Текст книги "В плену Черноруссии. Вместе, навсегда"

– О, Семён, ты как раз вовремя. Я уже заканчиваю тут, – ответила она, слегка обернувшись и продолжая разделку. – Поставь сюда.

– И как только водрузил полную, до краёв, десятилитровую эмалированную кастрюлю, Вика замерла и медленно повернулась в мою сторону.

– Хватит? – спросил я.

– Ты куда столько начистил? – уставившись на меня одним, не прикрытым чёлкой, удивлённым глазом, переспросила она. – Нас тут не десять человек. Или я чего-то не знаю?

– Я голоден! – прозвучал мой честный ответ, а журчащий желудок только подтвердил это.

– Ну ты троглодит! – усмехнулась она, покачав головой, вновь приступив к нарезанию мяса. – Я тебе там вещей собрала, на стуле. Дедовские, в основном. Он был не намного ниже тебя, так что, думаю, налезут.

И действительно, на стуле, где я сегодня отдыхал, лежала стопка вещей. Широкие рабочие штаны коричневого цвета, черная футболка с каким-то рисунком, пара носков и высокие коричневые ботинки. Не, ну точно, где-то в том закутке находится портал в другое измерение, иначе, где бы она это всё достала. Я собрал шмотки и вышел на улицу. Вовсе не потому, что стеснялся. Не хотелось её мучить запахом носков, которые не снимали уже несколько дней, занимаясь бегом. Заодно под колонкой ополосну ноги.

Сегодня вечерком в баньке обязательно помоюсь. Одежда мне действительно была как раз. Даже ботинки. Впритык прям. Правда на шерстяной носок уже не налезут. Видимо хоть на размер, да у деда всё же меньше нога была. Как оказалось, на футболке было большое белое изображение рогатого оленя, горделиво смотрящего куда-то в даль.

– Вот же сука! – произнёс в слух я.

– Я знала, что тебе понравится, – знакомый женский голос произнёс откуда-то из-за спины.

Сначала я содрогнулся от неожиданности, а потом обернулся, сделав как можно более хмурое лицо. Вика же стояла на углу довольная, с улыбкой, растянутой до самых ушей. С трудом понимаю, как её маленький ротик может так увеличиваться в размерах. Совершенно не приняв во внимание мой грозный взгляд, она прошла мимо в сторону своего небольшого огородика, продолжая скалиться. Я скомкал все грязные шмотки и сложил их под небольшим навесом у бани, забрав с собой лишь документы.

Вернулись в дом мы в месте. У неё в руках было немного зелёного лука и четыре помидора. Буржуйка уже во всю разгоралась и верхняя плоская часть постепенно приобретала красный оттенок. Вика ловкими движениями накрошила картошку в высокую сковородку, перемешала с крольчатиной, посолила и накрыла крышкой. После чего села на кровать, ожидая, когда придёт время мешать снова. Я же сидел на своём стуле. Уже негласно узаконив эту часть мебели на правах, которых сам же и напридумал.

– А там у вас в степи женщин что ли не было? – спросила вдруг она?

– Нет. Только три десятка мужиков и пара собак, – ответил я. – А почему ты спрашиваешь?

– А, теперь понятно, – ответила Вика и, сделав небольшую паузу, добавила, – Просто ведёшь себя как-то странно. На сиськи пялишься всё время, будто женщину в первый раз увидел.

– Эмм, – смог лишь выдавить из себя я.

– Думаешь я не заметила что ли? Пришлось вот даже джинсовку надеть, а то совсем дар речи потеряешь, и что мне потом делать с тобой? Тут и так поговорить не с кем, – Быстро лепетала она, и напела, – ведь все мои подружки: пиявки, да лягушки.

Обед начинал потрескивать в сковороде и Вика подскочила, отодвинув крышку и помешивая будущую еду. Добавила туда немного масла и каких-то специй. После чего снова закрыла её и уселась обратно.

– А ты не пробовала уехать отсюда? – спросил я, наконец собравшись и решив поговорить на удалённую тему.

– Куда? Мой дом тут. Я нигде не была, кроме здешних мест и того города в России, где училась. – отвечала спокойным голосом она – А ты из каких краёв сам?

– Я из Мирославля. Были ли какие-нибудь новости о тех местах?

Последняя новость датирована серединой мая, о потере Новиграда. После этого радиопередачи закончились. Ещё где-то с месяц где-то работал аварийный маяк с повторяющимся радиосообщением, но затем и он стих. Похоже, это произошло во всей Черноруссии. Мне жаль. – Вика опустила глаза, и выдержав небольшую паузу добавила, – Радиоприёмник в гараже стоит, можешь сам проверить. Тишина на всех частотах.

Я тоже слегка поник. Перед глазами начали проплывать все люди, с которыми я был знаком. Не только друзья. Вообще все. Шумные соседи. Ворчащие бабки у подъезда. Продавщицы с ближайшего продуктового магазина. Коллеги по работе. И даже те, кого я видел тогда лишь мельком на улице. Все. Кого я больше никогда не увижу. Может быть кто-то уцелел? Даже если и так, вряд ли мне будет суждено с ними встретится вновь. Мои тоскливые мысли прервала Вика, снова помешивая, уже не дурно пахнущее, блюдо.

– Какова дальность полёта твоего самолёта?

– Когда на полном баке, полностью загруженным, то около тысячи километров. А если только два человека и без груза, то где-то тысяча двести выйдет. Ну это практическая дальность. Сюда можно ещё сотню накинуть, если в теплую погоду лететь.

– Как-то не очень далеко.

– Ну да. До Африки не долетим, – усмехнулся я.

– А сколько литров нужно, чтобы баки полностью заправить?

– Четыреста. Две бочки.

– На аэродроме в Красноставе керосина нет. Могу это тебе сразу сказать, – отвечала Вика, помешивая еду. И, закинув порцию нарезанного лука, продолжила, – Там был пожар. Цистерны сгорели.

– А он нам и не нужен, – отрезал я.

– Как? А разве не все самолёты на керосине летают? – произнесла не скрывая удивления, она.

– Нет. Самолёты имеют поршневые, турбореактивные, турбовентиляторные и турбовинтовые двигатели. Причём каждые из них ещё делятся по качеству и капризности к применяемому топливу.

– Турбочто?

– Неважно, – отмахнулся я. – На моём самолёте стоит поршневой двигатель и использует он авиационный бензин.

– Бензин? – Довольно воскликнула она. – Да тут совсем рядом заправка есть. Можем оттуда набрать.

– Авиационный бензин, – поправил её я.

– А чем он от автомобильного отличается?

– Октановым числом, если кратко.

– То есть автомобильный ну никак нельзя использовать? – Не сдавалась Вика.

– Если найти качественный девяносто восьмой, то может быть.

– Девяносто восьмой? Сдурел что ли? – ответила она и судя по выражению её лица я ляпнул что-то из области фантастики. А после она объяснила, – Мы же находимся в жопе мира. Тут девяносто пятый можно найти разве что на трассе возле Черногорска, да и тот наверняка разбавленный будет с грязью всякой. Получается, что по твоей теории автомобильный бензин можно использовать. Может в конце концов разбавить его чем-нибудь горючим? И если налить плохого, не взлетит что ли?

– Не взлетит, – с досадой произнёс я. – Понимаешь. Как тебе так попроще сказать. Вот смотри, – в этот момент начал жестикулировать. – Бензин попадает в цилиндр, там сгорает и образовавшийся газ приводит в движение поршень, который в свою очередь приводит в движение винт. Для повышения мощности, необходимой при взлёте, самолётные двигатели используют наддув, тогда как в автомобильных увеличивают степень сжатия. То есть если самолёт будет использовать бензин с меньшим октановым числом на взлёте, но из-за наддува образовавшаяся смесь будет нагреваться гораздо сильнее, что приведет в расплавлению как минимум первого поршня и даже к детонации смеси внутри цилиндра с последующим взрывом. Даже если ты ничего не поняла, из того, что я сейчас сказал, просто запомни, что если залить обычный бензин, то при взлёте мы рискуем получить пожар двигателя.

– Стало быть обычный не подойдёт?

– Не подойдёт.

– А ты сможешь определить своё, как его там, октановое число, если мы найдём то, что нужно?

– Да. Авиационный бензин обычно имеет маркировку Б-91/115 или же Б-70. На цистернах или бочках обязательно должно быть написано.

– Ладно. Мы с этим потом разберёмся. А теперь пора обедать.

На столе оказалась большая сковорода, наполненная аппетитной едой, часть которой мигом оказалась в двух тарелках.

– Очень вкусно, – произнёс я, попробовав блюдо.

– Спасибо.

– Слушай, Вика. А откуда у тебя столько запасов в подвале? Дед к войне готовился или ты сама всё это натаскала с окрестностей?

– Да не. Дом пустой был. Я большинство припасов в лесу обнаружила в палатке. Нам пришлось даже три захода делать, чтобы всё оттуда унести. Вон тот «калаш» тоже там был, – она показала вилкой на стену, где висело данное оружие.

– Мы? – переспросил я.

– Да. До тебя тут один паренёк жил со мной. Шурик. Устраивал забеги в города в поисках припасов. Каждый раз приносил что-то полезное.

– А что с ним случилось?

– Примерно месяца полтора назад он так же ушёл за припасами и больше не вернулся.

– А куда?

– В Электрозаводск. Хотел разведать обстановку в том районе.

– Не пыталась искать его?

– Нет. Сначала просто ждала. А потом уже и смысла не было.

После этих слов Вика уткнулась носом в тарелку, и окончание обеда прошло почти в полной тишине, нарушаемой лишь пережевыванием пищи, да потрескиванием остатков поленьев в буржуйке. После своей вынужденной диеты я слопал свою порцию без остатка, а вот у моей соседки оставалась ещё половина. Она просто гоняла вилкой кусок картошки по тарелке, другой рукой подперев голову. Очевидно, погруженная в горестные воспоминания. Мне же не хотелось её тревожить. После сытного обеда, я откинулся на сиденье стула, сложил руки на животе и закрыл глаза.

Минут через пять из полусонного состояния меня вывел звук упавшей в тарелку вилки. Вика достала из кармана часы, не имеющей одной лямки и посмотрела на них.

– Время только пол четвертого, – сказала она, убирая их в карман. – Пойдем прогуляемся, оценим обстановку на аэродроме. Наверняка, кода вы садились, шум вашего мотора услышала не только я одна.

Глава 3

– Вечереет, – сказала Вика, убирая со стола посуду с остатками еды. – Не забудь какую-нибудь куртку надеть. Возвращаться уже затемно будем. Если не замёрзнешь, так комары заедят.

– А разве мы успеем затемно добраться отсюда до аэродрома? – спросил уже я.

– Нет. Мы тут рядом на гору поднимемся. Оттуда видно все окрестности, включая Красностав и его взлётную полосу, – отвечала она, после чего достала из под кровати желтый металлический ящик, изрядно потёртый со всех сторон, добавив, – На пока, поиграйся, а я вещи соберу.

На вид он был как прямоугольник и имел закруглённые края. Тридцать сантиметров в ширину, двадцать в высоту и столько же в длину. Между створками находился замок в виде личинки, слегка покрытый ржавчиной. От чего в моих мыслях закрадывалось сомнение в том, можно ли его вообще открыть. Но всё же решил попробовать. Вытащив из рюкзака ножницы и шпильки, я проделал привычное движение и замок поддался, не смотря на обилие ржавых следов. Щелчок и металлическая крышка отворилась, блеснув отполированным металлом содержимого.

– Да ну на фиг! – удивлённо и не менее радостно воскликнул я.

– Что там? – произнёс женский голос из-за шторки закутка.

– Тут Кольт М-1911.

Этот пистолет был разработан Джоном Браунингом ещё вначале века, но при этом производится и эксплуатируется по сей день. Мощный и надежный, как револьвер, но опережающий тех в скорости стрельбы и точности. Магазин на семь патрон, калибра.45 АСР или, по русски, 11.43мм. Хотя и имеет небольшую пробивную способность в следствии низкой скорости пули, окупается высоким останавливающим действием и слабой отдачей. На мой взгляд, одно из лучших оружий для самообороны. О нём ходит множество легенд и слухов, таких как эпическая бронепробиваемость. В основном, эти байки придумали бравые американские патриоты. Так же, как и историю о высадке человека на луну. И люди поверили. Вот только луна далеко и проверить трудно, а когда человек берёт на вооружение этот кольт и байку о пробиваемости, с удивлением обнаруживает, что его пуля против бронежилета наносит не больше ущерба, чем резиновая. Зато когда пуля такого калибра попадает в не бронированное тело, она, в отличии от 9мм, вызывает шок внутренних органов. Говоря проще, когда в пузе человека оказывается что-то мелкокалиберное, он, даже умирая, ещё может вести борьбу. А когда попадает патрон от этого кольта, то человека словно скручивает в узел.

Я взял в руку тяжелый ствол и покрутил, оценивая. Да, такое на всей Черноруссии лишь единицы. По мимо прочего, в ящике находился запасной магазин и две коробки с патронами.

Вика вышла в том же камуфляже, в котором повстречал её сегодня утром.

– Чур мой! – воскликнул я, не дожидаясь, пока это эгоистичное создание заявит свои права на этот пистолет. Но, как ни странно, гневных изречений по этому поводу не услышал.

– Пользоваться-то хоть умеешь? – Абсолютно спокойно спросила она.

– Да. только пистолетом и умею. Когда я учился на пилота, я дополнительно прошёл курсы по стрельбе из пистолета. Вообще, эти курсы предназначены для пилотов коммерческих авиалиний, перевозящих большое количество пассажиров. Знаешь, борьба с терроризмом и всё такое. Ну и я, за дополнительную плату, прошёл тоже.

Ну хорошо. А то боялась, что всё патроны в молоко пустишь. У нас съестных припасов-то много, а вот с оружием не очень.

Вика выложила мешки с сахаром из рюкзака и начала копошиться в груде хлама, а я же, вполне довольный, стал загружать патроны из коробки в магазины. После вставил один из них в рукоять и потянул за затвор. Патрон встал в патронник, готовый в любой момент вылететь с грохотом в цель. Кобуры, естественно, у меня не было, по этому кольт пришлось просто заткнуть его за пояс.

Тем временем моя спутница закончила со сбором, обернулась ко мне, слегка пнула рюкзак ногой и улыбнулась, всем видом давая понять, мол, неси.

– Жду тебя на улице, – сказала она и вышла во двор, прихватив с собой ружьё.

Я же не стал заставлять её ждать, закинул на себя первую попавшуюся камуфляжную куртку из закутка и поднял рюкзак. В этот раз он оказался гораздо легче. Раза в три, наверное. После чего последовал на выход, бросив злобный взгляд на три мешка с сахаром, мирно лежащих на коробке. У меня сегодня было две беды, зомби и они, причём теперь даже не знаю, что доставило мне большие неудобства.

– Готов? – спросила Вика, рассматривая меня с ног до головы.

– Пионер всегда готов! – воскликнул я, на что в ответ получил лишь молчаливую улыбку.

– А теперь, след в след. Помнишь? – на всякий случай спросила она, когда мы подошли к забору.

– Да. А можно поинтересоваться, зачем?

– Да я тут по всей поляне капканов наставила. Уже и сама не помню, где. Даже пара мин есть на дороге. Но вот где они стоят, я точно знаю. Когда машина ещё на ходу была, откапывать приходилось периодически.

– Не уж то в этих лесах зверья на столько много?

– Зверья много, но эти предосторожности от людей в основном. Если бы я вернулась в дом и обнаружила пустой погреб, меня бы это сильно огорчило.

– Разумно.

Прыгая, как сайгаки от кочки до кочки, мы добрались к опушке леса, а после начали двигаться на север. Солнце уже скрылось за горизонтом, но небо все ещё было светлым. Хотя здесь, в лесу, среди теней крон, ночь наступает немного раньше и деревья в дальней просматриваемой части леса уже начали превращаться в тёмные столбы. И чем дальше мы шли, тем склон становился всё более крутым. А после и вовсе перешёл в скалу, на вершине которой водрузилась большая чёрная каменная башня. Величественная и древняя. Когда-то она была частью замка, построенного на вершине этой горы. Их возвели ещё пред нашествием Чингис-хана и многие монголо-татары погибли под стенами этих неприступных крепостей. Однако, не смотря на всю величественность, эти фортификации не смогли остановить огромную орду. Сейчас остались лишь руины. Правительство Черноруссии хотела сделать из них достопримечательности для привлечения туристов и даже где-то начались работы по реконструкции. Но гражданская война, начавшаяся вскоре после распада СССР заморозила этот проект. А теперь ещё и эпидемия. Увидит ли ещё кто-то эти старинные сооружения? Даже если нет, все современные дома с их тонкими стенами очень скоро разрушаться под действием сил природы. Деревянные просто сгниют. В кирпичных же сначала отвалится облицовка. Затем от перепадов температур в кладке образуются трещины, в которые ветром занесёт землю и семена растений. Эти дети природы начнут произрастать, изо всех сил расталкивая корнями и стеблями твердь. Годы спустя, твердый кирпич рассыпется на мелкие осколки и стены превратятся в песчаные насыпи, а после покроются слоем земли и бесследно исчезнут под покрывалом зелёной травы и кустарников. А крепостные гранитные стены, некогда величественного замка, будут взирать на это с высоты гор. Возможно, где-то обвалятся. Где-то покроются мхом. Но простоят ещё века, как и простояли до сих пор.

Мы обогнули скалу и взобрались наверх. Когда-то это был центр крепости. Сейчас от него осталось лишь несколько осколков стен, ворота и вот эта башня.

– Это «Черная Гора», – начала рассказывать Вика, прикинувшись экскурсоводом. – Он был построен одним из первых на территории современной Черноруссии и один из первых же пал под нашествием орды. Своё название он получил потому, что был построен из местного гранита, который имеет более синевато-серый оттенок, чем в других регионах, от чего в слабых сумерках уже кажется абсолютно черным. Да ты это и сам мог видеть, когда мы в чаще леса были.

– Да. Я заметил. Нам на уроках в школе весьма кратко рассказывали о них, да и в самом замке я никогда не бывал.

– Их на территории Северной Загории несколько штук. Самый большой из сохранившихся находится всего в паре десятков километров на запад. Ты его даже с вершины увидеть сможешь.

Мы начали подниматься по ступенькам. Они не имели перил и местами раскрошились, по этому приходилось аккуратно ставить ноги, чтобы не соскользнуть вниз. А когда оказались на верху, взору предстала действительно великолепная картина. Панорама лесов, полей, дорог и посёлков тянулась на многие километры вокруг. Во время пилотирования моему взору представлялись всевозможные красоты, но в здесь было нечто особенное. Может потому что, недвижимое?

Моё созерцание великолепия, прервало движение рюкзака на спине. Вика вытащила оттуда здоровенный бинокль, который был в длину сантиметров тридцать.

– Ты этот телескоп из обсерватории унесла? – не удержался я, увидев такую штуку.

– Нет, – коротко ответила она и уставилась через него на северо-восток.

Красностав оказался прямо у подножья этой горы, разве что с пару километров через лес. А за ним виднелся тот самый аэродром.

– Что видно? – спросил я, пытаясь разглядеть что либо на таком расстоянии.

– У нас проблемы, – ответила Вика, протянув мне бинокль. – Сам посмотри.

– Вот это обзор! – Удивился я. – Да через него можно увидеть инопланетян на Марсе. Ты его точно не с обсерватории взяла?

На мой ответ лишь последовал не слишком больной, но неприятный толчок в рёбра.

– Дурак! На аэродром смотри, – произнесла она.

– Там кто-то ходит. Зомби?

– Нет. Зомби так не ходят. Это люди.

– Пока одного только вижу, – и сделав небольшую паузу, добавил, – вон ещё трое, у УАЗика. А на УАЗике пулемёт. Это те самые психи?

– Да. Я же говорила, что у них база, где разбившийся корабль. А ты, если прибыл с востока, как раз над ними и пролетал. Даже если треть находилась в пьяном угаре, а другая треть в обкуренных бреднях, то уж последние наверняка тебя заметили.

– Хреновая ситуация. Думаешь у них есть авиационный бензин?

– Вряд ли. Даже если бы был, они бы от незнания на нём уху варили, используя вместо топлива.

– У них ещё ключей нет.

– И что? Думаешь среди целой банды преступников не найдётся ни одного медвежатника?

– Пожалуй, ты права.

– Главное, чтобы эти олухи керосин туда не залили. Наверняка кого-то уже отправили на его поиски.

– Если у них есть медвежатник, то не зальют, – ответил я и сразу добавил, чтобы не услышать ожидаемого вопроса, – Это российский самолёт и надписи в нём все на соответствующем языке. То есть на индикаторе топлива русскими буквами написано «Бензин».

– Так это ещё хуже! – воскликнула Вика. – Они же прямо сейчас могут попробовать улететь! Их нужно остановить!

– Да, я думаю что можно…

Но не успел я закончить своё предложение, как в сотне метров от замка на западе в воздух внезапно взмыло целое полчище ворон.

– Сваливаем отсюда! – громко произнесла она, силой потянув меня за рукав, увлекая к лестнице. В тот момент я едва успел правильно переставить ноги, иначе рисковал бы грохнуться на пол.

Мы спустились на столько быстро, на сколько это было возможно по осыпающимся ступенькам. А после выбежали за стены с юго-западной стороны и галопом понеслись через лес. С наступлением сумерек в тёмном лесу деревья уже все превратились в чёрные столбы, прячась друг за друга. В этот момент я очень боялся, что споткнусь об какой-нибудь корень и потеряю Вику из виду. Но она, видимо понимая это, иногда оглядывалась, чтобы убедиться, что я не отстал. И лишь оказавшись на окраине знакомой полянки, наконец остановились. Моё тело, не в силах больше стоять, свалилось на колени, тяжело дыша. В то время как моя спутница облокотилась спиной к сосне и лишь поднимала и опускала грудь, громко гоняя воздух через нос.

Ну и зачем, скажи мне, мы побежали так, будто по нас стрелять начали? – отрывисто между вдохами произнес я.

– Если бы не побежали, может быть и начали, – невозмутимо отвечала она, уставившись в чащу леса, откуда мы прибежали.

Мои глаза проследовали за её взглядом, но во тьме леса не было видно ничего. Только бесконечная тьма, начинающаяся несколькими силуэтами деревьев и папоротников.

– Ты кого-то видела? – обернувшись обратно, не умолкал я, но уже понизив громкость на всякий случай.

– Ворон, – всё также, без каких-либо эмоций и перевода взгляда в мою сторону, отвечала она. А после некоторого времени молчания, резко схватила меня за плечо и подняла на ноги, потянула к дому через лабиринт капканов.

Лишь свернув за дом, она уселась на продолговатое бревно у стены, жестом пригласив меня присоединиться. От сегодняшнего солнца остался только маленький серо-голубой диск на юго-западной стороне, через которые уже пробивались самые яркие звёзды. Тогда как с другой, из-за небольшого тёмно-синего облака, выглянула почти полная луна, слегка избавив землю от полнейшего мрака.

– Так Семён, послушай меня, – вполне серьёзным тоном сказала Вика, обернувшись всем корпусом в мою сторону. – Сейчас проведу тебе краткий курс молодого бойца. Выживать в лесу меня дед научил, а всё остальное уже в реальных условиях. У тебя нет, ни того, ни другого опыта, так что слушай внимательно и запоминай.

– Ага, – кивнул я, рассматривая её лицо, скрытое тенью козырька, из под которого поблескивали глаза.

– Вороны взлетают просто так стаей только ранним утром, когда отправляются на кормежку. Если это происходит в другое время, с большой вероятностью их что-то спугнуло. Это может быть либо человек, либо зомби, либо медведь, либо стая мелких животных, волков, например. По этому не важно, что именно там было, важно, что это представляло опасность. Одна подобная неосмотрительность может стоить жизни.

– Хорошо. Это я понял. А разве если это волки, они не могут найти нас по запаху.

– Могут. Но их обоняние развито не так хорошо, как слух. Если бы это действительно были волки, тогда они бы уже были здесь, сориентировавшись по нашему топоту. Отсюда остаются остальные три варианта. Медведь на людей не охотится. Он сам нас боится до усрачки. Обычно может напасть, защищаясь, но убить его, как ты наверное догадываешься, крайне проблематично. Если это был человек, или несколько, то они бы за нами не поспели, – говорила она, тогда как я больше дивился не её познаниям, а тому, как она логично рассуждает, что не свойственно многим женщинам. При каждом слове ловя лёгкие движения её маленьких губ. – А теперь о зомби. Они почти слепые. Видят метров на тридцать. Плюс-минус десять. Зато развит слух и обоняние. Конечно, не как у зверей. Если подкрадываться к зомби сзади тихо и чтобы ветер дул в твою сторону, то можно запросто оказаться в упор к нему и вырубить. Однако на шум выстрела сбегутся со всей округи. Когда эпидемия только набирала обороты, люди быстро смекнули, что можно отвлекать зомби, устраивая шум неподалёку, как пример, разбивая окно. Совсем не отстанут, но отвлекутся, что даст фору секунд в пять-десять. Не знаю, заметил ты или нет, когда был в Красноставе и Хельме, что у домов почти ни одного целого стекла не осталась. Зомби дурные и могут изменить преследование человека, если услышали какой-то громкий шум в другой стороне. Ночью они находятся в подобии летаргии, стоят или лежат. Зрение и обоняние почти отмирает, а вот слух ещё больше усиливается. Если попытаешься подкрасться, скорее всего тебя обнаружат по треску песка под каблуком ботинка, тогда откроют глаза и попытаются съесть. Семён, ты всё понял?

– Ага, – соврал я. Хоть и подсознание каким-то неведомым образом все ещё запоминало информацию, слова, произносимые звонким голосом Вики уже потихоньку убаюкивали уставшее тело.

– Стреляй желательно в голову или сердце. Эти ублюдки не чувствуют боли, потому даже с переломанными ногами и руками будут валяться и кряхтеть, пытаясь добраться до тебя.

– Ага, – снова сказал я и медленно закрыл глаза, уходя в дремоту.

Я уже не слышал Вику. Может она говорила, а может и нет. Тело, ещё во время разговора уже облокотилось на стену дома, а в конце её примеру последовала и голова. Как-то понемногу в ноге стали ощущаться небольшие покалывания. Разливающиеся от неё во все стороны. Как паутина, покалывание расходились всё дальше и дальше, обволакивая всё тело, пока не добрались до сердца. Мощный толчок одного из самых важных органов, внезапно заставил меня открыть глаза. Чувства и разум резко вернулись ко мне. Даже то полусонное состояние, которое бывает хотя бы несколько секунд после пробуждения, смело волной крови, разносившейся по организму с невероятной скоростью. Сердце бешено колотилось. Лишь, судорожно взирая по сторонам, я увидел стоящую надо мной Вику с двумя стволами в руках и торчащий из моей собственной ноги шприц.

– Что? Что со мной? – произнёс я, выдергивая из ноги посторонний предмет. – Что ты сделала?

– Это всего лишь адреналин, – ответила абсолютно спокойным голосом. – Расслабься.

– Расслабься? Да ты издеваешься? – перешёл уже чуть ли не на крик я, поднявшись во весь рост. – Ты вколола мне гребаный адреналин, а теперь предлагаешь расслабиться?

– У нас нет времени, чтобы пить кофе, повышая заряд бодрости! – злобным и повелительным голосом произнесла она, как будто при этом была ещё и выше меня. – Нам нужно на аэродром. Сейчас же! – после чего толкнула меня в живот боком винтовки, намекая на то, что бы я её взял.

– Винтовка?

– Надеюсь не понадобится, – произносила она все ещё повелительно, но уже не так громко, после чего насыпала мне в карман горстку патрон. – Пять в стволе и шесть в кармане. Береги, больше нет.

– А как же калаш? – недоуменно произнес я, держа в руках довоенный агрегат трясущимися руками.

– Там патронов с пол рожка всего. Ладно, не хрен больше языком трепаться. Пора выдвигаться. А если ещё раз вырубишься, я тебе эту винтовку в задницу по самый приклад засуну! – добавила она, ткнув меня пальцев в грудь, после чего развернулась и направилась к забору.

И вот, в который раз за сегодняшний день, мы пошли зигзагами по поляне. Сердце все ещё бешено колотилось, словно пытаясь проломить грудную клетку и выскочить. Не смотря на скорый шаг, дышал я довольно равномерно. Видимо кислород через разогнанную кровь разносился по всему телу с удвоенной быстротой.

Часть дороги я не спрашивал, куда мы идём и зачем, лишь слушая непрерывный пульс в собственных ушах. Вот мы преодолели перекрёсток, на котором побывали сегодня утром и направились вверх по просёлочной дороге к кресту.

– Почему мы возвращаемся обратно на эту гору? Аэродром же к северу отсюда, – уже не удержавшись, спросил я, поравнявшись с Викой, идущей по соседней колее.

– Я точно знаю направление движение по компасу от Креста, тогда как если мы свернём сейчас, то рискуем попасть в Красностав, а туда нам совсем не нужно.

– Так. Ладно, – пытаясь собраться с мыслями в пульсирующей голове, говорил я. – Допустим, доберёмся мы до аэродрома этого. А дальше что? Какой у нас план действий.

– А это уже всецело зависит от тебя, мой дорогой, – с некой язвительностью, произнесла она.

– Не понял.

– Мы не можем улететь, не можем перебить превосходящее число более вооруженных людей, не можем и прогнать их оттуда. Значит нужно сделать так, чтобы они не смогли улететь и сами.

– Предлагаешь сломать самолёт что ли?

– Нет конечно! – сказала она, добавив после небольшой паузы, – всего лишь вывести его из строя, чтобы они потеряли к нему интерес.

– Отвинтить контргайку?

– Да, что-то вроде того. Чтобы в кустарных условиях нельзя починить было.

– Ну это можно. Только инструменты понадобятся. Думаешь найдём их там?

– А я тебе уже положила их в рюкзак.

– Что? Когда ты успела? – удивился я, но не дав ей ответить, спросил, – Сколько я был в отключке?

– Минут пятнадцать.

– Ого! А казалось, что меньше минуты дремал.

– Казалось…

Дальше до самой вершины мы шли в молчании. Белая краска двухметрового креста отражалась ярким сиянием. Словно на пике этой горы находилась ещё одна луна, только православная. Меня несколько огорчило, что мы даже на минутку не присели отдохнуть на той скамейке. Но чувство страха, того, что я могу снова уснуть, а проснуться с винтовкой в заду, сразу отмахнуло все сожаления. Мы свернули в лес и неспешным шагом пошли через мрак. Лунный свет с трудом проникал через густые кроны, но глаза каким-то образом сумели приспособится и различать рельефы земли, не скрытые кустами папоротника. Иногда Вика останавливалась и поднимала руку, давая знак сделать мне тоже самое, когда ей мерещилось во тьме движение или звук. Но спустя какое-то время продолжала движение. С каждым шагом склон становился всё более пологим. А когда движение вниз стало практически не заметно, лес расступился и мы вышли на ночную поляну. Через пару десятков метров трава прерывалась метровым забором. Судя по всему за ним начинались какие-то бывшие сельскохозяйственные угодья, оканчивающиеся асфальтированной дорогой. С левой стороны забор шёл вдоль засадки, а справа скрывался за несколькими деревьями, растущими на этой поляне. Сверчки к этому времени уже практически умолкли, оттого шаги по траве раздавались небольшим треском в ночной тишине. Пройдя вдоль засадки, мы наткнулись на двухэтажное жилое строение с несколькими небольшими постройками. Вика резко остановилась и стала пристально разглядывать двор, после чего подняла с земли небольшой камень и запустила в дальнюю пристройку. Камень глухо ударился о деревянную стену и упал на землю. Никакого эффекта в течении минуты не последовало и мы двинулись дальше. Скорее всего она так проверяла наличие зомби в ближайшем радиусе. Перемахнув через проезжую часть и пройдя снова небольшой отрезок по лесу, мы вышли уже на бесконечно обширное поле, уходящее за горизонт. Немного левее, на расстоянии примерно в километр виднелся силуэт ангара аэроклуба и терминал.