Текст книги "Кровь аистов"

Проводив бойцов, он постоял немного, разглядывая залитый огнями прожекторов научный лагерь в сотне метров к востоку. Там вовсю кипела работа: утром экспедиция готовилась пройти в источник. Майор перевел взгляд на гигантский купол, мерцающий в ночи красноватыми огнями, и невольно поежился – зрелище было грозным и сулило только неприятности. Насмотревшись, он развернулся и пошел к палатке ожидать вестей от своих лазутчиков. И всю ночь его почему-то мучили дурные предчувствия.

* * *

Огромные черные глаза с любопытством глядели на людей. Затем раздался храп, и животное заржало, когда молодая женщина протянула руку, чтобы погладить его по гладкой золотисто-песчаной морде.

– Откуда они здесь?! – шепотом спросила женщина.

Молодой мужчина рядом с ней, облокотившись на старую изгородь, протянул лошади горбушку хлеба, которую та обнюхала и с удовольствием съела.

– Завезли из Аскании-Новы – заповедника, лет двадцать назад.

– Господи, Андрюшка, да ведь это же…

– Да, лошадь Пржевальского.

Небольшой табун светло-коричневых лошадок резвился в степи, почти не обращая внимания на стоящую поодаль пару.

– Когда их только завезли, они, говорят, вообще никого не боялись. Потом – охота, браконьеры. Все как всегда. – Мужчина улыбнулся, глядя, как заботливая мамаша пытается вразумить расшалившегося жеребенка. – Но все равно здесь они на воле. Настоящие дикие мустанги.

Глаза у него потеплели. В них мелькнуло что-то очень хорошее, почти детское. Женщина прижалась щекой к его плечу, потерлась об него, как кошка.

– Ну, и о чем ты думаешь? – Она уткнулась лицом ему в грудь, с удовольствием вдыхая его запах.

– Да так… – отмахнулся он.

– Нет, не «так»! – засмеялась женщина. – Я же вижу, что задумался. Давай выкладывай!

– Вспомнил, что отец любил лошадей.

– Когда он умер? – осторожно спросила подруга.

– Два года назад.

Парень обнял ее и сменил тему: вспоминать ему было тяжело.

– До того как это место стало Зоной, их здесь было несколько тысяч, – показал он в сторону разгуливающих лошадок. – Сейчас не знаю сколько, но они неплохо приспособились. Прямо настоящие сталкеры.

– А как же они выбросы переживают?

– Чувствуют. Уходят на периферию.

– А другие животные? – Она сжала своими ладошками его сильную руку. – О них ты тоже все знаешь, крутейший сталкер Меченый?

– Кое у кого слишком длинный язык, – проворчал мужчина.

– Да ладно, ты несправедлив – Вовка весь месяц мне пел, какой ты классный! И смелый, и надежный. А потом каждую ночь с тобой я пыталась это опровергнуть, но как-то у меня это плохо получилось! – рассмеялась она. – Так что никуда ты от меня не денешься, сталкер Меченый!

Тамара снова прижалась к нему, обняла, и глаза ее, смотревшие на него снизу вверх, лучились. И когда она так на него смотрела, Андрей чувствовал, что у него внутри все обрывается, и сам он словно летит куда-то далеко-далеко где нет ни Зоны, ни людей, где еще живы родители и где он просто счастлив.

– Съездим в Киев после возвращения? – Он потерся носом о ее щеку.

– Да… – Губы ее раскрылись ему навстречу. – К кому?

Говорила она уже с трудом, тянулась к нему всем телом, осоловело закатывая глаза.

– Ни к кому. – Андрей крепко прижал ее к себе, отчего она просто обмякла в его руках. – Снимем номер, будем гулять по городу. Можно в наш пансионат. Там сейчас такая погода… С дочкой меня познакомишь.

– Да… Хорошо… – Тамара коснулась губами его губ. – Только она у матери…

– Заберем. Можем втроем слетать в Европу.

– Можем… Можем… – Она слегка постанывала.

– Это еще кто? – напрягся вдруг Андрей, отстраняя от себя подругу.

По степи на огромной скорости, выбрасывая из-под колес комья земли и подскакивая на каждой кочке, неслись два джипа. Завидев их, лошади бросились прочь. Мельниченко потянул из-за спины оружие, а Тамара вдруг с неимоверной силой схватила его за руку.

– Беги! – Она толкала его от себя обеими руками.

– Что?! – Андрей растерялся. – Зачем?!

– Беги! Господи, да что ж ты за дурак такой! Андрюшенька, ну прошу тебя, не спрашивай ни о чем, просто беги!

Пока мужчина лихорадочно соображал, что ему предпринять, в открытых окнах джипов показались знакомые лица, которые что-то отчаянно ему кричали. Джипы резко затормозили.

– Садитесь, живо!! – Из машины выбрался Волк. – Давай, Андрюха!!

Мельниченко бросился к нему, увлекая за собой подругу.

– Тамара, ты во вторую машину! – Волк подскочил к задней двери, пока двое сталкеров и несколько человек охраны подталкивали пару к автомобилям.

Андрей хотел спросить у них, что происходит, но вдруг получил страшный удар по затылку. Ноги у него подкосились, он упал лицом прямо на заднее сиденье, кто-то вырвал у него из рук оружие, и через пару секунд на его запястьях щелкнули наручники. Затем его буквально вдавили в салон. Снаружи послышался отчаянный крик Тамары.

Джип рванул с места. Меченый рывком поднялся с сиденья, но Волк и еще двое повисли на нем, пытаясь его утихомирить. Завязалась борьба не на жизнь, а на смерть. Сильный как бык двухметровый мужик со стянутыми за спиной руками бился на заднем сиденье, молотил во все стороны головой, ногами, всем телом, едва не влепив при этом ботинком в затылок водителю – тот чудом сумел увернуться.

– Да вырубите на хрен этого придурка!! – рявкнул кто-то с переднего сиденья.

В руках у Волка мелькнул шприц, который он засадил Андрею в ногу прямо через одежду. Укол подействовал мгновенно. Мельниченко почувствовал резкую слабость, в голове зашумело, и все его тело сразу обмякло. Последнее, что запомнил он, перед тем как потерять сознание, это то, как Волк отчаянно отстреливался из автомата через верхний люк джипа и как один из сталкеров с окровавленным лицом и застывшими глазами повалился прямо ему на колени.

Он очнулся в палатке, на раскладной медицинской койке, уже без наручников. Кроме него здесь были еще несколько человек, среди которых он разглядел Волка, начальника охраны, своего руководителя и пару сотрудников службы безопасности. Андрей вскочил на ноги, но от дряни, которой его накачали, у него снова зашумело в голове, и он рухнул обратно в койку.

– Где Тамара? – выдавил он пересохшими губами.

– Это подружка твоя? – неприятным голосом отозвался Гроха. – Ей сейчас не до тебя – она показания дает.

Мельниченко побледнел:

– Что?! Что вообще здесь происходит?!

Волк присел рядом с ним, лицо его было мрачным.

– Андрей, это она тебя сдала.

– Кто сдал? Что ты несешь?

Волк с усилием потер виски ладонями. Слова давались ему нелегко.

– Через нее бандиты на тебя выходили. – Он положил на койку телефонную трубку. – Это ее телефон. В нем маячок. Так они вычисляли, где мы. И по нему же она связывалась с нападавшими. Поэтому они точно знали, в какой машине едешь ты.

– Погоди… Погоди. – Андрей судорожно тряс головой, пытаясь хоть что-то сообразить. – Я ведь пересел из того джипа… – Он замолчал на полуслове, широко раскрыв глаза.

– Да, – кивнул Волк. – Именно так. Ты пересел «к ней» в машину. А умирать там вместе с тобой ей не хотелось.

– Это бред, – покачал головой Андрей.

– Нет. – Сталкер смотрел ему прямо в глаза. – Семен вычислил номер нападавшего и послал смс с ее трубки. Я был в районе Речицы: бандиты напали именно в том месте, где мы им указали. И там же спутник зарегистрировал сигнал с их телефона. Все сходится.

Андрей упрямо мотнул головой:

– Это ложь.

Лицо начальника охраны пошло красными пятнами.

– Да что ж ты за осел тупой! – Гроха был вне себя от ярости.

– Сём! – Заведующий лабораторией, непосредственный начальник Андрея, взял Семена за рукав. – Я сам.

Тот плюнул в сердцах и повернулся к выходу.

– Развлекайся. – Он махнул остальным: – Давайте все наружу.

Когда палатка опустела, Андреев включил маленький диктофон на воспроизведение.

– Что вы себе позволяете?! – раздалось из динамика. – Вы не имеете права меня допрашивать!

Андрей с замиранием сердца узнал голос Тамары.

– Имею. – Второй голос явно принадлежал начальнику службы безопасности. – По закону о специальных формированиях в Чернобыльской зоне отчуждения я могу задержать вас на срок до четырнадцати суток. И вести предварительное следствие на правах следственных органов.

Послышалась какая-то возня.

– Я ни о чем с вами говорить не буду.

– Может, и к лучшему. И впрямь, для вас разумней будет помолчать.

Женщина что-то проворчала в ответ.

– Мы нашли в вашем телефоне номер бандитов, связались с ними и устроили засаду. – (Легкий смешок.) – Хотел посоветоваться – не знаете, что имел в виду один них, когда после ареста сказал: «Сдала, сучка, найду – на части порву»?

Женщина молчала.

– Ну, ему-то самому не скоро представится такая возможность, – продолжал Семен. – А вот приятели его совсем близко. Как считаешь, скоро они узнают, какая «сучка» подвела их под монастырь?

Несколько секунд длилось напряженное молчание и было слышно, как начальник охраны шуршит бумагами.

– Мы все знаем. Доказательств больше чем достаточно. Семь трупов, соучастие, свидетели. А это уже совсем другой лагерь. Не научный. Надолго. И это еще, если Андрюха сам тебя не пристрелит. – В его голосе мелькнул сарказм. – За сердце разбитое да любовь поруганную. Или кто-то из его друзей-головорезов. Так что твой единственный шанс выбраться из Зоны живой – это сотрудничество с нами.

Тамара по-прежнему не издавала ни звука.

– Они установили тебе в телефон и в ПДА пеленги, чтобы отслеживать, где ты находишься. (Пауза.) Не удивлена? Ну разумеется: без твоего ведома залезть в приборы они не смогли бы. Только ты, наверное, удивишься, узнав, что бандиты расстреляли машину, в которую я положил твои маячки. Когда крыса-предательница выполняет поставленную задачу, от нее обычно избавляются.

Молчание.

– Кто этой ночью передал сообщение от бандитов? Вояки?

– Да.

– И что велели? Давай-давай, раскрывай варежку!

– Увести из лагеря… – сдавленным голосом ответила Тамара.

– Ясно. – Послышался звук отодвигаемого столика. – Пиши. Все пиши.

– Они угрожали. – Женщина разрыдалась. – Сказали, дочь убьют!

– Мне плевать, – безразлично отозвался Семен. – Из-за тебя вчера четверо детей сиротами остались. Поэтому мне глубоко наплевать на тебя и твоего ублюдка.

Теперь из динамика доносились всхлипывания и подвывания.

– Заткни пасть! – жестко приказал Гроха. – Сейчас все напишешь. Потом мой зам тебя оформит и отвезет в лагерь. Чего глаза выкатила? А… насчет зама. – Послышался смешок. – Нет, я не думал, что он замешан. Мы договорились, что он посидит немного, пока я наблюдаю за тобой. По приезде в лагерь напишешь заявление на увольнение по собственному желанию. И если еще раз появишься в Зоне, тебя найдут в лесу без головы и с разорванным влагалищем.

Всхлипывания прекратились. Похоже, женщина перестала даже дышать.

– Что… Что?! Вы меня… отпустите?!!

– Ну да, влюбился с первого взгляда, как этот твой лопух! – усмехнулся Семен. – Лагерю не нужен такой грязный скандал. Особенно во время экспедиции. Хотя, если ты настаиваешь…

– Нет!! – вскрикнула Тамара.

Гроха рассмеялся.

– Тебе повезло, как… – В голосе его уже не было смеха, только злость, которую он не мог сдержать. – Но ты еще за все расплатишься. Я обещаю.

Пленка закончилась. В палатке повисло тягостное молчание. Андрей был бледен как смерть. Его начальник сидел рядом, и на душе у него скребли кошки. Он относился к Мельниченко гораздо теплее, чем это обычно бывает между руководителем и подчиненным, и потому очень переживал за него. Через минуту полог палатки откинулся, на пороге появился Гроха.

– Ну что, прослушали композицию? – Он явно не собирался церемониться с изрядно надоевшим ему ученым. – А теперь моя очередь. После экспедиции ты положишь на стол своему начальнику заявление об увольнении. И уберешься из лагеря навсегда.

– Семен, ну зачем?.. – открыл было рот Андреев.

– Ой, бога ради, помолчи, Егор, – махнул рукой начальник охраны. – Затем, что там, где он, только трупы, аферы и неприятности. И мне это уже надоело.

Гроха повернулся к выходу, где стоял мрачный как туча Волк.

– Тебя тоже касается, – кивнул он сталкеру. – Договор с тобой лагерь расторгает. Если еще раз появишься на территории или просто рядом – пеняй на себя. Выгнал бы прямо сейчас обоих, но экспедиция должна довести дело до конца, а людей мы и так по вашей милости много потеряли.

Он вышел из палатки, и Андреев, украдкой показав Волку, чтобы тот побыл с Мельниченко, выскочил вслед за ним. Едва он попытался завязать с Грохой разговор, как тот улыбнулся и положил ему руку на плечо:

– Не надо, Егор. Я знаю что ты будешь его защищать. Приводить аргументы, что каждый может ошибиться и так далее. Так вот этого не надо. Просто есть люди, которым спокойно не живется. Они всегда влипают в авантюры и не умирают своей смертью. Этот парень именно из таких. Я не могу его здесь оставить.

– Но он нам нужен! – Андреев цеплялся за каждую соломинку.

– Для чего? – спокойно спросил Семен. – Он хороший специалист? Возможно. Но мы найдем тебе другого. Такого, который будет уделять больше времени научной работе, а не шарахаться по Зоне в поисках приключений. Он хороший сталкер? Верно. Лучший из всех, кого я знаю. Но сталкеров сейчас хватает.

– Я хотел сказать, он нам нужен для экспедиции, – уточнил биохимик.

– Так я и оставил его для экспедиции. Потому займитесь поскорей работой. Через сорок минут первый робот доставит образцы из источника. А лучшее лекарство для молодого разбитого сердца – это занять свою бестолковую голову делом.

Егор знал, что, уж если Гроха принял решение, его не переубедить.

– Ты и правда отпустишь эту… Ну…

– Правда, – усмехнулся Семен. – Я же обещал!

– И что, ей все это сойдет с рук?

– Нет, не сойдет. – Начальник службы безопасности прищурил глаза. – С ней разберутся. Но я бы на твоем месте сейчас думал вот о чем.

Егор повернул голову вслед за его рукой. В сотне метров от них переливалась багровыми огнями гигантская полусфера высотой в несколько сотен метров и диаметром более десяти миль. Именно она изменила тысячи километров украинской территории до неузнаваемости, породила на евроазиатском континенте новые формы жизни и разбросала повсюду затейливые игрушки под названием «артефакты», за которые люди уже с успехом проливали кровь – и свою и чужую. Туда и должна была войти экспедиция всего лишь через несколько часов.

* * *

Трое мужчин в защитных скафандрах стояли у подножья источника. Свежий ветер, овевавший степь, здесь был бессилен – воздух под стеной сгустился, как вареное молоко, в нем вязли все звуки и движения. Багровая завеса тяжело подрагивала.

– Животные уходят.

– Что? – Семен не сводил глаз с красной пелены.

– Все живое бежит от источника, – тихо сказал директор научного корпуса. – На периметре зверье штурмует внешнюю стену.

– Пытаются выйти наружу, – задумчиво кивнул Гроха. – А там ведь даже в самые сильные выбросы было терпимо…

Он глубоко вздохнул и пошел к источнику.

– До утра нельзя подождать? – осторожно спросил Андреев.

– Утром идти будет некому, – отозвался Гроха и шагнул в туман.

За ним последовали остальные. Запищали детекторы, отрубилась спутниковая связь, и перед их глазами развернулась картина, которую описывали первые проникшие сюда сталкеры.

Кровавый свет волнами омывал твердую, утрамбованную землю. Тянулась и уходила под уклон голая, обожженная степь – купол источника зарылся глубоко под землю, а далеко впереди блестел огромный мыльный пузырь второго, внутреннего купола. Туда и вел телекоммуникационный кабель робота-разведчика. Они совсем не ощущали спуска, хотя видели его прекрасно. Не почувствовали и подъема, пройдя несколько шагов назад. Законы гравитации тут действовали очень своеобразно.

– Черти бы вас побрали… – бормотал себе под нос Гроха, когда они вплотную подошли к внутреннему куполу.

Здесь два часа назад робот, пересекая экран, показал мощный всплеск активности – настоящую магнитную бурю. Разведчик растерял половину приборов, но, если верить оставшимся, за экраном было чисто. Людям оставалось на свой страх и риск повторить его путь. Задержавшись лишь на секунду, Семен бросился в дрожащую зеркалом стену. Раздался оглушительный хлопок, во все стороны полетели искры, за ним следом прыгнули Андреев с директором.

Током дернуло так, что чуть глаза не вылетели наружу. От электрического удара всех троих тряхнуло, как при эпилепсии, и они с криком рухнули на землю по другую сторону экрана. Биохимик с директором сразу отключились, а Семену пришлось, превозмогая боль и головокружение, вставать на ноги: систему жизнеобеспечения вырубило, в скафандры перестал поступать воздух. Скрюченными от электричества пальцами Гроха попытался запустить систему – дохлый номер. Времени у Семена не было совсем: кислород быстро выгорал, лица его коллег за стеклами шлемов уже начали синеть. Несмотря на запрет, он посрывал шлемы с них и с себя, и спустя несколько минут люди очнулись, а потом заработали и чертовы скафандры. Но лишь через какое-то время они по-настоящему пришли в себя и смогли осмотреться. Посмотреть было на что.

Под ногами хрустел чистый золотистый песок. Метрах в десяти начинались причудливые нагромождения скальных валунов, покрытых густой зеленой растительностью. А у подножия ближайшего камня разлегся, как ленивый барбос на завалинке, их разведчик с погашенными огнями. Едва они подошли ближе, как их оборудование постигла та же участь – оно отключилось, и на этот раз окончательно. «Умные» скафандры повисли на плечах мертвым грузом. Минут через десять, оставив бледного как смерть директора отдыхать возле огромного валуна, Гроха с Андреевым осторожно вошли в извилистый скальный проход.

– Где мы, черт возьми, Егор? – спросил Гроха.

Андреев, удивленно поглядывая по сторонам, размял в пальцах темно-зеленый листок с ближнего куста.

– Этот вид на наших территориях не произрастает. – Он наморщил лоб. – Я вообще впервые его вижу. – А затем ткнул пальцем в блестящий черный валун: – А это – вулканическое стекло. И все остальные породы тоже только что «из печи».

– То есть?

– То есть здесь недавно шли мощные геологические процессы. Чтобы запечь такое стеклышко, нужна большая духовка. Люди ее обычно называют «вулкан».

Семен поднял на него оторопелый взгляд.

– Мы не дома, – тихо сказал Андреев.

Пока Гроха переваривал услышанное, к ним присоединился третий их спутник.

– Что дальше? – спросил он.

Начальник охраны молча мотнул головой, указывая направление, в котором следует двигаться. Они углубились в это вулканическое царство, забираясь между камнями все дальше. Чем дольше шли, тем сильнее становилось беспокойство: окружающий ландшафт, при всей своей дикости, очевидно носил рукотворный характер. Дорожки между скалами явно обрабатывал искусный камнерез – идти по ним было одно удовольствие. А в зеленых насаждениях прослеживалась четкая симметрия и порядок. Кто-то здесь изрядно потрудился. Вопрос только кто? Они обошли высокую замшелую скалу и застыли как вкопанные, разинув рты от изумления.

Огромное ярко-голубое солнце висело над самым горизонтом, отражаясь в бескрайнем водном просторе. Зеркальная гладь еле заметно дрожала, подернутая мелкой рябью. На какое-то время они потеряли дар речи, пораженные красотой этого сверхъестественного пейзажа, пока директор не вывел их из ступора самым неожиданным образом. Он вдруг стянул с себя маску, присел на корточки у самой кромки и, прежде чем они заметили лихорадочный блеск в его глазах, зачерпнул пригоршню воды и успел сделать внушительный глоток.

– Она соленая! – с блаженной улыбкой сообщил он спутникам. – Это море, господа!

Шок от его безумного поступка стал для них сильнее, чем от окружающего пейзажа. Пока Семен в ужасе оттаскивал его назад, а Егор судорожно запихивал ему в рот таблетки для дезактивации воды, рискуя вызвать пищевое отравление, немолодой уже мужчина продолжал улыбаться и пытался коснуться мокрой рукой их лиц, желая, видимо, поделиться своей радостью.

– Черт! Черт! – Гроха тащил за собой упирающегося директора. – Господи боже! Егор, образцы возьми. Ах ты ж, дьявол…

А через секунду он наткнулся на застывшего столбом биохимика и похолодел от страха, понимая, что с двумя помешанными ему не управиться. Но Егор был в своем уме. Он мотнул подбородком прямо перед собой и заговорил каким-то чересчур спокойным голосом:

– Минуту назад здесь было то же самое или у меня самого крыша едет?

Гроха повернул голову вслед за его взглядом: море «усохло» почти наполовину. Береговая полоса изменилась до неузнаваемости: ее сплошь изрезали тонкие извилистые фьорды. И тянулась она теперь к самому горизонту, разделяя мир на две равные части – твердь и воду.

– Посмотри налево. – Глаз у Андреева слегка дергался.

Гроха сглотнул ком: вокруг раскинулась бескрайнее плато с цепочкой высоких гор на горизонте, увенчанных снежными шапками. А посреди равнины высились тысячетонные колоссы – гигантские арки из камня и металла, причудливо сплетаясь и утопая в густой зелени. Пока они потрясенно разглядывали эти неземные декорации, им пришлось испытать еще один шок: на этот раз горы стали гораздо ближе. Люди и не заметили, как те прыгнули к ним на десятки километров вперед.

– Надо выбираться… – Егор поднял испуганные глаза. – Как можно быстрее.

Гроха и не думал возражать. Вдвоем они подхватили под руки директора, по-прежнему пребывающего в приподнятом настроении, и поспешили через «каменный сад» к выходу, но едва обогнули ближнюю скалу, как источник преподнес им еще один сюрприз: никаких валунов теперь там не было и в помине. Широкие каменные ступени повели их вниз, в густую, пышную траву выше человеческого роста. И трава эта ходила зелеными волнами повсюду, куда мог дотянуться взгляд. У них не осталось ни одного знакомого ориентира.

Люди попытались вернуться обратно к воде, но уткнулись в непроходимые скалы, будто они и не шли мимо них минуту назад. Потом спустились к зарослям травы и проплутали в них несколько часов. Когда вконец отчаявшийся начальник охраны, стоя посреди безбрежного зеленого моря, пытался найти хоть какой выход из положения, Егор аккуратно тронул его за плечо и показал глазами куда-то в сторону. На этот раз там не было ни ступеней, ни валунов, ни моря, ни чего-либо еще в том же духе. Лишь узкая полоска голой степи, одинокий силуэт вышедшего из строя робота-разведчика и живая зеркальная стена электромагнитного купола.

Стоило им приблизиться к экрану, датчики на костюмах тут же включились, а компенсаторная система, тихо зажужжав, сняла неподъемный груз скафандров с их плеч, позволив людям вздохнуть свободно и распрямиться. Перед тем как уйти оттуда совсем, они вручную оттащили робота назад, к экрану, после чего он тоже включился и, плавно наматывая кабель на бобину, двинулся домой.

Напоследок источник преподнес им еще один подарок – на этот раз приятный. Выходить через электромагнитное поле оказалось легче, чем входить, – их тряхнуло, но вполне терпимо. Люди быстро миновали радиоактивный «предбанник», и, выбравшись наконец из источника, Гроха повел их в лагерь, не давая расслабиться ни на секунду. Он досадливо отмахнулся от подлетевших охранников и, взяв одного из них за руку, мельком взглянул на его часы. Глаза его широко раскрылись от удивления. Он подозвал другого – тот же самый результат.

– Сколько мы там пробыли?

Охранник опешил:

– Как «сколько»? Вы же сразу вышли!

– «Сразу» – это сколько? – уточнил Семен, начиная закипать. – Считать умеешь, нет?

Парень растерялся.

– Несколько секунд, – пришел ему на помощь подоспевший зам начальника охраны. – Вы были там несколько секунд.

Семен с трудом взял себя в руки:

– Объявляй общий сбор. Готовь всех, кто идет, остальных отправляй в лагерь. Как можно быстрей.

Удивленный зам поспешил к остальным.

– Ты, – повернулся Гроха к Андрееву и показал ему на быстро трезвеющего директора, – выясни, что с ним, и пулей мне анализы всех проб, что мы взяли. Егор, не тормози. – Он махнул охранникам: – Помогайте собирать оборудование. Пошустрей!

Начальник охраны побежал к палаткам, раздавая на ходу распоряжения, и вскоре лагерь загудел как разбуженный улей – люди собирались в дорогу. Организовав работу, Гроха проинструктировал зама, а потом отошел подальше от всех и достал спутниковый телефон.

Первый заместитель Председателя СБУ Украины тоже в это время был на взводе – его весь день не оставляли плохие предчувствия. И когда личный телефон завибрировал, он, мельком взглянув на определитель номера, сразу же схватил трубку:

– Слушаю.

– Здравствуйте. Не хотел вас беспокоить, – раздался взволнованный голос начальника охраны. – У нас проблемы. Можете говорить?

– Да, слушаю.

– Нужна ваша помощь. Иначе к утру мы потеряем лагерь.

Пока Гроха излагал суть дела, эсбэушник мрачнел все больше. Через пять минут он повесил трубку и, запершись у себя в кабинете, долго мерил нервными шагами комнату из угла в угол. Затем присел в кресло и принялся размышлять над ситуацией.

Научный лагерь находился под его личным контролем. Первый зам не знал, почему богатейшие люди планеты проявили интерес к Зоне, но ресурс был задействован беспрецедентный. Деньги на исследования текли рекой, любое оборудование, о котором крупнейшие научные центры только мечтали, сюда поставлялось по первому свистку. Ученые с мировым именем стекались в Зону ежедневно, и от него требовалось только одно – чтобы лагерь функционировал.

Поэтому первый заместитель всегда прислушивался к начальнику службы безопасности лагеря, которого он сам на эту должность и назначил. Полтора года назад молодой майор внутренних войск ухитрился вывести из самого пекла первую научную экспедицию. Спустя полгода благодаря ему уцелел во время выброса первый научный лагерь. И теперь высокий эсбэушный чин тоже рисковать не собирался.

Генерал вызвал по селектору своего помощника:

– Начинай эвакуацию лагеря. Немедленно. К утру нужно вывезти всех.

Солнце меж тем клонилось к закату. Близился вечер, последние приготовления заканчивались. Три десятка сотрудников в защитных скафандрах дожидались своего часа, остальные рассаживались по машинам для возвращения в лагерь. Гроха разыскал Андреева и отозвал его в сторонку:

– Ну?

– Директор в норме. Признаков отравления нет, скорее всего гипервентиляция – там в воздухе высокий процент кислорода. Надышался – опьянел. Вода чистая, минералов много. Действительно смахивает на морскую.

– Микроорганизмы? – Гроха высматривал кого-то среди копошащихся в степи людей.

– Хватает.

– Опасны?

– Вряд ли. Ищешь кого?

– Да. Волконенко найди мне! – крикнул Семен охраннику и снова переключился на биохимика: – Давай подробней.

Подробней не вышло: к ним уже спешил Волк. Взгляд у сталкера был настороженный – после утренних событий от беседы с начальником безопасности он ничего хорошего не ждал, но Грохе было не до разборок.

– Собирай своих мужиков, они возвращаются вместе с остальными.

Волк глянул на него с подозрением.

– Лагерь эвакуируют, – объяснил Гроха. – Если к утру кто-нибудь из твоих задержится в Зоне, погибнут.

– Выброс? – побледнел сталкер.

– Типа того. – Семен поморщился, соображая что-то на ходу. – Обзвони сталкеров. Им выделят две машины – до утра пусть все соберутся на базе. Там их заберет вертолет. Ты, как я уже говорил, – с нами.

Обескураженный Волк ушел, а Гроха вместе с Андреевым задержались ненадолго. Они оба устали – день выдался нелегкий, а работа меж тем только начиналась.

– В лагерь поедешь? – без особой надежды спросил Гроха.

– Знаешь ведь, что нет.

Гроха досадливо покачал головой.

– Из этого похода мало кто вернется, – осторожно сообщил он.

– С этого места подробней, – кивнул Андреев. – У тебя ведь опять сны были, да?

Семен поморщился.

– Рассказывай!

Гроха смутился. Он чувствовал себя, словно выживший из ума сатанист, когда говорил о своих видениях. Но Егор не отступал, и в конце концов он сдался.

– Завтра в Зоне все изменится, – неохотно заговорил начальник охраны…

* * *

Жгучее солнце ударило в голову, включая сознание. Человек захрипел, пытаясь вдохнуть, но легкие не слушались: не было сил даже закашляться. Упершись расцарапанными ладонями о твердые камни, он с трудом оторвался от земли, силясь протолкнуть внутрь толику кислорода.

Он, наверное, долго и изнурительно болел, но не знал, чем именно. Больше всего на свете ему хотелось оказаться в темноте и чтобы не нужно было никуда двигаться, а вместо этого он торчал посреди безбрежной степи, под палящими лучами голубого солнца, и уже не помнил ни собственного имени, ни где находится. Прикрыв рукой воспаленные глаза, он тяжело побрел к единственному заметному ориентиру посреди безжизненной пустоши – маленькому белому дому с незастекленными окнами.

Внезапно из глубины подсознания выплыло его собственное имя. Когда человек узнал, как его зовут, память начала разворачиваться дальше, извлекая одну картину за другой. Он не вспоминал, а заново переживал свою жизнь, начиная с самого детства. Как зритель в темном зале кинотеатра, он смотрел совершенно незнакомый фильм. Каждое событие потрясало его душу, давило с такой силой, что разум не выдерживал и переступал границу безумия. Зависнув там на мгновения, он беспомощно сползал в сумасшествие, но чья-то властная воля каждый раз возвращала его к реальности. Когда это случалось в очередной раз, воспоминание уходило, эмоции сгорали. Оставались только сухие информационные картинки – и никаких чувств.

Когда он наконец добрался порога дома, память уже провела полную инвентаризацию, аккуратно все упаковала и сложила в темный чулан на длительное хранение. Воспоминания больше не давили – он всех их отпустил. Отпустил даже мать и ее предательство. Это больше не волновало. Рана, нанесенная женщиной, которая ему нравилась, тоже не беспокоила – было даже смешно.

Лишь одну боль человек отпустить не захотел. Ту, что испытал, когда держал в руках маленькое тщедушное тело, изломанное страшной болезнью. Боль, которая за два месяца превратила крепкого мужчину в глубокого старика. Сильнее физических страданий были страдания душевные, оттого что он оставляет сына совсем одного на свете. Эту боль человек оставил себе до конца своих дней.

В доме он встретил всех, с кем пришел сюда, – их было несколько десятков. Один из них, невысокий толстячок, опередив остальных, повел его к широкому подоконнику, где тот наконец чуточку пришел в себя.

– Когда вернешься, – толстячок облокотился на подоконник, высовываясь из окна прямо в глубокую скалистую расщелину, – прошу тебя, позвони моей жене. Господи, я так виноват перед ней… Как легко все разрушить…

Сбивчиво он начал вываливать ошеломленному человеку всю свою жизнь, начиная с развода родителей, когда был еще ребенком, и заканчивая адюльтером с молоденькой подчиненной, из-за которого рухнул его брак, причинив так много боли близким ему людям. Потом он попросил человека, чтобы тот забрал себе всю его жизнь и боль, предупредив, что только на таких условиях тот сможет вернуться обратно.