Текст книги "Без царя в голове"

Любишь кататься,

катись к чертовой матери!

– Он пришел в себя, – первое, что услышал Иван, с трудом открыв глаза.

Голова болела, особенно ныл затылок, но потрогать его руками не получилось. Иван обнаружил себя привязанным к тому же самому креслу, электроды подключены, шлем на голове.

– Знакомая ситуация, господин Волгин, не находите? – поинтересовался магистр, глядя на Ивана не мигающим совиным взглядом. – На этот раз у вас не получится сбежать, уверяю, выхода нет, добровольное признание сделает смерть быстрой и безболезненной.

– Тьфу, – плюнул Иван, надеясь попасть в ненавистную рожу.

– Повторяю вопрос, – магистр слегка поморщился, – как вы это делаете, как вы научились этому? Как видите, я не хочу узнать от вас ничего нового и целиком полагаюсь на благоразумие.

– Сволочь, – Иван дернулся в кресле, но широкие пластиковые ленты даже не потянулись от его могучего рывка, только в голове поплыл туман.

– Напрасно вы так, глупо и недальновидно. Вы – перспективный кадр, я мог бы предложить отличную должность в… об этом позже. Про деньги можете забыть. Вовремя, все нужно делать, вовремя. А вот должность вполне можно получить. Не упустите шанс, Волгин.

– Магистр, – вмешался в разговор молчавший доселе Меньшиков, – как получите результат, сообщите мне. Но не усердствуйте, этот человек нужен нам живым и не потерявшим своих способностей. Мы договорились, магистр? – с легкой угрозой в голосе спросил Меньшиков.

– Конечно, граф, мы же всегда договариваемся. Только не всегда вы делитесь с нами информацией. И не нужно делать такие страшные глаза, я сообщу. Ваш друг останется в живых. Более или менее, – добавил магистр, криво ухмыльнувшись.

Меньшиков пристально смотрел в глаза Ивана, словно пытался достучаться до сокрытой в глубине сознания тайны. Иван взгляда не отвел, насупился, зубы стиснул, но слабины не дал. Граф поморщился и продолжил тоном, полным странного сочувствия, ставя при этом неожиданные акценты в словах.

– Советую, Волгин, вести себя разумно. Сейчас не время для игр в героев. Родину спасать нужно, пилот. Думай, головой думай и выводы делай правильные. Враг у порога, мы перед ним, как голые. Родина… – Меньшиков сделал многозначительную паузу, – нуждается в новом оружии и твоя задача нам помочь.

«Разумно… родину спасать… головой думай… родина… нам помочь», – читалось по акцентам. Вроде как граф об общем деле говорил, а акценты уточняли задачу, рисовали ее с неожиданной стороны. Выходило по всему, что дружба дружбой, а табачок все ж таки врозь. Вот и думай после таких речей, как именно себя вести нужно с магистром, что говорить, а об чем и помолчать.

Меньшиков помолчал, зыркнул исподлобья на магистра и быстро вышел из комнаты, плотно затворив за собой двери.

Иван лихорадочно соображал, что выходит не так, неправильная какая-то картинка получается. То его к расстрелу приговаривают, то в друзья зовут мир спасать, то снова морду бьют и пытать собираются. Магистр то враг наипервейший и остерегается Меньшикова, как кошка собаку, то они друзья не разлей вода.

Откуда во дворце столько варгов? С чего это посулили друганов в безопасное место сопроводить, а потом так расстроились, что те сами дорогу на улицу отыскали без посторонней помощи? Отчего среди обслуги и охраны ни одной русской морды, окромя Меньшикова не видать? Где… Стоп!

Действительно, странно как-то получается. В самом сердце империи российской во дворце царском тайная лаборатория. Заправляет всем варг, а Меньшиков у него на посылках бегает. Что по этому поводу царь думает?

– Михалыч! Девки-и-и! Где все запропастились, чтоб вас черти побрали! Быстро царя умыли, одели, в божеский вид привели! – услышал Иван бодрый царский голосок.

– Проспались, Ваше Величество? – устало поинтересовался Иван, тяжко сожалеющий, что по нелепой случайности угодил в царские разборки..

Он уже перестал удивляться своей способности мигом оказываться в любой точке, куда ему заблагорассудится, особенно там, где до того наследить успел.

– Ой, Ваня, ты что ли? – не сильно удивился царь. – Жив еще, чертяка?

– Жив пока. Вопросик имеется, только ты долго не рассусоливай, Ваше Величество, быстро ответ дай, времени у меня нынче в обрез. Какое такое дело Меньшиков с варгами крутит?

– Ваня, сдурел что ли? Где ж это видано, чтобы министр тайной полиции с варгами дела имел. Да за одно такое предположение тебя немедленно расстрелять нужно, как паникера и… – возмутился царь, но тотчас же сменил тон на серьезно озабоченный. – Откуда сведения?

– Только что любовался ими обоими, пытать меня собираются, потом прикончат похоже, все к тому идет. Значит, говоришь не может быть у Меньшикова дел с… ой, етить вашу мать! – выругался Иван от страшной боли пронзившей тело.

– Еще парочку разрядов нашему несговорчивому другу, – махнул рукой магистр. – Волгин, разряды будут усиливаться, пока не помрете. Мне наплевать, что там думает Меньшиков на ваш счет. Поймите, что попали в безвыходное положение – либо вы целиком на нашей стороне, либо покойник? Альтернативы нет!

– Какого черта? – прохрипел Иван, стараясь оттянуть следующий разряд. – Повежливее нельзя?

Как здорово получилось в прошлый раз, когда таким же током пытали графа Вельде. А теперь дело – табак, куда не кинь, всюду клин. От себя не убежишь и раньше времени не помрешь, не позволят раньше времени сдохнуть. Так что гореть тебе, Ванька, на адском огне еще при жизни.

– Повежливее? – осклабился магистр. – Рассказывай все по порядку – каким образом научился своему умению, что для этого нужно, можешь ли других научить? Молчишь? А туда же – повежливее. Еще разряд нашему гостю! – приказал он подручным.

Щелкнула кнопка, дикая боль прошила Ивана от пяток до макушки, тело готово было вырвать ленты вместе с креслом из основания, все мысли вымело из сознания Ивана, остались только боль и лютая ненависть к мучителям.

– Чтоб ты сдох, сволочь – то ли заорал, то ли прошептал Иван в кровь искусанными губами.

В тот же момент боль отпустила. И увидел Иван себя вроде как со стороны. Вот он сидит в кресле, опутанный лентами, как муха паутиной. Тело его слабо подергивается от разрядов тока, но голова безвольно свисает, а из уголка рта слюна стекает. Кто-то командует «Прекратить, он же сдохнет раньше времени, остолопы!» Лаборант щелкает клавишей и тело Ивана перестает дергаться, безвольно повиснув на ремнях.

Магистр подбегает к Ивану, трясет за плечи, запрокидывает голову, отодвигает веко, пытаясь разглядеть зрачок. Бьет Ивана по щекам наотмашь, но тот ничего не чувствует, потому что… помер. Понимание приходит к Ивану спокойно, без надрыва и страха, словно что-то завершилось в жизни и начался новый этап.

– Из земли вышли, в землю и уйдем, на все воля Господня, – думалось Ивану. – Теперь я вроде как душа? Могу лететь куда захочу. А куда я хочу, вверх или вниз? Может к Люське слетать? А к чему? Она ж меня не увидит. Тогда полечу, куда глаза глядят, – решил он все с той же отрешенностью.

Видеть собственное безжизненное тело ему не хотелось, душа требовала какой-то другой гармонии, красоты и покоя. Слюнявый труп в кресле смущал душу болезненным уродством. От того мертвое тело земле и приедается, что нет в нем живой красоты и нет в нем души. К богу нужно приходить без земной обузы.

– Лететь прочь, а там разберемся, – Иван взмахнул невесомыми руками, словно птица крыльями, не зная как, собственно говоря, должна летать душа.

Но в тот же миг потащило его совсем в другую сторону, все померкло перед глазами, в нос ударил противный запах нашатыря. Иван оглушительно чихнул и открыл глаза.

– Очнулся, родненький! – искренне обрадовался магистр. – Что же ты, братец, нас так пугаешь? Мы уж подумали карачун хватил. Видишь, что получается, когда по глупости в молчанку играют. Раз и помер. А кому это надо? Ты же молодой, полный сил и здоровья, еще жить да жить! Давай уже, братец, решим нашу маленькую проблему ко всеобщей радости и расстанемся друзьями.

Магистр заботливо вытирал лоб Ивана мокрой салфеткой и почти мурлыкал у него над ухом, словно не палач жертву пытал, а добрый дедушка проказливого внучка уговаривал не безобразничать.

– Какая же ты сволочь, – подумал Иван, с ненавистью глядя в подернутые фальшивой добротой глаза магистра.

Он с такой силой пожелал магистру испытать те же самые страдания, что ничуть не удивился, когда тот рухнул и задергался в конвульсиях.

– Что, понравилось? – с трудом растянув в улыбке распухшие губы, поинтересовался Иван.

– Кх… кхак… ты это делаешь? – глядя на Ивана с ненавистью и страхом, прошипел магистр.

– Добавить? – злорадно спросил Иван, смекнувший, что только что он обрел новое умение.

Получается, что можно передать другому человеку свои ощущения, как его собственные. Более того, можно придумать эти ощущения и враг будет сражен изнутри.

Иван постарался детально воспроизвести недавний проброс боли. Он тужился, пыжился, надувал щеки, желал магистру самых страшных мук, но ничего особенного не происходило. Магистр, очухавшийся от странного нападения, неловко вскочил на ноги и отошел подальше от Ивана, наивно надеясь, что расстояние ослабит силу воздействия.

– Еще раз попробуешь сделать такое, я тебя просто пристрелю, гаденыш! – предупредил магистр, выхватив из кобуры бластер и нацелив его в голову Ивана. – Ты один и пусть твоя дурацкая тайна умрет вместе с тобой! Думаешь, испугал? Решил, что ты самый сильный? Ну, чего смотришь? Или говори свою тайну или я стре…

Не успев закончить фразу, магистр схватился за голову и рухнул как подкошенный, словно на него свалилось нечто увесистое. Упал и не дышит, не притворяется, не шутки шутит, потому как из носа и ушей кровь идет. Уже лужа небольшая набежала – был магистр живой и помер в одночасье. А всего-то Иван представил, как на магистра падает плита перекрытия.

Плиты не было, но магистр, судя по реакции, в точности испытал все, что в таких случаях должно испытать жертве. Не было плиты, ничего ему на голову не падало, всего-навсего картинка в голову пришла, а он возьми и поверь в нее. То ли воображение у магистра богатое, то ли сила Ивана безмерная. Сам ли научился или бог помог? Это нам неизвестно, но факт лежал на полу мертвее мертвого и оживать явно не собирался. Только не время успехам радоваться, не у тещи на блинах и не у речки с удочкой.

Но странность одна свербела в мозгу Ивана – магистр же никогда не пробовал травы Аливандера, стало быть не мог Волгин в его сознание попасть ни при какой погоде, а попал, да еще как попал! Получается, что и трава тут ни при чем? Странная мысль, жаль додумать ее некогда.

– Торопись, Ванька, пока тут вся братия не сбежалась, – шептал он себе под нос.

Охранники и лаборанты сбежались к магистру, лицо ему отирают, по щекам бьют, никак поверить не могут, что магистр, только что бывший живее всех живых в одночасье помер. Суета долго не продлится, смекнут они кто причиной в том быть может. Сделают они правильные выводы и снесут Ивану башку. Даже самые важные секреты, став губительными для своих хозяев, заслуживают немедленного уничтожения.

Так что нужно спешно отправлять подручных вдогонку за хозяином. И нечего их жалеть, одно слово варги – сколько варга не корми, он от того добрее не станет. Но как Иван не старался проделать подобное с охранниками, ничего не получалось, не хватало какой-то мелочи, маленькой, но очень важной детальки, без которой Ивановым усилиям грош цена. В чем разница, что было тогда и чего нет сейчас? Думай, голова, думай, шапку куплю…

Вот! Точно! Как же я мог про это забыть? – чуть не завопил от счастья Иван. Не хватало элементарной злости, точнее жгучей ненависти к врагу, без которой любой замах выглядит детской попыткой напугать противника. Нужно всего лишь заставить себя люто возненавидеть охранников! Легко сказать, а как это сделать? – тотчас же пригорюнился Иван.

И тут в голову ему пришла отличная мысль.

Иван представил себе варгов, врывающихся в квартиру к Люське и набрасывающихся на нее, они срывают с нее одежду, тащат в постель и радостно предвкушают веселье. Да чтоб вы все… стоп! Все не нужно, кто-то должен, в конце концов, меня от кресла отвязать, – сообразил Иван, – а то придется тут сидеть до морковкиного заговенья.

Вот ты белобрысый отойди в сторонку, – мысленно приказал Иван и варг, назначенный в спасители, послушно отошел в сторону. А все остальные сдохните, – рявкнул Иван, в красках представляя себе сцену насилия и наказание в виде падающей плиты.

Бух-бах-тру-ля-ля! Снаряд привычно попал в эпицентр взрыва. Почуявшие неладное охранники уже вытягивали оружие из кобуры, когда их настигло нехитрое Ванькино проклятье. Один за другим они, схватившись за головы, попадали на пол замертво.

– Слышь ты, белобрысый, жить хочешь? – многообещающе подмигивая, поинтересовался Иван у оставшегося в живых лаборанта.

– Угм, – неразборчиво икнул лаборант и для надежности несколько раз быстро кивнул, опасаясь быть неправильно понятым.

– Бегом ко мне и без глупостей! Надумаешь чего сотворить, убью на месте, все понял?

– Угм, ага, – пробормотал лаборант, с ужасом глядя на мертвых товарищей. – Я все сделаю, не убивайте меня, – залопотал он писклявым голосочком.

– Чего застыл, как статуя, развязывай меня быстро! – рявкнул Иван.

Лаборант по дуге обежал мертвые тела и дрожащими от страха руками расстегнул застежки на руках и ногах, затем осторожно поднял колпак и отступил на шаг в назад, не сводя испуганного взгляда с Ивана. За дверью лаборатории послышались шаги, медлить далее смерти подобно, бежать нужно, а куда?

– Выход отсюда есть, кроме как через дверь?

– Н-н-нет, – слишком быстро ответил лаборант, бросив при этом непроизвольный взгляд на пол.

– Врешь, собака! Говори или сдохнешь!

– Скажу, скажу, не убивайте меня, я вам пригожусь, – лаборант, опасливо оглядываясь, отбежал к приборной стойке и что-то быстро набрал на клавиатуре.

Иван мысленно напрягся, опасаясь подвоха со стороны лаборанта. Но недавнего азарта в душе не почувствовал, не было у него ненависти к этому белобрысому варгу. Легкая победа не принесла радости и боевого азарта, подобного тому, что испытываешь в бою. Слишком легко получилось, неправдоподобно, как в сказке, раз и все мертвые. Эдак дело пойдет дальше, так он полдворца сокрушить может.

«Меньшиков… Меньшиков… Твоя цель Меньшиков…» – обрадованно залопотал внутренний голос. Нашел время счеты сводить, Меньшиков гад, тут сомнений нет, но всему свое время.

– Да, погоди ты, нам бы собственную задницу из огня вынести, не до Меньшиковых нам, – с досадой отмахнулся Иван от внутреннего голоса и поморщился, увидев удивление на лице лаборанта. – Чего смотришь, выход давай!

Лаборант поспешно ткнул последнюю клавишу и в полу открылся люк.

– Это… выход… в покои графа, резервный выход, на всякий случай, чтобы быстро в кабинете оказаться в случае чего, – угодливо заглядывая в глаза Ивану, лопотал лаборант.

Иван недоверчиво глянул в дыру. Ни ступенек тебе, ни скоб, гладкая широкая труба, изгибаясь, убегает вдаль. А по ободу, словно стартовые огоньки лампочки помаргивают – то ли для красоты, то ли, чтобы в темноте не промахнуться. Не верится как-то, чтобы особы приближенные к царю эдак вот запросто прыгали в это чертово отверстие, словно тренированные десантники. Хотя, если припрет, так и в омут кинешься.

И все-таки червячок сомнения грыз Иванову душу. Ежели не один человек туда прыгнет, а как первому да сапогами по башке? Мутно все, непонятно, не похоже на серьезно продуманный аварийный ход. Так ведь не в спешке делали, эвон как все ладненько оборудовано и лампочки к тому же. Ученые на мышах пробуют, мы на том, что есть проверим, – принял решение Иван.

– Чего застыл? Прыгай! – приказал он лаборанту, пальцем указав на отверстие.

Лаборант сделал неуверенный шаг вперед, резко побледнев при этом.

– Давай-давай, я следом, – поторопил Иван лаборанта.

Тот отчаянно замотал головой и отпрянул, схватившись за приборную стойку, словно труба могла по собственной воле втянуть его в темное нутро. Иван подхватил с пола отлетевшую в сторону дубинку одного из охранников и, движимый неясным подозрением, швырнул в отверстие. Как только дубинка пересекла сияющее кольцо, со всех сторон на нее обрушилось испепеляющее пламя. Вот ведь сукин сын, избавиться хотел от Ивана! Теперь понятно, что никто никого по башке сапогами не стукнет, а и стукнет, так будет уже без разницы.

– И что это такое? – поджав губы, сухо спросил Иван.

– Ут… ут-т-т… утилизатор, – испугано моргая, пояснил лаборант. – От м-м-мусора избавляемся…

– Значит, ты и меня хотел, как тот мусор? – укоризненно глядя на побелевшего от страха лаборанта, ласково спросил Иван.

– Не убивайте, есть еще выход, – заверещал лаборант и, не дожидаясь дополнительных приказов, быстро набрал последовательность команд на клавиатуре.

В стене напротив Ивана отъехала в сторону панель, открывая вход в кабинку.

– Это лифт, обычный лифт, там только одна кнопка, – торопливо пояснял лаборант, подбежав к лифту и всем видом выражая согласие немедленно в него войти. – Нажимаете и кабина оказывается в кабинете графа, точно также и обратно.

– И кто ни попадя эдак к графу шастают? – не поверил Иван.

– Не у каждого получится, код знать нужно, – пояснил лаборант заискивающим тоном. – А я тут все коды знаю, – не удержался, чтобы не похвастаться он.

– Ага, похоже на правду, – не стал спорить Иван. – А вдруг там сам граф окажется? Думаешь, он мне обрадуется после всего, что случилось?

– Думаю, что не обрадуется, – согласился лаборант. – Только нет его там, я своими ушами слышал, что Их сиятельство в компьютерный центр собирались. Так что вы будете в совершеннейшей безопасности. Хотите, я первым войду в лифт, если вы боитесь?

– Кто боится? Стоять, – приказал Иван, почуявший, что на этот раз лаборант не врет.

Подхватив с пола бластер охранника, он решительно шагнул в лифт. Неясное опасение мешало тотчас же нажать кнопку и сбежать подальше от неприятностей. А решаться нужно, вон уже топот в коридоре слышится, видать узнали ироды, что неладное творится, подмогу прислали.

Другая мысль перебила страх неизвестности – с лаборантом что делать? Свидетель нам не нужен, – думал Иван, прищурившись, глядя на застывшего в ожидании развязки лаборанта, – но и убивать безоружного рука не поднимется. Черт с ним, если что и скажет, так много не поймут, кабину не поймают и назад не вернут. Лишь бы раньше времени не ввалились.

– Чего встал? – принял наконец решение Иван. – Бегом к дверям, и держи сколько есть сил. Не удержишь, так я тебя как вот этих прибью! Бего-о-о-м!

Лаборант споткнулся, кинувшись к дверям, вскочил на ноги, путаясь в подолах белого халата, смешными прыжками одолел короткую дистанцию и уперся в дверь плечом. Иван напрягся и, приготовившись к худшему, ткнул кнопку. Двери лифта плотно закрылись, но за мгновение до этого Волгин услышал грохот взорванной двери. Бедолаге не повезло – Иван не убил, так от своих досталось.

***

В жизни никогда не бывает так плохо,

чтобы не стало еще хуже!

Лифт мягко провалился вниз, затем скользнул в сторону, взлетел вверх и снова уехал по горизонтали.

– Странные лифты во дворце, – подивился Иван, – это где же мы окажемся при таких раскладах? – гадал он, стараясь удержать равновесие при смене направлений.

Кто встретит, когда лифт остановится, то нам неизвестно, – размышлял Иван, – может девки красные, да хлебом с солью, а может и враги. Ежели варги во дворце, как дома себя чувствуют, стало быть никому нынче веры нет. Потому держи, Волгин, ушки на макушке, пушку наготове и будь готов прыгнуть в огонь и в воду. Размышления Ивана прервала остановка лифта. Хорошо хоть створки открылись бесшумно, а то бы там ему и остаться трупом бездыханным.

Глазам Волгина предстала занимательная картина – спиной к нему у раскрытого сейфа стояли два лакея в ливреях и буклях. Стояли бы они себе спокойно, ничего бы в том странного не было – на то он и царский дворец, чтобы в каждом углу по лакею стояло. Но не перед открытым же сейфом в кабинете Меньшикова. К тому же ведут себя с содержимым сейфа явно по-хозяйски.

Вытаскивают из сейфовых глубин документ за документом, быстро пробегают взглядом и отшвыривают в сторону, ни мало не заботясь о порядке в кабинете или сохранности тех документов. Странные лакеи, подозрительные и, скорее всего, опасные. От таких подальше держаться нужно, если жизнь дорога. Но не солдату Его Величества. Волгин вздохнул разочарованно – слишком уж плотно поперли неприятности, с тех пор как сны странные в жизнь Ивана вторглись. Знать судьба его такая смерть за царя принимать.

«Помочь… помочь… ты должен помочь… твоя цель Меньшиков… помоги им…» – неожиданно затараторил внутренний голос. С какого перепугу? – подивился Иван. – Меньшиков от нас никуда не денется, но чтобы русский офицер врагу помогал?

– Руки за голову! – грозно приказал Волгин, решительно выходя из лифта.

Под ноги ему подвернулась складка ковра и решительный шаг пилота превратился в не менее решительное падение.

Выстрел бластера опалил стену в том месте, где Ивана уже не было. Незнакомцы выстрелили практически моментально, не оборачиваясь, целясь исключительно на слух. Будь слуги Меньшиковские менее ленивы, расправь они ковер ровнее, лежать бы Ивану сейчас поджаренной тушкой

Волгин выстрелил в ответ, выматерился в сердцах, то ли радуясь, то ли сердясь на случайную препону, и перекатился в сторону, прячась за массивную кушетку. Его выстрел разнес дубовый стол графа в горящее крошево, не нанеся ни малейшего урона незнакомцам. Странные лакеи уже стояли на изготовку, переместившись по разным углам кабинета для максимального огневого покрытия.

Ивану из под свисающей с кушетки накидки видны были лишь ноги лакеев. Можно было бы и так пульнуть – не велик боец без ноги. Но пока ты одного стреляешь, второй из тебя жаркое сделает.

– Эх, вот бы сюда ту броню, что приснилась, – с сожалением думал Иван. – Стань я сейчас тем самым шкафом резным, так ни за что бы от прочих не отличили, как один мастер делал, – мечтал он, прикидывая так и эдак, как бы ему двоих сразу завалить и самому живу остаться.

– Эй, солдат, выходи, бросай оружие, мы не будем тебя убивать, если ты есть сдаваться, – со странно знакомым акцентом приказал один из лакеев.

– Хочешь денег, Ванька, выходи, дадим тебе много денег, – пообещал другой.

Оба-на, удивился Иван, так они меня и по имени знают? Ушлые ребята, когда только срисовать физиономию успели?

– Русский Ванька, не делай дурацкий поступка, сдавайся и мы сохранить тебе жизнь, – говорящий сделал шаг в направлении кушетки. – Мы знайт, где ты есть, сдавайся хорошо, иначе быть плохо.

Второй лакей тоже приблизился на шаг к кушетке. А ведь пристрелят, понял Иван, как пить дать пристрелят. Сдастся он или нет, в любом случае крышка ему. Господи, взмолился Иван, задрав башку к потолку, если ты есть, помоги, чем можешь. Взгляд Ивана уперся в огромную люстру, хрустальным айсбергом нависающую над кабинетом. Мысль, совершив оборот, щелкнула, как затвор и в тот же момент Иван выстрелил.

Беспорядочные вспышки бластеров, стоны и проклятия на незнакомом языке подтвердили Иванову догадку – люстра накрыла нападавших качественно, самое время перехватывать инициативу.

Он выскочил из-за кушетки, в два прыжка подскочил к начинающим приходить в себя гостям и сильными ударами сапога отправил их обратно в нокаут. Немного успокоившись, Иван пригляделся к обидчикам. Лица незваных гостей показались ему странно знакомыми.

– Оба-на, так это же послы американские! – изумился Иван. – Днем зубы заговариваем, а по ночам сейфы ломаем, господа хорошие?

Не зря его царь стращал порядками дворцовыми. На первый взгляд охраны тьма, соглядатев тыщи, а враг чувствует себя в том дворце как дома – никого и ничего не боится. Кому расскажешь не поверят, на смех поднимут, – огорченно вздыхал Иван, раздумывая, что же с послами делать? Кабы то обычные воришки были, так вязать их и сдавать куда следует. Но это не нашего поля ягода – послы иностранные, етить их через коромысло.

– Скандал будет, – поежился Волгин, вспомнив нравоучения царя.

С другой стороны посол в посольской палате сиживает, да зубы заговаривает, а не по чужим сейфам с бластером за пазухой лазает. Там ты посол, а тут ты пошел… Куда именно пошел посол Иван уточнять не стал. Другой вопрос переехал дорогу первой мысли.

– Что же такого важного в том сейфе лежит, что вы, господа хорошие, на разбой пошли откровенный? Ежели до сего момента вы того в сейфе не нашли, стало быть тот секрет еще там, потому особой беды не случилось и можно тех послов по-тихому из государства российского пинком под зад выдворить.

Иван для проверки толкнул ногой обоих дипломатов по очереди и, убедившись, что те по-прежнему в глубокой отключке, сунулся в сейф. Не так уж много в том сейфе и осталось, подумал он, бегло осмотрев содержимое. Что интересовало американских дипломатов, не забирать же все оставшиеся бумаги из сейфа, хоть бы маленькую зацепочку, но нет ее.

А может затолкать все обратно в сейф, шпионов сдать Меньшикову, да и все дела? Ага, а кто тебя только что пытался убить, не его ли ближайшие друзья? И как после такого Меньшикову доверять?

Звон хрусталя застал Ивана врасплох, инстинктивно он упал на спину, чтобы луч бластера прошел мимо. Содержимое сейфа полыхнуло адским пламенем в лицо Волгину, но в падении он успел заметить неожиданно очнувшихся противников. Два бластера смотрели прямо на него и лишь мгновение остается до следующего залпа.

– Кранты, – только и успел подумать Иван, нажимая на спусковой крючок прыгающего в вытянутой руке бластера. Расфокусированный луч пронесся по кабинету огненным шквалом, превратив убийц в обгоревшие головешки.

Волгин сильно треснулся затылком о пол, но тот же ковер, что спас его в первый раз, снова сослужил добрую услугу, смягчив удар. Кабинет пылал, дверца сейфа стекала каплями расплавленного металла на пол, дым клубами втягивался под потолок и посреди всего адского бедлама медленно вставал на ноги Иван, держась за разбитую голову.

– Делать-то все равно нечего было, – оправдывался он невесть перед кем, размахивая зажатым в кулаке бластером. – Нечего чужие сейфы вскрывать, тогда и здоровье не испортится, – пенял он безмолвным головешкам. – В общем, не мое это дело, пусть разбираются те, кому по званию положено.

Иван осторожно перешагнул через трупы, рывком открыл дверь и поспешно вывалился в приемную, стараясь не выпустить следом тошнотворный запах горелого мяса.

– Эй, милейший, пока ты тут спишь, – Иван раздраженно ткнул прикорнувшего прямо на рабочем столе адъютанта, – у тебя там грабители сейфы… – Иван осекся, не закончив фразы.

Адъютант от толчка завалился на бок и упал со стула на пол. Во лбу его торчала игла, скорее всего отравленная, – автоматически отметил Иван, – раз от такой мелочи человек моментально помер. Ничего себе манеры, если так дальше пойдет, то недалеко и до…

Дальнейшая мысль Ивану не понравилась категорически. Не то чтобы он войны боялся или старался избежать. Но и дуриком прыгнуть в ее кровавую карусель не хотелось. Только по всем приметам войны не избежать, раз варги во дворце, как у себя дома, а американцы в наглую сейфы тайного советника потрошат.

Тут семи пядей во лбу не требуется – знать терять нечего, раз обнаглели совершенно. Друг ли ему Меньшиков, то неизвестно. Интереснее другое – друг ли он империи Российской? Это ж не рассыльный на побегушках с варгами шашни водит, а почитай второй человек в империи. Встань он на сторону врага и войны не нужно – бери Россию голыми руками.

Американцы, судя по всему, с Меньшиковым каши не варят, иначе играли бы в одну игру – мол враг общий, нужно сплотиться, всем миром искать защиты. А тут нестыковочка – есть что-то такое, что Меньшиков знает, но ни с кем из липовых друзей не делится. Вот и решились на прямой грабеж, господа послы. Наверняка знали, чем такой поступок отзовется, не оставит граф подобное безнаказанным. Узнает доподлинно кто и когда ту смуту затеял – даром что ли у него столько шпионов да соглядатев во дворце?

А раз знали и решились, получается на что-то надеялись. Чтобы американцы без тысячепроцентной подстраховки в кабинет тайного министра сунулись, не бывать такому. Следовательно та самая подстраховка сейчас полным ходом на выручку мчится.

Мысль в голове Ивана щелкнула и ноги сами собой понесли его к выходу из приемной. Где бы ни быть, но от этого места нужно точно держаться подальше. Подстраховка ли примчится или охрана меньшиковская нагрянет, по любому Ивану не сдобровать – сперва башку отстрелят, потом фамилию спросят, – думал Иван, сдерживаясь от того, чтобы не кинуться бегом по коридорам.

Вот только незадача – куда идти, где защиты искать, кто бы приютил? Одна родная любящая душа, да и та далеко, загрустил было Иван, но тотчас же спохватился, хлопнув себя широкой ладонью по лбу.

– Как же ты забыть мог, идиот? – выговаривал он себе сквозь зубы, торопливо прицеливаясь в Люскин образ

Контакт пришел неожиданно быстро. Не сочинив ничего умного, не думая о том, как любимая воспримет услышанное, Иван решил действовать напролом:

– Люська, – решительно приказал он, стараясь вложить в приказной тон всю любовь и нежность, – ноги в руки и бегом в китайский квартал. Найди лавку Шан Дженя, скажи китайцу, что ты по поводу двух славянских шкафов. Не спрашивай ничего, делай, что сказано! Потом все объясню! Скажи ему, что Иван Волгин просит его, спрятать тебя на время понадежнее! Все поняла?! Исполнять!

– Ой, чо это со мной? – удивилась Люська и лениво зевнула. – Не пьяная, а вроде как Ванькин голос чудится, Нужно молока теплого с медом на ночь выпить, а то не засну.

– Какого молока, еперный театр? – возмутился Иван Люськиной несообразительности. – За тобой сейчас придут и в тюрьму закроют, а ты молока с медом! Бего-о-о-о-м! И не надо никаких тряпок брать, накинь чего-нибудь сверху и одна нога здесь, а другая уже у китайца.

– Ваня, ну там же мужчины, как же я не накрашенная, одетая как пугало, к ним выйду? Как ты себе это представляешь?

Люська не заметила, что непроизвольно обращается к своему мысленному командиру, словно беседует с самим Иваном. Тот даже восхитился на мгновение гибкостью ее психики. Взять того же царя, сколько он упирался, пока поверил в реальность Иванова присутствия? А тут с ходу, бац и поверила, вот что значит настоящая женщина!

– Хотя, Ванькины шуточки всегда отличались большой глупостью, – тотчас же сообщила сама себе Люська. – Пожалуй молока с медом будет маловато, добавлю-ка я таблеточку снотворного для надежности! Совсем нервы расшалились, – пожалела она сама себя, – вот уже Ванька чудится, так совсем сдурею в девках-то, – тяжко вздохнула она и потрогала осторожно кожу под глазами. – Не заметишь, как морщинки появятся и кому я буду нужна старая и дряхлая?