Текст книги "Метод"

Сергей Минутин
Метод

Разгуляев Владимир Павлович проснулся в холодном поту. Ему опять приснился кошмар. Эта была уже вторая ночь непрекращающихся ужасов. Во сне, две ночи подряд, его брали за горло сразу два великих русских писателя.

Оба писателя жили давно, в прошлых и даже позапрошлых веках, а за горло его брали только сейчас в XXI веке. В первую ночь его душил Фёдор Михайлович Достоевский. Во сне Разгуляев дёргал его за бороду пытаясь оттащить от своего горла, но Фёдору Михалычу помогали «Бесы» хватавшие Разгуляева за руки. Во вторую ночь его душил Фёдор Кузьмич Сологуб и Разгуляев пытался кусать его лысую голову, но на защиту Фёдору Кузьмичу уже спешили «Мелкие бесы».

Разгуляев сидел на кровати, сердце билось учащённо, лоб был липкий, ладони рук и стопы ног холодными. Разгуляев давно служил в системе российского образования и как всякий учитель был суеверным. Он постоянно что-то клянчил у Бога. Но Бог его не видел, так как Разгуляев в церковь не ходил, молитв не знал, а к спиртным напиткам, которыми Разгуляев отделял душу от тела, чтобы та воспарила, Господь привык давно. Бог бы всполошился, если бы от Разгуляева перестал исходить спиртной дух. Но, пока Разгуляев был жив, этого случиться не могло.

Разгуляев не представлял никакого интереса и для бесов. Заниматься репетиторством с детишками он не хотел, взяток не брал, так как никто их не давал, к ЕГЭ никого не готовил и, вообще, в образовательной системе, как считали бесы, был он человеком лишним. К тому же, он был умён, а умных эта система отвергала. Разгуляев это знал, поэтому вспоминая Бога и бесов, ни на кого не обижался, получал своё небольшое жалование и ждал. Ждал либо конца жизни, либо конца света.

Разгуляев сидел и размышлял. Его пугали не сны, а воспоминания, которые эти сны привнесли в его паскудную, похожую на болото жизнь. Он отчётливо увидел то о чём писал Достоевский в своих «Бесах». Разгуляев тёр уши и думал, – Это ладно, чёрт, как говорится с ними, они у нас повсюду. Но вот, «Мелкий бес» Сологуба – это ж об учительстве в России и о том, каких людей эти учителя из школ да гимназий в жизнь выпускают.

Разгуляеву было тоскливо, он старался дистанцироваться от этого процесса разложения очередного поколения русских детей, но как тут дистанцируешься, находясь в самом эпицентре этого геноцида. Тем более, что страна призывала в эту систему на руководящие должности только пенсионеров из своего скрытого и тайного кадрового резерва.

Разгуляев размышлял о том, как идёт призыв: «Знакомые вопли. С какими Шариков встречал свою судьбу: «Етит твою мать, профессор». Нынче даже хуже, просто два дурачка могут удачно встретились и один прокричать: «Етит твою мать, педагог». Один может быть просто пенсионером, а другой может отвечать и за молодёжную политику».

Разгуляев начал вспоминать, что предшествовало его снам. Он задремал и на его голову свалилось очередное откровение. Он явственно увидел своего начальника и весь его административный аппарат за тяжкой и непосильной работой на ниве российского образования.

Николай Алексеевич Чуб, начальник Разгуляева, бодрый пенсионер, руководивший образовательным учреждением, твёрдо застрявшим по ранжиру между детским садом и средней школой, дремал в своём кабинете. Заняться ему было абсолютно нечем, так как в соседних кабинетах сидела многочисленная администрация, состоявшая из молодых, проверенных Наташ, Свет, Надь и т. д., всё делавших за него и не докучавшая ему разными проблемами образования. Как обворовывать сотрудников Маркс их уже научил, а в качестве прибавочной стоимости им сверху была спущена бонусная система и надтарифные фонды. До такого грабежа даже Маркс не додумался.

Задач у администрации было всего две: контролировать мелких сотрудников работающих с детьми, а Разгуляев как раз и был мелким сотрудником и делить фонд заработной платы, как можно больше отжимая у «мелких» в свою пользу.

Фонд заработной платы – это, как объясняли мелким сотрудникам, работающим с детьми, тайна тайн, ибо основная его часть состоит из стимулирующих фондов. Из-за этих стимулирующих фондов весь административный аппарат от министерства образования до самых мелких образовательных учреждений чувствовал себя прекрасно. Все прочие с точностью наоборот. Но иногда бывали дни праздников и для мелких сотрудников, педагогов, работников. С некоторых пор их стали называть по-разному, исключив из обихода слова «воспитатели» и «учителя».

Наступал конец года и перспектива годовой премии

...

конец ознакомительного фрагмента