Текст книги "Без царя в голове"

Врать нехорошо, и не соврать плохо!

В такой ситуации выручает статистика.

– Разрешите доложить, Ваше Величество, пилот отдельного истребительного полка лейтенант Каховский по вашему приказанию явился, – рубя слова, четко доложился Каховский, вытянувшись по стойке смирно.

Четко-то четко, да шепеляво, порадовался Иван, видать недосчитался зубов вражина после его ловкого удара. Так ему и надо.

– Вольно, лейтенант, – неожиданно для Ивана распорядился граф. – Расскажите вкратце ход операции «Дурман», не стесняйтесь, Их Величество в курсе операции, – подбодрил граф пилота, заметив его бегающий взгляд.

– Так это… – замялся Каховский, – я же все в рапорте изложил.

– Царь желает лично заслушать твой доклад, рассказывай! – приказал граф. – Вкратце! – подчеркнул он тотчас же.

– По оперативному плану операции под кодовым названием «Дурман», разработанной штабом разведки совместно…

– Вкратце, без лишних деталей, – оборвал его граф, – я прилетел на место, произвел следующие действия и так далее.

– Прилетел я на место, как было записано в плане операции «Дурман», разработанной штабом разведки совместно… ага, это я говорил. Собирался идти на абордаж, согласно оперативной легенды, разработанной штабом… но тут появились… эти, ну как их? Пираты, во…

– А ты, значит, один явился на место? – уточнил граф.

– Конечно один, как предусматривалось планом… – Каховский мялся, потел, смотрел настороженно, чувствуя скрытый смысл в вопросах графа. – Я же все изложил в рапорте, ваше сиятельство.

– Да ты не мне, голубчик, рассказывай, я тут никто, гость, ты вот царю излагай ситуацию. Он твоих рапортов не читал, но о геройском поступке наслышан. Думает представить тебя к Георгию первой степени за удаль да отвагу. Так что не стесняйся, пилот, рисуй в красках баталию, – подбодрил Каховского граф.

– Так это, Ваше Величество, как увидел я, что из гиперпространства вываливаются пираты, то сперва струхнул малость, был грех. Их же шестеро, а я один. Тут никакое прикрытие не поможет, они же гады сперва стреляют, а потом спрашивают, кто такой?

– Ну и ты…? – уже заинтересовавшись враньем Каховского, спросил Иван.

– Выучка у боевого пилота покруче пиратской, – похвастался Каховский. – Они же не ждали еще кого возле купца встретить. Тут я, используя фактор неожиданности, и всадил им в борта весь боезапас. Двоих сбил, абордажники смылись, а остатний пират меня чуть не расстрелял, потому как я совсем пустой остался. Пришлось спешно удирать, надеясь, что купец успел сигнал бедствия подать. Так что геройского в поступке не так уж и много, – скромно потупился Каховский, – на моем месте так поступил бы каждый пилот Вашего Величества.

– А вот граф утверждает, что вы опознали некоторых пиратов. Так ли это, пилот? – Иван чуть не ляпнул «вражина», но вовремя поймал себя за язык.

– Так точно, Ваше Величество. Одним из вражеских истребителей управлял лейтенант Иван Волгин, как я и написал в рапорте. Особой наглостью с их стороны было заниматься разбоем на полицейских истребителях. Совсем обнаглели, собаки. Скорее всего, после их нападений свидетелей не остается, вот и не заботятся о маскировке.

– Так-так, – Иван задумчиво постучал пальцами по столу.

Послушать Каховского, так все вроде правильно выходит, все на свои места встает, каждый факт объяснение имеет. Вылетел Волгин со товарищи на трех машинах, вернулся на одной. Вылетели опять же допрежь спасительного сигнала, считай, что в самоволку сорвались. Вернулись на базу и в тот же день на счет Ивана падает кругленькая сумма. Откуда денежки, Ваня? Бабушка-покойница прислала?

И ведь ничего не докажешь, свидетелей нет. Разве что Швондер, да поди его разыщи, может его уже и в живых-то нет? А отыщешь, разве ж он посмеет супротив пиратов показания дать? Куда не кинь, всюду клин. Вот те бабушка и Юрьев день. Собирался кувшин по воду ходить, да башку разбил.

– Складно говоришь, пилот. Свободен, – хмуро буркнул Иван, спеша избавиться от вида противной рожи.

Странное дело выходит, – рассуждал мысленно Иван. – По версии графа Каховский вылетел на одном штурмовике, но по пути к нему присоединились попутчики, а именно пара штурмовиков и тройка абордажников. Граф считает, что Каховский лишь слегка пугнет купца и проверит его товар. Но Каховский прилетел не пугать, а забирать товар, который предназначается… Селим-бею.

Во как складно все выходит. Каховский начинает, а пираты заканчивают, волки сыты и овцы довольны. Любопытно, кто в таком случае остался в дураках и на кого работает Каховский? Не похоже, что царевы слова про связь абордажников именно с Каховским графу понравились. Однозначно, кто-то в этом деле играет краплеными картами.

Граф внимательно проследил за выходящим пилотом, затем повернулся к царю.

– На мой взгляд объяснение исчерпывающее. Путают что-то твои информаторы, царь, – граф веселел с каждым мгновением, пряча под напускной веселостью минутное замешательство. – И сдается мне, играешь ты в какую-то странную игру. Не захворал ли, батюшка? Может, скучно стало, решил в войнушку поиграться? Думаешь, граф Меньшиков дурак, надобно за ним присмотреть? С головой-то все в порядке, твое величество? Не съел ли чего дурного за обедом, не выпил ли чего хмельного с избытком? – в открытую издевался граф, явно понервничавший во время допроса Каховского.

– С головой у меня все в порядке, – поспешил отвести подозрения графа Иван. – Только нету у меня веры к твоему Каховскому, врет собака, по глазам вижу, что врет.

– Так ведь подозрение без фактов к делу не подошьешь, Ваше Величество. Ты указ-то подписывай, некогда мне тут разговоры разговаривать, дел много. Подписывай, не задерживай меня, – с нескрываемой угрозой в голосе приказал граф.

– Вот что, граф, – дрожащим голосом проблеял Иван, чувствуя, как холодеет в животе, – ты мне бумажки оставь и беги по своим делам, а я почитаю и подпишу.

– Да ты что себе позволяешь, царская морда? – отбросив всякие церемонии, зло зашипел граф.

Ничего себе порядочки, возмутился Иван, какой-то граф будет царю указывать, что ему делать. Развели бардак, как все запущено-то!

– Иди, граф! – Иван нахмурился и стукнул ладошкой по столу, разгоняя тем шлепком накатившее на него оцепенение.

– Даже так?! Гневаться изволишь? Ну-ну, доиграешься, Ваше Величество! – оскорбился граф и вылетел из кабинета, зло хлопнув дверью на прощание.

На душе Ивана стало пакостно, словно прокисшего пива выпил или перед девкой осрамился. С одной стороны ты царь, с другой непонятно кто. Посмел бы Иван вот так полковником Врубелем помыкать, вмиг бы на цугундер загремел, да и нашивок лейтенантских лишился бы. А тут царю прямо в лицо хамят и страху не чуют.

Опять же царю любой каприз с рук сойдет, а что делать ему с такими указами, по которым всей их троице карачун немедленный наступит.

– Нельзя подписывать, – орет Иванова половина в царе.

– Сожрет граф, проглотит и не заметит! – дрожала в страхе другая половина.

– Что делать-то? – хором вопили обе половинки.

Вот как все в узел завязалось. И Каховский вроде как не пират. И Иван с друганами самому Меньшикову операцию запоганили. Опять же лишние штурмовики и абордажники от которых Каховский так ловко отмазался, приписав их Ивану. По всему получается, что не так прост Каховский, как на первый взгляд выглядит. Да и на второй взгляд тоже не прост. И нашим и вашим и еще кому-нибудь. Всюду срубить свою копеечку, во всяком деле свой интерес взять. Вот же продажная душонка, а по факту выходит – герой.

Да, и кто такой Селим-бей? Этот-то откуда всплыл ни с того ни с сего? Пойди, найди ответы на все вопросы. И сам же на себя указ подпиши о собственной смертной казни. Нет ответа, а делать что-то нужно, да спешно делать, не откладывая надолго. Вдруг сон закончится?

***

Разведка всегда там, где наших нет.

По этой причине делай, что хочешь,

начальство не увидит!

Мысли в голове Ивана бегали, как мышки в лабиринте – быстро, в разные стороны и совершенно без толка. Не привык он большими проблемами озабочиваться, все за него начальство решало. Единственной его заботой вот уже многие годы было поддержание боевой формы и мужской силы, чтобы варги боялись, а девки любили.

От такой неразберихи в мыслях захотелось Ивану выпить чего-нибудь крепкого. Забегал он глазами по кабинету, соображая, где тут хмельное прячут, да найти не успел – переговорник вновь ожил.

– Разрешите, Ваше Величество, по секретному делу лично явиться? – еле слышно прошептал дворецкий в микрофон.

Вот это уже интереснее, это не диспуты с графьями устраивать. Секреты Иван любил больше выпивки, секретность блеск глазам придает и телу ловкость и силу. Потому от слов дворецкого настроение его мигом переменилось. К черту Каховского с его брехней, авось выкрутимся, авось само собой все решится.

– Секретному, говоришь? Ну-у-у, являйся, коли по секретному делу, – поторопил Иван.

В секретных делах Иван собаку съел. Бывалоча решается, кому секретное дело поручить, в тайне от начальства за бутылкой смотаться, все сразу на Ивана стрелки переводят – в этом деле Ивану равных нет. Мышкой прошмыгнет, ни одна половица не скрипнет, ни одна девка не пикнет.

Пока Иван гордился своей исключительностью, в кабинет пробрался дворецкий, выглянул из кабинета в приемную, затем осторожно прикрыл дверь и аккуратно запер ее на ключ.

Еще больше заинтересовался Иван, но виду не подал. Интересно же, зачем в собственном дворце царю запираться, от кого прятаться? Шпионы, лазутчики? Сейчас разведку напряжем, войска поднимем, кавалерия в бой, шашки наголо!

Что такое «кавалерия» и «шашки» Иван не знал, но по характерному выражению «наголо» догадывался о весьма характерном для мужчин инструменте. А раз так, то и дело по всему выходило мужику приятное. Иван собрался, подтянулся, приготовившись скомандовать боевую тревогу.

– Ваше Величество, Селим-бей велит вам к нему прибыть. Не медля, – осторожно, извиняющимся тоном, сообщил дворецкий.

– Чего? Какой селим, кого бей? – опешил Иван.

Помяни черта, он и поспешит явиться. Вот только какая может быть связь между этим загадочным Селим-беем и царем, а? Ответа Иван не получил, царь затих глубоко в подсознании, не желая отвечать на прямо поставленный неприятный вопрос.

– Селим… бей, – со странным вопросом в глазах пояснил дворецкий.

Видать опять нечто привычное для царя и его дворецкого событие, которое Ивану в новинку, а царь в облаках витает, думы тяжкие думает после дебатов с графом.

– Ну, Селим-бей? И чего ему надо? – тянул время Иван, тормоша углубившегося в размышления царя.

– Велит вам к нему идти спешно, – чуть запнувшись, повторил дворецкий.

– Михалыч, ты в своем уме? – взвился Иван, не отошедший еще от разговора с графом Меньшиковым. – Как это кто-то может МНЕ что-то велеть? Я царь или где?

– Царь, Ваше Величество, как есть царь, так ведь то Селим-бей! – Михалыч ткнул пальцем куда-то вверх, подчеркивая немыслимую высоту неизвестного Селим-бея.

– Иван не лезь в бутылку, – спохватился царь в сознании Ивана, – ты тут покуролесишь и смоешься, а мне в этом теле потом перед Селимом отдуваться. Сказано зовет, значит, руки в ноги и бегом марш!

– Это чего ради? – уперся Иван. – Это же нарушение субординации в чистом виде, пять суток гауптвахты, без выпивки и девочек!

– Дурак ты, Ванька, как есть дурак! Я ж тебе по-человечьи, по-доброму говорю – геть к Селиму, ирод!

– Не пойду, ему надо, пусть сам и топает! – рявкнул Иван вслух.

– Как же батюшка? Это же Селим… вы же сами приказали, как что, так сразу звать… – в голосе Михалыча звучали нотки искреннего непонимания.

– Передай, что не пойду я к нему, пусть сам на прием запишется, а я подумаю, принимать или нет. У меня дел по горло, не до Селимов мне! – уперся Иван, уязвленный тем, что все, кому не лень, стараются царя низвести до уровня простого посыльного.

– Ваня-я-я-я, пожалей ирод, не губи, окаянный! – взмолился царь. – Селим он же о-го-го, он пальцем двинет и у тебя, то есть у меня, прости господи, башка с плеч долой! Тебе трудно, да? Тут идти-то всего ничего, Михалыч проводит, покажет, за дверью подождет. Сбегаешь?

– Давай так, Михалыч – ты к нему сам сбегай, объясни, что у царя с животом нелады. Не может царь сейчас явиться, никак не может, придет мол, но попозжа, как с недугом справится.

– Никак нельзя, Ваше Величество, как же я без вас к нему пойду? Он же меня сперва на кол посадит, а потом спросит, почему я без вас пришел.

– Нагнал жути, прямо зверюгу какого-то нарисовал. Михалыч, ты прям с лица спал, смотри в обморок не упади, – морщась от досады, ворчал Иван. – Да не трясись ты так, дай поразмыслить!

Иван призадумался, почесал в затылке, куда не кинь всюду клин. Жил себе не тужил, кому надо морду бил, никого не боялся, сам повсюду ходил. А сейчас? То ли царь-самодержец, то ли мальчик на побегушках – всяк тобой понукает, всяк над тобой изгаляется. С другой стороны, что он простой пилот о царской жизни знать может? Не о той, что на парадах, да празднествах, а другой, спрятанной от чужих глаз прочными дворцовыми стенами.

Видать не все то мед, что в улье водится. Есть своя ложка дегтя во всякой сладости. Ладно, не убудет от него, если прогуляется. К тому же недалеко, как царь уверяет, да и дворецкого грех подводить под монастырь, вона как перепужался, того и гляди карачун хватит.

– Твоя взяла, Михалыч! Дел особых нет, отчего не сходить в гости к соседу. Но ты меня знаешь, Михалыч, в гневе я крут! Веди, Сусанин!

– Романовы мы, Ваше Величество! – робко пробормотал Михалыч.

– Чего?

– Ничего-с, как скажете. Сюда пожалуйте! – Михалыч попятился к стене, откинул большой персидский ковер, что-то нажал в стене и открыл дверцу, заметить которую без специального досмотра было бы совершенно невозможно.

– Лифт? Так он во дворце? – удивился Иван. – Вызвать гвардейцев и покрошить в капусту басурмана! – удивился несообразительности царя Иван, не спеша при этом войти в кабину лифта.

– Никак нет, Ваше Величество, откуда же ему во дворце быть? – в голосе Михалыча звучало удивление.

И удивление то связано с непонятной забывчивостью царя. По всему выходило, что подобные вызовы царь получал достаточно часто и был к ним привычен. И лифт ему известен и Селим, чтоб он сдох, большой новостью не является. Так то царю, а Ивану все в новинку. Может быть, тот визит дело простое и времени много не отнимет, но в животе у Ивана бурчало от неприятного предчувствия. А брюху своему Иван привык доверять.

– Значит так, – Иван буравил Михалыча хмурым взглядом, – будем считать, что меня по башке чем-то стукнули и я многое забыл!

– Кто же посмел, Ваше Величество? – в ужасе попятился Михалыч.

– Никто не посмел, сам себя я кружкой по башке ударил! – раздраженно заорал Иван. – Сказал «будем считать!», значит, будем так считать и точка! Объясняй, что за лифт, где находится твой Селим?

– Так это же гиперлифт, Ваше Величество, по вашему тайному указанию излаженный. А Селим? Кто ж его знает, где его искать? Всякий раз другое место встречи указывает, потому и поймать нет никакой возможности, – смиренно пояснял Михалыч.

– Особенно если никто не ловит, – буркнул Иван.

– Не могу знать, Ваше Величество, не мое собачье дело в высокие политики лезть, – без тени обиды в голосе отозвался Михалыч.

– Как же мы узнаем, куда лифт направить? – прищурился подозрительно Иван.

– Так координаты уже в лифте. Селим их загодя вводит, нам только кнопочку нажать и мы там, – веселея на глазах, деловито пояснял Михалыч.

– Однако, – крякнул Иван, удивляясь предусмотрительности загадочного Селима.

Деваться некуда, раз царь раньше ходил, значит и ему ничего не сделается. Прыгнем в омут, а там разберемся, что к чему, где наша не пропадала.

Они вошли в лифт, дверь замкнулась, с другой ее стороны ковер аккуратно опустился на место, спрятав тайную кнопку. Войди кто в царский кабинет, сильно удивился бы – был в кабинете царь, да весь вышел. Но не заглянет никто, потому как предусмотрительный Михалыч перед убытием замкнул двери царского кабинета на ключ.

***

Аллах не ишак, с ним всегда можно договориться!

Лифт даже не дрогнул, зашипели открывающиеся двери, и перед глазами Ивана предстал огромный зал, украшенный в восточном стиле. От двери лифта к столу в центре вела ковровая дорожка. Вдоль дорожки разместились абреки Селима, пьющие вино и закусывающие шашлыками.

За столом пировал, по всей видимости, сам Селим-бей – здоровенный бритый наголо детина бандитско-восточной наружности в роскошном ярко красном халате. Селим-бей с аппетитом кушал шашлык, запивая его красным вином из высоких хрустальных кувшинчиков. По рукам его стекал жир, но это Селима не смущало, более его интересовало появление русского царя. Шумное застолье разом умолкло, едва открылись двери гиперлифта и царь шагнул наружу.

– Пришел, гяур? – пьяно заорал Селим-бей при виде царя. – Что так долго? Ты заставил меня ждать, за это я тебя накажу! – абреки хохотом и обидными выкриками в адрес царя поддержали своего господина.

С первого взгляда Ивану открывшаяся сцена сильно не понравилась. Будь он в своем привычном теле, не миновать бы большой драке с мордобитием и членовредительством. Но что он может в этом изнеженном царском теле с недоразвитой мускулатурой? Даже ножичка завалящего в кармане нет.

– Лично мне, мое тело нравится, – обиделся царь. – Кому не нравится, может убираться в любой момент!

– Мог бы, так убрался, хоть сей момент, – сквозь зубы процедил Иван, оценивая оперативную обстановку. – Пока приходится отдуваться за разгильдяйство некоторых царей. Был бы лифт поболе, взял бы я с собой отделение спецназа и кердык бы пришел твоему Селиму. А так…

Иван прикинул, но ничего хорошего не придумывалось. Ладно, два раза не помирать, понадеемся на авось, сориентируемся по обстановке. Главное двигаться, чтобы не маячить в прицеле противника и побольше тумана, чтобы с толка сбивать.

– Ты будешь сидеть со слугами на полу, как собака. Эй, абреки, киньте ему кусок мяса на пол, пусть грызет! – Селим-бей от души веселился, унижая русского царя перед своими абреками.

Играть по чужим правилам – последнее дело. Что должен делать хороший полководец, чтобы перехватить инициативу? – вспомнился ему вопрос достопамятного русского полководца Жукова. – Хороший полководец должен поступать нестандартно, быстро и решительно, оборачивая в свою пользу даже собственные слабости!

– Эй, ты что делаешь? – Селим чуть не подавился, увидев, как Иван непринужденно по-свойски подходит к столу, падает без приглашения в мягкие подушки и, стянув со стола самый сочный персик, аппетитно откусывает от него половину.

– Да чего там, Селим, не бери в голову, братан. Дела наши царские тяжкие, устал как собака. Сам знаешь, ничего для себя все для державы. Не томи душу, открывай карты, для какого базара звал? – Иван нес первое, что взбрело в голову.

В голову лезла книжка, которую он успел прочитать как раз до достопамятного переселения душ, читал без интереса, а ведь как запомнилась, шпарил без запинки. Оно так часто случается – учишь нужную инструкцию, зубришь ее день-второй, а в голове пусто, словно и не читал ни слова. Завалящую книжонку прочитаешь между делом и как живая от корки до корки в голове держится, хоть садись и пересказывай.

– К-к-какой базар? – злобно зарычал Селим, – Базар это мое дело, твое дело деньги давать, товар давать. Ты что, на мой базар хочешь лапу наложить?

– Братан, в натуре, как скажешь. Без базару, так без базару. А сколько я тебе денег должен, может, по-свойски отдам частями и без процентов. Мы же свои в доску, штаны в полоску, зуб на рельсы, закурить не найдется?

– Убить его! – Селим вскочил в ярости.

– Шухер, Михалыч, делаем ноги. Двое с краю, наших нет, я беру этих на перо, а ты вон тех из шпалера!

– Ива-а-а-а-н, не будь идиотом, – заорал перепуганный царь, – у него тут полсотни абреков, они тебя в момент на кусочки разорвут. Какие шпалеры, при чем тут перо? Селим просит денег, значит нужно спросить: сколько и в каких купюрах? А отдать нужно быстро, очень быстро, быстрее молнии. Иначе каюк.

– Слушай, царь, не встревай в разговор, у меня самого в голове мельтешение, тут еще твои панические настроения. Ну, порвут, ну убьют! Так ведь семи смертям не бывать, а одной не миновать!

– Идиот, это мое тело! Это я помру! А ты спокойно умываешь руки и удираешь! – царь всхлипнул.

– Ну это… ладно… я ж не изверг… а чего он начал?

– Ваня, шевелись быстрей, еще секунда и нам каюк!

– Понял, Селим! Извини, дурацкая шутка! Сам понимаешь, целый день на нервах, никто работать не хочет, все сам и сам, хочется отдохнуть, покуражиться со старыми друзьями. Короче к делу, сколько и в каких купюрах?

– Отставить, убивать царя! – Селим недоверчиво смотрел на Ивана. – Шутка, говоришь? Хм, смелая шутка, ценю. Молодец, царь, так скоро джигитом станешь! – Селим засмеялся и вместе с ним неуверенно захихикали бандиты.

Успокоившись, Селим-бей махнул нукерам и те мигом вернулись на свои места, но кинжалы теперь лежали прямо перед ними, чтобы при необходимости без промедления пустить их в дело.

– Раз бластеры не трогают, значит, мы на каком-то судне, боятся из бластеров стрелять, себе дороже выйдет, – быстро сообразил Иван, не очень понимая, какую выгоду из этого знания может извлечь в дальнейшем.

– Как всегда, дорогой, как всегда! – голос Селим-бея звучал умиротворенно. – У меня стабильный бизнес, я не требую ничего лишнего, но мое отдай и не задерживай!

– Селим, один вопрос. Можно? – взмолился Иван.

– Спрашивай, царь, сегодня я добрый, – осклабился Селим-бей.

– Не для всех… личный вопрос… ну ты же понимаешь? – Иван изобразил смущение на лице и огляделся по сторонам, стараясь запомнить расположение мебели и охраны.

Попутно он подмигнул Михалычу, надеясь на то, что дворецкий при царе вряд ли только сопли царю вытирает. Не может царь на такие встречи в одиночку ходить, должна быть охрана.

– Давай, слушаю тебя, да-ра-гой! – Селим наклонил голову, подставляя ухо царю.

Иван наклонился пониже, якобы для того, чтобы пошептать на ухо и вдруг дернул голову Селима на себя, схватил со стола нож и приставил его к горлу торговца. Хилое тело царя едва не подвело Ивана – руки двигались недостаточно быстро, шея Селима оказалась неожиданно сильной, да и нож в руках царя выглядел нелепо. Но самое главное, нож уперся в шею и был достаточно острым, чтобы даже случайно перерезать Селиму глотку.

В тот же момент Михалыч ловким движением выдернул из-за пояса Селима бластер и направил его в сторону абреков. В такой ситуации гражданский человек должен перепугаться до жути или вообще упасть в обморок, чтобы уйти от опасной ситуации. Вот только Михалыч стоит твердо и ствол бластера даже не дрогнет, зыркает исподлобья по сторонам, держит сектор обстрела, как заправский вояка. Ай да дворецкий, ай да притвора, не врал похоже царь насчет его функций, дворецкий одновременно и охранник, а при необходимости и киллер готовый. Возьмем на заметочку этот факт, – мельком подумал Иван, переключаясь на окружающую действительность.

Нукеры вскочили и застыли в растерянности. Они явно не ожидали подобного от мягкотелого трусливого русского царя. Кинуться в драку не могли, нож у горла их господина обещал тому скорую смерть при любом раскладе. Но и стоять в бездействии значило обрекать себя на наказание, если господин останется в живых. Все застыли в молчании.

– Хочу тебе сказать, да-ра-гой, что одно твое движение, неверный взгляд или слишком громкий звук и ты отправишься к своему Аллаху. Если понял, моргни один раз! – негромко приказал Иван Селиму.

– Я-а-а… – попытался было что-то сказать Селим, но Иван сильнее прижал нож к горлу и кровь выступила из мелкого пореза.

– Я сказал моргнуть, ты тупой, да? Еще раз повторяю, если понял, моргни! Вот так лучше! Михалыч, бластер направь на потолок, если что стреляй без промедления. Стенка тонкая, бластер в ней дырку прожжет, тут нам всем и каюк! – пояснил он нукерам.

– Ваше Величество, – пробормотал Михалыч, бросив полный сомнений взгляд на радухарившегося не в меру царя, – вы точно этого хотите?

– Точно, Михалыч, точно, однова живем! Не хватало еще, чтобы русским царем всякая погань погоняла! Хм, каламбур, однако, нужно запомнить.

– Я могу их просто так положить тут всех, чихнуть не успеют, – предложил Михалыч, переключая попутно мощность бластера. – Чего нам с ними-то помирать, – ворчал он, поводя стволом, словно примериваясь, – шлепнем всех и ходу обратно, хотя потом…

– Вот то-то и оно, Михалыч, что потом они нам под кожу влезут, другого Селима найдут и снова своим делом займутся. Нужно надежно, чтобы никаких шансов не было на спасение. Серьезный разговор требует серьезных ставок. Селим, жить хочешь?!

– Угм-м-м, – бешенно заморгал Селим, памятую о запрете на разговор.

– Тогда сейчас, Селим, ты четко и ясно в нескольких словах прикажешь своим абрекам выйти сюда, сложить оружие и потом по очереди связать друг друга. Все понял? Умница, моргаешь прямо как персидская княжна. Давай командуй!

– Абреки, не убивайте царя, выйдите сюда, сложите оружие и свяжите друг друга! А кто не сделает этого, того я сам казню-ю-ю! – завизжал Селим, чувствуя как булатная сталь сильнее уперлась в горло.

Бандиты недовольно переглянулись: не подобает гордым горным орлам вот так постыдно складывать оружие из-за трусости своего господина. Стиснули рукояти кинжалов, аж костяшки побелели, злобно зыркают исподлобья, зубами скрипят, еще миг и в атаку ринутся, наплевав на приказ. Только что найденный выход, стремительно превращался в тупик.

– Ваше Величество, они оружия не бросят, быть драке, – деловито сообщил Михалыч, бегло окидывая взглядом предстоящее поле боя.

– Не будет драки, мамой клянусь, – завопил Селим-бей, явно мечтавший немедленно расправиться с обидчиками. – Никто вас не тронет, спокойно дойдем до лифта, там вы к себе, мы к себе! Никто никому ничего не должен, никаких обид, клянусь Аллахом! Ты победил, как мужчина, я принимаю свое поражение смиренно, – заливался соловьем бандит, не желавший в столь ранний срок расстаться с жизнью.

– Понимаешь, Селим, есть одна проблема. Стоит нам расстаться, и ты меня точно прирежешь, – посетовал Иван. – А если я сейчас тебя прирежу и бандитов твоих положу, будет время подготовиться к следующей встрече с подобным тебе. Усек проблему?

– Не убивай, мамой клянусь, не буду тебя убивать, не буду башка резать, кишки на шампуры мотать! Ой, что я говорю, не слушай, царь! Мы же как братья, пощади! – перепугался Селим, решив, что русский царь немедленно перережет ему глотку.

– Как братья, говоришь? – заинтересовался Иван. – Отличная идейка!

Вспомнился Ивану рассказ Кахи про обычаи гор, в тот раз он долго смеялся над этим и называл все рассказанное несусветной глупостью. Каха на него сильно обиделся и приплел к разговору Аллаха, именем которого клянутся лишь в крайнем случае.

– Эй, ты что задумал? – насторожился Селим, не представляя, что еще пришло в голову этого проклятого гуяра.

– Не дергайся, а то порежешься! – нервно хохотнул Иван, схватил Селима за руку и быстро полоснул по ней ножом.

– А-а-а-а, убивают! – испугался Селим, увидев кровь.

Иван моментально полоснул себя по руке и крепко обнял Селима, прижав свою рану к его порезу.

– Вот теперь, Селим, ты меня точно убить не сможешь! – громко захохотал довольный Иван, – Маму я твою не знаю, а вот Аллаха прогневить ты вряд ли посмеешь.

– Это почему? – насторожился Селим.

– Братья мы теперь кровные или ты не въехал, что мы с тобой только что породнились? Все видели, все в курсе? – Иван задрал руку Селима, как рефери на ринге, демонстрируя нукерам свежие кровоточащие раны. – Аллах свидетель – русский царь и Селим-бей кровные братья.

– Ты не мусульманин! – попытался спасти положение Селим. – Такое братство недействительно, Аллах запрещает!

– Врешь, собака! На Аллаха напраслину возводишь, ни в жизнь такого не было, чтобы кровное братство чей-то бог запрещал. Абреки, кто Аллаха не боится, пусть скажет, что наше братство с Селимом недействительное!

– Эй, собаки, бистро сказали! – завизжал Селим, чувствуя, что удавка неожиданного братства все плотнее стягивается вокруг его шеи.

Абреки насуплено молчали. Сказать то, что велит хозяин – получишь много денег, девушек молодых, власть и почет. А с другой стороны – Аллах проклянет, люди пальцем показывать будут, с молодой женой в постели ничего не получится, шашлык поперек горла встанет. Подумали гордые горцы, вздохнули тяжко и промолчали, пряча взгляд под нахмуренными бровями.

Иван сжал руки над головой и поприветствовал абреков.

– Все, братья, мир народам, земля крестьянам! Давай, Селим, шашлык есть, пока не остыл! – предложил Иван ошалевшему Селиму. – А ты, Михалыч, пушечку не опускай до особого моего на то указания, – негромко распорядился Иван.

Селим озабоченно покрутил в руках четки, поморщил лоб и склонился к царю.

– Слушай, царь, так нельзя, – прошептал он еле слышно. – А как же мой авторитет? Получается, что ты меня на гоп-стоп взял, а я тебя еще и шашлыком угощаю, это же позор! Что я людям скажу?

– Селим, скажи как есть, зачем огород городить? У нас с тобой дела? Дела! Мы с тобой компаньоны? Компаньоны! Значит что?

– Что? – автоматически повторил Селим, не успевая за Ивановой мыслью.

– Нужно укреплять взаимовыгодные связи.

– Нужно? – подозрительно нахмурился Селим. – А зачем? Ты мне платишь и все, чего нам укреплять?

– Нет, Селим, так дела не делаются. Что значит я плачу? За что я плачу?

– Как за что? Что-то, царь, я тебя не понимаю, – занервничал Селим, чувствуя непонятную угрозу, истекающую из слов царя. – Я тебя не трогаю, торговые трассы твои не трогаю, вот ты и платишь! Деньгами платишь, товаром платишь – всем хорошо, все довольны.

– Селим, а ты трогать-то пробовал? – вскипел Иван. – Ты попробуй! Пару раз обломится, больше не захочешь пробовать!

– Ты о чем говоришь, царь? Да я тебя… да я твоих купцов…

– Ты Ивана Волгина знаешь, Селим! – наливался холодным бешенством пилот-истребитель. – Не попадайся ему на дороге, даже рядом не пролетай, если жить хочешь, собака! И таких Волгиных у царя тыщи, в лапшу порубят твоих нукеров.

– Хорошо, царь, не будем спорить, – подозрительно быстро сдался Селим-бей, – не хочешь платить, не нужно. Угощайся, кушай шашлык, кушай фрукты! Хочешь девушку, а две, три? Будут тебе девушки! Для брата ничего не жалко! – разливался соловьем Селим-бей.

– Ну вот, царь, а ты боялся! – хихикнул мысленно Иван. – Селим-бей, гроза морей, щелкнули по башке и сдулся твой Селим, знай наших!

– Ой, Ваня, рано радуешься. Восток – дело тонкое. Он сейчас угощает, потому как ты его в угол загнал и не может он перед абреками тебя прикончить, не хочет лицо терять. Зато потом в уютном кабинетике… – пророчествовал царь.