Текст книги "Все, что останется"

Глава 18

Мужья уехали на рыбалку с ночевкой, и Даша с Леной пришли в гости к Рите. Сидеть таким хорошим субботним вечером в душной квартире было и грустно, и даже невыносимо. Хотелось просто поговорить, хоть как-то отвлечься от щемящего, приторно-надоедливого ритма жизни.

– Я устала. – Даша сделала глоток вина. – Он ничего не хочет. Лена растет, квартира маленькая. Нет ни планов, ни идей. И ведь сказать-то нечего ему: зарплату приносит, на работу ходит, дочку смотрит. Посмотришь – нормальный мужик. Вроде что еще надо? Но, бог мой, как тускло смотреть на такую инертность. Неужели нет никаких амбиций?

– Ой, Дашка, – Рита обернулась в сторону двери и убедилась, что дочки увлеченно играют в комнате, – и не знаю, что лучше. Вон у напарницы муж ввязался в бизнес. Накупил товара разного, продать хотел. А его конфисковали, да еще и штраф дали. Она теперь места не находит. Пять лет собирали, во всем отказывали, на море ни разу не были, и ни с чем теперь.

– Ага, а мы аж каждый год выбираемся! Куда что уходит, хоть убей, не понимаю. Не жизнь, а черт-те что. Что делать? Давай, может, мы с тобой что придумаем? Ну, надо же что-то менять.

– Хорошо менять тем, у кого есть за кем. Кому папы-мамы помогают, кому еще кто, а нам с тобой можно на луну повыть, ну или любовника поискать нормального. – Рита поймала удивленный взгляд подруги. – А что ты так смотришь? На войне все средства хороши.

– Наливай. Я пока такие мысли принять не могу. – Даша протянула бокал.

– А что? Посмотри на нас со стороны. Мы же самые сейчас нормальные. Уже не маленькие, еще не совсем взрослые. – Она попыталась быть тактичной, но они поняли друг друга и рассмеялись. – Да и красивые мы. – Рита заметила сомневающийся взгляд Даши. – А ты что, не веришь? Зря.

– Верю. Только что толку?

– Ну, подруга, с такими мыслями мы далеко не уедем. Как там у классика: каждый сам кузнец своего счастья. Нам с тобой нужен план. И сейчас мы с тобой его придумаем. Раз уж наши мужчины все что умеют – это смотреть футбол и ловить рыбу, которую мы не едим, а чаще всего и не видим, то будем думать сами.

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. – Даша не удержалась.

– Я о том же.

– И с чего начнем? – В Даше уже заиграла кровь, и появился азарт. А ведь мысль Риты показалась очень даже интересной.

– Итак, нам по тридцать, а мы, как старухи, крест на себе ставим. Вот ты кем быть хотела? – Рита смотрела в упор.

– Кардиологом. Потому и пошла на терапию. Но что сейчас об этом?

– Стоп. А что, уже поздно?

– Нет. Но это же начинать сначала… – Даша растерялась.

– И что? Проблема в чем? И что значит «начинать сначала»? Продолжать начатое и идти к мечте – вот что тебе надо сейчас.

– Но это же все бросить и снова учиться, снова переживать.

– Снова жить! Снова стремиться! Снова мечтать! Подруга, ты не о том думаешь! На всю жизнь не выспишься.

– Я и так не высыпаюсь.

– Ну и хорошо. Привыкать не надо.

– А ты? – Даша смотрела с интересом. – А ты что будешь менять?

– Не знаю. – Рита неожиданно сникла. – А что мне менять? Я чиновник. Что я умею?

– Так не пойдет. Или мы начинаем вместе, или я одна не согласна. – Даша обняла подругу. – Наливай. Щас придумаем.

– Чему дочек научим? Сидим вдвоем и пьем. – Рита разлила остатки вина.

– Не отвлекайся. Ты о чем мечтала? Напряги память.

– Не помню. – Рита смотрела растерянно. – Ну, актрису вычеркиваем. Это совсем наивная была.

– Эх, нет у нас денег. – Даша задумалась. – Идей-то я могу придумать, но что толку от них. Не брать же кредит.

– А почему не брать? – Рита смотрела вполне серьезно. – Кто нам запретит?

– Тогда второй вопрос: зачем?

– Этот вопрос лучше первого. Может, точку купить на рынке? – Она посмотрела на Дашу в поисках поддержки. – У меня знакомая продает что-то. Вроде нормально.

– Рита, ты нормальная? Какой рынок? – Даша негодующе взмахнула руками. – Тогда уж лучше бутик где-нибудь в торговом центре.

– Ты мне сейчас напомнила кота с фразой: «Разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!» Откуда у меня деньги на бутик? Ты себе как этот кредит представляешь?

– Пока никак. А ты серьезно насчет спирта? – Даша вертела в руках пустой бокал.

– Петь будем потом? – Рита встала, все понимая без лишних слов.

– Ни в коем случае.

– Тогда коньяк не несу.

– Рита, мы же не алкоголики. Чуть-чуть вина. Просто настроение такое.

– Ты мне это зачем говоришь? Успокаиваешь? Сама знаю, какое у нас настроение. – Через минуту Рита вернулась с бутылкой красного сухого. – Мешать не будем.

– По чуть-чуть. – Даша показала, сколько она хочет видеть в бокале.

– И добавь: на донышке. – Рита рассмеялась и налила почти до краев.

– Мы останемся ночевать у тебя.

– Поверь, здесь лучше, чем на рыбалке.

Они болтали допоздна, уложив дочек спать. У каждого из нас должен быть человек, с которым можно сидеть до зари, вспоминая прошлые дни, делясь сомнениями и переживаниями, рассуждая о будущем и не думая о том, как ты выглядишь в эту минуту. Говорить правду – это не значит цинично вывалить все, что ты думаешь, и гордиться собой. Иногда стоит просто выслушать, спрятав мнение и позволив человеку выплакаться. Завтра утром придут и понимание, и реальность происходящего, и еще много чего. Но это будет завтра. А сегодня можно побыть собой, как в шестнадцать лет, когда вместе со слезами уходили проблемы, и становилось легче.

Когда они проснулись, дочки уже давно гуляли на кухне, стараясь не шуметь и не будить мам.

– Так что будем делать? – Рита размешивала кофе.

– Месяц у нас есть точно. Раз уж рыбачками мы не стали, значит нужно думать, кем быть. – У Даши засела вчерашняя мысль, и она уже прикидывала варианты.

– Завидую я тебе, Дашка. Ты всегда умела быть целеустремленной. Ты точно сможешь. – Рита сделала глоток и задумалась.

– А я тебе всегда завидую. Ты умеешь быть оптимисткой даже там, где никто не может.

– Ага, а сама плачу в подушку.

Они переглянулись и понимающе улыбнулись. Скоро должны вернуться мужчины, и наступала пора прощаться.

– Приходи на следующие выходные. – Рита вышла на улицу, провожая подругу.

– Посмотрим.

Они понимали, что следующий раз может быть совсем не скоро. А может, и завтра. Они будут созваниваться, обещать забежать на «пять минут», но соберутся только тогда, когда повод не оставит шансов улизнуть или вдруг накатит такая тоска, что без подруги не обойтись никак. Сейчас же нужно возвращаться в монотонную жизнь и снова погружаться в ворох домашних хлопот.

Даша задумчиво готовила ужин. Вчерашний разговор с Ритой не выходил из головы. Дверь распахнулась, и в квартиру ввалился Дима, распираемый радостью и с улыбкой на пол-лица.

– Девочки, папа вернулся. – Он прошел, не разуваясь, на кухню и вывалил в раковину улов. Штук семь серебристых карасей размером с ладонь выпали из пакета, наполнив комнату запахом, который Даша не то чтобы не любила, но и радостью он ее не наполнял. – Устал как собака. – Дима обнял жену, обдав перегаром.

– Пили опять сутки? – Даша пыталась войти в положение мужа, но понимала, что у нее ничего не выходит.

Ведь он работал всю неделю, имеет право на отдых, и ничего страшного в том, что посидел с друзьями, нет. Каждый должен уметь отдыхать, снимать стресс и расслабляться. А он ведь не гуляет, зарплату отдает, дочку любит. «Что я как заевшая пластинка? Любит, отдает, не гуляет! А я! А я что? Гуляю? Не люблю? Деньги трачу? Или я на работу не хожу? Или мне проще? Мне что делать? Сопли ему вытирать все время? Сочувствовать? Ах, ты мой несчастный! У тебя же хобби. Ты устал!» – Даша понимала, что все пролетевшие мысли заставляют постепенно накаляться, и вот-вот она может сорваться. Не потому, что он выпил, не потому, что приехал с рыбалки, и даже не за эту рыбу, которая сейчас раздражает. Нет перспектив, нет стимулов и нет ничего того, что может как-то придать жизни смысл. Эта предсказуемость, обусловленная бездействием и понятием «жить, как все», не могла обнадеживать и поднимать настроение. И все же она смогла взять себя в руки.

– Дашуля, да ты что? По чуть-чуть. Это же рыбалка. – Дима свернул вещи и вынес их на балкон. – Солнце, устал, нет сил. Чуть дреману. – Он плюхнулся на диван, и через минуту Даша услышала характерное сопение.

«Да уж, счастливый человек. И отдых хороший – пришел и уснул». Она стояла с полотенцем в руках, глядя на почти мгновенно уснувшего мужа.

– Мама, а что мы с рыбой делать будем? – Лена стояла у раковины, рассматривая карасей.

– Я бы выкинула, но добытчик обидится. – Даша собрала рыбу в пакет, тщательно замотала и бросила в холодильник.

«Провоняет все. Но что ты будешь делать? Проснется, пусть сам разбирается», – так она подумала про себя, а вслух сказала:

– Знаешь, Лена, карась не самая вкусная рыба. Пусть папа себе засушит ее. Не видела, где я телефон оставила? – Теперь она решила уже точно, что, если хочешь что-то изменить, нужно делать это самой. Ждать и догонять она уже устала.

Найти номер было несложной задачей. Пришлось чуть задуматься, стоит ли звонить в выходной день, но, вспомнив их последний разговор и убедительную просьбу беспокоить в любое время, решила не откладывать на завтра. Тем более кто знает, что будет завтра и сможет ли она сохранить эту решимость.

– Григорий, – ответили неожиданно быстро, – это Даша Смолина, извини, что беспокою в воскресенье.

– Привет! Какие условности! Я рад! И еще больше рад, что, может быть, смогу помочь. Ты же не просто так меня беспокоишь?

Голос на том конце линии действительно звучал радостно, и Даша даже поморщилась от этого внимания, которое показалось каким-то навязчивым.

– Помню, ты говорил, что у вас есть вакансия. Правда, времени прошло много, и не думаю, что у вас может что-то долго висеть, но решила узнать. Ты же у нас теперь большой человек, может, в курсе кадровой политики вашего центра?

– Я, конечно, не главврач, – Григорий игриво и многозначительно присвистнул, – но кое-что могу.

То, что папа ее однокурсника главврач кардиологического центра, Даша знала. Помнила и то, что Григорий еще студентом безуспешно ухаживал за ней, а примерно два года назад приглашал на работу к себе в отделение. Но смутили дежурства, ночные смены, и было спокойнее присматривать за дочкой самой. Но теперь, когда Лена подросла, можно было уже не думать о том, как они будут без нее. Смущала перспектива опять оказаться со старым ухажером рядом, но времени прошло достаточно много и слишком многое изменилось.

– А позвонила ты удачно. Как раз отделение новое открывается. Сама ведь знаешь, сейчас все ломанулись в частные клиники да лекарства продавать. Там, конечно, платят получше. – Григорий замялся. Даша догадалась, почему. Он и сам был бы не прочь куда-нибудь рвануть, но папа упрямо не отпускал сына из-под опеки. – В общем, так, работа есть. Когда подъедешь? Тебе же нужны курсы.

– Нужны. – Даша вздохнула. Это было еще одно условие, которое ее всегда сдерживало. Нужно было учиться, снова что-то сдавать и обрекать себя на внеочередные потрясения. Но раз уж ввязалась – вариантов не было.

– Ну и чудно. Мы как раз формируем группу. Я тебя включаю. Только ты не подведи. Точно придешь?

– Точно.

– Тогда до завтра.

– Приеду часам к трем. – Даша прикинула, когда закончит прием. Отбив звонок, она еще пару минут стояла в задумчивости. Где-то в глубине души она надеялась, что Григорий откажет, и можно будет с чистой совестью сказать себе, что попыталась и сделала все, что могла. А сейчас нужно думать не только о том, как она будет на новом месте, но и что она скажет в поликлинике. Внезапно пришла другая мысль: не погорячилась ли она, не поспешила ли? Но вместе с тем она понимала, что сделан первый шаг, тем более когда-то это была мечта. Разве что-то изменилось? Ведь она хочет этого, и незачем ждать и откладывать то, что нужно делать прямо сейчас.

Глава 19

В воскресенье Роберт проснулся неожиданно поздно. Впрочем, идти на рыбалку, как это принято у настоящих рыбаков, к зорьке, он и не собирался. Тем более заставить Олю с Матвеем вскочить чуть свет и нестись куда-то по росе и утренней свежести вряд ли возможно. Собирались не спеша, долго пили чай, и только потом Роберт вспомнил, что нужно приготовить прикормку для рыбы. У него со старых времен остались спиннинг и удочка, которыми он пользовался примерно раз в два года. Копать червей не хотелось, и Роберт решил сделать тесто. Вода, мука и подсолнечное масло – этот рецепт пришел еще из детства и не требовал времени и затрат. Вспомнилось, что масло должно быть с запахом. Он долго принюхивался и, в конце концов не выдержав, протянул бутылку Оле:

– Ничего не чувствую. Может нюх потерял?

– Смеешься? Без запаха оно. – Жена собирала бутерброды и даже не оглянулась.

– А что у нас с запахом есть. – Роберт обвел взглядом полки.

– Корвалол. – Она посмотрела на него с каким-то удивлением. – Ты что, собираешься поймать что-то?

– А что? Идея! – Роберт открыл коробку, в которой было полно лекарств и которая следовала за ними всегда. – Валерьянка подойдет. Запах устойчивый и сильный. Может, и поймаем. Почему бы нет?

– Ну-ну, если только какая сердечная и попадет.

Для чистоты эксперимента Роберт добавил еще и корвалол. «Кашу маслом не испортишь», – подумал он, чувствуя, что запахом наполнилось не только тесто, но и вся кухня. На спиннинг он решил надеть шарики пенопласта, которые валялись в сумке со снастями уже лет восемь. Особых навыков не было, но, когда-то давно рыбалка ему нравилась, и кое-какие запасы еще остались. Наверное, сейчас это был уже прошлый век, однако на один раз вполне нормально. Тем более основная задача была все же вытянуть семью на природу и просто отдохнуть.

Только к двум часам дня они прибыли на место, и Роберт начал обустраивать их маленький уголок. Матвея усадил на коляску, поставил Оле раскладной стул. Пусть это был и не шезлонг, но теплое солнце, тихая гладь озера и тишина должны были помочь просто отвлечься и сменить обстановку. Роберт разжег угли и в ожидании, пока они раскалятся и наберут жар, забросил удочку, нацепив огромный шарик теста. Наполнил кормушку на спиннинге старым батоном, стараясь сделать это аккуратно, и забросил как можно дальше. Странно, но даже проснулся азарт, вдруг очень захотелось что-нибудь поймать. Зацепил колокольчик на кончик спиннинга и приступил к шашлыку. Он мог сварить кашу, приготовить подливу, суп и даже борщ, но считать себя специалистом по приготовлению шашлыка не мог. Хотя ничего сложного, в сущности, здесь и не было. Купленное мясо уже было замариновано, а проколоть его на шампура было делом совсем не хитрым. Осталось лишь не допустить открытого огня и поворачивать, равномерно прожаривая со всех сторон.

– Ну, что замолчали? Матвей, не спи, поглядывай за поплавком. Я же занят, могу не заметить. – Роберт пытался пробудить хоть какой-то интерес у сына.

– Он у тебя уже клевал. – Матвей безразлично перевел взгляд на мангал.

– А что ж не позвал? – Роберт даже расстроился. Он вытащил удочку и смотрел на пустой крючок.

– А ты не говорил тебя звать.

– Мог бы и догадаться. – Роберт сделал шарик поменьше и снова забросил, стараясь попасть в то же место.

– Пусть отдохнет. Тебе вот надо, чтоб все тебе рыбу ловили? Все равно есть ее никто не будет. – Оля достала журнал и погрузилась в очередную историю из жизни звезд.

– Да я никого работать и не заставляю. – Роберт не понимал, что он делает не так, и начинал злиться. Хотелось собрать вещи и поехать домой, но это было бы признанием собственного бессилия. Стараясь быть спокойным, расстелил покрывало и начал собирать стол.

– Пап, клюет. Давай. – Матвей напряженно смотрел на поплавок. Роберт подбежал и подсек, но было уже поздно.

– Не успел. – Он посмотрел на сына, словно извиняясь за неловкость.

– На тесто надо рядом с удочкой быть. – Матвей вздохнул. – Подсекать быстрее надо.

– Сейчас. Уже почти готово и попробуем. – Роберт не успел закончить, как вдруг резко зазвонил колокольчик спиннинга.

Он дернул удилище как-то нервно и, наверное, слишком сильно, но успел почувствовать, как дрожь, передавшись откуда-то из глубины, пробежала по рукам. Что-то сидело на крючке, и жажда борьбы захлестнула всей животной силой, наполняя адреналином. Может, кому-то с опытом и покажется, что подлещик был совсем небольшим, но Роберту он показался просто огромным. Рыба прыгала на берегу, запутавшись в леске.

– Боже мой, отпусти эту несчастную. – Оля с тревогой наблюдала за попытками Роберта отцепить крючок.

В лучших традициях современной рыбалки Роберт выпустил рыбу, с усмешкой наблюдая, как она растворяется в воде. Мясо начинало подгорать, и спиннинг пришлось оставить.

Ели почти молча, перебрасываясь короткими, ничего не значащими словами. Но все же Матвей не выдержал, задав, видимо, вопрос от них двоих:

– Как твоя работа? Ты ничего не рассказываешь. – Роберт видел, что и Оля замерла в ожидании ответа.

– Пока ничем похвастаться не могу. Но результаты не бывают очень быстро. Нужно настраиваться на долгую и тяжелую работу. Иначе не бывает. – Он хотел сказать, что будет стараться изо всех сил, а получилось, что деньги будут нескоро.

– Я так и знала. – Жена отвернулась, словно потеряв интерес, но все же не выдержала и добавила: – Бизнес – это не твое. Работал в университете, все же хорошо было. А сейчас и денег нет, и тебя нет дома постоянно, и думай теперь, что дальше делать. Вечно ты что-то придумываешь. Где тут нервы будут спокойными?

– Знаешь, Оля, – Роберт отметил, что он совершенно спокоен и не удивлен ни единому слову, – не знаю, что тебе и ответить. Ты слишком предсказуема и потому ничего нового опять не сказала. Есть тысяча вариантов «жить спокойно». Причем, что бы ты ни делал, все равно найдется кто-то, кто осудит твои поступки. Можно пить, можно гулять, можно придумать еще что-то и подвести под это теорию. Примерно такую: нет смысла переживать за мелочи, что нужно принять все, как есть, и получать удовольствие. Если тебе нравится – нет проблем. Можете каждый вечер напоминать мне о деньгах, о проблемах и нашем, не покидающем ни на минуту горе, но я могу пообещать только молчание и то, что мы не станем ближе. Не понимаю, почему вызываю у вас такое открытое неприятие, но мы уже далеки настолько, что я боюсь об этом думать.

– Только не делай из себя героя одиночку. Мы тут, понимаешь, сидим на шее у него, а он, спаситель, смотрит в будущее. Твои потуги – просто желание убежать из дома и не видеть нас. А всех этих красивых слов мне не надо. Сыта уже. – Всем видом Оля показала, что продолжать разговор она не собирается.

День был испорчен, и Роберт равнодушно следил за поплавком, даже не реагируя на поклевку. Может, она действительно права, и сейчас он усугубил и без того сложные отношения. Нужно было искать что-то другое, ведь должны были быть еще варианты.

– Пап, клевало. – Матвей напомнил о себе, словно испытывая вину. – Там, наверное, крючок пустой.

– Да. – Роберт словно очнулся. – Давайте доедим шашлык и поедем.

Вечер тянулся долго, и было ощущение неловкости. Словно вдруг он почувствовал себя лишним или провинился так сильно, что искупить вину не было уже никакой возможности. Роберт что-то делал на кухне, пытался читать и помог помыть Матвея. Когда пришло время ложиться спать, он даже вздохнул с облегчением. В это трудно поверить, но есть выходные, окончание которых радует.

Глава 20

Даша с трудом дождалась обеда. Желание все изменить крепло с каждой минутой, и она решила просто довериться судьбе. «Если это должно случиться, значит, все получится само собой. Если нет, то и переживать смысла нет никакого. – Даша выскочила из поликлиники и заметила приближающийся автобус. – Если успею, точно судьба». Она успела. Водитель, оценив неимоверное желание девушки уехать, терпеливо ждал, улыбаясь и не обращая внимания на недовольство пассажиров. «И пойду учиться на права. И машину куплю. Возьму кредит, что угодно, но хватит. В конце концов, я что, хуже всех? Я умею учиться, и всегда получалось разбираться во всем. Я работать умею. И вообще, почему нужно думать, что сейчас что-то невозможно. Нужно захотеть и начать делать. Наберу дежурств, возьму еще полставки – всегда можно что-то придумать. Врачу работа всегда найдется, было бы желание», – всю дорогу Даша накручивала себя и, когда подъехала к кардиологическому центру, пришла к твердому убеждению, что эта работа ей крайне необходима. Центр был открыт лет семь назад и все еще достраивался, превращаясь в один из самых крупных в республике. Она слышала, что скоро планируется открытие нового корпуса. Коридоры поразили светом и чистотой, и Даша с грустью подумала о скромности старого здания поликлиники. «Минин Григорий Борисович», – она прочла на двери заведующего отделением и усмехнулась, называть Гришу по имениотчеству было бы смешно, но как-то нужно соблюдать субординацию. Да, и совсем неплохо бы сразу показать ему, что прошлое осталось в прошлом. И чисто внешне, и характером ей никогда не нравился маленький, худенький, вечно выступающий и уверенный в своей исключительности сын известного кардиолога. Ему все давалось легко не столько потому, что Григорий отличался глубиной знаний, сколько потому, что преподаватели университета были хорошими друзьями папы. Будущее было расписано, подчеркнуто жирными линиями и гарантировано карьерным ростом отца, который действительно был хирургом от Бога и слава которого уже давно перешла границы области.

– Даша, рад-рад. – Григорий поднялся навстречу. – Даже боялся, что передумаешь.

Он и сейчас остался таким же маленьким, но к юношеской молодцеватости и прыгучести добавилась не свойственная ему раньше степенность. Словно ничего и не произошло за годы, которые они не виделись. Он был по-прежнему таким же худеньким и делал вид серьезного, но вместе с тем открытого человека. Только теперь старался быть медленным, словно подчеркивая значимость каждого своего движения. И потому сейчас показался еще комичнее, чем раньше, и улыбка получилась у Даши даже искренней.

– Решила хотя бы посмотреть, что мне может предложить старый товарищ. – Она хотела пошутить, но вспомнила, что Григорий никогда не отличался пониманием очень тонкого юмора, и решила быть чуть прямолинейнее. – Но ты не переживай. Старость понятие относительное. У тебя еще все впереди.

– Узнаю самую красивую девушку потока. – Минин расплылся в улыбке. – Не изменилась совершенно.

– Григорий, ты галантен как никогда. Принимаю комплимент, тем более что всех тех, кто с этим не согласен, рядом нет. Но, я смотрю, ты уже женат. Как семья? – Даша сознательно перевела разговор, подчеркивая статус женатого человека и определенные условности.

– Да, вот уже. – Григорий все понял и прошел к столу. – Сыну три года, дочке почти два. Живем. Ты как?

– Хорошо. Ну, так рассказывай, на что мне можно рассчитывать?

– У нас корпус открывается новый и будет новое отделение нестабильной стенокардии. Там Евгений Степанович Чаусов будет заведующим отделением. Знаешь его?

– Нет. – Даша напрягала память, но ничего не получалось.

– Это неважно. Он староват. В общем, тебе к нему надо. Он решает. – Григорий встал. – Пойдем, провожу. Моя рекомендация здесь что-то стоит. – Намек на влиятельность выглядел незамысловато.

Даша заметила перемену, которая произошла в нем, но и причина лежала на поверхности: изо всех сил Минин пытался подчеркнуть, что именно его слово сыграет самую важную роль. Через пять минут она сидела перед пожилым, примерно шестидесяти лет, врачом, в кабинете, еще хранившем свежесть ремонта. Он с интересом и приятной улыбкой рассматривал молодую женщину:

– Рассказывайте-рассказывайте. Очень интересно, что привело вас ко мне. – Он отложил карандаш и склонил голову, приготовившись слушать.

– Да и говорить-то нечего. Работаю в поликлинике. Зачем пришла? – Даша почувствовала, что ей очень приятен этот человек, в котором читаются доброжелательность и какая-то отеческая теплота. – Нужно что-то менять. Я хочу работать, расти, стремиться. Я хочу учиться. Я не хочу, чтобы кто-то думал, что я сбегаю от очередей и этой беготни по квартирам к больным. Там тоже нужны врачи, там тоже нужны помощь и знания. Но ведь мечтала же я когда-то. Я, наверное, что-то не то говорю. Мне ведь придется переучиваться. Я понимаю. Но я верю, что у меня получится.

– Конечно получится. – Евгений Степанович перебил ее. – И не надо волноваться. Всем нужно переучиваться. Не только вам. И все это будет здесь, при нашей кафедре и в нашем центре. Так что ехать никуда не придется. Подготовка персонала уже начинается. Хотя еще даже не все оборудование завезли и даже ремонт не везде закончили. Вы когда планируете к нам оформляться?

– Так вы меня берете? – Даша даже растерялась. Все получилось так просто, что даже не верилось.

– Вы абсолютно правы. Впереди формальности. Пишите заявление, я подпишу – и вперед.

Восторг и предвкушение хороших перемен угасали по мере приближения к поликлинике. Оттягивать разговор с главврачом Даша не хотела. Вот только чувство какого-то предательства с ее стороны становилось все сильнее, и появлялся страх. «Лучший способ победить страх – это сделать шаг ему навстречу», – и Даша вошла в приемную.

– Алла, привет! Вадим Викторович меня примет? – Она почувствовала, как предательски дрогнул голос.

– Вас всегда примет. – Алла кивнула на дверь.

Вадим Викторович встал при виде Даши и сделал шаг из-за стола.

– Рад вас видеть. Присаживайтесь. – Он отодвинул стул и сел напротив за столом переговоров, словно подчеркивая отсутствие границ и что для нее он не хочет быть привычным руководителем, обозначающим свое положение.

– Я хочу уйти. Есть место в кардиологическом центре, и я хотела бы попробовать. – Она замолчала. Говорить было, в общем-то, и нечего.

– Я понимаю. – Вадим Викторович как-то сжался, словно принимая неизбежность. – Я и сам всегда мечтал работать… – Он замолчал.

Повисла неловкая пауза, и Даша понимала, что так долго продолжаться не может.

– Как мы тогда поступим? Я доработаю этот месяц, или как?

– Да. Нужно искать кого-то на участок. Придумаем что-нибудь. – Он стал каким-то рассеянным.

Даше стало как-то неудобно за это все. Ведь никто не умер, ничего не случилось. Все мы однажды меняем работу, расстаемся и даже понимаем, что уже никогда не встретимся. И это не конец жизни, и не большая проблема. Эта душещипательная картина разбитого сердца Вадима Викторовича была словно из дешевого сериала. По закону жанра нужно сказать что-то из тех банальных фраз, которые всегда раздражали: «Но мы же навсегда останемся друзьями». Или нет: «Я всегда буду думать о тебе. Ты будешь жить в моем сердце».

– Даша, мне очень жаль. Без тебя здесь словно чего-то будет не хватать. Ты должна знать, что я всегда буду рад тебя видеть. Если что-то не сложится – приходи, я решу все…

– Спасибо! – Даша решила перебить, не вдаваясь в полемику и не дожидаясь момента, когда придется увидеть блеснувшую слезу. Это будет явный перебор. – Я тогда оставлю у Аллы заявление.

Весть о том, что Даша уходит, облетела поликлинику в пять минут. Непрерывным потоком шли любопытствующие, опечаленные известием и расстроенные тем, что это уходят не они. Прощание началось слишком рано, работать не получалось, а Галя, медсестра, даже заплакала.

– С кем я теперь буду? – Она перекладывала с места на место карточки больных.

– Так, вытри слезы. Кто тебе сказал, что со мной хорошо? Придет кто-то лучше. Не волнуйся, забудете и обо мне, как о многих других. – Даша пыталась успокоить ее.

– Не-е-ет, – Галя шмыгала носом и всхлипывала, – таких, как вы, не будет.

– Будет!

Она понимала, что истерия уже захватывает и ее. К счастью, день подошел к концу, и можно было вздохнуть – самое страшное осталось позади. Правда, новостей еще не знал Дима, но здесь все казалось куда проще.

– Я меняю работу. – Даша сказала это как бы между прочим, когда Дима вышел на кухню, где она закончила мыть посуду.

– И куда пойдешь?

– В кардиоцентр. Там есть место. Я сегодня уже написала заявление. – Даша уловила в голосе мужа тревогу и не могла найти ей объяснения.

– То есть у тебя будут ночные смены и дежурства? – Он сел на стул, выражая неподдельный интерес.

– Да. А что здесь пугает? И зарплата обещает быть повыше, и возможностей больше.

– А что тебя не устраивало здесь? Работа рядом, всех знаешь, за дочкой присмотреть всегда можешь.

– За дочкой я всегда и так могу присмотреть. И то, что дальше, – не значит смертельно. Я не успела сказать – я иду учиться на права.

– Тебе денег не хватает? – Дима обиженно надулся. – Я вот халтурку надыбал.

– Халтурку надыбал? Бог мой, дыбальщик! – Даша чувствовала, что снова начинает нервничать, но попыталась взять себя в руки. – Я хочу что-то видеть в будущем. А мне пока маячат только твои караси и халтурки. Тебе нравится – лови рыбу и дыбай халтурки. Надоело верить в эту бесперспективность.

– Можно подумать, ты там заработаешь? – Дима встал. – Знаю я эти дежурства.

– Ну, и отлично. Раз знаешь, значит, ничего рассказывать не надо. – Она отвернулась к плите.

Разговор вышел неожиданным и совсем не таким, как она представляла.

Через пять минут Дима прилежно делал вид, что ничего не случилось, чувствуя вину, а она постаралась скрыть эмоции. Меньше всего хотелось устраивать никому не нужные сцены.

– Мамочка, ты у меня самая лучшая. – Лена подошла к ней, тихонько обняв сзади. – Я вырасту и буду такая, как ты.

– Не надо, как я. – Даша прижала к себе дочку. – Ты должна стать собой и стать лучше. В этом и есть смысл жизни – учиться, делать выводы и не повторять ошибок. Нам, девочкам, куда сложнее. Нужно не только стать мамой, отвечать за все и думать обо всем на свете. Нужно не только выйти замуж и хранить кем-то придуманный очаг. Нужно при этом всем сохранить себя, свои стремления, свои взгляды. Придумывать новые задачи, радоваться их достижению и стремиться к новым вершинам. И мы будем учиться этому вместе. Попробуем?

– Попробуем! Я все равно буду, как ты!