – И вдруг жалобно спросила: – У тебя есть пиво?

Виктор усмехнулся: похоже, допрос окончен, теперь можно подумать и о себе, любимой.

– В ванной, в тазике с водой. Извини, холодильника нет.

– Вот черт! Как же ты тут живешь? – Она поднялась, забыв взять футболку, и пошла в ванную. Вскоре там послышался звук открывающейся банки и чуть позже – Юлин голос, спрашивающий, можно ли помыться.

– Конечно! Шампунь на полочке, полотенца на гвоздях… Только зеркала нет.

Пока она шумно плескалась, Виктор поднял с пола матрас и застелил кровать. Потом свернул простыню и аккуратно положил ее в стопку чистого белья. Одевшись, умылся из крана на кухне. Раковина с отбитой местами эмалировкой едва держалась на одной опоре. Вторая перевернулась и свесилась, готовая упасть. Вместо нее стоял деревянный брусок, упертый в пол, но и тот не был закреплен по-хорошему.

Юля вышла раскрасневшаяся и даже улыбающаяся. Душ явно пошел на пользу, да и пиво тоже. Вокруг ее бедер было обернуто одно полотенце, а вторым она вытирала распущенные и взлохмаченные волосы.

– Я постиралась немного. Ничего?

– Ничего.

Ее гибкое тело, покрытое капельками воды, дышало свежестью, и Виктор вдруг ощутил, как у него перехватило дыхание. Вспомнилась Галя, приходящая из ванной и точно так же заворачивающаяся в легкое и короткое покрывальце. Только ее тело не поддавалось загару и даже в самые жаркие летние дни не имело следов от купальника. Виктору это очень нравилось, и сильно загорелые женщины возбуждали его много меньше.

– Ты бы оделась, что ли? – сказал он, сглотнув.

– Я думала, что тебе это нравится.

– Конечно, нравится, но… – Он даже не нашелся, чем объяснить свои слова.

– Слушай! – Юля взглянула на него хитро. – Только честно. Когда ты смотрел на меня ночью, тебе хотелось?

Вопрос был глупый – взрослый человек никогда бы его не задал. Но пришлось отвечать, хотя Виктор предпочел бы отмолчаться.

– Ну, хотелось.

– Вот это у тебя воля! – произнесла девушка, сделав большие глаза. Тем не менее, отложив мокрое полотенце с головы на стол, взяла свою футболку и неторопливо ее натянула.

– Просто привычка.

– Ты что, тренируешься, раздевая всех подряд, и потом таращишься на них с вечера до утра? – Она засмеялась, показав белые зубы.

– Да нет. Но там, где я сейчас живу, женщин мало.

– А где ты живешь?

– В тайге.

– Ого! Вон куда забрался! – Юля посмотрела на него с восхищением. – Я тоже знаю, что такое тайга, ты не думай. Видела, когда ездила по Сибири. Но жить не приходилось. Расскажи что-нибудь о ней!

– Что именно? – Он озадаченно перебрал в памяти подробности своей таежной жизни и подумал, чем же из нее можно заинтересовать юную девушку средней полосы.

– У тебя там была женщина?

– Была. Но редко. – В принципе, он не соврал, но со стороны это должно было показаться неправдоподобным.

– Это как? Она у вас была одна на всех, что ли? – Такая мысль Юлю развеселила.

– Да как тебе сказать… Вначале – так оно и было. А потом она стала считать себя моей, но это почти ничего не изменило.

– Офигенная история! Ты ее сделал сексуальной рабыней, что ли? Как можно считать себя твоей?

Виктор вздохнул. Следовало бы привести в пример собак, прибивающихся к какому-нибудь дому и по собственному почину начинающих служить хозяевам. Только все это звучало бы неубедительно в отношении людей. Поэтому он ответил:

– Знаешь что, иди-ка ты на кухню и сваргань что-нибудь на завтрак. Умеешь, наверно?

Юля потешно сморщила нос, словно ее заставляют делать неприятную работу, но согласилась.

– Могу только картошку пожарить или макароны сварить.

– Валяй. Все найдешь под столом в картонной коробке. Консервы в стенном холодильнике… Правда, там сейчас теплее, чем на улице.

– Но ты мне еще расскажешь про себя?

Виктор вынужден был кивнуть, и девушка отправилась готовить.

– Осторожнее с раковиной, она может упасть! – предупредил он, услышав, что открылся кран. – И штаны надень, не выпендривайся передо мной!

Подойдя к окну, Виктор посмотрел вниз. Совсем рядом с домом находилась ограда детского садика, и там уже с лопатками в руках суетились детишки. Крыша веранды, сделанная из доисторического шифера, во многих местах треснула. Хорошо, что лето выдалось не дождливым. Иначе даже старшей группе нельзя было бы выходить на улицу. Мелкоте – тем более: это и понятно, они трудно управляемые, их при малейшей непогоде никто гулять не поведет…

Странно все-таки, что они с Галей ни разу не говорили о том, чтобы завести ребенка.

В открытое окно донеслось:

 
Ходил по свету, колесил я много лет,
Но счастья так и не нашел.
Детишек нет, жены вот тоже, в общем, нет,
И на душе нехорошо.
 

Эта песня, однажды услышанная по какому-то музыкальному каналу, всплывала в памяти всякий раз, как он начинал думать о Галине. Символично, что сейчас она опять звучала во дворе.

 
И я вернусь, я обязательно вернусь,
Ты только жди, ты только жди…
 

Попадание стопроцентное. И обещание вернуться, которое от него никто не требовал, но он сам вбил себе в голову, тоже исполнилось. Осталось зарядиться оптимизмом лирического героя, чтобы воплотить в жизнь свою самую заветную мечту…

И в этот момент раздался телефонный звонок. Виктор вздрогнул от неожиданности, быстрым шагом направился к столу и увидел на экране мобильника: «Галя». В груди неожиданно дрогнула какая-то струна, и гул отдался в самой голове.

– Алло!

– Здравствуй.

– Здравствуй.

– Занят?

– Не особо. Готовлю себе завтрак.

– Нет желания пообедать сегодня со мной?

Виктор замер, но голова взорвалась от нахлынувших образов. Правда, все они были расплывчаты и словно подернуты туманом. Чтобы довести их до схожести с реальными, требовалось время.

– С удовольствием. Во сколько?

– Давай часов в пять. Устроит?

– Да. Постараюсь проголодаться.

Она улыбнулась, Виктор ощутил это физически. Как подтверждение догадки прозвучали слова:

– Обязательно постарайся, вечер обещает быть длинным.

Когда связь отключилась, он еще некоторое время стоял возле окна, но на этот раз почти ничего не видел. Туман постепенно редел, и образы с каждой секундой становились все более четкими и осязаемыми.

Виктор вздрогнул оттого, что мягкая женская рука тронула его за плечо.

– Пойдем завтракать. Получилось не очень, но съедобно.

Перед тем, как двинуться вслед за ним, Юля подхватила свои джинсы и, отвернувшись, ловко и быстро их надела. Полотенце, на мгновение приоткрыв ее крепкие и сочные ягодицы, упало на пол.

– Что-то случилось? – спросила, заметив его рассеянный взгляд.

– Да так… Жена звонила.

– Она же от тебя ушла? – В вопросе прозвучало удивление.

– Да, десять лет не виделись, – подтвердил Виктор. – Думал, что забыла.

– Наверно, волосы сейчас на себе рвет! – Юля засмеялась, раскладывая по тарелкам макароны с тертым сыром и глазунью с другой сковороды.

– Вряд ли. Она замужем за очень богатым человеком.

– Ха! Тем более!

– Почему ты так думаешь?

– Да потому что все богатые мужики импотенты или педики. – Девушка говорила категорично, и Виктор усмехнулся: тоже мне, знаток жизни. Он понемногу приходил в себя от неожиданного приглашения.

– Все ты знаешь!

– Конечно! Что я, первый день живу на свете, что ли?

– Знаешь, только в туалет не просишься, – сострил он. – Насмотрелась ящик. А сериалы мозги молодежи засирают.

– И это знаю, да и не смотрю никакого ящика. Его у меня просто нет. – Юля налила из пакета два стакана кефира и один подала Виктору вместе с вилкой. – Просто встречалась пару раз с такими. Фуфло полное!

– Пару раз – это еще не все, нечего под одну гребенку мести. Между прочим, у меня тоже раньше денег хватало.

Они принялись за еду, и немного погодя Виктор похвалил девушку за стряпню.

– Вообще-то, я много чего умею готовить, – призналась она. – Только ленюсь. А иногда вместо обеда хочется взять скалку и… по морде! по морде!

Виктор удивленно вскинул брови:

– Вот это да! С тобой нужно быть осторожнее…

– Не бойся. – Юля перестала жевать и вздохнула. – Не каждому, с кем за столом сижу. Одному только.

– Который козел? – Тут гадать много не приходилось.

Она шмыгнула носом:

– Угу. Рассказать?

– Если не жалко.

Разом нахмурившись, Юля одним залпом допила стакан кефира.

– Живу я у него. Или с ним.

– Гражданский муж, что ли? – не понял Виктор.

– Вот еще, какой он муж? – Она презрительно фыркнула.

– Сожитель?

Снова поморщилась – значит, не угадал и на этот раз:

– Вписываюсь я у него!

– Ну и что?

– Он денег за это не берет.

– Постой, постой! – запротестовал Виктор. – Ты в прошлый раз говорила, что у вас какое-то сообщество по всей стране организуется – мол, куда захочу, туда и поеду.

– Так ведь другие-то впишут на неделю, не больше. Кому я нужна, если мне жить негде, а ехать далеко тоже напряжно?

– Короче, ты у него сексуальная рабыня? – Подобрав такое сравнение, Виктор хмыкнул. Девушка хотела, было, запротестовать, а потом вдруг передумала и кивнула.

– Вообще-то он нормальный, если не выпьет. Я его даже жалею иногда. Мозги работают, как компьютер – в уме миллион на миллион умножает. Стихи сочиняет, правда, стремные. – Она в очередной раз вздохнула. – Но когда выпьет – лучше к нему не приходить.

– Насилует, что ли?

– Такое бы я стерпела. Бьет. А потом, когда разойдется, трахает. И привязывает к кровати, чтобы не убежала. Настоящий маньяк, но, кроме меня, наверно, никто об этом не знает. Он работает на городском телевидении. Спокойный такой – и улыбается всем. Самое главное – у него голова наутро не болит, поэтому никто не поверит, что он может всю ночь на мне проскакать. Организм, наверно, так устроен.

– Ну, у вас и жизнь! – Виктор удивленно покачал головой. – Сплошные страсти.

– Да уж…

– Поэтому ты иногда ночуешь, где придется?

– Все лучше, чем с ним.

– А когда сама пьяная приходишь?

– Он меня жалеет, если трезвый, – усмехнулась Юля. – И заботится. Как ты вот сегодня. Поэтому я от него и не ухожу совсем… Послушай! – Она вдруг встрепенулась. – А ты, случайно, не такой же маньяк? Почему от тебя жена и ушла?

– Ну, к кровати я ее не привязывал, это точно! – озадаченно ответил Виктор. Действительно, если рассудить здраво, было в его юношеской петушистости что-то ненормальное. Он всегда думал о Гале и хотел ее. Но чтобы замучить… нет, такого не было.

– Она от тебя сбегала спать на другую кровать? – У девушки были свои критерии оценки.

– Ни разу.

– Ну, тогда это нормально.

За окном снова зазвучала песня «Галина», будто кто-то гонял кассету по кругу; Виктор подумал, что и на этот раз она играет к месту.

– Ты с ней сейчас разговаривал по телефону? – Юля посмотрела на него в упор, перестав есть, и Виктор ответил честно:

– С ней.

– Хочет встретиться?

– Да, договорились пообедать.

– Вот увидишь, что я права.

– В каком смысле?

– Оттрахает она тебя.

– Да что у тебя только одно на уме? – возмутился Виктор. – Просто мы не виделись десять лет, и хочется поговорить, пообщаться… узнать, что за это время произошло.

– На сколько вырос? – захохотала девушка, схватившись за живот. – Ой, уморил!

Покачав головой, он бросил недоеденную тарелку и встал из-за стола.

– Насиловать я тебя не буду, а вот посуду помой! Ясно?

– Ясно! – она приложила руку к виску. – Разрешите выполнять?

– Чаю попей сначала, а то будешь опять пиво сосать. Вчера тошно смотреть было. – И Виктор пошел в комнату.

– А ты бы не смотрел! – послышалось ему в ответ, правда, без особого издевательства. Все-таки не совсем безбашенная девка, хотя и любит, чтобы последнее слово осталось за ней. Бабья привычка.

До вечера никаких дел намечено не было, поэтому Виктор завалился на кровать и снова взялся за книгу. Он слышал, как на кухне гремела посуда, потом Юля прошмыгнула в ванную и там, похоже, переоделась. Вышла уже более-менее причесанная и даже с каким-то простеньким маникюром.

– Спасибо за ночлег и завтрак. Посуду я помыла.

– Куда собралась?

– Работать.

– Подбросить до электрички?

– Сама дойду, тут недалеко. Расписание я знаю.

В прихожей она надела вымытые им накануне кроссовки и, больше уже не заглядывая в комнату, хлопнула входной дверью.

Виктор несколько секунд задумчиво смотрел в потолок, потом отложил книгу и подошел к окну. Девушка вышла из подъезда, постояла, разглядывая двор с копошащейся на детской площадке парочкой малышей ясельного возраста, и медленно двинулась в сторону железнодорожной платформы. И, пока она не скрылась из вида, Виктор, прислонив лицо к стеклу, провожал ее взглядом.