Текст книги "Кровь аистов"

Один из снимков очень заинтересовал майора: человек в защитном скафандре стоял на коленях, сцепив руки за головой, а в затылок ему упирался тяжелый ствол. Лица пленника было не разглядеть, но на его рукаве виднелась нашивка научного центра. Куда занесло контрразведку и почему она обращалась с ученым, как с террористом, оставалось только гадать. В Киеве именно этим и занимался сейчас Дэвид Грум, молодой представитель старинного финансового клана, успевшего за тысячи лет не раз сменить и родину, и фамилию, и национальность, но только не кровь.

В кабинете своей временной резиденции он просматривал данные, непрерывным потоком идущие со спутника на экран монитора. Чувствовалось, что он доволен. Настолько, что даже начал потихоньку мурлыкать себе под нос, пока не увидел фотографию пленного ученого. Улыбка слетела с его лица.

– Верни назад, – приказал он помощнику. – Увеличь!

Несколько минут Дэвид пристально разглядывал изображение.

– Дай мне список всего, что было у нашей пятерки в момент задержания.

– Что-то конкретное? – уточнил секретарь.

– Все, что способно накапливать информацию.

Проверив список, Дэвид увидел то, на что раньше не обратил внимания: исчез один из портативных компьютеров. Через минуту офицер контрразведки, которого ему выделил зам, уже бежал в кабинет по вызову.

– Установили личность шестого? – спросил Дэвид.

– Да.

Он взял у эсбэушника документы.

– Дьявол! – вырвалось у него. – Черт! Черт!!

Дэвид в ярости швырнул бумаги на стол. Секретарь мельком взглянул на них, и глаза его округлились.

– Это не тот Чейли…

– Да конечно тот! – рявкнул патрон. – Они же знали, кого тащить – всех убогих и обиженных идиотов! Дьявол…

Он едва справлялся с эмоциями.

– Берите срочно! – приказал он офицеру. – Сейчас же!!

– Я уже выслал людей, – кивнул тот. – В ближайшие часы его доставят сюда.

Дэвид откинулся в кресле, продолжая кипеть от гнева.

– Что-то еще? – резко спросил он эсбэушника, продолжающего стоять возле стола.

– Наш человек в лагере сталкеров сфотографировал его. Хотите взглянуть?

Дэвид неопределенно махнул рукой, и офицер, оставив на столе накопитель информации, ушел. Когда на экране компьютера раскрылись фотографии с флэшки контрразведчика, последние сомнения отпали. Конечно, это Барт Чейли – любой англичанин знает своего ненормального земляка. Но Дэвида интересовал не он, а детектор, висевший у того на поясе. Секретарь увеличил и отфильтровал изображение, проверил серийный номер ПДА, выдавленный на крышке, – это тот самый пропавший прибор.

Это был худший вариант из всех, что Дэвид мог представить. Чейли – журналист, движимый местью, прошедший обработку за последние три месяца: библиотека Гостей всплывет по всему миру, и скрыть уже ничего не удастся. Теперь вся надежда была на расторопность местных спецслужб.

Последующий час англичанин провел как на иголках, ожидая вестей от дежурного офицера, и едва тот вошел в кабинет, надежды Дэвида рухнули. Журналиста в лагере не оказалось, и никто из сталкеров не мог сказать, куда он исчез. Еще до обеда были подняты на ноги все оперативно-розыскные службы, поставлены в ружье все регулярные воинские части, расквартированные в Зоне, и выставлены кордоны на ближайших к ней подступах. Кольцо сжималось, хватали всех, кто хоть как-то подпадал под описание, и никаких результатов – журналист как сквозь землю провалился.

Барт Чейли между тем был неподалеку. В компании своего старого знакомого с пронзительными зелеными глазами он наблюдал с безопасного расстояния, как отряд спецназа обыскивает лагерь сталкеров.

– Я все сделал, как вы просили, – сказал он Гостю. – Надел ваш прибор и сутки ходил с ним по лагерю. Что дальше?

– У нас много работы, Бартоломью, – откликнулся тот. – Теперь начинается ваша главная миссия. Если, конечно, вы готовы?

– Я готов, – подтвердил журналист.

Гость кивнул:

– Хорошо. Ваши друзья во время экспедиции сделали много важных фотографий. Никто из вас этого пока не помнит, но память скоро вернется. Ваша задача – чтобы о них узнали как можно больше людей по всему миру. В этом мы вам поможем.

Барт задумчиво прикусил губу:

– И что на этих фотографиях?

– Правда, – спокойно ответил Гость. – О вас и о том, как знания, которые мы вам дали, используются во зло.

– Почему вы сами об этом не расскажете? – осторожно спросил Чейли.

Мужчина усмехнулся:

– Тридцать лет назад здесь, – он обвел глазами притихший лес, – была уникальная страна. Люди, построившие ее, впервые в вашей истории не уничтожали другие народы, не подавляли и не обирали их, а, наоборот, заботились и развивали.

Он взглянул на Барта так, что у того побежали по телу мурашки.

– Страну расчленили, а ее народ приговорили к мучительной смерти. Хотите знать, как это сделали?

Журналист кивнул.

– Помогли прийти к власти предателю – слабому и недалекому, но очень жадному. – Зеленые глаза грозно блестели в лесном сумраке. – А уж он протолкнул целую вереницу глубоко порочных людей, которые, по вашим понятиям, достойны самой страшной и мучительной смерти.

Он замолчал ненадолго, глядя на мятущегося в сомнениях журналиста.

– Вопрос не в том, как удалось запустить машину разврата и порока. И даже не в том, что эта страна стоит на пороге полного истребления, пока их правители, бандиты и убийцы, следят за тем, чтобы уничтожение прошло мягко и гладко. Важно другое: почему те, кто яростно сопротивлялся убийству, оказались в меньшинстве и потерпели поражение?

Барт не знал, что ему ответить.

– Потому что зло нашло отклик в человеческих душах, – сказал Гость. – Оно высмеивало то, что свято, и люди смеялись. Зло сулило соблазны, и большинство им поддалось. Так что никто, кроме вас, людей, ничего в вашей жизни не изменит.

Журналист подавленно молчал.

– Должен предупредить, Бартоломью, – задача ваша очень рискованная. – Гость вернулся в рабочее состояние. – На вас объявлена охота, и опасность поджидает повсюду. Эта миссия, возможно, будет последней в вашей жизни. Итак, вы по-прежнему готовы?

Барт кивнул:

– Я готов.

– Тогда слушайте и запоминайте: на Украине вы объявлены в розыск. На вашу поимку работают все, поэтому из Зоны выйдете в Белоруссии – я дам провожатых. Там скинете первую дозу информации и двинетесь в Турцию – документы готовы. Потом через Ближний Восток в Азию. Это вам. – Он протянул стопку банковских карт и несколько флэшек. – Деньги и материалы. В Минске купите ноутбук, изучите все хорошенько – и в путь.

Повинуясь внутреннему порыву, Гость неожиданно положил руку на плечо Барта, и в его глазах, таивших чудовищную силу, вдруг отразилась такая боль, что Барт просто обомлел.

– Прощайте, мой друг! Может, еще встретимся.

– В загробной жизни? – улыбнулся Барт, чувствуя, как на глазах у него наворачиваются слезы.

Гость улыбнулся в ответ:

– Жизнь никогда не кончается. Вопрос лишь в том, с каким грузом в душе мы подходим к следующему этапу.

Между деревьями тем временем показались две мужские фигуры. Сталкеры в походной экипировке, коротко поздоровавшись, кивнули Барту, призывая его следовать за ними. Через минуту трое растворились в бесконечных лесах Чернобыльской зоны, а Гость продолжал стоять на месте, напряженно что-то обдумывая. Затем он встряхнулся, тело его напряглось, так что воздух вокруг задвигался тяжелыми электрическими волнами, и, сделав шаг вперед, он исчез, словно призрак, оставив после себя только легкую изморозь на голой земле.

* * *

Теплое майское солнце опускалось за горизонт, и Лондон был окутан розовым туманом. Тихие улочки Южного Кенсингтона утопали в нежных ароматах английской лаванды и медуницы. Но Фрая Круповица, личного помощника известного магната Эрика Грума, подобные изыски природы мало занимали. Он напряженно работал у себя в кабинете, по соседству с кабинетом своего патрона.

Сразу на нескольких мониторах мелькали записи уличных видеокамер, расписания авиарейсов, гостевые гостиничные книги и страницы интернет-сайтов на всевозможных языках. Фрай методично составлял подробную схему передвижения одного человека, расписывая каждый его шаг, не пропуская ни единой мельчайшей детали, на которую другие просто не обратили бы внимания.

– Скажите, старец, кто развяжет эту войну?

В наушнике звучала русская и греческая речь с закадровым английским переводом.

– Турция, – раздался дребезжащий старческий голос. – Она уже готова. Кипр – яблоко раздора. Греция будет защищаться, но ее сильно ослабили. Россия ввяжется в войну, но и она слаба. Китай станет гладиатором, ему будут противостоять все остальные. Мир еще не знал такой войны. Она все изменит…

На экране мелькали страницы с турецких и греческих сайтов с кричащими заголовками и фотографии документов с грифом «Секретно». «Планы турецкого командования по вторжению на Кипр», «Война на уничтожение», «Руководство НАТО хранит гробовое молчание».

На другом мониторе турецкая спецжандармерия «Командо» врывалась в небольшое интернет-кафе. Фрай перевел изображение на огромный монитор, висевший на стене. Он с улыбкой смотрел, как здоровенный жандарм отшвыривает в сторону безногого калеку, собирающего милостыню в холле. Он не стал просматривать запись, где спецы безуспешно обыскивали пустое кафе, а вместо этого увеличил изображение нищего. На обезображенном коростой лице ярко блестели бездонные синие глаза, на которые турок не обратил ни малейшего внимания.

– Каков ловкач! – усмехнулся Фрай.

До позднего вечера он, не отрываясь, собирал и структурировал сведения, сводя их в одну четкую картину, и потом еще долго ее анализировал. Уже за полночь он постучал в кабинет шефа, представив тому результат своей титанической работы.

– Срочно? – спросил его Эрик, устало потирая воспаленные глаза.

– Возможно, – кивнул Фрай.

Шеф жестом пригласил его войти, включил подготовленный им ролик и через пятнадцать минут просмотра откинулся в своем кресле, напряженно анализируя увиденное. Фрай своими гениальными мозгами сумел ухватить то, что он лишь смутно чувствовал.

– Он делает все чересчур демонстративно, – задумчиво проговорил Эрик. – Все время лезет на рожон, ведь так?

– Совершенно верно, – подтвердил Фрай. – Вместо того чтобы слить турецкую информацию в любой точке мира через прокси-сервер, он идет в интернет-кафе Стамбула, где его обязательно обнаружат. И приходит туда второй раз, вызывая на себя огонь всей турецкой полиции. Либо он непроходимый тупица, либо…

– «Вызывает огонь на себя…» – повторил за ним Эрик. – На себя… Нет, он не идиот. Он действительно вызывает огонь на себя. Но зачем? Ему нужен скандал? Не похоже… Он отвлекает нас. От чего?

Он был так близок к разгадке, но не хватало какой-то детали. И тут до него дошло, что Фраю уже все ясно и он наверняка расставил подсказки в своем ролике, деликатно давая шефу возможность самому докопаться до сути. Эрик еще раз просмотрел ролик. Так и есть: все ссылки и комментарии выделены красным и лишь некоторые – его любимым синим цветом. И все они относились к историческим документам Гостей, щедро сливаемым Бартом в Сеть. Настоящая история Земли, без прикрас и редакций.

– Турецкие – древнетюркский, древнеарамейский – Израиль, древнеегипетский, шумерский… И не лень ведь ему было переводчиков искать! – покачал головой Эрик. – Так, это все из последних. А где главный действующий…

Зрачки его резко расширились, лицо залила мертвенная бледность. С минуту он молчал, силясь сглотнуть вязкий ком, так что обеспокоенный Фрай тихо подвинул ему стакан воды. Не хватало родного языка Гостей, на котором записаны самые важные и древние сведения. Языка, на котором впоследствии несколько тысячелетий говорил народ, состоящий из их потомков, пока обеспокоенные соседи не навязали ему кастрированную грамоту, извратив при этом древнейший язык Вселенной.

– Куда направилась наша пятерка после выписки из госпиталя? – выдавил наконец Эрик.

– Один сразу же вернулся в Зону – начальник службы безопасности лагеря. Остальные взяли отпуска. Двое из них уже приступили к работе. Еще о двоих сведений нет, – отрапортовал помощник.

– О них? – Патрон показал на монитор, где мерцали фотографии Волка с Андреем.

Фрай утвердительно кивнул.

Эрик опустил голову, обхватив ладонями пылающее жаром лицо.

– К кому бы ты обратился за переводом с древнерусского? – спросил он.

– Я бы не стал обращаться в официальные научные заведения, – немного подумав, ответил помощник.

– Почему?

– Таких специалистов там попросту нет. Официальная историческая наука в славянских странах всячески отвергает древность своей культуры.

– Тогда к кому? – прищурил глаза патрон.

– Я изучил бы сайты маргиналов.

– Что?!

– Националистический ресурс притягивает все больше умных людей, интересующихся своей историей. Именно там появляются интересные публикации на эту тему, – пояснил Фрай. – Необходимо лишь время и несложный анализ, чтобы отсеять шелуху.

– Отсей, – кивнул Эрик. – Принеси мне агнцев. И скинь часть информации, которую я в состоянии обработать, – я постараюсь помочь тебе отделить «козлищ». К утру мы должны успеть.

Он умылся ледяной водой в умывальной комнате, примыкающей к кабинету, и велел слуге сварить крепчайшего кофе. Спать этой ночью ему уже не пришлось.

Началась кропотливая аналитическая работа, главной действующей силой в которой был Фрай, прекрасно говорящий и читающий по-русски. Эрик помогал всем, чем мог, проверяя любые англо-, франко– и германоязычные ресурсы, содержащие ссылки по их теме. Ничего путного не попадалось. Мелькали изображения псевдославянистов с подозрительно опухшими от алкоголя лицами прирожденных тунеядцев. Странные, ничем не подкрепленные заявления, авторы которых даже не потрудились подвести под них доказательную базу. Эрик уже почти отчаялся, да и Фрай его ничем не обнадеживал, зарывшись в какой-то документ, вместо того чтобы обрабатывать текущий материал.

Серая предрассветная дымка уже плыла за окнами утреннего Лондона, когда смертельно усталый Эрик Грум заглянул в кабинет своего помощника. Тот напряженно изучал распечатанные листки, и даже не заметил появления своего шефа. Эрик сразу почувствовал, что Фрай что-то накопал. А тот, рассеянно глянув на стоящего рядом патрона, молча протянул ему лист бумаги.

– Сейчас подготовлю перевод. – Фрай быстро щелкал клавиатурой, набирая английский текст.

На соседнем мониторе тем временем незнакомый мужчина что-то смущенно рассказывал журналисту.

– Говорит, что испытывал такой внутренний подъем от рождения внучки, что закончил перевод за одну ночь, – не отвлекаясь от работы, пояснил Фрай.

– Перевод чего? – мрачно спросил патрон.

Мужчина не понравился ему до чрезвычайности. Умное, смущенное славянское лицо, без тени злобы и тщеславия – лицо настоящего ученого. Скромная, на грани бедности обстановка и идиотский блеск в глазах. Тридцать лет они каленым железом выжигали таких персонажей, создавали им невыносимые для жизни и работы условия, так эти недочеловеки умудрились жить и трудиться по ночам на собственные же гроши. Вот он – их «агнец».

– Перевод Фестского диска, – пояснил помощник.

– Фестского… Крит?! Аисты?!

– Да, – подтвердил Фрай, не отрываясь от клавиатуры. – Пеласги. То есть аисты, как их называли греки. Он перевел их письмена. А заодно и этрусские.

Шеф молчал несколько минут, прежде чем решился задать следующий вопрос:

– Кто он и насколько можно верить его переводам?

– Русский ученый-физик, фамилия – Снежевич. Думаю, можно верить. Я изучил его труд – он подробно описывает методы, которыми пользуется при переводах. Вполне научны. Он действительно перевел все, за что брался. – Фрай послал переведенный документ на принтер. – Готово.

Эрик выдернул из принтера распечатанный лист, и спустя несколько секунд глаза его побелели от злобы.

«Горести прошлые не сочтешь, однако горести нынешние горше. На новом месте вы почувствуете их. Все вместе. Что вам послал еще Господь? Место в мире Божьем. Распри прошлые не считайте. Место в мире Божьем, что вам послал Господь, окружите тесными рядами. Защищайте его днем и ночью: не место – волю. За мощь его радейте.

Живы еще чада Ее, ведая, чьи они в этом мире Божьем.

Будем опять жить. Будет служение Богу. Будет все в прошлом – забудем, кто есть мы. Где вы пребудете, чада будут, нивы будут, прекрасная жизнь – забудем, кто есть мы. Чада есть – узы есть – забудем, кто есть. Что считать, Господи! Рысиюния чарует очи. Никуда от Нее не денешься, не излечишься. Ни единожды будет, услышим мы: вы чьи будете, рысичи? Что для вас почести, в кудрях шлемы? Что разговоры о вас?

Не есть еще, будем Ее мы, в этом мире Божьем».

* * *

Забрызганная грязью фура неслась по ночному шоссе, урча тысячесильным мотором. Покружив по бетонным виадукам, грузовик выскочил на припорошенное снегом полотно Московской кольцевой автомобильной дороги, высадил своего пассажира, рослого молодого мужчину со шрамом на щеке, и покатил дальше. А тот, опустив капюшон, пересек парк и нырнул в метро, где его поджидал другой такой же дюжий субъект, только постарше. Часом позже они уже сидели в маленьком кафе на юге Москвы в компании худощавого пожилого мужчины, а тот с опаской поглядывал на двух крепких незнакомцев, у одного из которых были неестественно зеленые глаза, а у другого – ярко-голубые.

– Слушаю вас, – осторожно сказал он.

– Геннадий Петрович, не могли бы вы взглянуть вот на это? – Андрей выложил на стол маленький дисковый накопитель.

Мужчина с сомнением посмотрел на чужую флэшку, раскрыл свой ноутбук и подключил ее к системе. Через минуту его было уже не оторвать от экрана.

– Откуда это? – недоверчиво спросил он. – Какие-то раскопки? Хотя нет – линии четкие, не истертые. Может, подделка?

Он долго разглядывал вереницы причудливых символов.

– Похоже на праславянскую письменность. Точнее можно сказать только после анализа.

– А вы могли бы их перевести? – Андрей пристально посмотрел на него. – Мы хорошо заплатим.

– Нет. – Снежевич покачал головой. – Я уже этим не занимаюсь. Поищите кого-нибудь другого.

Андрей открыл было рот, но Волк крепко сжал под столом его руку, так что он тут же замолк.

– Я давно отошел от дел, – вежливо улыбнулся ученый. – Я простой пенсионер. Пусть теперь молодые делают открытия.

– Мы бы не стали вас беспокоить, – аккуратно начал сталкер, – но нам действительно нужна помощь. Никто, кроме вас, перевести это не в состоянии. В мире больше нет таких специалистов.

Мужчина слегка улыбнулся – ему было приятно. Этого талантливого человека мало хвалили по жизни, зато ругали очень даже щедро.

– Так уж прямо и нет! – Он даже покраснел.

Вместо ответа Волк вынул из кармана банковскую карту:

– На ней двадцать тысяч долларов. Пин-код на обложке. – Он подвинул карту в центр стола. – Если согласитесь помочь, просто возьмете карту и обналичите деньги.

Ученый опасливо покосился вначале на карту, а затем на мужчин. Он почему-то был уверен, что деньги на карте есть и ему их и впрямь готовы отдать. Только вот жизненный опыт подсказывал, что подобные сделки зачастую оборачиваются неприятностями.

– Вы представляете какую-то организацию? – поинтересовался он.

– Нет, мы частные лица, – откликнулся сталкер.

– И зачем вам все это?

– А вам зачем это нужно было всю жизнь? – подал голос Андрей.

Снежевич покачал головой:

– Я много раз задавал себе этот вопрос. – Он прикусил губу. – Славяне и все, что с ними связано, – тема крайне непопулярная. Неприятностей из-за этого и у меня, и у моих близких было не счесть.

– Мы понимаем, – кивнул Андрей.

– Сомневаюсь! – горько усмехнулся ученый. – Сорок лет назад я впервые занялся этим вопросом и поначалу был просто в шоке. Тысячи исторических памятников, надписей, предметов, а весь официоз их начисто отвергает. Вроде как и нет ничего – пустыня. Словно попал в сумасшедший дом, где все его обитатели дали обет молчания.

Пожилой человек замолк, и невеселые мысли отразились на его лице. Он много лет носил это в себе и вдруг разоткровенничался в дешевой забегаловке, в обществе совершенно незнакомых ему людей.

– Был такой ученый – Ясиноватый. Он первым начал работать в этом направлении и доказал, что письменность у славян была задолго до кириллицы. Опровергнуть это было невозможно, так же как и закон земного притяжения – слишком уж очевиден, потому ученого просто затравили. Спустя год после публикации своих трудов он застрелился. И знаете что? – усмехнулся Снежевич. – Редактор журнала, которому я принес свою первую статью, рассказал мне об этом с ухмылкой и спросил, есть ли у меня ружье. А я ему в ответ пообещал, что от меня он этого не дождется. – Он потер раскрасневшиеся от волнения щеки. – Вскоре я понял, что пришлось пережить моему предшественнику. Меня удержала только моя семья. Я разработал метод расшифровки настолько простой и надежный, что даже школьнику было ясно: он работает. Мои противники очень быстро поняли, что спорить по профессиональным вопросам они не в состоянии, и начали лить на меня помои. Никто не смог опровергнуть мою методику – ее просто втоптали в грязь. А заодно и меня.

Собеседники подавленно молчали.

– Если я возьмусь за расшифровку, – поднял на них глаза Снежевич, – то давайте договоримся сразу: никакого упоминания обо мне. Даже отдаленного!

Те поспешно закивали.

– Ладно! – В глазах ученого заиграл азарт исследователя. – Давайте посмотрим.

Его ноутбук натужно загудел, обрабатывая изображения. Умная программа проверяла цепочки символов, сравнивала их с обширной электронной библиотекой, искала соответствия и логические связи и быстро формировала на экране объемный шар из строчек разной длины.

– Подарок зятя. – Ученый с гордостью кивнул на экран. – Он сам написал для меня эту программу. Титанический труд!

Он схитрил, сказав им, что не занимается больше праславянской письменностью. Страсть всей его жизни не остыла – просто он ее больше не афишировал. Вскоре появились первые результаты.

– Ну-с! – бормотал ученый, потирая руки. – Свили гнезда… видимо – «здесь». Ага: «на время…» Это не разберу… А! Вот: «словно лютые». Итак, что мы имеем: «Аисты свили здесь гнезда на время лютое…» Угу…

Он откинулся на спинку кресла, задумчиво шевеля губами.

– Да, это славянское письмо. – Снежевич показал глазами на флэшку. – Я могу ее забрать?

– И ее тоже. – Волк подвинул к нему карту и, заметив его напряженный взгляд, успокоил: – Мы можем уехать в любой момент. Желательно закончить все расчеты заранее.

Ученый попрощался с ними и отправился домой. Тем же вечером начался кропотливый процесс расшифровки старинных текстов. Уже много лет пожилой человек не ощущал такого воодушевленного подъема от занятия любимым делом. Прекрасная, мелодичная славянская речь лилась полноводной рекой. Письмена рассказывали о трагических событиях, происшедших в далеком прошлом, на заре истории, и о невероятной отваге людей, сохранивших человечность перед лицом неукротимой стихии. После одного переведенного отрывка он не смог уснуть до утра.

«Поросль младую берегите. Вся жизнь племени нашего ярого в ней. Стволы засохли и сломались, а побеги молодые их защищали. Горько старым, что обрекли ясноглазых страдать вдали от родной Ории и камнем тяжким повисли на юных плечах. Все им отдайте – пусть мир заново построят…»

Через неделю он представил первые результаты своей работы.

– Если вы это опубликуете, – осторожно предупредил он Волка, – вас в порошок сотрут. Меня в свое время чуть в психушку не упекли за одно только робкое предположение об инопланетном контакте.

– Мы знаем, – кивнул Волк. – Самоубийство в наши планы не входит: результаты дешифровки будут распространяться в Интернете. Без авторства. Нам важно, чтобы люди об этом узнали.

Он внимательно изучал материалы, делая время от времени пометки на полях.

– Так что же это было – экспедиция, колония? – спросил сталкер, не отрываясь от бумаг.

– Больше похоже на колонию, – отозвался ученый.

– И что с ними произошло? – Волк дочитал до конца и полностью переключился на собеседника.

Снежевич пожал плечами:

– Я пока обработал, дай бог, пятую часть всего, что вы мне дали. Явно какой-то катаклизм, совершенно для них неожиданный. Могу предположить, что это связано с солнечной активностью. Поверьте мне как физику: Солнце способно перевернуть Землю. Это катастрофа чудовищных масштабов – никакие землетрясения или извержения вулканов с ней не сравнятся.

– Но кто-то ведь выжил? Почему же им не помогли? Не забрали отсюда?

Ученый покачал головой:

– Я перевел один отрывок. Вам не отдал, потому что он пока в черновиках. – Снежевич порылся в своем портфеле и протянул Волку бумаги. – Вот, если разберете мои каракули.

Он скромничал: почерк у него был каллиграфический.

– «Аисты летают вдали от родных гнезд. Что случись – лишь два крыла своих им помощники, – прочел Волк – Молоды были аисты. Не берегли себя».

– Никто просто не успел, – покачал головой ученый. – Видно, эти «птицы» летали так далеко, что рассчитывать могли только на собственные силы. По крайней мере, в те времена.

– Но ведь прилетели потом?

В голосе сталкера слышалось нетерпение, как у ребенка, ожидающего продолжение интересной истории. Снежевич невольно улыбнулся: этот пыл был хорошо ему знаком.

– Прилетели, когда сменилось несколько поколений. Это по-прежнему были их «аисты», но теперь Земля стала для них родным домом. Им пришлось начинать с нуля. – Ученый усмехнулся. – Ничего не попишешь, видно, это у нас в крови.

Оба замолчали. Говорить почему-то совсем не хотелось.

– Они ведь снова здесь? – спросил наконец ученый.

Его разбирало любопытство, но деликатность не позволяла приставать с вопросами. Кроме того он понимал, что и так знает «слишком много».

– Я встречался только с одним из них, – скупо ответил сталкер. – Я сказал бы, они смотрят на мир иначе.

Больше никто из них эту тему не затрагивал. Снежевич с головой ушел в работу, каждую неделю отсылая результаты по электронной почте – встречаться им было уже необязательно. Чем дальше продвигалась работа, тем слабее становился энтузиазм и сильнее нарастало беспокойство. Это был не материал, а бомба, и ученый понимал, что, когда она «взорвется» во Всемирной сети, мало не покажется никому. Он беспокоился вовсе не за себя, а за своих близких.

В тот день, когда мужчина собрался на последнюю встречу с Волком, он никак не мог заставить себя выйти из дома. Ему было страшно. Холодный черный страх взял его за горло, сдавил грудь так, что человек не мог вздохнуть. Никогда еще он не испытывал такого страха, будто костлявая кладбищенская ладонь протянулась в его родной уютный мирок.

Снежевич долго не мог успокоиться, глотая валидол и прислушиваясь к отчаянно перестукивающему сердцу. Затем собрал все документы, отсканировал их и отправил Андрею по электронной почте. Вскоре ему полегчало. Он пришел в себя и вновь, хоть и с опозданием, засобирался на встречу. Но сделать это ему уже не удалось. Едва он запер за собой входную дверь, как перед ним словно из-под земли выросли двое мужчин с холодными цепкими глазами и показали удостоверения.

– Геннадий Петрович, – тихо сказал один из них, – пройдемте с нами.

* * *

Дэвид Грум сидел перед экраном монитора, бессильно опустив голову на руки. На экране мелькали бесчисленные сайты, на разных языках описывающие один и тот же материал. Скандал набирал обороты с каждой минутой. Вой со стороны официальных научных сообществ стоял оглушительный: бездельники дрались насмерть за свои теплые места, но это уже ничего не меняло. Дэвид провалил дело, и к утру его отчаяние перешло в болезненную апатию. Позорный провал дорого обойдется в первую очередь его отцу, который доверил ему так много и получил удар в спину.

Близился рассвет, а он все сидел, безразлично уставившись в экран, пока не почувствовал на своем плече теплую ладонь.

– Какие мысли? – Отец показал глазами на экран.

Дэвид сглотнул тяжелый ком:

– Прости, что не послушал, па…

Эрик покачал головой:

– Мозги для того, чтобы ими думать, а не испытывать сожаления. Не уподобляйся этим; страдания – их конек.

– Я подвел тебя…

– Это верно лишь отчасти. – Грум-старший смотрел на своего ребенка без тени укора или осуждения. – Я согласился с твоим предложением, потому что оно толковое. Рисковое, но единственно верное. Что изменилось теперь?

Сын растерянно молчал.

– Этого, – отец кивнул в сторону экрана, – было не избежать. Не нашлось бы местных идиотов, так они бы сами расклеили свои «листовки» на каждом фонарном столбе. Они пытаются опереться на местное население, как любые пришлые чужаки. Но это наши овцы, и мы пасем их давно и вполне успешно. Пойдут ли наши милые овечки за бродячими псами – это еще большой вопрос.

Дэвид угрюмо слушал, не пропуская ни единого слова.

– Ту мясорубку, что Гости устроили в центре Зоны, способны пережить лишь немногие, те, кто им под стать, – продолжил Эрик. – А они постараются сохранить как можно больше людей – это в их духе. Поэтому Зона скоро успокоится. – Он замолчал, обдумывая свои слова. – Игра только начинается, и все идет очень даже неплохо. Они сделали первый шаг: отобрали несколько десятков отморозков, на которых теперь будут опираться. И мы не будем им пока в этом мешать.

Сын вскинул на него удивленные глаза.

– Если мы сейчас уберем их «протеже», Гости разозлятся и раскрутят свою машину на полную мощь – мы им не оставим выбора, – пояснил отец. – Положив миллион, они, будь уверен, отберут не одну тысячу отчаянных ублюдков. А десять тысяч «спартанцев» способны заварить такую кашу, которую мы уже не расхлебаем. Так что пусть эти шестеро, включая чокнутого писаку, возвращаются в Зону. А их московский переводчик, коль он им так нравится, – домой.

Дэвид задумчиво покачал головой.

– Как-то странно… – В его взгляде было смятение. – Получается, они стояли у истоков практически всех цивилизаций. Они их, можно сказать, вырастили. Почему же…

– Это наша планета! – жестко прервал его Эрик. – Они – безумцы, которым не сидится на месте, а мы здесь родились. Пускай, пока они бороздили Вселенную, мы еще висели на ветках. Допустим, мы бы и теперь продолжали висеть, без их знаний. Но между нами пропасть. Мы знаем, что стадом глупым и ленивым нужно управлять, а не ждать, когда оно превратится в стаю ангелов. И пусть катятся ко всем чертям со своими дурацкими идеями! – Он побагровел от злости. – Они недостойны своих знаний! Транжирили их направо и налево, но знания – это великое сокровище, и нельзя метать их, словно бисер, перед носом у быдла! – Отец вошел в раж. – А теперь, ну надо же – обидели их, ублюдков! Расплодились как крысы, захапали большую часть континента, а они его заслужили?! Не передохнут никак, твари! Скоты!! Хуже ниггеров, хуже азиатов!