Текст книги "маленькие и неприметные"

23

Гена примчался на дачу и быстро прошёл в кабинет. Он намерен был ещё по пути сюда всё продумать, но времени не хватило. Гена налил водки и залпом выпил. И только после этого вспомнил, что никакой закуски не приготовил. Сморщился и занюхал рукавом. Приключившееся с Олегом застало его врасплох. Олег знает не так уж и много, но достаточно, чтобы сорвать некоторые планы. В частности, он знает об узнике цокольного этажа. И если о том, что на даче его незаконно содержится некий человек, станет известно легавым, то возникнут серьёзные проблемы. Столько времени удерживать совершеннолетнего дееспособного человека против его воли в яме… Можно, конечно, договориться с Подлесным, заплатив ему, но все равно вариант этот идеальным быть не может. Да и о каких идеальных вариантах может сейчас идти речь? Задача состоит в том, чтобы с наименьшими потерями выйти из создавшейся ситуации.

И если уж Подлесному платить, то не в форме компенсации морального вреда, причинённого незаконным содержанием под стражей, а за выполненную работу. Пусть он сделает работу и получит за нее деньги. Необходимо уговорить, заставить, вынудить его пойти на это. Надо только продумать тактику и действовать безошибочно.

Спустя полчаса Гена появился перед Подлесным.

– Ну, как наши дела? – обратился он к пленнику. – Не обижает нас этот Славик? Жалобы, просьбы, пожелания будут?

– Когда выпустишь меня? – недовольно взглянул на Гену Дмитрий, продолжая лежать на раскладушке.

– Можно и очень скоро, – весело ответил Гена. Да он и был навеселе. – Есть один вариантик, Дима, есть.

– И какой же?

Гена уселся в кресло напротив Дмитрия и испытующим взглядом уставился на собеседника.

– В молчанку поиграть решил? – нехотя проронил Дмитрий.

– Да вот думаю… Возможно, ты и жидковат, но… Однако имеются некоторые обстоятельства, которые тебе помогут проявить себя надлежащим образом.

– Это каким же?

– Да, кстати, – словно бы спохватился Гена. – У твоей приятельницы и на самом деле имеется близкий друг. Дружок – ближе некуда.

– У какой приятельницы? – нахмурился Дмитрий.

– У Бояркиной Марины Григорьевны.

– И кто же?

– Некий Виктор Петрович Скуделькин.

Дмитрий не ответил. О любовной связи Бояркиной и этого Виктора Петровича он и сам знал. Подумаешь, Америку открыл!

– Имеются фотографии пикантного плана, – добавил Гена. – Правда, они сейчас в проявке.

Дмитрий вновь промолчал.

Пришёл Слава со столиком, на верхней плоскости которого были графинчик с водкой, бутылка коньяка, две бутылки минеральной воды, две рюмки и два стакана, а на нижней – несколько тарелочек с закуской.

– Выбирайся наверх, – разрешил Гена. – Сейчас у нас с тобой будет партнёрский разговор.

– И для этого ты собрался подпоить меня?

– Считай, что да. Необходима соответствующая атмосфера. Давай, Дима, станем друзьями, что нам, в конце-то концов, мешает подружиться?

– Да, согласен, – улыбнулся насмешливо Подлесный, – нам обязательно надо подружиться. Срочно даже. Ведь с такими друзьями и враги не нужны.

– Дима, я тебе сейчас кое-что объясню, и ты поймёшь, что иначе я не мог. Так, понимаешь, сложилось. Тебе чего налить? Тебе водки или коньяку?

– Водки, пожалуй, – чуть поколебавшись, принял решение Дмитрий.

– Я тоже водочки. Я ведь уже её именно и принимал сегодня.

Подлесный вылез из ямы, сел в кресло и внимательно посмотрел на Гену. Ясно, что за показной весёлостью его скрывается напряжение. Гена взволнован, и довольно сильно. Что-то произошло, без сомнения.

– У тебя неприятности, Гена? – прямо спросил Дмитрий.

– Неприятности? Нет! Какие неприятности?! – вытаращился на него Гена. Но вдруг нахмурился и после паузы признался: – Есть маленько. Но всё в пределах нормы. А как без них, без неприятностей? Да и не неприятности, а так, проблемы некоторые. А любые проблемы решаемы, как известно. Давай, Дима, за решение наших проблем. Тебе надо решать свои, а мне – свои. Я почему и предлагал подружиться, что вижу возможность соединить наши усилия. Давай выпьем. А следующий тост будет за сотрудничество плодотворное.

– Насчёт сотрудничества не знаю, а за решение проблем можно и выпить, тем более что мои проблемы решаются предельно просто. Спросишь – как? А открываешь дверь и выпускаешь меня.

Гена осушил свою рюмку, закусил бутербродом с ветчиной, отрицательно покачал головой и лишь после этого проговорил:

– Ты ошибаешься. Дальше мы с тобой пойдём вместе, так как взять и просто отпустить я тебя не могу. Я ведь не случайно интересовался, какие у тебя отношения с Бояркиной. Я думал, что ты, как только узнаешь про её измену, так и примешь решение о мести. А ты так отреагировал…

– Как?

– Да как будто и не о твоей бабе речь.

– Я должен был зарыдать и волосы начать рвать на голове? – полюбопытствовал Дмитрий.

– Я не знаю. Но не так уж равнодушно, во всяком случае. Ты как бы даже и ухом не повёл. Рожа только чуть скисла у тебя.

– Да откуда ты можешь знать, что у меня внутри-то творится? – постучав себя кулаком по груди, с грустью и печалью выговорил Дмитрий.

Гена снова наполнил рюмки и пододвинул к Дмитрию сигареты.

– Давай еще по одной. Вдогонку.

– Давай, – махнул рукой Дмитрий, которому вдруг захотелось напиться так… Даже не напиться, а упиться, ужраться, чтобы всё окружающее на какое-то время исчезло совсем, чтобы в течение какого-то времени существовало где-нибудь вне его, не прикасаясь к его душевным ранам своими бесцеремонными лапами.

– Переживаешь. Сейчас я вижу, что переживаешь, – чокаясь с Дмитрием, удовлетворённо отметил Гена. Выпив, продолжил: – За такие вещи, Дима, надо же мстить. А ты этого не понимаешь. Нельзя прощать подобное предательство.

Подлесный насторожился. Гена предлагает ему стать мстителем. Отомстить предлагает. И кому? Бояркиной. Той самой Бояркиной, которую кто-то «заказал» этому самому Гене, Бояркиной, которую подрядился убить Дмитрий Подлесный. Даже деньги получил. Не только получил, но и профукал. Гена, видимо, поговорил с Николаем и понял, что тот является человеком посторонним. И что денег он не брал. После этого должны были снова выйти на Бояркину и потребовать исполнения работы. Возможно, Маринка возвратила деньги, чтобы отстали. Ясно, что другого никого она не нашла. Да и кого она бы еще могла найти, кроме такого дурака, как он?

А Гена неплохо придумал: Дмитрий задаром убивает Бояркину, а Гена отчитывается о проделанной работе и – кладёт в собственный карман причитающийся исполнителю гонорар.

– Не убивать же её, – пожал плечами Дмитрий и постарался проследить за реакцией Гены на эти его слова.

– А я считаю: это как раз то, что нужно. За измену – смерть. Хочешь, я тебе помогу? Хочешь, я тебе оружие предоставлю?

– Кухонный нож? Или заточку»?

– Ну! Что-нибудь огнестрельненькое. Пук в лобешник – и гуляй.

– Да нет, я на такое не пойду, – отказался Дмитрий.

– Жидковат ты, парень, – расстроился Гена. – Будь ты мужчиной…

– Если бы за измену всех убивали, то на Земле опять можно было бы динозавров разводить.

– А хочешь, я тебе денег приплачу? – наполняя рюмки, спросил Гена.

– За что? – прикинулся непонятливым Дмитрий.

– За то, что ты разделаешься со своей бывшей.

– Тебе это зачем?

– Ну… – Гена запустил пальцы левой руки в редеющую шевелюру. – Ну, как бы тебе объяснить? Терпеть я этого не могу. Я ведь кавказский человек по происхождению, и если баба такими делами занимается, то тут уже не может быть и речи о пощаде. Самое лучшее – это зарезать. Но можно и из ружья или пистолета. Тоже, между прочим, приемлемо.

– Сколько заплатишь?

– Это можно обсудить. Давай выпьем по маленькой.

– А если я скажу «да», а сам пойду к Маринке да и заложу ей тебя? – с насмешливой улыбкой посмотрел на собеседника Дмитрий. – Может быть, она мне больше заплатит за оказанную услугу?

– Тут имеется несколько «но», – с не менее насмешливой улыбкой начал Гена. – Во-первых, меня ты заложить не сможешь, ибо никогда не узнаешь ни того, как меня зовут в действительности, ни где я живу. Чтобы найти тебе эту дачку, которую ты даже снаружи не видел, тебе потребуется не один, возможно, десяток лет. А и найдёшь – это тебе ничего не даст. А твою Маринку все равно уберут, раз уж так вышло. Раз уж указал на нее перст судьбы. Накажут и тебя. В любом случае. Я ведь не волк-одиночка какой-нибудь – за мной кое-кто ещё. Даже если со мной что-то случится – всё равно будет так, а не иначе.

– А кто её «заказал»?

– Зачем тебе?

– Хотелось бы знать. Может быть, я его знаю.

– Не думай об этом, – поморщился Гена. – К тому же, я и сам не знаю. Я – всего лишь звено в цепочке.

– Почему я потребовался? Где то звено вашей цепочки, которое и должно сделать ту работу, которую на меня ты хочешь повесить?

От этих вопросов Подлесного Гена морщиться начал ещё сильнее.

– Дима, я не могу тебе этого сказать, но тут, понимаешь, сбой у нас один произошёл – выпало одно звёнышко. Вот я и подумал, что ты очень даже и подошёл бы.

– Один сбой, другой, – покивал Дмитрий, – и вся цепочка на скамеечке подсудимых. Ведь и так бывает, согласись.

– Вся цепочка там не будет – это однозначно. А неприятности такого рода быть могут.

– А вот я не хочу таких неприятностей.

– Не хочешь таких – будут другие, Дима. Не лучше, между прочим. Я тебе уже столько рассказал, что ты сам, думаю, понимаешь…

– Угрожаешь? – начал злиться Дмитрий. – А что ты мне такого сказал? Где тот человек, который должен был сделать то, что ты мне предлагаешь? Почему ты не ответил?

– Хорошо, я тебе скажу. Он трагически погиб. Доволен?

– При исполнении? – уточнил Дмитрий.

– Нет, стал случайной жертвой грабителей. Что ещё тебя интересует? – Гена схватил графинчик и наполнил рюмки.

Дмитрия интересует, кто «заказал» Бояркину. Этот интерес и повлёк заточение его в этом подвале, но Гена на этот вопрос не ответит. А возможно, он и в самом деле не знает этого. Ведь наверняка же нет у него выхода на Бояркину как на человека, предоставившего им его, Дмитрия Подлесного, в качестве киллера. Совершенно ясно, что с Маринкой связан человек, которому не известно, кто должен стать жертвой киллера. Так что же получается? Выходит, что у Гены не было прямых контактов ни с Бояркиной, ни с заказчиком. Значит, есть кто-то, кто получил заказ на убийство Бояркиной, после чего обратился к Гене, сообщив данные на жертву заказа. Гена обратился к кому-то, кто связался с Бояркиной и заключил с ней сделку, в результате которой Дмитрий пришёл на встречу с Геной (Иваном Ивановичем). В самом деле – цепочка. Хотя то, что Гена не знает заказчика, – не факт. Но – не скажет. Разве что под пыткой, лежа с раскалённым утюгом на животе.

А действительность такова, что Дмитрию теперь надо думать не о том, как узнать имя заказчика убийства Бояркиной, а о спасении собственной жизни, и вариантов – всего один, тот, который предлагает Гена. Дмитрий осушил рюмку, зажевал водку бутербродом с ветчиной и поднял глаза на Гену.

– Так значит, у меня нет выхода? Я обязательно должен стать киллером?

– Да, Дима, – сочувственно произнёс Гена. – Мы даже навели справки о твоём сыне.

– Что?!

– Но это мы на всякий случай, – как бы извиняясь, с виноватой улыбкой, проговорил Гена.

***

Пули шли мимо цели. В самый последний момент почему-то ствол увело вверх, и теперь пули летели поверх головы Бояркиной, срезая ветки и листья на берёзках. Необходимо убрать палец со спускового крючка и заново прицелиться. Однако указательный палец правой руки по неведомой причине не разгибался. Возможно, воспрепятствовал тому мелькнувший на какое-то мгновение мысленный образ перепуганной Маринки в перекрестье прицела.

Автомат неожиданно смолк. Патроны кончились, догадался Дмитрий. Он расстрелял весь рожок. В белый свет, как в копеечку. Шаря правой рукой в поисках запасного рожка, Дмитрий взглянул в направлении живой мишени (впрочем, оставалась ли мишень пo-прежнему в живых, он не был уверен) и обомлел. Если в ту минуту, когда в тебя палят из огнестрельного оружия, ты бросаешься бежать – это, в общем-то, пожалуй, естественно. Это выглядит вполне естественным, но при том лишь условии, что тот, кого расстреливают, убегает, то есть удаляется – сломя голову, вприпрыжку или петляя – от изрыгающего свинец орудия смерти. Ну, или ещё если стремится достичь укрытия.

Бояркина же неслась прямо на Подлесного. Она приближалась со спринтерской скоростью. Бегавшая в юности на короткие дистанции – у неё, как она говорила, был некогда первый разряд и она даже корячилась на камээса – Бояркина была уже на полпути к Дмитрию. Если бы под ногами у неё была гаревая дорожка, а не поросшая травой поляна, если бы не эта тесная юбочка, теперь, правда, благополучно сбившаяся едва ли не на самую талию, и если бы не подкожные приобретения предыдущих лет, то она сейчас находилась бы еще ближе.

«Я не смогу! Я не смогу!» – мысленно завопил Дмитрий, стремясь поскорее пристроить рожок на место. Стрелять в Бояркину в упор – это немыслимо. Однако придётся, ибо она уже совсем рядом. И Подлесный вскинул готовый к применению автомат.

– За старое?! Шизанулся?! Придурок!!! Ты же чуть голову мне не снёс, скотина! – заорала Бояркина, переходя на шаг.

– Не подходи! – крикнул Подлесный.

– Я тебе башку сейчас расшибу, тварь такая! – схватив автомат за дуло, Бояркина рванула его на себя.

– A-a! – пискнул Дмитрий и в ту же секунду увидел, что вот сейчас приклад автомата опустится ему на голову. Дмитрий бросился влево. Голову он спас, однако правая нога, на колено которой он только что опирался, попала под страшный удар. – У-a-a! – завопил Подлесный.

И тут загремели выстрелы, пять или десять. Когда стрельба стихла, продолжавший стонать от невыносимой боли в ступне ноги Подлесный с трудом повернул голову вправо. Бояркина стояла столбиком, в ужасе вытаращив глаза на уже валявшийся где-то в траве автомат, и молчала. Дмитрию пришла мысль о бегстве. Если бы это было возможно! Еще секунда – Бояркина справится с замешательством и добьёт его. Подлесный принялся отползать в сторону, хотя и понимал, что проблемы это не решает – несколько прыжков, и она настигнет его.

– Стоять, гадина! – приказала Бояркина зловещим шёпотом. – Хотя можешь и лежать, скотина. Я тебя щас урою и зарою!

Дмитрий прибавил скорости и теперь уже полз со скоростью не три километра в час, а все пять или даже шесть. Бояркина шла следом и рассказывала, что она сейчас с ним сделает. Воображение её разыгралось, и она не жалела красок, живописуя все прелести неспешной казни «твари» и «скотины», которая в данный момент практически не способна оказать сколько-нибудь существенного сопротивления, а какого-либо снисхождения не заслуживает.

– Я буду топтать тебя каблуками, я выбью тебе зенки и зубы, все до единого. Я втопчу тебя в грязь, отобью почки и все без исключения потроха твои гнилые. Шизанулся окончательно. Моду, вишь, взял, скотина! Уже и автоматы в ход пустил! Ты бы ещё из пушки палить начал, тварюга!.. Изметелю тебя так, что навсегда отобью охоту такими делами заниматься. Изметелю и вздёрну на дерево… Я тебя за мошонку подвешу, как у дикарей Латинской Америки!.. И будешь висеть, пока не сдохнешь! Или пока не оторвутся все твои отростки вонючие!

С этими словами Бояркика набросилась на Подлесного, который едва ли не обрадовался наступлению начальной стадии развязки, так как передвигаться подобно ящерице с перешибленной лапой сил у него уже просто не было. И Дмитрий с облегчением закрыл голову, стараясь прижать локти как можно плотнее к хрупким рёбрам. До смерти она его всё равно не забьёт. И за мошонку подвешивать не будет. Да он бы и не дался, в конце концов. Он бы собрался с последними силами да и… В этот миг Подлесный понял, что Бояркина, не удовлетворившись одними лишь пинками, ухватилась за его одежду и пытается перевернуть его на спину. Дмитрий вцепился руками в траву и подтянул к животу колени.

– Сопротивляться вздумал? – зарычала Бояркина. – Я тебе посопротивляюсь!

Спустя пять минут Марина утомилась. Она села прямо на траву и выдохнула:

– Пристрелить тебя надо было, из твоего же оружия.

Подлесный не ответил, он прислушивался к своим ощущениям, желая определить, где у него болит особенно сильно. А болело практически все тело. Дмитрий сделал несколько робких движений, затем осторожно переместился в сидячее положение.

24

Подлесный вышел на балкон дачи и устремил взгляд вдаль, на лес, еще зелёный, но уже с лёгким прочерком охры. Жаль, что лето к концу идёт. А то бы взять топор, котелок, спички, ещё кое-что из самого необходимого и уйти в лесные дебри, где соорудить себе землянку да и жить отшельником.

– Диман, иди выпей коньячку, – позвала Бояркина.

Марина уже немного отошла от двойного шока (обстрел из автоматического оружия – первый этап, информация по делу, полученная от Подлесного, – второй этап) и теперь взирала на окружающую действительность с гораздо меньшим трагизмом.

– Давай выпьем за мое второе рождение, – предложила она.

– Хорошо, выпьем, – согласился Дмитрий, присаживаясь напротив Бояркиной.

– Да, не ожидала я от тебя, Диман, – с укором в голосе произнесла Марина.

– Чего не ожидала? – спросил Дмитрий, осторожно ощупывая рёбра пониже сердца. Если и не переломы, то трещины-то уж точно в наличии.

– Чего! Да в твоём возрасте надо же отличать уже: свой – чужой. Из автомата – в меня!

Дмитрий сделал удивлённые глаза:

– Это ты своя, что ли? Сделала меня рогоносцем, а потом бросила. Подлейшим образом, к тому ж!

– Ты мне не муж, поэтому рогоносец ты – условный, – нагло заявила Бояркина.

Подлесный вспыхнул:

– И все страдания мои являются условными? Ты это хочешь сказать?

– Не драматизируй, – поморщилась Марина.

– Я и не драматизирую. Это ты драматизируешь. Любого и каждого убивать можно, а тебя, видите ли, нельзя. Ах и ах!

– Но – кто? Кому потребовалась моя смерть?

– Вот это я и хотел узнать.

– Чего ж не узнал? – укорила Марина.

– Не вышло. Не хотелось выступать в роли слепого орудия, но, увы…

– Ты хочешь сказать, что у тебя не было выхода?

– А что, был, ты считаешь? И сын у меня – один.

– Нe знаю. Всегда, по-моему, выход должен быть. Просто тебе очень хотелось уничтожить меня, – капризно надула губки Марина.

– Мне плевать на твоё мнение по этому вопросу. И теперь я буду наблюдать, как ты выберешься из капкана. – Дмитрий подчеркнул сначала «я», а затем «ты».

– Я, по-твоему, в капкане?! – всполошилась Марина. Она даже рюмку с коньяком отодвинула от себя.

– Ты не поняла разве? Ты же обречена. Деньги-то исполнителям уплачены.

– Можно подумать, что ты не обречён! – перешла в наступление Марина. – Тебе что поручили? Ты должен был убить меня. Но ты не сумел попасть в меня с пятидесяти метров. Сколько ты пуль выпустил? Напишешь в объяснительной: я стрелял в воздух, но не попал.

– Там больше пятидесяти было! И я говорил тебе, что я не смог! А стрелять я умею не хуже любого…

– Киллера, – подсказала Бояркина.

– Это ты меня сделала киллером! – вскричал Дмитрий.

– Надо же было из тебя хоть что-то сделать, – с усмешкой заявила Бояркина.

– Да пошла ты!.. – вспылил Дмитрий.

Марина возмущённо вскинула брови, однако от вербального выражения своих чувств воздержалась. Ссориться с Дмитрием отнюдь не в её интересах, практически они оба в одинаковом положении и поэтому…

– Слушай, Диман, нам надо действовать сообща, – решительно сказала она.

– Что ты предлагаешь? У тебя есть запасные паспорта?

– Паспортов у меня нет.

Подлесный злорадно ухмыльнулся:

– Я, кстати, предлагал тебе обзавестись. Но ты, однако, крохоборка…

– Ты меня называешь крохоборкой? – ощетинилась Марина.

– Но паспорта, согласись, нам бы сейчас очень даже пригодились.

– Скрываться, по-твоему, – единственный выход?

– Что ещё? Ну давай я тебя пристрелю. Это будет второй. Ещё не поздно.

– Что? Пристрелишь? – Бояркина задумалась. – Действительно, это идея. Ты будто бы убил меня, выполнив заказ, а на самом деле… Да, мне надо спрятаться.

Дмитрий усмехнулся:

– На всю оставшуюся жизнь?

– Нет, пока не выясню, кто сделал этот заказ.

– И как ты выяснишь?

– Надо подумать. Если кто-то это делает, то, очевидно, он на что-то рассчитывает.

– А если из мести? – задал вопрос Дмитрий. – Ты ведь штучка ещё та.

– Если из мести, то это ты, – огрызнулась Марина, подливая коньяку себе и собутыльнику.

– Да, конечно, и сам себе деньги заплатил. Плюс ещё посредникам.

– Денег, извини, я не видела, – с многозначительной улыбкой заметила Бояркина.

– Ты несёшь чушь.

– Ладно, не кипятись. И давай думать.

– Я являюсь рядовым киллером, – пожал плечами Дмитрий. – Так что думай сама, старушка.

– Я ничего не могу придумать. Я знаю только, что надо выждать. Нельзя мне сейчас появляться на людях.

– Если тебе и нельзя, то труп твой должен и обязан участвовать в таком великолепном и незабываемом шоу, как похороны. Согласна?

Марина согласилась с ним:

– Да, нужен труп.

– Ты ещё скажи, что я должен найти и замочить дамочку твоего возраста и комплекции, а потом обезобразить лицо и другие части тела, на которых имеются особые приметы.

– А ты не ёрничай! – прикрикнула Марина. – Что-то всё равно надо делать.

– Ты всерьёз? Да ты рехнулась, приятельница!

– Ладно, ты сам себе подливай… Но они же должны поверить, что я умерла.

– Вот и умри, – с милой улыбкой предложил Дмитрий. – Не нажилась ещё, что ли? Я вот почти и готов, мне, если честно, вообще всё надоело.

– Ну а мне нет. Диман, придумай что-нибудь! – взмолилась Марина.

Подлесный размышлял недолго.

– Давай сожжём твою машину, – предложил он. – Якобы ты сгорела.

– Машину сжечь? – ужаснулась Бояркина. – Да ты с ума, я вижу, сошёл!

– Ты права. В этом случае должны остаться останки твоего трупа, – кивнул Дмитрий.

– Что-нибудь такое бы, чтобы и машину мою, слышь, Диман, не сжигать…

– Можно ещё утопить. Кстати, машина в этом случае не так сильно пострадает. А другой положительный момент, что у тебя будет какое-то время.

– Время? О чём ты? – не поняла Марина.

– Утопленники нередко всплывают спустя продолжительное время. Подумают, что ты утонула и тебя унесло куда-то бурным течением.

– Да, этот вариант получше. Машину можно будет, думаю, восстановить.

– Но учти, что прошить автомобильчик автоматной очередью всё равно придётся.

– Автоматной очередью? Это обязательно? – растерянно проговорила Марина.

– А как же! Я выпускаю очередь – ты теряешь управление, потому как ранена или убита, и машина летит с моста в реку. Именно таким образом, я думаю, всё должно выглядеть. Разве не так?

– С моста – в реку? Да это то же самое, что и сжечь её дотла! – Марина с тревогой наблюдала за невозмутимым выражением лица Дмитрия. – И почему же с моста-то? Ведь надо же как-то поаккуратней.

Дмитрий поморщился и пожал плечами.

Спустя некоторое время Марина задумчиво произнесла:

– Может быть, Диман, лучше было бы через твоего Гену попробовать?

– Мой Гена – это твой Иван Иванович, – с раздражением сказал Дмитрий.

– Это не мой Иван Иванович. Скажи, как он говорит, этот Гена?

– Обыкновенно говорит.

– От хохла в его выговоре ничего нет?

– Не замечал.

– А голос какой? – продолжала допытываться Бояркина.

– То есть?

– Бас, тенор, баритон?

– Совместных распевок у нас не было. Но не бас и не тенор. Что-то среднее.

– Значит, я не с ним разговаривала, – сделала заключение Бояркина.

– Что не с ним – это и так ясно. Он, тот, который с тобой разговаривал, просто свёл вас.

– Но неужели ты не видишь никакой возможности выйти на Гену этого? – Марина, задавая этот вопрос, трясла рукой с зажатой в ней рюмкой. – Неужели нельзя ничего придумать?

– Осторожно, расплещешь, – придержал её руку Дмитрий. – Возможно, я встречу его в ГУМе или в Третьяковской галерее.

Попивая коньяк, они ещё долго обсуждали свои проблемы. Неоднократные колебания диалога в сторону обострения отношений не способствовали формированию взаимоощущения слиянности замыслов.

– Ну, найдёшь ты, предположим, заказчика – и что? – спросил Дмитрий. – Что ты будешь делать?

– А ты не догадываешься? – Бояркина подняла на Подлесного потяжелевший взгляд.

– Я не гадалка, чтобы гадать.

– Что тут неясного? Решать надо будет.

– И какое будет решение? – не отступал Дмитрий.

– Да откуда я знаю?! – начала злиться Марина. – Вот пристал, как банный лист к одному месту! Смотря по обстоятельствам. Может быть, придётся и ответные меры принимать.

– Что ты понимаешь под ответными мерами?

– Не знаю. Как они, наверное, со мной, так и я. Если ничего другого не останется.

– Они убить тебя хотели, – напомнил Дмитрий.

– Вот и мы должны будем, видимо…

– Мы?! – вскричал Дмитрий и удивлённо округлил глаза.

– Ну, ты, – невозмутимо поправилась Марина.

– Я?!

– Не я же.

– Ты свихнулась! Да я завязал с этим! Хоть и не начинал ещё, по правде говоря.

– Не начинал? – саркастически улыбнулась Бояркина. – Если промазал, то это у тебя называется…

Подлесный не дал ей договорить:

– Я не промазал! Я не смог! И это, к твоему сведению, вещи совершенно разные.

– В следующий раз, надеюсь, сможешь.

– Да я в руки больше не возьму никакого оружия! Ни за какие деньги!

– А я и не собиралась тебе платить. Сначала ты должен будешь долг отработать.

– Долг? Какой долг?

– Ты уже и про должок в восемь тысяч забыл? Память у тебя, однако, коротюсенькая, дорогуша.

– Я не убил тебя да ещё и должен остался?! – поразился Дмитрий. – Я НЕ УБИЛ! Ты понимаешь?

Марина осталась спокойной и ироничной:

– Ну а как? Я приняла заказ и предоставила тебе возможность заработать целых десять тысяч в валюте.

– Но убить-то я должен был тебя! Ты забыла?

– Я ничего не забыла. Но давай логически размышлять. Тебе дали восемнадцать тысяч, из которых ты восемь должен был передать мне. Так?.. Ты получил деньги? Получил. Передал мне мои восемь тысяч? Нет.

– Однако же я не выполнил работу! Согласна? Следовательно, я должен вернуть деньги. Я не прав?

– Свою долю – да, свою ты должен был вернуть. Но не мою, так как я всё, что от меня требовалось, сделала.

– Да-а, дела! – протянул Дмитрий. – Это у тебя, значит, такая вот логика? Ладно, давай по-другому. – Он помолчал, собираясь с мыслями. – А если бы я не потерял деньги да, к тому же, безоговорочно решил бы выполнить работку, то в этом случае – как? Что я предпринял бы? Мне следовало бы отдать тебе твою долю, а потом тебя же и пришить? Это логично? Или я не должен был бы отдавать деньги? Проясни! Я в тупике. Я не понимаю.

– Если ты человек честный, то… – начала Марина, но вдруг замолчала.

– Ну! – поторопил её Дмитрий.

– Но ты мерзавец! Ты хотел убить меня!

– А ты под «вышку» подвести меня хочешь! А я жить хочу! На свободе!

– Ну и свободен! Вали! – Бояркина качнула головой в сторону, словно указывала направление.

***

– Ты, гадина, мне всю руку исколол! – психовала Бояркина.

– А я виноват, что у тебя такие вены? – защищался Подлесный, находящийся на грани обморока.

– Да ты не дрожи руками! Прицелься, говорю, как следует, гад такой!

А как тут справиться с дрожью в руках, если перед глазами уже всё плывёт? Не то что рука её, а и сама-то Маринка – словно гуашью нарисованная.

– Если с моста сбросить, то и кровь не нужна была бы тогда, – спорил Дмитрий, в очередной раз вонзая шприц в руку Марины.

– Свою купи да и сбрасывай… – сжала зубы Бояркина. – Стой! Кажется, попал. Только насквозь не проткни. Ну-ка, давай потихоньку…

Наконец с забором крови было покончено. Перенервничавший, Подлесный хотел от души полоснуть автоматной очередью по стёклам «вольвёнка» Бояркиной, но та вовремя предупредила:

– Только по стёклам передних дверей.

– Ты думаешь, это естественно будет выглядеть? – засомневался Дмитрий.

– Молчать! А правое и вообще открыть можно.

Бояркина направилась к автомобилю и опустила стекло правой дверцы. Подлесный разочарованно скривился.

– Ничего! Поливай! – дала отмашку Марина. – Бей по стеклу передней левой. Всё будет более чем убедительно.

– Чёрт с тобой, – согласился Дмитрий и нажал на курок.

Марина подбежала к машине.

– Ты смотри, сколько стёкол! – вскричала радостно. – И это от одного всего лишь. Сейчас соберём, а потом ты их разбросаешь по дороге.

И спустя полтора часа осколки стекла были на шоссе перед мостом через Яузу, а «Вольво» – в воде почти по самую крышу. Подлесный даже пожалел, что некоторую часть крови «погибшей» потратил напрасно, желая оставить кровавые следы на спинке водительского сиденья.

Когда Дмитрий вернулся в квартиру на Бескудниковском бульваре, Марина уже спала. Съела его пельмени и завалилась спать в его кровати.

Подлесный позвонил Анюте.

– Анюта, как дела? – поинтересовался он, поздоровавшись и представившись.

– На букву «хэ», но не подумай, что хорошо, – ответила Анюта. – А у тебя как? Ты куда запропал?

– Да у меня так же. Я тебе что звоню-то. С деньгами ничего не вышло, Анюта.

– У кого не вышло?

– У меня не вышло. Нет там денег. Как мне сказали, кто-то грабанул квартиру.

– Там не только квартиру грабанули, но и человека убили.

– Да, мне сказали, что там труп нашли.

– А кто тебе сказал? – спросила Анюта.

– Один человек. Он должен был забрать деньги, но, к сожалению, опоздал.

– Как его фамилия?

– Не знаю. А что? Зовут Олегом, а…

– Олег? – перебила Анюта. – Вот твой Олег и угробил моего Юрочку.

– Юрочку? Угробил?

– Да. И деньги забрал.

– Деньги – у Олега?! – поразился Дмитрий.

– Были.

– А где теперь?

– Менты забрали. Где ж ещё они могут быть? Баксы забрали, Олега забрали, людей, которые Олега облапошили, – тоже.

– Олега кто-то облапошил?

– Да, именно, – подтвердила Анюта. – Те люди, которые убили мужа Шурки.

– И где он сейчас?

– Олег этот твой? На нарах, думаю, парится.

– Хм, дела-а… – протянул Дмитрий и задумался. Пока он собирался с мыслями, Анюта положила трубку.