Текст книги "Философия возраста (возраст и время)"

Возрастная неоднородность жизни связана с изменчивостью протяженности неситуативных измерений (направлений, векторов) временения. Темпоральность Присутствия являет себя на ситуативном и надситуативном уровнях. Ситуативное временение имеет короткий радиус действия и подчинено текущим обстоятельствам: требованиям дня, недели, месяца… Над ситуативное временение раздвигает экстатически-горизонтальное единство прошлого-настоящего-будущего до размеров жизни как целого (до биографического прошлого, настоящего и будущего). Переконфигурация измерений надситуативного времени по их протяженности сопровождается изменением экзистенциального «веса» прошлого, настоящего и будущего в связи с возрастом.

Рассмотрение возрастной структуры жизни в перспективе переконфигурации ее темпоральной организации показывает, что специфика детства состоит в неразвернутости временения до уровня надситуативного (биографического) времени, а своеобразие возрастов взрослости определяется наиболее протяженным для них временем: в молодости – это будущее, в зрелости – настоящее, в старости – прошлое. Время, определяющее временную конституцию возраста, именуется доминирующим временем.

Философию возраста интересуют и различия в темпоральном устройстве жизни, и возрастная динамика с внутривозрастными и межвозрастными кризисами, и то, каким образом складываются отношения с возрастом, как формируются возрастные этосы. Одно из ее базовых понятий – понятие возрастного этоса. Конфигурация возрастных формаций взрослости зависит не только от темпоральной фактичности Присутствия, но и от ее осмысления, от работы с ней, от того, в чем мы видим молодость молодости, зрелость зрелости, старость старости. Результат нашего взаимодействия с возрастной фактичностью кристаллизуется в форме нравственного характера, в форме его этоса. Этосы – даже в пределах одного возраста – могут меняться. В смене разных способов быть молодым, зрелым, старым есть своя драматургия.

Предваряя рассмотрение нравственных характеров детства и взрослости, обозначим концептуальный горизонт для их аналитического описания.

Понятие возрастного этоса. Для начала проясним отношение возрастной расположенности к возрастному этосу (греч. ήοος – нрав, характер, местопребывание). Такое пояснение необходимо, поскольку данный термин может пониматься по-разному. Многозначность была присуща ему еще в древности. «У древних греков понятие “этос” имело широкий спектр значений: привычка, обычай, душевный склад, характер человека, то есть то, что отлично от природы человека»[68]68
  Бакштановский В. И., Согомонов Ю. В. Этос ⁄ под ред. В. С. Стёпина // Новая философская энциклопедия: в 4 т. – М.: Мысль. 2001. URL: http://dic.aca-demic.ru/dic.nsf/enc_phil0s0phy/1439/%D0%AD%D0%A2%D0%9E%D0%A1 (дата обращения: 22.11.2020).


[Закрыть]. Когда речь заходит о «возрастном этосе», объем данного понятия сужается до возрастного аспекта нравственного характера. С его помощью можно попытаться удержать в поле зрения то, каким бывает и как меняется «душевный склад» под воздействием возрастных изменений.

Если этос – это «совокупность стойких черт индивидуального характера»[69]69
  Философия: Энциклопедический словарь ⁄ под ред. А. А. Ивина. – М.: Гардарики, 2004. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_ philosophy/i439/%Do%AD%Do%A2 % Do%9E%Do%Ai (дата обращения: 22.11.2020).


[Закрыть] в противоположность патосу, то возрастной этос — это относительно устойчивая совокупность характеристик в поведении и мироощущении человека, связанная с изменением его темпоральной расположенности в границах индивидуального века, с соотношением временных горизонтов. Возрастной этос – это то в характере человека, что меняется в нем вместе с изменением темпорального «так есть и имеет место быть». Изменения возрастного этоса происходят в силу времени, но не без участия в его формировании самого человека.

Сущее явлено человеку в качестве недавно появившегося (нового, молодого), давно существующего (зрелого, старого) или пребывающего на границе существования (обветшалого). Восприятие возраста другого сопоставляется с восприятием и сознанием темпоральных характеристик собственного тела («я еще маленький», «я молодой», «я в расцвете лет», «помирать уж скоро, пожил»)[70]70
  О связи эстетического восприятия времени с возрастными этосами см. Приложение 2 к гл. 2: «Этос и эстезис: эстетический анализ и возрастная антропологика».


[Закрыть]. Зная свой возраст, можно по-разному реагировать на темпоральное «так есть», на свою возрастную расположенность. Молодыми, зрелыми и старыми люди бывают по-разному, в зависимости от того, чем они наполняют свою жизнь в том или ином возрасте[71]71
  Животные такой возможности не имеют. Их возраст – не для них, он для другого, для человека. Да, детеныши, молодые, матерые и старые животные ведут себя неодинаково, но со своими возрастами они отношений не выстраивают, их возрастной этос безотчетен, непроизволен.


[Закрыть]. Чем же определяется типология возрастных этосов? Остановимся на этом вопросе подробнее.

Произвольное и непроизвольное начала формирования возрастных этосов. Возрастные формации следуют друг за другом в определенном порядке. Каждой из возрастных формаций соответствует особый возрастной характер (этос). В некоторых возрастах человек может выбирать/формировать разные типы возрастных этосов. Их разнообразие в границах молодости, зрелости и старости определяется спецификой возраста (в зрелости и особенно в старости больше возможностей для выбора этоса, чем в молодости), а также тем, как расставлены экзистенциальные приоритеты. Возрастной этос обусловлен возрастной расположенностью и тем, как человек на нее реагирует.

Конституирование возрастного этоса зависит от темпоральных кондиций тела, от фазы биохронопоэзиса. Способ бытия, которым мы есть, набор экзистенциальных возможностей зависит от состояния нашего тела. Со временем оно меняется, не спрашивая, хотим мы этого или не хотим. Вместе с телом меняется и этос человека. Это значит, что он может формироваться непроизвольно.

Вместе с тем человек, взявший свою жизнь на себя, заинтересован в формировании этоса, соответствующего текущему возрасту. Взрослые способны участвовать в конституировании этоса, они не просто сознают свое темпоральное «так есть», они по-разному ведут себя в зависимости от возрастного качества, задаваемого логикой биохронопоэзиса тела, они способны работать со своим возрастом. Вектор их усилий определен желанием сформировать характер, соответствующий актуальному возрасту, и жить в согласии с ним. Но вектор формирования этоса может определяться желанием ускорить время или, напротив, «удержать» уходящий возраст.

Рассмотрим, что происходит с возможным этосом в тех случаях, когда человек не формирует экзистенциальные приоритеты самостоятельно, и что происходит, когда он на это способен.

1). Непроизвольный возрастной этос. Детство. Для взрослых возраст – это вызов. Уклонение от него – тоже ответ на вызов. Слабая форма ответа на него. Если от формирования возрастного этоса уклоняться, он все равно сложится, но непроизвольно, под воздействием изменений в соотношении настоящего, будущего и прошлого, с одной стороны, и под воздействием комплекса общественных ожиданий – с другой. Возрастной расположенности всегда соответствует определенный склад души (характера): дети ведут себя иначе, чем взрослые, у молодых свои заботы, у старых – свои. Эти различия обнаруживают себя независимо от того, активны люди по отношению к возрасту или пассивны.

Соответствие этоса возрасту и задачам возраста в границах жизни – это проблема людей, которые способны и хотят пользоваться рассудком самостоятельно. Детский этос непроизволен. Возрастные изменения отображаются в изменении склада их душ и характера их поведения. Дети совпадают и не совпадают со своим возрастом непроизвольно (дети с опережающим/замедленным развитием). Они просто живут: шалят, капризничают, играют, учатся… Идет дождь. Растет трава. Кошка охотится за мышкой. Идет время, растут и меняются дети. Меняется их тело, жизненная среда, возрастной этос. Начиная с ясельного возраста, они понимают, что им не позволено то, что позволено взрослым. При этом у них нет ни потребности, ни возможности формировать свой этос ни в возрастном, ни в иных его аспектах. Причина в том, что временение, когда оно осваивается ребенком, осуществляется только на ситуативном уровне; в целом же ребенок адаптируется к условиям, которые создают для него взрослые. Он не ставит собственных целей, не определяет приоритетов, не имеет долговременных жизненных задач, он руководствуется тем, что предлагают ему опекуны. Создавая для ребенка ту или иную жизненную среду, взрослые воспитывают, образовывают ребенка, даже если не задумываются, что делают это. Возрастные этосы ребенка формируются в диалоге с окружающей средой.

Возрастной этос взрослых складывается как непроизвольно, так и произвольно.

2). Возрастной этос как произведение хроноса и человека. С переходом от детства к взрослости конституирование возрастных этосов усложняется. Появляется темпорально обусловленная потребность в осмыслении жизни, взятой в целом, и, в частности, в постановке целей и задач, наполняющих жизнь содержанием на разных ее этапах.

В силу того, что Присутствие не тождественно присутствующему, возрастное самочувствие и самосознание могут отставать или опережать возраст, к которому его зовет тело, послушное логике и ритму биохронопоэзиса. Возрастная самоидентичность может отличаться не только от «рекомендации» собственного тела, но и от возрастной идентичности, обозначенной обществом в качестве нормы для лиц, которым исполнилось столько-то лет[72]72
  Возрастной этос может не отставать от возраста тела, а опережать его. Так бывает в катастрофические (и героические) периоды истории, когда дети или подростки берут на себя часть взрослых обязанностей, хотя им они не по возрасту. В случае с подростками нечто похожее может происходить и в мирное время.


[Закрыть]. В случае, если возрастное самосознание не соответствует биологическому и социально вмененному возрасту (отлично от непроизвольно формирующегося этоса), человек может попытаться противодействовать происходящему[73]73
  Возраст, предъявляемый индивиду отражением в зеркале, реакцией на него окружающих, можно признать, а можно не признавать.


[Закрыть].

Стремление привести «то, что есть» к согласию с тем, что должно быть, чего хотелось бы, – сущностная черта человека. Не является исключением и возраст. Его можно не признавать, не принимать, можно по-разному понимать сущностные задачи молодости, зрелости и старости, можно по-разному выстраивать возрастной этос в каждом из возрастов. И хотя в большинстве культур отклонение от привычных форм возрастного этоса допускается в ограниченных пределах, это не исключает отклонения от биологического и социального сценариев даже в традиционных обществах. Сам факт регламентации возрастного сценария жизни предполагает, что клинамен возможен. Его возможность коренится в структуре вне-себя-бытия, которая допускает конфликт с собой, в частности, со своим возрастом.

Возрастной этос в значительной мере зависит от признания/непризнания принадлежности к определенной возрастной когорте. Признание временной фактичности воздействует на формирование возрастного этоса. Если возраст признают, но не принимают, возникает конфликт между желанным и фактическим возрастом. Конфликт сказывается на возрастном этосе. Реакция на нежелательный возраст может иметь как активную (деятельное сопротивление), так и пассивную форму.

Признание и принятие возрастной фактичности (возрастного «так есть») – базовое условие реализации возможностей, предоставляемых тем или иным возрастом. Но принятие возраста само по себе не заменит труда, необходимого для формирования этоса, который будет отвечать индивидуальному представлению о молодости, зрелости или старости. Сложится ли в конкретном случае такой этос стихийно или он будет выстроен согласно руководящему образу – зависит от решимости человека, от социально-культурного контекста жизни, от общественных ожиданий.

Осознанное формирование этоса требует рассудительности, трезвости и готовности к длительным усилиям ради реализации тех возможностей, которые предоставляет жизнь на определенном отрезке возрастного трека. Но то, что требует усилий, нередко отступает перед трусостью и ленью, о чем когда-то писал, размышляя над причинами, препятствующими достижению совершеннолетия, И. Кант[74]74
  Кант И. Ответ на вопрос: Что такое просвещение? // Кант И. Сочинения: В 6 т. – М.: Мысль, 1966. Т. 6. С. 25–36.


[Закрыть]. Неудивительно, что возрастной этос нередко складывается непроизвольно. Человек «просто живет», следуя побуждениям души и тела, общественным ожиданиям, «настраивающим» на традиционные или на современные представления о «правильном» и «неправильном» в поведении людей того или иного возраста. Его этос формируется под влиянием социально заданных пред-рассудков и образцов для подражания, взятых из окружающего мира. Неважно, транслируются ли эти образы через язык, культуру или социальные предписания.

Если говорить о взрослой жизни, ее можно рассматривать как равнодействующую от взаимовлияния фактического возраста, индуцированного им характера и того, что с ним делает человек.

В современном обществе возрастное сознание, как правило, отстает от возрастного биохронопоэзиса. Проблемой является расхождение между темпоральным статусом тела и возрастным самосознанием, если это рассогласование затягивается, переходит в хроническую фазу.

Возрастной этос и социокультурное априори. Экзистенциальное измерение в наших отношениях с возрастом в разных обстоятельствах обнаруживается по-разному. Традиционные культуры стремятся не допустить заметных отклонений от установленного в обществе порядка смены возрастных периодов. Современная культура проявляет небывалую в прошлом (даже в сравнении с эпохой модерна) терпимость к отклонениям от «возрастного расписания», от времени прибытия и отбытия в определенный возраст. Утратив определенное представление о мире как целом, современный человек потерял и уверенность в том, как и когда надо делать то-то и то-то, жить так-то и так-то, потому что «пришло время».

Социальный, религиозный и этический контроль за сроками нормативной смены возрастов и за соблюдением норм возрастного этоса ослаб, что привело к индивидуализации возрастного самосознания. Когда не ясно, что есть человек, все менее понятным становится то, с какого момента он становится взрослым, с какого – зрелым или старым. По сути, в культуре постмодерна признается право человека выбирать свою возрастную идентичность в достаточно широких рамках (рамки сохраняются благодаря телесности человека, но человек умеет в широком диапазоне не обращать на хроносоматику внимания)[75]75
  Сегодня 35-летний человек порой ведет себя как двадцатилетний, а шестидесятилетний с уверенностью утверждает, что он еще «молод» («в душе»).


[Закрыть].

Что такое одеваться, вести себя и т. д. «не по возрасту» – потеряло свою определенность и директивность. Отодвинулись сроки вхождения во взрослую жизнь (в особенности – в зрелость и старость). Современный человек не слишком отчетливо понимает, что значит быть ребенком и чем, собственно, молодость отлична от зрелости, а зрелость – от старости. Возникли вопросы, которых прежде не возникало: как вести себя тому, чей паспортный возраст – 35, и он считает себя молодым, в то время как не все окружающие готовы с этим мириться? Возрастной этос становится проблемой, допускающей разные решения. Решение вопроса относительно того, что может и что не может позволить себе молодой, зрелый или старый человек, все в большей мере ложится на самого человека.

Так происходит драматизация возрастного поведения: неопределенность и неоднородность[76]76
  Человек в одном отношении может быть взрослым, а в других – инфантом. Политическая активность может сочетаться с несамостоятельностью в быту, достижение когнитивной зрелости не гарантирует экзистенциальной зрелости.


[Закрыть] возрастных характеров, которые человек подчиняет своему желанию, наталкивается на «упрямство» биохронопоэзиса. Свобода выбора возрастных аспектов этоса встречает сильное сопротивление со стороны биохронопоэзиса и слабое – со стороны социохронопоэзиса. Возрастной сценарий жизни в принципе известен, биопоэзис вынуждает следовать ему, но все больше тех, кто отказывается следовать его указаниям.

Нормативной логике возрастов и возрастных характеров противостоит логика эмансипации. В пределе логика эмансипации ведет к замене природного человека полностью искусственным, произвольно сконструированным (киборги, сиборги, искусственный интеллект и прочие образы будущего, питающие воображение трансгуманистов). Освобождение от данного в пользу «сделанного» – это логика субъекта, обожествившего самого себя. Свободный выбор возраста в такой перспективе – это движение в «правильном» направлении. Природные, социальные и религиозные границы, препятствующие эмансипации, должны быть устранены. Здесь работает та же логика, что и в случае с гендерными правами, отстаивая которые легитимируют право человека делать со своим телом все, что угодно. Вместо заданных природой/Богом параметров человека (пол, возраст, расовые различия, индивидуальные особенности) продвигается проект пост-человека, который сам себя определяет в том числе и в том, что касается тела, пола и возраста. В рамках этой логики возрастную идентичность контролирует субъект. Современные медико-биологические и цифровые технологии предоставляют для этого все более изощренные инструменты, нацеленные на превращение тела в био-инженерную конструкцию под управлением искусственного интеллекта.

Тенденция к освобождению от зависящей от состояния тела возрастной идентичности – одна из причин происходящей на наших глазах ломки привычной хронологии перехода от возраста к возрасту. Однако освободиться от возраста пока что не позволяет тело. Наделенное сознанием, оно накапливает опыт, и накопленный опыт не позволяет нивелировать возрастные различия и в том случае, когда биологические кондиции тела удается существенно улучшить благодаря использованию новых технологий. Прежний опыт ограничивает горизонт возможностей (предстоящее), устранить его из настоящего не удается. В результате продлить бытие-юношей или бытие-зрелым можно, но не до бесконечности… Чем дольше человек отказывается признавать возрастные реалии, тем больше экзистенциальные потери в следующем возрасте.

В понятийной разметке теории возраста важное место занимает возрастная периодизация. Подходы к структурированию возраста в современной философской литературе заметно разнятся. Чаще всего тот или иной вариант периодизации принимается без обсуждения, как что-то само собой разумеющееся. Философы возраста или отправляются от закрепленного в языке его дорефлексивного понимания, или берут за основу одну из схем периодизации, разработанных психологами или социологами.

Мы полагаем, что использование периодизации без ее критического осмысления, по мере того как философы будут переходить от изучения возрастов к обдумыванию теории возраста в целом, останется в прошлом. Без продумывания критериев возрастной периодизации построение общей теории возраста невозможно. К сожалению, в настоящее время даже общие работы по философии возраста тему периодизации рассмативают «по касательной».

В статье М. Эпштейна «К философии возраста»[77]77
  Эпштейн М. Н. К философии возраста: Фрактальность жизни и периодическая таблица возрастов // Звезда. 2006. № 4. URL: http:// magazines.russ.rU/zvezda/2006/4/ep12.html (дата обращения 25.08.2020).


[Закрыть] обсуждается проект философской теории возраста на основе методологии фрактального анализа. Ее автор предлагает периодическую таблицу возрастов, построенную исходя из фрактального подхода к работе с возрастной структурой. Принцип самоподобия позволяет вычленить из «традиционного» детства «детство детства», «отрочество детства», «молодость детства», «зрелость детства» и «старость детства». Аналогичным образом Эпштейн «делит на пять» и другие возраста. Не входя в анализ таблицы возрастов по существу, отметим, что за исходную структуру возрастной периодизации берется «пятичленка» (детство, отрочество, молодость, зрелость и старость). При этом ни число, ни состав базовых возрастов М. Эпштейн не обсуждает; периодизация используется без ее обсуждения по существу[78]78
  М. Эпштейн о делении возраста на пять периодов пишет как о чем-то самоочевидном: «Чаще всего выделяются пять: детство, отрочество, молодость, зрелость, старость. Порою перед детством еще выделяется младенчество, перед молодостью – юность, а после старости – дряхлость. Но мы будем исходить из простой, пятичленной схемы, потому что и она позволяет нам умножить число возрастов до 25» (там же). Для целей статьи Эпштейна, согласимся, этого достаточно.


[Закрыть].

В исследовании Е. В. Косиловой[79]79
  Косилова Е. В. Философия возраста: Взаимосвязь эмоционального и познавательного взросления человека. – М.: ЛЕНАНД, 2014.


[Закрыть] имеется главка под названием «Возрастные этапы»[80]80
  Там же. С. 8–13.


[Закрыть]. К сожалению, автор ограничился простой экспозицией трех классификаций возрастной структуры: обыденной, природной (физиологической) и познавательной. Первые две описываются без обсуждения, третья – обсуждается, хотя и кратко. Однако познавательная периодизация, как признается автор, нуждается в дальнейшем продумывании[81]81
  Косилова Е. В. Философия возраста… С. 11–13.


[Закрыть]. Что касается периодизации экзистенциального взросления (одной из сквозных тем в работе Косиловой), ее в книге нет; нет в ней и обоснования периодизации, которая объединяла бы гносеологические и экзистенциальные аспекты, хотя таковая, если следовать логике автора, необходима.

Продуманную периодизацию предложил В. И. Красиков («Синдром существования»[82]82
  Красиков В. И. «Синдром существования». – Томск, 2002. С. 9–18.


[Закрыть]). В ее основу он положил темпоральную структуру экзистенции. Она, по Красикову, определяется балансом между воображением (желания, мечты), памятью (опытом, знаниями) и рефлексией. Память питает рефлексию; ее постепенное усиление «подрезает крылья» воображению, делая сознание все более трезвым. Доминирование воображения (желаний) над памятью (опытом) и рассудком характерно для молодости. В ней возрастное поведение определяет будущее. Равновесие между прошлым и будущим под водительством разума определяет специфику зрелости, в которой доминирует настоящее. Превалирование опыта и рассудка над воображением определяет старость, в старости доминирует прошлое.

Не входя в подробный анализ предложенной В. И. Красиковым периодизации, отметим, что в ней, без сомнения, есть конструктивные положения, но есть и положения, с которыми нельзя согласиться. Детство в его трехзвенной периодизации включается в молодость. Дети и в самом деле устремлены в будущее, но в каком отношении? Только в том, что они растут, развиваются; их прошлое, настоящее и будущее связывают не они, а их родители. Дети – для себя – не живут, в отличие от молодых взрослых, биографическим будущим. При всей неоднозначности периодизации, предложенной В.И. Красиковым, ее главное – и существенное – достоинство в том, что за основу берется изменение способа бытия во временном раскладе жизни, взятой в целом.

В книге К. С. Пигрова и А. К. Секацкого[83]83
  Пигров К. С., Секацкий А. К. Бытие и возраст.


[Закрыть] возрастная периодизация не становится самостоятельной темой, хотя по факту периодизация в ней имеется. В работе рассматриваются детство, подростковый возраст, зрелость (акме) и старость. Зрелость и взрослость по большей части отождествляются. И хотя подростковости как переходу от детства к взрослости уделяется большое внимание (это одна из наиболее интересных частей книги), но период молодости в работе специально не тематизирован. Он как бы «выпадает» из поля зрения, затерявшись где-то между тинейджерами и людьми среднего возраста.

Темпоральность и возраст. Критерии периодизации. Описание возрастной динамики и статики в горизонте герменевтической феноменологии предполагает прояснение связи между возрастом как временным определением жизни и временением как экзистенциалом. В аналитике Присутствия переменные параметры существования сущего остаются неучтенными, поскольку здесь они не имеют принципиального значения. Но в исследовании возраста изменение этих параметров (наличие/отсутствие способности к овременению существования и изменение его векторов по величине) выходит на первый план и является важным критерием возрастной периодизации.

Критерии периодизации следует искать в том, как именно темпоральная организация Dasein исполняется по ходу жизни. Благодаря темпоральному устройству экзистенции как вперёд-себя-уже-бытия-в-мире-при-внутримирно-встречном-сущем индивидуальная жизнь оказывается в ее ведении и как временная, и как временная. Если наша жизнь (как и жизнь других) открывается как ограниченная во времени длительность, неоднородная по своим темпоральным характеристикам, она приобретает возрастную структуру.

Что же эту структуру определяет? Наложение экзистенции как экстатически-горизонтального единства прошлого, настоящего и будущего на Присутствие в аспекте его временной фактичности. Возраст – это конкретизация временного характера Присутствия в одном из его оптических образов.

Когда говорят о Присутствии, говорят о временности экзистенции, когда говорят о жизни, говорят о ее возрастах. То обстоятельство, что человек имеет возраст, определено темпоральностью его бытийного устройства, неравенство временных горизонтов по их величине — прямое следствие полностью развернутой структуры вне-себя-бытия как темпоральной структуры. Данность тела в не зависящей от субъекта жизни логике биохронопоэзиса обусловливает постепенную трансформацию соотношения горизонтов временения по их величине. В какой-то момент сумма временных изменений тела приводит к качественной перемене в соотношении горизонтов (направлений) временения: к смене определяющего времени.

Сама по себе темпоральная структура экзистенции (как единства трех временных горизонтов) имеет трансцендентальный характер, но поскольку временение неотделимо от способа бытия Присутствия, при рассмотрении существования необходимо учитывать те поправки, которые вносит в соотношение времен по их величине тело, чей хроноресурс, – а значит, и жизнь – имеют вполне определенные границы.

Основанием для разделения жизни на базовые возрастные периоды является переход от бытия-в-безвременьи к овремененному существованию. Сначала это переход к овременению существования происходит в ситуативном масштабе, позднее – в надситуативном. С этим критерием связан и еще один критерий возрастных переходов: деление жизни на периоды зависит от наличия или отсутствия заботы, а также от ее масштаба и характера. Забота может быть связана с текущей ситуацией, и такая забота не определяет возрастной статус человека. Но появление большой заботы, заботы о жизни в целом – свидетельство завершения детства и перехода к зрелости. Переход от детства к взрослости – это переход от беззаботности к заботе, и, далее, от заботы о будущем к заботе о настоящем, и, в старости, к заботе о прошлом или о вечном.

В исследовании возрастной структуры необходимо разграничивать разные уровни (порядки) возрастной периодизации. Пока многоуровневый подход к периодизации жизни и в психологии, и в философии встречается не часто[84]84
  См., например, учебник Л. Ц. Кагермазова (Кагермазов Л. Ц. Возрастная психология (психология развития). Электронный учебник. URL: http://avkrasn.ru/article-1435.html (дата обращения 20.04. 2021), в котором имеется отдельная глава, посвященная взрослости (Гл. XVIII. Взрослость: молодость и зрелость).


[Закрыть]. Обычно исследователи возраста ограничиваются одноуровневой периодизацией[85]85
  Большинство возрастных периодизаций, предлагаемых психологами, являются одноуровневыми. В этом легко убедиться, если ознакомиться с обзорами возрастных периодизаций. См., например: Василенко Н. Ю. Социальная геронтология. Обзоры возрастных периодизаций. URL: http://txtb.ru/111/index.html (дата обращения 20.04.2021).


[Закрыть]. Например, говорят о периодах детства, молодости, зрелости и старости, или о детстве, подростковости, юности, зрелости, старости и т. д. Впрочем, в некоторых случаях периодизация имеет более сложную структуру. Например, многоуровневая периодизация возникает при применении фрактального подхода к периодизации, как в упоминавшейся выше модели, предложенной М. Н. Эпштейном[86]86
  В этой модели в каждом из возрастов обнаруживаются все возрастные категории. И в каждой из подструктур можно, в свою очередь, выделить все возраста из исходной модели периодизации.


[Закрыть].

Скажем несколько слов об одноуровневых моделях периодизации.

В одноуровневых периодизациях отсутствует взрослость как особый возраст, а там, где она в качестве термина присутствует, ее используют как синоним зрелости[87]87
  Исходное значение слова «взрослость» связано с необходимостью отделить тех, кто «вырос», от тех, кто «не вырос». Антоним к слову «ребенок» – «взрослый», антоним к «детству» – «взрослость». В качестве антонима термин «взрослость» используется, когда обсуждают «проблему инфантилизма». Под взрослостью может пониматься зрелость как период максимальной продуктивности в семейной, общественной и профессиональной жизни. В этом случае взрослость сводится к ее эссенции, зрелости как «взрослости взрослости». Периодизацию, в которой «взрослость» означает «зрелость», воспроизводит, в частности, Е.В. Косилова в той периодизации, которую она называет «природной» (Косилова Е. В. Философия возраста. Взаимосвязь эмоционального и познавательного взросления человека. – М.: ЛЕНАНД, 2014. С. 9–12). В монографии К. С. Пигрова и А. К. Секацкого взрослость от зрелости также не отделяют.


[Закрыть]. В одноуровневых периодизациях может отсутствовать в качестве особого возраста детство «в целом», в них детство рассматривается в том же ряду, что и молодость, зрелость и старость. Или детство и вовсе отсутствует, а вместо него вводятся несколько отрезков на «линии жизни». Обычно в этом случае выделяют младенчество, преддошкольный (ясельный) период, дошкольный, младший и средний школьный, за которым следует подростковый период. Как видим, из одноуровневой «таблицы возрастов» нередко исчезают и взрослость как таковая, и детство как таковое. Исключение взрослости и детства как базовых возрастных формаций жизни препятствует осознанию разно-уровневости возрастной структуры[88]88
  В периодизации В. И. Красикова взрослость и детство отсутствуют в качестве самостоятельных возрастов. Причем последнее исчезает не потому, что его заменяют несколько возрастов, а потому, что детство поглощается «молодостью». Детство у этого автора – начальный этап homo novini. В его периодизации три возрастных периода: молодость (homo novini), зрелость (homo maturus) и старость (homo senex). В молодости доминирует будущее время, в зрелости – настоящее, в старости – прошлое. См.: Красиков В. И. «Синдром существования». – Томск, 2002. С. 18–99.


[Закрыть].

Однако, если не учитывать, к примеру разноуровневость понятий «детство» и «молодость», мы упустим – на структурном уровне – качественное отличие всех возрастов детства от возрастов взрослости. Для философского анализа важно учитывать границу, отделяющую детство от взрослости. При всей возможности этого разграничения основной единицей анализа возрастной структуры жизни будут возраста второго порядка. Их углубленное исследование предполагает, при необходимости, исследование возрастных структур третьего уровня.

В нашей концепции возрастной периодизации в анализе детства мы ограничиваемся возрастами второго уровня, а в ходе описания возрастного ландшафта взрослости выделяем и изучаем еще и возраста третьего уровня.

Возраста первого уровня. Детство и взрослость. Детство – это гетерономное бытие в модусе при-других. Быть ребенком – значит адаптироваться к окружающему миру. Ребенок подражает старшим, он играет, осваивает то, что предлагает ему окружающая среда. Эта среда имеет периферию и активный центр, который определяет поведение ребенка больше, чем периферия. Центр – это родители и близкие взрослые.

Ребенок не выбирает среду. Взрослость – время выбора между адаптивной стратегией и автономным и конструктивным поведением, между решимостью, ответственностью, работой по своим целям и приспособлением к среде. Автономное бытие взрослых – это жизнь в режиме само-определения, постоянного переучета и авторизации целей, ценностей и приоритетов. Взрослый знает, чего он хочет. Взрослый стремится к исполнению того, что, по его убеждению, достойно, важно, необходимо. Он, по сравнению с ребенком, условно – в рамках заданных условий – автономен. Взрослый выстраивает, если выстраивает, жизненные приоритеты и реализует их. Принятие требований среды – это для него тоже результат выбора. Конформизм ребенка отличен от конформизма взрослого. Взрослый устанавливает и поддерживает баланс между автономией и гетерономией, между самоопределением и учетом требований среды, которые он не может изменить по своему желанию. Взрослый стремится к автономии и – в какой-то мере – ее достигает.

Отличие взрослости от детства в том, что взрослый способен реализовать свою субъектность, ребенок – еще нет. Водораздел между гетерономией и автономией – это водораздел между детством и взрослостью, и это разные способы овременения жизни.

Детство определено неразвернутостью времени (от рождения до формирования временного измерения сознания и освоения исходных форм бытия от первого лица) или неполной его развернутостью (освоение и расширение ситуативного временения в игровом детстве и в отрочестве). Детство – это или полная неспособность к овременению собственного существования, или неспособность к овременению жизни за пределами текущей ситуации. До тех пор, пока временение ограничено ситуацией, в которую человека поместили другие (взрослые), человек остается ребенком.

Взрослость предполагает переход к надситуативному (биографическому) уровню временения как условию самоопределения. Выход в биографическое будущее дает относительную свободу от диктата ситуации, от требований повседневной жизни. Разворачивание актов временения до границ существования свидетельствует о переходе от жизни чужим умом к жизни собственным умом. Ребенка опекают взрослые; взрослые берут его жизнь «на себя». В темпоральном аспекте это означает: человек принимает под свою ответственность то, что с ним было, есть и будет. Забегая в прошлое и будущее, ориентируясь на вертикальные (вечные, вневременные) ориентиры, взрослый прилагает усилие, стремясь к тому, чего текущая ситуация от него не требует. Он руководствуется тем, чего сейчас нет, и берет ответственность за свое будущее и за будущее близких, страны и т. п. на себя.

Возраста второго уровня. К возрастам второго уровня относятся возраста, на которые можно разделить детство и взрослость.

Детство делится на младенчество, ясельное детство, игровое детство и отрочество. Жизнь ребенка «протекает» сначала в безвременье (младенчество как при-другом-бытие и ясельное детство как через-других-бытие), затем в ситуативном временении в его игровых и неигровых форматах. В младенчестве (до года) и в раннем, ясельном детстве (примерно до трех лет) временение не развернуто, так что жизнь ребенка структурируют, упорядочивают другие (взрослые). Младенец включен во временение близких, упорядочивающих его существование с оглядкой на логику биохронопоэзиса. В темпоральном аспекте время младенца – это время природное (биохронопоэзис тела), его человеческое время – это время думающих о нем родителей. Ребенок, осваивающий временение (ясельное детство), входит в мир, в котором возможно временение, но сам не временит. Ясельного ребенка учат различать «сейчас» и «потом», «после» и «до», etc. В игровой период и в период отрочества дети способны овременять жизнь на ситуативном уровне. В дошкольном возрасте активное, самостоятельное временение осваивается в режиме игры, в отрочестве дети вынуждены ориентироваться в границах дня, недели, четверти через разметку жизни домашними и учебными обязанностями, о которых ребенку приходится помнить.