Текст книги "Банкир"

Индийский адвокат, занимающийся получением лицензии на разведку нефтяных месторождений, позвонил в разгар рабочего дня.

Встревоженным голосом он сообщил, что Министерство финансов по непонятным причинам тормозит рассмотрение лицензии. Ему даже дали понять, что лучше забрать заявку.

– Пришлось сделать подарки, поговорить с кем надо, – жаловался адвокат. – Утверждают, что у вашего банка проблемы.

«Это еще откуда ветер дует, неужели из Москвы донесло, или там свои чудотворцы, мать их?…» – про себя выругался Влад.

– Мистер Сингх, кроме Минфина, что у нас осталось? – спросил Влад.

– Хоум министри, – ответил Сингх (так «по-домашнему» называлось грозное Министерство внутренних дел).

Влад знал, что в МВД заявку нужно направлять после получения согласия Минфина, который ставил свою визу предпоследним. Однако он чувствовал, что сейчас нужно пойти на некоторое нарушение неписаных традиций, чтобы обострить ситуацию и заставить проявиться тех, кто, возможно, скрывается за саботажем Минфина.

– Мистер Сингх, убедительно прошу вас направить нашу заявку в Хоум министри. Будем осуществлять этот процесс параллельно с Минфином, – дал понять Влад, что действует сознательно, а не по незнанию правил и обычаев.

После непродолжительной паузы мистер Сингх сказал «Йес, сэр».

Он был умным человеком и прекрасным профессионалом.

Заместитель министра финансов Индии Тукерджи выгрузился из правительственного автомобиля марки «Амбассадор», уникального произведения индийского автопрома, напоминающего советскую «Победу», увидевшую свет в 40-е годы прошлого столетия.

Индия выпускает и вполне современные автомобили, но правительственные чиновники должны соблюдать традиции. Скромность во всем – одежде, автомобиле, убранстве жилища и офиса. Впрочем, это не мешало дочери мистера Тукерджи ездить на последней модели «Порше Кайен» и обучаться в престижном американском университете, а главе семьи наслаждаться уик-эндами на «ферме», как стыдливо именовали здесь роскошные загородные коттеджи и поместья.

Мистер Тукерджи приехал немного раньше времени, указанного его американским другом. Он вообще любил приезжать пораньше, да и не хотелось, чтобы их видели вдвоем.

Наступила весна. Уже прошел праздник Холи, когда толпы индийцев посыпают друг друга цветными порошками, поливают прохожих подкрашенной водой, радуются весеннему солнцу.

«Ничего хорошего, – подумал мистер Тукерджи, – скоро жара, пыльные бури, мансун. Британцы на это время уезжали в горы. Впрочем, вечерами еще прохладно».

Индиец прошел в сад гостиницы «Кларидж». Это было особое место, сохранившее британскую атмосферу уюта и традиций – потемневшие деревянные панели на стенах, гравюры, тяжеловесная и удобная мебель.

Встреча должна была проходить, как обычно в это время года, в одной из плетеных беседок, прячущихся в темноте среди цветов и небольших водоемов. Сад освещался фонариками на деревьях.

Мистер Тукерджи заказал чай. Он мало ел по вечерам, предпочитая отварные овощи и изредка позволяя себе любимое лакомство – «маттон бара» – маринованную баранину на косточках.

Американский друг появился, как всегда, минута в минуту. Он занимался бизнесом и одновременно, по своему собственному выражению, работал на правительство. Мистер Тукерджи хорошо понимал, что скрывается за этой формулой. Это его не смущало. Он сделал свой выбор.

Соединенные Штаты выиграли «холодную войну» и стали единственной сверхдержавой в мире. Это может нравиться или не нравиться, но это – данность, а значит, Индии следует дружить с США. В будущем Индия сама станет сверхдержавой и будет диктовать свою волю американцам, а пока нужно быть гибкими, – так считал мистер Тукерджи.

К тому же прекрасные отношения с американцами приносят ощутимую выгоду. У Тукерджи много родственников, проживающих в США. Средний доход каждого – более 70 тысяч долларов в год, что превышает средние доходы американцев. Никто из них не останется всю жизнь на американской земле, все возвращаются, прилично заработав. «Но для этого также нужно любить Америку, сейчас она – источник наших доходов и нашей силы», – подобный взгляд на жизнь примирял Тукерджи с некоторыми неудобствами и опасениями, рождаемыми его хитрыми отношениями с американскими друзьями.

– Хеллоу, мистер Тукерджи, – американец был свеж и подтянут. Большую часть времени он проводил на теннисном корте, в бассейне и на всевозможных приемах. В отличие от русских, почти не пил спиртного и, казалось, ничем не интересовался, кроме спорта и приятного времяпрепровождения. Это раздражало Тукерджи, который предпочитал более содержательные и умные беседы. Но что делать? Бизнес есть бизнес.

– Я выполнил вашу просьбу, – сказал Тукерджи, который, сохраняя достоинство, всегда разговаривал с американцем в строгой и деловой манере. – Русский банк очень недоволен. Они не хотят ждать и уже послали заявку на получение лицензии в Министерство внутренних дел. Это – нарушение правил. Они должны получить сначала наш ответ. Но МВД настроено пророссийски. Совместная борьба с исламским терроризмом и все такое. Они готовы дать свое согласие, мне уже звонили.

В этом случае наша позиция будет непонятна. Я не могу тянуть с ответом более недели и не вижу причин для отказа.

– Понимаю вас, мистер Тукерджи. В течение недели у вас появится достаточно оснований для отказа, – не вдаваясь в подробности, сказал американец.

Они провели приятный вечер. Бешено стрекотали цикады. Ближе к полуночи по опустевшей улице плавно прошло мимо стадо белых священных коров.

Мистер Тукерджи все же позволил себе съесть немного «мат-тон бара», обильно сдобренного карри и другими специями.

Спустя три дня в одной из западно-европейских газет появилось сообщение о том, что крупнейшим акционером банка Вла-да стала российская нефтяная компания, поглотившая активы олигарха, осужденного за налоговые преступления.

Делался вывод о том, что банк попадает под имущественные претензии акционеров разорившейся компании, недовольных этим поглощением.

На следующий день в правительство Индии поступил запрос одного из местных депутатов, который, ссылаясь на эту публикацию, потребовал провести проверку финансовой устойчивости и надежности российского банка, претендующего на разведку, а в случае успеха и разработку месторождений полезных ископаемых на территории Индии.

Мистер Тукерджи, ссылаясь на этот запрос, послал в посольство Индии в Москве указание выяснить финансовое положение банка Влада.

Посольства Индии в странах, где были открыты филиалы и представительства банка, также получили задание изучить финансовое положение этих учреждений.

Зная осторожность любых дипломатических чиновников, независимо от национальности, страны и религии, Влад понимал, что такая проверка может затянуться на годы. И вообще вряд ли какое-либо индийское посольство осмелится сделать однозначный вывод о надежности зарубежного банка, тем более из России, с ее непредсказуемой историей и экономикой.

Банк окольцовывали красными флажками. Делали это, конечно, разные силы, по совершенно различным причинам и соображениям. Но процесс приобретал необратимый и опасный характер.

«Требуется политическое решение. Нужно ехать в Индию. Но сначала необходима встреча с Президентом», – думал Влад.

Глава 7
ВЫКРУЧИВАНИЕ РУК КАК НАЦИОНАЛЬНЫЙ СПОРТ

Тоненькая темно-синяя папочка с золотым тисненым логотипом банка содержала документы большой разрушительной силы: запись указаний руководителя крупного российского холдинга о развертывании в прессе и по «специальным каналам» кампании, компрометирующей банк Влада.

Были приложены тезисы для статей в СМИ и копии трех сфабрикованных под документы ФСБ подделок, содержащих «разоблачения» банка в различных вымышленных прегрешениях.

Влад пристально посмотрел на начальника банковской службы безопасности Фролова, доложившего эту информацию.

Фролов, в прошлом следователь Генеральной прокуратуры по особо важным делам, сохранивший обширные связи в правоохранительных и надзирающих органах, ответил сочувственным, всепонимающим взглядом.

– Интересная информация, дорогого стоит, – сказал Влад.

Эта реплика предполагала целую серию вопросов: кто источник, можно ли ему доверять, не требуются ли дополнительные капиталовложения для получения информации?

Влад подумал, что Фролов вряд ли раскроет источник столь ценных сведений, но ошибся.

– Документы получены от бывшего сотрудника информационного департамента центрального офиса заказчика. Вошел в конфликт со своим руководством. Порядки там действительно ужасные, о людей ноги вытирают. Уволился, у таких же недовольных коллег получил эти материалы. Затраты незначительные. Главный мотив – месть. Он понимает, что эти документы мы можем использовать публично. Сознательно идет на риск. Уверен, что до него не докопаются. Он уже за пределами холдинга и контакты с его сотрудниками сохраняет в доверительном порядке.

– Значит, информация носит разовый характер?

– Можно попытаться сделать еще один заход над целью, но как только мы предадим эти сведения огласке, источник разумеется, сразу же прикроется. Лучше потянуть с контракциями.

– Отлично, молодцы, сведения исключительно важные. Буду думать, – Влад отложил документы в папку для особенно важных материалов.

– Прошу вернуть мне документы, – с улыбкой, но подчеркнуто твердо сказал Фролов.

– Ты что, мне не доверяешь?

– Доверяю, но порядок требует. Прошу, верните документы.

– Завтра верну, – сказал Влад, отодвигая папку на дальний угол стола.

– Прошу, верните документы, – занудливо настаивал Фролов.

– «Гундосит, как шпион в старом фильме „Судьба барабанщика“: „Мадам, верните пистолет“», – подумал Влад.

– Ладно, – он протянул «взрывоопасную» папочку Фролову. Фролов, конечно, доверял Владу, но хорошо знал его противоречивый характер.

Влад бывал не в меру импульсивен и мог продемонстрировать эти документы в качестве аргумента. А делать это сейчас категорически не следовало.

– Необходимо готовить меры на случай развертывания против нас PR-компании. В 17 часов соберем совещание. Подготовьте предложения. Озвучивать на совещании их пока не надо, только если я попрошу. Главное – определите каналы, по которым будут двигать эту «мудоту», особенно издания, – сказал Влад.

– С изданиями вроде понятно. – Фролов достал из кожаной папки с бумагами и протянул Владу короткий список.

Когда Фролов проходил через приемную Влада, ожидавшие в ней топ-менеджеры нередко с тоской и немым вопросом поглядывали на эту черную папку. В ней действительно было немало интересного, а для некоторых сотрудников, возможно, и неприятного.

Когда за всезнающим Фроловым закрылась дверь, Влад встал из-за стола и подошел к окну, за которым гудела вечно озабоченная Москва.

Влада всегда поражало, как за фасадом обычной жизни существует параллельный мир, живущий по другим законам – мир спецслужб, к которому добавились корпоративные войны, криминальные разборки и многое другое, нередко жестокое, освобожденное от любых моральных и нравственных ограничений, подчиняющееся своей внутренней логике.

Сейчас эта логика была непонятна Владу. Впрочем, в параллельном мире всегда приходилось находить истину по невнятным очертаниям, собирать ее из крупиц и деталей. Как любил говорить один из лучших российских аналитиков: «Разведчик – это Дон Жуан, который по пяточке мог представить все тело женщины».

Что на этот раз скрывается за «пяточкой»? Серьезные акции, которые готовит холдинг, ставят его в случае утечки под угрозу контрудара со стороны Влада. В любом случае это – риск, и риск немалый, чреватый большими финансовыми потерями. В чем мотив? Что это – заказ «Краун-нефти», Кремля, или холдинг проявил самостоятельную инициативу?

В единый координационный центр в Кремле, в «злых дядей», которые все решают и всем манипулируют, Влад не верил. Может, так и бывает в каких-то особых ситуациях, но сейчас не тот случай.

Скорее всего, холдинг прознал об обострении ситуации вокруг банка Влада и решил этим воспользоваться, чтобы «наклонить» его еще больше, а затем предложить свои услуги по выправлению ситуации. В качестве компенсации за заботу, видимо, следовало бы отдать ту часть рынка коммуникаций, на которую начинают претендовать холдинг и банк Влада, и где между ними уже сейчас можно прогнозировать возникновение острой конкуренции. Или допустить холдинг к разработке месторождения нефти в Индии. Опций много, решение подскажет дальнейшее развитие событий.

«Ну что же, предусмотрительно, – размышлял Влад. – Таким образом, можно сделать, по меньшей мере, два вывода. Во-первых, сведения об обострении обстановки вокруг банка получили уже достаточно широкое распространение на рынке. Заслуга в этом, безусловно, наших славных „нефтяников“ и проверяющей комиссии Центрального банка.

Во-вторых, получается, что против банка формируется, где-то сознательно, а в чем-то и стихийно, по законам рынка, коалиция противников, соперников, конкурентов.

Как известно, существуют два основных вида менеджеров – те, кто зарабатывают на доходах, и те, кто – на расходах. Так и в большом бизнесе. Можно бревно положить поперек дороги и долго его убирать, на этом делая деньги. Похоже, что это и есть тактика холдинга».

«Черт возьми, стоило предложить что-то стоящее, выгодное для страны, для государства, в конце концов, и тебя прессуют со всех сторон. Вот вам и демократия, и забота о возрождении России, и геополитика! Верно говорят: с такими друзьями и врагов не надо», – возмущался Влад, чувствуя, как накапливается раздражение, желание сказать что-нибудь злое, испугать, как-то выместить свое возмущение несправедливостью, бесцеремонностью, идиотизмом ситуации.

«Ладно, старик, нужно держать себя в руках. Когда сам кого-нибудь обижаешь, то спокоен. А когда обижают тебя, вот каким нежным оказываешься. Непорядок. Ничего, ввяжемся в драку, и сразу вернутся спокойствие и уверенность», – подумал Влад.

«Драка» практически уже началась, но спокойствие не приходило. Заседание правления банка, посвященное организации информационной политики, получилось хаотичным и довольно бурным. Все переругались, что было плохим признаком.

Вице-президент Забродин, отвечающий за рекламу и PR, довольно убедительно доказывал, что банк неоправданно воздерживается от приобретения средств массовой информации и время для вхождения на этот рынок почти безвозвратно упущено:

– Ранее бытовало представление – достаточно договориться с определенным количеством журналистов и главных редакторов, чтобы обеспечить благожелательное освещение деятельности банка.

Конечно, по некоторым вопросам такие договоренности работают. Однако, если затрагиваются жизненно важные интересы бизнеса, ни один журналист не пойдет против владельцев издания.

Не имея собственных СМИ, мы рискуем в кризисной ситуации оказаться в информационной блокаде. Разумеется, всегда можно будет использовать СМИ, не вовлеченные в корпоративные столкновения, но наиболее значимые издания уже входят в зону влияния или являются собственностью той или иной финансово-промышленной группы. Рынок жестко поделен, и полностью независимых СМИ практически не осталось.

– А вообще, зачем нам использовать СМИ? – подал реплику первый вице-президент банка Красовский, молодой талантливый финансист, отвечающий за работу с корпоративными клиентами. – От общеимиджевой рекламы давно пора отказаться. Банк всем известен, хорошо узнаваем, имеет отличную репутацию. На наружную рекламу выбрасываем большие деньги. Зачем, спрашивается? Основные обороты делает корпоративный бизнес, а для владельцев предприятий реклама вообще не нужна. Вот, разместили целую серию красивых и недешевых рекламных объявлений в издании «Аэрофлота», которое раздается пассажирам. А мне один из крупных клиентов рассказывает: «Лечу на Канары отдохнуть. Раскрываю на борту самолета журнал, а там опять про банк. Какой ужас, не дают даже в воздухе отвлечься!»

– Ну, здесь вы не правы, – возразил руководитель ритейлово-го блока банка. – Реклама в изданиях «Аэрофлота» посвящена в основном карточкам, которые как раз во время отдыха и используются.

– Вы подтверждаете мои сомнения, – сказал Красовский. – Рекламировать карточки следует до того, как человек отправился на отдых, а не во время полета. Нужно кардинально пересмотреть всю практику рекламы. Про PR и благотворительность уже не говорю, это вообще не очень понятно, что такое. Раздаем деньги кому попало, вместо того чтобы сконцентрировать расходы в интересах бизнеса!

Эта реплика вызвала одобрительные возгласы коллег.

– Предлагаю оставить определенный фонд на специальные цели в распоряжении президента банка, благотворительность ликвидировать как класс, а рекламный бюджет передать в подразделения банка по видам бизнеса, – эффектно завершил свой «рейд» по закромам бюджета Красовский.

– При всем моем уважении к нашим дорогим, талантливым организаторам бизнеса, с позиций скромного расхитителя бюджетных средств, – подчеркнуто вежливо начал Забродин, – не могу не заметить, что если бы существовала прямая зависимость от объемов вложенных в рекламу денег и расширения бизнеса, то никакой бизнес-процесс вообще был бы не нужен. Вложил-получил, и вся арифметика. Качество услуг, технологии, особенности рынка – все это при таком подходе значения не имеет. Вложил-получил. Да, можно замерить эффективность рекламы, но не так прямолинейно. Мы отвечаем за то, чтобы расширить осведомленность рынка, потенциальных клиентов о наших услугах, а результаты бизнеса зависят от многих факторов. Наша задача зазвать в цирк, а получился фокус или нет, это уже от факира зависит.

Возражений у противников рекламы не нашлось. В зале повисла напряженная тишина.

– Что касается передачи рекламного бюджета в подразделения, – жестко заявил Забродин, – то я против. Заранее могу гарантировать, что деньги в этом случае в основном пойдут на приобретение подарков для клиентов, а рекламы не будет.

– Рекламные кампании должны опираться на конкретные формулы. Если рекламная служба не может посчитать, сколько денег принесет конкретная кампания, значит, это не рекламщи-ки, а хозотдел, – возразил Красовский.

– А при чем здесь хозотдел? Там что, считать не надо? – обиделся вице-президент Генералов, отвечающий за имущество банка.

Наблюдая за дискуссией, Влад думал, что она отражает корпоративную культуру, сложившуюся в банке. Люди, вне всякого сомнения, увлечены своей работой, спорят о развитии бизнеса, технологиях, наиболее эффективном вложении капиталов. А то, что все это может оказаться под угрозой, поскольку банк кому-то мешает или попросту стал слишком лакомым кусочком, не задумываются. Это как бы за пределами корпоративного мышления. Конечно, подобный менталитет несет позитивный энергетический заряд. А в негативе – отсутствие сплоченности, неумение договариваться, абсолютизация собственных интересов – спорят и не слышат друг друга.

– Господа, – наконец вмешался в дискуссию Влад, – мы отвлеклись от темы. Реклама – вещь важная, но об этом поговорим попозже. Определенные корректировки, видимо, назрели. Это – естественно. Банк растет, развивается, и было бы странно, если бы внутренняя организация бизнеса оставалась неизменной. Однако устраивать кардинальную реорганизацию сейчас не время. Это может дестабилизировать ситуацию.

– А что вы думаете о приобретении СМИ? – спросил настырный Забродин.

– Думаю, будем создавать свой информационный холдинг – покупать издания, электронные СМИ или учреждать новые, где это возможно.

– Но это меняет стратегию! – вновь подал голос Красовский.

– Да, в какой-то степени меняет. Ведь мы как рассуждали. Банк участия в политике не принимает. Это и сила, и слабость. Но стратегически, безусловно, было оправдано. С точки зрения бизнеса мы предусматривали, что по соображениям безопасности наши филиалы в регионах или активы в отраслях никогда не должны выходить на первое-второе место. Лучше на третье-четвертое, чтобы не светиться излишне. Главное – качество услуг. В общем, эта стратегия до сих пор срабатывала. Но банк ее перерос. Масштабы нашей деятельности, а откровенно говоря, и наши аппетиты, требования клиентов и партнеров, вынуждают перейти к более активной стратегии, и, значит, пора создавать информационный холдинг.

– Стратегия все равно меняется, – негромко прошептал Кра-совский, рассматривая пылинку на полированной поверхности стола. – Теперь вот будем конкурировать с государственными компаниями в информационной области.

– Говорят, что СМИ не наш бизнес. Неправильно! Весь бизнес был раньше не наш, все осваивали по сегментам, часто с нуля. Освоим и этот! – с азартом сделал оптимистичный вывод Влад.

После обсуждения правление одобрило новую концепцию информационной политики, призванной защитить банк от враждебных PR-кампаний.

Несмотря на разногласия, дискуссии, тревожное ожидание, членам правления было очевидно, что создан такой мощный механизм, опрокинуть который любым недоброжелателям будет не так просто, а обанкротить почти невозможно.

«Впрочем, так были уверены владельцы и тех крупных компаний, которые казались неприступными, а исчезли в одночасье, – думал Влад. – Интересно, а если бы мои сотрудники знали, что вся эта кутерьма возникла из-за проекта Шанкара, поддержали бы меня? Да, но не все. Красовский, скорее всего, не поддержал бы. Он уже видит себя руководителем самостоятельного банка. Нужно делить бизнес, разумеется сохраняя контроль.

Иначе сепаратизм неизбежен. Спасибо Шанкару, что всколыхнул эту заводь, сам того не ведая», – улыбнулся Влад, что было воспринято расходящимися членами правления как добрый знак: «Шеф уверен в себе, значит, все в порядке».

Влад попросил рекламную службу организовать ему встречу с главным редактором одного из крупнейших деловых изданий Данаевым. В подготовленном конкурентами списке PR-акций против банка это издание стояло на первом месте.

В то же время рекламная служба уверяла, что отношения с газетой складываются позитивно и можно превратить ее в своего стратегического союзника.

Влад хотел разобраться в этой ситуации. К тому же он понимал, что издание Данаева оказывает реальное и сильное воздействие на рынок. Нужно было сделать все возможное, чтобы заручиться если не союзом, то хотя бы надежным нейтралитетом по принципу «о банке, как о покойнике – либо хорошо, либо ничего».

Встреча должна была состояться в резиденции банка «Неде-шевские палаты».

Был такой купец на Руси с красноречивой фамилией Недешев. Имел лабазы в Москве, Нижнем Новгороде, Сибири, владел ткацким производством.

От его большого каменного дома в Москве, выстроенного в XVII веке, сохранился только подвал, превращенный в пивную, называемую местными жителями «в мире животных».

Заведение было действительно не для слабонервных. Влад попал сюда как-то в студенческие годы по рекомендации сокурсника по прозвищу «Бахус», уверявшего, что пиво здесь не разбавляют и балуют посетителей отменным лещом.

В сизом и кислом воздухе подвала гудели голоса, стучали кружки, клубился табачный дым. Посетители в драповых пальто, полушубках, телогрейках, стоя вокруг круглых столиков на высоких ножках, не таясь, подливали водку в пивные кружки, стучали по столам воблой, не спеша чистили вареные вкрутую яйца.

Пристроились за одним из столиков и Влад с сотоварищами.

Неожиданно раздался звон посуды и пронзительные женские крики. Посетитель преклонного возраста – потертый субъект, одетый в рыжий пиджак, несмотря на лютые морозы, уронил на пол кружки и, кажется, одну из них разбил.

Скандальная баба в грязном белом халате, вооруженная шваброй, визгливо обличала его, не стесняясь в выражениях.

«Алкаш», не отвечая, молча поднял и простер в ее сторону руку, так и оставшись на какое-то время в позе революционного памятника. Ладонь у него была искореженная и лишенная трех пальцев.

Сцена, исполненная жуткого драматизма и величия (этакие шекспировские страсти), остановила даже видавшую виды обладательницу швабры.

Мужики, подняв головы от замусоренных столов, нестройно и угрожающе загудели. Баба жалобно заверещала и куда-то исчезла. Вся сцена дышала первобытным, щемящим душу зверством.

Влад вспомнил об этом эпизоде, когда известный журналист и яркий правозащитник начала перестройки привлек его внимание к выступлениям общественности против сноса исторически значимого подвала и предложил восстановить «Недешев-ские палаты», снабдив банк историческими планами и описаниями.

Пришлось, конечно, заплатить немалые по тем временам деньги кому следует в московской мэрии, но в конечном итоге банк получил право на восстановление здания и его последующее использование. Проект дешевизной не отличался и в этом плане полностью подтвердил фамилию купца, угнездившегося на окраине Москвы, превратившейся за столетия в центр города.

Впрочем, затраты полностью оправдались.

«Недешевские палаты» стали «домом приемов» банка. В крас-нокирпичном здании, напоминающем крепостной редут, были воссозданы исторические интерьеры, оживленные коллекцией русской и западноевропейской живописи.

В центральном зале выделялись прижизненный портрет Императрицы Екатерины Великой и изображение поменьше Петра Первого, бодро поглядывающего на посетителей и как бы вопрошающего: «Ну как, пацаны, идет бизнес?»

В палатах принимали особо важных клиентов, губернаторов, крупных чиновников, депутатов, устраивали пресс-конференции, встречи с представителями иностранных банков.

Для посетителей устраивались экскурсии, в ходе которых демонстрировался, в частности, сокрытый в стене и воссозданный по рассказам очевидцев обширный сейф купца Недешева, куда ручным лифтом из подвала поднимались мешки с деньгами.

Посетители, в некотором замешательстве от полного драматизма повествования о трудностях купеческой жизни, попадали в еще более загадочное помещение, именовавшееся «кабинетом президента банка».

В явно необжитом, пустоватом зале стоял стол в стиле «вампир» (как шутили между собой свободомыслящие банковские менеджеры) с тяжеленным малахитовым письменным прибором.

Отвечая на недоуменные взгляды посетителей, экскурсоводы, стыдливо потупив глаза, объясняли, что здесь президент банка уединяется, чтобы подумать о стратегии развития бизнеса. Судя по обстановке, делал это он довольно редко.

В подвале устроили биллиардную и трапезную, где под историческими сводами и древними потолочными балками угощали традиционными русскими яствами и блюдами европейской «высокой кухни».

«Недешевские палаты» пользовались в Москве репутацией места изысканного, престижного.

В перспективе Влад собирался устраивать здесь концерты самых выдающихся исполнителей для узкого круга.

«Дом приемов» мог бы превратиться в культурный центр, посетить который считали бы за честь высшие государственные чиновники и, что не менее важно, члены их семей.

Главный редактор Данаев появился в «Недешевские палатах» вовремя и, невнятно ругаясь и покряхтывая, вылезал из «Хам-мера», въехавшего во внутренний двор.

Внешность и «прикид» у этого «шакала пера и акулы ротационных машин» были колоритными – потертое кожаное пальто нараспашку, ковбойские сапоги с загнутыми носами и высокими каблуками (по рантам глубокое тиснение), широкополая шляпа, мятая рубашка из белого хлопка, расстегнутая на три пуговицы и приоткрывающая волосатую грудь, шестидневная щетина, оскаленный рот и мутные, красноватые глаза.

Образ органично дополнялся хриплым надтреснутым баритоном и обильной ненормативной лексикой.

– Милости просим! Жду, как истомленный страстью любовник, – радушно приветствовал гостя Влад.

– Я не опоздал, – испуганно реагировал Данаев.

– Ну и замечательно! Не бывали здесь ранее? – Влад провел журналиста по зданию, рассказал ритуальную историю его восстановления и пригласил отведать, что Бог послал, в трапезной.

После закусок Данаев выбрал нежнейшую стерлядочку, запеченную с грибами, и вареники с вишней.

Влад остановил свой выбор на французской кухне: grillettes de canars au miele – зажаренных до золотистого цвета кусочках филе утки в меду, – и листовом салате с оливковым маслом и крутонами, как гордо именовались ржаные сухарики. Добавлять их в салат следовало горячими не более чем за пять минут до подачи, чтобы они успели пропитаться маслом, но не размякли, а оставались хрустящими.

Из напитков Данаев упирал на охлажденную до состояния ликера водочку, а Влад пил небольшими глотками красное бургундское двадцатилетней выдержки.

В качестве дижестива Данаев заказал подогретый коньяк с корицей – «как в Лондоне», а Влад – арманьяк из французской провинции Гасконь.

Вечер удался. Говорили обо всем и ни о чем. Данаев оказался интересным собеседником, интеллект которого возрастал с каждой новой порцией водки.

Ближе к концу беседы перекинулись на специфические журналистские темы.

– Предлагают открыть корпункт в Иране, а я опасаюсь, что разнесут его американцы к еб…м собачим, – поделился своими сомнениями Данаев.

– Не думаю, что американцы пойдут на крупномасштабную военную акцию против Ирана. Наземная операция вообще невозможна, сопротивление будет намного более мощным, чем в Ираке, где американцы завязли. Точечные удары по ядерным объектам? Малоэффективно! – рассуждал Влад, по-профессорски постукивая пальцами по столу. – Разумеется, история может опровергнуть прогнозы. Но в любом случае Иран – одна из ключевых сил в мировой политике на обозримую перспективу.

Данаев внимательно посмотрел на Влада и подтвердил его правоту, хлопнув еще рюмашку.

– Я бы рекомендовал обзавестись корпунктом. Главное – подобрать толкового журналиста, чтобы был специалистом по Востоку, международным проблемам и одновременно умел писать и вообще любил это непростое ремесло, – продолжал Влад. – Помню, когда я работал в нашем посольстве во Франции, корреспонденты ведущих советских изданий жаловались на совещаниях, что получают от посольства недостаточно информации о положении в стране, а это затрудняет написание статей.

– Не может быть! – искренне удивился Данаев. – Совок, понятно, всегда совок, но чтобы журналист от своего посольства информации требовал, это – маразм. Кандидатура в Иран в принципе имеется, толковый парень, азербайджанец, востоковед, языков пять, не меньше, знает.

– Ну, дело здесь не в количестве языков, иногда это даже мешает. Знавал я одного талантливого дипломата. Он в институте пять лет мучился, изучал в ИСАА язык маратхи – местный язык штата Махараштра в Индии и финансовой столицы страны Бомбея, ныне Мумбаи называется. Студенты, которые долбили другие языки – арабский, турецкий, индонезийский – с девушками встречались, пиво пили, развлекались, а наш герой трудился в поте лица с утра до вечера над маратхи. Очень своеобразный и сложный язык.