Текст книги "Основы общей психологии"

Таким образом, если обезьянам, как мы видели выше, доступны действия, по своей внешней эффективности превосходящие очерченные В. Келером возможности, то по своей внутренней психологической природе их поведение более примитивно, чем утверждал Келер. Однако этот вопрос об интеллекте антропоидов требует еще дальнейших пристальных исследований. Необходимо при этом учитывать, что, судя по всем данным, индивидуальные различия между антропоидами чрезвычайно велики, поэтому сделать общие выводы на основании наблюдений за одной или двумя обезьянами едва ли возможно.

Опыты над Рафаэлем (лаборатория Л. А. Орбели в Колтушах)

Структурный принцип гештальтистов внес в проблематику сравнительной психологии ряд противоречивых тенденций. Развивая в полемике против теории трех ступеней К. Бюлера гештальтистскую концепцию психологического развития, К. Коффка с полной определенностью формулирует ее следующим образом:

«Инстинкт, дрессура и интеллект – это не три совершенно различных принципа: мы находим в них один и тот же принцип, лишь различно выраженный». «Внимательный читатель, – пишет Коффка, – вероятно, заметил, что и для нас главную роль всегда играл один определенный принцип, – безразлично, шла ли речь об объяснении инстинкта, дрессуры или интеллекта, – наш принцип структуры». «Мы пользуемся принципом, который оправдал себя при объяснении высшей формы поведения, для объяснения и низших форм поведения, между тем как до сих пор, наоборот, переносили на высшие ступени принцип, которым считали возможным объяснить примитивное поведение».

Принцип, выдвинутый В. Келером для объяснения интеллекта в его специфическом отличии от других низших форм, объявляется общим для всех форм поведения. Этот результат заложен в самом принципе, из которого исходило гештальтистское понимание интеллекта у Келера. Принцип целостности структуры действительно не в состоянии отдифференцировать интеллект, разумное поведение от низших форм поведения, в частности от инстинкта. Только что установленные грани опять стираются в результате того, что за попыткой продвинуть низшую границу вверх последовала попытка так же неправомерно сдвинуть верхнюю границу вниз.

Аналогичные тенденции перенесения признаков высших ступеней на низшие, столь распространенные в современной сравнительной психологии, очень заостренно сформулировал с других теоретических позиций один из крупных современных исследователей Buyendijk. Он пишет: «Один из результатов моих исследований заключается в том, что нет существенной разницы между низшими животными и высшими и что невозможно ограничить существование интеллекта только этими последними; в действиях животных можно наблюдать все атрибуты и все законы интеллекта, иногда очень четко, иногда менее отчетливо. Таким образом, единство нервной системы раскрывается в новом свете. Не интеллектуальные функции мозга могут быть объяснены законами и свойствами рефлексов, которые более явственно выступают в действиях низших организмов и в автоматических движениях высших. Наоборот, свойства разумных действий доставляют нам принципы для понимания бессознательных действий даже тех организмов, у которых имеется лишь еще не централизованная нервная система». Отсюда делается тот смелый и радикальный идеалистический вывод, что «действительно существует сенсомоторное понимание категорий, существуют сенсомоторные понятия». «Каждое действие, каждое движение животного и человека осуществляется посредством сенсомоторных суждений и понятий, посредством сенсомоторных априорных категорий». В таких тезисах счел возможным один из видных представителей современной сравнительной психологии сформулировать «современное состояние вопроса об отношениях мозга и интеллекта». Идеализм, заключающийся в сформулированном Коффкой принципе объяснения «сверху – вниз», доведен здесь до своего логического конца.

Формалистический гештальтистский критерий структуры, согласно которому «разумное действие» определяется как действие, совершающееся в соответствии с структурой ситуации в целом, не давал возможности выявить качественные различия между интеллектом обезьян и инстинктом низших животных, с одной стороны, между интеллектом обезьян и человека – с другой.

В. Келер выявил осмысленное поведение обезьян как новый специфический тип поведения, в отличие от случайного, неосмысленного поведения по методу проб и ошибок торндайковских животных. Но как только это было сделано, сейчас же обнаружилась тенденция превратить только что установленный новый вид поведения в такую же универсальную форму. Наряду с этой тенденцией выявилась и другая, для которой также исследование Келера послужило отправной точкой. Поскольку Келер совершенно ошибочно признал у своих обезьян интеллект того же вида и рода, что и у человека, создалась чрезвычайно благоприятная ситуация для того, чтобы в менее примитивных, более утонченных и потому опасных формах провести отожествление психики животных и человека. Эта возможность, заложенная в признании интеллекта у обезьян, была реализована отчасти самим Келером, перенесшим свои опыты над обезьянами на детей, и затем его продолжателями, исследовавшими практический интеллект у человека (см. главу о мышлении).

В действительности на каждой ступени развития интеллект приобретает качественно специфические формы. Основной «скачок» в развитии интеллекта, первые зачатки или биологические предпосылки которого появляются у приматов, у человекоподобных обезьян, связан с переходом от биологических форм существования к историческим и развитием у человека общественно-трудовой деятельности: воздействуя на природу и изменяя ее, он начинает по-новому ее познавать; в процессе этой познавательной деятельности, в которой он проявляется, и формируется специфически человеческий интеллект; будучи предпосылкой специфических форм человеческой деятельности, он является вместе с тем и ее результатом. Это развитие человеческого интеллекта, мышления, неразрывно связано с развитием у человека сознания.

Глава VI. Сознание человека

Начало человеческой истории означает качественно новую ступень развития, коренным образом отличную от всего предшествующего пути биологического развития живых существ. Новые формы общественного бытия порождают и новые формы психики, коренным образом отличные от психики животных, – сознание человека.

Развитие сознания у человека неразрывно связано с началом общественно-трудовой деятельности. В развитии трудовой деятельности, изменившей реальное отношение человека к окружающей среде, заключается основной и решающий факт, из которого проистекают все отличия человека от животного; из него же проистекают и все специфические особенности человеческой психики.

По мере развития трудовой деятельности человек, воздействуя на природу, изменяя ее, приспособляя ее к себе и господствуя над нею, стал, превращаясь в субъекта истории, выделять себя из природы и осознавать свое отношение к природе и к другим людям. Через посредство своего отношения к другим людям человек стал все более сознательно относиться и к самому себе, к собственной деятельности; сама деятельность его начала становиться все более сознательной: направленная в труде на определенные цели, на производство определенного продукта, на определенный результат, она стала все более планомерно регулироваться в соответствии с поставленной целью. Труд как деятельность, направленная на определенные результаты – на производство определенного продукта, требовала предвидения. Необходимое для труда, оно в труде и формировалось.

Характерная для трудовой деятельности человека целенаправленность действия, основывающегося на предвидении и совершающегося в соответствии с целью, составляет основное проявление сознательности человека, которая коренным образом отличает его деятельность от несознательного, «инстинктивного» в своей основе поведения животных.

Возникновение человеческого сознания и человеческого интеллекта может быть правильно объяснено только в зависимости от его материальной основы, в связи с процессом становления человека как исторического существа.

Данные современной науки исключают возможность происхождения человека от одной из современных пород человекоподобных обезьян, но определенно указывают на общность их происхождения. В качестве общего предка можно указать на проплиопитека из эпохи олигоцена. Более близким предком, общим для человека, гориллы и шимпанзе, можно считать дриопитека из миоценовой эпохи. Ближайшим предком человека из эпохи плиоцена Грегори считает человекообразную обезьяну – антропоида типа австралопитека.

В процессе очеловечения в филогенезе человека решающее значение имело опять-таки изменение образа жизни прачеловека: отдаленный предок человека спустился с деревьев на землю. Это привело к окончательному установлению прямой походки, к дальнейшему освобождению руки. Появляющаяся уже у обезьян прямая походка устанавливается впервые у человека как основная его особенность, определяющая все его строение вплоть до строения черепа и мозга. Стопа из хватательной постепенно превращается в опорную, и в результате ноги без помощи рук поддерживают тело ближайших предков человека в более или менее вертикальном положении. Для того чтобы прямая походка утвердилась и стала под конец необходимостью, рука должна была окончательно специализироваться на новых функциях. Перестав служить для того, чтобы держаться за ветки при лазании и карабкаться по деревьям, рука начинает служить все больше и больше для хватания предметов и применения их в качестве орудий. Ее дальнейшее развитие связано с развитием труда и обусловлено им. Новые функции, которые стала выполнять рука в процессе трудовой деятельности, определили то исключительное развитие, которое она получила у человека, – развитие, превратившее ее в инструмент для всех видов человеческой деятельности, начиная от элементарных механических операций, кончая игрой виртуозного музыканта. Служа для труда, она в труде сформировалась, «рука, таким образом, является не только органом труда, она также и продукт его» (Ф. Энгельс. Диалектика природы. 1941. С. 135).

Развитие руки как органа труда было вместе с тем и ее развитием как органа познания. Многообразные прикосновения в процессе труда стимулировали чувствительность руки и, отражаясь на строении периферических рецепторных аппаратов, привели к усовершенствованию осязания. В процессе активного ощупывания предмета рука начинает дифференцировать различные чувственные качества, как признаки и свойства обрабатываемых человеком предметов.

Заодно с развитием осязания идет развитие и других высших чувств – зрения и слуха. Последний приобретает у человека особенное значение в связи с развитием членораздельной речи. Развитие труда потребовало более тесного сплочения. Потребность в сотрудничестве породила потребность в более тесном общении, а потребность в общении породила потребность в речи, как средстве сообщения. Необходимая для общения, речь развилась в общении; потребность создала себе орган; стал формироваться человеческий голосовой аппарат, способный произносить членораздельные звуки, и человеческое ухо, способное воспринимать человеческую речь.

Развитие трудовой деятельности привело также к развитию более совершенных, более тонких и лучше координированных движений, совершаемых под контролем высших чувств, главным образом зрения: для труда потребовалась все более совершенная координация движений, и в процессе труда она развивалась.

Развитие все более совершенных чувств было неразрывно связано с развитием все более специализированных сенсорных областей в мозгу человека, преимущественно тех, в которых локализированы высшие чувства, а развитие все более совершенных движений – с развитием все более дифференцированной моторной области, регулирующей сложные произвольные движения. Все более усложнявшийся характер деятельности человека и соответственно все углублявшийся характер его познания привел к тому, что собственно сенсорные и моторные зоны, т. е. так называемые проекционные зоны в коре мозга, которые непосредственно связаны с периферическими и эффекторными аппаратами, как бы расступились, и особое развитие в мозгу человека получили зоны, богатые ассоциативными волокнами. Объединяя различные проекционные центры, они служат для более сложных и высоких синтезов, потребность в которых порождается усложнением человеческой деятельности. В частности, особое развитие получает фронтальная область, играющая особенно существенную роль в высших интеллектуальных процессах. При этом с обычным у большинства людей преобладанием правой руки связано преобладающее значение противостороннего левого полушария, в котором у них расположены главнейшие центры высших психических функций, в частности центры речи.

Так развитие трудовой деятельности и новые функции, которые должен был принять на себя мозг человека в связи с развитием труда, отразились на изменении его строения, а развитие его строения обусловило в свою очередь возможность появления и развития новых, все более сложных функций как двигательных, так и сенсорных, как практических, так и познавательных.

Вслед за трудом и рядом с ним возникшая в совместной трудовой деятельности речь явилась существеннейшим стимулом развития человеческого мозга и сознания.

Благодаря речи индивидуальное сознание каждого человека, не ограничиваясь личным опытом, собственными наблюдениями, питается и обогащается результатами общественного опыта: наблюдения и знания всех людей становятся или могут благодаря речи стать достоянием каждого. Огромное многообразие стимулов, которое получает благодаря этому человек, дало мощный толчок для дальнейшего развития его мозга. А дальнейшее развитие его мозга создало новые возможности для развития его сознания. Эти возможности расширялись по мере развития труда, открывающего человеку в процессе воздействия на окружавшую его природу все новые стороны ее.

Благодаря орудиям труда и речи сознание человека стало развиваться как продукт общественного труда. С одной стороны, орудия как обобществленный труд передавали в овеществленной форме накопленный человечеством опыт из поколения в поколение, с другой стороны, эта передача общественного опыта, его сообщение совершалось посредством речи. Для общественного труда необходимо было общественное, материализованное в речи сознание. Необходимое для общественного труда, оно в процессе общественного труда и развивалось (см. главу о речи).

Становление человека было длительным процессом. Древнейшим представителем человечества и в то же время по своему физическому типу переходной формой от обезьяны к человеку является яванский питекантроп (Pithecantropus erectus – обезьяночеловек выпрямившийся, или прямостоящий), костные остатки которого были обнаружены впервые Евгением Дюбуа на о-ве Ява в 1891–1892 гг.; от питекантропов, по новейшим находкам Кенигсвальда, стало известно еще несколько черепов. Судя по древности слоев с находками, питекантропы жили во времена первой половины четвертичного периода.

Питекантроп. Вид спереди и сбоку (реконструкция). Выполнена по рисункам и указаниям А. П. Быстрова и К. М. Казанского (из книги Ефименко «Первобытное общество»)

Питекантроп сочетал в себе признаки обезьяны шимпанзоидно-гориллоидного типа и человека, поскольку он обладал низким черепным сводом и покатым лбом, а над глазницами возвышался в виде костного навеса надглазничный валик; головной мозг, объемом около 900 куб. см, в 1½–2 раза резко превышал мозг гориллы (450–650 куб. см) или шимпанзе (350–500 куб. см), но еще сильно – примерно в 1½ раза – уступал мозгу современного человека (1200–1600 куб. см); питекантропу уже свойственно было прямохождение и свобода действия верхними конечностями, свободными от функций локомоции при передвижении по земле. Точно не известно, употребляли ли и изготовляли ли питекантропы орудия, но можно предполагать, что они уже перешли эту грань. С несомненностью установлено употребление орудий у синантропов (Sinantropus pekinensis), обнаруженных в Китае в Чоу-Коу-Тьен близ Бейпина. Здесь в пещере Котцетанг начиная с 1929 г. китайским ученым Пеем и др. были обнаружены остатки материальной культуры синантропов: несколько десятков грубо оббитых каменных орудий из кварцита, относящихся к так называемой аморфной стадии каменной индустрии и отчасти напоминавших такие более поздние каменные орудия как рубила, скребки; несколько тысяч принесенных сюда издалека кусков кварцита и других минералов как материала для изготовления орудий в этой древнейшей «мастерской»; рога и расколотые кости и части черепов оленей и других животных, служивших предметом охоты для синантропов, причем можно думать, что некоторые из этих рогов и костей употреблялись в качестве орудий. Толстые слои золы – в отдельных местах до 7 м толщины, обожженные кости и ветви деревьев свидетельствуют о том, что синантропы знали огонь и поддерживали его здесь коллективно на протяжении многих поколений.

Синантроп. Реконструкция М. Н. Герасимова (Гос. антропологический музей, Москва)

Таким образом, синантропы по уровню развития культуры стояли довольно высоко: это были несомненно люди, общественные существа с общественным трудом, охотой, огнем. Физическое их строение стоит все же еще на весьма низком уровне. Так, череп синантропов еще очень схож с черепом питекантропа; в некоторых отношениях он даже более примитивен (например, по особенностям височной кости). Но мозговая коробка более объемиста, достигая в мужских черепах до 1220 куб. см (наименьший женский череп имел вместимость 850 куб. см); в области темени имеется возвышение, что сближает синантропов с более поздними формами гоминид.

К кругу обезьянолюдей причисляют (или выделяют в отдельный вид) еще гейдельбергского человека, известного только по одной нижней челюсти, которая была найдена в Мауэре близ г. Гейдельберга в 1907 г. Полное отсутствие подбородочного выступа, массивность и другие «обезьяньи» признаки сочетались в ней с чисто человеческими зубами.

В то время как синантропы жили в первую половину четвертичного периода, общая длительность которого исчисляется примерно в один миллион лет, гейдельбержцы жили во вторую межледниковую (миндельрисскую) эпоху около 400 тысяч лет назад. В их время каменные орудия в Европе имели тип орудий ашельской эпохи, предшествовавшей эпохе мустьерской.

Носителями мустьерской культуры были неандертальцы, которые являются потомками обезьянолюдей, или людей эпохи аморфной стадии индустрии и эпохи раннего палеолита: мустьерская эпоха, или эпоха среднего палеолита, характеризуется выработкой таких каменных орудий как ручные рубила, скребки, остроконечники (для дротиков), а также появлением разнообразных орудий из кости. Техника изготовления орудий и формы труда были все еще весьма примитивны и находились в соответствии с еще низким уровнем физического типа неандертальцев, стоявших, однако, и в этом отношении выше обезьянолюдей.

Неандерталец. Реконструкция М. Н. Герасимова (Гос. антропологический музей, Москва)

Первая находка человека подобного типа была сделана на склоне горы Гибралтар в 1848 г. Но лишь находка в гроте Фельдгофер в долине Неандерталь близ г. Дюссельдорфа в 1856 г. заставила ученых обратить внимание на морфологические особенности черепа и костей скелета, резко отличавшие этого ископаемого человека от современного. Лоб был весьма низкий, надглазничный валик мощный, черепная крышка очень низкая. Однако вместимость мозговой коробки была почти как у современного человека. Антидарвинист Рудольф Вирхов даже объявил черепа подобного типа патологическими и деформированными. Но целый ряд последующих находок, в том числе в Ла Шапелль-о-Сен (Франция) в 1908 г., подтвердил мнение ученых, стоявших на позициях дарвинизма, о том, что неандертальцы – представители древнего человеческого типа, предшествовавшего типу современного человека и являвшегося предком последнего.

Кроме указанных особенностей строения, для неандертальцев характерны: сильно развитый лицевой отдел черепа, отсутствие или слабое развитие подбородочного выступа; скелет более массивный по сравнению с современным человеком, что стоит в связи с бо́льшим развитием мускулатуры у неандертальцев; руки сравнительно коротки, не до конца разогнутые в коленных суставах; позвоночный столб почти без изгибов, почти как у человекообразных обезьян.

В то же время у неандертальцев с их относительно небольшим ростом голова крупная; головной мозг с его слабо развитыми лобными долями довольно велик и по размерам почти не отличается от мозга современного человека; если и есть неандертальцы с объемом мозга в 1007 куб. см (находка в Штейнгейме близ Штутгарта, 1938 г.), то многие из них имеют 1300–1500 куб. см, а неандерталец из Ла Шапелль-о-Сен даже около 1600 куб. см. В общем неандертальцы отличаются, таким образом, еще многими «обезьяньими», или питекоидными особенностями, в ряде же признаков стоят ближе к типу современного человека, чем даже синантроп. Целый ряд фактов свидетельствует в пользу мнения Хролички (1927) о том, что тип современного человека произошел от неандертальского. Сюда относится широкое географическое распространение неандертальцев по Африке, Азии (в Америке и Австралии их остатков не обнаружено); в Африке важно отметить находки человека из Брюкен-Хилла (Родезия, Юж. Африка, 1925 г.) и из Ньярсы (Вост. Африка, 1935 г.). В Азии находки мирового значения сделаны в пещерах горы Кармел близ г. Хайара (Палестина) начиная с 1931 г. и в пещере Тешик-Таш в Узбекистане (в 1938 г., находка А. П. Окладникова, изучается в Институте антропологии, Москва). Находка в Тешик-Таш связывает синантропа с западноевропейскими неандертальцами. Это первая находка в глубине материка Азии.

Палестинские неандертальцы обнаруживают удивительное сочетание особенностей неандертальцев (например, надглазничный валик) с особенностями типа современного человека (например, явственно выраженный, хотя еще и не сильно развитый, подбородочный выступ): этих неандертальцев можно вполне считать переходной формой между собственно неандертальцами и ископаемыми людьми современного типа (кроманьонцами и т. п.).

Кроманьонец. Реконструкция М. Н. Герасимова (Гос. антропологический музей, Москва)

Мнение некоторых ученых, например М. Буля (Boule), о том, что неандертальский человек представляет собою боковую линию и не является предком современного человека, что он, как «низший» тип, существовал наряду с «высшим» типом кроманьонца, – несостоятельно. Есть достаточно оснований считать, что неандертальцы были ступенью в формировании типа современного человека, существенным звеном родословной гоминид между обезьянолюдьми и людьми современного типа строения.

Все современные человеческие расы сформировались в общем позже периода превращения типа неандертальцев в тип современного человека. Расы происходят, таким образом, от общего предка. Ни одна из них, в том числе и австралийцы, не может считаться неандерталоидной: советская антропология на основе совокупности антропологических данных считает, что с эволюционной точки зрения, в свете учения об антропогенезе, человеческие расы, как стоящие на одинаково высоком уровне физической организации, являются биологически равноценными.

Неандертальцы преобразовались в более высокоразвитого человека позднего палеолита: уже люди ориньякской эпохи обладают всеми основными чертами строения современного человека: высоким лбом, подбородочным выступом, изгибами позвоночника и т. п. Их головной мозг был велик, и лобные доли сильно развиты.

Развитие внешнего облика, самой природы человека шло в связи с развитием общественного труда, с развитием техники изготовления и применения орудий, с развитием общества. В процессе общественно-производственной деятельности людей, благодаря которой они изменяют окружающую их природу, изменяется и их собственная природа[39]39
  Маркс К. Капитал. Т. I. Гл. 5, § 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 188–189.


[Закрыть]. Изменяется их природа и физическая, и психическая. Совершенствуется рука, способная создавать более тонкие и разнообразные орудия, например резцы, с помощью которых кроманьонские мастера создавали свои первые оригинальные произведения примитивного искусства. Совершенствуется глаз, способный любоваться этими произведениями искусства. Новый подъем испытывает головной мозг. Словом, из Homo neandertalensis формируется Homo sapiens – человек с теми основными его морфологическими чертами, которые в основном характеризуют современных людей, и это уже подлинная история со сменой эпох, которые недаром обозначают как каменный, медный, бронзовый, железный век. За ними следуют уже исторические времена, определяемые историческими датами, хронологией.