Текст книги "«Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914-1925 годов. Том 1. От корчмы до винных акцизов Александра II"

2. От кабака до кружечного двора. Петр I – гибель традиционной России

2.1. Вторая половина XVI в. – первая половина XVII в. – царство кабака. Борьба против пьянства при Борисе Годунове

6 января 1598 г. умер царь Федор Иванович, сын Ивана Грозного, последний правитель из рода Рюриковичей. 6 февраля 1598 г. Земский Собор избрал на трон шурина Федора Ивановича – Бориса Федоровича Годунова (1598–1605 гг.) (Федор Иванович был женат на сестре Бориса Годунова – Ирине). Согласно Конраду Буссову Борис Годунов, вступая на престол, «строго-настрого запретил пьянство и шинкарство или корчмарство, угрожая скорее простить убийство или воровство, чем оставить ненаказанным того, кто вопреки его приказу откроет корчму и будет продавать навынос или нараспив водку, меды или пиво. Каждый у себя дома волен угощаться чем бог пошлет и угощать своих друзей, но никто не смеет продавать московитам напитки, а если кто не может прокормиться без содержания корчмы или шинка, тот пусть подаст челобитную, и царь даст ему землю и крестьян, чтобы он мог на это жить»123123
  Буссов К. Московская хроника. 1584–1613 гг. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 83.


[Закрыть]. Тут же, по сведениям известного историка С.М. Соловьева, «новгородцы получили особые льготы: были у них два кабака, от которых им нужда, теснота, убытки и оскуденье учинились; поэтому царь, царица и царские дети пожаловали гостей и всех посадских людей, царские денежные доходы с кабаков отставили и кабакам на посаде быть не велели»124124
  Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М.: Голос, 1994. Т. 8. С. 22.


[Закрыть].

Венчание на царство Бориса Федоровича Годунова состоялось 3 сентября 1598 г. Несмотря на обещания бороться с пьянством, в этот день в Грановитой палате состоялся грандиозный пир, на который были приглашены не только представители знати, но и простолюдины, члены гостиных сотен, купцы, городские старосты и рядовые москвичи. Такие пиршества продолжались десять дней. При этом для народа на Соборную площадь выкатывали бочки с пивом и медом, ставили столы с всевозможными угощениями. Исаак Масса, проживавший в России в 1601–1609 гг. и 1612–1634 гг., будучи голландским купцом и торговым резидентом в Москве, сохранил воспоминания об этом событии: «В Кремле в разных местах были выставлены для народа большие чаны, полные сладким медом и пивом, и каждый мог пить сколько хотел, ибо для них наибольшая радость, когда они могут пить вволю, и на это они мастера, а паче всего на водку, которую запрещено пить всем, кроме дворян и купцов, и если бы народу было дозволено, то почти все опились бы до смерти»125125
  Масса И. Краткое известие о Московии в начале XVII в. М.: Гос. социально-экономическое изд-во, 1936. С. 52.


[Закрыть].

Петр Петрей де Ерлезунда объяснял эту политику Бориса Году-нова следующим образом: «На своих пирах и вечеринках москвитяне употребляют вдоволь кушаний и напитков, так что часто велят подавать до 30 и 40 блюд, как рыбных, так и мясных, особливо же студеней и сладких пирогов, также жареных лебедей, которых если не бывает когда, хозяину тогда не много чести. Так же поступают и с напитками и стараются иметь их разные роды, а именно: рейнское, угорское, белое и красное, французское вино, "Педро Хименес", мальвазию, водку, разные меда и пива. Как женщины, так и мужчины пьют их до неумеренности и излишества, так что не в состоянии ни ходить, ни стоять: оттого многие из них и умирают скоропостижно, что и случилось в славном столичном городе Стокгольме во время знаменитого короля Карла IX, к которому послан был от великого князя один москвитянин за каким-то делом. Вечером в жилище его поставили перед ним разных напитков, испанских, рейнских и других вин; он пил их по-скотски за свое здоровье и неумеренно прикладывался к водке, несмотря на напоминания шведов, что эта водка то же самое вино, которое гонят у русских из овса и воды, и потому ее нельзя так много пить, как он пьет. Он не обращал на то внимания и все продолжал пить, так что наутро, когда ему следовало бы быть на представлении у короля, его нашли мертвым. Оттого-то простолюдинам великий князь строго и запретил держать какие-нибудь напитки, водку, пиво или мед, кроме только свадебных или праздничных случаев: тогда они должны иметь свидетельства наместника, какое количество напитков позволено им варить. Если кто поступит против этого свидетельства и сварит больше, чем ему приказано и позволено, того наказывают денежной пеней и розгами. Запрещается также строго, под смертною казнью, чтобы никто в стране не продавал каких бы то ни было напитков, пива, меду или водки, кроме одного великого князя, который во всех городах, местечках и больших деревнях содержит общественные кружала и кабаки и получает от того большой ежегодный доход. В этих питейных домах, видно, бывает так много пьянства и ликованья, что нельзя и поверить. Потому что там дозволено им кутить, напиваться допьяна и играть в кости, сколько душа желает и может. Пропив свои деньги, закладывают кафтаны и пьют на них, сколько нальют за это винопродавцы и целовальники. Некоторые закладывают не только кафтаны, но даже шапки, сапоги, рубашки и все что ни есть за душою, да и бегут нагишом домой. Редко пройдешь эти дома, не увидав множества выбегающей оттуда этой Бахусовой братии: один в чем родила его мать, другой в рубашке, некоторые полуодетые и часто до того пьяные, что не в состоянии идти домой, а остаются влачить жизнь в грязи или в снегу на улице либо укладываются на тележки или сани, как свинья, и везутся за ногу своею прислугой и женами; но это ни для кого не диво. Часто и обыкновенно случается это в заговенье и в праздники, и не только водится между мужчинами и простолюдинами, но и между богатыми и знатными женщинами. Если найдут кого-нибудь пьяного на улице в такую пору, когда никому не позволено варить и пить пиво, его берут под стражу и допрашивают, где он напился. Узнавши же, что напился в великокняжеском кружале, возвращают ему свободу. Когда же откроется, что он подпил где в другом месте, тогда не только пьяного, но и того, кто продал или поднес ему вина, секут: вдобавок к тому они должны бывают заплатить большую денежную пеню за то, что нарушили запрещение великого князя»126126
  Петрей П. История о Великом княжестве Московском // О начале войн и смут в Московии. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. С. 421.


[Закрыть].

Во время правления Бориса Годунова произошел голод. Жак Маржерет оставил его описание: «В 1601 г. начался тот великий голод, который продлился три года; мерка зерна, которая продавалась раньше за пятнадцать солей (соль – французская средневековая монета, равнялась 1/20 ливра), продавалась за три рубля, что составляет почти двадцать ливров. В продолжение этих трех лет совершались вещи столь чудовищные, что выглядят невероятными, ибо было довольно привычно видеть, как муж покидал жену и детей, жена умерщвляла мужа, мать – детей, чтобы их съесть. Я был также свидетелем, как четыре жившие по соседству женщины, оставленные мужьями, сговорились, что одна пойдет на рынок купить телегу дров, сделав это, пообещает крестьянину заплатить в доме; но когда, разгрузив дрова, он вошел в избу, чтобы получить плату, то был удавлен этими женщинами и положен туда, где на холоде мог сохраняться, дожидаясь, пока его лошадь будет ими съедена в первую очередь; когда это открылось, признались в содеянном и в том, что тело этого крестьянина было третьим. Словом, это был столь великий голод, что, не считая тех, кто умер в других городах России, в городе Москве умерли от голода более ста двадцати тысяч человек; они были похоронены в трех назначенных для этого местах за городом, о чем заботились по приказу и на средства императора, даже о саванах для погребения. Причина столь большого числа умерших в городе Москве состоит в том, что император Борис велел ежедневно раздавать милостыню всем бедным, сколько их будет, каждому по одной московке (московка – русская серебряная монета XVI–XVII вв., масса 0,34 г., полкопейки), т. е. около семи турских денье (денье – 1/240 ливра или франка), так что, прослышав о щедрости императора, все бежали туда, хотя у некоторых из них еще было на что жить; а когда прибывали в Москву, то не могли прожить на сказанные семь денье, хотя в большие праздники и по воскресеньям получали копейку, т. е. вдвойне, и, впадая в еще большую слабость, умирали в сказанном городе или на дорогах, возвращаясь обратно. В конце концов, Борис, узнав, что все бегут в Москву, чтобы в Москве умереть, и что страна мало-помалу начала обезлюдевать, приказал больше ничего им не подавать; с этого времени стали находить их на дорогах мертвыми и полумертвыми от перенесенных холода и голода, что было необычайным зрелищем. Сумма, которую император Борис потратил на бедных, невероятна; не считая расходов, которые он понес в Москве, по всей России не было города, куда бы он не послал больше или меньше для прокормления сказанных нищих. Мне известно, что он послал в Смоленск с одним моим знакомым двадцать тысяч рублей. Его хорошей чертой было то, что он обычно щедро раздавал милостыни и много богатств передал священнослужителям, которые в свою очередь все были за него. Этот голод значительно уменьшил силы России и доход императора»127127
  Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М.: Институт истории РАН, 1982. С. 189.


[Закрыть].

Исаак Масса подтверждает это: «В то время по воле божией во всей московской земле наступила такая дороговизна и голод, что подобного еще не приходилось описывать ни одному историку. Даже голодные времена, описанные Альбертом, аббатом Штаденским и многими другими, нельзя сравнить с этим, так велик был голод и нужда во всей Московии. Так что даже матери ели своих детей; все крестьяне и поселяне, у которых были коровы, лошади, овцы и куры, съели их, невзирая на пост, собирали в лесах различные коренья, грибы и многие другие и ели их с большой жадностью; ели также мякину, кошек и собак; и от такой пищи животы у них становились толстые, как у коров, и постигала их жалкая смерть; зимою случались с ними странные обмороки, и они в беспамятстве падали на землю. И на всех дорогах лежали люди, помершие от голода, и тела их пожирали волки и лисицы, также собаки и другие животные. В самой Москве было не лучше; провозить хлеб на рынок надо было тайком, чтобы его не отняли силой; и были наряжены люди с телегами и санями, которые каждодневно собирали множество мертвых и свозили их в ямы, вырытые за городом в поле, и сваливали их туда, как мусор, подобно тому, как здесь в деревнях опрокидывают в навозные ямы телеги с соломой и навозом, и когда эти ямы наполнялись, их покрывали землей и рыли новые; и те, что подбирали мертвых на улицах и дорогах, брали, что достоверно, много и таких, у коих душа еще не разлучилась с телом, хотя они и лежали бездыханными; их хватали за руки или за ноги, втаскивали на телегу, где они, брошенные друг на друга, лежали, как мотовила (то, на что наматывается пряжа) в корзине, так что поистине иные, взятые в беспамятстве и брошенные среди мертвых, скоро погибали; и никто не смел подать кому-нибудь на улице милостыню, ибо собиравшаяся толпа могла задавить того до смерти. И я сам охотно бы дал поесть молодому человеку, который сидел против нашего дома и с большой жадностью ел сено в течение четырех дней, от чего надорвался и умер, но я, опасаясь, что заметят и нападут на меня, не посмел. Утром за городом можно было видеть мертвых, одного возле кучи навоза, другого наполовину съеденного и так далее, отчего волосы становились дыбом у того, кто это видел»128128
  Масса И. Краткое известие о Московии в начале XVII в… С. 59–60.


[Закрыть]. Ему вторил Петр Петрей де Ерлезунда: «Я видел в Москве, как одна бедная, изнуренная женщина шла по улице со своим ребенком на руках, схватила его на ходу кулаками и от сильного голода со злобой откусила два куска от руки младенца и ела их, сидя на улице. Так бы она и умертвила ребенка, если бы другие не отняли его у нее силой и не спасли его жизнь. Никто не смел открыто носить на рынке хлеб и продавать его, потому что нищие и бедняки отнимали его силой, а иногда и убивали до смерти разносчиков и продавцов хлеба. Бочка ржи стоила 19 талеров (талер – крупная серебряная или золотая монета около 28 грамм в Западной Европе, равнялся 3 золотым маркам), тогда как прежде не стоила больше 12 грошей (1 грош – 2 копейки)»129129
  Петрей П. История о Великом княжестве Московском // О начале войн и смут в Московии… С. 192.


[Закрыть].

Конрад Буссов оставил такие данные о голоде в период Смутного времени: «Свидетельствуюсь истиною и богом, что в Москве я видел собственными глазами людей, которые, валяясь на улицах, летом щипали траву, подобно скотам, а зимою ели сено; у мертвых находили во рту, вместе с навозом, человеческий кал. Везде отцы и матери душили, резали и варили своих детей, дети своих родителей, хозяева гостей, мясо человеческое, мелко изрубленное, продавалось на рынках за говяжье в пирогах; путешественники страшились останавливаться в гостиницах… Борис велит открыть свои житницы. Царь приказал вымолотить и отвезти это зерно в Москву и во всякие другие города. Он приказал также во всех городах открыть царские житницы и ежедневно продавать тысячи кадей за полцены. Всем вдовам и сиротам из тех, кто сильно бедствовал, но стыдился просить, и прежде всего немецкой национальности, царь послал безвозмездно на дом по нескольку кадей муки, чтобы они не голодали. Он воззвал также к князьям, боярам и монастырям, чтобы они приняли близко к сердцу народное бедствие, выставили свои запасы зерна и продали их несколько дешевле, чем тогда запрашивали. И хотя это тоже было сделано, дьявол жадности по попущению божию в наказание всей земле так оседлал богатых московитских барышников, что они стали незаметно скупать через бедняков по низкой цене хлеб у царя, князей, бояр и монастырей, а потом перепродавать его бедноте много дороже. После того как гнев божий утолился этой дороговизной, сотни тысяч людей умерли голодной смертью, а Борис растратил почти всю свою казну»130130
  Буссов К. Московская хроника. 1584–1613 гг. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 38.


[Закрыть].

Из-за нехватки хлеба и голода произошло подорожание водки. В результате кабаки перестали собирать «напойные деньги» в должном количестве, так многие «питухи» были вынуждены перейти на дешевую корчемную сивуху. После этого последовал приказ закрыть убыточные кабаки. Голод закончился, но постепенно данная политика трансформировалась в борьбу с пьянством вообще. Так, не разрешалась продажа питий на вынос и под залог. В праздники, воскресенья и постные дни продажа хлебного вина была вообще запрещена. В остальные же дни часы работы питейных заведений были сокращены примерно вдвое. По приказу Бориса Годунова даже снесли легендарный кабак на Балчуге, построенный еще при Иване Грозном. Кабацким начальным людям предписывалось, что если «питух» станет предлагать какие-либо вещи под залог, то его должно свести в чулан, где бы тот проспался, а потом вразумить и отпустить с миром: «… которые питухи озадорятся и напьются пьянством безобразным, так их унимать и в особый чулан, чтобы проспался, положить, а как проспится, по вине смотря наказать словами или высечь батожьем и все ему отдать в целости, а взять только по правде, сколько он пропил… гораздо смотреть, чтобы никто до смерти не опился» (вытрезвителей тогда не было, поэтому перепивших мужиков оставляли валяться на лавках или под ними, а в случае необходимости, например, буйных или шумных, могли выволочь во двор, чтобы на свежем воздухе они приходили в чувство).

В начале 1604 г. на русско-шведской границе было перехвачено письмо иноземца из Нарвы, в котором говорилось, будто бы сын Грозного Дмитрий «жив, ходит в монашеском одеянии и сейчас у казаков». Годунову донесли, что след самозванца обнаружился в Киеве, затем на Волыни. Соперник царя Бориса – Лжедмитрий I (он же Григорий Отрепьев) был холопом у бояр Романовых. Осенью 1604 г. Лжедмитрий-Отрепьев, заручившись поддержкой польского короля Сигизмунда, перешел границу России во главе 3-тысячного отряда польско-литовских войск. В разгар борьбы Борис Годунов умер. 13 апреля 1605 г., отобедав с иностранными послами в Золотой палате, он поднялся на балкон верхних покоев, как утверждали, «снедаемый горем»; у него хлынула кровь изо рта, носа и ушей. «Дохтуры» сочли, что это «удар» (инсульт). Исаак Масса так описывал события после смерти Бориса Годунова в 1605 г.: «Годуновых (родственников умершего царя – прим. автора) связали и заточили по темницам, каждого отдельно, равно как Вельяминовых и Сабуровых и всех их приверженцев; и все их дома были отданы на разграбление, и они были дочиста расхищены, так что грабители убивали друг друга, и во время грабежа некоторые забрались в погреба, где стояло вино, и они перевернули бочки, выбили днища и принялись пить, черпая одни шапками, другие сапогами и башмаками, и они с таким жаром предались питию, – на что они все там падки, – что потом нашли около пятидесяти человек, упившихся до смерти»131131
  Масса И. Краткое известие о Московии в начале XVII в… С. 108.


[Закрыть].

Тем не менее борьба с пьянством, которую проводил Борис Годунов, дала определенные результаты. Так, уже во времена Смутного времени польский дворянин Самуил Маскевич в 1609 г. состоявший в войске короля Сигизмунда III и участвовавший в осаде Смоленска, а в 1610–1611 гг. находившийся в Москве, уже преданной в руки поляков, отметил следующее: «Москвитяне соблюдают великую трезвость, которой требуют строго и от вельмож и от народа. Пьянство запрещено; корчем или кабаков нет во всей России; негде купить вина, ни пива; и даже дома, исключая бояр, никто не смеет приготовить для себя хмельного; за этим наблюдают лазутчики и старосты, коим велено осматривать дома. Иные пытались скрывать бочонки с вином, искусно заделывая их в печах, но и там, к большой беде, виновных находили. Пьяного тотчас отводят в "бражную тюрьму", нарочно для них устроенную; там для каждого рода преступников есть особая темница; и только через несколько недель освобождают от нее, по чьему-либо ходатайству. Замеченного в пьянстве вторично снова сажают в тюрьму надолго, потом водят по улицам и нещадно секут кнутом; наконец освобождают. За третью же вину опять в тюрьму, потом под кнут; из-под кнута в тюрьму, из тюрьмы под кнут, и таким образом парят виновного раз до десяти, чтобы, наконец, пьянство ему омерзело. Но если и такое исправление не поможет, он остается в тюрьме, пока не сгниет»132132
  Дневник Маскевича 1594–1621 гг. // Сказания современников о Дмитрии Самозванце. СПб. 1859. Ч. 2. С. 55.


[Закрыть].

В ходе Смуты экономика пришла в упадок. При этом как только новый Михаил Федорович Романов вступил на престол, согласно историку Н.И. Костомарову «так к нему обратились всяких чинов служилые люди, представляли, что они проливали кровь свою за Московское государство, терпели всякую нужду и страдания, а между тем их поместья и вотчины запустели, разорены, не дают никаких доходов; недостает им ни платья, ни вооружения. Они просили денег, хлеба, соли, сукон и без обиняков прибавляли, что если им царского денежного и хлебного жалованья не будет, то они от бедности станут грабить, воровать, разбивать проезжих по дорогам, убивать людей, и не будет никакой возможности их унять». Михаил Федорович и Земский Собор «разослали повсюду грамоты, приказывали собирать скорее и точнее подати и всякие доходы, следуемые в казну, сверх того умоляли всех людей в городах, монастырях давать в казну взаймы все, кто что может дать: денег, хлеба, сукон и всяких запасов. Приводилось в худой пример то, что московские гости и торговые люди в прошлые годы пожалели дать ратным людям денег на жалованье и через то потерпели страшное разорение от поляков. Такие грамоты посылались преимущественно в северо-восточный край, менее других пострадавший, и в особенности к богатым Строго-новым, оказавшим важное пособие Пожарскому и Минину», но «то, что поступало в казну, оказывалось недостаточным.»133133
  Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. СПб.: Вестн. знания (В.В. Битнера), 1911. Т. 3. Второй отдел: Господство дома Романовых до вступления на престол Екатерины II. Вып. 4: XVII столетие. С. 52.


[Закрыть].

В документах одного из Земских Соборов говорилось: «Кроме таможенных пошлин и кабацких денег, государевым деньгам сбору нет». В результате «установлены были таможенные и кабацкие головы для сбора доходов с таможен и продажи напитков, а к ним придавались выборные из местных жителей целовальники. В пограничных торговых городах: в Архангельске, Новгороде, Пскове, все дорогие товары, так называемые узорочные (к ним причислялись золотые и серебряные вещи), не прежде могли поступать в продажу, как после того, как таможенный голова отберет и купит в казну все, что найдет лучшего. То же соблюдалось и по отношению к иноземным напиткам. В некоторых местах вместо того, чтобы держать голов, таможенные и кабацкие сборы стали давать на откуп; и такая мера была особенна отяготительна для жителей, тем более, что откупщики были большей частью люди дурные. Кабаки развелись повсюду; правительство постоянно приказывало стараться, чтоб люди побольше пили и доставляли казне выгоды (Указ царя Михаила Федоровича гласил: отпускать водку посетителям кабаков, «доколе он сидит в одеже и не пропился до креста», а жен и других родственников, пытающихся увести "питуха" домой, бить кнутом – прим. автора). Очень многим лицам давались привилегии приготовлять для себя, но никак не на продажу, напитки пред большими праздниками или по поводу разных семейных торжеств. Эти дозволения служили поводом к беспорядкам, потому что подавали возможность тайно продавать вино или же обвинять в тайной продаже»134134
  Там же. С. 81.


[Закрыть].

«Кабацкое дело» было подчинено особому приказу – Новой четверти (в 1597 г. она уже существовала), которая ведала теперь сбором питейных доходов на всей территории страны. Под названием «четвертей» в XVII в. существовало 6 приказов, весьма различных по своему значению: Новгородская (она же Нижегородская), Устюжская, Галицкая, Владимирская, Костромская (Ярославская) и Новая. В начале XVI в. в связи с отменой кормлений часть государства, была разделена между 4 учреждениями, которые получили название четвертей. Они должны были сбирать с своих городов некоторые доходы, которые были предназначены на жалованье служилым людям, так называемым четвертчикам, вместо отмененных кормлений. Новая четверть ведала только кабацким доходом в Москве, а с 1619 г. и в городах Галицкой, Владимирской и Костромской четвертей. Четвертчиков у нее никогда не было, и население называло ее иногда, имея в виду ее специальность, Кабацкой четвертью.

Голштинский посол Адам Олеарий бывавший в России во времена царя Михаила Федоровича описал данное учреждение таким образом: «Новая четверть, куда все кабаки, трактиры или шинки из всех провинций доставляют свои доходы и сдают отчетность. Отсюда же "кружечные дворы" или трактиры вновь снабжаются водкою и другими напитками. Также, если кто из других русских оказывается уличенным в том, что он тайно продавал водку или табак, то его здесь обвиняют и наказывают. Ведь, как выше сказано, русским под страхом сурового наказания воспрещено продавать или курить табак. Пойманные нарушители этого постановления, смотря по положению своему, или наказываются высокою денежною пенею, или кнутом и ссылаются в Сибирь. Немцам же разрешается свободно курить табак и продавать его друг другу. Начальствует в этом приказе Богдан Матвеевич Хитрово135135
  Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1637 гг., составленное секретарем посольства Адамом Олеарием // Чтения в императорском обществе истории и древностей российских. М., 1868. № 4. С. 293–294.


[Закрыть]».

Однако постепенно ситуация с экономикой налаживалась. Вскоре после восшествия на престол Михаил Федорович учредил новые законы, которые упорядочили главную хозяйственную деятельность страны – землевладение и землепользование. Начался бурный экономический рост государства. Россия стала полностью обеспечивать себя зерновыми. Развивались огородничество и садоводство. Из-за границы были выписаны квалифицированные специалисты: металлурги, оружейники, рудодобытчики. Под Тулой был основан первый завод по производству железа. На Урале появились железоплавильное и медеплавильное производства, доменный завод. Развивалась и легкая промышленность. Работали швейные мастерские и кожевенные заводы. Началось изготовление изделий из драгоценных металлов, чеканились монеты, улучшалось ткачество, производились бархатные и парчовые ткани, работали швейные мастерские и кожевенные заводы, печатались книги, выходила газета с новостями.

Чрезвычайная надобность в «пьяных» деньгах стала уменьшаться, к тому же распространение кабаков вызывало беспокойство и у представителей самой власти. Мценский воевода жаловался царю Михаилу Федоровичу на стрельцов: «Вина у себя и суды винные держат и вина сидят беспрестанно. И я, холоп твой, по челобитью кабацких откупщиков посылал приставов на винную выемку, и те стрельцы твоего государева указу не слушают, чинятца силны, вин у себя вымать не дают». Но ведь служилые не просто гнали и потихоньку пили водку. В XVII в. в столицу посыпались жалобы воевод пограничных городов – Брянска, Алексина, Епифани, Великих Лук и других: стрельцы «на кабаках пропились, да они же на карауле на денном и на нощь приходят пияни и унять их им неможно». Приходилось брать от «воинских людей» поручные записи с обязательствами не пропивать и не проигрывать свое оружие и прочее снаряжение. А вояки-«питухи» уже считали себя вправе взять кабак штурмом, если им отказывали в выпивке; так, сибирские казаки во главе с атаманом Романом Шеловым в Великом Устюге «учали саблями сечи и из самопалов стреляти и убили… трех человек до смерти».

Беспокойство местных властей наряду с пьянством вызывало распространение азартных игр; выдвигались предложения закрывать питейные заведения во время праздников и в дни выдачи жалования. Порой к верховной власти взывали весьма влиятельные люди. Прославленный воевода и спаситель отечества, боярин князь Дмитрий Пожарский вместе с двоюродным братом в 1634 г. подал царю Михаилу челобитную с жалобой на племянника Федора: «На твоей государевой службе в Можайске заворовался, пьет беспрестанно, ворует, по кабакам ходит, пропился донага и стал без ума, а нас не слушает. И мы, холопы твои, всякими мерами ево унимали: били, на цепь и в железа сажали; поместьице, твое царское жалованье, давно запустошил, пропил все, и ныне в Можайску с кабаков нейдет, спился с ума, а унять не умеем». Отчаявшийся полководец, выигравший не один десяток сражений, в борьбе с кабаком оказался бессилен и просил сдать непутевого родственника в монастырь.

Адам Олеарий сообщал об этом следующее: «Мы сами несколько раз видели в Москве, как мужчины и женщины выходили прохладиться из простых бань, и голые, как их бог создал, подходили к нам и обращались к нашей молодежи на ломаном немецком языке с безнравственными речами. К такому разврату весьма много располагает их праздность, так как ежедневно можно видеть толпы, а местами целые сотни, праздношатающегося народу на рынках и у Кремля; в особенности же побуждает их к тому пьянство, которому русские преданы более всякого другого народа в мире. "Брюхо, налитое вином, быстро устремляется на вожделение", говорит Иероним в 83-м письме. Когда они уже через меру напьются, то, как необузданные звери неистово предаются всему, к чему побуждают их страстные желания. Здесь припомню рассказанное мне великокняжеским переводчиком в Великом Новгороде, а именно: В Новгороде ежегодно бывает день большого богомолья, и в этот-то день корчмарь, или целовальник, с купленного дозволения митрополита, разбивает перед кабаком несколько палаток, в которых чуть только занимается заря, собираются, как сторонние, так и местные, богомольцы и богомолки, выпивают там еще до богослужения по нескольку чарок водки, а некоторые остаются там и на целый день и утопляют в вине свои кабачные помышления. В такой-то день случилось, что одна напившаяся уже баба, вышедши из кабака, упала на дороге и заснула, в то же время пьяный мужчина, проходя мимо, увидал лежавшую и обнажившуюся с пьяна бабу, возгорел похотью и прилег к бабе, не смотря на бывший ясный день и на то, что место было на открытой для всех дороге. Легши к бабе, он также наконец заснул. Скоро вокруг этой пары животных образовалась целая толпа молодых парней, которые смеялись и глумились над таким зрелищем до тех пор, пока, наконец, не подошел один старик, который накинул кафтан на лежавших, и таким образом прикрыл срамоту их»136136
  Подробное описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию в 1633 г., 1636 г. и 1637 г., составленное секретарем посольства Адамом Олеарием… С. 180.


[Закрыть].

Далее А. Олеарий продолжает: «Порок пьянство распространен в русском народе одинаково во всех состояниях, между духовными и светскими, высшими и низшими сословиями, между мужчинами и женщинами, старыми и малыми, до такой степени, что если видишь по улицам там и сям пьяных, валяющихся в грязи, то не обращаешь на них и внимания, как на явление самое обычное. Попадет извозчик на такого пьяного, валяющегося на улице и ему знакомого, то взвалит его на телегу и отвезет домой, где получает плату за благополучную доставку. Русские никогда не пропускают удобного случая выпить или опохмелиться чем бы то ни было, по большею частью просто водкой. Они считают за великую честь, если кто в гостях или собраниях их поднесет чарку и более водки, а простой народ, холопы, или крестьяне, так ценят такую честь, что если какой-нибудь знатный боярин поднесет им из собственных рук 3-х и 4-х и т. д. чарок, то они все будут пить, из опасения оскорбить отказом, до тем пор, пока не свалятся на месте, Причем иногда отдают тут и душу богу, как это случилось однажды, в нашу бытность в России, когда служащие при посольстве нашем угощали и неотступно просили русских выпить еще. И не только простой народ, но и знатные бояре, даже царские великие послы, обязанные строго блюсти и поддерживать в чужих странах высокое достоинство своего государя, тоже не знают никакой меры в употреблении предлагаемых им крепких напитков, и если только напитки эти придутся по вкусу, то они льют их в себя, как воду, так что совершенно теряют человеческий смысл, а иногда и до смерти опиваются. Такой случай был с одним великим русским посланником, отправленным в 1608 г. к шведскому королю, Карлу IX. Не смотря на предостережение о том, что предлагаемая ему водка была весьма крепкая, посол этот напился ее до того, что в тот день, когда ему следовало представиться, его нашли мертвым в его постели»137137
  Подробное описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию в 1633 г., 1636 г. и 1637 г., составленное секретарем посольства Адамом Олеарием… С. 181.


[Закрыть].

А. Олеарий утверждал, что в России времен Михаила Федоровича пили как мужчины, так и женщины: «В бытность нашу в Москве, там везде и находились открытые питейные дома или кабаки, в которые всякий желающий имел вход и пил за свои деньги водку; при таком удобстве простой народ все, что зарабатывал, приносил в кабак, и так крепко засиживался там, что, пропивши заработок, снимал с себя платье, даже рубашку, и оставлял ее продавцу за водку, а за тем нагой, как родился, возвращался домой… когда я был в Новгороде и помещался в гостинице, что на Любенском дворе, не далеко от моего пребывания находился кабак, и тут-то случалось мне часто видеть, как эти напившиеся и пропившиеся молодцы выходили из кабака, кто без шапки, кто без сапог и чулок, а кто и в одной рубашке. Между прочими я заметил одного, который, пропивши кафтан, вышел из кабака в рубашке и, встретив на дороге хорошего приятеля, также направлявшегося к кабаку, опять вернулся с ним в кабак. Через несколько часов молодец мой вышел снова из кабака, но уже без рубашки, в одних портах; когда я спросил его: где дел он рубашку, кто обобрал ее у него? он отвечал, с прибавкою обычной матерной брани, что это сделал целовальник. Затем, заметивши, что где остались кафтан и рубашка, там могут остаться и порты, он вернулся опять в кабак, и через несколько времени вышел оттуда уже совершенно наг; сорвавши полную руку травы одуванчик, росшей около кабака, он прикрыл ее свое срамное тело и отправился себе домой веселый и припеваючи… Женщины также вовсе не считают за стыд напиваться до пьяна и валяться пьяными подле мужей своих. Когда я был в Нарве, то мне случилось видеть в гостинице, где я жил, в Нигофе, пирушку русских, во время которой пришли на пир к мужьям своим и несколько русских женщин, которые подсели к мужьям и исправно пили с ними водку. Когда мужья напились вдоволь и хотели было идти домой, то жены, не напившись еще, воспротивились тому, и хотя получили от мужей по нескольку оплеух, но все-таки не двинулись с места и остались пировать далее. Когда же, наконец, мужья их спьяну попадали на пол и заснули, жены сели на них и продолжали тянуть водку, одна за другой, до тех пор, пока не упились донельзя. Хозяин наш в Нарве, Якоб фон Келлен, рассказывал нам, что подобную же комедию проделывали русские на его свадьбе, а именно: напившиеся уже мужья порядком отколотили прежде своих жен, ради шутки, и затем начали с ними попойку; жены же потом, севши на своих свалившихся и заснувших мужей, пили до тех пор, пока тоже не свалились и не заснули тут же, подле своих супругов. Легко понять, как от подобного образа действий должны страдать воспитание и чувство чести»138138
  Подробное описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию в 1633 г., 1636 г. и 1637 г., составленное секретарем посольства Адамом Олеарием… С. 182.


[Закрыть].