Текст книги "Банкир"

Сергей Сергеев
Банкир

Глава 1
НАМ НЕ ДАНО ПРЕДУГАДАТЬ

г. Рига, 1988 год

Папа-а-а! – маленькая Наталия резко рванула руку Влада и бросилась назад. Оленька, старше сестры на пять лет, потащила отца вперед. Жена Ирина замерла на месте, застыв от ужаса.

Автомашина на бешеной скорости вылетела на пустынную воскресным утром площадь Риги.

И зачем только они послушались детей, потащивших их сразу же после приезда гулять в город?

Все заняло считанные доли секунды. Каким-то чудом семейство Влада, похожее в этом момент на расхристанную рубашку, вновь собралось вместе и буквально по воздуху влетело на спасительный тротуар в нескольких сантиметрах от горячего капота машины.

Влад чувствовал, как по спине течет холодный пот. Пронесло! Бог уберег!

Воспоминание об этом происшествии много раз потом возникало в его сознании, каждый раз вызывая ужас и леденя сердце.

Оно служило своего рода предупреждением: «Осторожно, опасность!»

Бог уберег в то утро жизнь его близких, но не спас семью от распада.

Влад знал, что виноват во всем сам. Он любил жену, обожал своих детей, но все же они оставались где-то далеко на периферии сознания – как украшение, а не смысл жизни.

Смыслом, а может бессмыслицей, которая забирала все силы, рождала и поглощала энергию, для Влада всегда была работа.

Многие медики, особенно на Западе, считают трудоголиков больными людьми, сродни алкоголикам или наркоманам.

Это, вне всякого сомнения, сильно упрощает жизнь самим медикам, поскольку им остается только использовать традиционные формы лечения физических и духовных недугов, но совершенно не влияет на человека, для которого работа составляет смысл жизни.

Влад часто ловил себя на мысли, что неплохо бы дозировать нагрузки, воспринимать жизнь с иронией, научиться радоваться простым удовольствиям.

И каждый раз с огорчением был вынужден признать – не получается, «не выходит у Данилы каменный цветок», не «вытанцовывается». Не пришло, значит, время все переосмыслить и поменять, не ударило достаточно сильно и убедительно по жизненно важным органам, включая голову, хотя возможностей для этого было более чем достаточно.

Отец Влада – заслуженный боевой генерал, много лет провел за границей в качестве военного советника. Периодически он брал с собой семью, когда это позволяла обстановка в стране пребывания, и Влад рано почувствовал вкус к зарубежным странствиям и приключениям.

Вместе с тем после школы он не пошел в престижный Институт международных отношений, а по настоянию отца окончил Московский институт стали и сплавов, где получил честно заработанный диплом инженера.

Проработав два года на одном из крупнейших сибирских заводов, он получил второе высшее образование в Академии внешней торговли, что наконец-то открыло для него возможность отправиться в дальние странствия, о чем он, собственно, и мечтал все годы учебы.

Параллельно Влад получил так называемую специальную подготовку, овладев методиками вербовки, получения информации и прочими хитрыми приемами бойцов «невидимого фронта».

Выполнение специфических функций добавило перца в профессиональную деятельность, а главное – дало ему огромную, почти немыслимую в советские времена свободу.

В силу специфики своей профессии он должен был смотреть на мир не зашоренными глазами и реально оценивать все происходящее. Без этого получать секретную информацию о людях, процессах, технологиях было невозможно и бессмысленно.

Внутренняя свобода имела и оборотную сторону. Более явным для Влада становился идиотизм системы, которая господствовала в его собственной стране.

Не случайно советские владыки всегда относились к разведчикам с особым недоверием, понимая, что умные и профессиональные люди не могли не видеть лицемерие и преступную неэффективность режима.

Впрочем, Влад старался не думать о грустном, уповая на то, что время все расставит по своим местам, а пока лучше честно трудиться – иначе жить просто скучно и неинтересно.

Вернувшись на Родину из очередной загранкомандировки в начале 90-х годов, он все же решил резко поменять сферу своей деятельности. Он ушел с государственной службы, «сжег все мосты», как полагал в то время, и с головой бросился в бурные воды российского бизнеса.

Но до этого судьбоносного решения еще были годы работы в Индии, новые встречи и расставания.

Индия, 1990 год

Влад сидел рядом с водителем, любовался зелеными улицами и набережными Бомбея и слушал болтовню своего коллеги, работающего в этом «финансовом сердце» Индии.

Виктора Алексеевича, занимающего солидный пост в торгпредстве в Бомбее, друзья и сослуживцы звали Витторио за цветистую речь и эмоциональное жестикулирование.

В нем действительно проявлялось нечто итальянское. Живость натуры была чрезвычайная.

Сейчас он увлеченно крутил рулем, обгоняя все, что движется, – от колесного до гужевого транспорта.

В Бомбее Витторио отвечал за подготовку стратегически важных контрактов, к которым относилась и готовящаяся сделка – закупка крупной партии медикаментов в счет индийского долга.

Его образная речь прерывалась время от времени оглушительным русским матом, которым он выражал протест против медлительности других участников дорожного движения.

– Уверен, что ресторан вам понравится. Посидим, обсудим последние детали, покушаем, помечтаем. Это единственное место во всей Индии, где готовят котлеты по-киевски – я настоял. Так в меню и написали: «котлеты по-киевски». Пока справляются, лично слежу за качеством. Куры свои – не привозные. Вообще нужно заказывать только местные продукты. Я как-то во время поездки в горы соблазнился рыбкой, а потом думаю, откуда в горах рыба, едрена мать? Она же здесь не ловится. А как ее хранили? Но поздно спохватился. Пиз…ц! Всю дорогу через каждые десять минут выбегал из машины и сидел на обочине – гордым орлом, обозревая и загаживая окрестности. Но после нашего ресторана так не будет, качество гарантирую, – спохватился Вит-торио.

Посмотрев на задумчивое лицо Влада и не заметив признаков сопереживания, он решил сменить тему беседы:

– Красивый город Бомбей, но надоело – хоть вой! Ностальгия замучила. Тоскую по Родине. Пора, знаете ли, возвращаться и попользоваться тем, что заработал – а пользоваться есть чем.

«Опять не в ту степь. Получается, что, кроме денег, ничто меня не интересует», – подумал Витторио и, грозно сверкнув глазами в сторону Влада, низко склонился над рулем.

– Сомневался, говорить вам или нет, – неожиданно добавил он замогильным голосом. – Но все же решил сказать.

В автомашине повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь разноголосыми сигналами автомобилей, предупреждающих друг друга об обгонах и других маневрах.

Выдержав эффектную паузу, Витторио решительно продолжил:

– Все же скажу! Хотя это не модно и…даже опасно. И я, – да что говорить, – и моя жена, и семья моей жены, – он покачал большой головой с ранними залысинами, всем своим видом показывая, как нелегко дается ему это признание, – все мы страшные патриоты! Страшные патриоты!

Влад удивленно посмотрел на упивающегося своей смелостью коллегу, но предпочел промолчать.

Пока Влад приходил в себя, Витторио ловко подрулил к ресторану, многопудовой ласточкой выпорхнул из автомашины и бросил ключи подбежавшему швейцару в расшитой жилетке и красном тюрбане.

Котлеты по-киевски действительно были великолепны и таяли во рту.

– Молодцы, не пересушили! Корочка хрустящая, мясо сочное. Можете, когда хотите! – объявил Витторио метрдотелю, смотревшему на него с тихим ужасом. Русский был трудным, но выгодным клиентом. Он часто приходил в ресторан с местными предпринимателями и заказывал самые дорогие блюда. Хозяин велел выполнять все его прихоти и даже жарить курицу в сухарях, как в этот раз. По-киевски так по-киевски, лишь бы не ругался.

– Может быть, все же поговорим о сделке? – предложил Влад.

– Контракт готов к подписанию, – посерьезнел Витторио. – Партия медикаментов собрана и к направлению в Россию в принципе готова. Остались мелочи. Завтра вам предстоит разговор с президентом компании, которая отвечает за эту сделку. Он представляет десятки предприятий и фирм – собирали со всей страны, один производитель с такой партией не справится: сроки короткие, а объем колоссальный.

– Ничего удивительного. Страна задыхается без лекарств. Аптеки пустые. Эту поставку ждут как воздух.

– Она для индийцев тоже очень важна. Речь идет о репутации их фармацевтической промышленности. Они сейчас ведут борьбу за мировые рынки. В успехе заинтересованы как никогда. Об этом вам завтра расскажет президент их компании.

– Нельзя все же ускорить?

– Ускоряли, как могли. Но без окончательного разговора с вами президент подписывать контракт не будет. Таков порядок. Даже если он будет во время встречи только выпивать и закусывать, эта встреча автоматически перекладывает на нас ответственность за успех сделки, – пояснил Витторио, преобразившийся из разухабистого бонвивана в серьезного предпринимателя.

– За качество лекарств, получается, мы тоже отвечаем, если он на нас все стрелки переводит?

– Качество здесь мы проконтролировать не в состоянии. Это – обязанность индийской стороны. Но за оплату, вернее за списание части долга, которое оплатит им индийское правительство, мы отвечаем полностью. Если сделка сорвется, полетят и другие контракты – военные поставки, металлургия, космос, атомная энергетика. Они и так со слезами на глазах воспринимают нашу перестройку. Если кинем их с этим мегаконтрактом, про Индию можно забыть.

– И про медикаменты тоже! – согласился Влад.

Влад вернулся в свое временное пристанище в Бомбее довольно поздно. Разговор с Витторио затянулся до полуночи.

В Бомбее Влада поселили на одном из верхних этажей нового консульства. Облицованное мрамором узкое здание было установлено на скале на берегу океана и, как стрела, пронзало ярко-синее небо.

Рано утром, отправляясь на встречи и переговоры, Влад полюбовался тем, как далеко внизу огромные волны разбиваются о камни, пенятся, превращаются в ручейки и лужицы, ослепительно блестящие на ярком солнце. Пахло морской солью и водорослями.

Влад решил выключить кондиционер и оставить на день открытыми окна, выходящие на океан. Вроде было не очень жарко. Пусть квартира проветрится, пропитается запахом океана.

Сейчас он пожалел об этом. Было действительно не жарко, но все стены покрылись слоем воды в палец толщиной. Конденсат пропитал и постельное белье – хоть выжми.

«Погорячился с окнами! А ведь объясняли мне, дураку, что дома во второй линии, всего в сотне метров от прибоя, стоят уже значительно дороже – сырости меньше», – подумал Влад, плотно закрыл все окна, включил кондиционер на теплый воздух, чтобы просохло помещение, и отправился в ванную.

В зеркале на него смотрел молодой высокий мужчина с худощавой мускулистой фигурой. Немногим более 30 лет. Прямые каштановые волосы с пробором. Правильные приятные черты лица, но взгляд голубых глаз тяжеловатый – быстрый и резкий.

Уже несколько лет Влад жил в Индии один. Семья, ссылаясь на тяжелый климат, предпочитала проводить время в Москве, хотя было ясно, что это скорее отговорки. Многим русским климат в Индии нравился. И если любишь, разве стоит говорить о таких мелочах. Значит, засохла любовь, иссякла. Жаль девочек, они скучают по отцу.

Приняв холодный душ, Влад откинулся на подушку и натянул до груди простыню. Она была еще влажноватой.

Встреча с президентом индийской фармацевтической компании состоялась в ресторане, расположенном на верхнем этаже гостиницы в самом престижном месте побережья.

Из окон открывался захватывающий вид на океан и «Ворота Индии». Именно здесь последний британский солдат погрузился на корабль и покинул землю Индии, завоевавшей независимость.

Президент фирмы был одет в темно-синий костюм сафари, отливающий дорогим шелком. Сафари, напоминающий русские толстовки и сталинские френчи, превратился в униформу индийских чиновников и бизнесменов. В этой демократичной одежде считалось удобным появляться где угодно – в поле, офисе и на любом приеме.

Однако при внешнем сходстве с традиционным сафари одежда президента компании имела и свои особенности – дорогой материал, необычный синий цвет, подчеркивающие высокий социальный статус и говорившие о том, что индиец не относится к чиновничьему сословию, богат и независим.

Бросив, казалось бы, мимолетный взгляд на Влада, президент тем не менее выказал удивительную осведомленность о собеседнике:

– Рад вас видеть и приветствовать в Бомбее. Мы с вами не знакомы, но я видел вас в Дели, на свадьбе сына господина Мад-жпаи, на приеме у министра финансов и на дне рождения моего друга господина Бенгали. Вы пользуетесь репутацией умного и порядочного человека. Для меня принимать вас – большая честь!

«Потрясающе! У него в голове досье – полнее, чем в любой разведке».

Расспросив Влада о его впечатлениях от работы в Индии и посещения Бомбея, вспомнив общих знакомых и посетовав на необдуманность последних решений индийских властей, попытавшихся упразднить социальные льготы для низших каст, президент незамедлительно перешел к делу. В первую очередь его интересовали, разумеется, гарантии исполнения финансовых обязательств по контракту.

«В сущности, он не требует ничего невозможного, хотя, конечно, страхуется по полной программе. Его можно понять: уж больно ветреная у нас стала политика – как женщина легкого поведения, если не сказать сильнее», – подумал Влад.

Окончательно согласовав условия контакта, стороны вздохнули с облегчением. Сделка по своим масштабам вполне могла претендовать на историческую.

– Вас трудно чем-либо удивить, – сказал, лукаво улыбаясь, индиец, – разве что нашим традиционным «змеиным кофе».

Влад посмотрел на Витторио, тот солидно кивнул, давая понять, что ущерба здоровью это не принесет.

Индиец жестом подал сигнал метрдотелю, и в зале что-то неуловимо изменилось. Воцарилась тишина, и взгляды всех немногочисленных гостей устремились к столику Влада.

Из разных углов ресторана туда же направились одетые в черные фраки официанты, один из них катил столик на колесиках, на котором возвышалась горелка и батарея винных бутылок.

Главным действующим лицом приготовления экзотического напитка стал метрдотель, похожий на дирижера перед началом симфонического концерта.

Ему ассистировала высокая молодая женщина в черном фраке с фалдами до пола, смуглым лицом и блестящими черными волосами.

«Наверняка из Южной Индии», – подумал Влад, любуясь этой красавицей.

Метрдотель смешивал содержимое бутылок, что-то поджаривал на сковородке и в конечном итоге продемонстрировал получившийся кофе в высоком стеклянном бокале.

Приняв из рук своей помощницы апельсин, с которого свисала нарезанная кольцами кожура, он взмахнул рукой, и в зале погас свет.

Затем он поджег кофе и стал медленно выливать пылающую жидкость на спадающую вниз апельсиновую кожуру. Она за-шкворчала и стала извиваться в темноте горящими кольцами.

Стекающий с апельсиновой кожуры и прошедший огненное чистилище кофе был торжественно разлит по бокалам и вручен гостям.

– Ничего особенного, но красиво и весьма дорого, – прокомментировал Витторио на ухо Владу. – У нас один парень по пьяни подумал, что жгут живую змею, и всем об этом рассказывал. Я не стал его разочаровывать.

Москва торопила с поставками медикаментов. Влад нажимал на все педали, внутренне сокрушаясь, что много времени уходит на исполнение «ритуальных танцев» – всяческие кофе «по-змеиному» и прочую херню.

Наконец в порту началась погрузка медикаментов на корабль.

«В добрый путь», – подумал Влад.

Неожиданно позвонила Жаклин. Влад считал ее хорошим другом и чувствовал, что дружбой дело не ограничится.

Каждый раз, когда он видел Жаклин или думал о ней, в груди разливалось тепло, появлялось желание шептать ей ласковые слова, гладить и ласкать ее тело.

Любовные отношения между ними уже давно стали бы реальностью, но мешало одно обстоятельство, в те времена почти непреодолимое – Жаклин была француженкой и гражданкой Франции.

Влад много лет прожил во Франции, но с Жаклин познакомился в Индии. Она возглавляла проект Flood («Поток»), финансируемый Европейским союзом.

Проект был начат еще до ее появления, но забуксовал, и Жаклин, с ее железной хваткой, обаянием, исключительной организованностью, смогла довести Flood до победного завершения.

Flood можно перевести на русский язык также, как «прилив», «половодье». Успешная реализация проекта подтвердила обоснованность всех этих названий – Индию удалось буквально затопить бурным потоком молока.

По всей стране была создана сеть предприятий, производящих порошковое молоко, построено огромное количество раздаточных пунктов – одинаковых башенок из серого камня с изображением капли над окошечками, в которые индийцы передавали ведерки, тут же наполняемые пенистым молоком.

Это потребовало организации системы подготовки кадров – от высших менеджеров до тысяч раздатчиков, нередко не умеющих читать, но относящихся к своему делу с большой тщательностью и пользующихся уважением и почетом в местных общинах. Потребление молока вошло в повседневный образ жизни всех слоев населения огромной страны и стало одним из элементов культуры.

Жаклин рассказывала, что ее род восходит к генералу Ла Фай-етту, принимавшему участие в войне за освобождение североамериканских штатов от британской короны. Род потом распался на две ветви, одна из которых осталась в Америке, а другая продолжилась во Франции. Проверить это было трудно, но Влад знал, что у Жаклин действительно имелись влиятельные родственники в США, с которыми она общалась, впрочем, очень редко.

В юности Жаклин побывала замужем. Рано для француженки, в 20 лет, родила сына, довольно быстро развелась и теперь жила самостоятельно, больше всего на свете ценя свободу и независимость. По крайней мере, она так утверждала.

По гороскопу Жаклин была львицей. Она и выглядела как львица – с большой грудью, сильным и слегка приподнятым задом, узкой талией, зелеными глазами, пышными волосами крашеной блондинки, гордым лицом с крупным носом и небольшими скулами, розовой кожей. В движениях чувствовались грация и сдержанная сила мощного хищника.

В Индии она часто ездила отдыхать и, как утверждала, молиться в Тибет, в буддийские монастыри – ашрамы, где с присущей ей практичностью сочетала набожное уединение с косметическими процедурами и массажем.

Индийцы относились к Жаклин с благоговением и трепетом, усматривая в ней признаки сошедшего на Землю женского божества. Влад помог ей расширить круг полезных связей в индийской элите, познакомил с Соней Ганди, с которой они стали почти подругами.

Звонок Жаклин удивил Влада. Она никогда не звонила сама, да и необходимости сейчас не было – они уже решили встретиться в субботу и поехать на два дня отдохнуть в гостинице, устроенной во дворце раджи в старинном индийском городе.

– Это срочно, жду тебя в своем доме, – сказала Жаклин. «Что-то серьезное. Может, она хочет наконец объясниться».

– Выезжаю!

Особняк, который Жаклин снимала в престижном районе Нью-Дели, охраняли индийские автоматчики.

Две пары настороженных глаз глядели из прорези в стене будки у входа во двор. Под деревьями смутно вырисовывалось еще несколько теней.

Влада никто не остановил – его знали – и он прошел сразу в дом.

В большой холл со второго этажа вела широкая лестница в дворцовом стиле.

Справа от нее громоздилось тяжеленное глиняное чудище, которое Жаклин привезла из Южной Африки, где она работала до направления в Индию. По словам Жаклин, это божество относилось, по меньшей мере, к пятнадцатому веку или еще более далеким временам и было найдено в глухой африканской деревне. Стоило оно «сущую безделицу» – 10 тысяч долларов, хотя на транспорт ушло, видимо, в несколько раз больше.

– Ты уверена, что это не злое божество, которое принесет несчастье? – спросил Влад, впервые увидев сей музейный экспонат.

– Уверена. Интуиция меня никогда не обманывает, – заверила Жаклин.

Слева от лестницы возвышался не менее древний деревянный конь, вывезенный из Юго-Восточной Азии.

Опасливо покосившись на африканское божество и задранные кверху копыта скакуна, Влад скромно примостился в кресле у журнального столика.

Жаклин с улыбкой и широко раскрытыми сияющими глазами торжественно сошла с лестницы.

– Здравствуй, мой дорогой. Извини за поздний звонок.

– Хорошо, что дело срочное – лишний повод тебя увидеть.

– Поговорим лучше в саду.

Прогуливаясь по аллейке, слабо освещенной прикрепленными к ветвям деревьев фонариками, Жаклин взяла Влада под руку и, склонившись к его плечу, негромко, почти шепотом, сказала:

– Тебя хотят подставить. Ситуация очень опасная. Насколько мне известно, в партию медикаментов, которую вы закупаете у индийцев, вложены отравленные лекарства. Расчет делается на то, что их применение в России вызовет серию летальных исходов. Далее – мощный скандал, разрыв других контрактов с индийцами и захват местного рынка.

Влад сосредоточенно молчал. Такого поворота он никак не ожидал.

– Кому это нужно?

– Точной информации об организаторах у меня нет. По косвенным признакам речь не идет об акции ЦРУ или другой государственной спецслужбы. Западные правительства понимают социальные последствия подобной акции, и это им невыгодно. Они поддерживают сейчас правительство России, опасаясь коммунистического реванша. Скорее речь идет о крупных международных корпорациях, которые хотят вытеснить вас с индийского рынка и разрушить местную фармацевтическую промышленность. Индийцы становятся для них слишком опасным конкурентом.

– В чем ты видишь эти «косвенные признаки»?

– Ну, например, в том, что одновременно со скандалом будет развернута кампания в США и Европе. Индийцев обвинят в нарушении интеллектуальной собственности – они, дескать, копируют западные лекарства, меняя в названии одну или две буквы. В результате транснациональные корпорации понесут убытки порядка 12–15 миллиардов долларов в год. А это, как ты сам понимаешь, приличные деньги.

– Не обижайся, но мне трудно поверить, что такое вообще возможно, – сказал Влад. – Твои источники действительно заслуживают доверия?

– Не обижайся и ты, мой дорогой! Источники надежные, но я тебе их не раскрою. Это не только мой секрет, раз речь идет о безопасности других людей. Не обижайся, прошу тебя. Ты получишь точные данные, в какой партии будут отравленные лекарства. Найти их не составит труда, но лучше это сделать уже в России. Иначе ты подставишь моих людей.

– Список с тобой?

– Ты очень догадлив. – Жаклин протянула Владу небольшой конверт, от которого пахло ее духами. – Здесь вся необходимая информация. Будь максимально осторожен.

Влад поцеловал руку Жаклин.

– Подожди, не спеши. Это не все новости.

– Ты можешь конкурировать с солидным информационным агентством – поток сообщений неисчерпаем.

– Думаю, что конкуренции со мной они не выдержат. Вторая новость хуже первой – тебя хотят убить.

– Кто и за какие грехи, позвольте поинтересоваться? Уж не твои ли поклонники? – попытался пошутить Влад, хотя ему было не до смеха.

– Те же люди, которые организуют акцию с отравленными медикаментами. Все очень просто – сразу же после того, как в России разразится скандал, инспирируется твое самоубийство. Получается, что ты – главный виновник произошедшего: тебя подкупили, а когда все вскрылось, ты убиваешь себя, чтобы уйти от ответственности. Логика железная.

– Ты так спокойно об этом говоришь.

– Тебе показалось. Я очень взволнована, места себе не нахожу. Какое счастье, что еще не поздно все предотвратить.

– Скажи, кто конкретно хочет меня убить? В этом ты не можешь мне отказать!

Жаклин смотрела прямо себе под ноги. Поскрипывал песок, которым была посыпана аллея, петляющая между черными тенями деревьев.

– Его зовут Бихари Лал. Он – владелец фирмы, связанной с международными корпорациями. Его компания поставила отравленные лекарства, и его люди должны устранить тебя. Нужно спешить. Вдруг они захотят ускорить твое убийство.

– Ты спасла мне жизнь, я люблю тебя, – сказал Влад.

Шанкар, боевой генерал и в прошлом видный государственный деятель, гуру индийской политики, пользовался у себя в стране непререкаемым авторитетом.

Он играл важную роль в становлении современной Индии. К тому же Шанкар относился к одной из наиболее влиятельных и почитаемых каст.

Владу не раз приходилось видеть, как на свадьбах или приемах у индийцев, независимо от положения, будь то министр или миллионер (а нередко и то, и другое), при виде Шанкара каменели лица. Люди подходили к нему и, резко наклонившись, делали символический жест, словно смахивали пыль с его обуви.

И самое главное – Шанкар был другом отца Влада, который долгие годы работал военным советником в Индии.

Шанкар относился к Владу как к родному сыну и нередко участвовал в самых сложных операциях, направленных на укрепление связей между двумя странами.

Именно к Шанкару Влад обратился за помощью. Он решил не сообщать в Центр о нависшей смертельной опасности – отзовут ради перестраховки, не думая о том, как реально выйти из сложившейся ситуации. Бюрократические инстинкты были сильнее любой логики и здравого смысла. Влад много раз убеждался в этом на собственном опыте.

Конечно, риск был – все взять на себя и действовать практически без прикрытия. Но всегда лучше опередить врага, застать его врасплох, чем трусливо прятать голову в песок.

– Неужели нашелся индиец, способный предать интересы своей страны? Не могу поверить! – прошептал Шанкар, выслушав Влада.

Его глубоко посаженные глаза уставились в одну точку. Шанкар словно забыл о Владе, который сидел рядом. Затем он неожиданно улыбнулся, сбросив маску скорби и страдания:

– Хорошо, я решу эту проблему.

– Что ты можешь сказать в свое оправдание? – спросил Шанкар.

Бихари Лал старался не смотреть в горящие глаза Шанкара. Плакать, жаловаться, о чем-либо просить было бессмысленно – судьба неумолима. Он молча утирал пот со лба. Его упитанное тело мелко дрожало, выдавая волнение.

– У тебя два сына? – спросил Шанкар.

– Да. И четыре дочери.

– Можешь о них не беспокоиться. Они не будут нуждаться. Но ты должен все исправить и исчезнуть. Прощай.

По дороге вдоль побережья шел иссушенный солнцем старик. Коричневая от загара кожа, глубокие, как шрамы, морщины. Худое тело с выступающими ребрами и острыми ключицами прикрыто белой накидкой, похожей на груботканую простынь.

В страннике мало кто мог бы узнать Бихари Лала, всегда отличавшегося тучностью.

Он путешествовал от одного дравидийского храма к другому и уже прошел долгий путь от княжества Гвалиор до Мадраса. Много молился, голодал, практически уже ни о чем не думал и не сожалел. Другая жизнь была предана забвению. Оставались только палящее солнце, бесконечная дорога и ветер с океана.

Старик опирался на палку. На зубах скрипел песок, хотелось пить. Волны все сильнее били о берег. Небо темнело, превращалось из голубого в черное пространство, пронизываемое вспышками молнии. На землю упали первые капли тропического ливня. Начиналось время мансуна.[1]1
  Сезон мансуна – сезон ветров, нагоняющих волны


[Закрыть]