Текст книги "Запрет совпадения. Телевизионно-фантастическая книжка"

* * *

К мойке во дворе студии подъехала грязная «копейка». Ворота открылись, и она въехала внутрь. Из машины вышел водитель, подошёл к терминалу, вставил карточку, и на дисплее высветились цифры «109 88 -2».

* * *

Никитин вошёл во двор, обошёл стоящую у своего подъезда старую «копейку» и оторопело уставился на дверь. На том месте, где ещё утром была новая металлическая дверь с кодовым замком, на одной петле болталась обшарпанная деревянная створка. Второй не было вовсе.

– Лёха, привет! А я тебя уже час жду – Никитин обернулся и увидел выходящего из «копейки» Игоря.

Ни слова не говоря, Лёха развернулся и буквально влетел в подъезд. На лестнице было темно, не горела ни одна лампочка. Никитин на ощупь поднялся на третий этаж, остановился у своей двери и нащупал в кармане ключи. В этот момент раздался треск, что-то больно кольнуло его в бок, он упал и потерял сознание.

7 июля 2009 года

Общий план.

Крейсер «Аврора». К нему подходит группа школьников.

Средний. Укрупнение.

Дети подходят к трапу, останавливаются, учительница пересчитывает ребят.

Крупный.

Один из мальчишек с восхищением смотрит в сторону.

Крупный.

На мальчика смотрит курсант, стоящий в карауле у входа на крейсер.

Общий, от корабля.

Дети поднимаются по трапу.

Средний.

Человек в костюме, торжественно произносит речь.

Перебивки. Крупные планы школьников.

«Сегодня вы вступаете в пионеры. Это почётная обязанность каждого гражданина нашей страны. И не менее почётно то, что происходит это на революционном крейсере „Аврора“, в городе, который носит имя великого Ленина – Ленинграде».

Средний, на строй ребят.

Из строя выходит девочка, подходит к мужчине.

Крупный.

Девочке повязывают красный галстук, она поднимает правую руку и отдаёт салют. Средний.

Подход мальчика.

Крупный.

Салют.

Несколько разных по крупности планов.

Подход. Завязывание галстука. Салют.

Средний.

Мужчина берёт из рук стоящей рядом учительницы последний оставшийся галстук. Повязывает его девочке.

Общий план.

Строй ребят. Все, кроме одного мальчика в новеньких галстуках. Наезд на мальчика.

Средний.

Мужчина удивлённо смотрит на учительницу, та разводит руками.

Средний.

Мальчик падает в обморок.

Общий.

К упавшему ребёнку склоняются дети, подбегают мужчина с учительницей.

Крупный, глазами мальчика.

Лицо учительницы. «Лёшенька, вставай!» – по щекам женщины текут слёзы.

Никитин открыл глаза.

– Лёшенька, вставай! – над ним стояла плачущая Лена – Ну, слава богу, очнулся.

Лёха огляделся. Он лежал на кожаном диване. Рядом стоял стол, за столом на фоне окна в облаке сизого дыма просматривался силуэт мужчины. Никитин сел. Силуэт превратился в Соколова.

– Здравствуйте. Алексей, Ваш контракт готов – Владимир Михайлович спокойно протянул Лёхе несколько листов бумаги.

– Объясните сначала, что происходит! – зло сказал Никитин.

– По-моему, Вы и сами уже всё поняли, к чему терять время? Почитайте, что будет непонятно, спрашивайте!

Лёха взял листки. От резкого движения правый бок пронзила сильная боль.

– Чем это вы меня? – спросил Никитин.

– Электрошок.

– Нечего было убегать – подала голос Лена – сам виноват!

– Это я-то виноват? Да вы с ума сошли, вы уже неделю водите меня за нос! Вы думаете, что я ничего не понимаю? – заорал вдруг Лёха.

– Кстати, очень интересно послушать, что ты понял – Соколов неожиданно перешёл на «ты» и закурил очередную сигарету.

– Я понял, что всё это очень похоже на перемещение во времени, но, по-моему, это бред! А какое сегодня число?

– Шестое. Нет, уже седьмое – Соколов посмотрел на часы – седьмое июля.

– А год?

– Две тысячи девятый, а могут быть варианты? – Владимир Михайлович улыбнулся.

– Могут – буркнул Лёха и уткнулся в бумаги.

Он быстро пробежал первые три пункта. «Исполнитель в лице… именуемый дальше… заказчик в лице… о нижеследующем… обязуется… визуального ряда надлежащего уровня… график работы… вознаграждение в размере…»

– Ух, ты! – удивлённо воскликнул Никитин, увидев в разделе «вознаграждение» сумму, раз в пятнадцать превышающую его зарплату.

«Обязанности сторон… в случае неисполнения… в случае невозможности возврата…» Лёха стал читать медленнее.

«В случае невозможности возврата, ответственность по возвращению ложится на исполнителя, как и в случае неисполнения…»

– Невозможность возврата откуда? – Лёха посмотрел на Соколова. Тот молчал.

«… Как и в случае невыполнения исполнителем подписки о неразглашении служебных сведений (п.1.1. приложения)»

Лёха пролистал пачку.

«Приложение к контракту №… подписка о неразглашении… Я…, обязуюсь хранить в тайне сведения, полученные в процессе работы над спецпроектом в течение пятидесяти лет с момента окончания контракта».

Лёха перелистнул страницу.

«…Срок действия контракта – бессрочный»

– Я должен это подписать?

– Тебя что-то смущает?

– Чем вы тут занимаетесь?

– Телевидением – спокойно ответил Соколов.

– А конкретнее?

– Мы делаем новости – сопровождая движением руки, словно расставляя каждое слово на невидимом плакате, ответил руководитель спецпроектов.

– Невозможность возврата откуда? – повторил вопрос Никитин.

– Из прошлого, ты же всё понял!

– Но это же бред! – снова повторил Лёха.

– Для кого-то это бред, а для нас обычная ежедневная работа.

– Вы хотите сказать, что все эти дни я мотался в прошлое?

– Естественно. Скажи вот ей «спасибо»! – Соколов показал на Лену.

– Спасибо! – Никитин церемонно кивнул Сергеевой и добавил – А за что?

– За то, что твоё участие в проекте – это её идея.

– Ну, да! Только меня забыли спросить – хочу я этого или нет! – пробурчал Лёха.

– Вот, спрашиваем – Соколов кивнул на контракт.

– Да? Это вы так меня спрашиваете? У меня такое ощущение, что вопрос уже давно решён, и моя подпись, это всего лишь формальность!

– В принципе, да! – честно признался Владимир Михайлович – А тебя что-то не устраивает?

– Да всё! Всё меня не устраивает! – Никитин задумался и добавил – Кроме зарплаты.

– Не сомневался. Но, поверь, это не главное.

– Я Вас слушаю! – Лёха очень серьёзно посмотрел на Соколова.

– А мне нечего добавить к тому, что я сказал тебе вчера, точнее позавчера – он опять посмотрел на часы – Главное, что будет интересно. Короче, так – Соколов встал и показал на контракт – подпишешь и оставишь на столе. Если есть вопросы, пытай Сергееву, а я пошёл. Устал я сегодня с вами.

– Владимир Михайлович, а как же… – Лена удивлённо посмотрела на Соколова.

– И не засиживайтесь, у тебя завтра выезд с утра – ответил он Лене и, посмотрев на Никитина, добавил – с Игорем.

Соколов вышел из кабинета. Какое-то время они сидели молча. Лёха тупо сидел, уставившись в листки, Лена не отрываясь, смотрела на него. Тишину нарушил Никитин.

– Почему ты мне не сказала?

– Лёш, понимаешь, я… я не имела права!

– А Игорь, а Ванька?

– Они тоже. Мы же все это подписывали – она кивнула на контракт.

В дверь постучали, и вошла секретарша Аня.

– Вы долго ещё?

– Ой, Ань, а он тебя не отпустил? – спросила Лена.

– Нет, сказал, чтобы дождалась, пока вы уйдёте – Аня посмотрела на настенные часы, которые показывали уже десять минут второго.

– Вот изверг! Лёш, пойдём, где-нибудь в другом месте поболтаем.

– Я не уверен, подписывать или нет… – Никитин всё ещё сомневался.

– Да ты давно уже всё подписал!

– Когда это?

– Да когда первый раз на выезд поехал!

– Лен, а это всё правда?

– Чи-ста-я! – по слогам ответила Сергеева.

– И Гавриленко убили?

– Ещё в восемьдесят восьмом – она увидела умоляющий взгляд Ани – пошли!

– Да и чёрт с вами – Лёха взял со стола авторучку и подписал документ.

– Там развозка ждёт – сказала Королёва – поедете?

– Нет, спасибо, мы ещё поболтаем – ответила Лена и вышла из кабинета. Лёха поплёлся следом.

* * *

– Лен, пойдём на улицу, а то у меня башка раскалывается – попросил Никитин, когда они вышли в коридор, и металлическая дверь с грохотом захлопнулась.

– С удовольствием, я у Соколова в кабинете подольше твоего просидела, а он курит, как паровоз.

Они вышли из здания студии. Вдруг Лёха остановился, как вкопанный.

– Ты чего? – испугалась Лена.

– «Москвич»…

– Что «Москвич»?

– На месте «Москвич»…

– Ну и что? Да говори ты!

– Я когда… ну… сбежал от вас, вернулся к студии. Машины не было. Это точно.

– Фу, напугал! Ну, естественно, не было. Откуда ей взяться у студии в восемьдесят восьмом году. То есть шанс, конечно, такой есть, но очень маленький.

– Какой шанс? – Никитин не понимал.

– Ну, смотри! Кто-то же ездил на этой машине в восемьдесят восьмом. Так? – Лёха кивнул – Допустим, что шестого июля этот кто-то по каким-то делам приехал на Чапыгина. Согласен?

– Ну?

– Тогда бы ты мог её увидеть.

– Кого? – Никитин явно тупил.

– Машину свою!

– Лен, давай по порядку. С самого начала.

– Ф-у-у! – Лена шумно выдохнула – Ещё раз. Если кто-то шестого июля восемьдесят восьмого года на твоей машине, которая тогда была не твоей…

– Это я понял – перебил Лёха – давай с Гавриленко начнём.

– Холодно – Сергеева поёжилась – может, сядем в машину, раз уж она нашлась?

– А хочешь, я тебя до дома подброшу, по дороге и поговорим? – Никитин нажал на кнопку брелка, «Москвич» пискнул и моргнул фарами.

– Давай-ка лучше я тебя довезу, а потом поймаю такси. Тебя вон трясёт всего!

Они сели в машину. Лена поискала глазами замок зажигания.

– И куда это вставлять – она показала ключ.

– Слева на торпеде.

– Интересный дизайн – заведя мотор, она включила заднюю передачу. Раздался противный скрежет.

– Сейчас! – Лёха выскочил из «Москвича» и, оттолкав его назад, плюхнулся на сиденье.

– Круто! – Лена засмеялась – А тормоза то у неё работают?

Лёха виновато пожал плечами, и автомобиль отъехал от студии.

* * *

– Отдел спецпроектов появился около года назад – начала Лена, когда они выехали на Каменноостровский – Эту систему предлагали давно, но так как она была очень дорогая, то руководство всё время отказывалось. А потом, когда начались эти бесконечные реконструкции, то коммерческий посчитал и решил, что смысл есть.

– Слушай, а ведь это опасная штука!

– Почему?

– Ну, это же можно так вот… – Лёха задумался – переместиться и что-нибудь подправить. Я имею в виду в прошлом подправить.

– Ерунда. Изначально, этой системой, естественно, спецслужбы занимались. Ну, типа изучали возможности. Тоже думали – вернулся, подправил и всё хорошо. Не тут-то было. Там куча ограничений всяких, так что – «на те боже, что нам не гоже»!

– Например? Какие ограничения?

– Ну, например время пребывания. Двадцать четыре часа. В исключительных случаях семьдесят два. Много ты успеешь за это время?

– Смотря, что успевать!

– Ты имеешь в виду переворот, например, какой-нибудь.

– А что, тоже вариант!

– Нет, времени мало, не получиться – уверенно сказала Лена – чтобы на броневик лезть, нужно очень много всего до этого сделать.

– А если залезть, зародить волну сомнений и обратно? Пусть они там сами домысливают.

– Есть такая теория личности в истории. Слышал? – Лёха кивнул – Так вот, у этой самой личности очень мощная энергетика. Именно она и двигает массами. А не стало личности, пропала энергетика, и идея начинает сходить на «нет». Сколько армий сдавалось, когда погибал полководец! Что, вооружённые люди сами по себе ничего не могут?

– Ну, хорошо – не сдавался Никитин – А если взять и устранить эту личность? Гитлера, например! И всё. Никакой тебе Второй Мировой войны!

– За двадцать четыре часа? Ну, не знаю. Да даже и за семьдесят два. Вряд ли. И потом, наш портал ограничен шестьдесят первым годом.

– Почему?

– А телецентр только в шестьдесят первом построили. Так что с Гитлером ничего не получится, извини!

– Да бог с ним, какие ещё ограничения?

– Перемещение возможно в любой год, но только в тот же день, из которого ты перемещаешься. Точнее, в пределах суток.

– Это как? – не понял Лёха.

– В систему вводится год отправления, год перемещения и разница в часах. Но разницу стараются не вводить, говорят, что вредно для здоровья. Кстати, чтобы тебя перехватить, ставили минус два часа.

– Я понял, что я сволочь, можешь не продолжать. Какие ещё нюансы?

– Ну, по мелочам много, но главное – это запрет совпадения во времени.

– А если проще?

– Ты не можешь переместиться туда, где ты уже есть. То есть, если я родилась в девяносто первом, то в девяносто второй уже попасть не могу. С тобой, кстати говоря, так и получилось. Игорь родился в восемьдесят седьмом, а к депутату нужно было в восемьдесят восьмой перемещаться. Ну, Игорь и вспомнил о тебе. Ты же восемьдесят девятого?

– Да, двадцать восьмого декабря.

– Это хорошо, что декабря – задумчиво сказала Лена – считай, что девяностый. Тут видишь, какая проблема, мы же не можем отправить на съёмку пятилетнего ребёнка, если нужно скажем в две тысячи третий. Сейчас, правда, пытаются создать детскую школу телевидения, но пока это не очень реально. Поэтому и ищем молодых да талантливых – она хитро посмотрела на покрасневшего Никитина.

* * *

«Москвич» въехал во двор Лёхиного дома. Лена аккуратно припарковалась в узком пространстве между «Мерсом» и «Опелем» и выключила двигатель.

– Приехали! – она зевнула, и устало потянулась.

– Ленчик, всё равно такси ждать, давай зайдём ко мне, я тебе кофе сварю, а ты мне всё дорасскажешь – попросил Никитин.

– Хорошо, только папе позвоню, а то он будет волноваться – она набрала номер – Пап, не спишь? У меня всё хорошо, я к Лёше заехала… Ты не волнуйся, я такси вызову… Нет, Аня на развозке уехала… Ну всё, ложись спать, целую!

– У тебя родители прямо в курсе всех твоих дел!

– Я с папой живу. И у меня от него секретов нет. Он очень классный! – Лена как-то хитро прищурилась – Я тебя с ним обязательно познакомлю!

* * *

– Короче, получаем задание, заказываем в транспортном подходящий автомобиль, более или менее совпадающий с эпохой, получаем документы, деньги того времени, если нужно переодеваемся, – Лена с удовольствием отпила глоток горячего кофе – камеру тоже берём соответствующую…

– И на мойку? – Лёха налил себе виски – Будешь?

– Нет, спасибо! Да, а в мойке портал. Всё очень просто.

– Лен, подожди! А вот водители, они же явно старше, как же они с этим… с запретом?

– А они из машины никогда не выходят, там какое-то защитное поле. Я точно не в курсе, только знаю, что, когда мы выходим, двери блокируются.

– А обратно?

– Система фиксирует все автомобили, которые когда-либо проходили через портал. Когда машина возвращается, её сканируют и если параметры совпадают, то ворота открываются, и включается мойка. Всё происходит автоматически.

– Да! Это же надо! А я в тот первый день ничего не заметил – от обилия событий и

накопившейся усталости алкоголь подействовал быстро и Лёхин язык начал заплетаться.

– Я вообще не понимаю, как ты снимал – засмеялась Лена – профессионал! Кстати, водичка вкусная была?

– А, так это я всё-таки из-за той воды из бутылки вырубился? Понятно. А с метро? – Никитин налил себе ещё виски.

– А что с метро? Первое июля шестьдесят третьего года. Открытие станции.

– Шестьдесят третий? Обалдеть! Представляешь, я там, похоже, отца своего друга видел. Ну, в смысле, когда он ещё маленький был. Ну надо же! А я смотрю, что ничего толком не изменилось, только лампы – Лёха посмотрел через стакан на потолочную люстру и сделал очередной глоток.

– Да, правильно, их в восьмидесятых годах поменяли. Я, кстати, тогда так от Соколова получила, за то, что тебя в кабину запихнула. Он меня даже отстранил на месяц. Потом, правда, вернул. Кому-то нужно же работать.

– А почему отстранил? – Никитин быстро хмелел.

– Ну, он орал, что контакт мог бы быть. В том смысле, что ты мог спросить что-нибудь лишнее.

– Да, я помню, машинист всё восхищался, что под Невой едем. Тогда это, наверное, в диковинку было. А я чуть не спятил. Вот, думаю, у людей денег – поезд перекрасили, по прихоти какого-то там заказчика! Ну, за открытие! – Лёха чокнулся с бутылкой, выпил и налил ещё.

– Нет, они тогда действительно были двухцветные, зелёно-голубые.

– А почему вы меня с «Октябрьским» кинули? – медленно произнёс Никитин. Ленкино изображение поплыло и стало каким-то нечётким…

– Понимаешь, там всё настолько явно было, что ты бы точно догадываться начал

– Не знаю, я потом сюжет посмотрел, ничего не понял – Лёха говорил всё медленнее.

– Как это ты посмотрел? Ванька же тебе провод… того… подрезал!

– Вот гад! Сам чинить будет! – выругался Никитин – Я на студии, на сервере посмотрел. А там какой год был?

– Восемьдесят первый. Первое выступление Елисеева в «Октябрьском».

– А мелкий… пацан… с мячиком – это… тот самый… Горшанин? – Лёхин язык перестал слушаться хозяина.

– Ага, и в спортшколе тоже он – Ленкин ответ прозвучал откуда-то издалека.

– Ну, за Гор-ша-ни-на! – очень медленно по слогам проговорил Лёха, проваливаясь в глубокий сон.

Общий план.

Нева с разведённым Дворцовым мостом. Камера на кране поднимается, из-под неё выезжает чёрный «Москвич».

Средний, от водителя через лобовое стекло.

Автомобиль едет по набережной.

Общий.

«Москвич» проезжает слева направо на фоне разведённого моста.

Крупный, от лобового стекла на водителя.

За рулём авто – Лёха.

Крупный.

Рука прибавляет громкость магнитолы. Звучит «вэ-вэ-вэ Ленинград вэ-вэ-вэ точка ру»

Крупный, от лобового стекла на водителя.

Камера отъезжает. У Лёхи на плече лежит голова девушки. Это Лена. Она резко поднимает голову. «Блин, опоздала!» – раздражённо произносит она.

Крупный.

«Лёш, кофе сваришь?»

Никитин оторвал голову от подушки и открыл глаза. Посреди комнаты стояла Лена и вытирала полотенцем голову. На ней мешком висел Лёхин халат.

– Кофе, говорю, сваришь? А то я опаздываю уже!

– А ты… а ты что здесь делаешь?

– Здрасьте! Голову вытираю! У тебя, кстати, фен есть?

– В шкафу в коридоре – растерянно проговорил Лёха вслед уходящей Лене.

Он быстро встал, кое-как натянул джинсы и заглянул в ванную.

– Ты что, не уехала? – спросил он, с трудом перекрикивая шум фена.

– Как видишь, нет!

– А почему?

– Мосты развели – просто ответила Лена.

– Я ничего не помню… – Лёха развёл руками.

– Конечно, вырубился прямо на кухне, еле тебя дотащила до кровати! – она выключила фен – Ты кофе сварил?

– Сейчас сварю! Ты может быть пока… – Никитин запнулся – переоденешься?

– Не боись! В халате не уйду! – Лена ушла в комнату.

– Ленка… а… ты… ну… это… мы… – начал Лёха, когда они уже сидели за столом и пили горячий ароматный кофе.

– Ох, какое самомнение! Можешь успокоиться! Я же говорю, еле тебя до кровати дотащила! Ты отключился в ноль!

– А… ты… а ты… где спала?

– А у тебя что, много лежачих мест? – Лену явно забавляла его скованность.

– А кто меня раздел?

– Я позвонила в костюмерную, они приехали и…

– Ленка! – оборвал её Лёха – Брось издеваться, пожалуйста.

– Всё! Спасибо! Я побежала – Лена на ходу допила кофе и поставила чашку в мойку.

– Лен! – Лёха схватил её за руку.

– Так, ловелас! Ещё раз повторяю: если бы я даже чего-то и хотела бы, то толку от тебя не было ни-ка-ко-го! – последнее слово она произнесла по слогам. – Но я, извини, даже и не хотела! – она высвободила руку и чмокнула его в щёку – До завтра!

Лена надела кроссовки, открыла дверь, посмотрела на часы и добавила:

– Телик включи! – дверь захлопнулась.

Лёха поискал пульт и включил телевизор. На экране смешной малыш в подгузниках аккуратно поставил на землю футбольный мяч, разбежался и ударил по нему маленькой ножкой. Зазвонил телефон. Лёха посмотрел на дисплей. Высветилось «Альбинос».

– Лёха, не спишь?

– Уже нет.

– Слушай, я тут у отца спросил про фотку. Ну, где он в шортах. Так это он с моей бабушкой, то есть со своей мамой, на открытии «Горьковской» в шестьдесят третьем году, там надпись на обороте. Прикинь!

– Спасибо, Сань! Я почему-то так и подумал.

– Да? Ну, ладно. Может быть вечером пивка попьём? Сегодня футбол!

– Я футболом не увлекаюсь – ответил Лёха, не отрывая взгляд от телевизора. На экране Горшанин забивал очередной красивый гол – а насчёт пивка, извини, не могу. Завтра на работу.

– Лёха! – удивился Альбинос – А с тобой всё нормально?

– Не переживай, теперь точно нормально!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СЕРГЕЕВА

30 октября 2009 года

Общий.

Камера на кране отъезжает от надписи «Телевидение», открывая панораму стоянки. К телецентру лихо подъезжает «Мерседес», из-под камеры в направлении входа идёт Сергеева.

Средний.

Дверь открывается, из неё выходит Лёха.

Средний.

Лена поднимается по ступенькам.

Средний. От колеса «Мерседеса».

В кадр входят Лехины ноги.

Крупный.

Сергеева подходит к дверям студии.

Средний.

Никитин произносит: «Ленчик, привет!».

Крупный.

Лена останавливается, удивлённо поворачивает голову: «Простите, я Вас не знаю!»

Средний.

Через плечо Лёхи. Сергеева исчезает в дверях студии.

Крупный.

Удивлённый Никитин.

Общий.

Лёха заходит в здание телецентра и идёт к проходной, доставая на ходу из кармана пропуск.

Средний.

Подход к охраннику.

Крупный.

Никитин протягивает пропуск.

Средний.

Охранник поднимает голову от пропуска: «Откуда у вас этот пропуск?»

Крупный.

Удивлённый Лёха: «Да что вы все, охренели?»

Средний.

Охранник показывает на фотографию в пропуске.

Крупный план.

Пропуск с Лёхиной фотографией. За кадром голос охранника: «Это не Вы!»

Крупный.

Ноги, бегущие вниз по ступенькам в гардероб.

Средний.

Никитин подбегает к зеркалу. В зеркале появляется отражение здоровенного мужика в спортивных штанах и майке с надписью «Чё надо?»

– А-а-а-а! – Лёха заорал, проснулся и сел на кровати. Потом резко вскочил и рванул в ванную. В зеркале возникло заспанное изображение всклокоченного Никитина. На этот раз отражение полностью совпадало с оригиналом – Ну и сны – сказал вслух Лёха, и немного подумав, погрозил зазеркалью – Всё! Сегодня – в аптеку за успокоительным, завтра – к психиатру за диагнозом!

30 октября 1989 года

– Ну и чё ты тут снимаешь? Тебе кто разрешил? – от палатки, завешанной всякой кооперативной ерундой, к Лёхе приближался огромный короткостриженый мужик в спортивных штанах и майке с надписью «Чё надо?» – Кто такие?

– Питерское телевидение – произнёс Никитин, максимально официальным тоном, а про себя подумал, что к психиатру стоит пойти прямо сегодня. И чем быстрее, тем лучше.

– А мне хоть московское, хоть какое, один хрен! – Он обернулся – Витёк, звякни Димону, что за фигня!

Из палатки вышел ещё один мужик, в точно таких же спортивных штанах и такой же чёнадовской майке. Близнеца отличал огромный золотой крест, болтавшийся на цепи толщиной в палец.

– Сам звони! – он протянул короткостриженому массивную чёрную трубку, похожую на первые домашние радиотелефоны.

Короткостриженый вытащил антенну и потыкал пальцами кнопки, бормоча под нос цифры номера.

– Дмитрий Сергеич, тут какая-то хрень! Телевидение понаехало! – он секунду послушал трубку – Питерское, говорят!

Лёха, сняв камеру с плеча, поставил её на штатив и, достав пачку, закурил сигарету. Слушая невидимого Димона, короткостриженый пристально наблюдал за Лехиными манипуляциями.

– Не, ну гласность, так гласность. Я чё, не понимаю, что ли? – он махнул рукой Лёхе, дескать «снимай» – Ага, скажу! – он опустил руку от уха, и внимательно посмотрев на телефон, осторожно нажал кнопку отбоя. – Короче, так! – повелительным тоном немного нараспев произнёс он – Снимай, всё что хочешь, тока чтоб наши рожи не попадали! И ещё, слышь, а чё это ты за сигареты куришь?

Лёха вытащил из кармана пачку.

– «Пэлл Мэлл» новый!

– Не видал таких – короткостриженый повертел в руках пачку – Ни хрена себе, двадцать пять рублей! – увидев напечатанную на пачке цену, заорал он – Слышь, Витёк, может нам с тобой в телевидение податься? Смотри, пацаны какие сигареты курят. А мне рубль пятьдесят за «Мальборо» жалко!

– Угощайтесь! – Лёха протянул открытую пачку короткостриженому.

Тот аккуратно вытащил сигарету, потом, подумав, поднял взгляд на Никитина.

– Витьку ещё одну возьму?

– Нет проблем! – Лёха убрал сигареты и, вскинув на плечо камеру, подошёл к палатке.

Снял общий план, потом укрупнения. В кадре попеременно возникали кожаные куртки, спортивные костюмы, кроссовки, футболки, свитера, зажигалки, видеокассеты и шоколадные батончики. Определённой направленности эта торговая точка, впрочем, как и большинство соседних, не имела.

– Ну что, всё сфотографировал? – к Лёхе подошёл Андрей Вершинин, молодой парень, совсем недавно пришедший в отдел спецпроектов, но уже успевший наездить изрядное количество часов по необъятным просторам прошлого в составе съёмочной группы.

– Пока ты где-то болтался, я уже и проявил, и напечатал! – ответил Лёха, выключая камеру.

– Я не болтался. Я, между прочим, договорился интервью взять. У директора рынка!

– Да, ладно! И рожу можно снять? – вспомнив установку телефонного Димона, удивлённо спросил Лёха.

Андрей хотел что-то ответить, но не успел – из палатки вышел короткостриженый. Его прикид немного изменился. К спортивным штанам и майке добавился яркий малиновый пиджак.

– Ну чё, телевидение, где зырить-то?

– В «Телекурьере», завтра вечером – спокойно ответил Лёха.

– А, ну супер! Это с тобой? – он ткнул пальцем в сторону Вершинина.

– Да, корреспондент наш, сейчас пойдём интервью у вашего директора брать.

– Колян! – он протянул Андрею руку – Это хорошо, что интервью. Димон – мужик толковый! Ладно, поеду. Если чё, мужики, заходите, мы с Витьком здесь каждый день.

Колян подошёл к припаркованному рядом с палаткой «Мерседесу», открыл дверь и плюхнулся на сиденье. Лёха заметил, что Андрей с каким-то явным восхищением наблюдал за отъезжающим автомобилем.

* * *

– Вот блин, живут люди! – произнёс Вершинин, когда они, отсняв интервью с директором вещевого рынка, вернулись к редакционному автобусу.

– Ты про что? – не понял Никитин.

– Да про этого, как его, Коляна! Про возможности!

– И что? – Лёха всё ещё не понимал, о чём речь.

– Ну, этот, Колян, он же мой ровесник, просто спекулирует какой-то фигнёй. Джинсы-майки, зажигалки-шоколадки… А тачку ты его видел?

– Ну и что? Время было такое. Народ был тогда готов именно за всякую фигню деньги платить, лишь бы она была не наша.

– Вот я и говорю – возможности… Если у двадцатилетнего пацана уже бабки, тачка клеевая, то, что же к тридцати будет?

– А он не доживёт. Я читал, что в те времена, ну то есть, в эти, где мы сейчас, средняя продолжительность жизни у мужчин, которые в коммерцию подались, была не больше двадцати восьми лет.

– Это как? – Андрей слушал с нескрываемым интересом.

– А вот так! Ты вон, у Сергея Николаевича спроси – Лёха показал на водителя – ему в начале девяностых как раз двадцать пять было.

– Точно – поддержал разговор водитель – у них тогда бандитские понятия были. Разборки-стрелки всякие. Мочили друг друга почём зря. На любом кладбище посмотри, сколько парней с датой смерти девяностый, девяносто первый.

– Я видел, но я думал, что это афганцы… – неуверенно произнёс Андрей.

– Какие афганцы! Последние войска вывели ещё в феврале восемьдесят девятого.

Автобус медленно въехал в ворота, и на его крышу и стёкла обрушились потоки воды.

30 октября 2010 года

– Как он? – спросила Сергеева, когда Лёха, оставив кассеты в монтажной, появился в отделе спецпроектов.

– Вершинин-то? – Никитин насыпал в чашку растворимого кофе, залил водой, бросил два куска сахара – Башню снесло твоему Андрюше!

– Он не мой – Лена уткнулась в экран ноутбука.

Андрей Вершинин пришёл в отдел спецпроектов месяц назад, когда Лёха уже отметил почти три месяца с того дня, как впервые проехал через моечный агрегат в глубине телецентровского двора. Точнее, Вершинин не пришёл, его привела Ленка. Андрей учился в университете с её подругой, а парень талантливый и желание работать есть, а почему бы и не попробовать, а молодёжь ведь нужна… Короче, взяли парня. Он и вправду оказался талантливым. Нарывал интересные темы, писал, монтировал, во время интервью быстро располагал к себе собеседника. А сегодня у него снесло крышу.

– Так что ты говоришь, у Андрея снесло? – Лена оторвалась от компьютера.

– Мы сегодня на Ржевском были, это рынок вещевой…

– Я в курсе, где вы сегодня были – перебила Лена

– Ну, вот. Познакомились с братками. Наши ровесники. В смысле, когда мы там с ними знакомились, они были нашими ровесниками, сейчас-то им уж лет под сорок, если живы, конечно. Ну, у них естественно тачка, мобила, цепь с палец. Короче, Андрюха и поплыл!

– Вот то-то и оно, что «если живы»!

– Так я ему так и сказал – Лёха допил кофе и швырнул пластиковый стаканчик в мусорку.

– Ладно, где он? Я с ним поговорю.

– Не знаю, на монтаже должен сидеть. Я кассету полчаса, как закинул, материал должен был уже закачаться.

– Пошли, посмотрим, что вы там наснимали – Лена встала, закрыла крышку ноутбука и вышла из редакции. Никитин нехотя поплёлся за ней.

У открытого окна монтажного коридора курил, сидя на подоконнике монтажёр Серёга Пичугин.

– Где наше дарование? – усмехнувшись, поинтересовалась Лена.

– У компа сидит, материал смотрит – Пичугин хитро посмотрел на Лёху – При этом сильно чертыхается, говорит, что все козлы! Не то, видишь ли, ему наснимали!

– Все – это, похоже, я – констатировал Никитин.

Открылась дверь монтажки, и в коридор выглянул Вершинин.

– О, здрасьте, Елена Владимировна! – бойко произнёс он, увидев подходящую к нему

Сергееву.

– Привет, Андрюша! – Лена пропустила Вершинина в монтажку, потом зашла сама и закрыла дверь.

Пичугин докурил сигарету и встал с подоконника, но Лёха остановил его.

– Посиди, пусть пообщаются!

* * *

Лена подвигала мышкой, нажала клавишу «пробел» и изображение на экране ожило. Ряды кожаных курток, джинсы, кроссовки, шоколадные батончики, сигареты…

– Сигареты в монтаж не берите – задумчиво произнесла Сергеева – от греха подальше!

– Ну, что Елена Владимировна, неплохой материал, да?

– Угу – Лена снова нажала «пробел», на мониторе застыл одинокий покупатель, рассматривающий джинсы – Молодцы! По-моему, то, что надо!

– Да, только Никитин жанра не снял. Там такие два персонажа были – продавцы из палатки, а он не снял

Лена достала телефон, набрала номер.

– Лёш, зайди!

Вошёл Никитин, Андрей бросил на него злой взгляд.

– Что-то не так? – Лёха сразу занял оборонительную позицию.

– Да нет, всё так. А продавцов не удалось подснять?

– Меня чуть не прибили, пока он – Никитин кивнул на Вершинина – ходил с директором договариваться! Там такие быки, хорошо хоть разрешили товары снять.

– Куда ты ходил? – Лена удивлённо повернулась к Андрею.

– Там ещё интервью с директором рынка – гордо объявил Вершинин – я сам договорился!

– А у тебя в задании было интервью? – спокойно спросила Лена, но Лёха почувствовал, как над дарованием сгустились тучи.

– Я думал…

– Ты должен думать только о том, как выполнить задание. Никакой самодеятельности! – она снова подвигала мышкой, нажала на пробел и на экране возник молодой мужик в кожаной куртке, из-под которой виднелась чёрная рубашка с красным в белый горошек галстуком.