Текст книги "Банкир"

Глава 8
«БИБЛИОТЕЧНАЯ ГРУППА»

Самолет Влада подлетал к Мадейре рано утром. Из моря медленно появлялся скалистый черный остров. После посадки окажется, что его грозная внешность обманчива. Мадейра утопает в цветах – архидеях, камелиях, розах, мимозе, маках, рододендронах.

В сказочном климате черника, ромашка, одуванчики превратились в кустистые деревья. Правда, местные жители предписывают это перевоплощение воздействию гигантского пожара, который пожирал остров в течение семи лет, но биологи считают, что новые виды растений появились вследствие сочетания морского и горного климата, а также редких почв с уникальными свойствами.

Влад стремился не пропускать встречи с коллегами, которые в основном относились ко второй волне крупнейших российских предпринимателей и сменили олигархов так называемой «семибанкирщины».

Это поколение, которое злые языки уже окрестили «новыми олигархами», отличалось от предшествовавшего прагматичным, «инженерно-технологичным» стилем, резко контрастирующим с откровенно бандитскими ухватками периода начального накопления капитала, когда огромные состояния создавались в считанные мгновения благодаря удачному «доступу к телу» и, что еще важнее, к подписи правителя России.

Тогда казалось, что возможно все – любое решение, любая политическая комбинация, а государство уверенно управляется несколькими финансовыми и промышленными магнатами, числом не более десяти.

Однако уже в тот период начался естественный отбор, и на смену откровенным мошенникам и комбинаторам стали приходить «крепкие профессионалы».

К дефолту 1998 года бизнес подошел уже в неплохой форме. В предпринимательской среде практически не осталось случайных людей.

Разорение ряда крупных и вполне эффективных корпораций, прежде всего банков, было предопределено тесными связями с государством. Они не могли вовремя сбросить ГКО, потому что это означало бы отказаться от поддержки финансовой политики государства, которому они были обязаны всем.

Более независимые коммерческие структуры из второго эшелона оказались устойчивее и от кризиса даже выиграли. Выжили и некоторые крупные, «олигархические» корпорации, но это было скорее исключением.

Сами участники встреч «новых олигархов» шутливо называли себя «библиотечной группой» по аналогии с американскими стратегами, собиравшимися в Вашингтоне в библиотеке Белого дома.

Свою роль в истории они не преувеличивали, всячески подчеркивая, что не стремятся навязывать решения государству. «Синдром ЮКОСа» оказал на их подход к бизнесу и жизни неизгладимое впечатление. Впрочем, новое поколение изначально не стремилось в политику, было более терпеливым, осмотрительным и осторожным. Им не сразу удалось добиться высот в бизнесе, который, как правило, рождался в результате напряженного труда, а не хищнического заглатывания бесхозной государственной собственности.

Конечно, они не были ангелами и при случае могли жестко обойтись с конкурентом, но понимали необходимость предпринимательской культуры и таких деловых правил, которые обеспечивали бы безопасность и предсказуемость.

Постепенно сформировался почти постоянный состав «библиотечной группы», которой, разумеется, было далеко до «подпольного центра», вырабатывающего предпринимательскую стратегию. В то же время она реально помогала в согласовании интересов, тактики ведения дел и освоения новых рынков (а иногда и их передела), общих рецептов лечения наиболее неприятных для бизнеса профессиональных недугов.

Вскоре появилась возможность приглашать на встречи представителей высшей государственной власти, с которыми в непринужденной обстановке можно было обсудить отношения между государством и бизнесом.

Мадейра была выбрана для встречи впервые. «Библиотечная группа» вообще отличалась склонностью к перемене мест, перемещаясь все дальше на юг. Мадейра устраивала по всем показателям: великолепный климат – круглогодично 23 градуса тепла, красота, цивилизованная экзотичность и, вне всякого сомнения, уединенность от внешнего мира.

В полной мере этим критериям отвечал и выбранный участниками встречи отель Reids, похожий на многоярусную, размещенную на высокой скале шхуну. Он гарантировал закрытость не только от внешнего мира, но и от других постояльцев.

Гостиница была пропитана традициями британского аристократизма и не зря являлась когда-то излюбленным местом отдыха Уинстона Черчилля, который с акварельными красками и бутылкой любимого армянского коньяка в кожаном саквояже обследовал все скалистые террасы и цветочные долины этого острова.

Не меньшую любовь к Reids проявила и «железная леди» Маргарет Тэтчер, которая провела в отеле свой медовый месяц и отпраздновала серебряную свадьбу.

Сейчас на террасах гостиницы, наряду с узнаваемыми лицами звезд кино, эстрады, мировой политики и бизнеса, можно было увидеть пожилых британских джентльменов с седыми закрученными усами и продубленными виски красными лицами, в окружении многочисленных подружек не менее почтенного возраста, завитые кудряшки которых тряслись от смеха и радостного возбуждения.

Влада поражали и приятно радовали своей гротескной традиционностью эти, словно сошедшие с викторианских гравюр, комичные живые картинки.

В номере гостиницы Влад принял душ в ванной с окном, выходящим на ярко-голубое, сияющее далеко внизу море, и впервые за несколько последних суматошных дней плотно и с аппетитом перекусил, заказав местную кулинарную диковинку – рыбу черная эшпада с жареными бананами.

После небольшого отдыха он прошел в музыкальную гостиную, где уже начали размещаться за большим круглым столом участники «библиотечной группы».

Обычно собиралось пять – семь человек, которые сознательно не стремились расширять свой круг, понимая, что это нарушит доверительность встреч и снизит их эффективность. Доверие приобретается не сразу, и предприниматели им дорожили. На этот раз за столом сидели шесть традиционных «библиотекарей». Кроме Влада финансовый сектор представлял еще один банкир – друзья ласково звали его «Менделеевым» за полученное в далекой юности высшее химическое образование и склонность к наукам.

Внешне Менделеев напоминал классического школьного отличника. Он действительно всю сознательную жизнь учился или занимался никому не нужными научными изысканиями, пока не случилась перестройка и другие «завлабы», оказавшиеся во главе правительства, не посадили его в кресло министра.

Государственную службу Менделеев выгодно поменял на должность президента банка и постепенно из управляющего превратился в одного из основных акционеров и богатейших людей страны.

Его коллеги по банковскому бизнесу, отличавшиеся большей нахрапистостью, относились к нему слегка насмешливо, а зря. «Бароны-разбойники» после дефолта сошли со сцены, а Менделеев превозмог все потрясения и плавно перетек в новую Россию, успешно освоившись с «вертикалью власти» и прочими нововведениями, малоприятными для предпринимателей.

Он пережил налоговые претензии, очередные потрясения рынка и панику вкладчиков, существенно расширил сферу бизнеса, осуществил размещение акций одновременно в России и Лондоне и чувствовал себя вполне комфортно.

Все можно было, конечно, объяснить удачным стечением обстоятельств, но Влад полагал, что не меньшую роль играла природная рассудительность Менделеева, его склонность обходить острые углы, искать взаимоприемлемые компромиссы, и удивительное чутье, переданное, по всей видимости, поколениями предков, учившихся в течение столетий искусству выживать, несмотря на гонения и преследования.

Так уж получилось, что в «библиотечной группе» были представлены самые динамичные отрасли, в частности оказались два металлурга, разительно отличавшиеся друг от друга.

Одного из них Влад окрестил «Трампом»,[6]6
  Trump (анг.) – козырь.


[Закрыть] во-первых, из-за чисто внешнего сходства с авантюрным американским миллионером Дональдом Джоном Трампом, а во-вторых, потому, что тот постоянно оказывался «козырем» в большой игре – попытках подмять мировую сталелитейную промышленность, объединить все крупнейшие российские предприятия металлургии, захватить перспективные рынки в странах «третьего мира».

Впрочем, не все так тонко вникали в лингвистические ассоциации и сравнивали Трампа с козырной картой. Некоторые из друзей Влада искренне считали, что Трамп получил свое прозвище за склонность к жесткому бизнесу по аналогии с трамваем: «Прет, как трамвай!»

Как и Менделеев, Трамп окончил инженерный вуз. В науку он предпочел не углубляться, а пошел работать на производство, в период больших перемен успешно перевел на себя акции крупного предприятия, но не стал почивать на лаврах, а получил экономическое образование на Западе, вполне сносно стал говорить на двух иностранных языках, завел широкие контакты в элите мирового бизнеса.

В отличие от Трампа, другой металлург представлял собой тип классического «красного директора», переодевшегося по случаю в костюм от Hugo Boss и усвоившего светские манеры, сквозь которые проступали ухватки «стахановца» и «командира производства».

Никакие прозвища к нему не приклеились, и в предпринимательских кругах звали его просто Палычем.

Из директоров Палыч, пережив ожесточенную войну с другими акционерами, бандитами, рейдерами, превратился в основного владельца одного из крупнейших предприятий.

Последняя попытка потеснить Палыча и поставить его на колени случилась всего год назад, когда конкуренты договорились с его традиционными поставщиками сырья, резко увеличили цены и, по сути дела, устроили блокаду, добиваясь контроля над предприятием.

Палыч вновь проявил незаурядные бойцовские качества и выдержку. Ему удалось найти за рубежом, на азиатских рынках, других поставщиков, заручиться поддержкой в Москве на высшем уровне и пролоббировать решение о льготных тарифах перевозок руды железнодорожным транспортом, пробив тем самым блокаду, которая рухнула сама собой спустя три месяца.

Влад уважал Палыча за волю к победе. Их объединял также интерес к Южной Азии, где Палыч рассчитывал приобрести источники сырья и сталелитейные заводы.

Между Трампом и Палычем также царили мир и согласие. Их интересы не пересекались ни в России, ни в других странах.

К тому же на каком-то этапе они поделились полезными связями в Москве, поддержали друг друга и в конечном итоге оказались за одним столом в «библиотечной группе», где сошлись вообще личности довольно оригинальные.

Во всяком случае, явно необычным бизнесменом казался сорокалетний президент одной из крупнейших телекоммуникационных компаний Максимов. Он был известен не только своим бурно развивающимся бизнесом, но и тем, что вполне профессионально сочинял серьезную музыку.

Начинал Максимов, как и большинство его сверстников, с увлечения группами типа Deep Purple, Nazareth, Pink Floyd, из русских – «Воскресенье», собирал коллекцию записей джаза, старого рока, классики. Сейчас он писал достойные симфонические произведения.

Будучи по натуре, пожалуй, наиболее бесконфликтным из «библиотекарей», Максимов оказался в центре самого острого за последние годы корпоративного конфликта. Его компания судилась из-за дорогостоящего пакета акций одной из недавно созданных телекоммуникационных фирм с известной российской финансово-промышленной корпорацией.

Спор рассматривался в арбитражных судах многих стран, кочевал из Европы в Америку и обратно. В дело пошли депутатские запросы, прокурорские расследования, слив компромата в СМИ. Конфликт превращался из судебного эпизода в крупномасштабную войну, в которой оппоненты стали оспаривать легитимность создания структур враждебной стороны.

Максимов рассчитывал на поддержку «питерцев», однако оказалось, что клан выходцев из северной столицы, осевших на верхних этажах властной пирамиды, оказался к этому времени расколот борьбой за активы и контроль над финансовыми потоками.

Это «внутривидовое» соперничество лишало Максимова надежды на успех, что придавало его симфоническим аккордам все больше проникновенности и трепетности.

Коллеги советовали Максимову пойти на примирение, тем более что неопределенность политического будущего внушала тревогу и требовала консолидации бизнес-сообщества.

Среди «библиотекарей», наряду с Владом, был еще один выходец из военной среды – владелец крупного нефтяного и финансового бизнеса Розанов. Он окончил высшее авиационное училище, летал на советских разведывательных самолетах типа американских «Авакс» над Афганистаном и на заре перестройки окончил с отличием Военно-инженерную академию.

Вовремя почувствовав ветер перемен, Розанов отказался от блестящей карьеры в войсках и предпочел скромную должность преподавателя военной кафедры в одном из московских технических вузов, где вместе со своими студентами создал брокерскую фирму, занимавшуюся операциями на рождающемся российском фондовом рынке.

А дальше помог, по определению французов, «руа-азар», «король-случай». Важно не упустить счастливую случайность, оказаться способным и готовым к испытанию, которое принесет судьба. Ведь, как говорится, судьба – это характер. Меняется характер – меняется и судьба.

Судьба пришла к Розанову в обличии одного из создателей крупнейшей на тот период нефтяной компании, в недалеком прошлом профессора Московской военной академии, искавшего специалистов для создания модели приватизации предприятий топливно-энергетического комплекса и набредшего на маленькую, но бойкую фирму Розанова.

В ходе разговора «судьба» обратила внимание на зеленые носки будущего олигарха, переживающего материальные трудности и донашивающего выданный в армии гардероб.

– Ты что, военный? – спросила «судьба», красноречиво посмотрев на носки, предательски выглядывающие из-под преподавательских брюк.

– Да, – честно признался Розанов.

Разработанная им модель приватизации, за основу которой он взял французский опыт, стоила ему бессонных ночей и издерганных нервов, но оказалась ближе других к поставленной задаче и была принята, а вслед за этим последовало предложение занять место в совете директоров новой компании.

Как и все «библиотекари», Розанов не потерял капиталы, а сильно выиграл от дефолта, который расчистил дорогу для расширения его финансового бизнеса, спаренного с нефтедобычей.

Конечно, если бы банк Розанова входил в пятерку крупнейших в стране, власти не позволили бы ему вовремя сбросить пакет ГКО. Однако Розанов к этому времени еще не успел набрать силу, что оказалось большим плюсом и гарантией последующего успеха.

Он был явным трудоголиком. В отличие от других «библиотекарей», труднее сходился с людьми, уделяя больше внимания оперативному управлению своим холдингом и экономическому анализу, часто менял менеджеров и устраивал кадровые революции, слыл жестким и беспощадным бизнесменом.

Влад с удовольствием поздоровался со всеми участниками «библиотечной группы». Хотя многих он видел в Москве совсем недавно, здесь его коллеги выглядели как-то иначе, более непринужденно. Как всегда, царила атмосфера взаимного подшучивания.

Менделеев, вообще склонный поесть, увлеченно грыз орехи, зачерпывая их розовой ладошкой с блюдца.

– Осторожней, дорогой, – с грузинским акцентом посоветовал металлург Трамп, – а то будешь похож на Каху Бендукидзе. Он тоже орехи любил, я ему как-то сказал: «Каха, ты не грузин, ты грызун».

– Каха на диете, – заметил Менделеев, покраснев от смущения.

– Сейчас все грузины на диете, – авторитетно сообщил Па-лыч.

Обмен мнениями о гастрономических пристрастиях Кахи Бендукидзе, уехавшего в Грузию и возглавившего приватизацию собственности, случайно уцелевшей от грандиозного воровства, прервало появление гостя – кремлевского стратега Молод-цова в сопровождении политолога Никодимова.

В гостиной повисла напряженная тишина.

«В армии и военных организациях подают команду „Товарищи офицеры“ и все встают, чтобы приветствовать вышестоящего начальника. Здесь пока до этого не дошло, но, видимо, скоро будут давать команду „Товарищи бизнесмены“. А ведь совсем недавно все было с точностью до наоборот», – подумал Влад.

Он перемигнулся со знакомым Никодимовым, который выделялся в суетливом племени политтехнологов интеллигентной сдержанностью и стремлением сохранять отстраненную объективность оценок.

В последнее время Никодимов последовательно дрейфовал в сторону «государственников». Это удачно совпадало с модой, карьерными соображениями и припрятанными до поры глубинными убеждениями.

Влад познакомился с ним весенним вечером 1996 года, за несколько месяцев до «судьбоносных» президентских выборов, в хорошо охраняемой гостинице, расположенной в арбатских переулках и принадлежавшей в советские времена Центральному комитету КПСС.

В прошлом здесь останавливались «засланцы» братских партий, приезжавшие в СССР на отдых и лечение. Сейчас она служила временным пристанищем региональным начальникам и бизнесменам, ценившим гостиницу за удачное расположение и усиленную охрану.

В тот раз здесь собрались владельцы ряда крупнейших корпораций и представители кремлевской администрации, чтобы обсудить политическую ситуацию и ожидаемый исход выборов. Влад только приобщался тогда к технологии взаимоотношений бизнес-власть и воспринимал секреты этой «кухни» с искренним удивлением.

На встрече Никодимов был в компании советника тогдашнего Президента России Сатирова, начальника Аналитического управления президентской администрации и других не менее высокопоставленных чиновников.

Влада поразила атмосфера встречи. Кремлевские «стряпчии» отчитывались перед предпринимателями, как перед собранием акционеров.

Влад заметил, что Никодимова это коробило, а Сатиров чувствовал себя как рыба в воде. Он пространно рассуждал о том, что левые усилили свое влияние и их кандидат имеет серьезные шансы на победу на президентских выборах.

Один из «денежных мешков» нервно прервал его репликой:

– Что-то я не понимаю, что здесь происходит? О чем вы говорите? Какие левые? Какие шансы? Мы так не договаривались. Речь шла о том, что выборы будут демократической декорацией, а левых к власти допускать нельзя. А что вы сейчас говорите? Вы скажите, что нужно сделать, чтобы наши договоренности оставались в силе, а все эти прогнозы и прочая хрень нас не интересуют.

«Колоритно было сказано, – подумал Влад. – И где теперь тот „олигарх-демократ“, и Сатиров? В глубокой заднице. Скромнее надо быть. Вон Никодимов сидит здесь и по-прежнему советует, и правильно делает».

Политтехнолог действительно выглядел вполне довольным жизнью. В элегантном летнем костюме и тончайшей рубашке, без галстука, он приветливо улыбался и безмятежно раскладывал бумаги перед Молодцовым, который был одет тоже подчеркнуто неформально. Этому он научился в крупном банке, где работал до назначения в президентскую администрацию.

Его бывшие соратники любили экстремальный отдых – отпралялись на охоту в Африке или путешествовали на лодках по Амазонке – естественно, в первом классе, но одетые так, как ходили в школу или в лучшем случае на первом курсе вуза: старые брюки, истлевшие джинсы, совковые рубашки, рваные ботинки.

Как рассказывал Молодцов, озадаченная таким контрастом наивная стюардесса как-то поинтересовалась: «Вы, наверное, боксеры?» Почему боксеры должны одеваться как вечные студенты или безработные, так и осталось загадкой.

Утвердившись на кремлевском небосводе, Молодцов, конечно, приоделся в соответствии с принятым в госаппарате дресс-кодом. Но привычке эпатировать окружающих не изменил. Он гордо нес на себе розовые шорты и нежно зеленое поло с вышитым на груди модным в этом сезоне «сумасшедшим кроликом» – новой вариации рисунка, популярного в деловой среде США.

Легкомысленный наряд не вполне сочетался с внимательным и настороженным взглядом, которым Молодцов окидывал собравшихся. Он чувствовал себя драматургом этой пьесы и как бы оценивал соответствие персонажей своему замыслу.

Впрочем, замысел только рождался.

Глава 9
БЛЕСК И НИЩЕТА ОЛИГАРХОВ

Молодцов вообще-то плохо разбирался в людях. Он мыслил широкими категориями и не любил вдаваться в детали. А люди и были по сути своей деталями, которые только портили общую картину и постоянно выбивались из сценария.

Будучи прекрасным актером, Молодцов легко и увлеченно разыгрывал различные роли. Он умел быть ласковым, вкрадчивым, изящно маскируя свои цели.

Сейчас он широко улыбался, но улыбка получалась рассеянной и вымученной. Чувствовалось, что замысел пьесы пока не рождается, а может быть, он просто устал.

По форме встреча напоминала заседания правительства: во главе – мудрый руководитель, который вежливо слушает, критикует и великодушно обещает.

Молодцов начал свой «спитч» достаточно сухо и сугубо конкретно.

– Коллеги! Рад вас приветствовать этим солнечным утром. Мы собрались в исключительно интересный момент, когда в политике и экономике осуществляется поворот к превращению России в могучую, самостоятельную и суверенную державу. Тема эта необъятная и, учитывая дефицит времени, я хотел бы остановиться на двух основных вопросах – новая внешняя политика и внешнеэкономическая стратегия.

Убедившись, что «библиотекарей» подобная программа действий вполне устраивает, Молодцов уже более энергично продолжил:

– Я знаю, что многих из вас беспокоит, до каких пределов может дойти государство в расширении своих позиций в экономике. Поэтому остановлюсь и на отношении власти к развитию большого бизнеса. Кроме того, хотел бы обсудить проекты и предложения в области социальной благотворительности.

Молодцов еще раз внимательно посмотрел на «библиотекарей», с удовлетворением отметив, что они с готовностью воспринимают его откровения.

– Не российское государство стало инициатором кризиса в отношениях с США и Европейским Союзом, – возвысив голос, сказал Молодцов. – За последние годы мы развивались быстрее, чем предполагала американская элита, мы стали сильнее и в их наставлениях более не нуждаемся. Резкие заявления и действия некоторых западных деятелей – это реакция на нашу независимость, новое качество внешней политики и экономики. Совершенно очевидно, что на уступки всякого рода требованиям со стороны США или подконтрольных им марионеток Россия не пойдет. Речь идет о большой игре. Даже если мы завтра вдруг примем все их предложения, то американцы, скорее всего, сами от них откажутся.

«Жестко начал», – подумал Влад, видя, что лица его коллег заметно помрачнели. Никого из них не устраивал кризис в отношениях со странами Запада, который неизбежно должен был сказаться и на бизнесе российских компаний за рубежом. Кроме того, «закрутка гаек» во внешней политике, как правило, сопровождалась давлением властей и на собственных предпринимателей.

– Впрочем, не все так мрачно, – Молодцов перешел на примирительный тон. – Западные политики, в том числе Президент США, вынуждены признать, что российская демократия будет отличаться от демократии в их понимании. Это – карт-бланш на продолжение нашей политики построения суверенной демократии в России. Западные государства и инвесторы заинтересованы в нашей стабильности. Это, в свою очередь, дает нам возможность плотнее встроиться в систему мировых хозяйственных связей.

В духе традиций партийно-хозяйственных активов советской эпохи Молодцов торжественно передал привет и пожелания успешной работы от первого лица государства, подчеркнув, что Президент считает исключительно важной поддержку внешней экспансии российского капитала и намерен лично контролировать этот вопрос.

– В Кремле понимают, – заверил Молодцов, – что глобализация нужна нашим компаниям не только для получения рынков сбыта. Многим российским предприятиям не хватает сырья и производственных мощностей. Это дает возможность диверсифицировать бизнес и снижать его риски. Сейчас российская экономика не в состоянии переварить весь инвестиционный потенциал, которым располагают наши компании, а значит, он объективно нуждается в мировых рынках.

Тон Молодцова становился все задушевнее:

– Разумеется, каждая из российских компаний преследует за рубежом узкоспециальные цели. Нефтяники стараются наладить новые рынки сбыта, металлургам требуется сырье, сталелитейная промышленность и машиностроители стремятся обойти протекционистские ограничения.

Судя по жестам Молодцова, он подходил к самому важному:

– Таким образом, пришло время объединить различные устремления, интересы, возможности нашего бизнеса в единую программу внешнеэкономической экспансии. Это увеличит эффективность ваших усилий, придаст им мощную синергию, позволит объединить потенциал государства и частного капитала!

«Теперь должен последовать подарок», – подумал Влад. Его ожидания немедленно нашли воплощение в патетической концовке Молодцова:

– Ну и последнее. Рад сообщить вам, что если ранее сделки о приобретении частными компаниями активов за рубежом проходили по графе «отток капитала», то теперь этот порядок отменен. Сняты все административные ограничения.

«М-да, жидковато, – поморщился Влад. – Могли бы предложить что-либо поконкретнее. А то получается, как в том анекдоте: „Скажи спасибо дяде Сталину. Он добрый, поцеловал, а мог бы и зарезать“».

Проявив дар экстрасенса и словно услышав эти мысли, Молодцов выдержал эффектную паузу и сообщил:

– Кроме того, принято решение о многократном увеличении – с 700 миллионов до 5 миллиардов долларов средств на государственную поддержку экспорта, которые выделяются в специальный фонд и будут предоставляться в виде беспроцентного кредитного плеча и государственных гарантий по кредитам.

«Библиотекари» одобрительно зашумели.

– Это очень серьезное и своевременное решение, – подал голос Палыч.

– Хорошо бы облегчить процедуры доступа к этим средствам. Иначе они останутся на бумаге, – немного подпортил радостную атмосферу Менделеев.

Молодцов не заметил нотки скепсиса, списав ее на занудство скуповатого Менделеева, и красиво перешел к следующей теме.

– Кажется, я не стал дожидаться ваших вопросов о взаимоотношениях государства и бизнеса. Мы – за реальное сотрудничество, – Молодцов хитро улыбнулся. – А теперь я готов удовлетворить ваше любопытство, но не злоупотребляйте терпением ваших коллег, погода уж слишком хорошая.

«Ну, что же, в целом интересный „спитч“, теперь важно понять, что нам предлагают, бесплатный сыр или реальное сотрудничество, – Влад невольно вспомнил о проблемах, которые породил дар Шанкара, и в кошмарном сне не представлявшего, что его щедрый жест может поставить под угрозу весь бизнес его русского друга».

Молодцов широким жестом пригласил присутствующих высказываться и задавать вопросы.

– Как вы оцениваете причины срыва сделки по слиянию «Северстали» и Arcelor, которая могла бы привести к созданию крупнейшей в мире сталелитейной корпорации? Почему мы проиграли индийцу Митталу? – поинтересовался Трамп.

– Хороший вопрос! – встрепенулся Молодцов. – Одна из основных причин неудачи в том, что «Северсталь» не смогла вовремя подключить ресурс Президента и правительства. Сначала стали договариваться с Arcelor и только потом пошли за поддержкой – надо было наоборот. Не хотят пускать наши компании на западные рынки, потому что их пугает русский бизнес. И это уже хорошо.

Дипломатичный Трамп развел руками: «Виноваты, батюшка, сами все прохлопали!»

– Второй момент – принципиальный. – Молодцов чувствовал себя все более уверенно. – Чтобы экспансия капитала была эффективной, необходимо сначала самим объединиться, консолидироваться, нарастить активы и стоимость бизнеса. Именно поэтому государство стремится к созданию металлургической корпорации, которая объединит все ведущие предприятия. Консолидация – объективная необходимость, и не только в металлургии. Иначе нам не дадут развиваться. А вы уж решайте, что вам выгоднее – самим объединиться или вас консолидирует государство.

«Это – действительно принципиально, – читалось на лицах „библиотекарей“. – Кто не успеет сам объединиться, пусть потом не жалуется».

– В последнее время резко возросла агрессивность России в вопросах энергетического сотрудничества – я имею в виду давление на Украину, Грузию, Литву и, наконец, на Белоруссию. Это вызывает опасения наших традиционных потребителей на Западе, что Россия использует энергетику как средство давления в политических целях. Мой вопрос: не слишком ли мы агрессивны в газовой области? – несколько обострил благостную атмосферу Влад.

Вопрос не смутил Молодцова. Чувствовалось, что эта тема уже пообтерлась и никаких сомнений у него не вызывает.

– Все ответы даны в выдвинутой Президентом концепции энергетической безопасности. Необходимо обеспечивать гарантии не только для потребителей, но и для производителей энергии, к которым относится Россия. Наши поставки должны оплачиваться по рыночным ценам, никого мы дотировать не собираемся. Но вы должны понять и другое – энергетика только тогда принесет реальную пользу, когда получаемая прибыль будет направляться на создание новых производств и материалов, на технический прогресс. Это только кажется, что газированная экономика тонизирует и освежает. Но если она выдохнется, мы увидим, чего стоят ее производные – шипучие амбиции, игристая риторика и дутое благополучие, – уверенно заявил Молодцов.

Вышитый зайчик на его ярком поло подмигнул Владу: «Не дрейфь, пацан, прорвемся!»

– Не все так просто, – неожиданно вмешался в дискуссию солидный Палыч. – Цену на газ для зарубежных покупателей резко подняли, а чем это обернется для других отраслей, не подумали. Наши сделки за рубежом стали срываться одна за другой. Сколько это стоило? Кто считал? Может, для всех было бы дешевле плавно переходить к рыночным ценам на газ для зарубежных клиентов. Без излишнего драматизма. А то сами превращаем бизнес в какой-то мордобой.

– Мы против мордобоя, – заверил Молодцов.

– И я против, – не отставал упорный Палыч, – а что получается? Мы работаем с машиностроителями, и они жалуются, что обнуление импортных пошлин на оборудование для нефтеперерабатывающих заводов – вроде бы прогрессивная мера, но на отечественном машиностроении сказывается негативно. Необходимо всю цепочку взвесить, прежде чем идти на повышение или понижение цен.

– Вы не совсем правы, – вступился за «нефтяников» Розанов, строго поблескивая очками и пугая обострившимися чертами лица (поговаривали, что он увлекся лечебным голоданием). -Отмена пошлин на нашем машиностроении никак не скажется. В советское время оборудование для НРЗ закупали в Чехословакии и ГДР. Сейчас современные технологические установки в России не только не производятся, но даже не проектируются. «Нефтяники» долго добивались обнуления пошлин, это – необходимо для модернизации нефтеперерабатывающих заводов. Иначе рост цен на бензин сдержать не удастся, и пострадают все отрасли.