Текст книги "Москва преступная. От Хитровки до Черкизона"

Интернациональная группировка

Отари, вопреки слухам, никогда не был вожаком кавказской мафии. Его давно считали москвичом, а в окружение руководителя партии спортсменов входили представители всех национальностей. Это касалось и его охраны, и боевых группировок, и бизнес-структур, которые работали на Отари. Выходцы с Кавказа там встречались, но не преобладали. Говорят, что именно Отари еще в восьмидесятые стал употреблять по-русски слово «рэкет». Вряд ли это так. Но то, что сбор дани с фарцовщиков, цеховиков, кооператоров – самый важный бизнес для тогдашнего криминала, это бесспорно.

Партия спортсменов

В то время из каждого третьего магнитофона раздавалась песенка: «Мы – бывшие спортсмены, а ныне – рэкетмены…» Спорт сросся с бандитизмом. А Отари удалось объединить всех спортсменов бывшего СССР – и старых, и молодых. И связанных с криминалом, и далеких от него. Он выплачивал пенсии, помогал с лечением и похоронами, словом, для многих стал отцом родным. Тем более, что он был настоящим спортсменом и тренером, чувствовал себя в этом мире, как рыба в воде. Он создал партию спортсменов. Именно партию! В нее вошли лучшие из лучших, самые выдающиеся олимпийские чемпионы, любимцы публики. Отари говорил, что спорт – в том числе детский – вытащит Россию из перманентного кризиса. Партия стала для него шансом прорваться в политику, в Госдуму. И денег, и публичной известности для этого хватало. Хотя… Лично Отари не вел образ жизни сверхбогатого денди. Почти всё уходило на яркую жизнь, на амбициозные проекты. И он всё ещё находил время, чтобы иногда тренировать мальчишек в «Динамо». Да, он, по иронии судьбы, работал именно в «милицейском» спортивном обществе.

«У них тоже есть дети»

По данным оперативных разработок, которые с 1970‑х годов проводятся различными подразделениями органов внутренних дел, Отари Квантришвили начал заниматься криминальным бизнесом в середине 70‑х годов. Тогда он и его брат Амиран получали деньги с подпольного тотализатора на московских бегах и с профессиональных карточных игроков. По слухам, в то время Отари Квантришвили познакомился с одним из сотрудников милиции, который впоследствии занял высокий пост в МВД. Бывшие сотрудники МУР рассказывали, что росту авторитета братьев Квантришвили способствовали их широкие связи в спортивном мире и личные качества Амирана, человека очень спокойного и справедливого. Например, один из профессиональных игроков в преферанс, работавших в то время под крышей братьев Квантришвили, рассказал, как сам Амиран заступился на него, когда он проиграл крупную сумму шулеру и отказался платить. По слова преферансиста, Амиран сказал примерно следующее: «Ты проиграл и должен заплатить. Но если ты, – заявил Амиран, обращаясь уже к шулеру, – возьмешь деньги, то будешь иметь дело со мной».

С середины 1980‑х годов у него появилась возможность частично легализовать свой бизнес. Первый дележ Москвы среди представителей криминальных структур произошел в 1988 году в Дагомысе, в самой современной на тот период советской гостинице на берегу Чёрного моря. Тогда на саммит не явились чеченцы, заявившие, что завоюют Москву как сицилийцы завоевали Нью-Йорк и Чикаго. Не было там и Квантришвили. Он начал вкладывать средства в легальный бизнес, пользуясь своими связями в мире спорта. При посредничестве Отари Квантришвили на деньги различных официальных спортивных организаций в столице было открыто первое валютное казино «Габриэла».

Имя Отари еще больше стало известно широким массам в конце 1980‑х годов, когда появилась ассоциация «ХХI век». Президентом стал бывший комсомольский работник, выпускник дипломатической академии Анзори Кикалишвили (в последствие – Кикалишвили-Аксентьев, ныне – просто Аксентьев), а вице-президентами – Иосиф Кобзон и Отари Квантришвили. У более или менее посвященной публики подобный триумвират вызывал недоумение в силу эклектичности: три лидера принадлежали к разным сферам, к разным структурам нового российского истеблишмента. Впрочем, в то время в российской действительности многое перемешалось, и вопрос репутаций был крайне запущен. Немало граждан, прошедших тюрьму по статьям уголовного кодекса, называли себя узниками совести и жертвами политических репрессий, а вчерашние столпы общества скатывались на очевидную криминальную деятельность, формально оставаясь чистыми перед законом. Штаб-квартира «ХХI век» располагалась в гостинице «Интурист», ныне не существующей, на двадцатом с половиной этаже. Половинка этажа получалась за счет того, что занимаемые под офис гостиничные номера были двухъярусными.

Он не стеснялся резко критиковать политиков и руководителей МВД. Многих обвинял в коррупции. Управление по борьбе с организованной преступностью в то время возглавлял Владимир Рушайло. Однажды Отари сказанул в телеэфире: «Пускай Рушайло подумает о том, что у него тоже есть дети». Это прозвучало как дерзкая угроза. Квантришвили потом объяснял: «Я имел в виду положение дел в детском спорте. Милиция нам мешает развивать юношеский спорт, а у них тоже есть дети, которым нужны стадионы и дворцы спорта…» Но это выглядело неубедительно.

Криминальная война

Между тем, в России шла настоящая криминальная война. Представители разных группировок легко шли на убийство друг друга. Авторитеты и рядовые стрелки погибали десятками. Почти в ежедневном режиме. И ни у кого из воров в законе не хватило мудрости объединить силы и прекратить эту кровавую междоусобицу. Шел жестокий раздел зон влияния – повсюду… Эти убийства шли на пользу ослабевшей милиции – и, возможно, «кроты»-оперативники, внедренные в банды, провоцировали авторитетов на радикальные шаги.

Понимал ли Отари, что его ждет скорая гибель? Судя по его публичным выступлениям – он был уверенным в себе человеком. Улыбался, выступал с инициативами, стремился в политику и шоу-бизнес. В августе 1993 года погиб Амиран. Его расстреляли в офисе на Якиманке, во время встречи с двумя «деловыми людьми» с богатой тюремной биографией. Отари верил, что это случайная пуля, что охотились не за братом. На похоронах он сказал: «Мести не будет. Хватит крови…» Важные слова для того времени, но мало кто к ним прислушался, хотя многие цитировали. Маховик было не остановить. Любопытно, что соболезнование по поводу гибели брата прислал Отари сам президент России Борис Ельцин. Да, в то время Отарик считался достаточно крупной политической фигурой, меценатом. С ним считались. И в окружении Ельцина у него имелись как недоброжелатели, так и свои люди, один из которых, видимо, и подсунул патрону на подпись это соболезнование. Сам Ельцин вряд ли вникал в деятельность Отари. В крайнем случае, что-то знал о его спортивной деятельности. Спорт Борис Николаевич любил. И время от времени покровительствовал тем, кто помогает спортсменам.

В декабре 1993 года в Колонном зале Дома Союзов в Москве состоялся первый съезд партии «Спортивная Россия». Ее сопредседателями стали такие звезды отечественного спорта, как Александр Карелин, Иван Ярыгин и Александр Тихонов. Для Квантришвили это был настоящий праздник души. Он выглядел именинником. Трудно было представить, что это его последний бал…

Правда, к тому времени он слишком со многими испортил отношение. И в криминальном мире, и в политической элите. Популярнейшая «криминальная» журналистка Лариса Кислинская постоянно публиковала разоблачительные статьи об Отари, впрочем, как и об Иосифе Кобзоне. Она рассказывала, как однажды ей позвонил лично Отари и почти ласково сказал: «Как христианин и отец четверых детей предчувствую, что с вами случится что-то недоброе, но я буду к этому непричастен. Я уже об этом прокуратуру Краснопресненского района известил». Она, конечно, восприняла это как угрозу. А как иначе?

В декабре 1992 года в мотеле «Солнечный» сотрудники московского уголовного розыска задержали группу «воров в законе» и среди них – бывшего подельника Иванькова-Япончика, некоего Сливу. Кислинская вскоре опубликовала материал «Под опекой О. В.», в котором сообщает, что судьбой задержанного занимаются Отари Квантришвили и Иосиф Кобзон, замечая в заключение, что весьма странно, что судьба уголовника волнует бывшего народного депутата СССР, известного певца и бизнесмена, имя которого у оперативников Петровки, 38 тесно связано с историей досрочного освобождения Вячеслава Кирилловича Иванькова. Незамедлительно начался один из самых затяжных судебных процессов Кислинской. Кобзон сперва утверждал, будто вообще не знает этих преступных элементов, но газета «Советская Россия» опубликовала снимок: И. Кобзон в окружении нескольких преступных авторитетов. Одновременно журналистка сама предъявила иск певцу о защите чести и достоинства. Тяжба растянулась на шесть лет, суд сперва признал информацию, содержавшуюся в статье, не соответствующей действительности. Позднее решение суда было отменено, а дело отправлено на доследование. В конце концов, Кобзон забрал исковое заявление и подарил журналистке в знак примирения букет цветов. Квантришвили тоже несколько раз пытался наладить отношения с журналисткой, «купить» её. Но тщетно. Она избрала другой путь, а, возможно, и других покровителей. Но имидж Отари Витальевича публикации Кислинской подпортили фундаментально. Говорят, что он задумал создать собственную газету, а то и телеканал. Там бы журналисты рассказывали о спорте и о меценатской деятельности Квантришвили.

Убийство с легким паром

В Краснопресненские бани Отари Витальевич ходил больше двадцати лет, был там любимым клиентом, для которого всегда открыты все двери. 5 апреля 1994 года Квантришвили заехал в баню с друзьями – борцом Андреем Слушаевым, солистом Большого театра Михаилом Давыдовым и конферансье Арнольдом Гулянидским. Окружали Отарика и другие старые друзья – спортсмены. Он всегда был на виду, всегда – в большой компании. На выходе из бани, потянувшись за бутылкой «Боржоми», он получил первую пулу. Она не остановила Отари, он продолжал движение к автомобилю. Но последовали еще две пули… На «Джипе» товарищи повезли друга в Боткинскую. Он умер в машине, по дороге в больницу. В 46 лет. Выглядел он уже давно солиднее, но такова участь многих людей непростой судьбы.

Похороны на всю страну

Хоронили его на Ваганьковском, на самом приметном месте, рядом с церковью. Там уже лежал брат Амиран. На похоронах бросались в глаза известные певцы – Иосиф Кобзон и Александр Розенбаум. Они не стеснялись дружбы со столь противоречивым человеком. Присутствовали на прощании с авторитетом и представители практически всех преступных группировок города, в том числе воры в законе. И, конечно, многочисленные журналисты. Вели съемку похорон и представители всех российских спецслужб.

Похороны Отари

На поминках Иосиф Кобзон заявил: «В Отари стреляли те, кто против России. И я горжусь, что одна из газет написала, будто следующим после Отари буду я». Именно так тогда многие воспринимали это убийство. На прощании с крестным отцом говорили, что это политический заказ, напрямую обвиняли Кремль в расправе над «благородным жуликом».

Можно предположить, что к концу своей жизни Отари Квантришвили стал одним из самых богатых на тот момент людей в стране. В списки Forbes, конечно, не попадал, тогда только зарождались крупнейшие отечественные состояния, а будущие олигархи пересаживались из «Жигулей» в иномарки, но высший московский свет уже относился к нему уже как к набобу. Уже ходили слухи, что Отари вот-вот начнет скупать газеты, пароходы, реки, берега…

После смерти Отарика его жена Элисо и четверо ее детей не получили ничего из наследия мужа и отца. Он не посвящал жену в свой бизнес, не говорил, где расположены его активы, чем владеет. Осталась лишь недвижимость на Рублевском шоссе, которую можно было за приличные деньги сдавать в аренду. Собственно, этим и живет сейчас его семья – жена и четверо детей.

Загадки киллера

Как это часто бывает, убийцу нашли, а заказчика – навряд ли. Прошло больше десяти лет. В 2006 году в убийстве Отари признался один из самых известных киллеров того времени – Алексей Шерстобитов по кличке Леша-Солдат. Такую кличку он получил, потому что часто носил военную форму. Совершив свое кровавое дело, Шерстобитов разбил приклад винтовки. Это – своего рода «метка». На криминальном языке разбитый приклад означает глубочайшее уважение к жертве. Мол, «ты, уважаемый, был последним, в кого стреляло это ружье. Прости…» По его признанию, наградой за этой убийство стал автомобиль ВАЗ-2107. Скорее всего, Шерстобитов недоговаривал: вряд ли дело обошлось без дополнительной пачки долларов. Киллер больше всего боялся, что его уберут сразу после исполнения заказа, поэтому он сразу после серии выстрелов стал скрываться даже не от милиции, а от своих. Убийца назвал заказчика – лидера орехово-медведковской группировки Сергея Тимофеева, известного по кличке Сильвестр. На суде Леша-Солдат извинился перед вдовой, но ответа от нее, конечно, не дождался. Самого Сильвестра к тому времени уже взорвали в собственном «Мерседесе».

Леша Солдат действовал изобретательно, но и у него случались осечки. Так, в ноябре 1993 года он получил приказ убить предпринимателя Александра Чернухина. Тот, как выяснило следствие, являлся бывшим чиновником и, используя свои связи в различных министерствах и ведомствах, лоббировал проект поставок российских авиадвигателей для самолетов ВВС ЮАР. Этой сделкой и заинтересовался Сильвестр после того, как ЮАР закупила один двигатель. «Авторитет» решил убрать посредника Чернухина, а на его место поставить своего человека. Алексей Шерстобитов подошел к выполнению заказа неординарно. В лифте дома на Чистопрудном бульваре, где жил предприниматель, он снял плафон и рядом с лампочкой установил гранату Ф-1 с радиоуправляемым взрывателем. Несколько дней киллер поджидал у подъезда господина Чернухина, снимая ночью гранату и вновь устанавливая ее утром. Но 23 ноября 1993 года Леша-Солдат перепутал автомобиль Volvo, на котором передвигался экс-чиновник, с такой же машиной, на которой приехали к дому братья Васильевы. Им так же, как и господину Фомину, повезло: войдя в подъезд они не сели в заминированный лифт, а стали дожидаться, пока один из братьев дочитает статью в газете, вытащенную из почтового ящика. Поэтому, когда Леша-Солдат привел гранату в действие, никто не пострадал.

Если верить показаниям Леши-Солдата, он получил задание «по убийству Отари» от Григория Гусятинского. «Он сказал мне, что есть человек, который представляет смертельную опасность для Сильвестра. Мне назвали только имя – Отари», – сказал на суде Солдат. Стоя в клетке с микрофоном в руке – когда Шеростобитов начал говорить из-за пуленепробиваемого стекла, присяжные пожаловались, что им ничего не слышно, – киллер обстоятельно поведал, как Гусятинский вооружил его винтовкой со встроенным глушителем. «Я ее пристрелял, поменял оптику на более удобную для меня, купил футляр-синтезатор, чтобы можно было безопасно переносить оружие», – деловито рассказывал подсудимый. Киллер «откровенничал», рассказывая о заказчиках: «Надо понимать, кто такие Буторин и Ананьевский, – обратился он к присяжным. – Это очень близкие к Тимофееву люди. Я их даже опасался. Например, Ананьевский говорил, что на нем восемь воров. Он обладал высоким интеллектом, был человеком отнюдь не простым. Имел высшее образование, закончил то ли МАДИ, то ли МАИ». Прервав воспоминания о бывших руководителях, Шерстобитов вернулся к убийству бизнесмена. «Когда Отари вышел, я был на чердаке и оттуда произвел несколько выстрелов. Он упал. Вышел другой человек, я навел на него оптический прицел», – рассказывал Солдат. Но тут рука киллера дрогнула. «Этот человек должен был стать следующим, но он нагнулся над погибшим, и его поступок вызвал у меня уважение. Я не стал стрелять», – признался Шерстобитов. Кстати, этим человеком был выдающийся спортсмен, олимпийский чемпион Михаил Мамиашвили. Всё это несколько напоминало странный спектакль.

Судья Петр Штундер допросил вдову погибшего предпринимателя, которая об убийстве ничего существенного не рассказала, пояснив лишь, чем занимался ее муж. Элисо Квантришвили сообщила, что Отари был вице-президентом ассоциации «XXI век», а также главой созданной в 1994 году партии «Спортсмены России». Она добавила, что погибший был уважаемым человеком и никого не боялся. Это верно, телохранителей Отари не держал. Говорил: «Вокруг меня всегда – настоящие богатыри». Но от пули они его заслонить не смогли.

Очень возможно, что Шерстобитов не выдал заказчиков. Верить его показаниям непросто. Отари многим перешел дорогу, а в те суровые годы на убийство шли даже при спорах о «жалких» 20‑ти тысячах долларов. Есть версия, что Отари перешел дорогу и чеченским бригадам – в частности знаменитой Лазанской ОПГ Хож-Ахмед Нухаева. Кроме того, Отарик конкурировал с «алюминиевым королем России» – Михаилом Черным по кличе Миша-Крыша. Шла криминальная война. Авторитеты делили страны, делили сферы влияния. В Москве, на самых доходных предприятиях, в политике. Отари первым шагнул в публичную сферу – и погиб, оставшись в истории самым известным «крестным отцом русской мафии». Безусловно, он был неординарной фигурой. Не только преступник, но и потенциальный политический лидер. Но криминальный мир жесток, и даже легендарное умение Отарика договариваться с людьми ему не помогло. А, может быть, и помешало? Хмель девяностых вскружил ему голову. Человек, у которого многое получалось в криминальной и спортивной среде, счел, что удача никогда не покинет его. Он рисковал, он нисколько не сомневался в себе. Считал себя королем жизни, для которого нет и не может быть преград. И получил пулю, когда шел в полный рост, не скрываясь. Романтично? Возможно. Но преступник всегда остается преступником. И, если бы не пуля киллера, его должен был настичь и меч правосудия.

Из интервью Отари Витальевича Квантришвили

У меня создалось какое-то мнение, что слишком много мной занимаются, не стою я того. И когда люди думают, что я такой хитрый преступник, они просчитывают все, кроме одного. Я не склонен к преступности. Вы знаете, как вырастает матерый волк. Когда кругом холодно, кругом борьба за выживание, он вынужден огрызаться. И человек должен защищаться. А лучшая защита – нападение… У меня образовалось два врага, Комитет и МВД, плюс еще уголовный мир… Да нет. Вы не смейтесь. Я действительно честный человек и за свои идеи голову положу, наверное. Давно я бы уехал. Давно бы мог убраться, если шакалы здесь… Я люблю эту страну. Люблю Россию. Что я теперь виноват, что сердце такое, а рожа вот такая? Нельзя мне отсюда, лучше я помру, но отсюда не уеду.

Когда ко мне приходят с предложениями, которые невозможно претворить, а потом я это делаю, они думают, что я хитрый… Если бы я знал, что золото вывозилось и иконы, я бы заявил сразу. Я любил игру и получал от нее деньги. Я не украл ни одного рубля и никого не грабил… Мне не приятно, когда кто-то в разговоре с моими друзьями обвинил тогдашнего замминистра внутренних дел, что он связан с грузинской мафией. При этом достает и говорит мою фамилию. Ну а что я могу сделать? Пишут, что я крестный отец мафии… Какая ерунда.

Я знаю, что Японца посадили по 146 статье, а там была 148. Ну вымогал он, вымогал. Кто лучше меня это может знать? Сначала этот отнял у него бриллиант, потом он отнял… Я вырастил двоих детей Японца, пока он 10 лет мотал… Никогда бы не полез в телевизор и прессу. Сидел бы у себя на ковре, ковырялся бы с детьми… Но мне действительно противно, что делается с этой страной… Я уже давно не дерусь, всем все прощаю, потому что и в этом зле мы все гибнем, и с журналисткой Кислинской я бы давно мог сделать все, что угодно. Но она женщина. Я не хочу. Хотя зло сейчас можно сделать очень свободно, и никто не поймет. Тем более если человек озлоблен.

Деньги я доставал на бегах. Я хорошо соображаю в лошадях и в людях. Я не думаю, что было сильным преступлением. Я не любил зарабатывать плохие деньги. Я к человеку приходил и просил отдать деньги. Только просил, т.е. хватало этого… И мне так платили по 20—30 человек. Они у меня выстраивались в цепочку. Сейчас могу позвонить и сказать, что неудобно в арбитражный суд, может быть вы отдадите деньги? Они отдают деньги сами друг другу.

…Я же не могу быть безликим человеком из уважения к этому гнилому обществу… Когда ко мне идут два бандита на третейский суд, я прошу их помириться… Мне не надо заполнять швейцарский банк. Это им надо. Они потом хотят убежать. Ведь для того, чтобы заработать 1 миллион, они наносят ущерб государству в 100 миллионов.

Послесловие к интервью.

Так говорил Отари. Это интервью публиковалось в официальной российской прессе. Тогда публиковали все на свете, не заверяя интервью у собеседников. Вряд ли сам Отарик хотел увидеть эти свои откровения опубликованными. Эта запись нашлась в архиве и вылезла на свет божий вскоре после его гибели. Но показательные слова, не правда ли?