Текст книги "«Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914-1925 годов. Том 1. От корчмы до винных акцизов Александра II"

Эти пиры своей роскошью, обилием яств и напитков не уступали знаменитым римским оргиям. Изощренное чревоугодие пировавших и гастрономические фантазии поваров не знали пределов. Среди первой подачи на пирах в Древней Руси обычно шла кислая капуста с сельдями. Рядом в качестве закусок ставилась икра в разных видах: белая, т. е. свежесоленая, красная – малопросоленная, черная – крепкого посола. Наибольшее распространение имела икра осетровая, белужья, севрюжья, стерляжья, щучья, линевая. Подавали икру с перцем и изрубленным луком, сдабривая по вкусу уксусом и прованским маслом. Икру дополняли балыки, которые в старину назывались «спинками», и провесная (разновидность вяленой) рыба: лососина, белорыбица, осетрина, белужина и т. д. К этой рыбе подавали ботвинью. Затем следовала паровая рыба, а за ней жареная. От этого изобилия закусок переходили к ухе. Каких только видов ухи не знает русская кухня: щучья, стерляжья, карасевая, окуневая, лещевая, язевая, судачья, сборная… Наряду с ухой подавали кальи (блюдо русской кухни, представляющее собой рыбный или мясной суп, сваренный на огуречном рассоле): из лосося с лимонами, из белорыбицы со сливами, из стерляди с огурцами. К каждой ухе следовало свое тельное, т. е. тесто из рыбной мякоти с приправой, испеченное в форме различных фигурок (кружков, полумесяцев, «скоромных соблазнов» – поросенка, гуся, утки и т. п.). Обязательным блюдом были также пироги и пирожки с начинками из рубленой рыбы, с визигой, сельдью, сигом… После ухи лакомились присольным – свежей и соленой рыбой в рассоле (огуречном, сливовом, лимонном, свекольном) и всегда «под зваром» – так называли истинно русские соусы с хреном, чесноком, горчицей. К этим блюдам также полагались пироги, только уже не подовые (печеные), а пряженые (жареные). Откушав все эти блюда, баловались вареными раками.

Мед был обязательным напитком праздничной трапезы тогдашней знати. Мед варили все, делали его и при княжеских дворах, причем по особым случаям изготавливали сотнями бочек. Славяне предпочитали натуральные вещества, и употребляли довольно часто напитки на основе брожения, так как они весьма полезны для организма и пищеварительной системы. Также на княжеских столах были заморские вина, привозимые из Византии и потому стоившие немалых денег. На пирах провозглашали множество тостов. Иногда их количество доходило до полусотни и больше. Первый тост, как правило, был в честь князя, затем пили за членов его семьи и т. д. Причем всякий раз полагалось пить до дна. Некоторые гости, не выдержав такого испытания, в разгар веселья валились под стол. Их приходилось выносить из зала и приводить в чувство.

В языческой религии древних славян существовал обряд, который сопровождал большинство жертвоприношений, и сам по сути являлся таковым – братчина. В переводе с древнерусского «братчина» означает – пиршество, устраиваемое в складчину, т. е. общинный праздничный пир. Братчины были двух видов: складчина, участники которой складывались, принося с собой угощение или участвуя в братчине финансово, и пир, устроителем которого являлся князь либо богатый представитель иного сословия, бравший финансирование братчины на себя. Гости княжеского пира-братчины (обычно – дружина как корпорация профессиональных воинов), не будучи с ним одного рода, приглашались, исходя из принципа личной верности и заинтересованности князя в их лояльности5252
  Кадер А.С. Братчина как объект социальной практики средневековой Руси: общая характеристика и возможности исторической реконструкции // Русский исторический сборник. М.: Евролинц, 2014. Т. 7. С. 348–364.


[Закрыть].

В Новгороде на городских пирах решались многие актуальные проблемы и различные бытовые вопросы: о войне и мире; о выборе невесты и ее сватовстве; о споре богатырей и различных закладах; о торговых делах. На братчине была возможность учинять суд, вплоть до дел уголовных, что было дозволено Псковской судной грамотой 1397 г. («А братчина судит, как судьи»)5353
  Алексеев Ю.Г. Псковская судная грамота. Текст. Комментарий. Исследование. Псков: Возрождение, 1997. C. 47.


[Закрыть]. За процессом суда и соблюдением всех обычаев следили главы – старейшины, но арбитром в этом случае выступали, как правило, все участники братчины либо определенная группа, состоящая, например, из глав цехов. Сам процесс в целом имел состязательный характер, при котором обвинитель должен был доказать виновность обвиняемого. В гражданском же процессе стороны на началах процессуального равенства при помощи доказательств отстаивали свою позицию. В качестве доказательств отмечались и письменные доказательства, и показания свидетелей. В некоторых случаях судебный процесс мог дойти до такой архаичной нормы, как «поле» – т. е. вооруженное или рукопашное единоборство сторон или их представителей.

Смысл братчины, совершаемой после напряженной работы в поле, связан с благодарением богов за помощь. По представлениям древних славян, боги сильны, им дано право повелевать, людей же и богов связывает не их роковая зависимость, а сосуществование в природе. Поэтому воля богов не уничтожает волю человека, обладающего известной автономностью, а он, человек, в свою очередь, обращается к богам именно как к старшим по роду, как к родственникам, и для этого преподносит им жертвы. Земледельческая братчина, празднуемая в течение года, была связана со сменой сезонов, астрономического времени и подготовкой или снятием урожая, стремлением показать непрерывность вегетативного цикла. В горести и в радости язычник делился со своими богами и просил у них помощи. Земледельческая братчина приносилась следующими жертвами: пивом, кутьей (кашей), хлебом и т. д. Пиво варилось из продуктов, собранных в складчину, или же каждый варил отдельно, а затем приносил на место общего собрания, где все сливалось в общий котел. Земледельческая братчина совершалась в разное время и по разным поводам. Скотоводческая братчина совершалась в разных формах; она культивировала жертвы, связанные с магией крови. В распоряжение общины поступало много животных, из которых выбиралось несколько для общей трапезы; домохозяева выделяли отдельные части животных: бараньи лопатки, свиные головы; производился сбор продуктов или денег, и в складчину покупалось жертвенное животное; обетное (обещанное богам) животное откармливается за счет всей общины5454
  Старкова Ю.Ю. Братчина – пир в языческой традиции Древней Руси // IV Уваров-ские чтения. Богатырский мир: эпос, миф, история. Муром, 2003. С. 66–72.


[Закрыть].

По составу участников братчина могла быть чисто мужской, совместной или женской. В славянской культуре господствовало равноправие, братчина-складчина устраивалась для всего рода. На братчине обязательно должен был кто-либо чествоваться. В первую очередь братчины устраивалась в честь богов, а затем князя, рода, новорожденного, урожая, нового поселения. Обряд братчины был следующим: назначался день братчины и выбирается староста-пирник; собирались взносы на покупку продуктов; откармливалось заготовленное животное; варилось пиво, курилось вино, т. е. готовился канун. Община, гости торговые, купцы, богатыри, поселяне, горожане выбирали место проведения братчины. Местом для братчины мог служить специальный дом (длинные дома на святилищах), дом старосты братчины, поле, курган и другие места. На братчину необходимо было получить приглашение, в том числе и скоморохам, музыкантам, песенникам. Гости рассаживались на братчине по строгому порядку за разными столами: «передними», «средними», «окольными». Принцип размещения мог иметь разную основу: по заслугам перед общиной или по возрасту. Скоморохи сидели за печкой, и только по мастерству их игры определяли – пересаживать ли их на более почетное место. Обязательно на братчине выпивались три рядобные чаши, т. е. братины, идущие строго по ряду сидящих за столом, остальные можно было не пить, так как пьянство не приветствовалось. На пирах-братчинах обсуждались различные вопросы, видимо, именно от этого зависел состав участников и участниц. В мировоззрении язычников женщина-богиня была настолько же сильна, как и Перун, а если на небе господствовало равноправие, то и на земле, оно должно было торжествовать. Пир мог продолжаться несколько часов подряд – день, три дня, двенадцать дней, месяц5555
  Липец Р.С. Эпос и Древняя Русь. М., 1969. С. 127–237.


[Закрыть]. Кости съеденных животных, восковые или глиняные хлеба и другие приношения захоранивались, топились в воде, сжигались. Жертвы преподносились упомянутым ранее богам и четырем стихиям мироздания, при этом возносились молитвы или заговоры, т. е. использовалась бытовая магия.

Погребальные обычаи Древней Руси были сложными и разнообразными: кремация (особенно у восточных и частью у западных славян; у южных не засвидетельствована), трупоположение (с X–XII вв. повсеместно), часто хоронили или сжигали в лодке (пережиток водяного погребения). Над могилой обычно насыпали курган; с умершим всегда клали разные вещи, при погребении знатных убивали коня, а иногда и раба, даже жену умершего. Все это связано с представлениями о загробной жизни. Слово «рай» – дохристианское общеславянское слово – означало прекрасный сад, каким рисовался, видимо, загробный мир; но он, вероятно, был доступен не для всех. Дохристианского происхождения и слово «пекло» (буквально жар, огонь), может быть, означавшее подземный мир, где горят души злых. Впоследствии христианское учение о «будущей жизни» перекрыло эти древние представления.

Византийский писатель и историк Феофилакт Симокатта, живший в начале VII в., описал следующий эпизод, связанный с поминками, произошедший во время войны греков со славянами: «Татимер стал двигаться в Византию; на шестой день наткнувшись на славян… Бой был сильный; ромеи (самоназвание жителей Византийской империи) одолели славян и произвели огромное избиение, а пятьдесят человек взяли живыми в плен, отвели в лагерь… Приск, отобрав три тысячи человек и посадив их на легкие суда, переправился через реку Паспирий; этот поход он начал в полночь. Варвар, будучи пьяным, потерял всякое соображение; дело в том, что у него в этот день были поминки по умершему брату, как это у них в обычае. Великий страх охватил всех. Вождь варваров живым был взят в плен… Побежденные славяне, собравшись вместе, в свою очередь отплатили ромеям за это нападение. И эта расплата была бы тяжелее, чем предшествующее нападение ромеев, если бы их не победил в сражении Гентзон, собрав вокруг себя пешие войска»5656
  Симокатта Ф. История. М.: Арктос:ВикаПресс, 1996. С. 196.


[Закрыть]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что поминки были важным ритуалом у русских, если они решились его провести прямо во время военных действий.

Византийский император Флавий Маврикий Тиберий Август (582–602) писал о погребальных традициях русских следующее: «Скромность их женщин превышает всякую человеческую природу, так что большинство их считает смерть своего мужа своей смертью и добровольно удушают себя, не считая пребывание во вдовстве за жизнь»5757
  Стратегикон Маврикия. СПб.: Алетейя, 2004. С. 154.


[Закрыть]. Арабский писатель Х в. Ибн Руста (Ибн Даста) так описывал погребальные обычаи русских: «Когда умирает кто-либо из них, они сжигают труп его. Женщины их, когда случится у них покойник, царапают себе ножом руки и лица. На следующий день по сжигании покойника отправляются на место, где оно происходило, собирают пепел и кладут в урну, которую ставят затем на холм. Через год по смерти покойника берут кувшинов двадцать меду, иногда несколько больше, иногда несколько меньше и несут их на тот холм, где собирается семейство покойного, едят, пьют и затем расходятся. Если у покойного было три жены и одна из них утверждает, что она особенно любила его, то приносит она к трупу его два столба, и вбивают их стоймя в землю, потом кладут третий столб поперек, привязывают посреди этой перекладины веревку, она становится на скамью и конец этой веревки завязывает вокруг своей шеи. Когда она так сделала, скамья принимается из-под нее, и она остается повисшею, пока не задохнется и не умрет, а по смерти ее бросают в огонь, где она и сгорает»5858
  Ибн Даста (Абу Али Ахмед Бен Омар) Известия о хозарах, буртесах, болгарах, мадьярах, славянах и русах. СПб., 1869. С. 265.


[Закрыть].

Арабский географ и путешественник X в. Ибн Хаукаль (Абуль-Касим Мухаммад ибн Хаукаль ан-Нисиби) утверждал, что «русы – народ, который сжигает себя, когда умирает, и они сжигают со своими пленниками своих невольниц для их наивысшего блага, как делают люди Индии, люди Ганы, Куги и другие»5959
  Древняя Русь в свете зарубежных источников. М.: Русский фонд содействия образованию и науке. 2009. Т. 3: Восточные источники. С. 92.


[Закрыть]. Историк, географ и путешественник Аль-Масуди (Абуль-Хасан Али ибн аль-Хусейн аль-Масуди) склонялся к такому же мнению: «Что же касается язычников, находящихся в стране хазарского царя, то некоторые племена из них суть славяне и русы. Они живут в одной из двух половин этого города (Итиля – столицы Хазарии) и сжигают своих мертвецов с их вьючным скотом, оружием и украшениями. Когда умирает мужчина, то сжигается с ним жена его живою; если же умирает женщина, то муж не сжигается; а если умирает у них холостой, то его женят по смерти. Женщины их желают своего сожжения для того, чтобы войти с ним (мужьями) в рай. Это есть одно из деяний Гинда (индийцев)… только у Гинда обычай этот таков, что жена тогда только сжигается с мужем, когда она сама на это соглашается»6060
  Цит. по: Гаркави А.Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VII в. до конца X в. по рождеству Христову). СПб., 1870. С. 129–138.


[Закрыть].

Путешественник и писатель первой половины X в. Ибн Фадлан (Ахмад ибн Фадлан ибн ал-Аббас ибн Рашид ибн Хаммад) лично присутствовал на таком погребальном обряде. Этот автор рассказывал о том, что когда умирал богатый русский язычник, то его имущество делили на три части: первая отдавалась его семье на ее содержание, вторая – на пошив погребальной одежды, третья – на покупку алкоголя (возможно отсюда и появилось слово «тризна», т. е. одна треть). О тризне он повествовал так: «Если умрет главарь, то его семья скажет его девушкам и его отрокам: "Кто из вас умрет вместе с ним? ". Говорит кто-либо из них: "Я". И если он сказал это, то это уже обязательно, – ему уже нельзя обратиться вспять… Большинство из тех, кто это делает, – девушки… Когда же они (русы) прибыли к его (покойника) могиле, они удалили землю с… настила… и извлекли его в покрывале, в котором он умер (в могиле умершего хранили 10 дней после смерти, пока шили ему погребальную одежду – прим. автора). И я увидел, что он уже почернел от холода этой страны… Тогда они надели на него шаровары, гетры, сапоги, куртку, парчовый хафган с пуговицами из золота, надели ему на голову шапку из парчи, соболью и понесли его, пока не внесли его в находившийся на корабле шалаш, посадили его на стеганый матрац, подперли его подушками и принесли набиз (алкогольный напиток), плоды, разного рода цветы и ароматические растения и положили это вместе с ним. И принесли хлеба, мяса и луку и оставили это перед ним. И принесли собаку, рассекли ее пополам и бросили ее в корабль. Потом принесли все его оружие и положили его рядом с ним. Потом взяли двух лошадей и гоняли их до тех пор, пока они не вспотели. Потом рассекли их мечами и бросили их мясо в корабле. Потом привели двух коров, также рассекли их и бросили их в нем. Потом доставили петуха и курицу, убили их и оставили в нем»6161
  Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921–922 гг. Харьков, 1956. С. 211–212.


[Закрыть].

После этого следовало следующее: «Собирается много мужчин и женщин, играют на сазах (музыкальных инструментах), и каждый из родственников умершего ставит шалаш поодаль от его шалаша. А девушка, которая хотела быть убитой, разукрасившись, отправляется к шалашам родственников умершего, ходя туда и сюда, входит в каждый из их шалашей, причем с ней сочетается хозяин шалаша и говорит ей громким голосом: "Скажи своему господину: Право же, я совершил это из любви и дружбы к тебе". И таким же образом, по мере того как она проходит до конца все шалаши, также все остальные с ней сочетаются». Вечером, попрощавшись с родственниками, она отправляется в шалаш к покойнику. Перед этим ей подали кубок с медом. «Она же запела над ним и выпила его… Потом ей был подан другой кубок, она же взяла его и долго тянула песню, в то время как старуха торопила ее выпить его и войти в палатку, в которой находился ее господин». После того как она вошла туда «мужи начали ударять палками по щитам, чтобы не был слышен звук ее крика, вследствие чего обеспокоились бы другие девушки и перестали бы стремиться к смерти вместе со своими господами. Затем вошли в шалаш шесть мужей из числа родственников ее мужа и все до одного сочетались с девушкой в присутствии умершего. Затем, как только они покончили с осуществлением своих прав любви, уложили ее рядом с ее господином. Двое схватили обе ее ноги, двое обе ее руки, пришла старуха, называемая ангелом смерти, наложила ей на шею веревку с расходящимися концами и дала ее двум мужам, чтобы они ее тянули, и приступила к делу, имея в руке огромный кинжал с широким лезвием. Итак, она начала втыкать его между ее ребрами и вынимать его, в то время как оба мужа душили ее веревкой, пока она не умерла. Потом явился ближайший родственник умершего, взял палку и зажег ее у огня… Потом явились люди с деревом для растопки и дровами. У каждого из них была палка, конец которой он зажег… не прошло и часа, как корабль, и дрова, и девушка, и господин превратились в золу, потом в мельчайший пепел. Потом они соорудили на месте этого корабля, который они когда-то вытащили из реки, нечто вроде круглого холма и водрузили в середине его большое бревно из березы, написали на нем имя этого мужа и имя царя русов и удалились»6262
  Там же.


[Закрыть].

Похороны завершались тризной – воинскими состязаниями и стравой – пиром-поминками. И то и другое символизировало расцвет жизни, противопоставляло живых умершим. Игры состояли в попойках, переряживаниях и пляске. Эти последние имели одну только цель: доставить покойнику как можно больше развлечений, удовольствий и проявлений симпатии и преданности. Выпивка – непременный спутник поминок. Но покойники при жизни любили также развлекаться и военными играми, ристанием, борьбой и тому подобными физическими упражнениями, точно так же, как плясками, песнями и т. п.: поэтому все такие развлечения и являлись спутниками прощальных и поминальных церемоний. Покойник, которого усаживали с чарой вина, в то же время по-прежнему следил за обычными зрелищам игр, которые тешили его при жизни. Вообще же ритуал этот представлял соединение веселого пиршества для развлечения покойника с самыми эксцентричными проявлениями горя. «Кожи кроения, лица драния», плачи, вопли, кровавые жертвоприношения чередовались с самым бурным разгулом, пьянством, песнями, веселыми беседами, играми, скоморошничеством. Существенную часть составляли пир (угощение покойника) и убийство жен и приближенных, не считая обряжения покойника и снабжения его всякими запасами в дорогу, все обряды сосредоточены вокруг убиения молодой рабыни, изъявившей желание последовать за своим господином, и угощения покойника медом. Постепенно, когда кровавые приношения покойнику вышли из употребления, от ритуала тризны остались одни обычаи пиршествования, песен, плачей, игр и т. д. Разумеется, это не было воспроизведением какой-то битвы, в которой некогда участвовал умерший, или воспоминанием о ней, так как вся игра, очевидно, имела магическую подоплеку. Это был бой со злыми духами с целью отогнать их.

Из празднеств и игр, устраивавшихся славянами в честь душ умерших, заслуживают упоминания и так называемые русалии и радуницы. Радуница – праздник поминовения предков и встречи весны. Так как язычники относились к смерти лишь как к переходу в иной мир – к предкам и богам (считалось, что смерть не означает окончания существования человеческой души, что загробная жизнь является полным отражением земной, и поэтому обряды и поминание способны помочь душам предков на том свете), то и радуница являлся праздником веселым. Русалии (сами русалки – это люди, умершие не своей смертью, т. е. те, кто не отжил свою жизнь, как положено, и вынужден доживать положенный на земле срок в виде духа под водой или бродя по земле в виде привидения иди другого существа) – это встреча и провожание русалок, а также поминание умерших. Причем не просто умерших, а заложных покойников, т. е. умерших не своей смертью.

По обыкновению страва совершалась после тризны (ритуальных боев). В качестве стравы может быть любая пища, но обычно употребляется такая еда, как: дичь, говядина, каши, хлеб, пироги, мучные продукты, мед, яблоки, медовуха, пиво, квас и другие. Страва, как славянский ритуал по смерти, является не просто пиршеством, где за принятием специальной пищи поминают покойного, но и совместным употреблением яств с умершим, который, по повериям, присутствует на своих похоронах и разделяет пищу вместе со всеми собравшимися, а также предками и богами, присутствующими на тризне по покойному. Для этого осуществлялось «кормление земли» – ритуальное закапывание специально приготовленных яиц и сосудов с брагой. Во время тризны поминали и других умерших, которых почтительно называли «дедами».

Поскольку наши предки верили в бессмертие душ, неудивительно, что огромное значение они придавали проведению разнообразных похоронных обрядов. Причем самый древний и самый распространенный из них носил название «Калинов Мост», который по сути представлял собой переход между Явью и Правью, между нашим миром и миром мертвых. Миновать его, согласно поверьям, могли исключительно души добрых, смелых и мужественных людей, а любой грешник, ступивший на «Мост», обязательно был свергнут в холод и тьму Нави (Явь, Правь и Навь – «три стороны бытия» – мир живых, мир богов, мир мертвых).

Изначально тризна представляла собой не просто поминание умершего. У древних славян она была очень сложным ритуалом, который включал в себя не только ритуальную еду, но и песни, танцы, игрища, военные соревнования, которые проводились в честь усопшего. Чем богаче и знатнее был усопший, тем более пышной устраивалась церемония прощания. Многие считают, что в качестве вознаграждения за победу в подобных соревнованиях была часть состояния покойного. Вероятнее всего, масштабные тризны устраивались только в честь представителей знати и княжих дружинников.

Российский историк В.О. Ключевский (1841–1911) так описывал захоронения у славян: «Обоготворенный предок чествовался под именем чура в церковно-славянской форме щура; эта форма доселе уцелела в сложном слове пращур. Значение этого деда-родоначальника как охранителя родичей доселе сохранилось в заклинании от нечистой силы или нежданной опасности: чур меня! – т. е. храни меня дед. Охраняя родичей от всякого лиха, чур оберегал и их родовое достояние. Нарушение межи, надлежащей границы, законной меры мы и теперь выражаем словом «чересчур». Этим значением чура можно объяснить одну черту погребального обряда у русских славян. Покойника, совершив над ним тризну, сжигали, кости его собирали в малую посудину и ставили на столбу на распутиях, где скрещиваются пути, т. е. сходятся межи разных владений. Отсюда суеверный страх, овладевавший русским человеком на перекрестках». Христианство выступило против сожжения умерших и курганных захоронений и восприняло древнеиудейский обычай погребения – предание земле. Впервые на Руси по этому обряду был похоронен княгиней Ольгой, принявшей христианство, ее муж – князь Игорь. Между тем новый обычай захоронения прививался с трудом и до, и после крещения славян. Христианский обряд погребения насаждался на русской земле силой и повсеместно встречал сопротивление. Поначалу предание земле считалось княжеским обрядом. Древние погребальные избушки-домовины, столпы сохранились в северных областях до начала XX в.

Таким образом, в древности употребление алкогольных напитков часто было связано с религиозными ритуалами. Также существовали и боги, которые покровительствовали виноделию и винопитию, перерождавшиеся иногда в дикие культы. Следование данным культам часто приводило отдельные государства и даже империи к развалу и разрушению. В результате падения рождаемости обезлюдевали целые провинции, приходила в упадок экономика, падали моральные устои. Конечно же, в этом виноват не алкоголь, а сами люди, употребляющие его в неумеренном количестве. Он был лишь одним из инструментов разрушения старого мира, а не его причиной. Тем не менее и сам алкоголь сыграл свою негативную роль в вырождении древних государств. Древняя Русь тоже испытала на себе негативное воздействие алкогольной проблемы, правда, не в таких размерах, как Западная Европа. Возможно, это было связано с большей экономической отсталостью древнерусских земель, так как в более развитой Европе было больше свободного времени и – самое главное – возможностей для праздного времяпрепровождения. Сказывалась и «культурная» задержка Руси от более «просвещенного» Запада, где к тому времени давно уже сложилась философия гедонизма – этического учения, согласно которому удовольствие является высшим благом и целью жизни. Падение языческого мира постепенно вызвало к жизни новое религиозное течение – христианство, которое на ранней стадии своего развития проповедовало идеи равенства всех перед богом, справедливости и милосердия. Тем не менее алкогольный вопрос перешел из одной эпохи в другую.