Текст книги "Философия возраста (возраст и время)"

 
Дано мне тело – что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?
Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.
На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.
 

О. Мандельштам

Юность – это молодость в расцвете. Начало юности можно, с большой долей условности, отнести к 16–19 годам. Время ее завершения также неопределенно: она может завершиться быстро, а может длиться долго, до 10 лет и более.

Определиться с будущим. Время апробации возможностей. Критерий вступления в юношеский возраст – переход к позитивной стратегии, сфокусированной на поиске и утверждении содержательного образа «Я». Когда статус взрослого (статус самостоятельного субъекта) перестает быть камнем преткновения, на первый план выходит поиск образа будущего, реализация которого была бы исполнением «Я» в определенном его образе. Искомый образ приходится проверять на соответствие склонностям, способностям и силам. Когда молодой человек предпринимает шаги для конкретизации своего будущего, это свидетельствует о наступлении юности.

Окончание учебы в нетрадиционных обществах переживается как квази-инициация, как переход во взрослую жизнь, признаваемый обществом. Выпускные экзамены, выпускной бал, аттестат зрелости проводят символическую черту, отделяющую старую жизнь от новой, хотя юность начинается уже с подготовки к «инициации». Выбор того, что делать «после школы», подготовка к экзаменам, их прохождение, переход к трудовой или студенческой жизни – это начало юности как второго возраста молодости. Родители в этот период начинают видеть в своих вчерашних детях взрослых. За старшеклассником – чаще всего – признается право решающего голоса в выборе будущего[147]147
  Если выбор пути и того, что «после школы», остается за родителями, подростковая ситуация сохраняется в старших классах школы и, возможно, какое-то время в годы студенчества. Если молодой человек начинает трудовую жизнь (пусть и с подачи родителей), подростковый период завершается. На работе молодому человеку приходится в полной мере отвечать за свои поступки. Здесь за работу платят деньги, а потому спрашивают за результат без скидок на возраст.


[Закрыть].

Выпускника школы люди старших поколений признают молодым взрослым даже в том случае, если его повседневная жизнь меняется не слишком значительно. Например, став студентом, юноша может по-прежнему жить в родительском доме, продолжать учиться, не иметь самостоятельного заработка. И все же его положение необратимо изменилось. Родители признают, что за его будущее теперь отвечают уже не они, а сам молодой человек[148]148
  Между университетом и школой есть важное различие: из университета можно уйти, – из него могут отчислить. Диплом не дают ни «просто так», ни за деньги. Тема курсовой, выбор научного руководителя зависит от тебя, а не от родителей. Учеба в вузе, особенно если выбор вуза был самостоятельным, предполагает его соотнесенность с будущим, за которое в данном случае несет ответственность ответе не вуз, не родители, а сам студент.


[Закрыть]. Право на самоопределение молодого человека признается окружающими и приобретает форму определения будущего.

К юношам мир расположен приветливее, чем к подросткам. Он вовлекает их в свои дела, он их принимает как взрослых. Особенно приветливым он кажется поначалу, когда юноши только готовятся покорять мир и согласны довольствоваться малым в настоящем[149]149
  Трудности возникнут обязательно, но позже: старшие поколения не уступят свое место без боя. Пока молодые пребывают в статусе начинающих, этой проблемы не возникает. На начальном этапе социальный лифт работает без особых проблем. Сложности возникают, когда юные становятся возмужалыми и вступают в пору зрелости, а возможности роста ограничивают те, кто «пришел раньше».


[Закрыть]. Мир для них – это безграничный простор и множество дорог. Такой мир принимает молодого человека, как бы предлагая ему выбрать траекторию своего движения. Это мир, который принимает его как мир, в котором он может себя осуществить. От такого мира не уходят, в нем обживаются, ищут свой путь. Сложившийся «без них» и «до них» мир никогда не устроит юных в полной мере, но мысль о возможности изменить его к лучшему их согревает.

Юные пытаются понять, кто они, к чему стремятся и на что способны. Внимание фокусируется на определении содержания и апробации образов будущего. В наши дни период составления черновых набросков будущего длится – у большинства молодых людей – несколько лет. В традиционном, сословном обществе (и даже в раннем обществе модерна, если мы говорим не об элите, а о людях «из народа») он проходил быстрее. Выбор пути или отсутствовал, или был сведен к минимуму. Искать себя не было необходимостью. Сама жизнь, жизненный уклад, сословная принадлежность, пол в значительной мере пред-определяли его. Выбор духовных ориентиров, сферы деятельности, спутника жизни были ограничены, введены в жесткие рамки. Общество не располагало к долгим «поискам себя». Но сегодня самоопределение – это, за редкими исключениями, длительный период, занимающий большую часть молодости. И хотя выбор по-прежнему осуществляется в границах, задаваемых общим (общественным) сознанием, но границы эти очень широки и при этом размыты. Чтобы «определиться с выбором», приходится делать немало усилий. При этом ни жизнь, ни общество не понуждают к быстрому и решительному выбору.

Если в традиционных обществах акцент делался на исполнении образа, то в обществах посттрадиционных помимо решения этой задачи каждому приходится решать задачу самоопределения («определиться с выбором»[150]150
  Если в обществе модерна надо было определиться «раз и на всю жизнь», чего, конечно, достичь удавалось не всем, то в обществе после модерна выбирать себя предлагается многократно, причем не только в молодости, но и в зрелости. Подробнее об этой ситуации мы будем говорить в разделе, посвященном феномену дробной зрелости.


[Закрыть]), отправляясь от тех образов человеческого, которые предлагает ему общество. На первый план выходят те образы человека, которые наиболее востребованы на данный момент («все хотят быть…»), но погружение в более глубокие пласты культуры – для желающих – также не возбраняется. Юность – это время поисков и выбора. Надо выбрать образование, профессию, осознать свои желания, интересы, способности, сформулировать принципы, поставить жизненные цели. Выбрать удается не сразу. Процесс выбора себя затягивается. Человек пробует себя здесь и там, получает опыт дружбы и любви, общения с людьми, путешествий, формирует круг интересов, увлекается тем и этим, etc. Расцветает множество цветов, но только малая часть даст завязь, еще меньшая – принесет плоды.

Общее настроение юности – это надежда. Сам процесс определения будущего дает – уже теперь, в юности – чувство осмысленности жизни, углубляет ее содержание. Юность питается не вполне ясным содержанием большого будущего. Каким оно будет – не ясно, но ясно, что оно будет осмысленным. Юность – предчувствие жизни, которое, как предчувствие любви, несет в себе в свернутом виде то, что предчувствуется. И как предчувствие любви бывает больше самой любви или того, что называет любовью человек, так и предчувствие жизни нередко полнее, ярче, больше, чем она сама, когда из ожидаемого она превратилась во вполне развернутую, раскрывшуюся жизнь[151]151
  В рассказе А. П. Чехова «Шуточка» студент, приехавший домой на каникулы, катается с юной девушкой на санках с высокой горы и в самом страшном месте, когда в ушах свистит ветер и сердце Нади замирает от страха, говорит ей слова любви: «Я люблю вас, Наденька». Съехав с горы, он делает вид, что ничего не было. Так продолжается изо дня в день. Но снег тает. Студент уезжает на учебу. Перед отъездом, увидев через щель в заборе (они соседи) Наденьку, он вновь тихо, оставаясь невидимым для девушки, произносит заветные слова: «Я люблю вас, Надя!». Интереснее всего слова рассказчика, завершающие его воспоминания: «Это было уже давно. Теперь Наденька уже замужем; ее выдали, или она сама вышла – это всё равно, за секретаря дворянской опеки, и теперь у нее уже трое детей. То, как мы вместе когда-то ходили на каток и как ветер доносил до нее слова «Я вас люблю, Наденька», не забыто; для нее теперь это самое счастливое, самое трогательное и прекрасное воспоминание в жизни…». Предчувствие любви, которое кажется прекрасным началом прекрасного будущего, так бывает, неожиданно для человека оказывается «самым прекрасным», что было в жизни. Так и полная надежд, оживляемая надеждами на будущее юность потом, по воспоминаниям, переживается как само счастье, сама полнота бытия, по сравнению со скромной, обычной жизнью теперь, когда будущее наступило.


[Закрыть]. В определенном смысле каждый возраст самодостаточен, он по-своему выражает человеческое присутствие. Весь человек раскрывается – по-особому, в особенном модусе предварения – в юности, через юность, как позднее – через зрелость, старость, а до этого – через возраста детства. Здесь мы акцентируем следующий момент: осмысленность и наполненность настоящего питается будущим, предчувствием будущего[152]152
  В искусстве можно найти много произведений, делающих предметом изображения «предчувствие» любви, жизни, бытия. Прекрасный пример художественного выражения этого ведущего настроения юности – фильм Эльёра Ишмухамедова «Нежность» (1967).


[Закрыть].

Связь настоящего с чаемым и искомым будущим остается здесь условной; все возможно, что-то опробовано, но ничто еще не определено окончательно. До тех пор, пока начатое можно отбросить, будущее сохранит свою неопределенность. Оно открыто до того момента, когда совершаются действия, которые имеют необратимые последствия, когда происходят события, после которых «все становится ясно». Эти действия и события можно назвать судьбоносными. До тех пор, пока в соотношении определенного и неопределенного будущего доминирует второе, когда еще не принято окончательного решения и «все еще может поменяться», человек остается юным.

Юность – самая высокая, открытая «для чего угодно» точка молодости, ее сердцевина. Юные и сами готовы меняться, и хотят – «в надежде славы и добра» – менять этот мир к лучшему. Незапланированные ситуации, «случайные встречи», «неожиданные предложения» соотнесены с будущим и могут определять его. Все, что встречают юные, оценивается ими на пригодность для будущего или для испытания апробируемой в данный момент его версии.

Ситуативное настоящее или подчиняется апробируемой версии будущего, или рассматривается как то, что поможет сделать правильный выбор и/или «пригодится в будущем». Надситуативное прошлое (произвольные и непроизвольные воспоминания за рамками текущей ситуации) рассматривается как подтверждающее/опровергающее ту или иную модель будущего.

Будущее и манит, и пугает. Это простор, который и воодушевляет, и тревожит: «Как еще много всего впереди! Можно двигаться в любом направлении! Но как мало ориентиров… Какую дорогу выбрать, по какой пойти?». Неопределенность будущего и необходимость выбора пути, сведения неопределенного множества его возможных версий к немногим, отобранным для перевода в действие, создают напряжение и тревожат юных. Выбирать еще можно, но выбрать – страшно. Вдруг это будет ошибочный выбор и ты потеряешь и время, и себя. Открытое будущее призывает к действию, оно не позволяет полностью раствориться в настоящем, в ситуативном времяпрепровождении, будущее превращается во внутренний голос: «Если ты чего-то стоишь, докажи и покажи, что это так! Довольно мечтать, пора пробовать, определяться и делать что-то серьезное!».

Поскольку в обществах модерна и постмодерна человеческая сущность чаще всего мыслится как производная от активности его как субъекта, ее нужно пред-положить, вообразить, спроектировать. Молодые полны сил, которые нужны для того, чтобы сначала найти, а затем о-существить свою самость. Энергия, максимализм и идеализм юных – это подъемная сила, позволяющая набрать необходимую для зрелой жизни высоту.

Юное «я» еще не знает собственных границ, не знает, на что оно способно. Знание себя, как и знание жизни, не достигается только через чтение книг, прослушивание лекций, просмотр фильмов и т. п. Хотя все это для самоопределения юного важно. Для самопознания необходимо соприкосновение с тяжелой, оказывающей нам сопротивление реальностью. Именно практическая проверка разных возможностей дает серьезные основания для анализа своих желаний, возможностей и способностей, помогает осознать – пусть и приблизительно – границы желанного и возможного «лично для меня». Юность – это воля к расширению опыта, к испытанию себя, к захвату-охвату сущего во всем его многообразии. Юные исходят из того, что «все может пригодиться».

Понять, что для тебя важно, а что не важно, что сначала, а что потом, не просто. У молодого человека еще нет (или их немного) значимых объективаций, отправляясь от которых можно нащупать образ будущего, вообразить свою сущность так, чтобы это не было пустым мечтанием. Но где минус, там и плюс: бедность опыта и значимых объективаций оборачивается максимальной (в границах века) открытостью новому. Возмужалость и зрелость предполагают отказ от многого в пользу немногого. Этос юного формируется в работе с неопределенным множеством возможностей как поиск и апробацию некоторых из них с тем, чтобы затем остановиться на некоторых из них, соответствующих желаниям, способностям и ожиданиям молодого человека.

Поиск образа для воплощения «Я» (Другого в себе) в «я», в жизнь – то, что составляет содержание юности в Новое время. В открытости новому и сила, и слабость этого возраста. Оборотная сторона открытости – непостоянство, легковерность (незащищенность от манипулятивных воздействий внешних сил) и жесткость в отношении к себе и окружающим.

Оценка настоящего и прошлого меняется в зависимости от того, как проходит апробация возможностей. «Значимого прошлого» мало, жизнь определяют скорее мечты и планы, чем опыт.

Содержание настоящего черпается из будущего: «Мое подлинное «я» еще не раскрылось, это еще предстоит». Пусть настоящее полно событий и ярких впечатлений – они воспринимают как наброски к произведению, содержание и композиция которого еще не вполне сложились. Отсюда переходность надситуативного настоящего в юности. Оно неустойчиво и зависит от образа будущего, тестируемого в данный момент. Доминирующее в годы молодости будущее – это источник смысла, отнесенность к которому дает настоящему экзистенциальный вес, встраивается в перспективу, наделяет его значимым содержанием. Заложенная в будущее цель в какой-то мере обесценивает настоящее. Его шаткость обусловлена неукорененностью юных в прошлом (детство не определяет взрослых занятий и интересов) и условностью того, что происходит здесь и теперь: все изменится.

Содержательная неопределенность «я» генерирует обеспокоенность своей состоятельностью[153]153
  М. Эпштейн в автобиографических размышлениях о юности иронически переименовывает юношу в «яношу», делая акцент на гипертрофии «я», на пафосе самоутверждения как характерной черте юности (Эпштейн М., Юръенен С. Метафизика юности // Отечественные записки. 2014. № 5 (62) URL: http://www.strana-oz.rU/2°14/5/metafizika-yunosti (дата обращения: 26.08.2020)).


[Закрыть]: «Что я могу? Что я собой представляю? Каково мое будущее?». Юность живет желанием побольше увидеть, понять, испытать. Незнание границ своих возможностей, огромное будущее, переходность настоящего определяют экзистенциальную напряженность юности. До тех пор, пока желания и способности не кристаллизовались в образе определенного будущего, бытие-в-открытости (юность) не завершилось.

Уверенность в том, что «еще есть время», составляет основу жизнерадостности и беспечности юных. Но оптимизм, питаемый обширностью будущего, все время оспаривается эсхатологичностью сознания. Жизнь многое обещает, в том числе – обещает закончиться. Беспечность отягощена тревогой, которая связана с тем, что и молодость, и жизнь продлятся не долго. Необходимо – пока есть время – определяться с будущим: наметить цели, осознать принципы. К надежде примешивается тревога: «Время идет, а ничего по-настоящему значительного не происходит; я все еще не знаю, чего хочу и на что способен». Если будущая жизнь не предписана заранее, то найти себя «с первой попытки», не совершив ошибки, мало у кого получится.

Юность – время поисков, экспериментов и саморефлексии, время, когда человек постоянно сравнивает себя с другими людьми, сравнивает в том числе себя «теперешнего» с собой будущим и бывшим, то, что есть, с тем, что должно быть. Юные примеряют на себя разные модели жизни. Мало-помалу из тумана неопределенного будущего проступают контуры определенного будущего.

Своеобразие положения, занимаемого юным человеком, – взрослые силы и возможности при свободе от забот о хлебе насущном – ярче всего воплощается в студенческие годы, для многих они – по воспоминаниям – остаются лучшими годами их жизни.

Юношеский этос: жизнь на просторе. Неопределенное будущее воодушевляет и тревожит. Долгая жизнь впереди дает надежду на осмысленную жизнь. «Жизнь имеет смысл. Пока я не могу точно сказать, в чем он состоит, но он, конечно, есть, я непременно найду его и реализую». Существование юных осмыслено за счет пред-положенного и неясного смысла, который они ищут и надеются найти. Поиск жизненного содержания, его апробация дают жизни осмысленность.

«Поиски себя», увлечения-отвлечения, новые впечатления, новый опыт – все это имеет смысл, поскольку пригодится в будущем. Неопределенное будущее дает смысл настоящему. Оно хранит молодых от невзгод, которых в молодости много. Неопределенное будущее одаряет юных относительной беззаботностью, позволяя им радоваться тому, что есть, не откладывая на потом, потому что времени еще много[154]154
  Ресурс времени – это ресурс, воображаемый, гипотетический. Его определяет представление о средней величине жизни. Гипотетической глубины будущего в 40–50 лет (при том, что из самостоятельной, взрослой жизни прожито несколько месяцев или лет) более чем достаточно для восприятия будущего как способного вместить большое жизненное содержание.


[Закрыть].

Однако беззаботность ограничивает забота: надо быть внимательным и собранным, чтобы «не упустить свой шанс». Придать жизни форму через осознание целей и принципов можно, когда есть время и силы, когда золотой запас будущего еще не растрачен.

Переходность настоящего. Воздушность настоящего в юности обусловлена его предварительным характером: все, что происходит, происходит «пока», а «потом» все будет иначе, потом будут серьезные дела! «Не получилось? Не страшно, поправим». Свобода в обращении со временем – важное условие гибкости юношеского этоса, готовности искать, меняться, учиться, смотреть по сторонам, жить при открытых дверях. У юных мало привычек (прошлого) и много будущего (непривычного, неизвестного, неожиданного). Им кажется, что жизнь так велика, что можно за один век прожить несколько жизней. Понимание того, что плодотворно прожить даже одну жизнь удается не всем, приходит в зрелости.

Настоящее юных переходно. Не оно определяет фоновое настроение, а будущее. Настоящее лишь предваряет, подготавливает, символически обнаруживает не до конца определенное будущее. Открытость будущего дает легкость, окрыленность.

Легкость, ощущение свободного полета – прямое следствие переходности возрастного настоящего. В юности (в меньшей мере – в молодости поздней, на этапе возмужалости) настоящее склоняется перед будущим: главное – впереди, происходящее теперь – не главное. Предстоящее обесценивает настоящее и одновременно позволяет сохранять беспечность. Юность пронизана светом восходящего будущего, освещена им и им же обесцвечена («она, конечно, очень хорошая девушка, но, вероятно, настоящая любовь еще впереди»).

Беспечность, воля, неспешность, великодушие («не дрожать над каждым днем…», «не цепляться к мелочам») производны от большого будущего. Из него же приходят забота, спешка, ненасытность: надо всем успеть, обо все узнать, все попробовать. Этос юности, подобно маятнику, раскачивается между двумя крайними точками, переходя от трансцендентальной беспечности к тревоге, от беззаботности к заботе. Сознание конечности молодости мотивирует к расширению опыта. «Все успеть, все испытать» – вот девиз юных, тех, кому все интересно и кому, как кажется, многое по силам.

Искушение будущим можно выразить афоризмом: «Лучшее – враг хорошего». Экзистенциальная проблема состоит в неопределенности момента, когда надо остановиться и сделать решительный выбор. Не ясно, «уже пора» переходить к зрелой жизни или можно еще повременить. Обычно есть и «за», и «против», есть сомнения, колебания, страх совершить непоправимую ошибку. Отказаться до срока от возможностей – значит подрезать себе крылья. Но и «бесконечно» откладывать выбор – опасно, можно остаться ни с чем. Если ты не войдешь в зрелость, то хронос все равно внесет тебя в нее, когда для этого придет время. Вся сложность в том, чтобы понять, до какого момента лучшее будущее твой друг, а с какого – коварный искуситель, уводящий с верного пути на петляющую дорогу, которая может потеряться среди кочек. Главный вопрос – понять, когда надо сделать выбор.

Молодость, полнота присутствия и временные выходы из надситуативного временения. Юные редко сознают, что полнота присутствия достижима уже в молодости. Опыт полноты присутствия как предельный опыт не хроничен, а кайротичен, событиен. Полнота, преизбыток, выход из временения-на-три-времени возможны и в детстве, и в любом из возрастов взрослости. Это то, что с нами порой случается.

В молодости (причем чаще именно в юности) временение-на-три-времени (было, есть, будет) «сворачивается» во встречах с Другим, которое дает о себе знать в событиях беспричинной радости, восторга[155]155
  См. анализ прекрасного описания такого опыта в рассказе А. П. Чехова «После театра» и комментарий к нему (Лишаев С. А. Эстетика Другого. – СПб., 2008. С. 198–206).


[Закрыть], удивления, влюбленности, в переживании чистой возможности иного[156]156
  В «Эстетике Другого» такой опыт мы назовем эстетикой юного. Подробнее см.: Указ. соч. С. 146–154.


[Закрыть] и др. В эстетическом кайросе настоящее, будущее и прошлое редуцируются в пользу (на)стоящего настоящего, в пользу открытости Другому.

Молодость располагает к переживанию Другого в форме чистой возможности иного и в форме беспричинной радости. В юности событийной редукции временения способствует обширность и неопределенность будущего, которая располагает к опыту ни-для-чего-бытия, свободного от целей, расчетов, планов, ожиданий и сожалений. Переживание будущего в качестве «безграничного» позволяет хотя бы время от времени – точечно – освобождаться от для-того-чтобы и переходить в модальность настоящего настоящего. Как видим, юность располагает к попаданию в состояния, в которых настоящее освобождается от неизбежной для него в режиме временения – на-три времени переходности, от маргинального между.

Когда впереди много времени и забота не так плотно пронизывает своими корнями душу, душа остается открытой не только для сущего, но и для Другого, которое по ту сторону текущей и долгосрочной озабоченности.

Хотя встречи с Другим непроизвольны, человек может – в результате собственных действий – ставить себя в ситуации, способствующие созданию ситуаций, которые таким встречи благоприятствуют. Говоря о юности, мы, в частности, имеем в виду маргинальные состояния, возникающие, когда юные принимают решение относительно собственного будущего, которое они собираются апробировать. В момент выбора они отрываются от прошлого и – до того как возьмутся за испытание новой версии «я» – оказываются в маргинальной зоне, в которой опыт такой встречи становится более вероятен.

Бытие в зазоре между принятым решением (выбрана цель, дано новое обещание) и его исполнением напоминает ситуацию хорошо знакомую пассажиру, севшему в поезд дальнего следования. Он оставил позади свои домашние дела. До прибытия в другой город, где обступят заботы, есть какое-то время. Он в пути, он не здесь, но и не там. Понятно, что ситуативное временение в транзитных паузах не прекращается. Говорить о полноте присутствия, о встрече с Другим и редукции временения-на-три-времени здесь не приходится. Но о некотором подобии освобождения от заботы и временения в паузе временного освобождения от надситуативного временения на этом примере говорить можно. Юноша, делая выбор, словно зависает в темпоральной невесомости и освобождается от давления надситуативного временения с его для-того-чтобы. Решение принято, а к исполнению я приступлю завтра…