Текст книги "Батальон прорыва"

– Товарищ младший лейтенант, це що таке, провокация?!

Андрей молчал, он, не отрываясь, смотрел, как всполохи взрывов озаряют улицы города. В нескольких местах в небо вскинулись языки пламени, вверх поползли столбы черного дыма. А ведь там оставались семья Ковальчука и Варя.

С запада послышался гул моторов. Он нарастал. В светлеющем предрассветном небе, подобные черным хищным птицам, появились силуэты самолетов. Десятки немецких бомбардировщиков и истребителей волнами медленно летели на восток. Скоморохов оторвал взгляд от пугающего зрелища, сглотнул слюну, хрипло выдавил:

– Это война.

Словно подтверждая его слова, со стороны реки снова раздались многочисленные выстрелы и треск пулеметов. Бондаренко вопросительно посмотрел на командира.

– Що нам тепер робити?

– Выполнять приказ. Надо быстрее добраться до заставы.

Бондаренко дернул вожжи, лошади, убыстряя бег, потащили повозку по дороге.

* * *

До заставы добраться не удалось. К полудню захромала одна из лошадей. Бондаренко остановил повозку на поросшем лесом взгорке, осмотрел правую переднюю ногу животного.

– Ось бида, до застави трохи залишилось.

Скоморохов с тревогой посмотрел в сторону холма, за которым находилась застава. Оттуда слышался шум боя. Доносился он и от соседней заставы. Идут ли бои только на этом участке или на протяженности всей государственной границы, он не знал. Бондаренко попытался его успокоить:

– Ничого, не хвилюйтеся, товарищ младший лейтенант, доедемо.

Бондаренко сел в повозку. Скоморохов остановил:

– Постой!

Бондаренко услышал треск мотоцикла и увидел, что взгляд командира устремлен вниз, в сторону луга, который пересекала дорога, ведущая к заставе. Только теперь он заметил всадника в зеленой пограничной фуражке. Всадник выскочил из леса на склоне противоположного холма и стремился к дороге. Его преследовал мотоцикл с коляской, в котором сидели солдаты в германской, мышиного цвета, форме. Мотоцикл кидало на кочках, замедляя скорость, а потому расстояние между всадником и его преследователями увеличивалось. Пограничник добрался до обочины, ему оставалось преодолеть небольшой участок дороги и скрыться в лесу, где стояла повозка, но в это время раздалось два выстрела. Каурая лошадь споткнулась, упала на передние ноги, завалилась на бок. Всадник успел спрыгнуть, но повалился на землю. Фуражка слетела с его головы. Скоморохов разглядел коротко стриженные волосы. Пограничник вскочил, побежал по дороге к лесу. Бондаренко воскликнул:

– Товарищ младший лейтенант, так то ж наш Чухнин.

Скоморохов присмотрелся. Сомнений не было – это был красноармеец первогодок Степан Чухнин. Андрей махнул рукой в сторону зарослей.

– Быстро! Повозку в лес!

Когда Павел Бондаренко исполнил приказание, Скоморохов спрятался за ствол дерева у дороги, скомандовал:

– Оружие к бою! Ты берешь немца в люльке, я остальных. Огонь по моей команде.

Бондаренко снял винтовку, присел на колено рядом с густым разлапистым кустом, в шаге от дерева, за которым притаился Андрей.

Чухнину оставалось не более дюжины шагов до леса, когда мотоцикл выехал на дорогу. Немец в люльке выстрелил из винтовки. Пуля прошла мимо. Второй выстрел оказался удачным. Степан Чухнин остановился, схватился за правую ногу. Пуля угодила в бедро. Павел Бондаренко прицелился, приготовился нажать курок. Скоморохов остановил:

– Погоди, рано. Я могу их из револьвера не достать. Надо бить наверняка.

Мотоцикл приближался, теперь немцев и Чухнина разделяло не более тридцати метров, а до леса оставалось еще не менее пяти шагов. Понимая тщетность попыток оторваться от преследователей, Чухнин сел на дорогу, ожидая своей участи. Мотоцикл остановился рядом. Из люльки вылез долговязый немец в пилотке. Скоморохов видел из-за дерева его вытянутое покрытое веснушками лицо с холодными светло-серыми глазами. Он подошел к Чухнину, что-то сказал по-немецки. Немцы на мотоцикле рассмеялись. Чухнин с ненавистью посмотрел на длиннолицего.

– Смейтесь, сволочи, мы еще вам покажем!

Немец сплюнул, презрительно посмотрел на пограничника.

– Швайне.

– Сам ты швайне. – Чухнин попытался встать, но удар ногой в лицо бросил его на землю.

Самохвалов скомандовал:

– Огонь!

Немец в пилотке попытался ударить Чухнина прикладом в голову, но выстрел Бондаренко прекратил избиение. Долговязый рухнул рядом с Чухниным. Следом, сраженный револьверной пулей, уткнулся в руль водитель мотоцикла. Немец на заднем сиденье схватился за автомат, но меткий выстрел настиг и его. Из зарослей выбежали Скоморохов и Бондаренко.

Чухнин удивленно посмотрел на сослуживцев.

– Вы?

– А то хто ж! – Бондаренко подошел к убитым немцам. – Як вы их, товарищ младший лейтенант, оби два у голову. А в мене руки затряслися, перший раз в людину стриляв. Думав, промахнуся.

Скоморохов бросил:

– Пройдет. Первый раз у многих такое бывает. Убери немцев в лес, возьми у них документы, оружие. Потом ко мне, поможешь перевязать. – Андрей повернулся к Чухнину: – Показывай, куда ранило.

Степан убрал окровавленную ладонь от бедра. Скоморохов присел на колени, осмотрел рану.

– Ничего, мы сейчас тебя перевяжем, а ты докладывай, как здесь оказался.

– Меня лейтенант Ковальчук послал, за подкреплением. Связь с отрядом и комендатурой к ночи наладили, а утром немцы напали, внезапно. Сначала из пушек обстреляли. Первые снаряды в казарму попали. Потом самолеты… – Степан застонал.

– Терпи. Знаю, что больно, но перевязать надо. – Скоморохов затянул узел повязки. – Рассказывай дальше.

Чухнин облизнул пересохшие губы.

– Тогда связь опять пропала. Я на посту стоял, когда обстрел начался. Кругом взрывы, огонь. К казарме прибежал, а там ребята… Половина мертвые и раненые. Кто без ноги, кто без руки, – голос Чухнина дрогнул. – Политруку Зарецкому обе ноги оторвало, а он меня про свои очки спрашивает… Так у меня на глазах и помер.

– А Ковальчук?

– Велел мне и еще трём бойцам занять оборону на заставе и присматривать за ранеными, а сам с остальными ушел на опорный пункт. Там старшина Карпец со своими ребятами перестрелку с немцами затеял. К нему дозорные отступили. Я сам видел. Из пяти трое пришли. Кто был в секрете, так и не появились. Но я слышал, как они из Дегтярева стреляли, а потом тишина. – Чухнин замолчал.

Скоморохов нетерпеливо бросил:

– Продолжай.

– Наших в опорном пункте человек двадцать было. Две атаки отбили. Потом танки появились. Старшина Карпец один противотанковой гранатой подбил. Два других попятились, издали начали обстреливать, а пехота – обходить с двух сторон стала. Тогда Ковальчук с уцелевшими бойцами отошел к заставе, а Карпец с пулеметом прикрывать остался… Его танк раздавил. Потом на нас попёр. А у нас что? Две противотанковые гранаты, десяток РГД, ручной пулемет да винтовки. Патронов почти не осталось. Тогда товарищ лейтенант и велел мне за подкреплением скакать. Хорошо, конюшня уцелела. Я туда. Быструху вывел и – айда. Думал, как мышь в щель выскочу, а оказалось, что нас немцы уже обложили со всех сторон. Едва вырвался, только эти за мной увязались. – Чухнин бросил взгляд на убитых немецких солдат.

Скоморохов поднялся с колен.

– Надо пробиваться к заставе.

Бондаренко подошел, посмотрел Андрею в глаза, потом перевел взор в сторону заставы.

– Товарищ лейтенант, там тихо.

Только теперь Скоморохов понял, что не слышит звуков боя со стороны заставы. Зато появились другие звуки. Это был нарастающий шум моторов. Пограничники увидели, как с холма, по дороге движется колонна немецкой техники: тягачи с пушками на прицепе, грузовики с немецкими солдатами, бронеавтомобили, бронетранспортеры, танки. По обочине ехали велосипедисты и кавалеристы. Вся эта армада двигалась в их сторону. Опережая колонну, к лесу неслись немецкие мотоциклисты. Скоморохов скомандовал:

– Бондаренко! Повозку оставляем. Чухнина и трофеи в коляску, сам на заднее сиденье. Едем на соседнюю заставу.

Со стороны соседей слышался отдаленный шум боя, Скоморохов надеялся присоединиться к ним, но этому не суждено было случиться. На подъезде к заставе их обстреляли немецкие солдаты и люди в гражданской одежде. Оставался один путь – на Перемышль.

* * *

В город попасть не получилось. Недалеко от окраины их остановили. Из укрытого вечерним сумраком леса на дорогу вышли красноармейцы с винтовками на изготовку. Их возглавлял рослый пехотный лейтенант с пистолетом в руке. Он-то и подошел первым к мотоциклу.

– Старший лейтенант Могилевский. Кто такие?

– Свои. – Скоморохов на всякий случай положил ладонь на кобуру. Красноармейцы могли оказаться переодетыми немецкими диверсантами. Похожего мнения, видимо, был и лейтенант.

– Такие «свои» нас два часа назад обстреляли. Тоже в нашей форме были, – лейтенант кивнул на обочину. – Вон трое из них под деревом лежат. А кто вы, это вопрос.

– Заместитель заставы младший лейтенант Скоморохов, со мной два бойца. – Андрей вытащил из нагрудного кармана гимнастерки документы, отдал лейтенанту.

Старший лейтенант Могилевский, не спуская с Андрея подозрительного взгляда, спросил:

– Почему не на заставе?

– Вчера доставили в штаб погранотряда диверсанта и раненного им бойца, сегодня утром отбыли обратно, но к заставе пробиться не смогли. – Самохвалов опустил голову. – Похоже, что заставы больше не существует… Мы большую немецкую колонну видели, там мотоциклы, танки, бронемашины. Возможно, что двигаются сюда.

– Пускай идут, паразиты, мы их встретим, – лейтенант кивнул на лесок, где Скоморохов приметил несколько орудий.

Андрей поднял голову, вновь обратился к Могилевскому:

– Товарищ старший лейтенант, нам в город надо, в штаб погранотряда. У нас раненый.

– В городе немцы.

Ответ старшего лейтенанта ошеломил Андрея Скоморохова. Ведь там, в городе, были раненые бойцы погранзаставы Колесников и Ахмедов, жена Ковальчука Антонина, дети, Варя. Что с ними? Вслух Андрей произнес:

– Как же так?

– А вот так! Это война. – старший лейтенант выругался, покосился на коляску, где сидел Чухнин с трофеями. – Откуда немецкий мотоцикл и оружие?

– У немцев одолжили.

– Оружие придется сдать, до выяснения.

– Вы что же, нам не верите?

– Верить вам или нет, другие разберутся. – старший лейтенант обернулся к красноармейцам. – Терещенко, Лисицын! Сопроводите пограничников вместе с мотоциклом и оружием к лейтенанту Шилохвостову.

Скоморохов верил, что вскоре во всем разберутся и всё встанет на свои места, и всё же при упоминании знакомой фамилии ему на душе стало легче.

Андрей не ошибся. Шилохвостов оказался тем самым лейтенантом госбезопасности, с которым он разговаривал вчера. Разговор состоялся в лесу, он был недолгим. Лейтенант Шилохвостов выслушал Скоморохова, забрал у него документы немецких солдат, распорядился передать раненого Чухнина санитарам. От него Андрей узнал, что утром немцы обстреляли из артиллерии штаб погранотряда, расположенные в городе комендатуры, склады, госпиталь, железнодорожный вокзал, радио– и телефонную станции. Связь с погранзаставами и комендатурами удалось наладить только ближе к полудню, а после полудня поступил приказ оставить Перемышль, поэтому дополнительных сведений о судьбе заставы лейтенанта Ковальчука у Шилохвостова не было. В конце разговора лейтенант сказал:

– Мотоцикл я у вас забираю, трофейное оружие можете оставить себе, оно вам скоро пригодится. Тут вот какое дело. Ты, Скоморохов, город хорошо знаешь?

– Неплохо.

– Добро. Значит так. Главные силы отряда на данное время сосредоточены в селе Нижанковичи. Я сейчас направляюсь туда. Ты поедешь со мной. Там я определю тебя в подчинение к старшему лейтенанту Поливоде. Под его командованием формируется сводный батальон из пограничников и солдат полка НКВД. На завтра намечается наступление на Перемышль, но прежде следует провести разведку. Поливоде требуются ловкие ребята, которые хорошо знают Перемышль, а ты, как я понял, из таковых.

– Товарищ лейтенант, разрешите с собой красноармейца Бондаренко взять. Он один из всей заставы…

Шилохвостов понимающе кивнул.

– Разрешаю.

* * *

Первая ночь войны выдалась лунной и безветреной. Разведчики младшего лейтенанта Скоморохова бесшумными серыми тенями скользили по склону между кустов и деревьев. Группа из пяти человек состояла из пограничников, скрытно передвигаться в темноте им было не внове. Андрей следовал первым, он-то и услышал впереди негромкий оклик по-немецки. Скоморохов остановился, поднял руку. Разведчики замерли. Неужели их заметили? Андрей знал, что в город специально было послано несколько разведгрупп для выявления огневых точек противника и расположения войск. В случае обнаружения одной группы оставался шанс, что сведения будут добыты другими, и все же Скоморохову не хотелось, чтобы обнаруженными разведчиками были они. Опасения оказались напрасными. Тихий разговор немецких солдат успокоил. Подползли ближе. Как оказалось, это был передовой пост немцев на окраине города. Скоморохову подумалось: «Эх, напасть бы на них из темноты и перебить всех до единого!» Эту мысль он отбросил. Сейчас было важно раздобыть сведения и по возможности доставить в отряд «языка», а необдуманные действия могли помешать наступлению. К тому же у него было особое задание от Шилохвостова. Поэтому пост обошли и нырнули в ближайшую улочку. Перебежками, от дома к дому, проулками и дворами стали продвигаться к центру города, примечая на ходу, где у немцев огневые позиции, где стоит бронетехника. Немцы времени зря не теряли, подготавливали в домах и на площадях опорные пункты. Разведчики видели, как немцы укладывают на перекрестках мешки с песком, устанавливают пушки и пулеметы. Однако не все были заняты делом, разведчики слышали в отдалении пьяные голоса и песни на немецком языке. Враг праздновал победу.

На обратном пути остановились у одного из одноэтажных домов. Здесь жил знакомый Шилохвостова. От него они надеялись получить сведения о немцах. Андрей тихо постучал в дверь. На стук не ответили. После повторного стука из-за двери раздался мужской голос:

– Кто там?

Скоморохов тихо сказал:

– Свои. Я от Шилохвостова.

Щелкнула задвижка, дверь отворилась, на крыльце появился босоногий пожилой человек в белой рубахе и брюках. Он с опаской посмотрел по сторонам, негромко произнес:

– Заходите.

Разведчики вошли в прихожую. Бондаренко по приказу Скоморохова остался снаружи. Мужчина свет включать не стал. Сказал: «Подождите», – и исчез в одной из комнат. Скоморохов вдохнул носом воздух. Пахло борщом. Только теперь он вспомнил, что не ел с самого утра. Ждать пришлось недолго. Мужчина пришел со свернутым листом бумаги, отдал Андрею.

– Вот. Передадите Шилохвостову. Здесь всё написано.

– Хорошо. Передадим.

Мужчина пожал Скоморохову руку.

– Удачи вам, товарищи.

Пограничники вышли из дома. Теперь у них была еще одна задача: по возможности взять «языка», но летняя ночь коротка, а потому и времени у разведчиков было мало.

Им повезло. Группа возвращалась назад, когда ближе к окраине города они увидели трех немецких солдат.

– Похоже, патруль, – тихо произнёс один из пограничников.

– Будем брать того, который впереди. Сдается мне, он за старшего.

Схватка была короткой. Немцы нападения не ожидали, они повернули за угол дома на перекрестке, когда на них набросились разведчики. Дюжий Бондаренко ударом приклада в голову свалил первого, двух других немцев закололи ножами. Скоморохов не ошибся, шедший впереди немец оказался обер-ефрейтором. Ему быстро связали руки, сунули в рот кляп. Взятого в плен «языка» Бондаренко тащил на себе, так как удар прикладом оказался сильным. Немец был рослым и тяжелым, а потому нести его пришлось по очереди.

Труды разведгрупп не прошли даром. Выяснилось, что немецкое командование тоже готовило наступление, а потому ударили по ним на полчаса раньше запланированной ими атаки. Утром артиллерия открыла огонь по обнаруженным позициям противника. Грохот пушек разорвал утреннюю тишину. В атаку со стороны городского кладбища пошли пограничники сводного батальона, следом в бой вступили бойцы девяносто девятой стрелковой дивизии и две сотни ополченцев.

* * *

Скоморохов во главе доверенного ему полувзвода пограничников пробивался к центру города. На окраине немцы встретили наступающих шквальным пулеметным огнем, но пограничникам удалось ворваться в Перемышль. Теперь надо было выбить из него противника. Однако немцы упорно сопротивлялись, они успели укрепиться, соорудив на перекрестках баррикады из мебели, шпал и мешков с песком. Из подвалов, окон и чердаков хлестал свинцовый дождь. Скоморохов видел, как один за другим падают его бойцы. Опыта уличных боев у пограничников было мало, большая часть из них впервые участвовала в боевых действиях. На узких улицах между домами не хватало маневра, не было места, чтобы в нужный момент укрыться от вражеского огня. Овладев одним из опорных пунктов на перекрестке, остановились. Впереди ещё одно укрепление, за ним двухэтажный дом, который, словно остров реку, разделил улицу на две. Пулеметный огонь из окон и чердака дома заставил залечь за мешками с песком. Бондаренко оказался рядом.

– Товарищ младший лейтенант, як що дали по вулици пидемо, те нас всих перебють. Може, нам дворами, як вчора?

Очередь из пулемета заставила Скоморохова пригнуться. Андрей поправил ремешок фуражки под подбородком.

– Верно мыслишь, Бондаренко. В лоб нам немцев из этого дома не выбить. Надо действовать хитро. Главное маневр и внезапность. Будем обходить узлы обороны и бить им в тыл.

Бондаренко поддержал:

– Ось це правильно, товарищ лейтенант.

Скоморохов обратился к пограничникам:

– Девять человек со мной, остальным держать оборону, ждать сигнала к атаке. Сержант Решетняк остается за старшего.

Андрей вскочил, пригнулся, и, крепко сжимая в руках трофейный немецкий автомат, побежал назад по улице. За ним последовал Бондаренко и ещё восемь пограничников. Добежав до перекрестка, они свернули за угол дома. Запоздало застрочил немецкий пулемет. Скоморохов кинулся к массивной деревянной двери, рванул ручку на себя. Дверь оказалась закрытой. Бондаренко несколько раз ударил прикладом винтовки по полотну, но попытки сломать дверь оказались тщетными. Один из пограничников предложил:

– Может, гранатой ее?

– Гранаты приберегите для немцев. За мной! – Скоморохов подбежал к каменному забору, который скрывал внутренний двор дома, подпрыгнул и ловко перемахнул через преграду. За ним, помогая друг другу, перелезли остальные. Пограничники миновали двор, но уперлись в деревянную ограду. Путь пробивали прикладами и ногами. Сломали доски и очутились в соседнем дворе. Навстречу им из дверей соседнего дома выбежали два немецких солдата в касках с винтовками в руках. Скоморохов нажал на спусковой крючок. Автоматная очередь срезала обоих. Андрей побежал дальше. Следующий трехэтажный кирпичный дом с балконами, по его предположению, должен был находиться напротив углового здания, где засели немцы. Он не ошибся. Сквозной подъезд вел со двора на улицу и выходил к нужному дому. У выхода притаился немец с винтовкой. Не ожидая нападения сзади, он обернулся, удивленно посмотрел на пограничников. Их многочисленность и суровый вид привели его в замешательство, удивление сменил испуг. Андрей приложил указательный палец к губам, давая немцу понять, что ему не стоит звать на помощь. Солдат вермахта послушно поднял руки вверх. Скоморохов бросил:

– Свяжите его.

Немца связали, забрали оружие и уложили на каменный пол. Один из пограничников удивленно произнес:

– Да он же пьяный, чертяка! От него как из винной бочки разит. Наверное, всю ночь пили, сволочи.

– Вот мы им и устроим похмелье. – Андрей снял фуражку, взял у пленного каску, одел на себя, выглянул на улицу. Осмотрев дом, в котором засели немцы, он повернулся к пограничникам, тихо скомандовал:

– Приготовиться. По моей команде рывком перебегаем улицу. Окна дома на первом этаже высоко, поэтому проникнуть туда можно только через парадные двери. Они, на наше счастье, открыты. Комнаты, где засели немцы, закидываем гранатами, потом добиваем тех, кто остался жив. Аксёнов, Бондаренко, держите под прицелом окна второго этажа. Всем понятно?

– Так точно, – ответил за всех Бондаренко.

Скоморохов снял каску, надел фуражку, подтянул ремень на подбородке.

– Тогда вперед!

Пограничники выбежали на улицу, устремились к дому напротив. Из открытого окна второго этажа высунулась голова в немецкой пилотке. Бондаренко остановился, выстрелил. Голова немца исчезла. Скоморохов метнул гранату в окно первого этажа. От оглушительного взрыва осыпались разбитые стекла на рамах. Не теряя времени, Андрей вбежал в дом, пинком отворил дверь квартиры, куда он кинул гранату. Ошалевшие от взрыва немцы метались по комнатам в пыли, огне и дыму. Скоморохов выискивал их глазами, и, не переставая, поливал огнем из автомата. Немцы падали один за другим. Из комнаты справа выбежал еще один. Андрей повернулся, нажал спусковой крючок. Автомат молчал. В голове мелькнуло: «Патроны!» Теперь трофейное оружие было бесполезным, враг был рядом. Низкорослый немец ткнул штыком в живот. Скоморохов увернулся, ударил автоматом по плечу немца. Противник оказался крепким, он развернулся, чтобы повторить атаку, но в это время в квартиру забежал Бондаренко. Выстрел из винтовки откинул немца к стене, на которой висело деревянное католическое распятие. Немец сполз на пол, его остекленевший взгляд остановился на вырезанной из дерева фигуре Христа. В этой квартире с неприятелем было покончено. Селиванов откинул автомат, выхватил из кобуры револьвер, метнулся к выходу из квартиры.

На широкой деревянной лестнице, ведущей на второй этаж, завязалась рукопашная схватка. Немцы напирали сверху, пытаясь сбросить с неё пограничников. Скоморохов видел, как на ефрейтора Аксенова прыгнул немец. Пограничник пригнулся, затем резко выпрямился. Немец перелетел через него, скатился по ступеням вниз. Дело завершил стальной штык Бондаренко. Аксенов развернулся, выстрелил из винтовки вверх. Оттуда, с лестничной площадки второго этажа вел огонь один из немцев. В следующий миг его самого сразила пуля. Аксенов рухнул на ступени. Скоморохов бросился к лестнице.

Через минуту рукопашный бой шёл уже на втором этаже. Крики, хрипы, ругательства и стоны смешались с выстрелами и взрывами гранат. Дрались штыками, прикладами, ножами и просто руками. Рыжеусый, коренастый и широкоплечий немец набросился на Бондаренко с кулаками. В тесноте возможности ударить немца штыком или прикладом у Бондаренко не было. Чтобы защитить лицо от массивных кулаков рыжеусого, он выставил винтовку перед собой. Немец тоже схватился за винтовку и попытался вырвать её из рук пограничника. Бондаренко рванул винтовку на себя и упал на спину, увлекая противника за собой. Ступни Бондаренко уперлись немцу в живот, резким толчком он перекинул его через себя, вскочил на ноги, вырвал винтовку из рук рыжеусого. Встать немец уже не успел. Острие штыка вонзилось в его мощную спину.

Скоморохов выстрелил в упор в напавшего на него немца, побежал в помещение, из которого доносился стрекот вражеского пулемета. Его опередил один из пограничников. Он первый ворвался в комнату, где у пулемета притаились два немца. Один из них, в офицерской форме, выстрелил из пистолета. Пуля угодила пограничнику в живот. Андрей, не целясь, разрядил барабан в офицера, обернулся к пулеметчику, но тот уже схватился в рукопашной с раненым пограничником. Немец пытался выбросить бойца из открытого окна. Скоморохов кинулся на помощь, но опоздал. Немецкому пулеметчику удалось столкнуть пограничника, но тот крепко вцепился в немца и увлек его за собой. Андрей выглянул в окно. Два недвижимых тела лежали на выложенной камнем мостовой, так и не выпустив друг друга из смертельных объятий. В трех метрах от них немецкие артиллеристы подкатывали легкую пушку к укреплению перед домом. Андрей представил, что будет, если они начнут стрелять по мешкам с песком, за которыми он оставил часть своих бойцов ожидать сигнала к атаке. Он бросил взгляд на немецкий пулемет, рядом с которым лежали две гранаты с деревянными ручками. Это были немецкие М-24. Как ими пользоваться, младшему лейтенанту погранвойск было известно. Кроме трофейных гранат у него оставалось еще две своих. Недолго думая, он метнул их в пушку. Две немецкие полетели в сторону укрепления. Скоморохов кинулся к пулемету и после небольшой заминки открыл огонь по немцам на улице. Трое из них остались лежать на мостовой, остальные, напуганные атакой с тыла, предпочли оставить позицию.

Звук шагов заставил его обернуться. В комнату, пошатываясь, вошел пограничник с обнаженной головой. Его белесые волосы и лицо были залиты кровью. Андрей указал на пулемет.

– Будь здесь.

Пограничник, не проронив слова, тяжело опустился рядом с пулеметом. Скоморохов схватил пистолет немецкого офицера, выбежал на лестничную площадку второго этажа. Оставшиеся в живых пограничники, ловко орудуя штыками и прикладами, уже пробивались на чердак. Там находился еще один пулеметный расчет. Чердачный сумрак встретил их вспышками выстрелов. Бондаренко выронил винтовку, схватился за плечо. Скоморохов выстрелил в сторону вспышки. Стон из темноты известил, что он не промахнулся. В ту же секунду из-за сложенной из кирпича каминной трубы на них накинулись еще два немца. Как оказалось, пулеметчики были на чердаке не одни. Один из немцев набросился на Андрея сзади. Скоморохов, применив прием самбо, перекинул его через себя, выстрелил из пистолета. Другой бросился с ножом на Бондаренко. Бондаренко отскочил, но дальше отступать было некуда. Путь к отступлению преградила куча хлама, брошенного жильцами дома на чердаке. Возможности отбиться от противника, вооруженного ножом, у раненого пограничника было мало. А тот уже был рядом. Бондаренко нащупал позади себя ножку стула. Ухватив её здоровой рукой, он ударил немца по плечу, а затем несколько раз по голове. На помощь ему подоспели пограничники. Они-то и помогли ему связать пленного. Скоморохов подошел к слуховому окну чердака, снял фуражку, высунул руку, помахал. Из-за мешков с песком показались фигурки в зеленых фуражках. С криком «ура!» пограничники побежали к дому.

Они уже были рядом, когда раздались выстрелы. Пограничники попадали на мостовую. Стреляли из окон и подвала соседнего дома с другой стороны улицы. Скоморохов приказал:

– Всем вниз! Пулеметы на эту сторону! Быстро! Огонь по окнам!

Пограничники не мешкали. Надо было выручать товарищей. Пулеметные очереди отогнали немцев от окон, но выстрелы автоматов из подвала не давали подняться бойцам на улице.

Скоморохов выругался:

– Твою мать! Пулеметами их из подвала не выкуришь, надо гранатами.

К Скоморохову подошел круглолицый, крепко сложенный пограничник.

– Товарищ младший лейтенант, разрешите мне. Я их стороной обойду, там непростреливаемое пространство. Мне бы гранат только, и не давайте немцам из окон высунуться.

– Не бойся, прикроем и гранат дадим. Ты только выкури этих паразитов из подвала.

Пограничник улыбнулся.

– Вы не сомневайтесь, товарищ младший лейтенант, выкурю.

Скоморохов еще не успел запомнить всех доверенных ему бойцов, а потому спросил:

– Как фамилия?

– Журбин… Сергей.

– Действуй, Журбин Сергей, вся надежда на тебя.

Спустя пять минут пограничник уже полз вдоль стены дома, где засел неприятель. Захваченные у немцев пулеметы били по дому, не давая им вести огонь из окон. Скоморохов напряженно следил, как Журбин подполз к узкому подвальному оконцу, из которого строчил автомат, вырвал чеку, бросил гранату внутрь. За первой гранатой последовала вторая. Пограничники Скоморохова ринулись в атаку, за ними поднялись те, которые были на улице. Двое из них так и остались лежать на холодных камнях мостовой. Остался лежать у подвального оконца и пограничник Журбин…

Когда с немцами в здании было покончено и две группы снова соединились, оказалось, что из двадцати двух бойцов, способных вести бой, осталось тринадцать. С ними Андрею Скоморохову предстояло идти дальше. Он распорядился оставить в доме пленных немцев и раненых пограничников. Бондаренко оставаться отказался:

– Не можно мени залишатися, мени трохи дряпнуло. Товарищ младший лейтенант, дозволите йти з вами. Я и стриляти можу. Ось пальци ворушаться.

Рана действительно оказалась несерьезная, пуля лишь царапнула плечо. Андрей отказать не смог, а потому дальше пошли вместе.

* * *

Отбив у немцев ещё один дом, они двинулись дальше. Впереди была площадь. Пограничники приготовились к атаке, когда им навстречу с грохотом и ревом выкатился немецкий танк. Рядом с ним бежали немецкие пехотинцы. Зажатые между каменных домов пограничники оказались в ловушке. Оставалось отступать или прятаться в домах. Скоморохов понимал, что прежде чем они это сделают, половина из них будет уничтожена огнем из пушки и пулемета танка, а также выстрелами немецких солдат. На миг Андреем овладело оцепенение. Сзади громыхнуло, танк задымил, попятился. Скоморохов обернулся и увидел на соседнем перекрестке два орудия. Противотанковая артиллерия на конной тяге подоспела вовремя. Это было спасение. Скоморохов хрипло выкрикнул:

– В атаку! Вперед!

И пошли… Взяли площадь, выбили немцев из Перемышля, вышли к границе – реке Сан, но останавливаться не стали, в составе сводного батальона пограничников под командованием старшего лейтенанта Поливоды ринулись на мост. При поддержке пулеметного огня из дотов и артиллерии к вечеру вошли в германскую часть города – Премзель, иначе называемую Засанье.

Бондаренко радовался:

– Всё, тепер ми нимцив поженемо. Допомога пидийде, и пидемо дали. Вирно Колисникив говорив, що вийна буде не довгою.

Скоморохов надеялся, что так и случится, радовался вместе с остальными, но что-то мешало ему в полной мере насладиться победой. Он гнал от себя засевшую в глубине души тревогу, но она не уходила. Андрей знал, что передышка будет недолгой, знал, что немцы копят силы для атаки на город. Думал, как силами доверенного ему полувзвода, от которого осталось одиннадцать человек, дать отпор немцам. От мыслей его оторвал боец с перевязанной головой. Скоморохов его узнал, это был тот самый раненый пограничник с белесыми волосами, которого он оставил у пулемета на втором этаже во время штурма занятого немцами дома. Он, как и Бондаренко, увязался за остальными и, несмотря на раны, дошел до позиций, где они остановились.

– Товарищ младший лейтенант, за углом дома автомобиль немецкий, в нем офицер убитый. При нем документы обнаружили. Вот.

Пограничник протянул пухлую черную папку из кожи. Скоморохов открыл клапан, глянул на документы.

– Пойду покажу командиру батальона, пока он рядом, ему решать, что с этими бумагами делать…