Текст книги "Посредник"

Глава 3

Несколько коротких рабочих дней Вася не видел Смирнова. Не то чтобы он избегал или искал встреч с этим необычным рабочим. Нет, просто так получалось. Видимо так бы все и прошло, а у Василия остался бы в памяти только второй, съеденный в жизни настоящий кекс.

Смирнов дал знать о себе неожиданно. Возвращаясь после смены, Василий Акушкин уже подходил к свой квартире, когда его портативный компьютер получил сигнал. Как правило, Васе никто не писал. Не ждал он сообщения и сейчас, поэтому решил прочитать сообщение дома.

Вскоре Акушкин открыл дежурным чип-ключем дверь. Это было большое преимущество – хотя все ключи индивидуальны, но министерство внутренних дел могло подобрать любой и открыть дверь квартиры в каждом нестандартном случае. Это очень хорошо при пожарах, неожиданной болезни или попытке террористического акта. Безусловно, это был огромный шаг вперед по сравнению со старыми ключами. Во всяком случае, так уверенно говорили Васе в школе.

Акушкин появился в небольшом мини-шлюзе, выровнял полярность комбинезона и открыл дверь в жилой сектор. Каждому гражданину России полагалось целых четыре квадратных метра жилого пространства. Некоторые заслуженные граждане имели больше. Сколько не разглашалось. А спрашивать у достойных граждан было невозможно. Впрочем, в государственных телесериалах постоянно намыкалось на сложности обладания большой жилой площадью: можно и вещи забыть и коммуникатор потерять и телевизор плохо слышно.

Наконец Василий оказался в жилой комнате.

Перед мелькающим монитором сидела мать и смотрела прогноз погоды для их района.

– Как дела мам? – весело поинтересовался Василий.

– Хорошо, – мать продолжала отслеживать изменения погоды, – паек привезли без меня. Соседи отдали.

– Все отдали, – ухмыльнулся Вася. Они с материю жили обеспеченно по сравнению с другими и являлись предметом завести жителей района. А если бы они принудительно не отказались от пенсионного пайка за погибшего отца, то соседи совсем бы возненавидели семью Акушкиных.

– Все отдали, я проверяла, – мать отключила программу, – есть будешь?

– Конечно, жрать хочу как волк, – Василий с размаха грохнулся в кресло – кровать.

– Ты опять курил? – поинтересовалась мать – это же очень вредно.

– Видно? – усмехнулся Вася.

– Видно, у тебя меняется цвет губ, когда ты куришь.

– Да так грохнули одну с Мишкой на двоих, – ответил Василий, – и то после работы. Устали как черти. А еще пришлось подписаться на облигации займа «Свобода и Победа».

– Еще и с Мишкой, – укоризненно покивала мать, – он все еще работает?

– А куда он денется, без работы не может обойтись. Рвет и мечет. Передовик, заслуженный рабочий.

– Это все от кокаина, – грустно сказала Акушкина – старшая, – а ведь было время и искуственный кокаин не кололи рабочим. За это даже сажали. Тогда телевизор заменял кокаин, особенно первый и второй федеральные каналы. Тогда-то и работали добровольно.

Вася нервно рассмеялся:

– Сказки все это. Небылицы. И кто это тебе рассказал такое, а?

– Тетя Рая, – тихо ответила мать.

– Чего это ты вспомнила о ней на ночь, глядя, – Вася оживился в приятной истоме комнаты и действительно хотел есть.

– Сегодня она умерла.

– Уже, умерла, – Вася скривил ухмылку, – а мы здесь причем?

Мать стала суетливо перебирать складки своего комбинезона:

– Она составила завещание на нас.

– И чего она завещала? – поинтересовался Василий, нетерпеливо царапая ногтями кресло-кровать.

Мать помолчала, потом подняла грустные серые глаза и сына и произнесла:

– Себя.

– Как? – Акушкина выбросило из кресла, – себя? Она нам? Да?

– Да, – тихо сказала мать, – из заготконторы уже пришел документ. Я подписала. Они интересуются, будем ли мы провожать ее?

Василий потер виски – голова после работы работала плохо, мысль доходила медленно, а кокаиновая эйфория работы еще не прошла:

– Конечно, будем, – спустя минуту ответил он, – такой подарок нам. И мы оставим ее одну. Проводим, конечно.

– Да, – еще тише сказала мать, – такого не ожидал никто. Ни я, ни ты. Мы были почти не знакомы.

Василий молчал.

– Правда сынок, – тускло выговорила мать, – но теперь ты должен знать, что тетя Рая была хорошо знакома с твоим отцом. Еще до армии.

– Как до армии? – не понял Вася.

Мать помолчала, потом заговорила еще тише:

– Да, это правда, что твой отец окончил Университет, но он сначала работал на заводе.

– Каком?: – ошеломленно спросил Вася.

Мать медленно покачала головой:

– Не имеет значения. Он там сошелся с этой тетей Раей. Ты уже тогда родился. Потом отца на время помести в воспитательный дом. Для карантина. И только. Оттуда он попал в армию. И стал героем.

– Ты молчала об этом, – раздраженно бросил Вася.

– Мы не были с ней близки. Но и не ненавидели друг друга, – мать, наконец, разгладила складку на штанах своего комбинезона, – я просто игнорировала ее. И не хотела о ней ничего слышать. До сегодняшнего дня.

Василий Акушкин прибито молчал.

– После всего этого ты пойдешь с ней прощаться? – спросила мать.

– Да, – тихо ответил Василий, – а ты?

– И я пойду, – мать взяла портативную клавиатуру и планшет, – ее смерть примирила нас. Окончательно. Надо только согласовать время с заготконторой.

Василий Акушкин покивал головой.

– Ты когда пойдешь, – поинтересовалась у него мать.

– Я думаю завтра взять выходной по такому поводу.

– Хорошо, – мать взяла стилус и отправила сообщение в заготконтору, – я тоже уже отпросилась на завтра с работы. Все-таки трудно терять близкого человека.

Она медленно поднялась:

– я сейчас подогрею и принесу ужин. Посиди.

Василий кивнул, соглашаясь с ней.

Он решил немедленно отправить сообщение на завод, но открыл портативник увидел, что у него есть неотмеченное сообщение. От обиды он закусил губу – если это опережающая рассылка, то на завтра он никак не отпроситься. Вася открыл сообщения и с удивлением отметил, что это сообщение пришло ему от Смирнова. Сообщение поразило Васю.

«У меня все хорошо. Не волнуйся. Держись. Может, встретимся.» – прочитав такое Вася хмыкнул. У него возникло впечатление, что Смирнов слегка спятил. Но потом Акушкин отогнал эту мысль, он стал старательно думать о том, что Смирнову всего-навсего необходимо общение.

Поэтому поразмыслив, Вася набрал и отправил сообщение на завод, в котором просил предоставить ему отпуск сроком на один день в связи с похоронами тети. Заводской компьютер практически сразу прислал ему согласие на заслуженный день отдыха. Прочитав ответ, Вася зевнул, потянулся и улегся на откидную койку – после всех этих волнений ему уже хотелось спать. Он так и не дождался ужина и заснул глубоким сном.

Утром мать медленно толкнула Васе тарелку с завтраком густо политым эрзац-майонезом.

– Знаешь сын, – как-то тоскливо сказала она, рассматривая защитную панель окна, – вот мы сегодня дома, вдвоем. А говорить не о чем.

Василий повертел в руках вилку:

– Как так не о чем?

– Не о чем Вася, – мать тупо смотрела на свой завтрак, – у тебя своя работа, у меня своя. Практически мы чужие люди. Разве, что едим в одной комнате.

Василий начал медленно жевать. Ему показалось, что такое настроение матери связано с будущим прощанием с тетей Раей. А возможно, что на ее фабрике рабочим давали особые дозы кокаина, тем более что мать была заслуженная вдова и могла рассчитывать на всемерную поддержку общественности.

– Не только у нас так, – мать меланхолично дожевала кашу, – многие так живут. Все. Вся Россия сейчас такая.

Акушкин потупился, но продолжил есть. Еще в школе его приучили к тому, что за столом нужно молчать.

В это время мать взяла стакан с апельсиновым концентратом.

– А я подумала, – она посмотрела на Васю блекло-зелеными глазами, – что вот умри я сейчас обо мне и вспомнить нечего.

Разговор начинал надоедать Васе. Слишком много было в нем неопределенности и какого-то нероссийского пессимизма. А все это расходилось с установками государства на счастливую жизни и постоянный подъем уровня благосостояния населения.

– Хватит мать, тебе, херню нести, – неожиданно резко огрызнулся Василий, – ну сдадим тетку, ну получим свое. Выполним свой долг граждан и родственников. И все. Все. Забыли, чего сопли жевать. Как будто, ее можно вернуть.

Мать качнула головой:

– Да, Вася, забудем. И о нас забудут, забудут еще быстрее, чем сдадут в заготконтору.

– Полный пессимизм, – Василий Акушкин, сварщик-ударник покривился, – так всегда было и будет. Что до этого. Или опять расскажешь мне байки про жизнь в тепле и работу без эрзац-кокаина?

Эта фраза повисла над откидным столом, уставленным вечными пластиковыми тарелками и искусственными цветами в вазе – когда вечерело, они мило светились, наполняя комнату уютом.

Мать и сын помолчали, смотря в разукрашенный пластик стола. Тихо, но настойчиво пропел будильник.

– Подтвердите свое прибытие в сектор А 25 – 74, – произнес настойчивый женский голос.

Прошло еще несколько секунд и голос повторил:

– Подтвердите свое прибытие в сектор А 25 – 74.

– Да мы будем, – отозвался Василий.

– Цель прибытия, – любезно поинтересовался голос.

– Встреча со специалистами заготконторы и утверждение завещания.

– Принято, – женский голос ни на секунду не запнулся, – получено разрешение на ваше следование в сектор А 25 – 74. Разрешение получено на Акушкина Василия и еще одного человека. По рекомендации и поручению Акушкина Василия. Под ответственность Акушкина Василия. Нарушение рекомендации поручителя караться 281 и 903 статьями Уголовного Кодекса Российской Федерации. Счастливого пути. Примите искренние соболезнования. Ваш оптимальный выход через сто девяносто секунд.

– Пора Вася, – мать облокотилась на стол и медленно поднялась, – не будем тормозить.

На двери тети Раиной квартиры висел электронный блокиратор. Он светился ярко красным цветом, запрещая вход в квартиру. Василий посмотрел на часы – заготовители должны прибыть с минуты на минуту. Даже странно, что их еще не было.

– Ты что-то сказал, – неожиданно встрепенулась мать Васи.

– Нет ничего, – Василий потер бровь синтетической перчаткой, – все нормально. Я ничего не говорил.

– Так неожиданно прощаемся, так странно и нелепо, – снова глубоко вздохнула мать.

Лифт пыхнул воздушной подушкой в нескольких метрах от семьи Акушкиных. Из лифта вышли три человека в крепких зеленых комбинезонах.

– Добрый день, – сказал один из них, на рукаве комбинезона которого были нашиты две красные галочки, – а вот и мы заготовители.

– Здравствуйте, – тихо поздоровались Акушкины.

Один из прибывших быстро отключил блокиратор двери.

– Проходите, – предложил он, пропуская Васю и его мать в комнату.

Комнатка тети Раи была небольшой, но уютной. Первое впечатление портил только холод. Еще вчера домашний компьютер узнав о кончине хозяйки, перевел температуру на режим максимальной сохранности тела и сейчас в комнате замерзло все. Сама тетя Рая лежала на изящной откидной кроватке слегка припорошенная блеклым инеем.

Старший из заготовителей сверился с портативным компьютером.

– Так все правильно, один груз есть, – заготовитель осветил тело тети Раи электронным весодальномером, – пятьдесят три килограмма. Прекрасно. Забирайте ребята.

Двое других заготовителей легко перенесли тело тети Раи в пластиковый пакет, закрыли его и вынесли его из комнаты.

Старший заготовитель снова сверился с компьютером и усмехнулся:

– А у вас урожай какой-то. За один день два груза.

– Как два? – не понял Вася.

– Так, – старший заготовитель поднял на Василия свои белесые глаза, – у нас зарегистрировано два груза с этого адреса.

– Два? Откуда же два? – снова поразился Вася.

– Конечно два. Вот записано, по-русски, – старший заготовитель прочитал вслух, – один взяли. А второй где?

– Какой второй груз? – Вася слегка занервничал.

– У нас зарегистрирован, – старший заготовитель скривил губы, – второй груз. Как Акушкина Дарья Сергеевна.

Василий с испугом и недоумением посмотрел на мать.

– Если зарегистрировано, то мы должны забрать, – механически отчеканил заготовитель.

– Как же так мама? – со страхом спросил Вася.

– Да, – тихо ответила мать, – вчера я зарегистрировала два тела. Тети Раи и свое.

– Зачем? – потерянно спросил Василий.

– А какая разница, – горько усмехнулась его мать, – какая разница. Мы ведь не живем, поэтому и не можем помереть.

В комнату вернулись младшие заготовители, наверное, уже поместившие тело тети Раи в машину.

– Забираем, – старший заготовитель показал другим на Васину мать, – у нас сегодня еще двенадцать грузов. Живо работаем ребята.

– Как так, – закричал Василий, – ведь она еще жива!

– И что, – изумился такой наивности старший заготовитель, – это легко исправить.

Он щелкнул Акушкину – старшую парализатором и обмякшее тело немедленно подхватили его помощники, поместили в черный мешок и вынесли.

– Примите соболезнования, – старший заготовитель щелчком закрыл компьютер, – компенсацию за тела получите уже сегодня. После определения степени их сохранности, конечно. Желаю удачи. Вы счастливчик.

Старший заготовитель осмотрел комнату, тихо свистнул и вышел.

Василий остался один в комнате. Только сейчас он заметил, что комната стала теплеть. Так домашний компьютер отреагировал на наличие в помещении живого тела.

Недоумевая, Василий грузно плюхнулся на кровать, где еще пару минут назад лежала тетя Рая. Он был в отупляющем смятении.

Сколько он так просидел Вася не помнил.

А из состояния отупения его вывел, тихий шелест открывшейся двери. На пороге стоял невысокий человек. Его фигура была низкой и плотной, он откинул капюшон красного комбинезона и высоким голосом спросил:

– Попрощались?

Василий кивнул.

– А чего тогда сидим? Чего ждем? – вошедший человек быстро пробежал глазами по комнате, – время на прощание вышло, а вы еще вещи не изволили собрать. А уже скоро новые жильцы приедут. Они, что ждать должны, да? Ждать должны, пока вы вещи соберете, упакуете. А потом своими рабочими часами расплачиваться за ваше пребывание.

Акушкин медленно поднял глаза на нечаянного оратора.

– А ты собственно кто, – мрачно поинтересовался Вася.

– А я собственно назначенный государством генеральный президент этого дома, – ответил человек, – и я вам так уж, и быть дам десять минут сверх лимита на сбор вещей.

– Спасибо, – ответил Василий и поднялся с кровати.

– Правила вы должны знать, – президент дома почесал переносицу, – берите что хотите, но вещи принадлежащие дому брать нельзя. Так же как нельзя превышать лимит взятого. Можете забрать не свыше трех килограммов. Как правило, берут лишние вещи, не представляющие ценности для российского государства.

Президент дома усмехнулся – он поразился смущенному виду Василия.

– Первый раз что ли? – президент дружелюбно улыбнулся, но при этом его лицо почему-то исказилось гримасой боли.

– Первый, – кивнул Вася, – первый.

– Родственник что-ли?

– Родственник, – ответил Вася.

– А, – президент неторопливо подошел поближе, – я —то уже подумал, что вы охотник за наследством, сотрудник банка или откупщик.

– Нет, – отрицательно мотнул головой Вася, – я племянник и сын.

– Да я уже вижу, ты человек, – президент осмотрел комнату внимательнее, – извини тогда, что так зло говорил. Падальщиков сейчас много развелось. Знаешь, как правило, граждане сами собирают пакеты с необходимым. Мы их отдаем без проверки. Не звери мы, а слуги народа. Поэтому совсем без проверки и отдаем.

Президент дома деловито осмотрел встроенные полки, заглянул под кровать. Неуклюже потоптался у окна и вышел. Вскоре с кухоньки донесся шум и радостный смех.

– Вот нашел, – улыбающийся президент дома подошел к Василию, – пакет с вещами. Как я и говорил.

Он протянул небольшой пластиковый пакет, на котором красным маркером было написано:

«Родственникам. Тетя Рая».

Ниже стоял вес пакета – 2963 грамма.

– Вот, даже все взвесила, аккуратный был человек, правильный и порядки правильно знал, – президент дома стоял и выжидательно смотрел на Акушкина.

Василий неторопливо взял пакет из рук президента:

– Я уже ухожу. Я все понимаю.

Неловко, споткнувшись о порог раздвижной двери, Вася тяжелым, неуклюжим комком вывалился из тетираиной квартиры.

– Приятно иметь дело с грамотным и порядочным человеком, – крикнул ему вслед президент дома, – а то некоторые раскричаться, родственников им, видите ли, жалко,… Как будто мы о своих российских родственниках плохо заботимся. И не в единой семье живем…

Домой Василий, почему-то, не поехал. Он помотался с пакетом по кольцевой трассе. Закусил на одной станции – дорого и совсем не вкусно. Потом посмотрел матч по мини – футболу – неинтересно, но вполне патриотично.

После матча Акушкин заехал в магазин, где купил ненужные ему ножницы и пару пластиковых тарелок.

Посетив магазин Акушкин решил поговорить с кем-то из знакомых. Он вытащил коммуникатор и на нем первым номером стоял вызов Смирнова. Он отправил ему вызов.

Коммутатор Акушкина долго пытался постучаться до Смирнова, но все безрезультатно. Тогда Вася проглотил резервную пластинку рабочего лекарства. Вскоре ему полегчало. Угар нежданных потерь стал проходить, и наступило приятное отупление. Время снова потекло медленно и равномерно. Отсутствие непредсказуемых событий настраивало на рабочий лад. Как-то незаметно Вася стал думать о работе, о своем станке и карточке с трудочасами. Все эти нежданные события, казались уже такими далеки и ненужными.

В состоянии подступающей эйфории Акушкин решил вернуться домой и подготовиться к рабочему дню. Он автоматически прошел к станции надземки, так же заученно автоматически выбрал линию и станцию назначения. Пневмоавтобус прибыл быстро. Знакомое название: «Подорожная» было обыденно заглушенно свистом вырывавшегося из пнемвоподушек воздуха и хлопком дверей.

Акушкин неторопливо поднялся к своей квартире. Модуль в котором она располагалась был забит какими-то людьми.

«Соседи, – оторопело догадался Акушкин, – неужели уже все узнали?».

Вася попытался протиснуться к квартире, но это ему не удалось. Злая и растрепанная женщина метнула на Васю странный, но недовольный взгляд и тихо прошипела:

– Вот он. Акушкин. Пришел…

Окружающие стали оборачиваться на Василия, сторониться, жаться к холодным стенам.

Василий почувствовал неловкость и недоумение.

– Явился, добытчик, – тихо сказал кто-то из дальних.

– Везет же людям, – в свой кулачек произнес мужчинка в потасканном рабочем комбинезоне.

– А нам хоть сдохни, – пролепетала какая-то женщина скрытая громадиной синтетической курткой, изображавшей лисью шубу.

Акушкин медленно прошел мимо собравшихся и приблизился к двери своей квартиры. Он достал чип-ключ и открыл дверь. Вокруг нависла робкая и душная тишина. Вася приоткрыл дверь и осторожно, но быстро протиснулся за нее. Оказавшись в квартире, он сразу резко захлопнул дверь.

Через мгновение на нее посыпались глухие удары – соседи били дверь ногами и руками. А потом резкий вой и в дверь ухнуло то ли молотком, то ли рабочим буром.

«Только бы не подожгли», – устало подумал Акушкин и осмотрелся в квартире. Перед ним, на середине комнаты стояли два громоздких контейнера ярко-красного цвета. На одном была желтая надпись «От тети Раи», а на другом белая – «От мамы».

Так работники соцобеспечения заботились о и рабочем настроении живых.

Вася вздохнул и взял висевший на стене кусок пластика с надписью.

«Опись. После прочтения и подписи открываются контейнеры».

Не вникая в перечень предоставленных товаров, Василий расписался свободно висевшей в пространстве ручкой.

Лист описи растворился в воздухе, а контейнеры начали раскрываться, проигрывая национальный гимн России.

Акушкин сумрачно смотрел на все это чудо. Удары в дверь нарастали, как будто соседей предупредили, что Вася сейчас станет обладателем несметных сокровищ. И действительно в открывшихся контейнерах находилась и тушенка «Будущее России» и вермишель быстрого приготовления, несколько буханок настоящего на вид хлеба, тара с алкоголем, новые комбинезоны, несколько десятков трудно идентифицированных пакетов и банок.

Василий взял красочную бутыль с надписью «Водка российская. Поминальная» открыл крышку и залпом выпил. Комната в его глазах поплыла стены стали причудливо-ажурными, буханье в дверь росло и росло, как в зимнюю бурю, а в голове Васи неожиданно выключили свет.

Акушкин проснулся от резкого запаха, бившего в глаза и нос. Открыл глаза, которые резал искусственный свет и ядовитый угар жидкости. Несколько фигур перед ним зачем-то тряслись друг перед другом и картинно махали ручками – отростками. Внезапно одна фигура подошла к Васе и наклонила перед ним, а потом в лицо снова ударила какая-то жидкость ядовитого запаха. От отвращения Вася зажмурился и с любовью вспомнил синтетический кокаин, который давали ему на заводе.

– Надо бы ему стимулятор кольнуть, – отметила одна из фигур.

– А так он, что не сможет в сознание прийти, – спросила другая, картинно маша крыльями.

– Так мы с ним еще здесь полдня проволыниться, а нам надо предъявить обвинение и доставить его по назначению.

– Ладно, – согласилась первая фигура, – коли. Трать запасы. Тебе же отчитываться перед инспектором. Я сразу скажу, что был против инъекции.

– Ладно, отчитаюсь, кто не рискует, тот не живет в России, – первый говоривший подошел к Васе и снова внимательно посмотрел на него.

От его смрадного дыхания Василий зажмурился.

– Все-таки он очень вяло реагирует на свет, – заметил склонившийся перед ним, – очень вяло.

– Коли, коли, только мозги не морочь, – отозвался второй и снова затрепался в танце с другими фигурами.

Подошедший поднес к Васиному плечу коробочку, последовал острый укол, от которого Акушкин крупно вздрогнул.

– Готовец, – прокомментировал сделавший инъекцию.

Теперь контуры предметов заострились, сами предметы приобрели объем и цвет, а свет перестал быть резким.

– В сознании? – спросил первый.

– Сейчас, – сделавший инъекцию снова наклонился к Васе и в нем Вася опознал сотрудника внутренних дел, – дай ему еще несколько минут и он будет в норме.

– Хорошо, – отозвался первый, Вася понял, что это тоже сотрудник внутренних дел, – давайте тогда с конца начнем.

Перед этим сотрудником стояли трое соседей Акушкин. Они бойко рассказывали сотрудникам внутренних дел подробности васиной жизни.

– Он странную жизнь вел, – сказала бешеная соседка, работавшая на комбинизоновой фабрике, – наверное, давно что-то замыслил.

Она резко прервала речь. Даже эта дура поняла, что если она не донесла давно, то срок светит и ей.

– В чем это проявилось? – опытно спросил сотрудник безопасности.

– Гимн России по утрам не пел, – отозвался сосед из левого бокса.

– Совсем? – нахмурился сотрудник.

– Нет, нет, – быстро опомнился сосед, – изредка, но не пел. Мы, конечно, пытались его вразумить. Но он на нас внимание не обращал. А мать его говорила, что его отец герой и поэтому он может гимн не всегда петь. Только по праздникам может гимн петь. А все будни может гимн и проспать. И не петь его. Так его мать-то говорила. Особый он из-за отца – героя.

– Ясно, – торопливо пометил сотрудник стилусом в портативнике, – ясно. А вы в это верили?

– Ну, нет, конечно, – сосед быстро сглотнул, – нет, не верили. Но боялись.

– Кого боялись, – хрипло, – выдавил сотрудник госбезопасности.

Сосед мертвенно побелел – так глупо оговорился. А ведь он знал, что российский гражданин должен бояться только российского государства.

– Того, боялись, – промолвил неудачник, – что дом наш больше не получит государственный флаг за квартал. Вот и молчали. И еще террористов – международников боялись. Что Акушкины их на нас могут натравить.

– Тогда, понятно, – уже буднично отозвался безопастник, закрывая тему, – тогда понятно.

– А еще он иногда брал выходные, – отметила длинная и худая соседка, служившая на почтамте.

– Вы уверены? – сотрудник внутренних дел резко обернулся к Васе.

– Редко, но брал, – соседка робко закивала, держа в руках значок почтамта и прикрываясь им как щитом, – спрашивается на какие такие шиши, он мог брать выходные. И где проводил эти дни. А главное с кем?

– Да, понятно, – сотрудник внутренней безопасности снова что-то отметил в портативном компьютере.

– Еще спешу доложить, – вмешалась бешеная соседка, – недавно он вернулся домой, а от него за версту кексом пахло. Хлебом. Хлебным кексом!

Здесь уже все вместе обернулись к Васе.

– Кексом, значит, пахло, – прогрохотал сотрудник, снова что-то почеркал в портативнике, – понятно. Криминал практически на лицо. Но самое главное, что у нас есть и иные данные, которые свидетельствуют о том, что гражданин Акушкин нарушал закон.

Соседи Васи согласно закивали головами.

– Он в норме, – вступил в разговор сотрудник безопасности, делавший Васе инъекцию стимулятора.

– Добро, – сотрудник внутренних дел вытянулся по стойке смирно и включил гимн России.

После исполнения гимна, он торжественно объявил:

– Василий Акушкин обвиняется в совершении преступления второй категории. Уклонении от гражданских обязанностей и добродетелей и отсутствии гражданской совести. Вы обвиняетесь так же в связи с преступными элементами и присвоении себе государственной собственности первой категории.

После этого он положил на столик свой портативный компьютер и предложил:

– Господа доносители, просьба расписаться в обвинении.

Соседи по очереди подошли и охотно расписались.

Сотрудник безопасности радостно хмыкнул:

– Таким образом, Василий Акушкин обвиняется официально. Он должен предстать перед народным и справедливым судом сегодня в тринадцать двадцать. А до этого он объявляется подозреваемым первой степени и должен содержаться под стражей. Взять Акушкина Василия под стражу.

– Есть, – ответил сотрудник внутренних дел делавший Васе инъекцию и повесил на ногу Акушкину оранжевый браслет со взрывчаткой.

– Господа доносители, – первый сотрудник внутренних дел обратился к Васиным соседям, – предусмотренную законом четверть имущества обвиняемого вы можете получить немедленно.

Казалось, что соседи замялись, промедлили, смешались, но тут Васин сосед заявил:

– Я от имени всей своей семьи отказываюсь от своей части в доход государства.

Бешенная соседка быстро и испуганно повторила эту фразу.

Только дама с почтамта мечтательно посмотрела на содержимое раскрытых контейнеров, непроизвольно вздохнула и тихо произнесла:

– Я тоже отказываюсь в пользу государства.

Сосед и бешенная дама мимолетно, но значительно переглянулись. А один из сотрудников государственной безопасности сделал какую-то заметку мобильном компьютере.

– Прекрасно, господа, – громко произнес сотрудник безопасности, – вы официально свободны. Благодарю вас, от имени России, за выдвинутое обвинение.

Соседи гуськом вышли из помещения.

– Давай и мы двинемся, – обратился говоривший к своему напарнику, – и так завозились.

– Пошли, – толкнул последний Васю, – двигай. Но шаг влево, шаг вправо или прыжок в воздух и браслет взорвется вместе с тобой. Понял.

Акушкин вяло кивнул головой.

Вася и сотрудники вышли из комнаты. Предъявивший обвинение умело опечатал замок Васиной квартиры и положил чип-ключ себе в карман.

Как и было предусмотрено, обвинителями, судебное заседание состоялось в тринадцать двадцать. Судьей была молодая и нервная девушка. Она лениво обозрела Акушкина и сотрудников внутренних дел стоявших у него по бокам.

– Суд России начинает свое заседания, – торжественно объявила она, – вы признаете себя виновным?

Вася недоуменно уставился на нее.

– Он в сознании, – спросила судья у церберов, приведших Васю.

– Да, в полном сознании. На тридцать семь процентов, – ответил один из них.

– Хорошо, – отозвалась судья, – тогда приложите справку об этом к делу. Справка по форма шесть дробь два. Так же вам придется написать объяснительные, почему ваш обвиняемый не готов к суду на положенные пятьдесят три процента.

– Есть.

– Василий, вы будете говорить, вы можете говорить, – строго спросила у Акушкина судья.

– Да, – тихо произнес Вася.

– Хорошо, – машинально отозвалась судья, – это очень хорошо. Так процесс становиться автоматически состязательным. Поэтому его решение не подлежит аппеляции в вышестоящие инстанции. И обжалованию решение состязательного процесса тоже не подлежит.

Вася снова кивнул.

– Вы можете признать себя виновным? – задала очередной вопрос судья, буравя взглядом поверхность своего стола.

– Я просто выполнил гражданский долг, – ответил Вася.

– А почему не сдали причитавшиеся Вам товары и продукты в фонд государства, – продолжила допрос судья.

– Я забыл, – тихо ответил Вася.

– С точки зрения адвоката я принимаю ваше объяснение, – сказала судья, – прошло только двадцать часов. Вы могли забыть. Тем более, после такого удара. Конечно, могли. Гимн страны вы пели?

– Пел, – кивнул Вася.

– Конечно, пели, – согласилась судья, – здесь у меня полная справка о вас Василий. Вы хорошо учились в школе, на заводе смотрели патриотические фильмы, ваш отец неизвестный герой. Гимн вы пели, но не всегда. Правда?

– Правда, – тихо ответил Вася.

Девушка-судья покрутила изящной электрической ручкой:

– В целом ваше обвинение не очень и серьезно. Соседи часто любят обвинять своих же. Это даже банально. Именно поэтому я предлагаю вам признаться и облегчить свою участь.

– Мне не в чем признаваться, – отозвался Вася.

– Хорошо, – почему-то вздохнула судья, – тогда перейдем к секретной части обвинения. Вы замечены в связях с террористом Смирновым. Вы с ним контактировали на заводе, посещали закрытые зоны и даже созванивались с ним по коммуникатору. Так?

– Я знаком с ним, – твердо согласился с судьей Вася, – но только по работе. Только по работе и только на заводе.

– А чем вы объясните то, что вчера во время совершения теракта Смирновым вы настойчиво звонили ему? Скорее всего, вы пытались ему что-то сообщить. Это были какие-то совершенно секретные данные?

– Какого теракта? Какие такие данные? – растерянно переспросил судью Вася.

– Брось притворяться! – закричала на него судья, – вы прекрасно знаете какого! Вы с ним в сговоре, так!

– Нет, нет, нет, – Акушкин слегка отпрянул от судейского стола, но сотрудник внутренних дел вежливо его придержал.

– Не знаете! Так я вам напомню! – судья истерично переключила несколько клавиш, – вчера Смирнов, ваш подельник, ворвался в нормальную школу номер семьсот двадцать три. Сделано это было под предлогом встречи с сыном, а маскировалось алкогольным опьянением Смирнова. В школе он устроим дебош, избил охранника, двух заслуженных педагогов, одного не заслуженного. И пытался прорваться к генераторам, где и был оперативно задержан. Если бы не героизм педагога Ирины Востриковой неизвестно, что он бы натворил. И к каким последствия это бы привело. На вопросы о цели налета Смирной не отвечал. Даже под воздействием нейролептиков двенадцатого ряда. Что говорит о его специальной террористической подготовке! Вам понятно, куда вы вляпались!