Текст книги "Без царя в голове"

Сергей Шангин
Без царя в голове

Что главное в баталии?

Главное в баталии,

чтоб ума хватало нам.

– Диспозиция всем ясна? Вопросы имеются? – Иван настороженно вглядывался в полутьму коридоров варговской крепости.

– Командир, вопрос есть! – крайне озабоченно отозвался Семенов.

– Короче, время поджимает.

– Броня точно самоочищающаяся? – Семенов подозрительно принюхивался и морщил глаза, стараясь что-то разглядеть на матовой поверхности десантной брони.

– Тебе это сейчас зачем? – злился Иван, подозревая очередной подвох со стороны подчиненных.

– То есть от меня точно не пахнет дерьмом? – упирался Семенов, пытаясь смахнуть бронированной клешней невидимую соринку с плеча.

– Хочешь, чтобы я понюхал? – рыкнул Иван, надеясь поставить шутника на место.

– Командир, я не эстет, но после марш-броска по канализации не хочется выглядеть засранцем, – с очень серьезным видом оправдывался Семенов.

– Семенов, перед кем неудобно? Если кто косо посмотрит, стреляй в башку и все дела! – Иван собрался было двигаться к цели, но Семенов не сдавался.

– Все равно неудобно, могут подумать, что я в дерьмо наступил или в штаны наложил от страху.

– Ты достал своим занудством! Бери пример с Кахи – стоит, молчит, в поставленную задачу вникает. Каха, о чем молчим?

– Думаю, успею я варгу в башку выстрелить, прежде чем он принюхается? – с протяжным кавказским акцентом ответил третий член команды.

– Придурки! Почему мне именно вас подсунули, а? Есть же нормальные солдаты, готовые по горло в дерьме воевать с врагами.

– Командир, так мы же не против, ты главное… – Семенов смотрел на Ивана взором невинного младенца.

– Главное – выполнить задачу, дерьмо оставить на потом! Всем ясно?

– Ясно… ясно… есть оставить дерьмо на потом! Командир, так потом снова в дерьмо лезть?

– Разговорчики! Семенов, направо! Каха, налево! Я прямо пойду!

– Понял, командир! Мы тихонько пробираемся варгам в тыл и потом разом их накрываем, забираем заложников и по домам? То есть в дерьмо, гы-гы-гы.

– Отставить шуточки! Не тихо, а с шумом. Устройте им такой тарарам, чтобы все варги к вам сбежались.

– Командир, дык они же нас того, пристрелят, мама не горюй…

– Умереть героем – честь для солдата!

– Знаешь, Иван, жить героем тоже неплохо.

– Цыц, архаровцы, командир задачу ставить будет! Значит, диспозиция такова: вы моя дымовая завеса, я двигаюсь прямиком к заложникам и стараюсь их вытащить, пока вы там баталии раскручиваете. Патронов не жалеть, все взрывать, пленных не брать, на обед не опаздывать!

– Есть… есть… на обед не опаздывать! – рявкнули, наплевав на маскировку, гвардейцы.

– С богом! – погрозив кулаком, благословил Иван.

Семенов и Каха рванулись в разные стороны черными стремительными тенями, надежно защищенные умной броней. Правда, если бы не экзоскелет11
  Экзоскелет (с греческого «внешний скелет»)  – устройство, предназначенное для усиления мускульных усилий человека за счёт внешнего каркаса. Экзоскелет повторяет биомеханику человека для пропорционального увеличения усилий при движениях.


[Закрыть] брони, десятикратно усиливающий движения солдата, не побежали бы десантники, а поползли, как дохлые лошади. Броня вещь хорошая, но тяжелая, к тому же напичканная техникой и боезапасом.

А так любо дорого посмотреть – бегут легко, стремительно и, главное, практически бесшумно, нарушая все законы физики. Потому как экзоскелет, усиливая движение, заставляет и десантный ботинок ударить в бетон с той же силой. От такого сотрясения и мертвый варг очнется, что тут говорить о чутких сенсорах охранной системы? Спасибо инженерам, напрягли мозги, придумали хитроумную штуковину и не слышно поступи богатырской. Бежит и не солдат вроде, в броне и амуниции, а пантера черная на мягких лапках в стремительном полете размазывается.

Любоваться некогда, вперед, Иван, заложников нужно спасать и не имеешь ты права погибать геройски. Твоя задача, как командира и самого опытного бойца, прокрасться серой мышкой за спиной охраны, просочиться до камеры с заложниками, по возможности вывести их без шума и потерь за периметр базы варгов.

Не дело, когда наши люди в варговских застенках гибнут. Сам погибай, а товарища выручай, русский солдат своего на поле боя не бросит, из любой беды вытащит. Даже, если придется ради этого через дерьмо просачиваться и воевать втроем против батальона варгов.

И пусть та крепость в самой глубине звездной системы варгов расположена, пусть ее стерегут, как зеницу ока, только русский солдат везде прошмыгнет, а не получится прошмыгнуть, так силой прорвется. Смерть варгам, жизнь за царя! Иван мигом представил, как эти слова произносил полковник Врубель, ставя им боевую задачу.

Хорошо сказал полковник, в голове сразу все на место становится и понятно кому жить, а кому помирать. Хотя, положа руку на броню, полковник-то остался глубоко в тылу стратегиями заниматься, а нам, Иван от полноты чувств аж носом шмыгнул, как раз и выходит жизнь за царя отдавать. Эх, чему быть, того не миновать, давай, командир, шуруй вперед, пока подчиненные вместо тебя задачу не выполнили.

Иван пробежал длинный коридор, словно стометровку, замер у развилки, изучая показания сканеров. Опаньки, шума от напарников пока не слышно, а по обе стороны развилки в коридорах появились патрули, идут навстречу друг другу, век бы их не видеть. Можно, конечно, геройский бой принять, надеясь, что напарники задачу выполнят. Но, как учил полковник Врубель – поставленную задачу на ходу не меняют. А задача им поставлена шуметь и привлекать внимание. И получается, что вся троица спасателей загремит под фанфары, а заложники сгниют заживо, очередных героев дожидаясь.

Так что придется прикинуться ветошью и не отсвечивать. Вот только куда ж такую тушу замаскируешь? Это тебе не лес, не поле – ветками себя не закидаешь, окоп не выкопаешь. Повсюду бетон и сталь, не рубить же стены плазмобоем, шуму-гари будет столько, что и слепой догадается – незваные гости пожаловали.

Хотя… Что там говорил полковник Врубель на занятиях по тактике выживания в тылу врага? Хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место. Что у нас есть в наличии? Шкафы железные – две штуки, плафоны осветительные через каждые три метра, двери проверить, вдруг повезет – найдем открытые… стоп, вернемся к шкафам. Где два шкафа стоят, там и третий без проблем влезет.

Вжаться между шкафами, плазмобой за спину, броню в режим «Хамелеон» и молись, Ваня, чтобы броня изобразила еще один шкаф, а не кадку с фикусом. Процессор у брони мощный, но незатейливый, как все военное. Сделает все хорошо, ни в жизнь с первого взгляда ту броню от настоящей кадки с фикусом не отличишь. Только фикус тебе, Ваня, сейчас нужен, как собаке пятое колесо. Тьфу ты, какого рожна тот фикус в голове крутится?

Слава те господи процессор не подкачал, догадался шкаф изобразить. Шкаф получился на загляденье чудесный – красное дерево, ручки резные, стекло с переливами, зеркало овальное в полный рост, чтоб ему сдохнуть тому программеру, который в броню образы заливал. Идиоты, умники, им ли не знать, что мы на военную базу собирались, а не в царский дворец?

Сейчас охранники подойдут и узрят с удивлением сие произведение столярного искусства. Охранники народ грубый, они в ладоши от восхищения хлопать не будут и автора искать не станут, а вскинут пушки и превратят шкаф в мелкую труху, выпустив все, что есть в магазинах шести автоматов. Потому как не может в военной крепости антиквариат стоять и зеркалами сверкать, ни к чему мужикам эти дамские развлечения. А раз ни к чему, то и ломай его, ребята, чтобы из общего строя не выбивалось. Растудыть твою в качель, живым останусь, – думал Иван, – найду того программера и просто в глаза его подлючие взгляну разок.

А делать все одно нечего, нет времени перестраивать маскировку вручную, одна надежа – бог не выдаст, свинья не съест, авось пронесет. Нос ужасно чешется, пот течет градом, а ты стой, как голая статуя на площади. Все, замер, не шелохнись, Иван, пока на тебя пялиться будут. Не хватало еще охранникам узреть шкаф, переминающийся с ножки на ножку.

Появились! Еперный театр, с каких это пор варги в армию баб набирать стали? Да еще таких фигуристых и молодых, сиськи из бронелифчиков вываливаются, короткие шорты от могучих бедер трещат. Да на такого варга рука не поднимется, а вот за остальное ручаться не могу – подумал Иван, чувствуя неуместное томление в низу живота. Как на подиуме расположились, стервы, со всех сторон лампочками подсвечены, задницами вертят, словно подманивают десантника, испытывают его мужское естество на прочность.

Уф-уф-уф, пусть вертят, пусть гогочут, лишь бы по сторонам не смотрели. Блин, сглазил, одна узрела шкаф, пихнула соседку в бок, мол отойду недалеко. Та отмахнулась и дальше болтает взахлеб, а эта, чтоб ей пусто было, прямиком к шкафу, то есть к Ивановому антикварному камуфляжу топает.

Вот дал же бог красоты, вот не пожалел же тела, в соку девка, так и просятся руки обнять, да приголубить. Чем-то Люську напоминает, про все бы забыл, кабы то Люська была, к черту задание, к черту камуфляж, так бы и кинулся навстречу, – бредил наяву Иван. – Только русского солдата на бабу не возьмешь, – чуть не рявкнул он во всю глотку, да вовремя вспомнил, что для девки не солдат он, а шкаф с зеркалом.

Подошла вражина, на себя полюбовалась, губки подкрасила, бюстик поправила, куда-то в шорты полезла, что-то погладила, чему-то улыбнулась, сладко потянулась и вдруг закусила губки. Кому война, кому…

У Ивана от таких видов чуть крышу не снесло.

Надо же, дура, нашла место где себя ублажать, я же от слюны захлебнусь, наблюдая! – мысленно стонал Иван. – Хотя и не твоя в том вина, что это перед мужиком выделываешь.

Вот угораздило зеркалом в женской уборной работать, ну вернемся, найду того умника… Господи, она, что в шкаф заглянуть собралась? Лучше не делай этого, милая! Мне же убить придется, пошла вон, шалава, не твой шкаф, не лазь без спросу! Чему в детстве учили папа с мамой? Не твое, не трогай, убью!

Легко сказать убью, только и стрелять-то проблемно. Пока будешь разворачиваться, да плазмобой из-за спины вытягивать, они тебя вместе с броней в дуршлаг превратят. Броня хороша, когда пуля издалека, да по касательной, а в упор прострелят наверняка, к бабке не ходи.

Придется придушить слегка, а лучше кулаком по кумполу, только бы не перестараться, жаль такую красоту насмерть гробить. Иван напрягся, готовясь немедленно ударить, как только наманикюренные пальчики варговской охранницы прикоснутся к фантомной поверхности шкафа.

– Сандра, чего застряла? – девка вздрогнула от неожиданности и отдернула руку. – Хорош там с зеркалом трахаться, пошли дальше!

– Тьфу на тебя, Луиза, нельзя быть такой грубой! Девушка должна быть женственной в любой ситуации! – Люськиным голосом отозвалась Сандра.

– Чтобы в гробу краше была что ли? – охранницы заржали в голос вместе с Луизой.

– Типун тебе на язык, Луиза! На такую красоту у врага рука не поднимется, вот!

– Рука может и не поднимется, а пулю он тебе меж красивых глазок вкатает моментом! Сержант Сандра, бего-о-о-о-м!

Слава богу, позвали дуру! Умница, молодец варг, золотой ты мой человечище, чудо-девица, дай те бог хорошего жениха, надо же и среди баб нормальные командиры попадаются. Отмахнулась, мазнула лениво взглядом по бегущей красавице и дальше – периметр стеречь. Вот и славно, вот и хорошо, дороги дальней, чтоб вам сдохнуть! Таких охранников в кабак или бордель, там им самое место, а в мужские игры баб совать, как-то нечестно.

Иван представил, как бы он повеселился в кабаке с той варжанкой, вот бы оторвался, показал чего стоит русский десантник. Потом вздохнул, расставаясь со сладкими мыслями. Негоже в боевой ситуации о бабах думать. Тем паче твои други вот-вот в бой вступят, может быть, жизнью жертвуют, а ты все о бабах!

И не бабы это, Иван, а варги. Пусть у них вид бабский, но от этого они роднее и ближе не становятся. Варг росичу не пара, увидел варга – стреляй, пока он первым не выстрелил. Будешь на его сиськи пялиться, так быть тебе мертвым и холодным.

Сканер пискнул, сообщив, что цели исчезли, скрывшись, по всей видимости, за изгибами коридора. Пора в путь, еще метров сто-двести и мы у цели. Там нужно пробраться к пульту управления, подключиться к сети и успеть взломать код доступа, пока друганы на себя внимание отвлекают. Работы много, время дорого, нужно поспешать, если не хочешь всю операцию провалить.

Иван щелкнул по клавише отключения маскировки и, глубоко вздохнув, собрался рвануть вперед. В тот же момент стены задрожали, с потолка посыпалась штукатурка, лампочки с грохотом взорвались от внезапного перенапряжения, и коридор скрылся в темноте и дыме. Новый мощный взрыв свалил Ивана на пол словно пушинку. Здание дрожало, как при землетрясении, взрывы следовали друг за другом, грозя разнести все в пух и прах.

– Ну, е-мое, заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет! Семенов, Каховский, – заорал Иван в коммуникатор, – отставить взрывы! Вы же нас тут всех положите вместе с заложниками!

– Командир… командир… вставай, командир! Нужно уходить! Сейчас тут все медным тазом накроется! Команди-и-и-и-р…

Иван рванулся, напрягая все силу, стараясь набрать как можно большую стартовую скорость, и… врезался головой в фонарь сплиттера.

– Е-мое, – вздохнул он, потирая шишку на голове, – так это сон был?!

***

Во всяком деле добивайся порядка,

а в животе сытости!

Он заснул в собственном истребителе, находясь на боевом дежурстве! Как это называется? Это называется разгильдяйство, господин лейтенант! А если подчиненные про это узнают? Капец вам, господин лейтенант, съедят с потрохами, по всем кабакам разнесут. Негоже боевому офицеру спать на посту, не курсант-желторотик, почитай уже лет пять, как палубу топчет, гипертопливо жжет. И нате вам – уснул, да еще как уснул, по полной программе, разве что не храпел и слюней не пускал.

Хотя, с одной стороны, дерьмо снилось, а это к деньгам, к бо-о-ольшим деньгам, судя по количеству и аромату. Деньги сейчас пришлись бы весьма кстати, по правде сказать, они всегда кстати, когда есть. А пока что есть только кукиш с маслом, да должок немалый. Так что дерьмо нам на руку, в смысле в тему.

С другой стороны Врубель в сон втерся – быть беде, полковник себя не жалеет и другим спуску не дает. Для кого война двадцать лет, как кончилась, а он забыть не может, как его, командира боевого крейсера «Причуда» списали в почетную отставку – начальником орбитальной крепости над Москвой. Хоть и стольный града Москва, да крепость похуже ссылки, потому как Москву видать только в иллюминаторы, а служба проходит скучная, серая, однообразная и на орбите. Но полковник не сдается, хорохорится, подчиненных строит и к войне готовит: «Если кто-то решил расслабиться и отдохнуть за счет казны, разочарую: служба ваша будет хорошей, но короткой, вышибу к такой-то матери! Остальным зубрить устав и не пропускать лекций по тактике!» И как его после этих слов любить?

Опять же про Люську вспомнилось – это вообще ни к чему, одни заботы, да головная боль. Любишь ее любишь, мыслями голову кипятишь, а она смотрит холодно, да язвит при всяком случае. Кому другому глазки строит, кокетничает, подарочки принимает, а как Ивана увидит, сразу козью морду сквасит и цедит сквозь зубы, словно одолжение делает.

Минусов больше, чем плюсов, подвел Иван грустный итог снам, стало быть от того дерьма, кроме вони, тоже пользы не будет.

Иван поежился от неприятных мыслей и погрузился в скучные размышления о тяготах полицейской службы. Некоторые желторотые думают, попал мол в охрану стольной планеты, так и жизнь малина. А что с той малины, где Москва, а где мы? Раз в полгода отпустят в увольнение на твердую землю и вся радость. Да и, сказать по правде, сколько той радости? Да столько, сколько денег в кармане у пилота. Когда в кармане пусто, то и радости не густо.

Везет тем, кого на дальние форпосты в командировки отправляют. Вот это повезло, так повезло. Недавно один такой в кабаке хвастался, вернувшись с Крыма. Неделю в космосе болтаешься, неделю на курорте пузо греешь, да пиво попиваешь на халяву. Потому как дальний космос и вроде как враг близко. Отсюда боевые, полевые, командировочные и при этом оклад за все время командировки в родной крепости ждет. Так что ешь-пей от пуза, а приезжаешь домой и снова с деньгами. Вот где жизнь, а тут самая, что ни на есть задница в столичной службе будь она неладна.

Хотя свои прелести в той службе есть. Работка не пыльная, бывает иногда вылетишь по вызову, стрельнешь одной торпедой по пирату, спишешь две, а вторую потом загонишь за полцены барыге – вот тебе и праздник, вот и деньга в кармане. Опасно, слов нет, полковник прям звереет от таких фактов, но не пойман – не вор. Каждый выживает, как может, – оправдывал себя Иван, – жалованье платят с гулькин нос, а траты великие. Куда ж деваться? Приходиться крутиться, да по сторонам оглядываться, чтобы случайно на соглядатаев Врубеля не нарваться. А это нервы, от того хочется выпить, да и закусить неплохо бы, – Волгин вздохнул, прислушиваясь к ненасытной утробе.

Обед, закончившийся три часа назад, по раз и навсегда заведенному далекими предками флотскому распорядку, вспоминается, как мираж. В пузе бурчит, в голове гудит и никакого дела. Вот она служба дежурная – виси себе на захватах станции и жди, пока примчится из далека сигнал «Спасите наши души!».

Хорошо было в незапамятные времена, когда весь люд на одной матушке Земле помещался. Тогда полицейский при случае мог и в кабак забежать, для порядку мол. А раз зашел, так и чарочку выпить, для сугреву исключительно. Чарка без сытного борща – пьянство в чистом виде, а полицейскому пьянство не к лицу, потому не грех и откушать. Вот это жизнь, вот это радость – служи, не хочу и под ногами земля, а не лестница маршевая.

Нонече не то, что давече. Где праматерь Земля сейчас мало кто знает, разлетелся народишко по Вселенной, всяк себе угол нашел, да в кучу со своими сбился. Москва из стольного града в стольную планету расширилась. Была когда-то Россия одной шестой частью суши, А нынче стольный град как раз всю сушу и занимает. Посреди великого океана огромный остров и никаких границ. Потому как враг, кроме как с неба из космоса в столицу не пожалует.

А как пожалует, так не обрадуется. Шесть орбитальных крепостей стерегут покой царского двора и самой столицы. Окружили планету сплошным защитным полем, никакому врагу не пролететь случайно. Хочешь в гости, добро пожаловать в крепость, там тебя встретят, приветят, проверят и вниз, то бишь на планету через крепостной канал отправят. Тем же путем и обратно. Рай для таможни, попробуй чего мимо пронести, хлопот не оберешься.

Крепости те красиво смотрятся на подлете. Словно поплавки голубые в зеленоватой воде плавают – верхняя часть всему свету открыта, а нижняя только для своих. Только красота обманчива, ибо под броней спрятаны мощнейшие пушки и ракеты: никому мало не покажется, любого злодея разнесут в пух и прах. Но, пока все спокойно, плывут крепости по безмятежной глади силового поля, оберегая покой стольного града России.

Каждая крепость почитай как город, все в ней есть, не только военная амуниция, да боезапас, потому как защитники в тех крепостях годами живут. Кто и семью перетаскивает, чтобы не мотаться туда-сюда, да казенной пищей живот не портить. А где семья, там и детки, конфетки и смех и грех. С одной стороны чисто военное вроде как сооружение, с другой военный городок со всей обязательной нагрузкой в виде лекарей, пекарей и кабатчиков. Ибо война-войной, а живое нуждается в жизненных удобствах.

Семейный люд в крепости на особицу селится, чтобы с молодыми и шумными не бараготиться. Семейная жизнь спокойствия требует и размеренности, а молодая – праздника жизни. Где праздник, там и кабак, где кабак, там и гулянка – пей солдат, пока молодой, на том свете не напоят.

Так и живут, хлеб жуют, детей рожают, да родину защищают. Только родина не одной Москвой представлена. Широко раскинулась империя Российская, тыщи планет в сотнях звездных систем. Если бы не гиперпространство, быть бы им захолустьем, а так любая окраина на расстоянии одного прыжка.

По нынешним временам жизнь пошла спокойная, бандиты пошаливают, как без того, но большой свары нету. Уж лет двадцать, как война меж варгами и росичами отгремела, хотя до сей поры особой веры тем варгам нет. Мирный договор память не вытравит. Кто же забудет, сколько росичей в той войне полегло, звездной пылью разлетелось? Нет, такого не забыть. С той поры варги держатся подальше от русских границ и без особой надобности в Россию не шастают, хотя дипломаты на всякий случай общаются. Нет войны, вот и нет настоящего дела для здорового мужика, исключительно воевать обученного. Сиди, как ночной сторож при складе и покой оберегай. Устав читай, да порядок соблюдай!

Порядок дело хорошее, только не мешало бы к тому порядку добавить пару промежуточных закусок и хотя бы рюмашку зелья ядреного для веселья в душе. Но поди ж ты, попробуй заикнись кому, засмеют, в анекдоты пропишут: «Представляешь, есть на флоте такой чудак… хочет обед не в два часа, а чтоб по желанию подавали… салага, что ли? Да нет, служивый!» Так что забудь, пилот, про урчащий живот и жди положенного по распорядку часа для ужина.

Хорошо царю – ешь, когда захочешь, пей вволю, каждая девка о тебе мечтает и по первому знаку готова в постель прыгнуть. Попробовал бы тот царь солдатской каши, посмотрел бы я на его красоту и доблесть – мысленно возмущался Иван несправедливости жизни.

Чем он плох, рожей в цари не вышел, али силушки бог не дал? Всего в достатке – дай скипетр и булаву, посади на трон и вылитый царь-батюшка! Да нет, лучше даже, крепче и красивее. Вот тех же девок-дурех к примеру взять, что им за царем бегать? Староват царь-батюшка, скорее уж царь-дедушка – мелькнула в Ивановой голове крамольная мысль. Что он с девкой делать будет, сказки ей сказывать?

А девке другого надобно! При этих мыслях Ивану представились сладкие сцены, в коих он всегда был героем и девки его геройствам только радовались. От таких мыслей на лице Ивана расплылась довольная улыбка. Все в тех воспоминаниях было хорошо, но не вся жизнь мед, где-то в ней обязательно отыщется махонькая ложка дегтя. Иван тяжко вздохнул и неожиданно помрачнел.

***