Текст книги "Без царя в голове"

Романов достал из внутреннего кармана пластиковую карточку, при близком рассмотрении оказавшуюся личным жетоном сотрудника тайной службы. Переломил жетон пополам и поставил эдаким уголком на стол, разломленной стороной вверх. Отошел назад, настороженно глядя на стол.

Несколько томительных мгновений ничего не происходило, затем с легким жужжанием, словно искра горит на электрических контактах, из разлома вырвался плоский пучок света. Точнее не света, а в пространстве над жетоном появилось объемное изображение некоего документа, исполненного на гербовой бумаге с царскими подписями и грозными печатями.

– Знакомимся, господа, указ царя на случай его гибели случайной или умышленной, а также болезни или потери вменяемости. Подходите ближе, не стесняйтесь, это сейчас для всех нас самое важное дело.

Создавалось ощущение, что сам граф был прекрасно осведомлен о содержании документа, так как не сделал ни малейшей попытки приблизиться. Волгин и полковник выразительно посмотрели на минибластер в руках графа.

– Ах, вы про это? Пустяк, игрушка, заряда хватает на два выстрела, зато маленький, – граф выщелкнул батарею и откинул ее в сторону, сам минибластер кинул в другую. – Все, теперь ничего не мешает? – осведомился он. – К делу, господа, к делу, стена хоть и крепкая, а скоро сломается.

Иван и полковник одновременно шагнули к документу, наискосок пробегая его, чтобы понять суть. Суть же была проста, как выеденное яйцо. Во всех ранее указанных случаях власть, точнее трон переходит в руки графа Меньшикова, и он объявляется царем Российской империи.

– Как только станет необходимо, указ будет опубликован во средствах массовой информации и никто, подчеркиваю, никто не сможет этому помешать. Текст указа и его голокопия давным-давно заложены во все устройства памяти. Достаточно послать определенный сигнал с нужным идентификатором и указ будет доставлен каждому россиянину. Не прочитать его будет невозможно.

Полковник сделал шаг назад, вытянулся по стойке смирно и отдал честь Меньшикову:

– Служу Отечеству, Ваше Величество!

– Принято, а ты, лейтенант, все размышляешь?

– Никак нет, Ваша св… э-э-э… Ваше Величество. Служу отечеству!

В голосе Ивана звучала странная тоска, еле уловимая и для постороннего слуха практически незаметная. Не сказать, чтобы Иван покойников не видал или в живого человека не стрелял, всяко было. Только там все однозначно – это враг, стреляй в него, пока он тебя не пристрелил. На войне, как на войне. А вот так, безоружного и связанного…

– Кстати, в связи с освободившимися вакансиями, – бодро продолжил Меньшиков, искоса глянув на Ивана, – предлагаю вам, полковник, занять мое место тайного советника. Точнее это приказ. А ты, Волгин, вполне можешь после заварухи выйти в полковники. Подучиться придется, факт, но остальные качества в норме.

Делая столь щедрые предложения, новоявленный царь, не сводил глаз с Ивана, оценивая степень воздействия своих слов на простого солдата. Кто не с нами, тот против нас – простая истина любого переворота.

– Есть… Есть… – рявкнули полковник с Иваном, так, что за дверями на мгновение прервались в пробивании стены.

– Вот и славно, – довольно улыбнулся Меньшиков, словно не трон получил, а открытку на Рождество. – Вооружайтесь, господа, придется прорываться с боем.

Он гостеприимно повел руками, указывая за спину полковнику и Ивану. Обернувшись они увидели открытый хорошо освещенный изнутри тайник, набитый до отказа разнообразной воинской амуницией. Все, что душа пожелает, для убийства ближнего своего. Вот только броня простенькая, без усилителей, вещь полезная, но супротив экзоскелетона слабовата.

Да грех жаловаться – пуля не пробьет, лазер отразит, а под бластер мы соваться не будем, себе дороже. Главный вопрос, куда прорываться? – думал Иван, спешно экипируясь и прикидывая, сколько боезапаса с собой утащить сможет. Гранат побольше, вот эту пушечку, ничего, что тяжелая, зато убойная жуть. Та-а-а-к, а батареи к той пушечке где? Взять пяток или не дотащу?

– Волгин, – засмеялся Меньшиков, – ты все это на себе тащить собираешься или транспорт вызовешь?

– Как же иначе, Ваше Величество? Ведь прорываться придется, с боем, так сказать. В таком деле лучше взять лишка, чем потом пустым затвором щелкать.

– Положи все на место, лейтенант. Бери только то, что под одеждой спрятать можно. По минимуму. Я понятно выражаюсь?

– А… как же… там же…

– С боем прорываться будем в крайнем случае, а пока обычным шагом, не привлекая всеобщего внимания. У нас на рожах не написано, что мы враги, мы такие же, как все, дошло?

– А вдруг…?

– Вот на вдруг и возьми что-то небольшое и бесшумное: игломет, парализатор, минибластер, световую гранату, баллон с дурман-газом, фантомные шутихи.

– Шутихи? – удивился Иван. – Боюсь там шутить не намерены, лучше бы гранатку.

– Иван, шутиха та больше пользы принесет, чем все твое оружие. Вот смотри.

С этими словами Меньшиков вытащил пакет с шутихой, повернул его гладкой стороной к Ивану и что-то нажал, потом швырнул шутиху в сторону. Пакет взорвался неяркой вспышкой и в облаке дыма Иван с удивлением увидел себя самого, удирающего куда-то в сторону стены. Не то чтобы фигура была точь-в-точь, как Иван, но черты угадывались. Туманная фигура спокойно пробежала сквозь стену и пропала.

– Теперь представь, что ты кого-то преследуешь, он забегает за угол, ты за ним, а он бежит по коридору дальше. Твои действия?

– Конечно, за ним побегу, ясен пень, он же… А-а-а, понял, здорово придумали. А можно так целый истребитель зашутить? – загорелся идеей Иван.

– Можно, только кто будет вагон кидать, и где ты его держать в истребителе будешь? Все, на разговоры времени нет. По коридорам идем деловито, сосредоточено, никого не узнаем, никому не улыбаемся, пусть думают, что мы свои. Лучше десяток своих удивить, чем одному чужому открыться.

– Куда дальше, Ваше Величество? – спросил, закончивший экипировку полковник.

Иван восхитился – по виду полковника и не скажешь, что он вооружен до зубов. А в арсенале существенно поубавилось легкого оружия.

– Ты сперва на тело ленты наматывай с кармашками, чтобы прижимало и ничего не вываливалось, – пояснил полковник, откидывая полу сюртука.

Через пару минут новый царь любезно пригласил их в потайной ход, Иван сильно удивился бы, не откройся прямо из кабинета Меньшикова ход к Аливандеру. Уж больно хитер граф, ой, точнее царь. Царь умер, упокой его душу, господи!

– Кстати, Волгин, вижу бог тебя силушкой не обидел, – остановился, шагнувший было в проход Меньшиков.

– Что есть, того не отнять, – Иван поиграл плечами, топнул ногой, согнул руку в локте, демонстрируя бицепс.

– Вот и славно, – удовлетворенно кивнул граф, – ты царя-то взвали на плечо, с собой заберем. Не гоже врагам Его Ееличество, хоть и мертвое, оставлять. Выполнять, лейтенант, – рявкнул граф, видя Иваново замешательство.

Да и как тут не замешкаться? То убивают при всем честном народе и списывают на естественные потери, поясняя глубокие корни далеких стратегий. А потом труп с собой забирают, как самое дорогое. Не стыковочка, есть от чего задуматься и в ступор впасть.

– И Вельде тоже? – Иван прикинул, как он попрет два мертвых тела и тяжко вздохнул.

– Нет, этот предатель нам не нужен, – Меньшиков выхватил минибластер и всадил второй заряд в труп Вельде.

Мертвое тело дернулось, выгнулось дугой, словно и не умирало, затем безвольно обмякло и распласталось на полу. Иван призадумался, глянул на Вельде, потом на косо ухмыляющегося графа и, приняв решение, пошагал к царю. Царь оказался неожиданно грузным. Неожиданно, потому что будучи в сознании царя, Иван той тяжести не отмечал, считая ее вполне нормальной.

– Предлагаю начать выдвижение, – строго, по-военному, предложил полковник, намекая на шатающуюся в проеме дверь.

Меньшиков согласно кивнул и первым шагнул в тайный проход.

– Как там наши друзья у Селима поживают, – на ходу поинтересовался Меньшиков.

– Вот черт, так и знал, что забуду, – выругался Иван. – Тут столько всего навалилось, совсем из головы вылетело. Господин полковник, вы меня на всякий случай за плечо придерживайте, пока я с ребятами на связи буду, боюсь, занесет меня куда с таким грузом на закорках.

– Давай-давай, – поторопил полковник, – и забудь про полковника, я для тебя Михалыч.

Иван взял на заметку, но отвечать полковнику не стал, так как в голове уже звенел напряженный крик другого полковника, Врубель костерил Ивана во все тяжкие, за его длительное молчание.

***

Разговаривая с Богом, не поминай черта!

– Волгин, Волгин, лейтенант, твою мать через коромысло, Иван, отзовись!

– Туточки я, господин полковник, малость увлеклись, извините за задержку, слушаю со всем вниманием.

– План готов, хорошо бы его обсудить с ребятами, а как это сделать? – моментально перейдя на деловой тон, спросил полковник.

– Иван, ты где был, мне уже этот шашлык в горло не лезет, – услышал Иван в тот же момент голос Семенова. – Полковник, я вас слышу? – удивился он.

– Здорово, круто придумал, командир! – восхитился подключившийся Каха. – Прямо оперативная связь на поле боя!

– Кхм, то есть всем все слышно? – удивился Иван.

– Волгин, да вы уникум, чтобы такое устроить… я вас недооценил, признаюсь. Выберемся из этой переделки, подам прошение на имя царя о вашем повышении в звании, скажем до… э-э-э… капитана.

Иван улыбнулся, вспомнив про обещания Меньшикова, но желание полковника ему тоже понравилось, все ж таки не каждому такое удается услышать из уст настоящего героя войны. Эх-ма, лафа пошла, живым бы остаться, да в славе купаться. Кстати…

– Излагайте план, полковник, штаб в сборе.

Сжато, в нескольких словах полковник пояснил, что корабль, на котором они находятся, относится к стандартному флагману султанских войск, планировка его известна. Вопрос в том, как далеко они находятся от грузового отсека. В связи с этим предлагается выйти за пределы каюты и сориентироваться на местности. Там видно будет, что и как. Конкретные приказы получишь по мере продвижения.

– Волгин, ты сможешь поддерживать связь все это время? – поинтересовался полковник Врубель.

– Сомневаюсь, но постараюсь, – честно сказал Иван. – Мне еще Селима стреножить нужно, чтобы он не заорал раньше времени.

– Ну, что же, помолясь и начнем. По твоей команде, Волгин, мы все вылетаем из каюты, оружие на изготовку, стрелять на поражение, только, черт побери, гражданских не трогайте, вояки.

– Есть… есть… с богом!

Иван выдохнул, скидывая из сознания канал связи с друзьями. Не хватало, чтобы и Селим подключился к их маленькому совещанию. Интересно все ж таки, как это так получилось, что он соединил вместе только тех, кого хотел, а не всех, кого знал? Загадка.

К примеру, если подумать, что только друзей, так почему Люську не зацепил? Или Люська не друг? О! Точно, любовь не дружба, потому и не цепляет, – обрадовался Иван разгадке сложного вопроса.

Подключиться к Селиму проблемы не составило, он полулежал на подушках, потягивая вино из бокала и с приятной улыбкой глядя на гостей. Но внутри него все кипело, он бормотал проклятья, желая скорой смерти своим незваным гостям.

– Аллах, я не знаю, за что ты меня наказываешь, но это не гости, а сущие демоны. Как они могут столько жрать и пить? Любой правоверный мусульманин на их месте давно бы уже умер, а они только песни распевают и еще наливают. Им нет значения, что это очень дорогое вино, для особо дорогих гостей. Они пьют его, как воду, чтоб они захлебнулись собаки поганые.

– Ты звал меня, Селим?

– Ой, это кто?

– Селим, не играй со мной! Чье имя ты назвал в своих проклятьях?

– Ал-л-л-ах?!

– Скажи, Селим, чего хочешь больше всего на свете? Сегодня твой день, я добрый, ведь ты свято чтишь законы гостеприимства!

– А можно этих… ну…

– Гостей?

– Ну, да.

– Убить?

– Если можно. Я могу все сделать сам. Можно?

– Нет, Селим, это же гости.

– Вай, ты же сказал, проси, что хочешь, – обиженно заныл Селим.

– Я сделаю так, что они пойдут прочь, а там…

– Ай-вэй, воистину велика мудрость твоя о, Аллах, великий и всемогущий, да святится имя твое, да…

– Довольно, Селим, у меня мало времени. Вас много, я один, столько дел, забот. Короче, слушай внимательно. Сейчас им всем скрутит живот, резко и сильно. Где у тебя гальюн?

– Э-э-э, там, – Селим махнул рукой налево от выхода, тотчас понял, что делает нечто странное и помахал рукой возле лица, словно веером. – А почему спрашиваешь, Аллах, ты же сам все знаешь? – насторожился Селим.

Иван на мгновение растерялся. Действительно, подловил Селим, с таким нужно играть повнимательнее.

– Селим, зачем мне знать, где располагаются гальюны? Мне это зачем?

– М-м-м, не знаю. Вай, конечно не нужно, зачем Аллаху гальюн? Прости, Аллах, мою тупость.

– Прощаю… пока… Пусть твои абреки расположатся над кабинками. Человек со спущенными штанами особенно уязвим. Тебе нравится мой план, Селим?

– Э-э-э… план хороший, – замялся Селим, – но я уже сказал им, что убью их, как только они переступят порог каюты, – смущаясь, признался он.

– Это ты зря. Хорошо, давай сделаем так. Сейчас твои люди ждут гостей по обе стороны от входа, – Иван сделал паузу, ожидая от Селима невольного подтверждения неявного вопроса.

Селим промолчал, по всей видимости считая, что Аллах и так все знает.

– Позови абреков, но не всех, позови на своем языке, чтобы неверные не поняли наш план. Скажи им, чтобы с той стороны, где туалеты, осталось три-четыре человека. Остальные пусть выйдут в проем, и ты по-русски прикажешь им убираться прочь. Дальше, как сам понимаешь, все просто.

– Воистину дьявольский план.

– Не кощунствуй! Ближе к делу, через пару минут им станет очень, очень, очень плохо. Командуй!

– Гости дорогие, я передумал вас убивать. Зачем убивать, вэй? Все люди братья, Аллах велел нам любить всех людей. Эй, вы там! – крикнул Селим по-русски и добавил что-то на арабском языке, обращаясь к абрекам за пределами каюты. – Идите все прочь, расходитесь по каютам, сегодня война отменяется, Селим добрый!

В проем с двух сторон галдя и потрясая оружием вывалилось человек пятьдесят. Храбрость джигитов не знала границ – против троих русских, они собрались выступить целой армией. Селим произнес пламенную речь на своем языке, во время которой нукеры громкими криками выражали дикую радость, кровожадно поглядывая на русских.

– Так, мужики, сейчас этот маскарад утихнет. – перескочил Иван к друзьям. – Расклад такой: слева от входа гальюн, полковник пытайтесь вспомнить план судна; над кабинками нукеры, они вас убьют, как только снимете штаны; сейчас вы схватитесь за животы и громко достоверно заявите, что вам срочно нужно оправиться; естественно вы туда не пойдете, ваша задача рвануть строго в противоположном направлении, туда, где вас не ждут; потом…

Иван представил, как было бы здорово, если бы сейчас всем во дворце стало не до них. К примеру, вот также приспичило бы всем, ни единой мысли бы в головах не осталось, бежали бы, придерживая штаны, к туалетам, тряслись бы у входа. Бери их тогда голыми руками или иди мимо них совершенно спокойно, никому до тебя дела нет. Вот было бы здорово! Иван начал представлять это фантастическое зрелище в деталях и тут полковник перебил его на самом интересном месте.

– Все, Волгин, понял. План такой – мы идем в гальюн! – заявил полковник. – Остальное на ходу, не отставать, делать все быстро и четко. Все, орем!

Дальше все закрутилось как в карусели. Добрый Селим указал страждущим правильное направление и довольный потирал ладошки в предвкушении сладостной мести. Полковник с пилотами стремглав, придерживая животы и соблюдая легенду, рванули в клозет. И вот тут произошло нечто странное для Селима и самого Ивана.

Полковник проскочил мимо дверей туалета с максимальной скоростью, широкими скачками устремился к неприметному люку, расположенному неподалеку.

– Быстро в шлюз! – заорал он, нажимая большую зеленую кнопку рядом с люком.

Люк с шипеньем отворился, пропуская русских в спасательную капсулу. Капсула, рассчитанная на двух человек, с трудом вместила троих и полковник решительно выдернул пломбу доступа к стартеру.

– Поехали, родимая! – рявкнул он, нажимая пуск.

– Полковник, а как же груз? – заорал Иван, не понимая, как Врубель мог предпочесть позорный и бессмысленный побег, исполнению боевого задания.

– Не боись, Волгин, никуда твой груз не денется. Где у транспорта стыковочные шлюзы, в хвосте или в головах?

– В головах, господин полковник! – Иван понял хитрый план полковника.

А ведь действительно, шансов прорваться через весь корабль в малознакомой обстановке нет никаких. К тому же бластеры в условиях корабля вещь опасная и для самого атакующего. Рассчитывать на везение может только полный идиот, ну, или Иван Волгин.

– Маневрируйте, полковник, маневрируйте, Селим приказал стрелять по вам из всех стволов, – спешно сообщил Иван, прыгнувший на мгновение в голову Селима.

– Пытаюсь, – сквозь зубы, ответил за полковника Семенов. – Навалились тут, рукой пошевелить сложно, – жаловался на жизнь Семенов. – Еще и ругаются, что в пузо им локтями тычу, вот черт, еле увернулся.

– Давай, Семенов, давай, родной, в твоих руках судьба империи!

– А я думал штурвал, – хохотнул Семенов и тотчас же выругался, выполняя, по всей видимости очередной маневр. – Сюда бы твои штурмовики, Иван, мы бы эту халупу разнесли по бревнышку. Сил нет тащиться в корыте, да еще по тебе шмаляют все, кому не лень.

– Вернешься с победой, будет тебе штурмовик, Семенов! – пообещал Иван.

– А не вернусь?

– Похороны за счет казны устроят? Хорош балагурить, я буду в полуха за вами присматривать, крикните хором, как пристыкуетесь. До связи!

***

Искуству выглядеть идиотом

актерам нужно поучиться у политиков!

Иван поморгал, восстанавливая зрение, понял, что они стоят в полутьме, чего-то ожидая.

– Ну чего там? – шепотом спросил он.

– Ждем, пока коридор освободится, – пояснил полковник, – поперли все разом, словно приспичило всем во дворце, – он хихикнул злорадно, – Видать есть бог на белом свете, во как приперло, бегут, штаны придерживая.

– Полковник, нашли чему радоваться, – пресек веселье полковника Меньшиков, – теперь сиди тут, пока они закончат передислокацию поближе к горшкам. А ведь многие не добегут. Представляете, как во дворце вонять будет? – он не удержался и хохотнул, представив себе царедворцев, сидящих в позе орла в живописных уголках замка. – Знать бы, что это им так сразу приспичило. Иван, твоих рук дело? – невинно поинтересовался граф.

– Не могу знать, Ваше Величество. Откуда мне такое сотворить? – Иван решил не распространяться о своих недавних мечтах. – Видать особенность вживания чужих в организм человека, – глубокомысленно предположил он.

– Чужих говоришь, ну-ну, – не поверил Меньшиков.

В голосе Ивана не было прежней бодрости, гибель царя, точнее хладнокровное убийство царя Меньшиковым, подействовало на него, как холодный душ. Перестали быть нужными, стали опасны и приговор приведен в исполнение моментально. Кто следующий? Нужно быть полным идиотом, предполагая, что граф оставит их в живых после всего происшедшего.

И указ царский тут самая главная проблема. Потому как трактует он смерть царя от любой причины, но никак не от рук наследника. Это прямой переворот, а не престолонаследование получается. К тому же Меньшиков об указе все доподлинно знал, и поэтому использовал удобный случай, чтобы занять трон. И кто после такого неблаговидного поступка будет свидетелей в живых оставлять? Только дурак.

Наобещал с три короба, чтобы глаза отвести. Как ситуация более-менее устаканится, так и получим мы по девять грамм в затылок или стилет в сердце. Кстати, минибластер как раз на два выстрела, к тому же следов никаких – шел человек и умер, всякое в жизни случается.

– Ладно, отдыхаем, – распорядился Меньшиков. – Полковник, ваше дежурство первое. Иван ты на связи. А я пока о делах наших скорбных умом раскину.

Все опустились на пол, присели, вжавшись в стенку, оружие на коленях, ушки на макушке. За тонкой перегородкой неумолкающий топот – толпы царедворцев и челяди спешат по важным делам.

– Что-тоу тебя, Иван, голос кислый, не нравится чего, или живот болит? – тихонько спросил Меньшиков.

– Не нравится, – не стал отрицать Иван.

Лучше сейчас все закончить, чем шагать, ощущая прищуренный взгляд за спиной.

– Ты давай без намеков, чего не нравится? – в голосе Меньшикова появилась жесткость.

– Вам по-русски или политкорректно? – с издевкой в голосе спросил Иван, вспомнив боярина по политике.

– Мне по-русски, политкорректность на дух не переношу, баловство это, руби, как есть, я правды не боюсь.

– Легко у вас получается. Убрали человека, как фигуру с шахматной доски, чик и нету человека. А ведь это же царь!

– Кто тебе сказал, что легко? Человека убить, глядя в глаза, всегда сложно. Проще приказать кому-нибудь, так легче.

– Что же не приказали?

– А на ком кровь-то будет, Ваня? Я не привык своих людей подставлять. Без надобности, – добавил он после небольшой заминки.

– Они же связанные были, спрятали бы их куда-нибудь до времени, убивать-то зачем? Греха вы не боитесь, Ваша св…, черт никак не могу привыкнуть, Ваше Величество.

– Привыкнешь. А ты мне в морду дай, глядишь полегчает. Только учти, я сдачи дам, мало не покажется.

Граф говорил дерзко напористо, словно боксер вытанцовывал перед противником в ожидании атаки. Только Ивану в возможности графа не верилось, вялый он был у царя в кабинете, квелый.

– Ага, видал я вашу сдачу.

– Ваня, тогда я дурака валял, любопытно мне было, насколько далеко царь зайдет, вот и пер по краешку, провоцируя его, на грубость нарывался.

– Ага, вам бластером в морду тычут, а вы такой храбрый в игры играете? – не поверил Иван.

– Так я же знал, что у царя кишка тонка в живого человека выстрелить, слабый он, нервный очень, – ухмыльнулся Меньшиков.

– Царь бы не выстрелил, а я так запросто, вы для меня супротив царя никто! – завелся Иван.

– Так значит ты там был, – поймал граф Ивана на оговорке.

– Где? – включил дурака, осознавший промашку Иван.

– Тебе в рифму ответить или сам догадаешься?

– Все одно не верю, что все подстроено было. – Иван решил на вопрос графа не отвечать, пусть будет навроде игры, словно бы все что-то знают, но никто прямо ничего не говорит. – Михалыч ваш человек, а глушилку принес и палача пригласил. Или палач был в сговоре?

– Палач? Не-е-е-т, палач был натуральный. Вань, ты ж его видел, какой из Никитушки артист. Скажи ему правду, так он и пальцем шевельнуть не сможет, а все должно быть натурально.

– Но про палача вы выходит знали?

– Конечно знал, Михалыч и предупредил.

– Эх, Михалыч, ну как ты мог? Я же тебя можно сказать в друзья записал!

– Не совсем понимаю суть вашего спора, – в голосе полковника звучало искреннее непонимание, – но в первую очередь моя забота о безопасности государства. Если вижу я беду, то не руками разведу, есть четкая инструкция, – пояснил полковник.

– Вот, видишь, Ваня, это тебе не дворцовые придурки, у нас все четко, как в армии. Точнее даже лучше, чем в армии, потому что приказы не обсуждаются, а выполняются беспрекословно. Улавливаешь разницу?

– Все равно не вижу великого смысла царя убивать, – уперся Иван. – Это же обычный переворот, – ляпнул он, как в прорубь окунаясь, – было выгодно царя шлепнуть, вот вы и пристрелили его.

– Не все так просто, Ваня, – помолчав, с досадой ответил граф. – Только вижу, что между нами трещинка наметилась, та трещинка может нам боком выйти, а мне сейчас крепость в наших рядах важна.

– Не я ту трещинку заронил, – упирался Иван.

– Хорошо, будь по-твоему, получишь всю правду, только громко не ори, а то нас тут мигом вычистят. Дело обстоит следующим образом.

Граф начал издалека, заглянув в глубину истории. История та утверждала, что все смуты и беды в империи российской происходили от борьбы за трон. Стоило наследнику обосноваться во дворце, как тотчас же под него со всех сторон копать начинали.

И кто только в тех осадных работах замешан не был, все поголовно, без различия полов и вероисповеданий. Кучковались, друг от друга шифровались, армию и полицию на куски разрывали, чтобы кусочек силы в руках иметь при необходимости.

Выходило так, что случись война и первым делом эти компании друг с другом отношения выяснять стали бы, потом царя бы сместили и уж в последнюю очередь с остатками сил на врага ринулись. Только враг-то ждать не будет, пока во дворце угольки остынут, ударит сразу, сметая и правых и виноватых. Потому как врагу без разницы, кто за красных, а кто за зеленых. Враг он и есть враг.

Хуже того, отмечались и становились все более привычными альянсы переворотных компаний с врагами. Обещая различного рода льготы и преференции, получали они от врага вооружение, а то и войска. Варги лишь малый пример такой схватки.

И вот отец мой, решил кое-что поменять в жизни империи. При рождении меня спрятали от всех, а наследником сделали того, кто сейчас в царях был. Мне же был уготован пост тайного канцлера. С детства меня муштровали, приучая к различным способам сыска, разведки, рукопашному бою.

– А ты думал, я тюфяк, Ваня? – грустно ухмыльнулся граф. – Да мне человека убить легче легкого.

От такого распределения власти получилась совершенно новая ситуация в государстве. По прежнему все копали под новоявленного императора, но попытки переворота пресекались тайной полицией. Меньшиков был всегда рядом. Именно он решал все дела государства, отдав на откуп царю видимость царствования.

– Понимаешь, Ваня, это не самое главное – сидеть на троне. Главное управлять империей. Улавливаешь разницу. Враг нацелен на царя, а я в тени и могу того врага выщелкнуть, подсечь, убрать в любое время. Тратить на меня много сил не будут, не царь все ж таки. А мелкие нападки я и сам пресечь могу. Главное образ создать вальяжного, ленивого и слабого чиновника. Как твое мнение, получилось с образом?

– Получилось, – буркнул Иван, переваривающий услышанное.

– И теперь скажи мне, Иван, как на духу, какой мне был резон менять диспозицию? Для чего на передний план выдвигаться, из окопа под пули выскакивать, самому себе на груди мишень рисовать? Дурак я по-твоему?

– Никак нет, Ваше Величество, на дурака не похожи, – с неохотой признался Иван.

– Другого выхода не было, – пояснил граф, – царь мог стать их марионеткой, с ним гораздо легче и быстрее выполнить вторжение. Без него придется искать запасной вариант, что-то выдумывать с коронацией нового царя, а это время. Тут, как в шахматах, приходится жертвовать королем, чтобы провести пешку в ферзи.

– Получается, – подал голос полковник, – что я все это время под началом настоящего царя служил?

– Выходит, что так, полковник, – хмыкнул граф. – Ничего, голова не кружится от высот?

– Есть маленько, Ваше Величество, – признался полковник.

– Ну-у-у, ежели все так сложно, – замялся Иван, – выходит, что и я против вас ничего не имею, Ваше Величество, – вздохнул он. – Будем считать, что трещинки промеж нас нету.

– Вот и славно. Полковник, глянь в глазок, как там наши страдальцы?

– Да конца краю им не видно. Откуда их столько набралось, как муравьи прут и прут.

– Пусть прут, только не… – хохотнул граф.

***