Текст книги "Эрато и Эрот. Поэты о любви: опыты ментального анализа. Часть III"

А.А. Блок 1915 (1880–1921)

 
Я не только не имею права,
Я тебя не в силах упрекнуть
За мучительный твой, за лукавый,
Многим женщинам сужденный путь…
 
 
Но ведь я немного по-другому,
Чем иные, знаю жизнь твою,
Более, чем судьям, мне знакомо,
Как ты очутилась на краю.
 
 
Вместе ведь по краю, было время
Нас водила пагубная страсть,
Мы хотели вместе сбросить бремя
И лететь, чтобы потом упасть. /…/
 
 
Что же делать, если обманула
Та мечта, как всякая мечта,
И что жизнь безжалостно стегнула
Грубою веревкою кнута?
 

Действительно, ничего не поделаешь. Жизнь такова, какова она есть, и больше ни какова. На этой реалистической ноте мы и закончим историю о не особенно успешной попытке Человека любимого поживиться за счет Человека любящего, но не закончим разговор о безответной любви вообще, ибо впереди нас ждет совсем небольшой, но достаточно интересный вопрос: а не может ли быть иным исход поединка между двумя участниками событий.

В начале раздела 6.2. мы установили, что безответная любовь редко бывает мирной и обычно представляет собой борьбу двух людей за свои интересы, причем, вопрос о победителе обычно не стоит. Здоровый и разумный Человек любимый легко, одной левой, подавляет и подчиняет себе больного любовью и лишенного разума Человека любящего. Об этом – весь раздел 6.2.1. Возможен ли противоположный вариант развития событий при прочих равных условиях? Нет, не возможен. Однако это не означает, что он не возможен вообще. Ведь исходные-то условия иногда бывают отнюдь не равными. Представьте себе, что на ковре оказались два атлета: один из наилегчайшей, другой – из супертяжелой весовой категории. Даже если последний будет сильно ослаблен какой-то болезнью, то первому вряд ли удастся победить. Так и в любви. Сильный, волевой, несгибаемый Человек любящий может в отдельных случаях подчинить себе слабого, безвольного и мягкого Человека любимого. Когда различия в этом отношении между двумя участниками событий очень велики, то исход любви-борьбы бывает ясен обоим уже в самом начале:

Н.С.Тихонов 1921–1924 (1896–1979)

 
Ни людям, ни черту, ни богу
Твоей беспощадной любви.
Я – коршун, за красную ногу
Серебряной цепью слови.
 
 
– Подумаешь, прибыль какая?
Ушкуйник, хромая пята,
Уж я с тобой, друг, поиграю,
Чур, только игра без креста.
 
 
Ты думал, что крикнул, и клюнул
Так больно, как только хотел,
Какое мне дело, что юным,
Что сильным ко мне прилетел?
 
 
По перышку выщиплю крылья
И когти подрежу – не трусь,
А там, коли сердце осилю, —
Глядишь, и до глаз доберусь,
 
 
Уж буду любить напоследок, —
Любви – то, нечаянный мой,
Не стать занимать у соседок,
Найдется еще у самой.
 
 
– Глаза б на тебя не глядели,
Не слышали б уши – да что ж?
От них, как от смертной постели,
Ни в омут, ни в лес не уйдешь!
 

Когда мы говорим, что существенным условием доминирования Человека любящего над Человеком любимым является относительная слабость последнего, то мы, разумеется, имеем в виду не столько общую слабость, сколько неспособность противостоять конкретному человеку и конкретному оружию, используемому им в «борьбе». Чтобы было понятно, о чем идет речь, приведу наиболее характерный пример – женские слезы. Казалось бы, слезы есть проявление слабости слабого пола. Однако фактически как раз слабость в данном случае и оказывается страшной силой. Женщина, которая обладает счастливой способностью «правильно» и вовремя плакать, может иногда одним только этим подавить и уничтожить как личность самого сильного и уверенного в себе мужчину:

А.Н.Майков 1878 (1821–1898)

 
Я – король. Ты – королева.
Мы в войне. Я главных сил
И фельдмаршала их Гнева
Не боюсь. Я б их разбил.
Но как двинешь ты резервы,
В бой войти велишь слезам —
Тут беда! Пожалуй, первый
Брошусь я к твоим ногам!..
 

Н.А.Некрасов (1821–1878)

 
О слезы женские, с придачей
Нервических, тяжелых драм!
Вы долго были мне задачей,
Я долго слепо верил вам
И много вынес мук мятежных.
Теперь я знаю наконец:
Не слабости созданий нежных, —
Вы их могущества венец.
Вернее закаленной стали
Вы поражаете сердца.
Не знаю, сколько в вас печали,
Но деспотизму нет конца!
 

Повторю еще раз. В этом разделе, как и в предыдущем, речь идет не о широко распространенных в обществе отношениях злодейства и добродетели, а об обычной жизни обычных людей, оказавшихся в сложной ситуации безответной любви. Желает ли зла Человек любящий Человеку любимому? Конечно, нет!

К.Д.Бальмонт (1867–1942)

 
Тот, кто любит, разве губит,
Раз желанное берет?
Он лишь нежит, он голубит,
В сердце мед он сладко льет.
 

Как видите, Человек любящий в данном случае забывает древнее правило: beneficia non obtruduntur. Насильно сделанное добро есть зло, благодеяний не навязывают. Да и являются ли таким уж «медом» благие намерения Человека любящего? Нет, это скорее тот самый идеальный материал, которым вымощена дорога в ад. Возбужденная психика Человека любящего жаждет эмоций: хороших и разных. Холодность, спокойствие, безразличие Человека любимого в этой ситуации просто невыносимы. Хочется как-то расшевелить его, вывести из равновесного состояния. Безответная любовь сама по себе есть мучение. Обычный, небезупречный в нравственном отношении человек, естественно, не хочет мучиться в одиночку. Логика Человека любящего в этой ситуации предельно проста. Не хочешь дать мне положительных эмоций – изволь хотя бы разделить отрицательные:

Э.И.Губер 1842 (1814–1847)

 
Безумно жаждать тихой встречи,
Со страхом встречи избегать,
С безмолвной негой слушать речи,
Дыханье сладкое впивать; /…/
 
 
Ее одну повсюду видеть,
В нее и душу перелить,
Весь этот мир возненавидеть,
Чтоб в нем одну ее любить;
 
 
Терзать с жестоким наслажденьем,
Чтоб слезы пить с ее ресниц;
Ревнивым мучить подозреньем,
И проклинать, и падать ниц.
 
 
Слезами робко ей молиться,
Ее терзать, ее томить,
Ее томленьем насладиться —
Вот как хотел бы я любить.
 

Р.Ф.Казакова (1932–2008)

 
Разве хочу тебе зла?
Боли высокой хочу я,
ею тревожно врачуя
ту, что во мне проросла.
 
 
Если, как пекло, палит:
где я, твоя ли, с тобой ли? —
долгой взаимнейшей болью
пусть твое сердце болит.
 

Человека любимого, как вы догадываетесь, такая перспектива не прельщает. Поэтому Человеку любящему, который преклоняется перед Человеком любимым, ничего не остается как принести его в жертву могущественному и многоликому Богу Любви, который поворачивается к нему самым ужасным из своих лиц:

Шарль Пьер Бодлер (1821–1867) Франция (пер. Эллиса)

 
Тебе, владычица, тебе, моя Мадонна,
Воздвигну я алтарь в душе, чья скорбь бездонна;
 
 
Вдали от праздных глаз, от всех земных страстей,
В заветной глубине, где мрак всего черней,
 
 
Я нишу иссеку лазурно-золотую,
Сокрою статую твою святую;
 
 
Я для тебя скую гигантскую Корону;
Я на тебя потом, на смертную Мадонну,
 
 
Исполнен Ревностью, Сомненьем и Тоской,
Как бурку тесную, бестрепетной рукой
 
 
Наброшу Мантию тяжелого покроя,
Очарование твоих красот утроя;
 
 
В Узоры слез моих, как в Перлы, убрана,
Страстей трепещущих широкая волна
 
 
Пусть обовьет твой стан, струясь, как Одеянье,
На теле розовом напечатлев лобзанье.
 
 
Стопам божественным отдав Любовь свою
И из нее тебе два башмачка сошью,
 
 
Чтоб крепче раковин они те ножки сжали,
Чтоб, попирая, их те ножки унижали. /…/
 
 
Змею, грызущую мне сердце и утробу,
Под каблучки твои швырну, питая злобу,
 
 
Чтобы чудовище, язвящее слюной,
Победоносною сдавила ты стопой. /…/
 
 
Потом, чтоб до конца исполнить роль Марии,
Чтоб с лютой пыткой слить мечты любви святые,
 
 
Я смертных Семь грехов искусно отточу
Как семь ножей, чтоб их, как должно палачу,
 
 
Наметив цель себе в твоей любви великой, —
Рукой искусною, рукой безумно – дикой
 
 
Все семь Ножей, в твою святую Грудь воткнуть —
В твою покорную и трепетную Грудь.
 

Как видите, Человек любящий «взошел» к той самой «высокой степени безумства», которая есть ни что иное, как маниакальный синдром. Для Человека любимого начинается не жизнь, а что-то совсем другое:

Иван Ахметьев 1968–1980 (р. 1950) Советский андеграунд

 
сосуществование
со существом
сосущим кровь
 

Поразительно, что даже в это время Человек любящий продолжает настойчиво верить в животворящую силу своей любви:

Федор Сологуб (1863–1927)

 
И так люблю, губя, – и так, любя, гублю,
И погубив, опять прильну, – и оживлю.
 

А между тем спустя некоторое время оказывается, что оживлять-то уже некого. Человек любимый – на последнем издыхании:

К.Д.Бальмонт 1894 (1867–1942)

 
Нет, мне никто не сделал столько зла,
Как женщина, которая твердила
Мне каждый миг: «Люблю тебя, люблю!»
              Она украдкой кровь мою,
              Как злой вампир, пила.
Она во мне все чистое убила,
Она меня к могиле привела.
 

А.А.Ахматова 1917–1918 (1889–1966)

 
Ты всегда таинственный и новый,
Я тебе послушней с каждым днем.
Но любовь твоя, о друг суровый,
Испытание железом и огнем.
 
 
От любви твоей загадочной,
Как от боли, в крик кричу,
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу.
 

Разумеется, так ужасно заканчивается далеко не всякая безответная любовь с доминированием Человека любящего. Однако доля случаев с печальным исходом в этом варианте, по-видимому, действительно, выше, чем в противоположном. При доминировании Человека любимого хозяин положения находится в здравом уме и твердой памяти. Поэтому он редко доводит дело до катастрофы. При доминировании безумного или полубезумного Человека любящего исход всей этой истории становится совершенно непредсказуемым. Давайте-ка пожелаем друг другу не попадать в такую ситуацию, а тем, кто все-таки попал – счастливо выбраться из нее с минимальными потерями. Этим актуальным пожеланием мы и закончим главу о безответной любви – самой безрадостной из всех «любовей».

Глава 7
Человек и любовь, любовь и человек

Итак, пора подводить итоги, т. е. выполнять самую важную, но и самую сложную часть работы. Впрочем, это «проблемы» самих поэтов, т. к. я, естественно, предоставлю слово им, а себе, как обычно, оставлю скромную роль компилятора. При конструировании этой главы будут использованы те фрагменты, в которых авторы не просто сообщают нам «текущие» наблюдения за состоянием тела и души человека, а пытаются выразить свое общее отношение к любви как к явлению личной и социальной жизни, сложившееся у них на основе собственного и чужого опыта, воспоминаний и размышлений. Понятно, что необходимый для этого «аналитический» подход – не самая сильная сторона поэзии как формы познания. Тем не менее, материал такого рода есть. Он позволяет достаточно полно, глубоко и всесторонне рассмотреть интересующий нас вопрос. Как и следовало ожидать, диапазон отношения к любви чрезвычайно широк: от резко положительного до столь же резко отрицательного:

Н.Г.Львова (1891–1913)

 
Любовь! Любовь! Над бредом жизни черным
Ты высишься кумиром необорным,
Ты всем поешь священный гимн восторга.
 
 
Но свист бича? Но дикий грохот торга?
Но искаженные, разнузданные лица?
О, кто же ты: святая иль блудница?!
 

Из науки статистики известно, что большинство характеристик большинства массовых явлений подчиняются так называемому закону нормального распределения, согласно которому абсолютно преобладают промежуточные, средние значения, а крайние, экстремальные значения встречаются редко, причем, тем реже, чем ближе к каждому из краев. Это особенно характерно для социальных явлений, где все зыбко и неопределенно. Поэтому мудрые люди со времен Горация призывают поэтов придерживаться aurea mediocritas и избегать крайностей:

Бахыт Кенжеев (р. 1950)

 
Убери, поэт, гримасу
с удрученного лица.
Вот летит волна без массы,
без начала и конца,
не несет она гостинцев,
только ты ее прости,
ей милее вечный принцип
неопределенности.
Пролетает честь по чести,
бродит лесом до зари…
Так и ты застынь на месте,
да и нет не говори —
ни безумью, ни болезни,
ни любови вдалеке,
ни осклабившейся бездне
с черной дыркою в зрачке…
 

Поэты, увы, не внемлют и в своей оценке половой любви склонны к категоричности. При систематизации материала я очень грубо разделил все суждения по этому вопросу на три большие группы: негативные (любовь – это плохо), позитивные (любовь – это хорошо) и нейтральные (в любви есть хорошее и плохое, плюсы и минусы). Так вот, простой подсчет голосов дал такие результаты: против – 68, за – 78, сомневаются – 78. Как видите, с небольшим перевесом победили оптимисты. Понятно, что истину не выявляют методом голосования. Тем не менее, выяснение природы этой статистической аномалии будет одной из целей нашего последующего анализа. А пока, как говорил Остап Бендер гражданину Корейко, пройдемте в закрома. Прежде всего, следует сказать, что отмеченные выше разногласия во взглядах касаются только знака (плюс или минус) но отнюдь не самого «модуля» обсуждаемой величины. В отношении последнего никаких сомнений, как правило, не возникает:

Джеффри Чосер (1340–1400) Англия (пер. И.А.Кашкина)

 
Все учит нас, что ум и горы блага,
Краса и хитрость, сила и отвага
Не могут разделить с Венерой трон.
Венера правит миром без препон.
 

Джордж Гордон Байрон (1788–1824) Англия (пер. Т.Г.Гнедич)

 
Увы, Любовь, весь мир в твоих руках:
Ты – слабых власть и сильных укрощенье!
И мудрость забываем мы и страх,
Волшебному покорны обольщенью.
 

А.Д.Илличевский (1798–1837)

 
Судьбой на все страны земные
Постановлен один закон;
Вселенной правят три слепые:
Фортуна, Смерть и Купидон.
Жизнь наша пир, с приветной лаской
Фортуна отворяет зал,
Амур распоряжает пляской,
Приходит смерть – и кончен бал.
 

Все в один голос признают за любовью огромную роль на самых разных уровнях организации материи и сознания. Ведь не зря греческое слово «эрос» в свое время обозначало не только половую любовь, но и универсальную силу, объединяющую элементы мироздания. Вот самые высшие уровни – космический и глобальный:

Перси Биши Шелли (1792–1822) Англия (пер. К.Д.Бальмонта)

 
Любовь не прах, не золото, не глина,
Делить ее не значит отнимать, —
Она как ум: кто хочет понимать,
Пред тем весь мир знакомая картина…
Она как свет фантазии живой,
Меж тысячью зеркал она блуждает,
В земле глубокой, в тверди голубой,
Сквозь бездну призм изменчиво блистает,
Безбрежный мир исполнен ей везде,
О ней во тьме звезда поет звезде…
Любовь равняет всех. Любя упорно
Я в сладость этой истины проник, —
Я знаю, что червяк под глыбой дерна,
Любя, в своей любви, как бог, велик.
 

К.Д.Бальмонт 1895 (1867–1942)

 
Земля не устанет любить, и любить без конца.
Промчатся столетья и будут мгновеньем казаться,
И горькие слезы польются с лица,
И тот не устанет рыдать, кто любви был бессилен отдаться.
А мир будет вечно любить, и любить без конца.
 

А вот, наоборот, самый низший уровень – бытовой. Ведь секс и любовь – это лучшая часть так называемой личной жизни, главный объект помыслов и основная тема для близкого общения у большинства людей:

Константэн Григорьев (1968–2008)

 
Конечно, разговор идёт интимнейший,
Идёт допрос – дала иль не дала?
Или ушла, ни с чем поэта кинувши?
Нет, всё же было? Было? Ну, дела!
 
 
А как? И так, и эдак? Удивительно!
Ведь вроде нету девушки скромней…
«Так познакомь нас с нею!» – «Да идите вы!
Ведь я давно вас знаю, кобелей…»
 
 
Да, разговор фривольный, без сомнения,
Однако и девчонки ведь о нас
Судачат точно так же с упоением,
Подруг терзают: было? Сколько раз?
 
 
А что, ведь все мы – сплетники и сплетницы,
И о любви все любим поболтать,
Все – сладкой тайны пленники и пленницы,
Никто из нас один не хочет спать.
 

Огромную роль половой любви различные авторы «выводят» из различных источников, которые грубо можно разделить на две большие группы. Первая (условно идеалистическая) рассматривает половую любовь как частный случай любви вообще, т. е. одной из общечеловеческих нравственных ценностей в том виде, в каком она является частью множества этических систем от нагорной проповеди Христа до морального кодекса строителя коммунизма:

Я.П.Полонский 1874 (1819–1898)

 
Ночь смотрит тысячами глаз,
    А день глядит одним;
Но солнца нет – и по земле
    Тьма стелется, как дым.
Ум смотрит тысячами глаз,
    Любовь глядит одним;
Но нет любви – и гаснет жизнь,
    И дни плывут, как дым.
 

К.Д.Бальмонт (1867–1942)

 
Что есть светлее пенья,
Светлей чудотворенья,
Светлее, чем алмаз,
И чем Пасхальный час?
Что есть светлей моленья,
И солнечного зренья,
Светлей, чем мед и кровь?
Любовь! Любовь!
В любви есть звоны пенья,
И свет чудотворенья,
И жемчуг, и алмаз,
И в часе новый час.
В любви есть свет моленья,
И солнечное зренье,
Луна, и мед, и кровь.
Люби – любовь.
 

Авторы, которые придерживаются материалистического мировоззрения, тоже признают за половой любовью основополагающую роль в жизни человечества, однако, рассматривают ее как «гуманизированное» проявление «основного инстинкта», свойственного всей живой материи – инстинкта размножения:

Андон Зако-Чаюпи 1902 (1866–1930) Албания

(пер. Д.Самойлова)

 
Любовь сильна, как божество,
И божеству равна,
Ее я славлю оттого,
Что жизнь дарит она.
 

В.Д.Федоров (1918–1984)

 
По главной сути
Жизнь проста:
Ее уста…
Его уста…
 

А.А.Пурин 1977 (р. 1955)

 
Разве можно сравнить загорелую плоть
с позолотой медовой струи?
Пламенеющий мир, разреши побороть
смоляные соблазны твои!
 
 
Но с античной монеты Меркурий нагой
мне твердит на фортране времен:
«Все течет в никуда, как песок под ногой,
бытие – только радужный сон.
 
 
Неизменно лишь девичье тело и я
(или ты, или он – все одно) —
нашей медленной крови живая струя,
нашей спермы живое зерно».
 

Ну а теперь вернемся к разногласиям. Начнем, как положено, с обвинительного заключения. Затем выслушаем защиту. А в заключение попытаемся рассудить, и, если получится, примирить их между собой.

7.1. Любовь – это плохо

Давно и всем известно, что подавляющее большинство поэтов – пессимисты до мозга костей. Только один из них сказал «жизнь хороша», да и тот застрелился через три года после этого. Поэтому негативное отношение к любви у многих поэтов вытекает из негативного отношения к жизни вообще. Логика проста и «желозобетонна»: как же можно относиться к чему-то хорошо, зная, что человек смертен:

А.П.Цветков (р. 1947) Поэзия эмиграции

 
вид медузы неприличен
не похвалим и змею
человек любить приучен
только женщину свою
обезумев от соблазна
с обоюдного согласья
он усердствует на ней
меж кладбищенских камней
 

Структура половой любви в максимально широком ее понимании, которое было у нас в главе 3, довольно сложна. Отношение к ее разным формам и элементам и у отдельного человека, и «в среднем», может быть различным до противоположности. Не пугайтесь, мы не будем возвращаться к выделенным нами 9 формам, а ограничимся минимумом: рассмотрим отношение людей к «голому» сексу и гармоничной («телесно-духовной») любви. Начнем с секса как такового безотносительно к его сопряженности с высшими чувствами:

А.А.Пурин 1977 (р. 1955)

 
Любо ли дело
или ино,
коли два тела
слиты в одно?
 

Отвращение к сексу у людей с материалистическим мировоззрением может быть отчасти связано с общей концепцией человека как ошибки природы. Это проявляется не только на уровне мироощущения и миропонимания, но и на бытовом уровне. Например, сложившаяся система эстетических ценностей устроена таким образом, что, скажем, акт совокупления большинства животных кажется среднему человеку скорее красивым. Бывает, что его даже крупным планом показывают по телевизору, причем, в самое что ни на есть детское время. Напротив, то же самое у людей выглядит скорее безобразным. Ведь изображение сцен половой жизни в исполнении даже специально подобранных (красивых) актеров рассматривается исключительно как порнография и вызывает отвращение у очень многих. Что уж говорить про половую жизнь обычных людей – лысых, пузатых и вообще малопривлекательных:

Михаил Гробман 1998 (р. 1939) Поэзия эмиграции

 
Вот е…ся тараканы
Бог их создал для любви
Удивительно и странно
Сняли панцири свои
 
 
Вот слились в экстазе мышки
Сняли шубки на меху
Тельца голые так зыбки
Он внизу она вверху
 
 
Вот лошадка примостилась
Скинув обувь на пенек
Ей оказывает милость
Прехорошенький конек
 
 
Ну а вот и человеки
Улеглися на кровать
Эти мерзкие калеки
Стали хрюкать и орать
 
 
И совсем не эстетично
Совершая этот акт
Обоюдно неприлично
Все закончили не так
 
 
А теперь скажите дети
Кто рожден от обезьян
У кого на этом свете
Все ужимки и изъян
 

Конечно, эстетический компонент здесь далеко не главный. Главное – непреодолимость полового влечения и неподконтрольность его разуму. Либидо у человека, действительно, мало чем отличается от такового у всех остальных животных. Полная гармония души и тела – большая редкость. Поэтому очень многие люди, если не большинство, обречены на вечную борьбу сознания с подсознанием, в первую очередь, в околосексуальной сфере:

Шарль Пьер Бодлер (1821–1867) Франция (пер. В.В.Левика)

 
Как развратник терзает, вином распален,
Старой шлюхи грошовой помятые груди,
Так мы похоть тайком ублажаем – мы, люди, —
Наслажденье мы выжать хотим, как лимон.
 

В крайнем варианте конфронтация тела и духа принимает трагические формы, когда любая уступка плоти воспринимается как ужасное и необратимое «падение»:

Хаим Нахман Бялик 1899 (1873–1934) Израиль

(пер. В.Е.Жаботинского)

 
Эти жадные очи с дразнящими зовами взгляда,
Эти алчные губы, влекущие дрожью желаний,
Эти перси твои, покорителя ждущие лани, —
Тайны скрытой красы, что горят ненасытностью ада,
 
 
Эта роскошь твоей наготы, эта жгучая сила,
Эта пышная плоть, напоенная негой и страстью,
Все, что жадно я пил, отдаваясь безумному счастью, —
О, когда бы ты знала, как все мне, как все опостыло!
 
 
Был я чист, не касалася буря души безмятежной —
Ты пришла и влила в мое сердце отраву тревоги,
И тебе, не жалея, безумно я бросил под ноги
Мир души, свежесть сердца, все ландыши юности нежной.
 
 
И на миг я изведал восторги без дна и предела,
Я любил эту боль, этот яд из блаженства и зною;
И за миг опустел навсегда целый мир надо мною.
Целый мир… Дорогою ценой я купил твое тело.
 

Цена, действительно, высока: адские муки. Поэтому те, кто хочет бессмертия и вечного блаженства, вынуждены сопротивляться желаниям плоти изо всех сил:

Альфред Теннисон 1850 (1809–1892) Англия (пер. И.Б.Комаровой)

 
Коль смерть равнялась бы концу
И с нею все тонуло в Лете,
Любви бы не было на свете;
Тогда, наперекор Творцу,
 
 
Любой из смертных мог бы смело —
Сатирам древности подстать —
Души бессмертье променять
На нужды низменного тела.
 

Половое влечение – это путы для личности. Зачем они человеку? Решительно избавиться от них – значит приобрести желанную свободу:

Альфред Теннисон 1850 (1809–1892) Англия (пер. И.Б.Комаровой)

 
Беги, оставь в лесной глуши
       Хмельной угар, сатиров блуд;
       Восстань, освободись от пут —
И зверя в чреслах задуши.
 

Бороться с природой тяжело. Однако некоторым это, якобы, удается. Лишившись радостей плоти, победитель зато может свысока смотреть на остальных:

Поль Валери (1871–1945) Франция (пер. М.Д.Яснова)

 
Нет! Ужасом полны извивы и излуки,
И каждый поцелуй мне предвещает муки…
Я вижу, как плывут, скользят в туман и глушь
Потоки скорбные обожествленных душ…
Нет, ласки, взгляды!.. Нет, меня вы не проймете:
Нет, сотрапезники мои, – на праздник плоти
Меня не заманить!.. Но страждущей толпой
Вы, вздохи тщетные, ночных видений рой,
Спешите с тьмой теней и душ соединиться!
Не стану, мрак и свет, связующей границей
Меж вами – сохраню себя вдали от вас…
Нет! Не ослаб еще мой разум, не погас,
И сердцем гордым я еще сильней окрепла…
Мне жаль нас, бренные, мне жаль нас, вихри пепла!
 

Многие даже вполне развитые в духовном отношении люди испытывают некоторый дискомфорт, когда в периоды «одержимости» половым влечением они обнаруживают в себе «зверя». Известно, что «зверь» – это одно из имен дьявола. Поэтому люди с религиозным мировоззрением склонны рассматривать свою неодолимую тягу к сексу как происки врага человеческого рода:

А.М.Эфрос 1920–1922 (1888–1954)

 
Едва зажжёт твоё прикосновенье
Во мне огнеподобную струю,
И плоть начнёт слепое нисхожденье
В слепую восприемницу свою, —
 
 
Любовных чувств высокое томленье
Перегорает в лёгкий дым. Я лью
В тебя, в себя, – лишь злое исступленье,
Я ужасом бесформенным горю.
 
 
И мнится мне, – не я приник устами,
Не я вонзаюсь хладными перстами,
Не я душу объятием глухим,
 
 
Но существо без имени и склада,
Быть может – изведённое из ада,
Чтоб мир забрызгать семенем своим.
 

Такое отношение к сексу сильно омрачает радость от общения с желанным партнером, вызывает угрызения совести и другие негативные психические явления. Подверженный этим настроениям человек испытывает ощущение неудовлетворенности существующим положением дел. Он мучается и страдает от невозможности более полного, более «человеческого» слияния, единения, взаимопроникновения:

А.М.Эфрос 1920–1922 (1888–1954)

 
Меня тревожит демон вожделенья,
Безгрешного душа не знает сна,
Но наперёд омрачена она
Земной неполнотой совокупленья.
 
 
Что ей мгновенный пламень наслажденья
Пред той тоской, когда охлаждена,
С содружницей своей разлучена,
Коснеет плоть в дремоте пресыщенья?
 
 
О, я б хотел, как в нору входит зверь,
Всем естеством в твою живую дверь,
Всем бытиём, просящим страстной доли,
 
 
Войти, взыграть и источать твой зной,
Чтоб, голося от сладости и боли,
Ты, как младенцем, набухала мной.
 

Система аргументации противников «большой» любви основана, главным образом, на ее деструктивном, разрушительном воздействии на личность. Любовь, как правило, не взаимна (следовательно, несчастна), а если и взаимна, то губительна для обоих участников:

Мигель де Сервантес Сааведра (1547–1616) Испания

(пер. Г.М.Кружкова)

 
Любовь остра, как наваха:
Кто блеском ее задет,
Тот, как мотылек, без страха
Летит на слепящий свет.
 

Джордж Гордон Байрон 1813 (1788–1824) Англия (пер. С.Б.Ильина)

 
Как королева мотыльков
На мягком бархате лугов
Весной восточною порхает
И за собою увлекает
Ребенка от цветка к цветку,
Потом нежданно исчезает,
Оставив слезы и тоску
Неутоленного желанья, —
Так женской красоты блистанье
Ребенка взрослого манит,
Волненье сладкое сулит, —
И он бросается за нею,
Одной надеждой пламенея,
Безумным вихрем поглощен,
Слезой всегда кончает он…
Но коль погоня удается,
То ждет не меньшая тоска
И девушку и мотылька —
Обоим горе достается;
Капризы взрослых и детей
Уносят счастье мирных дней.
Игрушкой хрупкой обладанье
Отгонит прочь очарованье.
Неосторожные персты
Сотрут блеск юной красоты,
Тогда конец: она свободна, —
Ступай лети, куда угодно,
Иль падай сверху в пыльный прах…
Но где ж они, с тоской в сердцах
Иль с поврежденными крылами,
Найдут покой под небесами?
 

М.И.Цветаева 1924 (1892–1941)

 
Любовь – это плоть и кровь.
Цвет, собственной кровью полит.
Вы думаете любовь —
Беседовать через столик. /…/
 
 
– Любовь, это значит – связь
Все врозь у нас: рты и жизни.
(Просила ж тебя: не сглазь!
В тот час, в сокровенный, ближний,
 
 
Тот час на верху горы
И страсти. Memento – паром:
Любовь – это все дары
В костер, – и всегда – задаром!)
 

В прежние времена было широко распространен религиозный взгляд на губительность половой любви как на проявление ревности Всевышнего:

В.Г.Бенедиктов 1838–1850 (1807–1873)

 
За истину бейся, страдай, подвизайся!
На торжище мира будь мрачен и дик,
И ежели хочешь быть чист и велик, —
До грязного счастья земли не касайся,
 
 
И если оно тебе просится в грудь, —
Найди в себе силу его оттолкнуть! /…/
 
 
Когда же ты женщину выше поставил
Великой, безмерной небес высоты,
И славой, творцу подобающей, славил
Земное творенье – накажешься ты,
 
 
Накажешься тяжко святым правосудьем
Чрез женщину ж… Стой! Не ропщи на нее:
Ее назначенье – быть только орудьем
Сей казни, воздать за безумье твое.
 

Отсюда представление, что любовь – это и есть ад, из которого очень сложно выбраться, т. к. выход загромождают баррикады из обломков прошлого:

О.Н.Зондберг (р. 1972)

 
Полюбив, мы стремглав улетали в свой собственный ад,
Оставляя крупинки прошедшего в каждом кругу.
Вырастали крупинки, и мы, так устав от преград,
Возвращались к себе, спотыкаясь о них на бегу.
 

Разум – главное оружие человека. Любовь обезоруживает его. Он оказывается беззащитным и подверженным разным напастям:

Лудовико Ариосто (1474–1533) Италия (пер. Е.М.Солоновича)

 
Старайся крылья не испачкать клеем,
Кто угодил в любовный клей стопой.
По мненью мудрых (мы ж свое имеем),
Любовь всегда кончается бедой, /…/
Терять себя, терять из-за другого —
Не в том ли верх безумия людского!
 

Как быть? Оставаться Человеком разумным, сопротивляться любви изо всех сил и во что бы то ни стало:

Франсуа Вийон (1431 – после 1463) Франция

(пер. Ю.А.Кожевникова)

 
Страсть даже мудрых оглупит:
Сам Соломон с умом расстался,
Самсон, ослепший, с толку сбит, —
Блажен, кто страсти не поддался.
 

Степень негативного воздействия любви на человека может быть различной. Настоящая, «крупнокалиберная» любовь несовместима с самой жизнью. Она просто убивает наповал:

Франческо Петрарка (1304–1374) Италия (пер. А.И.Эппеля)

 
Отпустишь ли, удавишь мертвой хваткой,
Пожить ли дашь в когтях своей дичине, —
Все к одному – обречены кончине,
Кого любовь поит отравой сладкой.
 

Михай Верешмарти (1800–1855) Венгрия (пер. Л.Н.Мартынова)

 
Коль женщине во власть
Ты предался душой,
Знай: суждено пропасть
Душе твоей большой.
 

М.Ю.Лермонтов (1814–1841)

 
Страшись любви: она пройдет,
Она мечтой твой ум встревожит,
Тоска по ней тебя убьет,
Ничто воскреснуть не поможет.
 

Кязим Мечиев 1890 (1859–1945) Дагестан (пер. С.И.Липкина)

 
Холмик мы не приравняем к скалам,
Ветке садом слыть не подобает.
Выживает раненный кинжалом,
Раненный любовью – погибает.
 

Разумеется, любовь может быть губительной не только для Человека любящего, но и для Человека любимого. Ведь стать объектом любви, значит попасть в лапы к маньяку:

Ф.И.Тютчев 1851 (1803–1873)

 
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!..
 

Оскар Уайльд (1854–1900) Англия (пер. В.Л.Топорова)

 
Любимых убивают все,
Но не кричат о том.
Издевкой, местью, злом, добром,
Бесстыдством и стыдом,
Трус – поцелуем похитрей,
Смельчак – простым ножом.
Любимых убивают все,
Казнят и стар и млад,
Отравой медленной поят
И Роскошь и Разврат,
А Жалость – в ход пускает нож,
Стремительный, как взгляд.
Любимых убивают все —
За радость и позор,
За слишком сильную любовь,
За равнодушный взор,
Все убивают – но не всем
Выносят приговор.
 

Гийом Аполлинер (1880–1918) Франция

(пер. М.П.Кудинова)

 
Блохи, друзья и любовницы даже
С нами жестоки – они нас любят,
А если вас любят, будьте на страже:
Любимых кусают, любимых губят.
 

И.М.Губерман (р. 1936)

 
Разве слышит ухо, видит глаз
Этих переломов след и хруст?
Любящие нас ломают нас
круче и умелей, чем Прокруст.
 

Если любовь все-таки оставляет человека в живых, то она непременно унижает, калечит, мнет и давит его. Выйти из нее без тяжелых последствий весьма затруднительно:

М.И.Цветаева 1920 (1892–1941)

 
И слезы ей – вода, и кровь —
Вода, – в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха – Любовь:
Ни ждите ни суда, ни милости.
 

В.Ю.Степанцов (р. 1960)

 
Любовь – безумная стихия,
сомнет тебя, как ты ни крут.
И педерасты, и лохи ей
дань полной мерой отдают.
 
 
Эстетишка и хмырь гугнивый,
голдой увешанный бандит —
каким бы толстокожим ни был,
а перед ней не устоит.
 
 
Порой ползешь вдоль улиц грязных,
затуркан жизнью и женой,
немало видишь дев отвязных,
и вдруг встречаешь взгляд одной… /…/
 
 
И понимаешь ты внезапно,
что до сих пор ты жил, как чмо,
Амур своим жестоким залпом
разбил души твоей трюмо.
 
 
Прощай, покой, прощайте, деньги,
прощай, семейный тусклый быт!
Река любви в своем стремленьи
пловцов о камушки долбит:
 
 
ударит так, приложит этак,
подолбит этак через так.
Ныряешь в реку человеком,
а вынырнул – гнилой червяк.
 
 
И пучишь мертвенькие глазки
на окружающий компот,
и просишь у любимой ласки,
в ответ же слышишь: «Прочь, урод!»
 

В вариантах без выраженных телесных повреждений любовь, тем не менее, основательно отравляет жизнь человека: