Текст книги "Приют изгоев"

Они вернулись во Дворец, и больше ни Шаула, ни Минтака не вспоминали о неприличном поведении княжны. Меряя все своей меркой, дамы решили, что посещение в одиночестве Пантеона само по себе является достаточным наказанием для глупой девочки, не подозревая, что это было для Эйли скорее удовольствием.

Завтрак начинался в покоях принцессы Сухейль несколько раньше, чем это было принято во Дворце, но Эйли просто не могла выдерживать глупый дворцовый распорядок: завтрак в два часа пополудни, что-то вроде ужина в семь и, наконец, так называемый обед – в полночь. Поскольку вставать Эйли привыкла на рассвете, полдня ходить голодной она не собиралась. Ее завтрак начинался в девять.

Они сели завтракать в обычное время, и Гомейза уже положила на тарелку Эйли омлет с зеленым горошком, как вдруг в прихожей послышался шум, и в столовую поспешно вошла – влетела! – взволнованная Минтака.

– Его высочество князь Шератан Сабик прислали узнать, когда завтракает ваше высочество, – с каким-то переполошенным поклоном проговорила она.

– Я уже завтракаю, – ответила Эйли и отрезала кусочек омлета.

– Я сказала, что ваш завтрак начинается в десять, – сказала Минтака. – Если князь пожелал узнать, когда вы завтракаете, значит, он желает завтракать с вами.

– А мое мнение, получается, никого не интересует? – спросила Эйли. – Он, конечно, князь, но ведь и я княжна.

– С мальчиками больше носятся, – заметила Гомейза, убирая испачканные тарелки. – Как же – наследники…

– Князь не Наследник, – строго заметила Минтака, убирая со стола на тележку уже приготовленные блюда.

– Бутерброд-то мне хоть оставьте! – закричала Эйли. – Я не хочу сидеть голодной еще час!

– Булочку с марципаном и стакан молока для княжны, – распорядилась Минтака. Она улыбнулась неожиданно ласково: – Не сердитесь, ваше высочество. Вы еще ребенок, а князь Шератан Сабик – весьма влиятельный человек при Дворе.

– Сама ты еще ребенок, – мрачно буркнула Эйли.

Мало того, что завтрак был перенесен – ее еще заставили переодеваться. Адхафера и Гомейза расфуфырились едва ли не больше ее, даже Шаула прикрепила к платью новый кружевной воротник. На стол поставили другой сервиз, более нарядный; принесли две бутылки старого, очень дорогого вина, даже салфетки положили из тонкого шелковистого лесного льна, которые после использования хоть выбрасывай, потому что после первой стирки они уже не такие, а после второй – в клочья расползаются.

Князь вошел в столовую за пять минут до назначенного времени. Эйли поспешила навстречу ему, кланяясь легко и непринужденно, как предписывалось этикетом. Сабик же и вовсе пренебрег его условностями, он подошел, поцеловал Эйли в щечку и взял за руку.

– Как рано ты завтракаешь, сестренка! Я-то рассчитывал, что у меня в запасе еще как минимум часа два.

Эйли улыбнулась ему ангельской улыбкой, как будто не она почти час назад сердилась на Минтаку.

– Я надеюсь, тебе понравится то, чем меня кормят, – сказала она мило. – Я приказала поставить для тебя вино получше.

Эта ложь была маленькой местью госпоже Минтаке, та удивленно приподняла брови, но не сказала ни слова.

Завтракали впятером: князь, Эйли, Шаула, Адхафера и Гомейза. Минтака, впрочем, засомневалась было, достаточно ли благородного происхождения Гомейза, чтобы сидеть за одним столом с Сыном Императора, и Гомейзе пришлось ей напомнить, что и отец, и дед, и прадед ее, Гомейзы, были дворянами! «А прапрадед?» – невинно поинтересовалась Адхафера, на что Эйли заявила: «Если Гомейза имеет право есть за одним столом с Дочерью Императора, то и Сын Императора не будет возражать! Тем более, что он гость» – и вопрос был решен.

Князь Сабик, кстати, и бровью не повел, когда услышал имена завтракавших с ним дам; похоже, его вовсе не волновало сомнительное дворянство Гомейзы.

Разговаривали за завтраком о Дворце, о красотах парка; Адхафера вспомнила балы, на которых уже побывала. Князь спросил, как Эйли проводит дни, не скучает ли; Эйли ответила, что в общем-то скучать ей некогда – она много гуляет, узнает каждый день много нового; благовоспитанный тон ее, однако, не обманул князя; он пообещал на днях пригласить Эйли на загородную прогулку и охоту.

– Я не умею ездить верхом, – кротко ответила Эйли. Князь сочувствующе улыбнулся.

– Я подарю тебе пони и пришлю учителя верховой езды.

Эйли с удовольствием поблагодарила.

– А дамы из твоей свиты умеют ездить верхом? – спросил князь.

– Спроси у них.

Князь обернулся к госпоже Шауле.

– В молодости я много ездила верхом, ваше высочество, – призналась она и покраснела.

– А вы, прелестные барышни? – обратился князь к девушкам.

– Я умею, конечно, ваше высочество! – быстро ответила Адхафера.

– Я тоже, ваше высочество! – чуть опоздала Гомейза.

– Она ездит не в дамском седле, а по-мужски, в штанах и запашной юбке, – не удержалась Адхафера.

– Вероятно, так удобнее, – любезно заметил князь.

Гомейза, склонив голову, будто бы от обиды, тайком улыбнулась тому, что князь не поддержал Адхаферу, а она, дурочка, и не заметила!

– О! Эйли! – провозгласил князь Сабик с торжеством. – Я придумал для тебя развлечение! Эйли заранее заулыбалась.

– Я приглашаю тебя на рыбную ловлю, – с самым серьезным видом проговорил князь.

– Что? – растерялась Эйли. ?

– Уверен, тебе понравится, – убежденно сказал князь. – Будем сидеть на бережку с удочками в руках…

– С удочками? – расхохоталась Эйли. – В Таласе рыбу удочкой ловят только дети.

– Его высочество ловит рыбу не на продажу, – с укором заметила госпожа Шаула.

– В Таласе ловят много рыбы, – обиделся князь, – но там не знают благородного искусства ужения. Это целая наука! Выбрать хорошее удилище… Подобрать подходящую лесу… Насадку, место, прикормку… – перечислял он вдохновенно. – А как вываживать рыбу, когда она попалась на крючок? А?..

Эйли посмотрела на него и сказала строго:

– Я хочу ловить рыбу… Правда, я не знаю, понравится ли это дамам моей свиты.

– Моя обязанность – сопровождать ваше высочество, нравится мне это или нет, – тут же объявила Шаула.

Сабик кивнул и посмотрел на девушек.

На сей раз Гомейза успела раньше – она просто молча кивнула. А Адхафера тревожно спросила:

– Там будут комары? – Перспектива провести несколько часов в обществе князя Шератана Сабика была чрезвычайно заманчивой, но если при этом лицо распухнет от комариных укусов…

– Если я приглашаю дам на рыбную ловлю, я должен заботиться о их удобствах, – твердо пообещал князь.

Эйли прыснула. Никто ведь не видел, как перед началом разговора Сабик озорно подмигнул ей.

Потом они поговорили об охоте. Князь рассказал об охоте на быков с собаками-грифонами; Адхафера рассказала, как охотятся на дроф в южных степях. Гомейза промолчала; она злилась на выскочку Адхаферу, но по ней это было почти не заметно. Князь же был одинаково ровно учтив со всеми дамами и даже с Минтакой, подошедшей к столу узнать, нет ли каких пожеланий, говорил любезно; он попытался вовлечь в разговор Гомейзу, но тогда начинала злиться Адхафера и даже пребольно щипала бедняжку под столом.

Когда Эйли спросила, чем князь занят сегодня, Шаула глянула на нее предостерегающе: по ее мнению, такой вопрос был почти гранью приличий. Князь, однако, спокойно ответил, что сегодня он собирается съездить в музей Императорской Академии.

– Можно мне поехать с тобой?

Шаула, пользуясь тем, что князь не смотрел в ее сторону, сделала большие глаза и протестующе закачала головой.

– А тебе будет интересно? – удивился князь. Эйли, вздохнув, извинилась:

– Я не должна была набиваться…

– Да нет, нет! – запротестовал князь. – Я совсем не против!

– Ну что же, – заулыбалась Эйли. – А если действительно заскучаю, ведь тогда ты отошлешь меня домой, верно?

– Непременно! – с готовностью согласился князь.

Адхафера очень надеялась, что князь тоже возьмет ее с собой. Никакие музеи ее, конечно же, не интересовали, но ей очень хотелось поехать. Еще бы! Проехаться по городу в карете князя! Тогда-то уж с ней начнут заговаривать все те, кто сейчас и глянуть-то на нее считает зазорным, потому что она для них, видите ли, слишком незначительная особа… И место бы надо занять у самого окна…

Однако дама Шаула не могла допустить, чтобы князю надоедали сразу две неразумные девчонки: она сама поехала с Эйли в качестве дуэньи, чем и отравила ей жизнь постоянными еле слышными замечаниями.

Целью князя была библиотека музея. Его ожидал ученый секретарь Академии; он проводил гостей в большой кабинет, предложил вино князю и чай дамам.

Князь положил себе на колени толстую книгу и медленно ее перелистывал; Шаула села в кресло прочно, как пустила корни, достала из сумки вышивание и принялась за дело, цепко присматривая при этом за поведением Эйли. А та пила чай и осматривалась по сторонам.

Князь был прав – интересного здесь было мало. Разве что огромная карта, висящая напротив окна. Эйли отставила чашку и направилась рассмотреть карту поближе. Прежде всего ее заинтересовал Талас, но район Таласа был обозначен весьма схематически, так можно было разглядеть его с Края Земли; вот очертания самого Края были переданы точно, да и Империя была показана куда детальнее. С другими странами дело обстояло не лучше, хотя, например, берега Билайи и Западного океана казались более обследованными.

Князь отложил книгу и подошел к Эйли.

– Наша страна огромна, не правда ли?

Эйли не понравилось это «наша», но обижать Сабика она не хотела, поэтому вежливо согласилась.

– Мы планируем экспедицию на юг, – продолжал князь. – Вот сюда. – Его рука показала на белое пятно Ар-и-Дифа. – Должна же где-то Жуткая Пустыня иметь предел! – Сабик задумчиво глядел на карту. Жуткая Пустыня представлялась ему огромным белым пятном: безводная, безлюдная, мертвая пустота, простирающаяся на многие сотни миль, голая каменистая равнина, где никогда ничто не росло.

Эйли улыбнулась. Сабик произнес Жуткая Пустыня, а не Ар-и-Диф, как написано на карте, – а так чаще говорят в Таласе.

– Конечно, должна, – сказала она весело. – Прошел же Камелопардалис из Пелагиона в Талас.

– Камелопардалис? – встрепенулся князь. – Кто это? И что это такое… э-э-э… Пелагион, правильно?

– Так когда-то называлось море Билайя, – подсказал ученый секретарь. – Однако я никогда не слыхал о… Камелопардалисе.

– Когда таласары еще не были таласарами, а назывались плейты и жили на материке, а эта страна, – Эйли указала на юг Империи, – называлась Плейона, эти два моря назывались Пелагион и Таласион. В те времена в море Пелагион плавал кормчий Камелопардалис. И призвала его королева Арига, и дала ему три корабля и много людей, и хорошо снарядила их, и велела ему искать путь из моря Пелагион в море Таласион. – Эйли сама не заметила, как начала говорить эпическим стилем, словно повторяя заученное в Лицее на уроке. Ученый секретарь схватил первое попавшееся перо и принялся быстро писать на листе бумаги. А Эйли продолжала: – И Камелопардалис поплыл на юг, имея по левую руку берег —Жуткой Пустыни, и достиг места, где солнце начало катиться по неправильной дуге. И здесь увидел Камелопардалис мыс, после которого Жуткой Пустыни не было, и назвал он этот мыс Агат-Тиш, что значит мыс Счастья, и с того времени начался для него путь к северу. И было ему пути четыре месяца, и многие его люди умерли от болезней, и один корабль разбился о злые скалы, а второй потерялся во время бури и пропал без вести. Но Камелопардалис дошел до Таласиона, и кромники помогли ему подняться наверх, но люди его остались в Таласе и сказали: «Мы видели многое и многое претерпели и дали обет, если дойдем до Таласиона, остаться здесь жить». И тогда Камелопардалис приехал к королеве Ариге и дал отчет о путешествии, и королева Арйга щедро наградила его, и Камелопардалис еще многие годы плавал в море Пелагион. – Эйли замолчала, вспомнив вдруг, где она.

– Все это, конечно, замечательно, – позволил себе усмехнуться князь Сабик, – но как там насчет исторической правды? Все эти сказочки о золотых временах королевы Ариги…

– Нас так учили! – резко сказала Эйли. Ученый секретарь молча взял книгу, которую читал перед этим князь, пролистал и прочел вслух:

– «В шестой год правления императора Расаласа VIII победоносные войска достигли моря Билайя, – произносил он медленно. – Чтобы избежать позорного плена, король Сиркинус и его приближенные призвали к себе лучших кормчих своей страны, погрузились на их корабли со всеми своими чадами, домочадцами и челядью, и с ними последовали многие люди этой страны. Огромный флот вышел в море и бесследно исчез в просторах Океана…»

– …И когда с севера подошли враги, король Сиркинус, сын Ауриги, сказал старому уже Камелопардалису: «Веди нас в море Таласион. Лучше смерть в море или на берегах Жуткой Пустыни, чем позор плена», – вторила ему Эйли. – Уплывали из Пелагиона тысячи, доплыли сотни.

– Это невозможно! – удивленно, словно про себя, воскликнул Сабик.

– Это было, – пожала плечами Эйли.

– Только было давно, – кивнул ученый секретарь и улыбнулся. – Это и есть историческая правда.

– Я полагал, что люди пришли в Талас сверху, с Плато, – сказал князь.

– Да, их было очень много, – ответила Эйли. – Но это было позже, когда имперцы пришли на Плато.

– Сорок лет спустя, – подсказал ученый секретарь.

– Люди уходили за Край Земли лет двадцать, – уточнила Эйли. – По мере наступления имперцев.

Князь был удивлен, а Эйли довольна, что ей удалось немножко победить его. И приятно, что ее поддержал ученый секретарь.

– Жалко, что подданным Империи нельзя спускаться за Край Земли! – с досадой произнес Сабик. – А у вас сохранились записи об экспедиции Камелопардалиса?

– Я напишу матушке и спрошу, – предложила Эйли – ей почему-то вдруг захотелось помочь Сабику, хоть он был и имперец и даже князь. Но человек он был, кажется, хороший… Вот только одобрит ли это мама…

Сабик посмотрел на нее с признательной улыбкой, глаза его горели.

– А можно? – тихо сказал он. – Эйли, я так тебе буду благодарен! – Сабик взял девушку за руку. – Хочешь… Хочешь, я сделаю тебя самой модной дамой в Столице? Мне достаточно два-три дня в неделю завтракать у тебя – и тогда по утрам в твоей приемной будут собираться полсотни блестящих кавалеров!.. Хочешь?

Эйли, однако, была еще слишком ребенком, чтобы оценить такую любезность.

– Нет уж, спасибо! – недовольно вырвалось у нее. – Хватит и того, что сегодня мне пришлось завтракать на час позже обычного!

Сабик посмотрел на нее, как на сумасшедшую. А потом рассмеялся – звонко, от души. Так, что госпожа Шаула, которая, похоже, задремала над своим вышиванием и слов Эйли не слышала, встрепенулась и, застучав спицами как ни в чем не бывало, на всякий случай посмотрела на Эйли с неодобрением.

– Сестренка, – ласково сказал князь. – Во сколько же ты просыпаешься?

– На рассвете, – пожала плечами Эйли. На ее взгляд, это был глупейший вопрос. – У нас в Таласе ночь наступает раньше, чем на Плато, – объяснила она.

Князь сначала не понял, но потом посмотрел на карту и догадался. Край Земли смотрел на юго-восток, и, как легко можно было догадаться, во второй половине дня Стена бросала на Талас густую тень. Тут поневоле научишься ценить солнышко!

Госпожа Шаула вдруг позволила себе вставить словечко.

– Прошу прощения, ваши высочества, что вмешиваюсь в ваш разговор, – проговорила она, привстав из кресла. – Моя княжна, нет ли у вас ножниц? Свои я, оказывается, забыла.

Эйли подошла к столу и вывалила на столешницу из своей сумочки всякую всячину, которая по безалаберности скопилась там за последние дни. Среди горки совершенно не нужных вещиц она нашла маленькие ножнички и подала их Шауле.

Шаула воспользовалась случаем и тихонько проговорила ей в ухо:

– Княжна, вы ведете себя почти неприлично!

Больше она ничего не успела сказать – Эйли фыркнула и отошла к столу. Вот еще! Опять «неприлично»! Что же у них прилично-то?.. Эйли раздраженно стала собирать вываленное в сумочку.

Ей показалось, она забросала туда все, но Сабик подал ей прозрачное семигранное стеклышко:

– Это тоже твое.

Эйли посмотрела на стекляшку сначала с недоумением, а потом вспомнила:

– А! Безделица. Это я подобрала во дворе.

– Зачем? – удивился князь.

– Ну не бросать же, – рассудительно, с чисто таласарской бережливостью пожала плечами Эйли. – Это было вправлено в рукоять стилета одного господина и выпало. Я подобрала его, чтобы вернуть, но он так поспешно уехал. Я даже, не знаю, кому его теперь и отдавать. Во дворе было темно, я и лица не разглядела…

– Боюсь, тогда ты его и не найдешь, – с улыбкой сказал князь. – Знала бы ты, сколько кавалеров покидают своих дам на рассвете. Я и сам… – Он осекся и глянул на Шаулу. Та или не обратила внимания, или просто сочла невозможным укорить князя.

Эйли подцепила плоское толстое стеклышко, подняла и хотела уложить обратно в сумочку, но оно неожиданно выскользнуло, и не успел Сабик перехватить, как оно упало и разбилось о столешницу. Кристалл расслоился надвое.

– Ой! – вырвалось у нее. – Что же теперь делать. – Эйли посмотрела на Сабика. – Как ты думаешь, это дорогой камень? Это не алмаз?

– Разумеется, нет, – категорично сказал он, разглядывая зажатый в пальцах осколок. – Это всего лишь горный хрусталь. – Посмотри, – он положил осколки рядом, – как странно разделился этот камешек…

Кристалл не раскололся, а расслоился, и перед Эйли лежали два прозрачных семигранника, причем одна часть была увеличивающей линзой, а вторая – уменьшающей.

– Забавно, правда? – сказал Сабик. Он снова поднял одну из линз, посмотрел сквозь нее на Эйли. Какая-то мысль пришла ему в голову, он предложил: – А отдай их мне? Я потом верну.

– Да бери, конечно, – ответила Эйли. – Тем более – это и не мое.

– Будет твое, – сказал Сабик. Он аккуратно завернул линзы в носовой платок и положил в карман.

Эйли, кажется, напрочь забыв о стекляшке, разглядывала гравюры в книге, которую до этого читал он, и Сабик подумал, что для дикарки, которой он полагал ее, девочка слишком хорошо воспитана и образована. По-видимому, там у них, в Таласе, у нее были хорошие учителя. Чему удивляться, ведь она княжеская дочь. Но девочка она, слава Творцу, не испорченная всякими условностями, как те, кто постоянно отирается при дворе. Неужели и она через какое-то время станет такой?.. Ведь все-таки еще девочка, не дама…

– Как тебе нравится в Империи? – спросил он. Эйли подняла глаза. Задумалась.

– Здесь… интересно.

– Чем интересно? – Сабику тоже стало интересно. «Не влюбиться бы», – попробовал осадить он себя.

– Ну… как будто я попала в глубокую старину. – Эйли озорно блеснула глазами. – Во времена королевы Ариги,

Ученый секретарь, занимающийся все время своими делами, как-то несолидно хихикнул, впрочем, тут же сделав вид, что продолжает читать.

–Да?!

Для князя это признание было таким же поразительным, как до этого рассказ о путешествиях Камелопардалиса. Кажется, с точки зрения Эйли, дикарями были как раз они, Властелины Мира, какими себя полагала Империя – и, страшно подумать! – Он, Император (и сам Сабик, Сын Его, хотя и не Наследник), а не рыбоеды-таласары. Как же так?.. А Эйли между тем задумчиво продолжала:

– Мне все вокруг кажется каким-то ненастоящим… Неправильным? – Эйли задумалась, как бы просматривая в голове свою мысль. – Здесь как в сказках, – продолжала она, говоря скорее для себя, чем для Сабика. – Все время ожидаешь, что вдруг увидишь волшебницу, едущую на единороге, или седого мага, летящего на драконе… А на деле… – Она пожала плечами. – На деле все вы какие-то… Правильные, что ли?

Князь ответил. Но почему-то это у него вышло резковато: он и сам не ожидал подобного. Тем более по отношению к даме. Тем более – чего там скрывать! – к даме, которая ему нравится, хоть она и девчонка совсем…

– Ну, единорогов или драконов я не встречал, – сказал Сабик. – А волшебников в Империи хватает. Даже многие аристократы занимаются магией. Если у них есть талант.

– И что – получается? – удивилась Эйли.

– Иногда получается, – заверил ее Сабик. Ну хоть в чем-то он ее уел!

Однако он слишком рано радовался.

Эйли покачала головой. Она уже доросла до того возраста, когда в сказки не верят.

– У нас такими глупостями не занимаются, – рассудительно проговорила она.

Князь расхохотался. Вот оно!

– Я как-нибудь возьму тебя в гости к настоящему волшебнику. Ты что-нибудь слышала об Арканастре?

Эйли вежливо улыбнулась. Арканастр был легендой Таласа. Мама даже рассказывала, что знакома с ним, но сейчас-то Эйли понимала, что мама просто воспитывала ее на примере мудреца, волшебника и просто хорошего человека – Арканастра. Ведь не пугала же, как Букой, Ягой, Теневиком…

Мама…

Она посмотрела на карту.

– Я домой хочу, – сказала она.