Текст книги "Эрато и Эрот. Поэты о любви: опыты ментального анализа. Часть II"

4.9. «Медовый месяц»

Итак, давно желанное наконец-то свершилось. Влюбленные уснули уставшими, но счастливыми и умиротворенными:

Георг Гейм 1910 (1887–1912) Германия (пер. А.В.Попова)

 
В постели смятой распластаться сонно…
Заснуть, покуда стынет страсти чад,
Заснуть, пусть несколько минут назад
Звучали крики, шепоты и стоны.
 

Какие же чувства испытывают участники нашего романа, проснувшись в новом качестве после первой ночи любви. Конечно, здесь возможны варианты:

В.Д.Федоров (1918–1984)

 
Прекрасна ночь,
А женщина прелестна,
Когда и ранним утром с ней не тесно.
Бывает же, на мир и на уют
Не все в такую ночь сдают экзамен:
Ложатся спать хорошими друзьями,
Врагами молчаливыми встают.
 

Предлагаю пока не говорить о самом плохом. Однако смутная печаль и некоторая опустошенность, обычные после удовлетворения любого сильного желания, – не редкость в такое утро:

Л.Н.Вилькина (1873–1920)

 
Страшит меня довольство обладанья
И достиженья мертвенный покой.
Ужасней, чем забвенья мрак пустой,
Час дерзко утоленного желанья.
 

А.М.Эфрос (1888–1954)

 
Глухой прибой медлительных касаний
Не разведет сплетенных этих дланей,
Пока в огне не загорится день,
 
 
И мне в глаза взглянув, как в мир зеркальный,
Очнешься ты, и задрожишь, и в тень
Укроешь лик, поблекший и печальный.
 

М.И.Цветаева 1919 (1892–1941)

 
Руку на сердце кладу – не бьется.
Так легко без счастья, без страданья!
– Так прошло – что у людей зовется —
– На миру – любовное свиданье.
 

Однако главное ощущение в новом качестве – это ощущение близости. Что бы там ни говорили романтики и мистики, но именно половой акт сближает людей как ничто иное. Вне его люди хотя и движутся навстречу, но какими-то тернистыми извилистыми тропами, а он автоматически открывает прямой и короткий путь, по которому осуществляется взаимная «телепортация» душ:

В.А.Павлова (р. 1963)

 
В неэвклидовом пространстве
гениталий
друг ко другу мы дорогу скоротали
 

Поэтому наши влюбленные начинают свой день другими людьми – по-настоящему родными и близкими:

Б.Л.Пастернак 1957 (1890–1960)

 
Между ними особый
Распорядок с утра,
И теперь они оба
Точно брат и сестра.
 

М.И.Цветаева 1918 (1892–1941)

 
Как правая и левая рука,
Твоя душа моей душе близка.
Мы смежены, блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.
 

Возникает желание остаться в таком состоянии навсегда, вечно любить друг друга, проявлять взаимную заботу и внимание:

Н.Н.Асеев 1953 (1889–1963)

 
Деревья растут убежденно
и утро, и вечер, и ночь,
деревья растут каждоденно —
стоишь ли, уходишь ли прочь;
 
 
Их свежие сильные токи
стволов утвержденных ряды
доносят до крон до высоких —
насосами – струи воды;
 
 
Чтоб волны ее протекали
не только по ложу ручья,
а кверху, по вертикали,
воздушную сухость мягча;
 
 
И, листья с ветвей не роняя,
ловя дуновенье прохлад,
растут, у корней охраняя
потока серебряный клад.
 
 
Меж зеленью и водою
великий союз заключен.
Давай же мы будем с тобою:
я – зеленью, ты – ключом!
 

Это означает, что за первой ночью любви последуют другие, и нашим влюбленным предстоит «медовый месяц» – счастливый и радостный период, пиршество утоляемой, но неутолимой страсти:

Жан-Антуан де Баиф (1532–1589) Франция (пер. А.В.Парина)

 
О, сладкая, манящая картина!
На поле боя сладостных ночей
Моя душа сливается с твоей,
И тело с телом слиты воедино.
 
 
Как жизнь сладка и как сладка кончина!
Моей душе неймется поскорей
В тебя вселиться разом, без затей —
То вверх, то вниз несет меня пучина.
 
 
О, сила в нас обоих не ослабла!
Я весь в тебе, я взят тобой всецело.
Ты пьешь меня когда окончен путь,
 
 
И возвращаешь мне остаток дряблый.
Но губ твоих и ласки их умелой
Достаточно, чтоб силы мне вернуть.
 

Роберт Бернс (1759–1796) Шотландия (пер. В.М.Федотова)

 
Неведом страх, ничтожен враг,
Когда бываю я с тобой,
И в этот час беднее нас
Наследник трона молодой.
 
 
Когда во всей красе своей
Любимая в руках моих —
На что мне рай? Мне лучше дай
Мгновенье радостей земных.
 

Джордж Гордон Байрон (1788–1824) Англия

(пер. Т.Г.Гнедич)

 
Она любила и была любима,
Как вся природа диктовала ей;
Боготворя, была боготворима.
Их души в этом пламени страстей
То задыхались, то неутомимо
Взывали снова к радости своей,
Сердца влюбленных бились, пламенели,
Как будто розно биться не умели.
 

Д.П.Ознобишин 1822 (1804–1877)

 
Когда в пленительном забвеньи,
В час неги пылкой и немой,
В минутном сердца упоеньи
Внезапно взор встречаю твой;
 
 
Когда на грудь мою склоняешь
Чело, цветущее красой,
Когда в восторге обнимаешь…
Тогда язык немеет мой.
 
 
Без чувств, без силы, без движенья,
В восторге пылком наслажденья,
Я забываю мир земной,
 
 
Я нектар пью, срываю розы,
И не страшат меня угрозы
Судьбы и парки роковой.
 

Мирра Лохвицкая (1869–1905)

 
Люблю твое лицо в блаженный час ночной;
Преображенные волшебницей луной —
Бледны твои черты, и пламенные очи
Горят, как две звезды во мраке полуночи.
 
 
Люблю я наблюдать, как чудно меркнет в них
Подавленный огонь безумного желанья,
То вспыхнет… то замрет… И неги трепетанье
Блистает глубоко в тени ресниц густых…
 
 
Люблю я этот взор, чарующий и властный,
Когда дрожишь ты весь в истоме сладострастной…
И голову с мольбой на грудь твою склонив,
 
 
Изнемогаю я от счастия и муки…
И силы падают… И холодеют руки…
И страсти бешеной я чувствую прилив!..
 

Стефаун фра Хвитадаль (1887–1933) Исландия

(пер. В.Г.Тихомирова)

 
Я зарей осиян
и одет, как в парчу.
Я от радости пьян,
и вот-вот я взлечу.
              Я – и солнце весны.
              Я – и – счастья волна.
              Я – и клятвы любви.
              Я – и рядом она.
 
 
Поцелуи твои —
драгоценнейший дар,
и в словах о любви —
песнопламенный жар.
              С той поры я живу,
              и пылаю в огне
              с той поры, как пришла
              ты, царица, ко мне.
 

Назрул Ислам (1899–1976) Индия

(пер. М.А.Курганцева)

 
Во мне живут торжественные звуки,
меня пронзает радостная дрожь —
и вот соприкоснулись наши руки
и ты свои мне губы отдаешь!
Бессонны эти ночи до рассвета,
и ветер поцелуями пропах,
безудержными, теми, что у смертных
рождаются и зреют на губах.
 

В.В.Гаврильчик 1967 (1929–2017) Советский андеграунд

 
В моей душе симфония играет,
Большое нечто происходит в ней:
Любимая моя меня лобзает
И посвящает в таинство грудей.
 
 
Различные условности забыты,
Одежды сняты, с тела снят запрет,
Ты грезишь, и глаза твои закрыты,
Моей любви божественный предмет.
 

При всем несомненном, несказанном и неописуемом восторге участников нашего романа от первых опытов интимной жизни, очевидно, что величина собственно сексуального наслаждения не может быть максимальной в самом начале «медового месяца». По мере взаимного «узнавания» она в первое время непрерывно нарастает, т. к. любящие сексуальные партнеры находят друг в друге все новые и новые возможности для обогащения «палитры» удовольствий. Частично утолив свой «зверский» сексуальный голод, они обнаруживают в себе «гурманов»:

В.А.Павлова (р. 1963)

 
Сначала приласкаю по верхам,
касательно, легко, колоратурно, —
рассыпчатое пиццикато там,
где надо бы напористо и бурно,
потом – смычком по тайным струнам тем,
что не были затронуты вначале,
потом – по тем, которых нет совсем,
точнее, о которых мы не знали.
 
 
Мои ль ладони гладят твои плечи,
твои ли гладкие плечи – мои ладони
гладят, от этого делаясь суше и резче,
и законченней? Ласка, чем монотонней,
тем целительней. Камень вода точит,
а ласка тело делает легким, точеным,
компактным – таким, каким оно быть хочет,
таким, каким оно было во время оно.
 

Это замечательное время, когда, с одной стороны, партнеры уже достаточно хорошо знают друг друга, чтобы получать максимальное удовольствие от интимного общения, с другой – секс еще не стал привычным, рутинным:

А.М.Эфрос 1920–1922 (1888–1954)

 
Погоня дня утихла. За стенами
Ночь синяя сияет в тишине,
А здесь, смотри, – в каком живом огне
Трепещет грудь под жаркими устами,
 
 
И тайный пламень светит сквозь лицо,
И тонких рук смыкается кольцо,
И плещет в ночь волна двойного стона;
 
 
Всем радостям сейчас раскрыта дверь! —
И плоть сама, как приручённый зверь,
Находит путь в тепло родного лона.
 

Обильный и полноценный секс совсем не исключает теснейшего духовного сближения. Бывает, что оно настолько захватывает влюбленных, что они временами «забывают» о сексе:

К.М.Симонов 1938 (1915–1979)

 
Я любил тебя всю,
             твои губы и руки – отдельно.
Удивляясь не важным,
             но милым для нас мелочам.
Мы умели дружить
             и о чем-то своем не постельном,
Лежа рядом, часами
             с тобой говорить по ночам.
 
 
Это дружба не та,
             за которой размолвку скрывают.
Это самая первая,
             самая верная связь.
Это – дружба – когда
             о руках и губах забывают,
Чтоб о самом заветном
             всю ночь говорить, торопясь.
 

Преобладающее ощущение в этот период – эйфория счастья. Люди забывают о существовании каких-то других интересов, пребывают в добровольном и сладостном плену друг у друга:

Жоашен дю Белле (1522–1560) Франция (пер. С.Я.Бронина)

 
Я счастлив! Я попался в плен!
Завидую своей я доле!
Мне ничего не надо боле,
Как грезить у твоих колен
 
 
И, не желая перемен,
Томиться в сладостной неволе,
Не выходя как можно доле
Из этих сокровенных стен!
 
 
Ты мой судья и мой спаситель,
Мой прокурор и избавитель.
 

Жан Расин (1639–1699) Франция (пер. Е.А.Гулыги)

 
И хоть с волей моей мне пришлось распроститься,
Не жалею о ней и о ней не грущу.
Счастлив я: хоть я раб, но я раб у царицы!..
От всего я отвык, ничего не хочу. /…/
 
 
Я увидел и то, что не видимо взгляду,
Я открыл в тебе клад потаенных красот,
Твое тело полно несказанной услады,
Достигает душа несказанных высот.
 
 
Ты мила, ты любви оказалась достойной,
По достоинствам смог оценить я тебя.
Все рождает любовь к тебе, юной и стройной,
И любовь родилась, – все забыл я любя.
 

Н.П. Огарев 1830 (1813–1877)

 
Я в гости поеду, мне весело будет,
А милая станет скучать,
Смеяться я буду с толпой молодежи,
А будет она тосковать.
 
 
Нет, милая, больше уж я не поеду:
Как тратить минуты любви?
Ведь так хорошо мне тобой любоваться,
Глядеться в глазенки твои.
 

Кирил Христов (1875–1944) Болгария (пер. Л.Хомутовой)

 
Как зверю дикому, и мне подвластен
природы зов! Ты руку протяни!
Уста к устам приникли сладострастно —
И так все дни!
 
 
Дыхание слилось – живое пламя —
Мир озаряет! Не нужны слова!
Из смертных кто дерзнет в нас бросить камень,
Когда мы – божества?
 

Весь остальной мир оказывается временно позабытым, лишним, мешающим и раздражающим. Для двух любящих он как бы сосредоточивается друг в друге:

Хафиз Ширази (около 1325–1389 или 1390) Ирано-таджикская

классическая поэзия (пер. С.Н.Иванова)

 
Все сласти потеряли вкус и дешевы ценой:
Нектар твоих сладчайших уст – прекрасней всех услад.
 
 
И даже солнцу тяжело соперничать с тобой:
Твое зеркальное чело светлей его стократ.
 

Л.И.Ошанин (1912–1996)

 
В сердце разная боль и разный страх.
Мы идем, обнявшись, в разных мирах. /…/
Две галактики наших встают из тьмы,
Скальпель памяти в них погружаем мы.
Ты вытаскиваешь его наугад,
Я дивлюсь, как твой маленький мир богат.
Я огни и вехи в моей судьбе
Достаю со дна, отдаю тебе.
Я азартней еще не видал игры —
Мы идем
             и смешиваем миры.
 

К.М.Симонов 1938 (1915–1979)

 
Помню время, когда
              мы на людях бывать не умели,
Нам обоим мешали
              их уши, глаза, голоса.
На веселой пирушке,
              где много шумели и ели,
Было трудно нам высидеть
              больше, чем четверть часа. /…/
 
 
Что такое привычки,
              мы даже не знали сначала;
Если знали из книг,
              то старались о них забывать.
И друг друга любить
              в это время для нас означало —
Каждый день, как впервые,
              друг другу себя открывать.
 
 
Было что открывать.
              Было порознь накоплено каждым.
Чтоб вдвоем докопаться
              до самых забытых углов,
Чтобы всякую мелочь
              припомнить хотя бы однажды,
Нам на первых порах
              ни часов не хватало, ни слов.
 

Ночью, когда влюбленные вместе, они на верху блаженства. Любые посторонние мысли и устремления, мечты и сновидения выражены очень слабо. Едва отвлекшись от любовной доминанты, мозг тут же возвращается к ней:

Т.П.Фесенко (1915–1995) Поэзия эмиграции

 
Когда ты спишь и долетает мерно
Негромкое дыхание твое,
Я становлюсь на полчаса неверной
И покидаю теплое жилье.
 
 
Как легок путь в четвертом измеренье!
Как облик свой меняют города!
В беззвездном небе всходит на мгновенье
То белая, то красная звезда.
 
 
Я прохожу под самым краем тучи,
Закрывшей абрис милого ковша,
И здесь меня так по-земному мучит
Привыкшая к сомнениям душа.
 
 
Как без тебя томительно пространство!
Скорей домой, в привычный мой уют,
Где две руки с чудесным постоянством
Озябшую беглянку обовьют.
 

Поэтому расставания по утрам (если таковые необходимы) очень и очень мучительны. Они сопровождаются чуть ли не физической болью:

Т.А.Вольтская (р. 1960)

 
Запретный сок на языке горит,
Но мы покуда заперты внутри
Друг друга: нет для времени зазора,
И адской щели нет (но будет скоро), —
Тем, разделяясь надвое, с утра
Мучительней рождаться из ребра.
 

Человека любящего постоянно тянет к Человеку любимому. Даже совсем короткая разлука с ним кажется непереносимой:

И.Ф.Богданович 1790 (1743–1803)

 
Я в печали таю,
Время погубя,
Если день кончаю,
Не узря тебя;
День с тобой в разлуке
Крадет жизнь мою:
Без тебя я в муке,
А с тобой в раю.
 
 
Если я примечу
Твой ко мне возврат,
Сердце рвется встречу,
Упреждая взгляд.
Придешь – оживляешь,
Взглянешь – наградишь,
 
 
Молвишь – восхищаешь,
Тронешь – жизнь даришь.
 

В.В.Маяковский (1893–1930)

 
Флоты – и то стекаются в гавани.
Поезд – и то к вокзалу гонит.
Ну, а меня к тебе и подавней
– я же люблю —
тянет и клонит. /…/
 
 
Земных принимает земное лоно.
К конечной мы возвращаемся цели.
Так я
к тебе
тянусь неуклонно,
еле расстались,
развиделись еле.
 

Н.К. Доризо 1978 (1923–2011)

 
Когда
          нет
                 тебя
                        рядом,
Болит
       пустота.
Так
    болит,
Как рука
              что
                      ножом
                             отнята.
 

В.Н.Скобелкин (1924–2003)

 
Что ты немножечко колдунья,
Известно было мне давно.
Твои глаза в час полнолунья —
Как в мир неведомый окно.
Они таинственно и странно
К себе, как омуты, влекут.
То негой полнятся нежданно,
То вспышкой страсти обожгут.
Их власть сильна, а сила властна.
И в той опасной глубине
Вновь каждодневно, ежечасно
Тонуть даровано и мне.
 

Интересные метаморфозы происходят в этот период со временем. Время, проведенное вместе ночью, кажется «пролетевшим» настолько быстро, насколько медленно тянется оно днем в ожидании следующей ночи:

Ибн Зайдун (1003–1071) Арабская классическая поэзия

(пер. Ю.С.Хазанова)

 
Когда не со мною, не рядом она,
То ночь беспросветно, кошмарно длинна;
 
 
Когда же ты здесь, – как виденье легка, —
Ропщу я, что ночь для меня коротка!
 

Питер Корнелисон Хофт (1581–1647) Нидерланды

(пер. В.И.Орлова)

 
Ах, мастер, ты часы чинил нам аккуратно.
Но что сломалось в них той ночью, – непонятно.
Они решили бить три раза каждый час.
 
 
Когда же срок пришел расстаться нам с любимой,
Замедлили они свой бег неудержимый,
Пробив за целый день едва-едва шесть раз.
 

В «медовый месяц» происходит постепенное сближение и взаимопроникновение двух людей. Тот «андрогин», который был, в сущности, только зачат в первую ночь любви, должен либо умереть, либо достигнуть зрелости:

Альбина Синева (р. 1968)

 
А что рука не выпускает руку —
еще не все. Начало лишь. Прости,
мы только приросли пока друг к другу,
а надо – чтоб друг в друга проросли,
чтоб нас, теченьем поднята со дна,
одна и та же память бередила,
чтоб в нас одно предчувствие бродило,
как в близнецах сиамских – кровь одна.
 

Действительно, в случае поступательного развития событий тела и души любящих постепенно смешиваются и объединяются. Понятно, что этот сложный процесс не может происходить абсолютно гладко и безболезненно. Всякое бывает: и разногласия, и размолвки, и даже ссоры:

Андре Шенье (1762–1794) Франция (пер. Н.И.Кроля)

 
Неутолимому в любви не верю гневу.
О, если пред собой возлюбленную деву
Ты видишь, в этот миг, когда проступка стыд
Румянит лилии прелестнейших ланит,
Не молит гордая она, в слезах, пощады,
Но с тихим трепетом, покорна и нежна,
Безмолвно на тебя, смущения полна,
Бросает тихие, доверчивые взгляды.
По плечам мраморным свой локон распустив,
Она ждет трепетно… Клянусь, красой чаруем,
Внезапно гнев и месть, и ревность позабыв,
Прощенье изречешь виновной поцелуем.
 

Все негативные явления в это время слабы, кратковременны, мимолетны, несерьезны. Они лишь способствуют тому, что наш «андрогин» бурно растет, развивается, набирает силу и приобретает уверенность в себе:

Андре Жид (1869–1951) Франция (пер. Г.А.Русакова)

 
Когда-то, в оны дни, мы мило улыбались
И за руку с рукой здоровалась душа.
Тогда они еще друг к другу привыкали.
И шли своим путем ритмично, не спеша.
 
 
А полдень наступал – по улицам бродили.
И был прекрасно строг их симметричный строй.
А ночью две души, обнажены, входили
В озера синей тьмы с их ясной глубиной.
 
 
Наутро, пробудясь – они легки и новы,
Как будто это им и вправду в первый раз.
И, братственны, они опять любить готовы
Как будто в первый раз.
 
 
Ах, наши две души! Они так юны были!
Да нет, одна душа, но двуедина связь.
Я привыкал к двойной душе не без усилий,
Она жила, в самой себе отобразясь.
 

Георг Маурер (1907–1971) Германия (пер. А.В.Парина)

 
Ты и пространство слиты, нет границы.
И ум никак вопроса не решит,
Что мне, а что тебе принадлежит
В игре, которая меж нами длится.
 
 
Такая слитность к слову «мы» стремится.
Небесный блеск, из тонких нитей свит,
Звучаньем слившихся миров спешит
Излиться радостью на наши лица.
 
 
Когда мой взгляд сплетается с твоим,
Родник согласья неостановим,
И изумляет нас его биенье.
 
 
Такой любви не знать успокоенья,
Откуда силы мы берем, откуда,
 
 
Переносить такой избыток чуда?
 

Габор Гараи (1929–1987) Венгрия (пер. Р.Ф.Казаковой)

 
Как мальчик из стакана – молоко,
спокойно, безмятежно и легко
я пью твою целебную любовь,
а с нею ты в мою втекаешь кровь.
Я постепенно становлюсь тобой.
Твоя судьба слилась с моей судьбой.
 

Н.В.Шатров (1929–1977) Советский андеграунд

 
С солдатами возятся много,
Чтоб всех обезличить гуртом,
Но только влюбленные в ногу
Идут, не заботясь о том.
 

В.Н.Скобелкин (1924–2003)

 
Надолго не бросай меня:
Жить без тебя, как без огня.
Едва уйдешь, я жду беды:
Жить без тебя, как без воды. /…/
В тебе одном вся жизнь моя.
Я без тебя – уже не я.
 

Безоблачность и полнота счастья, отсутствие видимых признаков охлаждения или недовольства друг другом порождают надежду, что так, и только так будет теперь всегда:

Луиза Лабе (ок. 1525–1565) Франция (пер. Ю.М.Денисова)

 
Еще целуй меня, целуй и не жалей,
Прошу тебя, целуй и страстно, и влюбленно.
Прошу тебя, целуй еще сильней, до стона,
В ответ целую я нежней и горячей.
 
 
А, ты устал? В моих объятиях сумей
Вновь целоваться так, как я – воспламененно.
Целуясь без конца, без отдыха, бессонно,
Мы наслаждаемся, не замечая дней.
 
 
Две жизни прежние объединив в одну,
Мы сохраним навек надежду и весну.
 

Это – с одной стороны. С другой, счастье – редкая птица в нашей юдоли скорби. Поэтому участники событий не могут хотя бы иногда не ощущать его хрупкости и эфемерности:

А.С.Кушнер (р. 1936)

 
Вот счастье – с тобой говорить, говорить, говорить!
Вот радость – весь вечер, и вкрадчивой ночью, и ночью.
О, как она тянется, звездная тонкая нить,
Прошив эту тьму, эту яму волшебную, волчью!
 

Из наших наблюдений за жизнью все мы знаем, что слишком хорошо не может быть слишком долго. Вот и у наших влюбленных появляются первые робкие сомнения относительно вечности их счастья:

Сергей Москвин (1949–1989)

 
Было много потерь, неужели и ты потеряешься
В суете этой жизни, нам, людям, подчас неподвластной?
Две звезды притаились, как дети влюбленные, рядышком.
Очень хочется счастья…
 

И действительно, вскоре выясняется, что единение и взаимопроникновение двух людей не такое уж абсолютное:

Ю.П.Мориц (р. 1937)

 
Я вблизи, я не дальше,
Чем земля от небес,
Безыскусность от фальши
И от ангела бес.
 

Это настораживает, заставляет людей искать возможности для сохранения ситуации неизменной, в том числе путем дальнейшего сближения и «взаимопрорастания», теперь уже несколько нарочитых:

В.А.Павлова (р. 1963)

 
Вкус вкуса – вкус твоего рта.
Вкус зренья – слезы твои лижу —
так, пополам с дождевой морская вода,
а рот… В поисках слова вложу, приложу
язык к языку, вкусовые сосочки – к соскам
твоим вкусовым, чтобы вкуса распробовать вкус,
словно тогда я пойму, что же делать нам,
как избежать того, чего так боюсь…
 

Тем не менее, маленькие, пока еще едва заметные ростки отчуждения все-таки дают себя знать даже в наиболее интимные моменты совместной деятельности:

А.М.Эфрос (1888–1954)

 
В доверчивом бесстыдстве наготы,
В порыве ласки, бурной и нескромной,
Ты вдруг замрешь, и точно облак темный
Тебя овеет тенью с высоты.
 
 
Мгновенный след заботливо стирая,
Ты снова льнешь, сплетаясь и лобзая.
 

Те, кто отдается любви более самозабвенно, начинают испытывать некоторое раздражение от якобы недостаточной самозабвенности противной стороны:

В.А.Павлова (р. 1963)

 
Падая жертвой любовной картечи
на дно воздушной ямы блаженства,
теряю постылый дар речи,
обретаю заветный дар жеста,
поднимаю веки прозревшей кожи,
чешуей очей библейски одета.
Для чего же выпытывать так тревожно:
– Скажи, как ты? Скажи, где ты?
 

Человек так устроен, что от хорошего он вечно стремится к лучшему. Тот уровень сближения, который еще не так давно вызывал полный восторг, с некоторых пор начинает казаться не вполне удовлетворительным. Хочется чего-то большего:

В.А.Павлова (р. 1963)

 
Как мало мне дано для сочлененья
с тобою впадин, выступов, пазов.
Как мало – только локти и колени —
дано креплений. Ненасытен зов
вдавиться в поры кожи, в кровоток
твой устремиться водопадом горным,
извилинами мозга и кишок
совпасть, и позвоночники, как корни,
переплести, чтоб на двоих – топор…
Как мало мне дано природой-дурой:
пристраивать в единственный зазор
несложную мужскую арматуру.
 

Такие несообразные с возможностями, в принципе неудовлетворимые желания, конечно, не способствуют сохранению прежней гармонии. Отношение к сексу несколько изменяется. С одной стороны, при всей его «сладостности» иногда появляется смутное ощущение скуки, с другой – возникает стремление вернуться к более разнообразной жизни:

А.М.Эфрос 1920–1922 (1888–1954)

 
В повторности ночного бытия
Есть ощущенье вечности и скуки.
В который раз, дрожа, сплетаю руки
Вокруг тебя, соложница моя!
 
 
В который раз всё та же колея
Мне предлежит, и те же мучат муки
Сладчайшие, и в пламени разлуки
С самим собой – перегораю я!
 
 
Исчерпанный, спалённый, бездыханный,
Я жду тебя, рассвет обетованный,
В узилище бесстыдных этих стен:
 
 
Приди и встань, как вестник у порога,
Скажи душе, что ждёт её дорога
К дневным трудам, – что труд благословен!
 

Это, как говорится, симптоматично. «Медовый месяц» близится к концу. У наиболее проницательных и тонко чувствующих людей появляется отчетливое предчувствие перемен:

И.А.Бунин 1898 (1870–1953)

 
Что надо еще? Возможно ль блаженнее быть?
Но ангел мятежный, весь буря и пламя,
Летящий над миром, чтоб смертною страстью убить,
Уж мчится над нами!
 

Что это за перемены, в чем они состоят и откуда они берутся – большая и интересная тема – предмет следующего раздела.