Текст книги "Банкир"

В СПА-центре Влад прошел из сауны в открытый бассейн, расположенный на крыше гостиницы высоко над городом.

Он ожидал, что в это субботнее утро бассейн будет, как обычно, безлюден, однако застал здесь необычное оживление. Примерно двадцать индийцев – мужчины, женщины в ярких сари, упитанные дети – представители весьма зажиточного слоя общества проводили спортивные состязания. Часть бассейна была огорожена и разделена на дорожки, по которым наперегонки под шумное одобрение зрителей плыли, вернее, пытались плыть, трое мужчин – «участников забега». На бортиках стояли мангалы, у которых колдовали официанты в белых фраках. Разносились запахи шашлыка из маринованной курятины – чик-кен тикка, карри, других острых пряностей.

Тем временем события на импровизированной спортивной арене развивались драматически.

Первый состязатель с неимоверным трудом все же доплыл до финиша. Второй, так и не проплыв 25 метров, задыхаясь, был вынужден сойти с дистанции. Третий мученик откровенно тонул и в конце концов под сочувственные возгласы болельщиков был спасен.

Победителю вручили приз – большую серебряную вазу. Не остались обделенными и другие участники соревнований, каждому из которых досталось по вазе поменьше.

Все устремились к мангалам, чтобы утолить разыгравшийся от волнения аппетит, широкими жестами приглашая Влада присоединиться к ним.

«Правильно говорят, – подумал Влад, – что богатые индийцы занимаются спортом с сэндвичем в руке».

Приветливо кланяясь гостеприимным спортсменам и их болельщикам, он все же решил воздержаться от погружения в воду бассейна, вздыбленную нешуточной борьбой за выживание, и вернулся в лобби.

В длинной белой рубахе возле бьющего из стены фонтана стоял Омар – слуга Шанкара. Он вручил Владу пакет в подарочной бумаге, перевязанный темно-синей лентой.

Передача информации была осуществлена. В номере гостиницы Влад аккуратно положил пакет в портфель.

Дорога из Дели в Москву долгая. Было время подумать, взвесить ситуацию.

Влад полностью доверял Шанкару. Они познакомились в начале семидесятых, когда отец Влада, опытный и заслуженный генерал, был военным советником при правительстве Индии.

В 1971 году он помогал индийцам в освобождении Восточного Пакистана, превращенного впоследствии в новое независимое государство – Бангладеш. Шанкар в это время был одним из руководителей операции и участвовал в координации действий с русскими.

Отец рассказывал Владу о том, что конфликт был исключительно кровавым и беспощадным.

После вступления в столицу партизаны при поддержке индийских войск организовали массовые казни коллаборационистов, связанных с пакистанцами. На стадионах под рев толпы их приканчивали штыками, расстреливали, вешали. Жуткие фото обошли тогда страницы мировых изданий. Впрочем, это было возмездием за зверские истязания, которым пакистанские власти подвергали местное население.

Индия рассчитывала, что новое государство будет надежным союзником в регионе. Советский Союз лелеял надежды, что Бангладеш пойдет по пути социализма. В столице было воздвигнуто монументальное советское посольство, в нищую страну стала поступать массированная экономическая и военная помощь. Был ослаблен Пакистан, один из главных противников Советского Союза в Южной Азии, оплот и военная база США. Во время афганской войны именно на территории Пакистана гнездились лагеря моджахедов и опорные пункты ЦРУ.

Однако надежды Индии и СССР в отношении Бангладеш оказались напрасными. Доминирующий в стране исламский фактор оказался сильнее. Особой враждебности Бангладеш не демонстрировала, но и стратегического партнерства не получилось.

Шанкару и отцу Влада довелось вместе пережить немало испытаний. В дальнейшем хорошие деловые отношения переросли в дружеские, а затем и в неофициальное сотрудничество.

Прошли годы, и именно Владу выпала судьба встретиться с Шанкаром в новом качестве союзника, партнера, соратника по тайным операциям.

Влад открыл в Шанкаре человека тонкого и дерзкого ума, способного из отдельных слабых проблесков увидеть цельную картину и с удивительной точностью предвидеть последующее развитие событий. Шанкар был бесстрашен и одновременно исключительно аккуратен в мелочах, недоверчив и по-восточному коварен.

Его преданность Советскому Союзу и России не знала границ и была сопоставима лишь с любовью к собственной стране. Шанкар был убежден, что только вместе с великой Северной империей Индия может отстоять свою независимость и занять достойное место в мире.

Стратегический союз Индии и России он считал неизбежным, естественным и логичным, вытекающим из истории, геополитического положения, культуры и психологии обоих великих народов.

Особые надежды Шанкар возлагал на этот союз при сдерживании угрозы со стороны Китая, в двадцатом столетии уже неоднократно побеждавшего Индию в локальных войнах.

Шанкар утверждал, что Пакистан, созданный британцами в целях раскола Индии по религиозному признаку как исламское государство и состоящий из нескольких постоянно враждующих между собой провинций, вообще не имеет права на существование.

Старик с уважением относился к исламу, как и ко всем религиям и культурам, но мечтал, что настанет день, когда Индия воссоединится в пределах владений Британской империи в Южной Азии. Он допускал, что это может произойти военным или мирным путем – как рассудит история.

Благодаря Шанкару и его единомышленникам, Индия подписала Договор о дружбе с Советским Союзом, предусматривающий взаимную помощь в случае военных конфликтов с третьими странами. Индийская армия стала оснащаться в основном советскими вооружениями, доля которых достигала по ключевым категориям от 70 до 90 процентов. Интенсивно развивалось экономическое сотрудничество. При помощи СССР на территории Индии были построены крупнейшие промышленные предприятия. Переживали расцвет культурные связи. Дружба, сотрудничество, взаимное уважение и симпатии двух многомиллионных и многонациональных народов, их взаимодействие в мировой политике стали реальностью.

Неудивительно, что исчезновение СССР, а затем и заметное увядание российско-индийского союза стало для Шанкара личной трагедией.

И все же, несмотря на разочарования, он с отчаянным упорством продолжал делать все возможное и невозможное, чтобы сохранить построенное здание, из хранилищ которого ушлые коммерсанты и сноровистые политики растаскивали по норкам все, что представляло хоть какую-то ценность – «нехай будет, а потом разберемся».

Фундамент был построен прочный, здание устояло, хотя покрылось трещинами и утратило прежний торжественно-парадный вид.

Влад много раз задавал себе вопрос: неужели Шанкар, при всей его мудрости и проницательности, не видит неэффективность и несправедливость советской системы?

«Понятное дело, – думал Влад, – что я вынужден терпеть весь этот абсурд. Это – моя Родина, какой бы она ни была. Я органически не могу быть предателем, и буду делать все, чтобы моя страна жила лучше. Но Шанкар? Неужели он не понимает, что в основе политики советской системы лежали ложь, а нередко и издевательство над здравым смыслом?»

Многие государства лгут или, по крайней мере, скрывают свои истинные намерения. Но так бессмысленно, как бездарные советские руководители, не лгал никто. Ну, например, провозглашали в качестве важнейшего принципа своей политики, что СССР никогда не применит первым ядерное оружие, и одновременно вооруженные силы отрабатывали действия по нанесению ядерных ударов и прорыву до Атлантики, что, естественно, скрыть от натовских стран было невозможно. А чего стоила провозглашенная «колхозником Хрущевым» программа построения коммунизма к 80-му году!

Лживая бездарность руководителей порождала в обществе неверие, цинизм, бесконечную усталость, что в конечном итоге и похоронило нелепую советскую цивилизацию.

Что думал об этом Шанкар, так и осталось для Влада загадкой.

Кризис наступил в октябре 1993 года, когда американская телекомпания в режиме реального времени показала из Москвы, как медленно и деловито, опрокидывая жалкие ограды, пробираются к Белому дому боевые машины пехоты, лениво постреливая и оставляя по дороге неподвижные тела, как, вздрагивая металлическим корпусом, бьет по парламенту с Краснопресненского моста танк, как охватываются пламенем белые стены, идут по ним черные разводы, лопаются стекла. И трупы, трупы обычных горожан в будничной скромной одежде.

Влад не жаловал «депутатиков», засевших в Белом доме. Слишком много в них было неискреннего и занудливого. Казалось, что у большинства дурно пахнет изо рта. В одежде, манере говорить, лгать и интриговать по любому поводу читалась глубоко въевшаяся совковость.

Но это был еще не повод расстреливать парламент, убивая при этом обычных горожан, вышедших на улицы, чтобы выразить свои убеждения. При виде жутких кадров прямого телевизионного репортажа многих людей в самых разных странах охватывало ощущение холодной жестокости, боли, неверия, росло разочарование в «новой России».

«Что же говорить о Шанкаре и его переживаниях, хотя он, как говорится, не мальчик, боевой генерал, повидал всякое?» – гадал Влад, с тяжелым сердцем ожидая предстоящей после этих событий встречи.

Ожидаемое случилось. Шанкар тихим, надорванным голосом сообщил, что считает свою жизнь перечеркнутой. В России, по его мнению, к власти пришел фашистский режим и отныне он будет с этим режимом бороться всеми доступными способами: «Я всегда верил в твою страну. Даже когда русские танки стреляли в Будапеште, я доказывал друзьям, что это – вынужденные действия русских, защищающих плоды своей победы в тяжелой войне. Но сейчас я не верю и ненавижу».

Влад понимал, что дело не только в расстреле парламента, хотя это, вне всякого сомнения, оказало на Шанкара сильнейшее психологическое воздействие. Главное, видимо, в том, что накопилось раздражение очевидным унижением России в начале бурных девяностых. Кому приятно наблюдать пьяного президента некогда великой державы, дирижирующего немецким оркестром, снисходительные ухмылки западных «друзей»: «давай, давай, пляши!» – и многое другое, вызывавшее обиду и недоумение у любого россиянина, независимо от политических убеждений.

«Меня бы расстреляли, если бы в Центре узнали, какие аргументы я использую», – говорил старший товарищ, острослов, блестящий аналитик и тонкий знаток человеческих душ с громкой польской фамилией.

В тот памятный вечер использовал подобные аргументы и Влад.

Договорились совместно бороться против «фашистского режима», делая все, чтобы возродилась великая, независимая и гордая Россия.

– Если не мы, то кто? – сказал, прощаясь Шанкар.

Трагедия 1993 года постепенно стерлась из памяти, и Шан-кар вновь увлеченно работал над воплощением в жизнь идеи индийско-русского союза.

Пробираясь сквозь наплывающие воспоминания, Влад пришел к твердому убеждению в ценности и надежности полученной от Шанкара информации. Как бы сама собой выстроилась схема первоочередных и неотложных действий.

Самолет подлетал к Москве.

Совершенно секретно Вашингтон. Лэнгли Центральное разведывательное управление

По информации от надежного источника в научном сообществе Индии, российские нефтяные компании могут получить доступ к результатам исследований, выводящих на месторождения нефти в юго-западных районах Индии.

Судя по первичным сведениям, прогнозы наличия и локализации месторождений нефти близки к нашим расчетным данным.

Принимаются меры к проверке информации.

В случае подтверждения полагал бы целесообразным принять меры к нейтрализации источника утечки сведений, затрагивающих наши стратегические интересы.

Индия. Дели. Резидент ЦРУ

Глава 5
МОСКВА, ПОИСК РЕШЕНИЙ

Москве было промозгло и ветрено. Самолет медленно снижался, зависая над аэропортом Домоседово. Опытным взглядом Влад отметил, что завершается очередной этап модернизации аэропорта, финансируемой из собственных средств группой «Стар Лайн».

«Все-таки молодец Дима Масонов, председатель совета директоров и основной владелец „Стар Лайна“, – подумал Влад. – Его терзают, давят с разных сторон, а он строит и строит. Вот и появился самый современный и единственный в московском регионе частный аэропорт. А его с собой в кармане не унесешь и в оффшоре не спрячешь».

О Диме Масонове и причинах его стремительного восхождения на бизнес-олимп говорили разное. Утверждали, что он родственник бывшего вице-премьера Сосковца или даже самого «Черномора». Влад знал, что все это выдумки. А может, и специально распространяемая «Стар Лайном» дезинформация.

Однако убедиться в поддержке «Черномором» «Стар Лайна» Владу как-то довелось воочию.

Бывший премьер, загорелый, оживленный, возбужденно жестикулирующий, прилетел из Тюмени и при входе в ВИП-зал столкнулся с Владом. Договорились о встрече и неожиданно, словно продолжая с кем-то начатый разговор, «Черномор» заявил: «Все спрашивают, что такое „Стар Лайн“? А я говорю: вот что такое „Стар Лайн“», – и, показав широким жестом на взлетно-посадочную полосу и здание аэровокзала, решительным шагом, впереди поспешающей за ним свиты направился к встречающим автомашинам.

В офис Влад приехал рано, за час до начала рабочего дня. «Кто рано встает, тому Бог дает», – любил повторять Влад и по возможности стремился следовать этой истине, что устраивало далеко не всех партнеров по переговорам.

Особенно возмущались некоторые российские предприниматели из «новых русских», для которых утренние встречи после ночных клубов и казино были тяжким испытанием. Впрочем, этот тип предпринимателей стремительно исчезал из крупного российского бизнеса.

Преобладающими становились строгий, деловой стиль и здоровый образ жизни. Правда, корпоративные дары нужным людям становились все дороже, а празднования юбилеев и других приятных поводов приобретали помпезность и изощренность, сравнимые разве что с пирами периода поздней Римской империи.

В девять предстояло провести планерку, а сейчас Влада ожидало увлекательное и ответственное действие – выбор подарка на день рождения одного из ключевых членов кабинета министров.

Юбилей государственного мужа был весьма кстати – хороший повод обсудить предложения, вытекающие из информации Шанкара. О том, как это сделать, еще предстояло подумать.

Подбор подарков Влад всегда считал исключительно важным, и PR-служба банка готовилась к этому заранее.

Возможные подарки были выставлены в просторной комнате для переговоров рядом с малым конференц-залом. На стенах висели картины Айвазовского, Шишкина, Куинджи, Фалька, на столиках вдоль стен располагались английская серебряная ваза с морской символикой конца XIX века, французские каминные часы XVIII века, русская бронза, старинное оружие, награды, поблескивающие драгоценными камнями.

Разностильность и разножанровость объяснялись рядом соображений.

Во-первых, найти качественное и подлинное произведение искусства на рынке сейчас крайне сложно.

Во-вторых, никто не мог предугадать, какой стиль и вариант подарка выберет Влад. Своих предпочтений, пожеланий, планов, информации о вкусах «целевого клиента» он никогда не раскрывал, полагая, что это может высветить особенности его отношений с будущим обладателем подарка. Видимо, по этим же причинам он отменил (и правильно сделал) нанесение логотипа непосредственно на дорогие, так называемые «эксклюзивные» корпоративные сувениры. Маркировать разрешалось только футляр или внешнюю упаковку. Разумеется, после того, как выбор был сделан, многое становилось понятным, но ритуал соблюдался свято.

Исключительно важным считалось также избежать шаблона. Каждый подарок предполагал какую-либо «подводку», заветные слова, учитывающие личные вкусы, характер деятельности, заслуги и перспективы юбиляра. Вот тут и таилась главная опасность. Как-то на день рождения тогдашнему советнику первого Президента России по экономике Александру Лившицу преподнесли, как рассказывают, целых шестнадцать барометров с одним и тем же представлением: «Вам, человеку, который предсказывает нашу экономическую погоду» или что-то в этом духе.

Влад знал – шаблон губит разведчика. В полной мере это относилось и к бизнесу.

Рядом с подарками стояли сотрудники службы PR. Все это выглядело как совещание в Оперативном управлении Генштаба, посвященное разработке стратегической операции по прорыву многоэшелонированной обороны противника.

Руководитель службы PR давал пояснения, периодически сверяясь с подготовленными информационными материалами и заключениями экспертов.

Влад совершенно справедливо требовал, чтобы картины обязательно имели официально заверенное заключение Третьяковки, а другие предметы – как минимум два заключения авторитетных независимых экспертов.

Главный пиаровец говорил эмоционально, убедительно, однако Влад слушал его с рассеянным видом. Что-то между ними разладилось.

Сам из бывших военных, многие годы проработавший за рубежом и имевший журналистское образование, руководитель PR-службы был вполне успешен. Ранее он возглавлял рекламный департамент крупного банка, не пережившего дефолта. Рекомендовали его солидные люди, но отношения между ним и Вла-дом не складывались. Как отмечал Влад, все вроде делается правильно, но скучно, «без оргазма».

В глубине души он признавал, что главная причина раздражения, видимо, в другом – в слишком независимом поведении главного пиаровца, который не стеснялся указывать на промахи, вызванные, в том числе, и неправильными решениями Влада.

Раньше Влад воспринял бы это спокойно и с пониманием, как заинтересованность в успехе общего дела. Но сейчас, когда бизнес налажен, ему стали нравиться другие люди, более гибкие, восторженные, обладающие даром не грубой, а изысканной и тонкой лести.

Понимая это, Влад злился еще больше.

За выражением лица Влада внимательно следил присутствующий на презентации владелец антикварного салона Андрей Рудаков, представивший несколько самых интересных предметов искусства. Его предупредили, что клиент обязательно потребует заключение знакомого эксперта, недавно купившего антикварный магазин в престижном районе Москвы.

Общение с этим любимцем Влада стоило Андрею немало нервов. Тряся бородой, антиквар требовал солидных комиссионных за каждое заключение, угрожая в случае отказа расстроить сделку. Дошло до угроз, когда Андрею, цитируя классика, пришлось заявить, что «пистолетики у нас тоже найдутся». В конце концов стороны пришли к соглашению, и сейчас Андрей прикидывал, во что ему обойдется выбор Влада.

Влад заинтересовался орденом Святой Анны середины девятнадцатого века. Руководитель PR-службы пояснил, что по законам Российской империи высшие ордена изготовлялись награжденными за собственные средства. Поэтому их ценность различна. Орден мог быть украшен бриллиантами, или другими драгоценными камнями, или просто стразами, а то и насечками. Дорогая вещь позволяет определить авторство ювелира, время изготовления, а в некоторых случаях и конкретного обладателя. Данный орден был изготовлен известным питерским мастером и, по заключению исторической экспертизы, принадлежал заслуженному кавалерийскому генералу, командиру лейб-гвардии Кирасирского полка.

– Очень хорошо, – сказал Влад. – Это подойдет. Сколько?

Услышав цену, согласился, не торгуясь. Он никогда не торговался.

«А для меня минус десять тысяч баксов за заключение от хренова антиквара, – подумал Андрей Рудаков. – Надо было запросить дороже».

Довольный, Влад из переговорной прошел в малый конференц-зал, где уже собрались члены правления банка.

Планерка прошла гладко. Во время его поездки в Индию банк работал как отлаженный механизм, можно было беспрепятственно и вплотную заняться грандиозным проектом, вытекающим из информации Шанкара.

Давнишний друг Влада, широко известный в узких кругах под псевдонимом «Седой», был талантливым профессионалом, проработавшим много лет за границей.

Седой весьма уверенно чувствовал себя на гражданке: возглавлял различные инвестиционные фонды, успешно занимался бизнесом и даже побывал в кресле заместителя министра, что обогатило его ценным опытом и полезными связями, но не прибавило веры в чистоту человеческих помыслов.

Влад уважал и любил Седого за увлеченность каждым новым делом, искренность, умение разбираться в людях и выделять главное (как справедливо писали бдительные кадровики в характеристиках). Некоторая лихость и авантюристичность причудливо сочетались у него с житейской мудростью и основательностью, свойственными жителям русского Севера, где Седой провел свою молодость.

К тому же он принадлежал к сообществу «питерских», хорошо знал расстановку сил в высших эшелонах власти, был, что называется, в теме. Именно с ним Влад и хотел посоветоваться относительно складывающейся ситуации.

Очередной инвестиционный фонд, пригревший бурную натуру Седого, размещался в уютном особнячке, принадлежавшем ранее одному из опальных олигархов.

– Ха-ха, какие люди! – громко возвестил Седой, раскрывая объятия. – Рад тебя видеть. Редко видимся, и это – неправильно. Кстати, ты книжку Шуры Ширвиндта читал? Чудная книжка! Он там вспоминает Феликса Дзержинского, не того, что стоял на Лубянской площади, а бывшего циркового артиста, своего соседа в высотке на Котельнической набережной. Я ведь Феликса тоже знал. Бывали в одной компании. Как обычно, к полуночи водка заканчивалась. Добывал ее всегда Феликс, у таксистов. У них парк под мостом. И вот как-то зимой в очередной раз Феликс побежал. Возвращается замерзший. Я его спрашиваю: «Ну как, Феликс, успешно?» А он отвечает: «На этот раз как-то формально подошли. Говорят, а может, вы из милиции. Пришлось штаны задрать».

– А штаны-то зачем?

– Ну как, показал – я же, ребята, без носков, только из-за стола!

– Зимой, без носков, формально подошли! – Седой радовался, мечтательно щурясь. – У тебя проблемы? – неожиданно спросил он, внимательно вглядываясь во Влада.

Резкая смена тем и интонаций была свойственна Седому, и не только ему. По этим признакам Влад безошибочно определял бывших и действующих «бойцов невидимого фронта».

Для работников «внутренней службы» были характерны также подчеркнутая задушевность, этакая человеческая простота и доступность. Разведчики были суше. Однако умение разбрасывать вроде бы не связанные друг с другом вопросы, чередовать случайные темы и воспоминания, а затем соединять все воедино и делать вполне конкретные выводы было свойственно и тем, и другим.

Не раскрывая источник и обстоятельства получения информации, Влад ввел Седого в курс дела.

– Интереснейший и очень сложный проект, – сразу же «врубился» Седой. – Без политической «крыши» не обойдешься.

– Согласен. Но хотелось бы понять, как будет реагировать государство, к чему готовиться, – заметил Влад.

– Нужно учитывать, что сейчас говорить о государственных интересах как о чем-то едином и заранее понятном не приходится. Скорее речь может идти об интересах конкретных лиц. Соперничество в высших сферах очень острое. Кстати, питерцы тоже не едины, между ними жесточайшая конкуренция за влияние и за собственность. Какие варианты ты можешь предложить? – поинтересовался Седой.

– Если рассматривать варианты реализации проекта (о политической «крыше» потом поговорим), то их три. Во-первых, попытаться осуществить проект самостоятельно, привлекая нефтяников только для геологоразведки, а затем для добычи в качестве подрядчиков. Второй вариант сразу же предполагает создание альянса с российской компанией. Третий – с зарубежными партнерами. Первый вариант мало осуществим, хотя независимость всегда привлекательна. Значит, остаются варианты с подбором российских или зарубежных компаний. Вот здесь и хотелось бы понять, что может предложить государство, с чем согласится или нет.

– В любом случае нужно искать выход на президента. Учитывая масштабность проекта, это – его уровень. Иначе можно погрязнуть в противоречиях, согласованиях, увязках. Что касается вариантов, то из российских компаний однозначно предложат государственную, даже понятно какую. У частных корпораций перспективы весьма туманные. Процесс пошел – создаются крупные холдинги по отраслям, объединяющие все крупные предприятия под контролем государства. Тенденция понятная, ее реализация – только вопрос времени.

– А сотрудничество с иностранными компаниями? – поинтересовался Влад.

– Из зарубежных компаний нужно сразу же отбросить американские. Их не пустят. К британским отношение более спокойное, но в нефтяной отрасли в России они уже сильно представлены, и усилиться им вряд ли дадут. Опять же из-за кризисов в отношениях с Лондоном можно в принципе ожидать негативной реакции властей на британский бизнес. Будем надеяться, что все вернется к нормальному состоянию, но когда? Китайцев не пустят сами индийцы. Так что лучше выбирать корпорации крупные, но более нейтральные, например австралийские или южно-африканские. Американские капиталы там тоже присутствуют, но нет такой жесткой связки с политикой государственной администрации США. И в Азии, и в России они очень активны, имеют свои рычаги влияния, – излагал свои мысли Седой.

– Все правильно, – воскликнул Влад. – Но ведь с чего-то нужно начинать!

– В любом случае начинать нужно с переговоров об участии российской компании. Предложишь сразу иностранцев – отношение к проекту будет настороженное, не дадут развернуться. Если бежать из России, то можно, конечно, любые варианты рассматривать. Но если собираешься жить здесь, то нужно договариваться. Иначе отнимут все после того, как проект осуществишь. Кстати, президент – человек разумный, понимает особенности бизнеса, с ним можно обсуждать реальные решения.

– Итак, сначала зондаж в российской компании, – констатировал Влад. – Согласен, но при одном условии. В любом случае разговор пойдет о проведении геологоразведки. Делить акции – с россиянами или с иностранцами – будем только после получения лицензии, с позиции силы. Это – и другая цена, и другие условия. Если получится, согласишься на должность исполнительного директора российской штаб-квартиры?

– А почему бы и нет? Всегда готов помочь, – сказал Седой. Прогнозы Седого сбывались. Ведущий вопросы энергетики министр Правительства России, внимательно выслушав сообщение Влада о намерении его банка профинансировать геологоразведку предполагаемых нефтяных месторождений в Индии, не вдаваясь в подробности, сразу же предложил обратиться в компанию «Краун-нефть», прирастившую свои активы поглощением ЮКОСа и успешно осуществившую первичное размещение акций на зарубежных и российском фондовых рынках.

– Думаю, что говорить о перспективах вашего начинания пока рано. Но раз беретесь за это дело, значит, рассчитываете на успех. Понимаю, что источники вашей информации вряд ли раскроете, однако рекомендовал бы все же их тщательно проверить. Обратитесь в «Зарубежгеологию», лучше неформально. Некоторую информацию они, возможно, придерживают, – хитро улыбаясь, заметил министр. – В свое время Советский Союз провел геологоразведку во многих странах, располагал уникальными данными. Сейчас то тут, то там неожиданно вскрываются новые месторождения. Складывается впечатление, что постепенно реализуется определенная база данных, возможно, и советского происхождения. В общем, попытайтесь с ними самым тщательным образом проконсультироваться.

С удовлетворением отметив про себя внимание, с которым Влад выслушал его советы, министр счел возможным добавить:

– Не мешает поспрашивать и военных, сравнить с их данными космической разведки. К сожалению, нам так и не удалось создать единую систему мониторинга информации о зарубежных месторождениях. Каждый на своем поле хозяин и посторонних не пускает. Однако у вас банк солидный, денежный, можете договориться. Нефтяникам я позвоню. О результатах меня информируйте.

Министр был, как всегда, элегантен, деловит, доверителен.

– Если условия, которые предложит рекомендованная компания, меня не устроят, какие возможны альтернативы? – поинтересовался Влад.

Министр посерьезнел:

– Альтернатив нет, договаривайтесь. И имейте в виду, что предлагаемый вами проект самым непосредственным образом затрагивает интересы государства. Президентом выдвинута концепция глобальной энергетической безопасности. Россия призвана стать главным гарантом этой системы, энергетической сверхдержавой. Ключ к успеху лежит в Азии. В перспективе Индия и Китай станут крупнейшими потребителями энергоресурсов. Кто будет влиять на азиатские рынки, тот займет командные высоты в мировой экономике. Государство вас поддержит, возможности для этого есть, но действовать нужно согласованно и сообща.

Влад покидал Белый дом со смешанными чувствами. Уже стемнело. Вдоль кованой ограды ветер нес раннюю снежную поземку. В здание, оставив охрану за воротами, спешили озабоченные начальники, просители, ходатаи, обремененные портфелями, папками, свертками с подарками.

«Здесь вершатся судьбы России. В советские времена так же сновали в Совмин, Госплан, Госснаб и другие „госедрить их мать“ „ходоки“ в серых пальто. Что же изменилось? Ладно, будем бороться», – тоскливо подумал Влад, вспомнив чьи-то слова: «Демократию построили, только без демократов».

Интерьеры компании «Краун-нефть», стремительно расширяющей позиции на рынке, изысканностью воображение не смущали. Повсюду сновали озабоченные сотрудники. Деловито прошмыгнула уборщица со шваброй. Из лифта неожиданно появился человек с картиной в золоченой раме. Обстановка напоминала Смольный накануне Октябрьского переворота. Не хватало только знакомого профиля с бородкой клинышком и матросов, опоясанных патронными лентами.

Разговор с заместителем генерального директора Иваном Петровичем Грозовых не заладился как-то сразу. В его глазах и жестах читалось раздражение: «Ну что ты суешься не в свое дело? Занимайся финансами и не лезь в энергетику. Не отвлекай занятых людей».

Влад довольно складно и убедительно изложил бизнес-предложение: планируем провести геологоразведку и пробное бурение в Индии на участках, которые считаем перспективными. Просим содействия в этом проекте – предоставить необходимое оборудование и специалистов, провести весь объем работ в согласованные сроки. В случае вашего согласия необходимо технико-экономическое обоснование (ТЭО) и гарантийное письмо. Готовы финансировать подготовку работ и их реализацию по конкурентоспособным тарифам. Индия – важный плацдарм для энергетической экспансии в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Лицо собеседника оживилось только при слове «экспансия». Впрочем, ненадолго.

– Подготовить ТЭО труда не составит. Сложнее войти в планы компании. Особенно сейчас, после присоединения новых активов. Свободными мощностями мы не располагаем. Идет реструктуризация, со своими объектами справиться пока не можем, но обязательно справимся, – грозным тоном закончил свое повествование Иван Петрович, удачно выбравшись из рискованного рассказа о трудностях и проблемах.