Текст книги "Банкир"

Глава 17
НА ЛУБЯНКЕ

Директор ФСБ Проханов сладко потянулся в кресле и с сожалением отодвинул в сторону толстенный роман «Политолог», сочиненный его однофамильцем писателем Прохановым.

«Хорошо написано, жизненно, – подумал директор. – Только уж очень длинно. Тяжело читается. Но, по крайней мере, писать умеет, а то ведь пишут все, кому не лень, – воспоминания какие-то, никому не нужные, о ничего не значащих событиях, романы, матерщина везде».

Рабочий день уже давно закончился, а на столе директора еще громоздилась толстая пачка документов – служебных записок, рапортов, агентурных сообщений. Писали действительно много. По устоявшейся за долгие годы службы привычке директор оставлял стол после работы пустым – этого требовали конспирация и элементарный смысл – документы расписывались исполнителям, направлялись первому лицу государства, в различные ведомства, а те, которые все же оставались, убирались в сейф.

Директор пододвинул к себе очередную подборку документов. Завтра рано утром предстояло принять для беседы известного банкира и промышленника Влада. Накануне звонил Президент, просил разобраться и помочь.

«Посмотрим, что за гусь», – подумал директор.

Сверху лежала характеристика с выдержками из агентурных донесений:

«Так, родился, женился, работал, опять женился. До перестройки практически все время за границей. Имеет широкий круг связей в правительственных, политических и деловых кругах стран пребывания. Конкретные результаты, отмечен.

После увольнения по собственному желанию фиксировались действия по использованию связей и контактов, приобретенных во время профессиональной деятельности, в целях решения вопросов бизнеса.

Среди связей имеются лица, подозреваемые в принадлежности к агентуре спецслужб стран НАТО. Хреново, хотя верить этому, конечно, нельзя. Кто пишет-то? – размышлял директор. – Те, кто эти доносы и кляузы строчил, потом, глядишь, вышли в отставку и осели в странах Запада – один половину архива спиз…л, другой агентуру заложил, третий в Швейцарии информацию сливает. А офицеры, на которых они писали, визу получить не могут. Вот и разберись. Мутное это дело. Нужно определяться в каждом конкретном случае и проверять, проверять. Впрочем, мужик вроде серьезный. Посмотрим дальше.

Связи с женщинами. Понятно, ходок тот еще. Склонен к употреблению спиртных напитков, но в последнее время ведет трезвый образ жизни. Проверка Центрального банка – так, теплее. Предъявлены претензии по линии Банка России, но документальными данными, свидетельствующими о существенных нарушениях, они не подкреплены.

Значит, плохо искали, не было в комиссии наших представителей или каких-либо доходяг из отставников направили. И почему мне не докладывали? Специально? Работали по заказу, хотели скрыть? Нужно разобраться. А вообще, зачем послали комиссию? А-га, вот в чем дело: банк подал заявку на получение лицензии для разведки и разработки крупных месторождений нефти в Индии, от предложений работать совместно с профильной государственной компанией уклоняется, пытается выторговать для себя преимущества в разделе долей в СП.

Все ясно. За это его и хотели поиметь. Но Президент просил помочь. Сложная ситуация. Можно, конечно, таким образом помочь, что клиент как бы сам концы отдаст. Но насколько это вписывается в планы Президента? Черт, как всегда, недоговаривает. Ладно, разберемся.

Нужно учесть, что мужик агрессивно талантлив. У них там творилось черт знает что. Тех, кто выделялся, забивали насмерть. Всеобщая нивелировка! А этот выжил. Значит, неординарные способности».

Директор тяжело вздохнул. Когда ему приходилось заглядывать в архивные дела «смежников», его нередко поражала бессмысленность резолюций начальников, слывших интеллектуалами.

Вспомнилось, как в сообщении о работе с французом – объектом оперативного интереса, приехавшим в Москву, между делом говорилось, что ему удалили простату. Вельможная рука глубокомысленно начертала на документе: «Как у де Голля». При чем здесь де Голль, какие мудрые мысли хотел передать склонный к резонерству и демагогии руководитель, сам видевший иностранцев в основном на глянцевых страницах журналов, так и осталось загадкой.

– Что еще? – Проханов раскрыл следующий документ под наименованием «О ситуации в банковской сфере».

В докладной записке говорилось:

«Наряду с объективными процессами, влияющими на состояние финансового рынка, в последнее время заметно проявилась тенденция обострения конкурентной борьбы между некоторыми ведущими российскими банками, что может реально угрожать стабильности банковской системы в целом.

Анализ имеющихся материалов показывает, что в середине лета с. г. произошел резкий всплеск публикаций, в основном негативного характера, в средствах массовой информации, касающихся ряда крупнейших российских банков и их руководителей. Руководители этих банков обвинялись в нарушении действующего законодательства, совершении уголовно наказуемых деяний, хищениях значительных денежных средств, а также моральной нечистоплотности и распущенности.

Одновременно с этим многие информационные агентства и службы, в основном некрупные, стали распространять значительное количество документов аналогичного характера. Анализ собранных материалов свидетельствует о том, что сведения компрометирующего характера, содержащиеся в них, являются либо вымыслом, либо тенденциозно подобранными и соответствующим образом преподносимыми фактами о недостатках и упущениях в деятельности освещаемых банков.

В результате проведенных оперативных мероприятий выявлено, что авторами и распространителями большинства документов являются информационно-аналитические подразделения некоторых российских коммерческих банков. Эти подразделения, как правило, укомплектованы бывшими сотрудниками специальных служб, многие из которых имеют опыт проведения активных мероприятий.

Наиболее характерной «технологией» является передача или продажа подготовленных документов в один из многочисленных «независимых» информационно-аналитических центров. После его циркуляции на «информационном рынке» с целью скрытия источника поступления документа подключаются журналисты, публикующие «заказную» статью.

Отмечаются факты распространения информационно-аналитическими службами некоторых крупных банков документов, якобы подготовленных в подразделениях правоохранительных органов и специальных служб. В частности, сфабрикованы и выпущены на «информационный рынок» так называемые «внутренние документы» ФСБ о причастности руководителей ряда ведущих банков к наркобизнесу и незаконной торговле человеческими органами, а также о связях с организованной преступностью.

Зафиксированы попытки втягивания правоохранительных органов в борьбу между хозяйствующими субъектами с использованием дезинформационных материалов.

По нашей оценке, такое развитие событий ведет к снижению доверия к втянутым в борьбу банкам в России и за рубежом, а при дальнейшей активизации этого процесса может создать предпосылки для банковского кризиса в масштабах страны, в котором банка-победителя не будет.

Такие формы конкуренции фактически поддерживаются некоторыми крупными чиновниками Правительства и Администрации Президента Российской Федерации.

Исходя из изложенного полагали бы целесообразным:

– подготовить материалы по этому вопросу для возможного рассмотрения на Совете по вопросам банковской деятельности при Правительстве Российской Федерации;

– совместно с Центробанком, Минфином, Минэкономразвития и другими заинтересованными ведомствами подготовить к обсуждению в Совете безопасности материалы о ситуации в банковской сфере и принятии мер по недопущению банковского кризиса;

– провести мероприятия по легализации фактов подделки информационно-аналитическими службами коммерческих банков документов правоохранительных органов и специальных служб и снижению активности бывших сотрудников специальных служб, применяющих специальные методы в борьбе с банками-конкурентами (список таких сотрудников с установочными и характеризующими их данными прилагается).

Просим рассмотреть».

«Коряво написано. Нужно будет сделать замечание. Не со всем можно согласиться, – подумал Проханов. Какая уж там межличностная неприязнь! Они же не барышни. Конкуренция все определяет. Хорошо еще, что стрелять стали поменьше, хотя вроде опять начали. Меры, конечно, нужно применять. Но документ с двойным дном. Пишут о банках, а кого имеют в виду? Основная конкуренция сейчас в ТЭКе и металлургии, там и разборки. Нужно вопрос шире поставить – не только о банках».

«Прошу подготовить материалы для рассмотрения в Правительстве и Совете безопасности. Отдельно – для доклада Президенту. Предварительно переговорить», – поставил резолюцию директор, расписав документ одному из своих заместителей и начальнику Управления экономической безопасности.

Влад приехал на Лубянку рано утром, еще до официального начала рабочего дня.

Директор уже работал в своем кабинете. Полумрак пасмурного утра усиливался полузакрытыми шторами.

– Рад встрече. Много слышал о вас, но раньше не приходилось встречаться, – сказал Проханов, жестом приглашая садиться за столик, торцом стоящий к его рабочему столу. Он не спешил начинать беседу, внимательно рассматривая Влада.

Тот выглядел беззаботно-спокойным и, в свою очередь, молча разглядывал Проханова.

Пауза затягивалась.

Первым не выдержал директор:

– Видел, что у вас в банке была проверка. Серьезные нарушения выявили?

Влад поморщился:

– Серьезных нарушений практически не выявлено. Предъявленные претензии носили явно заказной характер, были нами оспорены, и в дальнейшем Центральным банком сняты.

– Ну, знаете, серьезная проверка – это нормально. Особенно после убийства первого заместителя председателя Центрального банка. Необходимо было, как под рентгеном, просветить весь банковский сектор.

– Но ко мне какое отношение имеет это убийство?

– Не будьте циником. Оно всех касается. Знаете, как раньше говорили: «Лучше попасть под машину, чем под компанию, меньше ущерба будет», – примирительно улыбнулся директор. – Вот ваш банк, как я видел, занимается организаций мероприятий по подрыву репутаций, участвует в так называемых информационных войнах. Это нужно прекратить. А то вы начинаете с ваших коллег-банкиров, потом перейдете на госкомпании, а это уже прямой ущерб национальной безопасности. Считаю своим долгом вас предостеречь, за такие действия мы будем карать, – директор подкрепил свою мысль жестким хлопком ладони по столу, который, как выстрел, прозвучал в пустом кабинете.

– Не буду оправдываться, но в том, что вы называете информационными войнами, мы скорее были жертвой, а не нападающей стороной, и не возражали бы, если вы разберетесь с заказчиками всяких сомнительных компроматов. Мы готовы предоставить имеющиеся материалы, например, в комиссию по этике Российского союза промышленников и предпринимателей или Ассоциацию российских банков, где могут принять участие и ваши представители. В свое время разрабатывался кодекс правил ведения бизнеса и даже какой-то период соблюдался, сейчас на рынок выходят новые игроки, которые эти договоренности игнорируют. Тема для взаимодействия здесь есть, но я хотел бы затронуть другую, более острую проблему, – и Влад посвятил директора в информацию о готовящемся теракте.

– Информация от надежного источника? – спросил Проханов.

– Никакого касательства к разведке он не имеет. Это мой личный контакт и мой друг, я ему верю, – ответил Влад.

– Понимаете, проблема серьезная, но нужно крепко подумать, как к ней подойти, – начал рассуждать директор. – Самый простой путь – информировать Интерпол, но проверка по их каналам займет много времени. Кроме того, если мы будем действовать самостоятельно, тогда можем с ними столкнуться и помешать друг другу. Просить наших «смежников»? Вряд ли они этим будут заниматься. Слишком рискованно. Мы в других странах в принципе не работаем, если речь не идет о горячих точках. У военных своя специфика. Мы, конечно, сделаем все необходимые запросы через Интерпол и спецслужбы других стран, с которыми имеются соглашения о сотрудничестве. Но прямо скажу – отношение к нам сейчас настороженное, а нередко враждебное.

Убедившись, что Влад внимательно слушает и разделяет эти оценки, директор продолжил:

– Я вообще всегда считал и считаю, что в международных контактах больше слов, чем дела.

Лучшего средства, чем агентура, еще никто не придумал. То, что пишут о наших ветеранских организациях и их роковой роли в отравлении Литвиненко – бред и провокация.

Любому нормальному человеку понятно, что бывшему разведчику заниматься такими делами все равно, что гулять в маскарадном костюме пирата, скажем, или этого, зеленого – Шре-ка и с плакатом в руках «Я опасен».

Ветераны спецслужб по определению должны быть самыми законопослушными и мирными гражданами. Они же противнику известны. Поверить в то, что ветеранские организации занимаются убийствами в Лондоне, могут только люди, страдающие острой шизофренией в сочетании с наследственным идиотизмом.

Главное, повторяю, была и есть агентура. Без нее не может быть ни разведки, ни контрразведки. Так что будем считать ваших друзей агентурной группой и соответственно строить работу, но с повышенной осторожностью. Проверить ведь мы их сейчас не сможем, а значит, условия будут такими.

Мы готовы проверить и реализовать любую информацию от ваших контактов, чтобы предотвратить конкретный теракт и в более широком плане пресечь деятельность террористов.

Окажем также необходимую информационную поддержку. Силовые акции с нашей стороны исключаются, хотя новый закон дает нам возможность использовать специальные подразделения и военные силы в любой точке планеты для борьбы с терроризмом. Но это – не тот случай, пока не тот. Сейчас главное – информация.

Контакт с вашей группой будем осуществлять на месте, в стране пребывания, но не напрямую, а через посредника. Мы можем порекомендовать вам хорошего специалиста, бывшего сотрудника, не засвеченного и не имеющего никакого отношения к официальным учреждениям. Про ветеранские организации я уже не говорю. Естественно, что к ним он никакого касательства не имеет и выступает как частное лицо. Легенду отработаем. Условия экстренной связи будут даны.

Конечно, даже при таком раскладе риск есть. Но не скрою – Президент просил помочь, обратить внимание. Проект у вас важный для интересов России и, кроме того, никаких террористических вылазок на нашей территории мы допустить не можем. При этом важно понимать, что мы не работаем против конкретных стран. На первый план выдвинулись задачи борьбы с международным терроризмом, и в этом наши интересы с другими государствами совпадают.

Вот такие условия, согласны? – директор наконец-то поднял глаза от бумаг и посмотрел на Влада.

– Разумеется. Мы готовы приступить немедленно.

– Офицера для связи и необходимую информацию получите сегодня. И еще одно – моя личная просьба. Будьте поаккуратнее. Посмотрел я тут ваше досье. Работали вы неплохо. В том числе и по этой причине я с вами разговариваю доверительно, не каждому такое доверие. Но есть опасение, что иногда вы недооцениваете риск, проявляете поспешность, которая, как известно, хороша только при ловле блох. Давайте не спешить, все тщательно взвешивать.

– Согласен, – ответил Влад. – Благодарю вас за подробный разговор, доверие и за конкретные предложения.

Когда за ним закрылась дверь, директор снял трубку внутреннего телефона:

– Соедините меня с начальником Антитеррористического центра.

Глава 18
СПЕЦОПЕРАЦИЯ

Он немец, подлежит депортации или расстрелу, – сказал сержант госбезопасности, проталкивая в комнату молодого смуглого парня Отто Франка.

– Ты немец? – спросил Франка пожилой офицер НКВД с красными от бессонницы глазами. Германские войска приближались к Москве, и он не исключал, что со дня на день они войдут в столицу, где у него осталась семья.

– Клянусь, что нет. Мои предки приехали в Россию в конце восемнадцатого века из Эльзаса. Это Франция.

«Симпатичный паренек, глаза честные и выразительные. К тому же скорее похож на еврея, чем на немца», – подумал офицер:

– Ты еврей?

– Я же сказал, что эльзасец, пошлите меня на фронт, я ненавижу фашистов, у меня уже брат на фронте погиб, – сказал Франк со слезами на глазах.

«Ведь расстреляют паренька ни за что, жаль», – офицер потер ладонью раскалывающийся от боли затылок:

– Ладно, поверю, получай направление на фронт, эльзасец!

Эта встреча спасла жизнь отцу Александра Оттовича Франка или Алекса, как его звали друзья. Он прошел всю войну, дослужившись от рядового до капитана дивизионной разведки.

Судьба берегла Франка.

Алекс, рекомендованный «умельцами» Проханова, охотно принял предложение Влада выехать в короткую загранкомандировку.

Почти всю сознательную жизнь он трудился нелегалом в странах Латинской Америки, а затем Западной Европы, блестяще владел несколькими языками, методиками вербовки, всеми видами конспиративной связи, включая тайники и тайнопись, наружным наблюдением.

Невысокого роста, с проседью в черных волосах и энергичными чертами лица, Алекс напоминал актера Лино Вентура, легко сходил за своего среди французов, итальянцев, ирландцев и жителей Западного полушария.

Немногословный, исключительно спокойный, он был умным, расчетливым и дерзким профессионалом.

За рубежом Алекс довольно успешно занимался бизнесом, который использовал как прикрытие для вербовки ценных источников. Возможно, он так и закончил бы свои дни на ниве нелегальной разведки, если бы не приключившийся инфаркт. В Центре решили не рисковать и вывезли Алекса на Родину, где его уже ждала собранная за много лет и переправленная частями по конспиративным каналам коллекция пластинок джаза. Сейчас их можно купить в любом приличном магазине аудиозаписей, а в советское время не было другой возможности, кроме как привезти из дальних стран.

Алекс отказался сдавать накопившуюся за долгие годы зарплату нелегала в Советский фонд мира, чем вызвал негодование начальства. На разборке с одним из генералов, который упрекнул его в политической близорукости, Алекс жестко ответил: «Эти деньги я заработал. На вашем месте я, может, еще окажусь, а вы на моем никогда!»

«Забив» на перспективы дальнейшего служебного роста, которые для нелегалов вообще были малореальными, а для Алекса после всех этих неприятностей абсолютно невозможными, он купил на многолетнюю и весьма внушительную «заначку» квартиру (бесплатную площадь ему не предложили), большой бревенчатый дом на Волге, построенный в первые послевоенные годы генералом-интендантом Красной армии, автомашину, хорошую мебель и, разумеется, лучшую музыкальную аппаратуру, которую только смог найти в комиссионных магазинах Москвы. Женат Алекс не был, родственники о нем давно забыли.

Когда случилась перестройка и офицеры разведки получили право по своему желанию уходить в отставку, Алекс одним из первых подал рапорт на увольнение.

Обладая предпринимательской жилкой и большим опытом ведения коммерческих дел, он совместно с друзьями из бывших коллег создал сеть туристических фирм, предоставляющую широкий выбор услуг от классического до экстремального туризма и по организации образования в учебных заведениях стран Европы и Америки.

Алекс вполне законно имел гражданство Аргентины, что давало ему право на безвизовый въезд в 89 стран мира и сильно помогало в бизнесе, приносившим солидную прибыль.

Кроме того, он преподавал, скорее для интеллектуального удовольствия и чтобы не терять форму, иностранные языки в престижных московских вузах, имел и частную практику, в том числе среди крутых московских бизнесменов, стремящихся в кратчайшее время освоить беглую разговорную речь.

Его охотно рекомендовали как одного из лучших преподавателей, делая при этом небольшое исключение – в последнее время было нежелательно распространять педагогические дарования Алекса на зрелых и ухоженных бизнес-леди. Уроки нередко заканчивались бурными романами, разборками и прочими неприятностями.

В ветеранские организации Франк, естественно, не входил. Более того, он ни разу в жизни не появлялся в официальных помещениях разведки, контрразведки и других грозных учреждениях.

Строго говоря, Алекс и не мог подтвердить документально, что в прошлом был офицером разведки. После увольнения ему выдали какую-то маловразумительную справку о мифической работе в замшелом научном институте, с которой Алекс имел шанс претендовать разве что на работу дворником, и то в самом лучшем случае и при наличии блата в коммунальных службах, которого у него не было. У Алекса оставались связи и великолепная репутация в предпринимательских кругах за рубежом, но тогда они вряд ли могли помочь.

За долгие годы Алекс привык к эфемерности и условности таких понятий, как гражданство, национальность, имя, религия, история семьи.

Но это не мешало ему быть убежденным русским патриотом, ибо Россия – это не земля, не «страничка в твоем букваре», а нечто большее, это – судьба.

Таким образом, Алекс по всем параметрам был идеальным кандидатом для выполнения хорошо оплачиваемого деликатного поручения во Франции при условии, что он не будет ввязываться в силовые акции, а ограничится профессиональным консультированием.

Кроме того, сотрудники Проханова дали понять, что с особой осторожностью хорошо бы проконтролировать действия людей Паркинсона и собрать о них побольше информации, в том числе на случай, если потребуется выйти на них самостоятельно через нейтральные каналы.

Паркинсон оставил контактный телефон и условия явки. Заранее было согласовано, что в целях предосторожности Алекс отправится со своим аргентинским паспортом в Грецию, откуда уже вылетит в Париж, где его встретят люди Паркинсона.

Алекс получил связь с «контактом», представляющим бывшую службу и гарантирующим бесперебойную связь с Москвой. Все расходы оплачивались Владом. В случае необходимости можно было рассчитывать и на неограниченный кредит от Паркин-сона.

Алекс с удовольствием провел вечер в Афинах, гулял по узким крутым улочкам вокруг Акрополя, посидел в небольшом ресторанчике, где заказал мусаку и красное вино.

На следующий день самолет приземлился в аэропорту имени Шарля де Голля, где в толпе встречающих он увидел бледного высокого парня в темно-синем длинном пиджаке Kenzo, перепоясанным широким кожаным ремнем.

Из-под стильно приподнятого воротника выглядывал пышный шейный платок. С женственной грацией молодой человек держал в руках табличку с надписью «Архитектурное бюро Дебюсси». Выслушав условную фразу, он немногословно представился: «Марсель» и провел путешественника, обремененного лишь небольшим ручным багажом, к видавшему виды «Пежо».

«Мы с ним похожи на компанию геев, – подумал Алекс. – Впрочем, что может быть натуральнее геев в Париже! Седовласый джентльмен проводит время, свободное от кипучей деятельности, с изысканным юным другом. Лучшая маскировка. Все объясняет. Хотя для маскировки лучше бы подобрали мне молодую девушку. Ну и извращенные же у тебя вкусы, старина!»

По легенде, Влад приехал во Францию для расширения туристического бизнеса и снял дом в пригороде, который подобрали ему люди Паркинсона.

Женственный Марсель ему представил хозяина дома, предупредив, что он – человек надежный, будет отвечать за жизнеобеспечение, но деталями операции не владеет и с ним можно решать только чисто технические вопросы.

Хозяин выглядел колоритно – неопределенного возраста, массивный и сутулый, с неожиданно высоким голосом, в белом фартуке, он тут же потащил гостей к столу, на котором стояла глиняная дымящаяся кастрюля.

– Рагу по-лионски из нежной говядины, с томатами и душистыми травами, как его готовила моя бедная мама, – сообщил хозяин, глубоко вздохнув от нахлынувших воспоминаний о своей матушке.

«Психология не меняется, еще Лев Толстой подмечал, как французы умиляются „О, моя бедная мать!“, что не мешает им быть очень практичными, а нередко и жестокими, – подумал Алекс. – Впрочем, хозяин, кажется, не француз. Нет, все же француз, по всей видимости, из Центральной Франции, скорее всего из Оверни».

– Обязательно попробуйте этот коньяк, – угощал хозяин. – Раньше в деревнях коньяком согревались зимними вечерами, электричества ведь не было, мерзли в каменных домах. Домашний напиток – это сила и здоровье.

Сочетание горячего мясного рагу с крепким домашним коньяком было весьма необычно для французской кухни, как ее представляют в других странах. Однако Алекс знал, что понятие «французская кухня» очень условно, скорее можно было говорить о кухнях регионов Франции, которые нередко отличаются друг от друга кардинальным образом и допускают любые сочетания.

Через два часа, когда Алекс уже чувствовал потребность отдохнуть после дороги и сытного стола, появился «главный партнер», который сердечно пожал руку Алексу и представился: Жан-Пьер, но вы можете звать меня Пьер-ле-Гран, Петр Великий, в честь вашего императора, я – человек скромный и меня это устроит.

– А если Петруччио? – предложил Алекс.

– Нет, тогда лучше Жан-Пьер.

«Значит, имя у тебя другое, голубчик, – подумал Алекс. – Хорошо, сойдемся на Жан-Пьере».

– Имя настоящее, мы же с вами партнеры по туристическому бизнесу, – словно прочитав мысли Алекса, уточнил его новый компаньон. – Основные дела будете иметь со мной. Остальные – исполнители, причем каждый в строго ограниченной области.

– Много этих исполнителей? – с некоторым сомнением поинтересовался Алекс.

– Не беспокойтесь, круг очень ограничен, конспирацию мы гарантируем, – заверил Жан-Пьер.

– Ну что же, благодарю за радушный прием, предлагаю перейти к делу, – сказал Алекс. – Здесь можно говорить?

– Не беспокойтесь. Все проверено.

– Считаю своим долгом напомнить, что в акции я не участвую. Моя задача – связь. Могу помочь советом. Как складывается ситуация?

– События развиваются довольно быстро. По нашим данным, через два дня в Париже должен появиться исполнитель, который после получения сигнала намерен выехать в Москву для осуществления теракта.

– От чего зависит сигнал? Кто его будет подавать? Мы можем его перехватить?

– Сигнал поступит после того, как завершится подготовка операции непосредственно в Москве. От исполнителя это не зависит. Сигнал мы перехватить не сможем, но о том, что исполнитель собирается выехать в Москву, будем знать.

– Это упрощает задачу, – сказал Алекс. – Остается отследить его выезд, сообщить в Москву, а там его возьмут тепленьким и все раскрутят в спокойной обстановке.

– Не могу с этим согласиться, – возразил Жан-Пьер. – Напрямую в Москву исполнитель не поедет. Он вылетит, скорее всего, в другую западную страну, например Финляндию, оттуда в Белоруссию, а затем, поменяв документы и внешность, окажется в Москве. Большой риск его потерять. К тому же он, по всей видимости, не один. Наверняка есть дублер или дублеры. Информация о выезде – это очень слабая гарантия. Я бы даже гарантией ее не назвал.

– Резонно. Что предлагаете?

– Его необходимо перехватить здесь и перед выездом вытрясти до основания. Это позволит сорвать теракт и выйти на организаторов. А дальше – ваши проблемы. Может, имеет смысл уничтожить штаб-квартиру, базу подготовки, каналы переброски. Но это уже более масштабная операция. Наша задача – только предотвращение теракта. По крайней мере, мы так договаривались.

– Нужна максимально подробная информация об исполнителе. – Алексу нравился разговор, чувствовалось, что Жан-Пьер – человек профессиональный и «в теме».

К тому же выглядел он солидно и даже импозантно – в дорогом темно-синем блейзере с золотыми пуговицами, темно-серых брюках, элитных ботинках, шелковом платке на шее. Некоторый демократизм добавляла заботливо запущенная щетина и нарочито небрежные, но чистые и ухоженные волосы.

Такая внешность освобождает от излишнего внимания полицейских, которым достаточно убедиться, что перед ними человек из высшего круга, на лицо которого вообще не обязательно обращать внимание. В памяти остается только общий силуэт и весьма достойный образ.

Жан-Пьер не смотрелся, как ряженый. Все в нем было естественно и органично. Неудивительно, ибо Жан-Пьер родился и вырос в аристократическом пригороде Парижа Нейи, в котором, как и в 16-м округе по другую сторону Булонского леса, жили его многочисленные тетушки из богатых семей с дворянскими корнями.

Мать Жан-Пьера умерла, когда ему было пять лет, отец давно женился на молодой американке и переехал в Сан-Франциско.

Жизнь юного аристократа была расписана заранее: колледж, ENA – Национальная школа администрации, карьера, жена из хорошей семьи, румяные отпрыски в темно-синих коротких штанах зимой и летом, с мокрыми носами и диатезом на щеках, теннис и покер по выходным.

От этой перспективы Жан-Пьера всего переворачивало, вплоть до реальной тошноты. Жить не хотелось. И он предпринял неординарный шаг – законтрактовался в воздушно-десантные войска, окончил школу спецназа, где получил несколько специальностей – снайпера, взрывника, специалиста по работе с местным населением (или «окружением», по военной терминологии), воевал в горячих точках Африки, где зарекомендовал себя с самой лучшей стороны.

Продлевать контракт Жан-Пьер не стал, военная лямка тоже надоела. Вел богемный образ жизни, тем более что приличное состояние это позволяло. Но стал плохо спать по ночам, ощущая потребность в острых переживаниях, ярких встречах, неожиданных ситуациях, адреналине.

Жан-Пьер уже не помнил, когда и при каких обстоятельствах познакомился с Паркинсоном. Постепенно он стал одним из его ближайших помощников в проведении деликатных операций.

Паркинсон высоко оценивал Жан-Пьера (в том числе и материально) за творческий подход к делу, разнообразные и весьма полезные навыки, умение разбираться в людях, великолепную интуицию. Немаловажное значение имело и то, что Жан-Пьер сохранил связи среди бывших сослуживцев по спецназу, многие из которых стали высокопоставленными сотрудниками спецслужб или переквалифицировались в наемников. Это давало возможность Жан-Пьеру приобретать за большие деньги самые современные спецсредства и добывать практически любую информацию.

Жизненная спираль делала новый виток, в чем-то повторяясь, но вполне устраивая неугомонного Жан-Пьера. Скучать он стал меньше и с аппетитом поглощал домашние пирожные в компании своих элитных тетушек.

Создавать собственную семью он не собирался и после службы в Африке нередко отдавал предпочтение юношам, не забывая, впрочем, и о невинных созданиях женского рода.

Жан-Пьер мог бы давно бросить рискованные дела, но не отпускало наслаждение опасностью. Он не был бандитом с большой дороги, он был артистом с большой дороги.