Текст книги "Без царя в голове"

– Мне будешь нужна, если живая останешься! – с досадой выпалил Иван. – Люся, любимая моя, делай, как говорю, – умолял Иван девушку, – это не твои мысли, тебе не чудится, все на самом деле! Ты поняла?!

– Ты меня правда любишь? В самом деле? Правда, правда? – недоверчиво спросила Люська, словно они в сквере у фонтана обнимаются, а не в час роковой от смерти спасения ищут.

– Правда, правда… – торопливо подтвердил Иван, не скрывая досады в голосе.

– Нет, так нельзя, – надулась Люська, – скажи, что ты меня любишь!

– Люблю!

– Меня?

– Тебя, кого же еще?

– А я не знаю, ты не говоришь, – продолжала дуться Люська. – Неужели так сложно в одном предложении собрать простые вещи: «Люся, я люблю тебя и хочу, чтоб ты стала моей женой!»

– Люблю, хочу, Люся! – выпалил Иван, дико сожалея, что не может просто схватить Люску в охапку и утащить в безопасное место. – Люся, нет времени, потом все по порядку и складно, а сейчас беги ты, ради бога, к Шан Дженю, я тебя умоляю!

Люська вздохнула, подумала о чем-то, еще раз вздохнула и, накинув легкий плащик, вышла из квартиры.

– Но учти, Ваня, память у меня хорошая. Если что-то забудешь, напомню. Не захочешь вспомнить, всю рожу исцарапаю, я тебе…

– Люся! Шагом марш!

– Есть, мой командир! А ты скоро придешь за мной?

– Не знаю, мне еще из заварухи выбраться нужно. Главное жди меня и я приду, все понятно?

– Ну, конечно понятно, я же не дура, Ваня! А как ты это делаешь, где телефон?

***

Делу время, потехе час,

главное в потехе не получить бы в глаз!

Иван не сразу понял, что его кто-то держит за плечи и о чем-то спрашивает. Разговаривая с Люськой, он закрыл глаза и полностью отрешился от действительности.

– Эй, ты кто такой? – перед Иваном стояли давешние его знакомцы гвардейцы, так и не снявшие негритянского грима.

– Здорово, молодцы, – обрадовался он, – как служба?

– Нормально служба, – не поддержали разговор потешные гвардейцы. – Стой, не дергайся. Егор, проверь-ка у него карманы!

– Да вы что сдурели? Я же… – Иван осекся, вспомнив, что в последний раз тех гвардейцев видел в образе царя.

– Не дергайся парень, не вводи в грех, – тряхнул Ивана за плечи напарник Егора.

– Ты, паря, стой смирно, на вопросы отвечай быстро, уйдешь живым и здоровым, – спокойно пояснил Егор, похлопывая по карманам Ивана.

– А чо случилось-то?

– Случилось страшное, – закатив глаза, завопил Петр, а после совершенно спокойно деловито продолжил, – во дворце переворот, всех велено проверять, без документов в каталажку, а буде сопротивление оказано, бить нещадно.

– Сопротивляться будешь? – поинтересовался Егор.

– Не, не буду, – помотал головой Иван.

– Жалко, – вздохнули гвардейцы с явным сожалением. – А то разомнемся? Мы ж в полсилы бить будем, потехи ради.

– Не до потехи, служивые, к царю дело есть срочное! В этих лабиринтах совсем заблудился, в первый раз тут, – Иван смущенно пожал плечами.

– Дело, говоришь? Давай сюда свое дело, передадим! – Егор с Петром переглянулись и как-то подобрались.

Только что стояли увальни потешные, а вот уже и пантеры к прыжку готовые. И не скажешь, на таких глядючи, что всю жизнь в потехах провели. Взгляд цепкий, тело, как пружина стальная, одно неверное движение и выстрелит та пружина в неприятеля, мало не покажется.

– Лично в руки велено, – построжел Иван, сделал шаг назад и собрался внутренне.

Очень ему не хотелось со своими драться, да и не одолеть ему, если честно, двоих здоровых гвардейцев. А использовать новое умение против своих душа не лежала, не враги же, братья-славяне. Только вот мешаются те славяне хуже любого врага, каким чертом их сюда занесло? Черт, если по другому не получается, попробуем осторожненько, помаленьку, с аккуратностью сдвинуть эти препятствия в сторону.

Осторожно протянул он мысленные ниточки к мозгам гвардейцев и словно споткнулся. Не то, чтобы не пустило его в те мозги, вот только чем-то странным и неприятным повеяло. Потек холод через те ниточки к самому Ивану, мысли стали вялыми и мутными, в сон клонить начало.

А растудыть твою в качель, мысленно заорал он, напряг остатки воли и рванул те ниточки. Сон как рукой сняло, потеплело, аж в жар бросило, заметались мысли, как караси щукой пуганные. Ничего себе, что же это за братушки такие? С виду обычные солдаты, а внутри черт какой-то непонятный – черно все и мрачно.

Петр и Егор на глазах менялись: добродушие из них как метлой вымело; в глазах засветилась столь явная угроза, что и слепому видно – сейчас будут бить, и не просто бить, а до смерти. Разом кинулись гвардейцы на Ивана – один в морду бьет, другой в ноги кидается, стреножить пытается.

Только Иван не простак, чтобы в драку вязаться. Там, где он только что был, лишь пыль взвихрилась. Отпрыгнул за угол, увидел знакомый выступ на стеночке гладкой, шлепнул его, не раздумывая, и кубарем в темную комнатку влетел. С легким шуршанием стеночка замкнулась, спрятав его от противника. Иван облегченно выдохнул – минула беда – а вдохнуть не получилось, потому как из темноты, словно подсвеченный изнутри, хмуро и требовательно смотрел на него сам граф Меньшиков. И молчал…

***

Стало плохо – улыбнись,

совсем скоро станет еще хуже!

Иван облизнул пересохшие губы.

– В-в-ваша с-с-светлость, а вы-то тут как оказались? – не нашел ничего умнее спросить Иван.

Граф промолчал, продолжая сверлить Ивана строгим немигающим взглядом. Лицо его выглядело напряженным, практически неживым, словно не сам граф, а чучело его, прости господи, из темноты на Ивана пялилось.

– Тьфу на тебя, изыди сатана, с нами Бог! – Иван перекрестился трясущейся рукой, не замечая, что пальцы сжаты не в щепоть, а в кулак.

Граф молчал. Иван нащупал фляжку во внутреннем кармане, трясущимися руками свернул пробку набок и сделал добрый глоток для храбрости. В голове слегка прояснилось, чего не скажешь о глазах – темнота, хоть глаз выколи и голова графская тупо пялится.

Иван щелкнул зажигалкой, поднес ее поближе, словно собирался дать графу прикурить.

– Уф-ф-ф, а нельзя по-человечески все делать, Ваша светлость? – выдохнул он облегченно. – Все-то у вас не по-людски, все-то с вывертом.

В воздухе висела светящаяся объемная копия головы графа, под ней кресло и табличка с надписью: «Пункт связи. Сядьте в кресло, поместите голову в центре модели. Ждите ответа оператора!»

Коротко, по-военному, без лишних слов. С кем связь? Дураку понятно – кто изображен на макете, с тем и говорить будешь. Хитро придумано – в любой момент знающий человек самому графу важную информацию донести может. Понятно теперь, как это граф умудряется все обо всех знать моментально, а никакое прослушивание обычной связи ничего никому не скажет. Потому как вещь необычная, раритетная и знакомая очень немногим.

К чему эти фокусы, спросят некоторые неосведомленные, когда сплошь и рядом переговорники субволновые, гиперфоны и гравипередатчики? Устройство дальностью связи не потрясает, настройка лишь на одного абонента, зато есть неоспоримое преимущество перед всеми прочими. Связь та вечная и практически неуничтожимая. Принципа ее никто не знает, потому как использовали случайно добытый в дальних пределах космоса артефакт.

В самом артефакте толком никто не разобрался, но смогли использовать небольшую частичку полученных знаний для создания подобных систем связи. Планировалось их в боевых системах задействовать, чтобы каждый солдат в бою был непрерывно связан с командиром, но как-то не пошло в серию.

Злые языки говорят, что причиной послужила обычная коммерция. Прими армия на вооружение диковинную систему и накрылся бы медным тазом выгодный контракт на поставку субволновых переговорников. А кто те субволновые переговорники армии поставляет? Вот то-то и оно.

В учебниках описание осталось, пару макетов в училище штурманском Иван видал, на том его знакомство с космической загадкой и закончилось. Поди ж ты куда ее после того вынесло, кто бы знал, что Меньшиков такой запасливый, да предусмотрительный окажется.

В условиях тотального подавления всех видов связи только гравитационный канал подавить невозможно. Но передатчик грависвязи штука массивная и энергии потребляет немерянно, такую штуковину на малый корабль не поставишь.

А эта игрушка никаких помех не боится, в пределах дворца работать будет без проблем и никаких батарей не требует. Отчего армия решила ее не применять, никому не ведомо. Хотя коммерция…

Или чего еще хуже. Решил кто-то утаить новинку, скрыть всякую информацию о ней, превратить достоинства в недостатки и тишком-мирком использовать к своей пользе. Давненько это было, да и граф на макете выглядит юнцом. Вот ведь прохиндей, с молодых лет хитрит, все под себя гребет, ничего Отчизне. Гад ползучий.

Ладно, разговоры разговорами, пора и делом заняться. Перво-наперво подзарядка, потом проверим состояние друзей, наведаемся к Люське, а там, и в змеиное гнездо сунемся. Ежели, как уверяет Меньшиков, я единственный такой продвинутый, стало быть, мне и с ворогом биться, решил Иван.

Раз уж подфартило и в комнате есть мебель, грех сидеть на полу. Иван качнул фляжкой, проверяя остатки, вытащил сигару и уселся поудобнее в кожаное кресло. Голову откинул назад, чтобы ненароком в макет не влезть. Не хватало еще себя обнаружить раньше времени.

Итак. Иван разжег сигару, глубоко затянулся и махом отпил половину фляжки, пока травяная дурь по мозгам не ударила.

– Крепка зараза, – выдохнул он, с удивлением отметив чистоту сознания и неимоверную бодрость.

То ли не подействовало зелье, то ли одно из двух – в мозгах стояла морозная свежесть и падать в бессознательное состояние Иван не собирался категорически.

– Вот так незадача, – он хотел было по привычке почесать в затылке, да руки оказались заняты фляжкой и сигарой. – Пора дозу увеличивать, – решил он.

Глубокие затяжки Иван чередовал с не менее глубокими прикладываниями к фляжке с водкой. В конце концов что-то из них подействовало и голова экспериментатора склонилась на грудь. Иван сладко почмокал губами и уснул.

И снилось ему нечто странное и непонятное. Вместо нормального сна с путешествием в нужные, заранее намеченные точки, замелькали перед его взором миллионы картинок, зарябили пестротой, в ушах разноголосый шум слился в какофонию, а тело ощутило воздействие на все органы, даже на те, которых природой у мужчины не предусмотрено.

Был Иван и мужчиной и женщиной, малым ребенком и стариком, грузчиком в доке и рожающей матерью, профессором в академии и последней шлюхой, судьей и преступником. Влился Иван в мириады сознаний, ощущая себя бесплотной тенью, песчинками в прибое, дымом на ветру.

Все шире и шире с огромной скоростью разлеталось сознание Ивана, все меньше и меньше он ощущал самого себя в этом безбрежном океане. Неожиданно мир, переливающийся всеми цветами радуги угас, словно окунулся в чернила. В сознание Ивана вползло нечто темное, липкое, страшное, вцепилось в него, попыталось высосать весь разум, убить. И куда Иван не кидался, повсюду его встречала липкая черная злоба.

Испугался Иван до жути, что вышел он за пределы дозволенного и прикоснулся к страшным тайнам бытия, стал малым атомом и заглянул в душу частичек мироздания. Потерял себя Иван, ничего сделать не мог и все глубже в черное болото погружался. Чувствовал лишь, что сердце стучит набатом и дышать трудно, от того, что забыл Иван как это делается. Заорал он в ужасе и очнулся от дикого сна.

Всхлипнул, утер сопли и слюни, обнаружил, что во сне свалился с кресла и башкой о пол треснулся. Видать это его и спасло от полного растворения. Вспомнились ему слова деревянного умника про опасность проникновения в мозги сильных мира сего. А тут получается от излишнего усердия он разом во все мозги, когда либо получившие дозу травки, проникнуть попытался. Разве ж такое по силам обычному человеку.

– К черту, – бросил Иван в темноту, обращаясь неведомо к кому, – не полезу больше и не просите!

Промолчала темнота, не ответила, да что он ожидал от нее услышать? Что сам все придумал и собственный план в исполнение привел? Что, как обычно, решил сперва в драку ввязаться, а там уж как получится? Так это все он и без темноты знает, бесполезно ждать другого ответа.

– Все, на этом с травкой завязываем, – решил Иван твердо, – не получится достучаться, знать придется руками, да ногами к правде бежать. Не получится, знать так судьбе было угодно. Не самый я главный, есть поглавнее меня.

***

Внутренний голос чаще всего не прав,

но только ему мы доверяем всецело!

Он снова уселся в кресло и сосредоточился, настраиваясь на друзей. Контакт пришел неожиданно легко, Иван увидел знакомый зал на корабле Селим-бея. Друзья стояли спина к спине, заняв круговую оборону и выставив в сторону абреков Селима единственный бластер.

– Трусы, бараны, ишаки бесхвостые, испугались трех русских собак? – бесновался позади абреков Селим-бей, облаченный в зеркальную броню. – Вперед, убейте этих шакалов!

– Семенов, не дергайся, я здесь, – негромко обозначил свое присутствие Иван. – Ничего не говори вслух, просто думай, я тебя услышу.

– Понял, – отозвался Семенов, облизав пересохшие губы. – Обидно получается, у них там столы ломятся, а у нас в глотке пересохло.

– Сейчас поправим, точнее попробуем поправить, держитесь!

Иван прыгнул в голову Каха, не почувствовал там присутствия чужих и не стал отвлекать пилота от обороны. Следующей целью Иван выбрал Селима.

– Селим, остановись!

Пират недоуменно замолк, оглянулся за спину, посмотрел на потолок.

– Не мотай башкой, Селим, я прямо в тебе, будешь себя плохо вести, просто убью на месте. Ситуация понятна или продемонстрировать?

– Панятна? Ты хто? – внезапно севшим голосом спросил Селим.

Тут Ивану в голову пришла отличная идея.

– Селим, ты сам-то подумай, башку напряги, кто еще вот так запросто может прийти к тебе и разговаривать так, что другие ничего не слышат?

– Не слышат? – обреченно спросил Селим.

– Сто пудов, можешь не проверять, а то будешь глупо выглядеть, – хихикнул Иван. – Абреков своих отзови, мне не нравится, что ты нарушаешь восточный закон.

– Кхакой закхон? – не мог сообразить Селим-бей.

– Закон гостеприимства, дорогой, разве ты забыл, что Аллах повелел гостя встречать миром?

– Аллах?

– Ты и обо мне забыл? А знаешь, что я делаю с неправоверными, которые Аллаха забывают?

– Не надо! – взмолился Селим, падая на колени. – Я вспомнил, все вспомнил! Эй, идиоты, что вы столпились вокруг моих гостей? Дайте им дорогу и убирайтесь с глаз моих долой! Я правильно говорю?

– Молодец, быстро схватываешь, далеко пойдешь.

– Я стараюсь, – лицо Селима перекосила льстивая улыбка.

– Вот-вот, старайся. Я тут отлучусь по делам, а ты пока вспомни обо мне и про законы гостеприимства. Приду, проверю! Не скучай без меня, Селим!

– Вах, мамой клянусь, все сделаю, гостям лучший кусок в доме Селима!

Иван не стал дослушивать крики напуганного явлением Аллаха Селим-бея и рванул в самую важную точку. Меньшиков. Враг или не враг, есть в нем чужая зараза или устоял он супротив вторжения, как давече не подпустил к себе Ивана?

Он осторожно потянулся сознанием наружу, мало помалу расширяя сферу воздействия. Касаясь чужого сознания, он не стремился войти в него, лишь делая попутные заметки о степени поражения дворцового населения. Иван сканировал этаж за этажом, забираясь в тайные и явные помещения. Черных меток обнаруживалось все больше, но все они группировались около некоторых центров, словно что-то притягивало их к этим точкам. Или наоборот?!

Может у них там тайные курильни того самого наркотика? Да нет, глупости, какие к черту курильни, если травку, по словам Швондера, нужно жевать. Тогда в чем причина? А ну ее к черту причину, потом думать будем. Сейчас важнее понять, кто враг, кто друг.

С виду ведь ничего не меняется, тот же человек, делает ту же работу, но внутри него сидит некто, исполняющий чужую волю. И, как Иван, этот некто может заставить послушного носителя делать все, что угодно, хоть убить другого человека. И главное никто ничего не заметит – те же люди, на тех же местах меняют законы и жизнь целой империи.

Никто ничем и никогда не докажет, что это враг действует. Видим мы то же самое, что и допрежь, слышим те же голоса, значит просто власть дурит – обычное дело. Кто захочет связываться с законной властью? Только тот, кто и есть враг в официальном понимании. Значит, полиция и армия, да каждый законоподанный гражданин империи обязаны такого врага поймать и предать суду скорому и беспощадному.

– Черт побери, где это граф спрятался? – забеспокоился Иван. – Может его вообще нет во дворце? Сбежал гад!

– Упс, знакомые все лица! – обрадовался Иван, увидев перед собой царя.

– Пришло время решительных действий, – произнес жутко знакомым голосом тот, в чьем сознании он оказался. – Нам повезло, что такие фигуры оказались рядом с инициатором. Это решается элементарно и я думаю…

– Граф Вельде, помолчите, – оборвал его выступление царь. – Вы не в том звании, чтобы самостоятельно принимать решения. Или вы против? – царь говорил жестко с не характерной для него железной твердостью в голосе.

– Сэр, виноват сэр! – граф Вельде вытянулся в струнку, прижав кулак к груди.

– Ваше Величество, а не сэр, – сухо поправил царь. – Джонсон, мы на чужой территории, будьте любезны соблюдать правила маскировки. Забыли учебный лагерь?

– Никак нет, сэр, – рявкнул граф по-военному четко.

Царь поморщился недовольно, но не стал выговаривать.

– Срочно напишите закон об обязательном применении наркотика, соберите наличный запас травы здесь, направьте людей, я подчеркиваю именно людей, чтобы нашли логово Селим-бея, уничтожили бандитов и забрали всю траву. Нам нужны запасы травы, вы поняли задачу, Джонсон?

– Есть, сэр, будет исполнено, сэр!

– Не сэр, Джонсон, а Ваше Величество! Сколько можно повторять элементарные вещи? – царь побагровел от ярости, подскочил на месте и швырнул в графа хрустальным кувшином.

Иван инстинктивно увернулся, точнее хотел увернуться, сознание чужака даже не дернулось, оно не заметило Ивановых усилий. Граф безропотно принял кувшин на свою голову.

– Ничего себе порядочки, – еле слышно выругался Иван.

– Ага, мне тоже не очень нравится, – признался кто-то таким же сдавленным шепотком.

– Граф, ты что ли?

– А кого еще ты тут ожидал повстречать? Не магистра же, его сейчас встречают у врат Асгарда, – скорбно вздохнул настоящий граф.

– Ты хотел сказать рая, – поправил Иван.

– Что хотел, то и сказал, – поморщился мысленно граф. – Видал, что творится?

– Интересно и кто в этом виноват? – сварливо поинтересовался Иван.

– Ты и виноват.

– Я?! – задохнулся от обиды Иван.

– Раньше бы согласился сотрудничать, не было бы такой беды, с тоской в голосе выговаривал Вельде Ивану. – Теперь сиди, как в тюрьме, в собственной башке. И когда же все это закончится? – причитал граф.

– С травой поменьше дружить нужно было, – парировал Иван. – И с кем сотрудничать-то, с вашим магистром, с Меньшиковым или с Селим-беем? Все одним миром мазаны, лишь бы кусок урвать, власть получить. Кинулись бы вы кого от этой погани защищать, как же – держи карман шире.

– Дурак ты, Иван, сущий дурак. Какая власть, какой кусок, тебе же русским языком сказано было – чужие идут, срочно нужно оборону готовить. А ты что сделал для этого?

– И что я сделал?

– Магистра прикончил и сбежал, вот что ты сделал. А минут пять тому назад словно дырка где образовалась, ринулись эти твари потоком и ничего с ними не поделать. Сижу вот, тоскую, гляжу, что творят, не поверишь, сердце кровью обливается.

– Не поверю. Не за кого тебе переживать. Расстраиваешься, что эти в долю не взяли, а просто в сторону отодвинули. Вот и все твои печали, скажешь не так? – обиженно пыхтел Иван, начиная понимать причину того самого прорыва.

Граф угрюмо промолчал. Иван же в ужас приходил от мысли, что своим могучим полетом по вселенной он ту самую дыру-то и проделал. Врагам дорогу открыл, был Ванька героем, а стал наиподлейшим предателем. А еще других укоряет, впору пустить пулю в лоб, чтобы прервать дурацкую жизнь.

– Пойдемте, Джонсон, наша первейшая задача арестовать Меньшикова. Попробуем для начала уговорить его самому войти в ловушку, – царь решительно зашагал из кабинета.

Не стал он разговор продолжать, выпрыгнул обратно, словно пробка из бутылки шампанского. Нет, не буду стреляться, – скрипнул зубами Иван, – не дело, кашу заваривши, в кусты прятаться. Сам виноват, сам и выправляй линию. А шлепнут при этом враги или друзья, тогда и помрешь. Пора Меньшикова предупредить, пока враги не захомутали.

Он решительно сунул голову в голографический макет головы графа Меньшикова.

– Долгонько ты соображал что к чему, – в тот же момент прозвучал словно в самой голове голос Меньшикова. – Положение знаешь?

– Ага, – вздохнул виновато Иван. – Во дворце сотня, а то и больше под их началом ходят, включая царя.

– Дворец еще не вся Москва, а царь не вся империя.

– Это… Ваше сиятельство… не знаю, как бы это сказать помягче… – замямлил Иван.

– Коротко и точно по сути, солдат! – приказал Меньшиков. – Выпил что ли, чего голос как у бабы дрожит?

– Есть малость, Ваше сиятельство, – признался Иван. – В общем, царь и граф Вельде идут вас заарестовать и в какую-то ловушку затащить! – выпалил он, собравшись с духом.

– Ца-а-арь? – в голосе Меньшикова слышалось веселое недоверие. – Да куда ему недотепе меня арестовывать? Не боись, солдат, ничего у него не выйдет.

– Ваше сиятельство, то не сам царь, в башке у него чужие, – наконец-то дошел до сути Волгин.

– Чужие, говоришь? – построжел голосом граф. – Вот что, солдат, там у тебя в кабине переговоров под креслом кнопка есть, жми ее и держись крепче, – приказал он. – Прямиком тебя в мой штаб доставит то креслице, думаю, что они как раз сюда и пожалуют, – размышлял граф. – С богом, солдат!

Иван безропотно подчинился, нагнулся, нажал, вцепился в подлокотники, и тут кресло камнем провалилось под пол. И полетел Иван неведомо куда, мотая головой в разные стороны, словно на американских горках. Наконец адская гонка закончилась, кресло остановилось, Иван открыл глаза и чуть не заорал от изумления.

***