Текст книги "Вор и проклятые души"

Глава 22
Правильный ответ

Я бы не перекричал шум на сцепленных кораблях, но Ирменгрет услышала меня. Вампир обернулась и посмотрела в мою сторону. Опустив крылья, замерла на несколько секунд – бесконечно долгих для стоявшего перед ней на коленях огсбургского моряка.

Крылья нетопыря сложились и исчезли. Ирменгрет пнула имперца. Просто ударила в грудь и неспешно направилась к юту «Благословенной на волнах». Выжившие на верхней палубе флейта расползались перед вампиршей, как побитые собаки; но бойня окончена, и они выжили. Тьма, что закрывала вход в кормовую надстройку, раздвинулась перед ней и сомкнулась за ее спиной.

Я глубоко вздохнул. Ярость, азарт боя и кровожадное безумие покинули меня. Но дело еще на закончено. Я двинулся к Брану и его пленнику. Между нами было еще несколько человек, и все имперцы торопливо сбежали вниз. Туда, где между грот-мачтой и баком галеона толпилась бо́льшая часть команды.

Когда морские пехотинцы спрыгнули на борт флейта, на огсбургском корабле остались два мага, офицеры, пара десятков гвардейцев из Серебряного полка да экипаж галеона. Во время боя почти никто из матросов не кинулся на выручку своим офицерам и аркебузирам в посеребренных кирасах и шлемах. Не говоря уже о тех, кто пошел брать флейт, а получил крылатого демона.

Тем лучше. Я довольно ухмыльнулся, прикинув, что среди экипажа корабля серьезных потерь нет. Нам нужен новый корабль, и галеон для дальнейшего путешествия подойдет как нельзя лучше. Главное, чтоб не надумали взбунтоваться. Я усмехнулся и оглядел побоище, не дойдя до Брана трех шагов. Два залитых кровью корабля посреди великой реки, и ни одного другого паруса. Никого. Мы одни. Огсбургцам нечего надеяться на помощь.

Сейчас они покорны. Выполнили приказ сдаться с необыкновенным рвением. Послушали схваченного предвестником господина почти мгновенно. Кто бы это мог быть? Да еще с охраной из «серебряных лат»?

Огсбургец невольно отшатнулся, когда я вплотную приблизил к его лицу небритую, испачканную в чужой и своей крови морду. Я пытался заглянуть через глаза имперца в его душу.

– Кто это?

– Сам скажет, – ответил Бран и вновь легко надавил саблей в шею пленника. – Говори!

– Пожалуйста, – огсбургец вытянул шею, дабы острие клинка не касалось ее, – я буду говорить! Все скажу! Только прекратите кровопролитие. Пощадите моих людей!

– Бой окончен, – произнес я. – Но мое терпение не бесконечно. Назовись и объясни, зачем мне нужна твоя жизнь.

Имперец сглотнул слюну. Взгляд его забегал по палубе, но дар речи он не потерял. Заговорил быстро и четко, как это умеют отслужившие немало лет в королевских или, что было в его случае, императорских полках.

– Я граф Клос Теодор фон Мирбах. Посол его величества императора Огсбургской империи Карла Первого при дворе короля Рейнара Второго Герийского.

– Вот как! Посол! – Я удивился и одновременно нашел объяснение присутствию на галеоне аркебузиров из Серебряного полка. Посол представляет императора и должен блистать не только богатством наряда, но и свитой.

Граф Мирбах. Еще один граф. Прежнего мы оставили в Запустении связанным подле умирающего Ричарда Тейвила и снова встретили в Черном замке. Я мысленно выругался, вспомнив Генриха фон Герингена, или, вернее сказать, того, во что обратила его черная магия.

Внешне Клос фон Мирбах походил на другого огсбургца. На брата императора Альбрехта Огсбурга. Приспешника Низверженного. Высшего средь слуг Возвратившегося бога и чернокнижника, которого я убил собственной рукой. У Мирбаха было такое же худое лицо с выпирающими скулами, редкие песочные волосы, наполовину седые, и острая бородка клинышком.

– Посол, говоришь…

– Прошу вас! – воскликнул осгбургец. – Вижу, вы благородный человек. Мы должны разговаривать с уважением друг к другу.

– Заткнись! – Я обозлился.

Лицо имперца вытянулось, он собрался ответить и, возможно, сказать нелицеприятное. Но сабля Брана, что вновь кольнула в шею, быстро напомнила о нынешнем положении графа.

– Слушай его, – сказал предвестник, – и не умничай. Понял?

Мирбах заморгал. Закивал бы головой, но тогда самолично порежет себе шею, поэтому только моргал.

– Посол, – продолжил я, – но мы не в Герии. Что делает посланник императора Карла в Запустении?

Клос фон Мирбах молчал. Поджав губы и уставившись на меня. Имперец заупрямился.

– Развязать ему язык? – предложил Бран.

– Не сейчас.

Имперский посланник может рассказать много интересного, и обязательно расскажет. Я не сомневался в способностях Войны разговорить любого. А если у него не получится – вдруг Мирбах окажется героем? – у нас есть высший вампир и черная магия Велдона.

Граф расскажет нам все. Интересная рыбка в сети попалась. Плывем в Ревентоль, и я уверен, что в арнийской столице судьба обязательно сведет нас с молодым королем Герардом. Мы обязаны с ним встретиться, коль хотим противостоять Низверженному.

Но кто мы? Безвестные авантюристы? Или даже проходимцы? Однако предъявив посла императора в Герии – соседнем от Арнии королевстве, – станем выглядеть в глазах Герарда совсем в ином качестве. Он точно выслушает нас, потому что Арния воюет с Огсбургами. Карл явно спелся с приспешниками Возвратившегося бога, а то и сам преклонил колено перед Низверженным.

Лишь бы арнийского короля не хватил удар, когда услышит, что зреет на севере в проклятых лесах!

Скорее всего, посол императора в Герии отправился в Черный город для связи императора Карла и короля Рейнара с войском Низверженного. Видно, Герия присоединится к войне против Арнии. Если мы первыми сообщим королю Герарду об угрозе с востока, то, вероятно, добьемся его доверия.

А если нет… Не столь уж это и важно, потому что мы в любом случае плывем в Ревентоль. Дьявол сказал, что Алиса и Лилит направились в арнийскую столицу после того, как длань Низверженного снова накрыла их. В мыслях я был уже в Арнии, но только лишь в мыслях. Я разозлился на самого себя – за то, что предался совершенно ненужным в эту минуту раздумьям.

– Поговорим о цели путешествия имперского посланника в Запустение потом, – сказал я. – А сейчас, граф, позовите к нам капитана. Он еще живой?

На сей раз граф не отпирался и сразу кликнул капитана галеона. Нашелся тот сразу – немолодой господин, с виду настоящий морской волк. Загорелый и с выбеленными годами и морской солью волосами. Грузный, настороженно смотрит из-под кустистых бровей. Одет так же, как другие офицеры, – дорого и ярко.

Бран быстро объяснил капитану, что делать. После нескольких команд зычным голосом и грозных окриков галеон ожил. Первым делом перед грот-мачтой сложили кучу оружия. Не все с охотой расставались с ним, поэтому Войне пришлось напомнить графу Мирбаху, что он и его люди в плену. Граф приказал имперцам слушать нас.

Полторы сотни имперцев сдались троим!

На верхней палубе остались только матросы. Остальных согнали в трюм – морских пехотинцев, выживших гвардейцев и офицеров, кроме графа, судового доктора и капитана корабля. Галеон был назван в честь святого Филиппа.

Раненых почти не было. Вампир разрывала противников едва ли не на части, Бран и я тоже разили насмерть. Огсбургский врач предложил свою помощь предвестнику – ему тоже досталось, хоть и ничего опасного. Война отказался. Сказал, что доверяет только нашему доктору и Велдону. Вон они, кстати: вышли из юта вместе с Ирмой. Клубящаяся тьма уже развеялась.

Осгбургцы держались от женщины в окровавленном платье для верховой езды как можно дальше, считая ее воплощенной дьяволицей. Пусть крыльев сейчас нет и несет в руках тугой сверток, а не оторванную голову, но это она! Именно она в одиночку разделалась с абордажной командой, убив половину морских пехотинцев, и ни сталь клинков, ни пули не брали ее.

Велдон остался на борту флейта. Рене Зилль, который было последовал за Ирменгрет, понуро вернулся к монаху. Вампирша сказала ему быть вместе с инквизитором, а сама поднялась к нам и замерла, оглядев ледяным взором палубу над кормовой надстройкой галеона. Ирменгрет вдруг швырнула в сторону сверток с вещами, но в лице не переменилась и с места не сдвинулась. Зато казалось, что воздух перед ней сейчас закипит.

Матрос, что был у штурвала, сжался и попытался спрятаться за рулевым колесом, вцепившись в него, как утопающий. Меня и Брана он боялся несравнимо меньше, чем дьявольскую бестию с рыжими волосами.

Стоявший у ступеней капитан тоже посторонился, отступив к фальшборту. В отличие от императорского посланника, которого Война не отпускал от себя, капитана корабля в передвижениях не ограничивали.

Предвестник больше не держал клинок у горла графа. Две абордажные сабли Бран отставил и был вооружен сейчас лишь шпагой в потертых ножнах, кинжалом и двумя пистолями, подобранными на палубе. После намека и слов, что разряженные пистоли бесполезны, граф велел принести своему сторожу необходимый припас. Я тоже избавился от меча тени, он лежал рядом с саблями Брана.

Война держал графа у бизань-мачты, что выступала из палубы в семи футах перед штурвалом. Познакомиться с поднявшейся на шканцы Ирменгрет он почему-то не желал. Я усмехнулся и подошел к Ирме. Взгляд вампира был холоден и, наверное, пронял бы меня до глубины души, будь я из команды «Святого Филиппа».

– Почему они остались? – Я кивнул в сторону инквизитора и Рене Зилля.

– Твой святоша сказал, что прочтет заупокойную молитву над умершими, – сказала Ирма.

На верхней палубе флейта укладывали погибших. Огсбургцев у левого борта, а моряков с «Благословенной на волнах» у правого.

– Над каждым?

– Откуда мне знать! – Холодность и напускное равнодушие исчезли. Ирма была раздражена или, скорее разъярена.

– Что с тобой?

– Я голодна!

Глаза вампира сверкнули.

– Хочу убивать, – Ирма опустила веки, – убивать, убивать… Убивать, пока не убью на корабле всех!

– Даже нас?

Глаза Ирменгрет открылись, в них был гнев.

– Дурак! Никто вас не тронет!

– Тогда о чем ты? Я не понимаю.

– Ты считал, сколько сегодня смертей? – В приоткрывшемся рту вампира показались клыки. – Нет? О! Их много! Многих убила я. – Глаза Ирмы вновь закрылись, на миг. Она чуть заметно улыбнулась и покачала головой: – Их смерти разбудили во мне иной голод. Так бывает, хотя нечасто. Я хочу убивать и убивать!

Вампирша вплотную сблизилась со мной, почти прижалась ко мне. Ее пальчики с длинными ногтями игриво коснулись моего подбородка.

– Хватит! – Я схватил Ирменгрет за запястье и оттолкнул вампира от себя. – Смертей тоже довольно! Нам нужны люди, чтобы плыть на галеоне.

Ирма изменилась в лице. На нем одновременно проявилась и злоба, и обида.

– Это все твоя кровь! Кровь нечеловека!

– Николас Гард все еще человек, – заскрежетал зубами я.

– Может, и так! А возможно, и нет! Но твоя кровь совсем иная! Сколько в ней силы! Это не просто первая кровь, а гораздо большее. Я могла сегодня все! И это все твоя кровь!.. – шептала Ирма. – Но сила быстро ушла! Мне плохо без нее! Я голодна! Дай мне твою кровь!

Вампирша скользнула ко мне, прижавшись на этот раз всем телом. Я чувствовал ее горячее дыхание. Губы красивой женщины почти касались моих. Глаза смотрели в глаза.

– Ты дашь мне свою кровь?

– Нет! – Я снова оттолкнул вампира от себя.

Моя кровь принадлежит только мне! Я не закуска для вампира! И я люблю другую! Я жалел, что был в одной купели с Ирмой.

– Почему? – Вампирша опять закрыла глаза. Ее руки дрожали.

– Почему? – переспросил я хриплым голосом.

Во рту пересохло, как будто не пил очень давно. Я оглянулся. На нас смотрят. Все, кто был рядом, замерли. Застыли и будто бы не дышат. Плевать на всех! Но как отделаться от ненасытного чудовища, в которого обратилась Ирма? Она не была раньше такой.

– Ответь! – В голосе Ирменгрет послышалась мольба.

Что ей сказать? Я был уверен, что вампирша не примет ничего, о чем думалось только что. Она на грани! По-прежнему дрожит и не открывает глаз. Что, если опущенные веки скрывают желтые зрачки зверя? Что будет, если вампирша не услышит ответ, который ее остановит?

Но что ее остановит? Я непроизвольно сжал рукоять бракемарта.

– Ответь! – Теперь от Ирмы исходила угроза.

Нужен правильный ответ! Я не хочу бить Ирму! Знаю, что смогу остановить ее! Если надо, то изрублю на кусочки! Но не желаю этой драки! Какие слова остудят ее?

– Дьявол?

Ирменгрет заморгала. Ее карие глаза сменялись на желтые звериные и снова становились прежними.

– Что?

– Дьявол! – вновь воскликнул я. – Помнишь, чем все закончилось? Он был здесь! В гневе!

Ирму словно обожгло. Она отпрянула он меня и смотрела широко раскрытыми глазами.

– Помню! Я покусилась на тебя! Так он сказал.

Ирма ринулась прочь! Широким шагом! Капитан корабля буквально прыгнул в сторону, лишь бы не оказаться у нее на пути. Правильно сделал! Спустившись на главную палубу галеона, вампирша схватила первого, кто попался ей. Расправив крылья, Ирма взмыла с несчастным в небо. Как же истошно он вопил!

На флейте и галеоне таращились за демоницу, которая только что унесла в лес живого человека. Мне было жаль его, хотя он враг, и не просто враг, а, скорей всего, приспешник Низверженного.

– Кровь и песок!

Что ж в груди-то терзает? Почему виню себя, что разъярил вампира? Я крепко, основательно выругался, после чего немного полегчало, и мрачно уставился на капитана «Святого Филиппа». Он был бледен, и, кажется, его мутит и вот-вот зашатает. Граф Мирбах держался лучше. Внешне даже невозмутим, но глаза выдают: взор мечется между палубой и берегом, куда унесла свою жертву Ирменгрет. Чтобы утолить голод.

Капитан стал белым как снег. В отличие от посла императора, унесенный матрос был для него человеком, а не просто единицей экипажа галеона. Он наверняка хорошо знал бедолагу. Но я тоже был разозлен и не собирался выказывать снисходительность. Никому из огсбургцев!

– Твои люди разинули рты и не работают! – Я набросился на капитана галеона. – Ускорь их! Иначе она всех в лес перетаскает!

– Кто она? Дьявол во плоти? – Имперец нашел в себе силы посмотреть мне в глаза.

– Нет! Всего лишь вампир.

Трясущейся рукой капитан осенил себя знамением. Я мрачно глядел на него. Кто он? Забывшийся от страха приспешник Возвратившегося бога либо по-прежнему сын Матери Церкви?

– А вы, сударь?

– А я черт из преисподней! Быстро, капитан! Растормоши их!

Имперец осенил себя знамением трижды.

– Могу я спуститься на палубу? – дрогнувшим голосом спросил он.

– Проклятый пепел! – Я взорвался. – Спускайся, капитан, и не медли со своими людьми больше ни минуты.

Меня беспокоило, что на реке может показаться новый корабль. Что тогда? Что увидят с другого корабля? Имперский галеон, который взял на абордаж купеческий флейт, шедший без флага?

В море подобным трудно удивить, хотя возможно. Сейчас, например, когда между огсбургцами и Арнией началась война. Можно допустить, что флейт на самом деле арнийский, а не просто торговец, неудачно нарвавшийся на имперцев, которые решили немного пограбить. Чуть-чуть, так бывает в море.

Но по Тарте не ходят случайные суда. Любой корабль в Запустении направляется в Черный город или уже покинул логово Низверженного. Приспешники и союзники Возвратившегося бога не должны драться меж собой, а вон сцепились абордажными крючьями.

Пришлось бы догонять новый корабль. Но если покажется еще один и затем еще? Лучше об этом не думать. Тем паче что на реке никого, кроме нас.

Капитан галеона слетел со шканцев и быстро настроил своих на нужный лад, С мертвыми разобрались скорей, чем я предполагал. Томас Велдон тоже не стал затягивать с покойниками и прочитал отходную молитву одну на всех. За это время корабли расцепили, а флейт подготовили к последнему акту в его судьбе. Из «Благословенной на волнах» сделали брандер. На верхнюю палубу подняли из трюма все, что может быстро воспламениться.

Кроме полудюжины матросов, все покинули обреченный флейт, и галеон отошел на безопасное расстояние, сменив курс на противоположный. Теперь корабль шел назад, вниз по течению. Шестеро оставшихся подожгли «Благословенную на волнах» и на шлюпке нагнали галеон. Пламя быстро охватило флейт. Томас Велдон сообщил, что его магия помогла огню.

– Пламя не уймется, пока флейт не сгорит дотла или не утонет.

– Верное решение, – молвил я.

Галеон отошел от «Благословенной на волнах» на две большие лиги, и на флейте прогремел взрыв. Пожар добрался до пороха, превратив пылающий корабль в огненный цветок. Все смотрели на завораживающее зрелище, а я – на небо и Ирму, которая летела к галеону.

Вампирша опустилась на палубу, швырнув к ногам графа и предвестника голову своей жертвы. Проклятый пепел! Катившаяся по доскам окровавленная голова моргала и по-рыбьи открывала и закрывала рот. Рулевой матрос тихонько взвыл. Рядом только исчадия ада и граф Мирбах. Даже монах заодно с ними!

– Николас! – воскликнула Ирма, она была спокойна и улыбчива. – Не пора ли побеседовать с нашим пленником?

Ирменгрет указала на посланника императора. Он дернулся, таращась на голову матроса, а Бран дружески похлопал Клоса фон Мирбаха по плечу.

– Ты уж говори все как есть, – с участием сказал предвестник, – начистоту и без утайки. Каждый раз на заданный вопрос от тебя нужен только правильный ответ.

Взгляд имперца поплыл, граф закачался на каблуках и лишился чувств.

Глава 23
Допрос

– Очнулся? – Я со злостью смотрел на Клоса фон Мирбаха. В обморок удумал падать? Чай не благородная и изнеженная девица, а огсбургский дворянин с армейским прошлым.

Потеряв сознание, имперский посланник не успел свалиться на палубу. Бран подхватил его и отхлестал по щекам.

– Оклемался, – сказал предвестник. – Куда ж он денется из моих теплых и заботливых рук?

– Сударь, – произнес я, – ведите нас в свою каюту.

– Но зачем? – Голос имперца дрогнул. Он залепетал какую-то чушь. – Право слово, господа, мы можем поговорить прямо здесь. На свежем воздухе всегда легче…

– Если ты не заткнешься и не проведешь нас в свою каюту, то сильно пожалеешь. – Напустившись на огсбургца, я не дал ему договорить. – Это я обещаю, а потом поволоку вниз за шиворот!

Я сдернул левую перчатку и поднес покрытую чешуйчатой кожей руку к вытянувшейся физиономии Мирбаха. Пошевелил скрюченными пальцами с черными звериными когтями, дабы граф не подумал о муляже.

– Матерь Божья! – прошептал имперец, не отводя взора от моей когтистой руки со змеиной кожей. – Кто вы, сударь?

– Черт из самого Ада, – оскалился я. – Уже говорил капитану. Ты не слышал?

– Нет, – замотал головой граф. Он смог отвести взор от моей руки только тогда, когда я убрал ее от лица имперца. Дабы спрятать под перчаткой.

Война улыбался, прям-таки светился от счастья. Клос фон Мирбах посмотрел на него и вздрогнул. Веселье Брана не сулило ничего хорошего – от предвестника веяло угрозой. Взгляд имперца забегал, а лицо перекосилось от страха. Но с места он так и не сдвинулся.

– Ты оглох? – рявкнул я. – Забыл? Веди в каюту либо поволоку за собой вот этой рукой!

Распаляя себя, я злился, чтобы не дрогнуть, когда начнется допрос. Еще миг, и я действительно потащу графа за собой.

– Спокойно, Николас, – усмехнулся Бран. – Он сам пойдет. Не умаляй его достоинства, граф нам еще пригодится. Правда ведь?

Мирбах закивал и замер, уставившись на вампира. Ирменгрет подобрала оторванную голову, что все еще моргала и открывала рот. Жуткое зрелище. Вампирша улыбнулась сумрачному Велдону, стоявшему подле штурвала. Присутствие монаха, который как будто не участвовал в бойне, дало рулевому матросу хоть какое-то присутствие духа.

Я покачал головой и скривился, когда губы матроса зашептали молитву. Он тоже приспешник Низверженного, который забыл Возвратившегося бога? Либо не отрекался от веры? Велдон осенил моряка знамением, а тот покорно склонился перед человеком в инквизиторской рясе. Два истинных чада Матери Церкви.

Вампирша подняла оторванную голову, любуясь ею, как наградой, как ребенок – любимой игрушкой. Губы Ирменгрет послали неупокоенной мертвой голове воздушный поцелуй. Я косо поглядел на вампиршу – это уже слишком. Бран кивнул мне, он тоже не одобрил представление Ирменгрет. Она же улыбнулась Томасу Велдону, который молился вместе с рулевым матросом, и подмигнула бледному Мирбаху.

– Граф, – молвила Ирма, – ты будешь мой.

Кровь и песок! Он сейчас опять лишится чувств! Вампирша перегибает с запугиванием имперского посланника. Однако имперец совладал со своим страхом и отвернулся от Ирменгрет. Это стоило ему большого усилия.

– Как скажешь, милый граф. – Засмеявшись, вампирша направилась к ступеням, что спускались на верхнюю палубу. Она несла перед собой голову последней жертвы.

Галеон «Святой Филипп» шел посреди великой реки Тарты, и слышно было только скрип снастей, плеск воды и крики недавно появившихся в небе чаек. Все, кто был на палубе или на мачтах корабля, молчали. Десятки людей с ужасом смотрели на дьяволицу, что держала голову их мертвого товарища. Другие, загнанные в трюм, каким-то образом почувствовали, что наверху творится нечто невообразимое и ужасное, и тоже не подавали голос.

Вампирша неспешно подошла к грот-мачте и куче оружия, сваленного под ней. Ирменгрет тронула железки носком сапога и несколько ударов сердца задумчиво осматривала оружие огсбургцев. Голову мертвеца она положила рядом. Так, чтобы невидящие, но поднимающие и опускающие веки глаза пялились на дюжину матросов, сгрудившихся на носу галеона.

Ирменгрет вытащила из кучи железа короткое копье. Затем отмерила шагами половину расстояния от грот-мачты до юта, и с нечеловеческой силой вонзила острие копья в палубные доски, наполовину утопив стальной наконечник в дерево. Вернулась к голове, затем к торчащему к небу древку и насадила на него голову, развернув мертвый лик к баку галеона. Вампир проделала все в полном безмолвии.

– Он будет следить за вами! – воскликнула Ирма.

Возглас демоницы прозвучал совершенно неожиданно. Казалось, все свыклись с тишиной. Ирма подошла к ступеням на шканцы и поманила посланника императора вниз:

– Прошу вас, граф!

Мирбах замычал, его начало трясти.

– Либо с нами идешь, – произнес Бран, – либо тебя отдаю.

– С вами, господа! – торопливо заговорил огсбургец. – Господа, я с вами! Господа!..

– Показывай, где каюта, – потребовал я.

Закивав, Мирбах направился вниз. Война и я двинулись следом.

– Гард! – Монах подскочил ко мне. – Я должен присутствовать при разговоре с графом!

– Как скажешь. – Я не возражал.

Бран тоже не имел ничего против. Предвестник пожал плечами и сказал, что это право Велдона.

Мы спустились на палубу. Ирменгрет проводила имперского посланника взглядом и подозвала к себе доктора с погибшего флейта. Рене Зилль сообщил, что счастлив остаться при ней. Проклятый пепел! Тошно видеть человека, чей разум околдован. До смерти перепуганный Клос фон Мирбах выглядел куда более живым и настоящим человеком, чем Зилль. Врач – как кукла на веревочках, за которые дергает вампир. Я пообещал себе, что потребую у Ирмы избавить Зилля от действия ее магии.

Граф добрался до входа в ют, взялся за ручку двери и замер, услышав демоницу.

– Если не разговорите, – сказала Ирма, – отдайте имперца мне.

– Он заговорит, – успокаивающим тоном произнес Война. – Ведь так, граф?

Мои сотоварищи мастерски нагнетали нервозность. Огсбургец замешкался и не сразу справился с дверью. Она даже ударила его, но граф не обратил на свою досадную неловкость и толику внимания. В сей миг огсбургец хотел лишь убраться с глаз вампира и более ничего. Граф не смог сдержать вздох облегчения, когда наконец очутился за дверью.

– Где каюта? – поинтересовался Бран. Он не отпускал графа ни на шаг.

Следом за предвестником в юте галеона очутились я и инквизитор.

– Вон та. – Посол указал на дверь в конце коридора, украшенную затейливой резьбой.

Каюта была роскошна. Просторная, больше покоев Ирмы на «Благословенной на волнах», увешанная гобеленами и обставленная дорогой мебелью с позолотой. У трех оконцев, что выходили на гакаборт – заднюю часть кормы, – стояли две перепуганные молоденькие служанки в довольно фривольных платьях. Глубокие декольте совсем не походили на строгий огсбургский крой.

– Кыш отсюда! – Бран хлопнул в ладоши.

Личные служанки Клоса фон Мирбаха выпорхнули из каюты. С визгом, потому что Томас Велдон откинул капюшон рясы. Граф тоже уставился на обезображенную половину лица монаха с оком безумца Неакра, что таращилось на огсбургца. Во взоре Мирбаха смешались отвращение и страх.

– Святой отец у нас красавчик, – пошутил Бран.

Велдон угрюмо посмотрел на предвестника, юмора он не оценил. Потом перевел тяжелый взгляд на графа и опять на Войну.

– К делу перейдем, – спросил инквизитор, – или как?

– Перейдем, – сказал я. – Садитесь, граф.

Мирбах сглотнул слюну, ему вдруг захотелось пить.

– Куда? – Имперец непроизвольно закусил пересохшую нижнюю губу. С виска графа побежала капля пота.

– Куда пожелаете. – Я говорил нарочито сухо и был скуп в движениях. – Это же ваше кресло?

У правой от входа стены стоял стол с писчими принадлежностями, стопкой чистой бумаги и несколькими запечатанными конвертами. Очень интересно! Бран тоже заметил подготовленные для отправки письма и кивнул мне, погладив бородку. С письмами разберемся позже.

– Кресло? – Граф встрепенулся. – Да, мое. Вы позволите, господа?

– Конечно.

Мирбах на негнущихся ногах подошел к столу, отодвинул от него кресло и буквально упал на сиденье. На мгновение огсбургец позволил себе слабость – закрыл глаза, расставив на столешнице руки. Устроившись в привычном кресле, он словно бы отринул часть страхов и ощутил в себе часть прежней уверенности. Возможно, так лучше – легче будет разговорить.

Мы тоже устроились за столом, приставив к нему имевшиеся в каюте стулья.

– Говорите, граф, – начал я. – Просто и без утайки. Если нам что-то не понравится, то позовем вампира.

– И рядом с башкой того несчастного появится еще одна, – хохотнул Бран.

Мирбах глядел на предвестника с совершенно кислой физиономией. Но уже не столь обреченно, как несколько минут назад. Оказавшись в своей каюте, в своем кресле, имперец попытался обрести утраченную важность.

– Господа, – сказал он. – Сложившиеся обстоятельства… Э-э-э… Недоразумение…

Я неспешно стянул перчатку с левой руки и демонстративно бросил ее на стол перед графом.

– Ты, – произнес я, – посол императора при дворе короля Рейнара Второго Герийского?

Граф захрипел, выпучил глаза и с ужасом в глазах посмотрел на меня. Имперец схватился за горло и замычал. Он задыхался, но не мог вдохнуть. Не мог даже рта открыть, дабы глотнуть воздуха. Кончики моих пальцев кололо. Магия! Инквизитор колдует?

Томас Велдон осенил огсбургца знамением.

– Ты еретик. Ты и твой государь тоже, – молвил совершенно невозмутимый монах. – Император Карл далеко и несомненно получит в предначертанный день божью кару. Ну а ты, отступник, здесь!

Монах многозначительно посмотрел на имперца и замолк, а Мирбах захрипел. Одной рукой он вцепился в свое горло, а другой отчаянно заколотил по столешнице.

– Велдон! – Я не на шутку встревожился. Похоже, проклятый святоша собрался прикончить нашего пленника. – Велдон!

Монах закрыл глаза, откинувшись на спинку стула, и в тот же миг императорский посланник смог дышать. Он жадно глотал воздух и выглядел совершенно жалким. Граф растерял последние остатки аристократической спеси.

– Ты усвоил урок, еретик? – спросил Велдон. Казалось, что грозная инквизиция вновь вошла в силу, как в прежние века.

– Я не еретик.

– Верно ли говорят, что в империи Матерь Церковь подчинена светскому властителю?

– Да, это так. – Граф взмок, покрылся холодным липким потом и затравленно глядел на инквизитора, который неожиданно взял инициативу и начал выпытывать у огсбургца совсем не то, что собирался вызнать я. – Но я никогда не одобрял это!

Граф боялся смерти, он очень хотел жить, но сломался чересчур быстро. Можно ли верить в искренность имперца? Велдон напугал его, и в этом сомнений нет, но уж больно легко сдался граф.

А что Томас Велдон? В нем нет даже намека на любовь к ближним своим. Инквизитор более походил на чернокнижника в монашеской рясе, чем на чадо истинной веры. Магия Неакра меняет святого отца после каждого обращения к черному колдовству. Однако и прежнего Томаса Велдона в нем еще много. Он не причинил имперцу страданий больше, чем необходимо.

– Ставишь ли ты Матерь Церковь выше императора Карла?

– Ставлю, святой отец. Ставлю!

– Веруешь ли в Бога Отца и Бога Сына?

– Верую!

– А что есмь Низверженный?

Граф замолчал, опустил голову и замотал головой.

– Не знаю, – пробормотал он.

– Врешь!

Я снова почувствовал, как закололо кончики пальцев. Незримая сила вытащила графа из-за стола, подвесила в воздухе и кинула об стену. Тот с грохотом упал на пол, развалив некстати оказавшийся под ним столик.

– Что есть Низверженный?

Клос фон Мирбах лежал на полу. В роскошной кирасе и дорогих одеждах, и, кажется, не думал подниматься.

– Что ты знаешь о Низверженном? – Велдон в третий раз спросил о Возвратившемся боге.

– Ничего! – прохрипел граф. – Не знаю ничего.

Бран посмотрел на меня и состроил недовольную гримасу.

– Ишь, – сказал предвестник, – трясется от страха, а не выдает.

– Если у отца Томаса не получится разговорить, – ответил я, – то наш черед.

Монах обжег меня взглядом. Я вспомнил о его сане!

– Прости. Я не хотел.

– Небеса простят!

Велдон отвернулся от меня, обратив взор на графа, лежащего в прежнем положении. Мирбах сипло дышал. Это пора прекращать! Пусть инквизитор умерит свой пыл. Посланник императора нужен живым! Я вскочил, чтоб осадить Велдона, но инквизитор предостерегающе вскинул руку, а кончики моих пальцев кольнуло в третий раз. Монах вновь обратился к магии.

– Ты чувствуешь, как сдавило сердце, – сказал он графу. – О! Молчишь? Если хочешь, то не отвечай. Но знай, что каждое лживое слово будет сжимать тиски в твоей груди. Каждое слово неправды! – Велдон перевел дух и продолжил: – Кто есть Низверженный?

– Это бог.

– Что за бог?

– Наш бог.

Клос фон Мирбах еще пытался увильнуть, обмануть, недосказать, только и в самом деле чувствовал, как его сердце сжала чья-то железная рука.

– А кто ты?

– Сиятельный.

Велдон потребовал подняться и рассказать о себе в подробностях. Имперец повиновался и начал говорить. Он, Клос Теодор фон Мирбах, принял длань Возвратившегося бога полтора года назад. Он и многие другие высшие сановники империи. Некоторые, кто ушел со службы, отказавшись вникать в новые веяния при императорской дворе, умерли за последний год при странных обстоятельствах.

– Что император Карл?

Он тоже слуга Низверженного. По словам графа, император – высший из высших, а самого Мирбаха тоже пообещали сделать высшим.

– После разгрома Арнии.