Текст книги "Счастливчик"

Но Чат не спешил расслабляться. Он знал, что не все еще сказано и не все сделано. Он принят в стаю. Но оставалась еще Янина. Да. Она его добыча. Но только добыча и ничего больше. А согласно законам Тверди, любая добыча должна быть использована стаей в течение планетного дня.

От Охотников отделился старик. Чат сразу это понял и не стал предупреждать то, что он ступил на занимаемую им территорию. Ночные Охотники не любят, когда к ним близко приближаются их сородичи. Но старик стар. И Чат чувствовал, что сила старика не в износившихся от долгой Дороги в Тверди лопатках, а в мудрости прожитых ночей.

Лопатки старика осторожно прикоснулись к ладоням Чата, внимательно ощупали их, затем перенеслись и тихо опустились на щеки. Черные бусинки внимательно заглянули, казалось, в самую душу Чата, прочитали, словно выпили до дна его мысли. И только узнав все, что он хотел, старик отошел.

– Ты член стаи. Но ей не место здесь. Она умрет. Это не было угрозой. Разве можно угрожать Ночному Охотнику? Простая констатация фактов. Никто, кроме Охотника, не сможет существовать в Тверди. Твердь не терпит слабых. И убивает их.

Именно это хотел сказать старик. И Чат знал, что тот прав. Янина не сможет выжить здесь. Точно так же, как не сможет выжить и на Поверхности. Но Чат также знал, что ничто не заставит его отдать Янину как добычу.

– Она останется со мной, пока не умрет.

Стая знала, что такое любовь к самке. И знала, что такое продолжение рода. Но стая также знала и была права в своем знании, что в стае имеют право жить только сильные.

Чат почувствовал, как погасшее недовольство стаи начинает разгораться вновь, перерастая в злобу. Не против него, Чата, а против его желания оставить добычу.

Ночные Охотники не имеют привычки предупреждать о своем нападении. Молниеносный бросок, удар и смерть.

В голове у Чата родилось видение, как стая бросается на него, десятки лопаток впиваются в тело, ломая и круша кости. Но он не мог позволить себе пойти на попятную. Слишком дорога была добыча и слишком велико презрение к Охотнику, отступившему от нападения.

– Убью, – тихо сказал Чат.

Эти слова, сказанные с непонятной стае твердостью, на мгновение оттянули нападение. Но только на мгновение. Несколько пар темных силуэтов словно тени метнулись к Чату. Он еще успел отразить несколько ударов, сумел опрокинуть, отбросить от себя напирающие тела, отвести страшные кисти. Но он уже понимал, что все закончено. Стая, открывшая Охоту в Тверди, уже неуправляема. Ничто не может остановить ее. Только смерть. Одна смерть.

Его отбросили к стене, смяли хитроумную защиту, размазали и теперь готовились окончательно покончить со странным Ночным Охотником, так неожиданно появившимся на их планете.

Чат мог бы воззвать к их жалости. И, несомненно, его помиловали бы, оставили в живых. Калекой тоже можно жить под Толщей. Но… Мог ли позволить себе это Чат? Не мог. Потому что он был настоящим Ночным Охотником.

А стая ждала. Ждала именно этих слов прощения и пощады. Стая не была кровожадна и она могла понять все. Она только выполняла отведенную ей природой роль. Слабым не место в стае.

– Я – Ночной Охотник!

Как тяжелы слова, как неторопливо ворочается разбухший язык в полном крови рту. И как мешают тяжелые красные капли, срывающиеся с бровей.

– Я – Ночной Охотник…

И стая поняла, что только смерть может остановить этого безумного зверя, который, истекая кровью, с переломанными ребрами и руками, стоял у стены.

И стая бросилась вперед, чтобы добить строптивого и принести в Твердь спокойствие.

Черная злобная тень, со вздыбившимися на загривке бронированными пластинками, шипя и выплевывая острые молнии черного языка, заслонила слабеющее тело Чата.

– Убью…

Стая замерла, во второй раз потрясенная твердостью услышанного слова. И ни у кого не возникло сомнения, что тот, кто посмеет приблизиться к истекающему кровью Ночному Охотнику, погибнет под острыми, блестящими словно ночные молнии, лопатками. Найдет смерть от рук взбешенной самки.

Чат проваливался в слабое беспамятство, но все еще мог видеть, как утихла разъяренная стая. Он мог слышать удивленные возгласы. Но Чат не понимал, что происходит. И только тогда, когда спасшая его самка повернулась к нему, он изумленно вздохнул:

– Росси?

Головные пластины с легким перестуком улеглись на место, растрепанные жесткие косички опустились в заушные ложбины. Кончик языка, быстро выскакивая из—под твердых губ, быстро ощупал лицо Чата.

– Росси? – повторил он.

– Нет. Я уже не Росси.

Самка закончила осмотр, слегка отстранилась от лица Ночного Охотника и вдруг стала на глазах меняться.

Чату казалось, что он спит. Он не мог поверить в то, что видел. Черные бронированные пластины исчезали, превращаясь в гладкую нежную кожу. Блестящая темнота тела пропадала, становилась светлее. Жесткие пучки косичек расцвели пышным кустом знакомых волос.

На него смотрела Янина.

– А—а?

– Это очень просто, Чат. Очень просто, когда любишь.

– Но…

– Стая удовлетворена тем, что видела. Разве тебе не понравились мои новенькие коготки?

– И…

– Я смогу это делать когда угодно, если именно это тебя интересует.

– Я тоже тебя уважаю, муж мой.