Текст книги "Никто не выйдет живым"

22

Маргарита Сергеевна настаивала на том, чтобы до полного выздоровления я отлеживался у нее дома, но я отказался. Кое-какие мои дела оставались нерешенными, и решать их следовало как можно быстрее.

Я ушел из этого дома ранним утром. Домработница еще раньше отправилась в поход по магазинам, а Маргарита Сергеевна... Она организовывала похороны Юры и растворилась в хлопотах без остатка. Я не видел ее после того, как врач подлатал мои раны. Я не видел ее и позже. Да оно и к лучшему. Я чувствовал себя достаточно здоровым, чтобы покинуть ее дом, но я не чувствовал себя здоровым настолько, чтобы встретиться с ней самой. Чтобы слушать ее вопросы, на которые я никогда не смогу ответить.

Денег у меня не было, и домой я сначала направился пешком, но потом понял, что сделать это будет трудновато. Боль в плече не была острой, но она была постоянной. Я быстро к ней привык, как привыкаешь к безостановочной болтовне из радиоприемника на кухне. Так это было, пока я лежал в постели. Но на улице, возможно из-за холодного воздуха, я почувствовал себя хуже. И сел в рейсовый автобус, надеясь, что мой путь разойдется с путями билетных контролеров. Так оно и случилось. И я счел это хорошим предзнаменованием. Пусть маленьким, но везением.

Еще сутки я провалялся дома. Но тянуть дольше было нельзя. И в четверг около полудня я отправился в центр Города.

Я подловил Старого Ли в тот момент, когда он спускался по ступеням мэрии. Улыбающийся, респектабельный, довольный собой и окружающими. Он был одет в легкое светло-коричневое пальто. Я вышел из-за киоска «Роспечати» и коснулся его спины между лопатками. Ткань пальто была мягкой и, вероятно, очень дорогой. Старый Ли повел себя как человек опытный: он моментально перестал шевелиться.

– Привет, – прошептал я, склонившись к его уху. – Тебе покажется странным, но это я.

– Не может быть, – спокойно сказал Ли. – Надо же. Вот уж кого не ожидал встретить...

Остальные члены делегации вьетнамского землячества находились метрах в пяти от нас. Когда они стали подозрительно поглядывать в нашу сторону, я сказал:

– Помаши ручкой своим землякам. Скажи, что тебе нужно задержаться. Что у тебя есть дела.

– У меня здесь серьезные дела? – уточнил Ли.

– Очень.

– А может, не надо? Может, поедем сейчас в ресторан «Оазис»? Это не «Золотой дракон», это гораздо лучше. Нам приготовят тюнь, это такие пирожки из риса, фасоли и свинины. Очень вкусно. Хочешь?

– Помаши ручкой. Твои друзья будут есть пирожки тюнь без тебя.

– Надеюсь, что я все-таки присоединюсь к ним позже, – оптимистически сказал Ли и произнес несколько слов по-вьетнамски. – Ну вот, они уходят. Теперь ты можешь не давить так сильно мне пистолетом между лопаток, дорогой Константин.

Я выждал, пока все земляки Старого Ли рассядутся по машинам, а потом перестал массировать спину Ли сложенными вместе средним и указательным пальцами. Было бы слишком рискованно шляться возле мэрии с пистолетом в кармане.

– Большое спасибо, – сказал Ли. – Я знаю, что ты умный молодой человек и никогда не сделаешь такую глупость, как...

– Пристрелить тебя прямо здесь? Нет. Для этого можно подыскать и более подходящие места. Пляж возле цементного завода – как тебе такой вариант?

– Там, как мне кажется, уже достаточно мертвых тел, – сказал Ли. – Между прочим, ты безответственно оставил их там лежать... Все затраты по похоронам мне пришлось взять на себя.

– А кому же еще? Ты все это затеял, тебе и подбирать трупы.

– Я ничего не затевал, уважаемый Константин. Разве ты забыл? Это же ты пришел ко мне за помощью. И я постарался оказать тебе ее.

– Хорошенькая помощь.

– А что тебе не понравилось? – Ли чуть улыбнулся. – Что у вас там вообще произошло? Я просто теряюсь в догадках. А теперь ты еще предъявляешь мне претензии. Расскажи, дорогой.

– История проста, – я чуть подтолкнул Ли, и мы неспешно двинулись по улице. Он – чуть впереди, я – чуть позади. Руки я держал в карманах. – В воскресенье утром на пляже возле цементного завода было очень оживленно. Народ валил туда толпами. Как мухи на сладкое. В роли сладкого выступала коробка с побрякушками и те деньги, которые я привез в качестве выкупа.

– Так вы не сошлись в цене? – предположил Ли.

– Хороший вопрос. Только кого ты имеешь в виду, говоря «вы»? Те двое грабителей – они, вероятно, были согласны. И мы благополучно бы поменяли товар на деньги, если бы...

– Если бы что?

– Если бы не Хонг. В субботу Хонг вдруг предложил мне свои услуги. Он хотел убрать тех двоих и забрать драгоценности. Тогда деньги я должен был бы заплатить ему. Потом он позвонил и сказал, что это была шутка. Что все остается по-прежнему.

– Он соврал?

– Конечно. Он придумал другое: убить и меня, и двоих грабителей. Забрать и выкуп, и драгоценности.

– Какой жадный человек был Хонг! – осуждающе покачал головой Ли.

– Согласен. Он приехал на пляж вместе с двумя вьетнамцами. Они пошли на переговоры, а Хонг потихоньку выбрался из машины и выстрелил в меня из револьвера. Он промахнулся. Не знаю, случайно это получилось или нарочно. Но тем самым он спровоцировал перестрелку, и я завалил обоих грабителей.

– Мои поздравления, – кивнул Ли.

– После этого Хонг снова в меня выстрелил и ранил в плечо. Он был настолько доволен ходом событий, что поблагодарил меня. За то, что я сделал часть его работы и убрал тех двоих. После чего он попытался отрезать мне голову.

– Сколько раз я советовал ему отказаться от этой дурной привычки! – Старый Ли возмущенно прищелкнул языком. – Мы же не в джунглях, мы же в цивилизованном мире... Я только что говорил об этом в своей речи перед мэром. Ну так и что дальше, уважаемый Константин? Насколько я понимаю, ты не хотел, чтобы твоя не слишком причесанная голова отправилась в коллекцию Хонга?

– Я убил его. Потом я хотел наконец поехать к своей клиентке и отвезти ей коробку с драгоценностями, но мне помешали.

– И кто же?

– Один агрессивно настроенный молодой человек. Он воспользовался тем, что я был ранен, забрал у меня деньги, коробку и уехал на моей машине.

– Какой негодяй!

– Не волнуйся, далеко он не уехал.

– Попал в аварию?

– Что-то в этом роде. Этот молодой негодяй перед отъездом сильно врезал мне по плечу. Я валялся на асфальте, и твой человек, вероятно, принял меня за труп. Ты же так удивился сегодня, Ли, услышав мой голос.

– Мой человек? – Ли повернулся ко мне. – Там не было никакого моего человека, совсем не было!

– Ли, – сказал я, – тебе все-таки следует купить солнцезащитные очки. Твои глаза... Они уже не те, что раньше.

– Обязательно последую твоему совету, уважаемый Константин, – Ли отвел взгляд. – Значит, ты все сообразил?

– Мотоциклист проехал через минуту после того, как тронулась моя машина. Потом мотоциклист догнал «Оку» и застрелил водителя. Забрал у него деньги и драгоценности. И поехал дальше. Сначала я подумал, что это кто-то из друзей Хонга. Но потом сообразил, что тогда мотоциклист не сидел бы в засаде до последнего момента, а вылез бы, чтобы помочь Хонгу, когда тот был еще жив. Кто тогда? Кто знал обо всех деталях этой истории? Кому очень понравился золотой браслет с драконом и кто не прочь заполучить остальные вещи? Кто велел мотоциклисту выждать в засаде, проследить, у кого окажутся драгоценности, а потом...

– Кто же этот негодяй? – задумчиво произнес Ли. – Прежде чем ты выскажешь свою версию, дорогой Константин, посмотри вправо. Не тот ли это мотоциклист, которого ты видел в воскресенье утром?

– Сейчас он едет на удивление медленно, – заметил я.

– Он сопровождает меня, – пояснил Ли. – Так что вынь руки из карманов. Не заставляй мой эскорт нервничать.

– Еще я видел этого парня в ту ночь, когда приезжал в «Золотой дракон», – припомнил я, – и мне казалось, что это друг Хонга.

– У Хонга не было друзей, – ответил Ли. – У безумцев не бывает друзей. А Чан, – он кивнул в сторону мотоциклиста. – Это мой человек. Я пытался через него контролировать Хонга, но... Увы.

– В смысле, увы, что я его убил? – уточнил я.

– Увы, что контролировать его было невозможно, – с сожалением сказал Ли. – И большое тебе спасибо, дорогой Константин, что ты наконец избавил наше сообщество от этого... От этой паршивой овцы. Которая портила все стадо. Большое тебе спасибо.

– Если бы это еще была одна-единственная паршивая овца...

– Даже не знаю, на что ты намекаешь, – строго произнес Ли. – Лучше послушай, что скажет тебе Старый Ли. Ты перенес серьезное испытание. Ты сражался с плохими людьми и победил их.

– Победил? – с сомнением спросил я. – Ты уверен?

– Конечно! – воскликнул Ли. – Хорошие всегда побеждают плохих. Именно об этом я говорил в своей сегодняшней речи перед мэром. И знаешь что, дорогой Константин? Он мне аплодировал. Или как еще говорят – рукоплескал. Мне больше нравится – рукоплескал. Так вот. Ты хорошо поработал. И ты заслужил награду. Конечно! Хороший человек всегда должен получать награду. Иначе он обидится и станет плохим.

– Вот-вот, – согласился я. – После всего того, что случилось в воскресенье, я собираюсь крепко на тебя обидеться, Ли. Если бы в «Оке» ехал я, то твой любимый Чан так же легко разнес бы голову мне.

– Но ты же не ехал в «Оке», – сказал Ли. – И вообще, что за привычка ездить в такой машине? Это даже несолидно. Я могу подыскать тебе что-нибудь получше.

– Спасибо, не надо, – отмахнулся я. – Чем получать такие подарки, лучше ходить пешком.

– А какого рода подарки тебя интересуют, дорогой Константин? – вкрадчиво спросил Ли. – Намекни – и я пойму.

– Драгоценности и деньги. Они принадлежат моей клиентке.

– И она все еще хочет их вернуть?

– У нее тяжелый период в жизни. Совсем недавно умер ее любимый человек.

– Не продолжай, – Ли похлопал меня по плечу. – Я знаю женщин. Тяжелый период кончается сразу, когда появляются золото и бриллианты. Бриллианты – лучший друг женщин, да? – он тонко засмеялся. Я воздержался от проявления эмоций. – Давай поступим так, – сказал Ли. – Я дам тебе пять тысяч долларов. Знаешь за что?

– Чтобы я купил новую машину? – предположил я.

– Нет. И разве можно купить машину за пять тысяч? Разве что твою любимую модель с названием из трех букв, – брезгливо произнес Ли. – Я плачу тебе пять тысяч за то, что ты убил Хонга. Я давно собирался нанять человека, чтобы ликвидировать этого психа... Так что деньги ты заработал. А вот насчет драгоценностей... Пожалуй, часть я тебе верну. Честно говоря, я был разочарован. Я думал, что и остальные вещи окажутся столь же тонкими и изящными, как браслет. Я ошибся. Так что отдаю тебе кольца и серьги безо всякого сожаления. Тебя устраивает такой расклад, уважаемый Константин?

Я оглянулся на мотоциклиста, подумал о своих пустых карманах и кивнул.

– Но, само собой, ты должен хранить молчание обо всех своих догадках, – напомнил Ли. – Грабители мертвы, Хонг мертв, тот парень в машине мертв – а остальным и вовсе не надо ни о чем знать. Все кончилось. Расслабься и получай удовольствие от жизни, дорогой Константин.

Я молча кивнул. В этой жизни очень трудно расслабиться. И не менее трудно получить от нее удовольствие. Жизнь – как женщина, чье прекрасное лицо ты видишь в полутемном коридоре, бросаешься за ней, чувствуешь ее пьянящий запах, видишь манящие движения рук... Бежишь, бежишь, ожидаешь, что вот-вот стиснешь прекрасную незнакомку в объятиях... Но коридор все длится, длится, женщина все ускользает и ускользает, а когда коридор заканчивается, то ты хватаешь за холодные локти не ту даму ослепительной красоты, что видел прежде, а женщину несколько иной внешности... Ну, вы поняли, кого я имею в виду. Она любит одеваться в белое. И вечно таскает с собой остронаточенное сельскохозяйственное орудие. Некоторые, правда, говорят, что в конце этого коридора – свет. Не знаю, не знаю...

– Когда ты хочешь получить свои подарки? – деловито спросил Ли. – Назови время и место.

– И туда приедет твой друг Чан с автоматом наперевес?

– Мой друг Чан давно мог бы тебя угомонить, Костя, – проникновенно произнес Старый Ли. – Если бы я захотел.

– А ты не хочешь?

– Нет, не хочу. Вот бывает такое настроение – не хочу, и все. Не хочу сегодня утром пить кофе. Не хочу смотреть телевизор. Не хочу, чтобы тебя, дорогой Константин, закапывали в землю. Ведь ты меня не раздражаешь. В отличие от Хонга. Так где и когда ты готов будешь принять от меня обещанное?

– Через час, – сказал я. – На этом же месте.

– Прекрасно, – Ли оглянулся на здание мэрии. – Наша беседа прекрасно завершилась. Так же прекрасно, как и мое сегодняшнее выступление перед мэром. Сегодня вечером не забудь включить телевизор. Выпуск новостей по шестому каналу. Не забудешь?

Я пообещал не забыть.

– Мэру очень понравилось, – самодовольно произнес Ли. – Кстати, я вставил в речь то самое слово, которое ты написал мне на бумажке. Нравственная константа, – медленно произнес он. – Очень хорошее слово, производит впечатление!

– Если только мэр понял, что это такое... – пробормотал я.

– Тут ты прав, – согласился Ли. – Такое понять дано не всем. Я перед выступлением два раза смотрел в словаре. И все равно не помню. Уважаемый мэр также мог не знать значения этого слова. Но зато он очень громко рукоплескал! Он проявил ко мне уважение, а это гораздо важнее, чем знать смысл длинных и труднопроизносимых слов. Мне кажется, я прав, – завершил свою тираду Ли.

Я ничего не сказал, потому что моего мнения Ли не спрашивал. Я был доволен тем, что мне не пришлось его высказывать. Сложно высказывать свое мнение, когда за спиной маячит человек на «Ямахе».

23

Старый Ли не обманул. Быть может, он решил, что на меня уже потрачена годовая доза лжи. Чан привез мне коробку и деньги, завернутые в черный полиэтиленовый пакет.

Теперь мне по карману было взять такси. Что я и сделал. По дороге я проверил содержимое коробки и обнаружил, что Ли присвоил ровно половину списка. Впрочем, я не переживал по этому поводу, потому что знал, что не будет переживать сама Маргарита Сергеевна. У нее были для переживаний куда более серьезные причины.

У двухэтажного кирпичного коттеджа я попросил водителя остановиться. Я вышел из машины и подошел к дверям, отсчитав на ходу из пачки полторы тысячи долларов. Их я положил себе в карман. Остальные бросил в пакет вместе с драгоценностями и списком. Пакет я положил на крыльцо перед дверью, нажал кнопку звонка и быстро зашагал к такси. Мне показалось, будто меня окликнули, но я не стал оборачиваться.

– Поехали в центр, – сказал я таксисту, и тот с готовностью надавил на педаль газа. Коттедж за стеклом качнулся и уехал вправо, исчезнув из поля моего зрения и из моей жизни вообще.

Я ехал к центру Города и думал о том, что в моем поступке было не много здравого смысла. Деньги и драгоценности, оставленные на крыльце дома Маргариты Сергеевны, уже не могли никого утешить и тем более – не могли никого воскресить. И если бы меня спросили, зачем я это сделал, я бы вряд ли смог что-то объяснить. Разве что сказал бы о чувстве некоторого успокоения, посетившем меня в тот миг, когда такси отъезжало от коттеджа. Не чувство выполненного долга, не тупое самодовольное равнодушие, а успокоение, сплетенное с усталостью и скорбью от того, что все уже случилось и случилось именно так. И ничего уже не поправишь.

Но меня никто ни о чем не спросил. И вряд ли когда-нибудь спросит.