Текст книги "«Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 2"

Предложение было неожиданным и они, проезжая мимо статуи, помолились: “Пресвятая Богородица, помоги нам!” Перекрестились и приехали сюда, в Провемон. Поместье было симпатичное, большое и совсем недорогое. Тогда, как по благословению Богородицы, и решили его купить.

В состав старинного поместья Провемон входит большой дом, многочисленные службы, обширный парк, пруд, речка и – самое главное – старый католический храм, которому сестры придали православный облик

Еще владыка Иоанн, когда уезжал в Сан-Франциско, сказал матушке: “Благословляю вас искать что-то свое для монастыря”. Матушка Феодора ему отвечает: “Владыка, у нас недостаточно денег для большой покупки”. Еще она боялась, что мы совершим сделку, а потом не сможем выплатить остаток. Отвечает: “Ничего, мы сделаем воззвание в Америке, Канаде, Австралии о сборе на монастырь, чтобы люди послали вам денег для покупки”. Так и получилось. Поместье в Провемоне покупалось на деньги всего зарубежья».

«Когда переехали в Провемон, – рассказывает игумения Макрина, – кур продолжали держать. Пасека была большая, до 12 ульев. Потом сестер стало немного, и от кур пришлось отказаться. Первые годы жизни в Провемоне были очень снежными, и ходить несколько раз в день в дальний конец сада по снегу и гололеду пожилым монахиням было тяжело. Пчельником раньше занималась я, а потом, когда стала игуменьей, передать послушание оказалось некому. Одни не могли физически, другие пчел боялись.

Главный храм Леснинской обители, посвященный Пресвятой Богородице

Храм был домовый. На первом этаже. Вообще в этом здании была французская семинария, поэтому комнаты были очень большие. Дортуары для мальчиков. И была у них капелла внизу. Она так немного была наотлет, алтарь выступал из дома, и на крыше даже крестик был. Окна с арками, как в церкви. Ее католики долго нам не отдавали. Хотя почти там не служили, а держали статуи. Потом вдруг ее отдали, сказали, вот, вы можете здесь служить».

Игумения Феодора (княгиня Львова), с управлением которой монастырем справедливо связывают превращение Лесны в центр духовной жизни Русского Зарубежья, почила вечером 21 декабря 1976 г., причастившись утром, в окружении сестер.

В управление обителью вступила матушка Магдалина (графиня Граббе) – духовное чадо митрополита Антония (Храповицкого) и епископа Гавриила (Чепура), знатока богослужебного устава и знаменного распева.

О высоком духовном авторитете матушки свидетельствовало то, что за советом к ней постоянно обращались люди самых разных возрастов, национальностей и общественного положения.

Могила матушки Феодоры

Именно в годы ее управления обителью сюда стал часто приезжать брат Иосиф Муньос (1948–1997) – хранитель муроточивой Иверской Монреальской иконы. К советам наставлениям игумении Магдалины он относился с особым благоговением.

Считаясь в монастыре «своим», Иосиф ежегодно проводил здесь Пасху и престольный праздник, приходящийся на первое воскресение после Воздвижения Креста Господня (14 сентября ст. ст.). Иверская икона, которую он сопровождал, муроточила здесь особенно обильно.

Игумения Магдалина

Брат Иосиф Муньос-Кортес, в тайном постриге монах Амвросий, в Леснинском монастыре

В монастыре у брата Иосифа была своя келлия, где он занимался иконописью. Самое большое собрание написанных им образов хранится в Лесне. В зимнем храме он расписал иконостас с Царскими вратами.

Матушка Магдалина почила за десять лет до мученической кончины Иосифа Муньоса – 3 сентября 1987 г. Тело ее покоится у главного храма в Провемоне.

Именно при ней отошли в мiр иной последние сестры из русской еще Лесны и те, что поступили в югославское Ново-Хопово.

Тогда же скончалась и монахиня Васса: 7 января 1983 г. в четыре утра – прямо на Рождество Христово.

Свидетельство о смерти было оформлено лишь неделю спустя – 15 января (см. книгу Эли Дюреля, с. 414):

«Акт № 1 ⁄ о смерти ⁄ Ромодановской Варвары ⁄ вдовы Гончаровой /7 января 1983 г.

Седьмого января тысяча девятьсот восемьдесят третьего года скончалась, на улице de Moulin, по месту жительства, в Леснинском монастыре: РОМОДАНОВСКАЯ Варвара, вдова ГОНЧАРОВА, родившаяся в Самаре (Россия) четвертого декабря тысяча девятисотого года, дочь Владимира РОМОДАНОВСКОГО и Марии ЖЕДРИНСКОЙ. Составлено нами пятнадцатого января тысяча девятьсот восемьдесят третьего года по заявлению матери Ангелины МАЛЯНТОВИЧ, секретаря Леснинского монастыря, которая, после прочтения вслух и личного ознакомления с актом, подписала его с нами, VIEREN Fernand, исполняющим обязанности мэра Шовенкур-Провемон, ведающим регистрацией актов гражданского состояния, [подписи]».

Могила монахини Вассы находится на кладбище деревни Провемон на православном участке Леснинского монастыря.

Могила монахини Вассы. Фото Шоты Чиковани

В монастыре в последние годы ее навещал внук (тот самый хирург, о котором мы писали ранее) и, по его словам, пытался расспрашивать о ее прошлом.

Живой памятью о матушке Вассе в обители является созданная во многом ее трудами церковная ризница, а также икона Преподобного Сергия Радонежского, подаренная ее первому мужу, следователю Н.А. Соколову, английским журналистом Робертом Вильтеном, помогавшим в расследовании цареубийства и выпустившим об этом первую книгу.

В последнее время стали ходить слухи о якобы утаенных Варварой Владимiровной после смерти ее мужа Н.А. Соколова каких-то его ценных бумагах.

Леснинские сестры на монастырском участке провемонского сельского кладбища.

Сведения эти запустил в оборот Петр Александрович Сарандинаки, американский гражданин, правнук знакомого следователя генерала С.Н. Розанова.

В своем интервью 2013 г. на радиостанции «Эхо Москвы», рассказывая о возвращении Н.А. Соколова из поездки в США, он утверждал:

«Когда Соколов приехал обратно, он пришел к моему прадеду и написал вторую книгу. “Почитай, ты думаешь, я должен ее создать?” Тогда мой прадед ее прочитал, он сказал, я слышал от моей бабушки: “Сделай так, как ты думаешь. Я не могу тебе сказать, что делать”. И эта книга никогда не была издана. И она пропала. Я 2–3 года назад встретился с внуком Соколова во Франции и нашел у них этот сундучок. Но вещей от этого сундука нет. Когда Соколов скончался, кто-то пришел и взял эти вещи»²⁵⁷.

В состоявшейся четыре года спустя беседе с главредом Русской Народной Линии А.Д. Степановым П.А. Сарандинаки существенно развил сказанное на «Эхе»:

«Сарандинаки: Еще интересный факт. Когда Соколов вернулся из Америки, он пришел к моему прадеду и показал книгу, которую написал. Он просил совета – стоит ли ее публиковать: “Ты думаешь, я могу это издать?” Мой прадед книгу прочитал и ответил: “Я не знаю, это дело твоей совести, я не могу ничего тебе советовать”. И Соколов решил эту книгу не издавать. После того как он умер, его жена ушла в монастырь и держала эту книгу под своей кроватью. Это всё я узнал от моей бабушки, но я не знаю, о чём была книга. […]

Степанов: А об этой книге Соколова, которую он написал и не решился издать, разговоров не было с его внуком? Что это была за книга?

Сарандинаки: У них есть бумаги деда. Когда Соколов писал свою книгу, она была гораздо больше по объему, чем нужно, и он вынужден был сокращать. Я лично видел страницы, которые он перечеркнул.

Степанов: Это французский вариант книги?

Сарандинаки: Нет, русский. Там всё на русском. Он сперва всё написал по-русски, а потом перевел на французский язык. И эти материалы хранятся у внука Соколова во Франции. Они, к сожалению, не говорят и не читают по-русски. Им кто-то помогает переводить, но дело движется очень медленно, поскольку они не хотят платить, а это большая работа.

Леснинский монастырь в Провемоне

Вдова Соколова держала книгу под своей кроватью в монастыре, что случилось, после того как она умерла, – я не знаю. Наверное, семья забрала. У Соколова есть два внука, они, кстати, приедут сюда в июне 2018 года…»²⁵⁸

«Какой же бред с этой рукописью под кроватью, – отреагировал на публикацию этой беседы Шота Чиковани. – Но то ли еще будет!!!»

Я и сам придерживаюсь такого же мнения. Источник этих сведений не вызывает особого доверия.

Удивляюсь, что на этот «сундучок» и «рукопись» так легко (без каких-либо оговорок) повелись авторы такого весьма солидного издания, как «Следствие длиною в век: гибель Семьи Императора Николая II». Научный руководитель проекта С.В. Мироненко, составитель альбома-каталога М.В. Сидорова (ГАРФ). М. «Кучково поле». 2014.

На странице 201-й так прямо и говорится: «сохранилась рукопись самой книги». Но держал ли кто-либо из работников этого крупнейшего отечественного архива в руках эту самую рукопись?!

И все-таки Царское Дело настолько важно (судьбоносно), что любая его деталь (пусть и кажущаяся совершенно фантастической) требует всесторонней проверки.

Всё без исключения (пусть даже самое глупое или противоречащее здравому смыслу) должно быть исследовано и проверено досконально, и только после этого либо отвергнуто, либо признано заслуживающим дальнейшей разработки.

Судьба дела

Заключительную часть нашей книги мы предполагаем посвятить реконструкции движения оригинала и копий дела по цареубийству. Среди источников сведений, к которым мы для этого будем прибегать особенно часто, будут использоваться следующие публикации:

«Расследование цареубийства. Секретные документы». Составители заслуженные юристы РФ В.И. Прищеп и А.Н. Александров. М. «Юго-Запад», «Издательский центр». 1993.

«Н.А. Соколов. Предварительное следствие 1919–1922 гг.» Составитель Л.А. Лыкова // «Российский архив. Кн. VIII. Студия «ТРИТЭ» Никиты Михалкова. РЦХИДНИ. М. 1998.

Л.А. Лыкова «Следствие по делу об убийстве Российской Императорской Семьи». М. РОССПЭН. 2007.

Предисловие Л.А. Лыковой к кн.: «Дело об убийстве Императора Николая II, Его Семьи и лиц Их окружения». Адвокатская фирма «Юстина». Торговый Дом «Белый Город». М. 2015.

В дальнейшем, при ссылке, мы их соответственно обозначаем: Прищеп; Лыкова-1998; Лыкова-2007 и Лыкова-2015.

В узилищах закрытых архивов

Урало-Сибирское следствие по убийству Царской Семьи и Членов Дома Романовых подразделяется на четыре – неравных по числу документов – дела.

Уже ко времени назначения Н.А. Соколова существовало два дела: об убийстве Царской Семьи и Великих Князей в Алапаевске.

Первое имеет порядковый номер 20. На обложках темносинего цвета типографским способом напечатано: «Предварительное следствие, произведенное судебным следователем по особо важным делам Н.А. Соколовым по делу».

Далее от руки: «об убийстве отрекшегося от Престола Российского Государства Государя Императора Николая Александровича, Государыни Императрицы Александры Феодоровны, Их Детей: Наследника Цесаревича Алексея Николаевича, Великих Княжон: Ольги Николаевны, Татьяны Николаевны, Марии Николаевны, Анастасии Николаевны и находившихся при Них: доктора Евгения Сергеевича Боткина, повара Ивана Михайловича Харитонова, лакея Алексея Егоровича Труппа и комнатной девушки Анны Степановны Демидовой».

На первом томе стояла отметка: «Начато 7 февраля 1919 г.»

Дело № 21, основная работа по которому была проведена еще до назначения Н.А. Соколова, было озаглавлено: «об убийстве в ночь на 18 июля 1918 г. в г. Алапаевске Великой Княгини Елизаветы Федоровны, Великого Князя Сергея Михайловича, Князей Иоанна Константиновича, Константина Константиновича, Игоря Константиновича, князя [в действительности графа. – С.Ф.] Владимiра Павловича Палея, состоявших при Августейших Особах Федора Семеновича Ремеза и Варвары Яковлевой».

Дело № 23 «об убийстве в ночь на 13 июня 1918 г., в г. Перми Великого Князя Михаила Александровича и его секретаря Николая Николаевича Джонсона» было выделено из материалов дела № 20 Н.А. Соколовым. 7 октября 1919 г., находясь в Чите, он выпустил постановление о возбуждении уголовного преследования по делу об убийстве Великого Князя.

Наиболее загадочным является дело № 22 (судя по всему, из исследователей его никто не видел). Как предположил еще в 1993 г. юрист В.И. Прищеп, с которым впоследствии согласилась Л.А. Лыкова, это было, «видимо дело о гибели придворных Е.А. Шнейдер и А.В. Гендриковой» (Прищеп, с. 11).

Заслуженный юрист России Валерий Иванович Прищеп

В связи с недоступностью дела, как это часто водится, возникло много спекуляций. Автор одной из них Сергей Иванович Желенков немедленно назвал его делом «по факту исчезновения Царской Семьи»²⁵⁹.

Стоит, пожалуй, заметить, что этот автор, именующий себя «историком царской семьи», продвигает версии о том, что Ленин/Сталин «спас царскую семью». Тут же набежавшие его адепты заявили, что «историк Сергей Желенков приводит множество доказательств преобразования царевича Алексея в красноармейца Косыгина».

Примечательно, что сама личность этого человека, являющегося экспертом Царского дела в общественно-политической газете «Президент», вызывает у заинтересованных читателей множество вопросов²⁶⁰.

Вернемся, однако, к следственному делопроизводству. Все дела, кроме основного, двадцатого, были однотомными.

«Семь томов подлинного следственного производства и восьмой том в дубликатах с частью вещественных доказательств» 20 марта 1920 г. были вручены генералом М.К. Дитерихсом в Харбине Главнокомандующему соединенными силами союзников генералу Морису Жанену, который должен был доставить всё это в Европу.

Все тома были прошнурованы и скреплены личной печатью следователя Н.А. Соколова на красном сургуче.

Выехавший в Европу вскоре после этого сам следователь вез «семь томов дубликата и восьмой том подлинного дела со всеми остальными вещественными доказательствами».

В Париж Н.А. Соколов прибыл 16 июня 1920 г. Вскоре Николай Алексеевич вновь получил доступ к основному делу, до тех пор, пока 18 января 1921 г. не был вынужден передать его М.Н. Гирсу.

За это время, по его собственным словам, он сумел создать «идеальный дубликат», «оставив при нем наиболее существенные с юридической точки зрения вещественные доказательства». Таким образом, эта копия вполне могла «заменить подлинное дело».

Сохранившаяся расписка удостоверяет, что 18 января 1921 г. М.Н. Гирс получил от Н.А. Соколова «подлинное следственное производство в 10 томах».

Эти дополнительные, по сравнению с урало-сибирским корпусом документов, три тома составили показания, взятые следователем во время парижского и берлинского этапов.

Сам следователь обладал в это время двумя полными копиями дела, одна из которых, по своему содержанию, приближалась, как мы отметили, к оригиналу, а вторая была рабочей, которой Н.А. Соколов пользовался при разъездах.

Именно эта последняя копия и была похищена в Берлине 10/23 июля 1921 г. в ходе подробно описанной нами чекистской операции.

По словам П.П. Булыгина, в руки налетчиков попало семь томов резервной копии дела, которые те унесли в двух чемоданах.

Вид на Большую Лубянку. 1920-е гг.

Как затем выяснилось, документы были доставлены через Прагу в Москву. Там они осели в секретном архиве ОГПУ.

Сам факт этой дерзкой операции, в которой чекистам помогали немецкие коммунисты, и которую, как обычно, в Москве яростно отрицали, полностью подтвердился в 1994 г., когда из Центрального архива КГБ СССР в Государственный архив Российской Федерации был передан ряд документов, хранившихся в суперсекретном лубянском архиве в составе так называемой «Коллекции документов по делу [sic!] Романовых».

Если верить Л.А. Лыковой, то речь идет об отдельных документах, а никак не об отдельных томах дела (Лыкова-2007, с. 107–108), что свидетельствует, на наш взгляд, о том, что, во-первых, папки были варварски распотрошены, а во-вторых, что почти наверняка кое-что – после передачи в открытый доступ в 1994-м – там оставили себе.

Последнее подтверждает само название продолжающей существовать «Коллекции документов по делу Романовых», а также заявление близкого спецслужбам и первому лицу владыки Тихона (Шевкунова) о том, что у допущенных в спецархив ФСБ экспертов по т. н. «екатеринбургским останкам» будет отобрана подписка о неразглашении.

Примечательно также, что вопреки всем нормальным архивным правилам, документы, попавшие в ГАРФ из архива КГБ, были там включены во вторую опись 601 фонда без какого-либо обозначения своего происхождения.

Один из тех, кто прикрывал эту акцию передачи, был тогдашний директор ГАРФа С.В. Мироненко, известный своими эпатажными высказываниями о Царственных Мучениках.

Нынешняя продолжательница его дела Л.А. Лыкова, при всяком удобном случае подвергая критике посмевшего стать на пути официальной концепции историка Ю.А. Буранова, по отношению к Мироненко, наоборот, рассыпается в комплиментах: «Большая заслуга в том, что уникальные документы “архива Н.А. Соколова” поступили на государственное хранение в Российскую Федерацию, принадлежит директору ГАРФ С.В. Мироненко, хранителю, собирателю и публикатору уникальных документов по истории Династии Романовых» (Лыкова-2007, с. 7).

С.В. Мироненко с одним из изобретателей «екатеринбургских останков» Гелием Рябовым

Тем не менее в случае с недопустимыми нарушениями в порядке описи документов даже Людмила Анатольевна вынуждена была, пусть и для порядка, заметить: «Это создало некоторые трудности в поиске этих документов, а в результате очень важный момент в археографическом описании документов ГАРФ – происхождение их из Центрального архива КГБ – потерян» (Лыкова-2007, с. 108).

Однако сколько же всего томов входило в состав основного двадцатого дела Н.А. Соколова?

Николай Росс считал (с. 17), что к восьми, вывезенным Н.А. Соколовым из России, делам заграницей прибавилось еще семь. Джон Стюарт (с. 43) писал: «К первоначальным семи томам дела добавилось еще семь».

Для определения количества томов дела Л.А. Лыкова попыталась опереться на материалы следственного делопроизводства: журналы входящих и исходящих документов, а также «Настольный реестр».

Обложка Настольного реестра Н.А. Соколова. Июль 1918 г. – сентябрь 1922 г. Автограф. ГАРФ. Ф. 1837. Оп. 1. Д. 17

Журнал входящих бумаг Н.А. Соколова. 1919–1923 гг. Автограф. ГАРФ. Ф. 1837. Оп. 1. Д. 18

Журнал исходящих бумаг Н.А. Соколова. 1919–1923 гг. Автограф. ГАРФ. Ф. 1837. Оп. 1. Д. 19

«Они, – полагает Людмила Анатольевна, – позволяют уточнить количество томов следствия по делу… […] Их оказалось всего три: это, по нумерации Н.А. Соколова, 9, 10 и 11 тома. Из них только содержание 10-го тома неизвестно. […]

Текстологический анализ делопроизводственных документов Н.А. Соколова позволяет сделать вывод: архив Н.А. Соколова по расследованию обстоятельств убийства Царской Семьи составлял 14 томов, в том числе 11 томов по делу № 20» (Лыкова-2007, с. 110, 114, 115).

Логика рассуждения понятная, но она, на наш взгляд, не учитывает всё же сложнейшие обстоятельства, в которых Н.А. Соколову приходилось вести расследование в парижский период, о чем мы ранее писали.

Это несогласие с Л.А. Лыковой базируется на незнании ею весьма важного источника – письма Н.А. Соколова генералу М.К. Дитерихсу от 22 апреля 1922 г., в котором сам следователь так и пишет: «Теперь у меня всех томов не 7, как было в Сибири, а 14»²⁶¹.

Следующее пополнение московского архива госбезопасности Соколовскими материалами произошло в конце второй мiровой войны. На сей раз это был первый экземпляр оригинального дела, переданный Н.А. Соколовым в январе 1921 года М.Н. Гирсу.

Следует отдать должное следователю, верно предугадавшему дальнейшее развитие событий. В письме генералу М.К. Дитерихсу от 22 апреля 1922 г. он писал:

«Гирс, посол в Риме, друг Львова и Ко, т. е. тех людей, которые по заранее существовавшему плану, учинили арест Государя, обусловив тем самым Его убийство. Эти люди образуют здесь тот кадр, который не ныне, так завтра будет представлять большевицкую власть за границей. Полагаю, что все документы и вещественные доказательства попадут рано или поздно к большевикам».

М.Н. Гирс умер 27 ноября 1932 г. Незадолго до своей кончины он передал дело и вещественные доказательства, включая Царские мощи, масону графу В.Н. Коковцову, для помещения их в банк на хранение. После смерти М.Н. Гирса «хранителем» стал другой член «Коллегии» – масон В.А. Маклаков.

Награбленное должно быть надежно защищено

Некоторый свет на дальнейшие события проливает статья монархиста Н.Н. Былова «О судьбе Священных Останков Царственных Мучеников», напечатанная в сентябре 1959 г. в выходившем в Сан-Пауло (Бразилия) «Владимiрском вестнике»:

«Капитан I ранга Димитриев сообщает: “Насколько я помню, первое время они хранились в имении Гирса под гор. Драгиньян (деп. Вар) в часовне и незадолго до своей смерти он передал их для хранения графу В.Н. Коковцову, который положил их в сейф Русского для Внешней торговли Банка… Перед своей смертью граф Коковцов передал все последнему оставшемуся Русскому Послу В.А. Маклакову. Где хранил сданные ему вещи В.А. Маклаков я не знаю…” […]

Во время оккупации Парижа, германские власти вскрыли сейф этого неизвестного нам банка и увезли ящики. Это было 18 февраля 1943 года. Будто бы немцы, вначале, соглашались не вскрывать сейф, но потом все-таки вскрыли и увезли ящики в Германию.

В Париже, в то время, ходили слухи, что ящики эти погибли при бомбардировке авионами Берлина, где они находились на одном из вокзалов».

Архив КГБ СССР

Это подтверждал и живший в Париже русский эмигрант, генерал-майор Сергей Дмитриевич Позднышев (1889–1981). Расспрашивавшим его английским журналистам Энтони Саммерсу и Тому Мангольду он определенно заявил, что подлинное дело было изъято немцами во время войны.

Так же полагал и эксперт фирмы Сотбис Джон Стюарт: «Дальнейшая судьба материалов, хранившихся у Гирса, точно не известна. Обычно считается, что ящики были помещены в одном из парижских банков, где они оставались вплоть до Второй мiровой войны […] Ящики в парижском банке были разысканы и вскрыты немецкими оккупационными войсками в поисках сокровищ Романовых во время Второй мiровой войны, а затем переправлены в Берлин. […] Представляется вероятным, что в самом конце войны, когда Красная армия оккупировала Берлин, Советы обнаружили их и отправили в Москву».

Современная панорама Бернау и схема исторических достопримечательностей города

Предположения английского специалиста, высказывавшиеся им еще в 1990 году, впоследствии подтвердились.

Л.А. Лыкова, ссылаясь на письмо начальника Центрального архива ФСБ В.К. Виноградова, пишет: «В 1945 г. папки с документами следствия были обнаружены военнослужащими Группы советских оккупационных войск в Германии в подвальном помещении склада г. Бернау в числе других папок с материалами на русском языке» (Лыкова-2007. С. 116).

Фотография 1930-х, запечатлевшая часть городских укреплений. Бернау сформровался вокруг старой крепости, прикрывавшей столицу Пруссии

Город Бернау располагается в 20 километрах к северо-востоку от Берлина. Во время войны там размещалась фабрика по пошиву униформы для Вермахта, территория которой впоследствии была занята крупными советскими танковыми и артиллерийскими частями.

В 1936–1945 гг. в Бернау находилась также Школа Полиции безопасности (Sicher-heitspolizei) и СД (Sicherheit-sdienst), занимавшихся борьбой с криминальными и антисоциальными элементами, а также вопросами внутренней и внешней безопасности, концентрируясь на сборе информации (политическом сыске) и аналитической работе.

В лесу рядом с городом находилась база, с которой гросс-адмирал Карл Дё-ниц осуществлял командование Кригсмарине (объект «Коралл»). В 1945 г. ее бетонные бункеры были взорваны.

Сам город во время войны практически не пострадал. Согласно советским документам, в нем осталось 80 процентов жителей.

Из подвалов Бернау «восемь томов попали в Москву, но здесь четыре из них (№№ 1, 9 – по делу № 20 и два тома по делу № 21 и делу № 23) оказались на секретном хранении в ведомственном архиве Генеральной прокуратуры СССР» (Лыкова-2007. С. 116).

«После краха фашистской Германии военный прокурор советской военной администрации обнаружил в архивах Третьего Рейха папки с документами на русском языке. Находка оказалась уникальной: папки содержали уголовное дело об убийстве Николая Второго, Его Семьи и Родственников на Урале в 1918 году. У кого эти документы были изъяты нацистами выяснить не удалось. […]…Материалы поступили в Главную военную прокуратуру и хранились в архиве. В свое время один из заместителей Генерального прокурора СССР истребовал материалы к себе и несколько лет ими пользовались отдельные исследователи[8]8
  Идет ли тут речь о Марке Касвинове, авторе книги «Двадцать три ступени вниз», открывателе «екатеринбургских останков» Гелии Рябове или о ком-то еще – не совсем ясно. – С.Ф.


[Закрыть]. Затем дело снова на долгие годы вернулось в военную прокуратуру. […] Наконец, в 1991 г. материалы были рассекречены» (Прищеп, с. 5).

Памятник советским солдатам в Бернау

«Четыре тома об убийстве Императорской Семьи и Их приближенных слуг в мае 1945 г. оказались в руках военного прокурора гарнизона советских войск в Германии полковника юстиции Малярова, который вывез их в Москву и сдал в архив Главной военной прокуратуры.

Материалы следствия пролежали в Особом архиве ГВП более 40 лет. Главным военным прокурором генерал-лейтенантом А.Ф. Катусевым был снят с этих документов гриф “Секретно”. Эти четыре тома следствия хранились в архиве Генеральной прокуратуры, позже были переданы прокурором-криминалистом В.Н. Соловьевым в Государственный архив РФ» (Лыкова-2015, с. 50).

Два тома из этого архива представляют двадцатое дело.

ГАРФ. Ф. 1837. Оп. 4. Д. 1.

ГАРФ. Ф. 1837. Оп. 4. Д. 2

Согласно нумерации следователя это:

Том 1 (30 июля 1918 г. – 20 января 1919 г.):

ГАРФ. Ф. 1837. Оп. 4. Д. 1.

Том 9 (20 июля – 24 октября 1920 г.): ГАРФ. Ф. 1837. Оп. 4. Д. 2.

А также дело № 21 – об убийстве Алапаевских Мучеников и № 23 – об убийстве Великого Князя Михаила Александровича.

Все четыре тома – подлинники первого оригинального экземпляра дела.

Еще «четыре тома по делу об убийстве Царской Семьи, среди которых не имеющий копий том из личного архива Дитерихса, в 1948 г. попали в Главное Управление МГБ СССР; в 1949 г. – в Центральный архив МГБ – КГБ при СМ СССР.

По распоряжению ЦК КПСС 15 июня 1964 г. они были переданы Учетно-архивным отделом КГБ Центральному партийному архиву Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС» (Лыкова-1998, с. 7), где были занесены в третью секретную опись.

Три тома входят в двадцатое делопроизводство.

РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3. Д. 8.

РГАСПИ Ф. 588. Оп. 3. Д. 7

РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3. Д. 5.

Согласно нумерации Н.А. Соколова это:

Том 5 (23 мая – 23 июля 1919 г.): РГАСПИ.

Ф. 588. Оп. 3. Д. 8.

Он содержит подробный протокол осмотра рудника и прилегающей к нему местности с приложением чертежа, сделанного военным инженером Виктором Яновичем Пржездзецким, и многочисленных фотографий Р. Вильтона.

По словам Л.А. Лыковой, являющейся, как известно, горячей сторонницей версии подлинности «екатеринбургских останков», это дело является «ценнейшим источником для поиска исторической истины» (Лыкова-2015, с. 34).

РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3. Д. 5.

Том 8 (октябрь – ноябрь 1919 г.): РГАСПИ Ф. 588. Оп. 3. Д. 7.

Том 11 (17 января

1921 г. – 10 сентября

1922 г.): РГАСПИ. Ф. 588. Оп. 3. Д. 5.

А также том из личного архива генерала М. Дитерихса (РГАСПИ.

Ф. 588. Оп. 3. Д. 6), выделяющийся уже самим своим внешним видом: красной обложкой.

Типографским текстом на ней напечатано: «Предварительное следствие, произведенное судебным следователем по особо важным делам Н.А. Соколовым по делу». Ниже от руки: «Личный генерал-лейтенанта Михаила Константиновича Дитерихса архив бумаг по делам № 20, 21 и 23».

«…В августе месяце 1920 г. в г. Фонтенбло во Франции, – говорится в справке, написанной рукой Н.А. Соколова, – этот личный архив М.К. Дитерихса приводил в порядок и изъял для своего личного архива некоторые документы…»

Дело содержит подлинные описи относящихся к следствию бумаг, а также вещей, найденных в Ипатьевском доме и в районе шахт. В документах отмечено то, что впоследствии было помещено в «синюю шкатулку» (Лыкова-2015, с. 43–44).

Судя по архивной описи, все четыре тома из этого собрания – подлинники.

Открытие спецхранов отечественных архивов состоялось в 1991 году. Однако с доступом к Соколовскому делу явно не спешили.

«В двух российских архивах в 1992 г. были обнаружены следственные дела по делу об убийстве Царской Семьи – в бывшем ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС и в ведомственном архиве Главной военной прокуратуры» (Лыкова-2015, с. 30).

«Только в 1994 г. стало известно о документах следователя Н.А. Соколова по расследованию гибели Царской Семьи, сохранившихся в архиве КГБ, тогда же состоялась передача этих уникальных материалов в ГАРФ. Документы, переданные из Центрального архива КГБ в ГАРФ, были объединены в единый комплекс – “Коллекцию”. Но позже Коллекция была расформирована и документы вошли в опись 2 фонда 601» (Лыкова-2007, с. 108).

В 1991 г. Центральный партархив ИМЛ при ЦК КПСС был преобразован в Российский Центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), а в 1999 г. – в Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Там все четыре тома дела находятся в 588-м фонде в «Коллекции документов по истории России 1885–1985 гг.».

После открытия доступа к документам оказалось, что основной массив следственного дела, причем представленного оригинальными экземплярами, уже с послевоенной поры был сосредоточен в отечественных архивохранилищах.

Выступая 12 апреля 1994 г. (т. е. еще до поступления в 1997 г. из Лихтенштейна Соколовского дела, проданного в 1994 г. на ауционе Сотбис) на заседании «Правительственной комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского Императора Николая II и Членов Его Семьи», небезызвестный прокурор-криминалист В.Н. Соловьев заявил, что в российских архивах находятся восемь из 11 томов дела (Лыкова-2007, с. 217).

Выброшенные из Центрального архива КГБ СССР пустые папки секретных дел в одной из подворотен улицы Большая Лубянка. Март 2016 г. Фото Антона Белицкого

Одним из доказательств того, что в советские архивы после войны попали тома именно оригинального дела, переданного Н.А. Соколовым в январе 1921 г. М.Н. Гирсу, является то, что среди документов, выставленных на аукционе Сотбис, отсутствовали тома №№ 9 и 11 по двадцатому делу. Именно «эти тома так называемого парижского периода, видимо, не имеют копий, а оригиналы находятся на хранении в РГАСПИ и в ведомственном архиве Генеральной прокуратуры РФ» (Лыкова-2007, с. 11). (Впрочем, наличие таких копий в архиве Форда пока что никто не проверял.)

Нельзя также забывать о тесной связи первого экземпляра дела с вещественными доказательствами, включавшими также и Царские мощи.