Текст книги "Без царя в голове"

Написанное пером не вырубить топором,

но с писателем у топора нет проблем!

Иван очнулся от похлопывания по щекам. С трудом открыв глаза, он увидел, что его усаживают за стол. С другой стороны стола на него холодно взирал старый знакомый – тайный советник граф Меньшиков.

В сознании Ивана словно взорвалась бомба. «Меньшиков… Меньшиков… Твоя цель Меньшиков…» Не осознавая себя, Иван, отпихнув охранников, рванулся к графу. Оттолкнулся от пола и ласточкой взмыл в воздух, собираясь с ходу перемахнуть стол, чтобы вцепиться в горло врагу. «Убить, убить, убить…» – громыхал мысленный приказ и все существо Ивана наполнила жажда убийства. Где-то на середине стремительного полета он врезался в невидимую преграду и оглушенный сполз по стеклу на стол. Внутренний голос пискнул и заткнулся.

– Браво, Волгин, браво! – граф лениво похлопал в ладоши. – Какая экспрессия, какая сила. Мне рассказывали о вас, но, хочу заметить, увиденное превосходит все рассказы. Напрасно старались, такие фокусы со мной не проходят. Бронированное стекло, голубчик, отменного качества, прозрачное как воздух, прочное как алмаз. Попробуйте выстрелить из бластера, и результат сильно удивит – заряд не пройдет. Вот такие дела, Волгин.

Иван сплюнул на стол и молча сполз на скамейку. Это же надо так глупо нарваться, кто же знал, что этот гусь подстрахуется прозрачной переборкой? С другой стороны, а чего, собственно говоря, прыгнул, дурак? Какая дурная сила через стол бросила? Ну, схватишься ты с графом на кулачках и что с того? Вмиг охрана набежит и бока намнет. Глупо, Иван, ой как глупо. Еще этот голос дурацкий в соблазн вводит, где его только подцепил?

– Но не для этого вас пригласили на беседу, – все тем же ровным тоном продолжил граф, словно не замечая душевных волнений Ивана. – Насколько понимаю, полковник не в курсе вашего маленького приключения с торговым судном. Именно поэтому он нам пока не нужен.

Волгин молчал, помаленьку приходя в себя от неожиданного потрясения. Рядом ошалело хлопали глазами Семенов и Каха. Они никак не могли взять в толк, что именно нужно тайному советнику от рядовых пилотов. Не дождавшись ответа Ивана, граф продолжил.

– На аудиенции у царя будете вести себя тише воды и ниже травы. Никаких подробностей, никаких имен, одно лишнее слово и мои люди вас обезвредят. Все понятно, господа пилоты? – ровным, лишенным интонаций голосом спросил граф.

– А потом? – хрипло поинтересовался Иван, заранее зная ответ.

– Потом вас отправят обратно в полк, – не моргнув глазом, соврал граф.

– И в ближайшем бою… – невесело усмехнулся Иван.

– Все зависит от вас, – прищурился тайный советник. – Хорошие пилоты, смелые солдаты, вы могли бы хорошо продвинуться, будучи преданны мне лично.

– Как Каховский? – не удержался Иван.

Лицо графа исказила гримаса ярости.

– Ты слишком болтлив, лейтенант.

– И все же, вы не ответили, Ваше сиятельство, – Ивану чертовски хотелось дать графу в морду.

– Именно так, если тебе это хочется узнать перед смертью.

– Но аудиенции нам не избежать, я правильно понимаю?

– Все правильно понимаешь, будет обидно потерять такого умного солдата. Но… ты сам сделал выбор, пилот.

– Иван, вы о чем разговариваете, чего нам делать? – встревожился Семенов.

– Чего он на нас наезжает, – громким шепотом поинтересовался Каха.

– Мужики, не спрашивайте. Пока тайну знаю только я, вы вне опасности.

– Он правильно говорит, – подтвердил граф, с интересом прислушиваясь к беседе друзей.

– Ну и сука же ты, Волгин! – неожиданно взорвался Семенов. – Сдохнешь, руки не подам и на могилку не приду! Значит друзья только для пьянки? Как жаренным запахло, все врозь? Дерьмо ты, Иван, а я ведь тебя за друга считал, – он сплюнул на пол.

Иван молчал.

– Я согласен с Семеновым. Ты не прав, Иван. Вместе воюем, вместе и помирать. Давай, колись, что за секрет.

Иван сглотнул густую слюну, горло пересохло, в голове гудело, как после попойки, но он молчал, тупо уставившись в одну точку.

– В принципе это ничего не меняет, господа. Волгин благороден, но суть остается прежней. Даже малая доля вероятности того, что вы можете знать то, что знает Волгин, заставляет меня считать, что вы наверняка это знаете. Так что, Волгин, ваше благородство напрасно.

– Каховский работает на тайного советника, – коротко произнес Иван.

– Так ведь он был с пиратами… – Семенов осекся.

– Вот же задница, – тихо выругался Каха и сплюнул на пол.

– Это так, но выводы неверны. Государственная политика дело тонкое, а с вашими умениями крушить и ломать там делать нечего. Не то умение, не те навыки, господа. Так что давайте все сделаем красиво. Сейчас вас проводят к царю, получите награды и потом будьте любезны обратно. Чем правильнее себя ведете, тем дольше живете.

– Что делать будем, командир? – не обратив ни малейшего внимания на слова графа, спросил Семенов.

– Пока делаем, что предложено, там видно будет, – тусклым голосом ответил Иван.

Смерть уже витала перед ними, небольшой промежуток времени отдалял его и друзей от вечного забытья. Но этот промежуток не заполнен схваткой, боем, взрывами и криками в шлемофонах. Нет азарта боя, который позволяет забыть о ранениях и потерях. Смерть приближалась к ним медленно, тихо и неотвратимо, как уборщица со шваброй.

– Кстати, господа, оружие вы получите лишь по возвращении в полк, – снисходительно, словно делая одолжение, сообщил граф.

***

Еды, как и удачи, никогда не бывает много!

Пилотов препроводили в другую комнату, где их с нетерпением ожидал красный от возмущения полковник.

– Это безобразие, – кинулся было он к охранникам, но те, равнодушно пожав плечами, вышли за дверь. – Слава богу, все живы. Что произошло, чего они от нас хотят? Да не молчите, черт бы вас подрал, когда командир задает вопрос! – взорвался полковник.

– Ваше превосходительство, все в порядке, – поспешил успокоить полковника Волгин, – мужики подтвердите! – Семенов с Кахой, тяжко вздохнув, кивнули.

– Спасибо, успокоили, – сухо прокомментировал полковник их смущенный вид. – Что нас ждет дальше?

– Все по плану, господин полковник. Аудиенция, награждение и айда до дому, – стараясь выглядеть беззаботным, разложил Иван диспозицию.

– Волгин, если вы считаете своего командира идиотом, можете и дальше строить вид, что ничего не произошло, – разозлился полковник. – Детский сад, боже мой, и это боевые офицеры? Может, вы мне еще манной каши сварите и бублик подарите? Что происходит, Волгин, что за цирк? Зачем нужно было с боем брать нас под арест, лишать оружия, чтобы потом вот так запросто отпустить обратно в крепость? Волгин, я с вами разговариваю, вы, по всей видимости, тут самый осведомленный.

– Такие порядки, господин полковник, – промямлил Иван, – не мы первые, не мы последние. Перестарались в тайной канцелярии, перепутали с другими, отсюда и заморочка. Сейчас все выяснили, недоразумений больше нет, поэтому и все в порядке.

– А как вы объясните, господин лейтенант, – язвительно осведомился Врубель, – что для разборок пригласили младших офицеров, в то время, как их командир был оставлен в этой камере?

– Не могу знать, господин полковник, у них во дворце свои порядки. Может принято допросы начинать с младших по званию, – сделал предположение Иван, пряча взгляд от полковника.

К облегчению Ивана, сгоравшего от стыда, что вынужден врать Врубелю, дверь отворилась и придворный лакей пригласил господ офицеров проследовать в зал для аудиенций. Ивану пришлось силой удерживать себя на месте, чтобы не рвануть в дверь впереди всех. Полковник, четко рубя шаг, покинул помещение, за ним нестройной толпой последовали пилоты. Семенов с Кахой в полголоса удивлялись роскоши, Иван же следовал молча, по уши сытый антуражами царского дворца.

Как ни странно царь довольно радостно встретил полковника с пилотами. Лицо его излучало искреннее восхищение, весь он пылал радушием и обаянием.

– Так вот ты какой, Иван Волгин! – приколов к груди Ивана орден, восхитился царь. – Ай да молодец, ай да богатырь! Расскажите, господин полковник, чем славен сей лейтенант? Рапорт наградной читал, но хочется услышать из уст боевого офицера сей рассказ.

Официанты деловито суетились между присутствующими, предлагая напитки и закуски. Шустрые официанты, ловкие, но уж больно крепкие для лакеев и борты ливрей слишком выпирают, словно прячутся там небольшие бластеры. Ежу понятно, что к каждому слову прислушиваются, каждый жест ловят, чуть что не так и случится неприятность.

Кусок не лез в глотку, но Иван напрягся и разжевал онемевшими челюстями малюсенький бутерброд с черной икрой. Отхлебнул из высокого фужера чего-то жутко дорогого, но не почувствовал вкуса. Голоса доходили до сознания, как через вату.

– Господа, будьте проще, – упрашивал царь мнущихся офицеров, – сделайте одолжение старику, угощайтесь. Хочу выпить за бравых солдат своего Отечества!

Деваться некуда, смахнули с подносов по стакану, гаркнули «За Отечество!» и залпом выпили царское вино. За последующие полчаса Иван узнал о себе из рассказа полковника много интересного, аж зауважал было сам себя, да вовремя спохватился.

Время аудиенции стремительно пролетело и церемониймейстер настойчиво подталкивал офицеров на выход. Не кабак, мол, пора и честь знать, вас много, а царь один, на выход, господа, на выход.

– А лейтенанта Волгина, попрошу остаться! – неожиданно для всех присутствующих приказал царь.

«Лакеи» сперва опешили от неожиданного приказа, не предусмотренного приказами тайного советника, но ослушаться царя не осмелились. Слаженным движением зацепили полковника с друганами и ненавязчиво, но жестко вывели всех из кабинета.

***

Не думай о мгновениях, думай, чем их заполнить!

– Так вот ты какой, Волгин! – без прежней показной радости повторил царь, едва закрылась дверь. – Я тебя как-то по-другому себе представлял.

– Ваше Величество, одна просьба, задержите моих товарищей в приемной иначе им каюк, – откинув церемонии, торопливо попросил Иван.

– Логично, – кивнул царь и нажал кнопку переговорника. – Офицеры пусть пока посидят в приемной.

– Слушаюсь, Ваше Величество! – эхом отозвался Михалыч.

Переговорник замолчал, царь с интересом разглядывал мнущегося Ивана.

– Спасибо, Ваше Величество, – не зная, что сказать далее, поблагодарил Волгин.

Царь не ответил, продолжая рассматривать Ивана и отбивая при этом дробь пальцами по столешнице. Выдержав длинную паузу, за время которой Волгин успел и вспотеть и замерзнуть, царь начал говорит.

– За что спасибо? – сухо осведомился он. – Думаешь, спасать я твоих друзей собираюсь, или тебя пожалеть и с миром отпустить? А, может, желаешь корзину медовухи обещанной получить? Ты же уговор выполнил – из моей башки ушел, стало быть я должник твой! Так?

Иван судорожно сглотнул. В голосе царя не было даже малого намека на те прежние пусть и не слишком ангельские, но хотя бы приятельские отношения, что сложились у них за несколько часов «братства». Он считал себя, если уж не самим царем, то хотя бы лицом к нему приближенным. А как иначе, когда такие страшные тайны познал и в таких опасных делах государственных участие принял самое, что ни на есть непосредственное.

– Как прикажете, Ваше Величество, – промямлил Иван, не зная, какой стороны держаться, как себя вести в такой непростой ситуации.

Вроде и в теле своем, и силушка есть и хватка бойцовская, а чувствует себя дитем неразумным, глупым и нашкодившим. И в глаза царю смотреть стыдно и не смотреть нельзя, потому как тот взгляд отводит, кто подлость задумал или поклеп неправедный возвел. Иван же от чистого сердца все творил и нет у него причины взгляд отводить.

– А я тебя понимаю, Иван. Красавец, силач, ловкий парень и оказался в столь хилом теле, как мое. Но согласись, есть своя выгода быть в таком теле. То, чего ты добиваешься силой и здоровьем, я получаю одним мановением пальца.

– Угу, – хмуро согласился Иван, чувствующий себя весьма неуютно.

Одно дело, когда ты властелин этого тела, другое, когда-то тело тебе выговаривает и может в любой момент секир-башка сделать. Только и остается молчать и соглашаться.

– Только нельзя царю попусту руками размахивать, не подобает вести себя странно и непонятно. Одно дело в кабаке с собутыльниками препираться и совсем другое иностранного посла к чертям собачьим посылать.

– Кто ж знал? – виновато потупился Иван. – Я ж как лучше хотел.

– Ах, как лучше? А я то, старый дурак, подумал, что ты империю Российскую изнутри разрушить собрался, – деланно удивился царь.

– Скажете тоже, Ваше Величество, – обиженно засопел Волгин. – Мне же малости не хватило, чтобы Меньшикова забороть. Еще бы чуть и…

– Если заметил, то гвардейцы из дворца не ушли, – без церемоний прервал царь Ивановы оправдания. – Как я понимаю, граф не подчинился твоему приказу и в открытую его игнорирует. Что делать будем, Ваня? – ласково, прямо как дедушка у внучка спросил царь. – Ты же у нас такой продвинутый в управлении государством, куда уж нам старикам за тобой? Советуй царю, что делать будем?

– А силой?

– Ваня, у кого ж та сила?

– У графа, – признал Иван.

– Ты на что надеялся, когда эдакий кавардак во дворце раскручивал? – поинтересовался царь.

– Так я ж думал…

– Он думал, – вскинулся царь, – а спросить старших товарищей, ума не хватило?

– Да ты же… ой, пардон, вы, Ваше Величество, боялись его жутко, чего же у вас спрашивать? – пожал могучими плечами Иван.

– Ты бы спросил, почему царь графа боится? Я бы рассказал, да так рассказал, что и ты бояться бы начал. А сейчас получается, что граф в открытую не повинуется царю, раз, – царь загнул палец, – Селим-бей объявил войну моим торговым путям и жжет все корабли, какие ему попадаются, два; царица совсем сбесилась, хоть из своих палат носа не высовывай, три. И что нам из этого всего светит?

Царь молча загнул оставшиеся пальцы и показал Ивану образовавшуюся дулю.

– Ничего нам хорошего не светит, Ваня. Потому как ссориться легко, а вот чтобы жить в мире, много трудов положить нужно, загодя того бояться, что может случиться от одного неправильно истолкованного слова. Да что я тебе говорю, простофиле?

– Прощения прошу, Ваше Величество. Только мне от всех этих передряг тоже худо выходит. Как выйдем от вас, так всех нас граф и прикончит, не доживем мы до завтрашнего утра.

– И правильно сделает. Я, в отличие от тебя, долго думать не буду – мигом указ подпишу. Да за то, что ты здесь натворил, раз десять казнить нужно. А чтобы другим наука была, еще и разными способами при стечении публики. Сделал бы, не задумываясь, только какая от того польза, Ваня? Ты помрешь, а мне кашу расхлебывать? Ты накуролесил, а отвечать кому?

Царь быстро налил из кувшинчика водки и залпом выпил, не предложив Ивану того же.

– К тому же вредную привычку от тебя подцепил, – пожаловался он сморщившись от крепости напитка. – Пью без меры и не хмелею. Вот скажи, Иван, разве ж это хорошо?

– Есть в ваших словах правда, но повинную голову меч не сечет, – грустно вздохнул Иван, косясь на графинчик. – Очень уж помирать не хочется. Опять же, когда бы меня одного в распыл пустили, понять можно. Но за что всех подписывать на казнь, Ваше Величество? Отзовите бумагу, не дайте свершиться несправедливости!

– Какую бумагу, Ваня? Ничего я не подписывал. Ежели возомнил, что я отомстить решил за безобразия в моей башке, так ошибаешься. Не в моих интересах хотя бы намеком связывать царя с простым пилотом. Народу понятно и привычно, когда царь кому-то бирюльку на грудь вешает, пять минут поговорят и забудут. А казнь учинить, так месяц разговоров и пересудов – с какой это стати царь казнить его решил. В демократы запишут, народовольцы, бессеребренники, за народ жизнь отдавших, тьфу. Так что будь спокоен и с гордостью носи награду, хоть ты ее и не заслужил, собачий сын.

– Тут другое дело, Ваше Величество. Помните указ, который я подписывать не хотел? Как раз за то, что вы нас только что наградили, и прикончат.

– В указе говорилось, насколько я помню, что вы якобы с пиратами якшались и по этой причине вас надлежит наказать. Ты же указ не подписал, а у меня и руки не дошли. Выкинуть тот указ не могу, все ж таки граф подал на подпись. Но свидетелей опросим, следствие учиним, все как положено, а уж там видно будет, кто прав, кто виноват. – Царь явно заскучал и спешил закончить неприятный для себя разговор. – Ежели ты виноват, стало быть тебя и казнят. Да ты не заморачивайся, палач у нас опытный, сам знаешь, даже и не почувствуешь, как отойдешь в мир иной.

– Ваше Величество, – вклинился Иван в паузу, – меня-то можно, только что с графом делать? После того, что я тут натворил, он ведь с вами разборки чинить начнет, я для него так, мелкая рыбешка. А вы то как?

Царь нахмурился, глянул с отвращением на Ивана, сглотнул слюну.

– И что ты предлагаешь? – холодно осведомился он. – Только без твоих дурацких задумок, теперь я буду делать то, что я хочу, а не ты.

– Нужно на время подменить графа… – выпалил Иван.

– Ты соображаешь, что говоришь? Да кто нас к нему подпустит? Что значит подменить, парик надеть что-ли, загримироваться? Да нас любая кухарка в момент раскусит. Глупости, Волгин!

– А нам и не нужно к нему подходить. Я ведь к вам в башку не через посты пробирался, – напомнил Иван.

Царь пожевал губы, искоса посмотрел на шустрого пилота.

– Значит, все-таки можешь выбирать к кому в башку попасть, получается, что врал мне?

– Никак нет, Ваше Величество, не могу, истинная правда, вот те крест! – Иван истово перекрестился на иконы в углу. – Но есть одно соображение. Вспомнилась ключница Марфа, точнее зелье ее на травках настоянное, из-за коего ты ее и погнал прочь.

Иван в азарте по старой памяти перескочил на ты, но царь, увлекшийся разговором, оставил это без внимания.

– Не улавливаю связи, – признался царь, – Марфа тут при чем?

– В тот день, – терпеливо пояснил Иван, – ты в вечеру принял стопку водки, сваренной ключницей по собственному рецепту и были тебе странные видения. Были?

– Ну, были и что с того?

– А уже ночью я оказался в твоей башке, хотя мог оказаться в любой другой. Улавливаешь связь?

– Так ты хочешь сказать, что зелье то вроде приворотного что-ли? Кто выпьет, к тому и прыгнешь в башку? Давай проверим, у меня того зелья графинчик в буфете остался, – царь загорелся идеей и самолично побежал к буфету за графинчиком.

– Нельзя, Ваше Величество, не к месту.

– Да ты кому приказываешь, холоп? – вскипел царь. – Делай, что тебе царь говорит и помалкивай!

– Смысла нет, – не сдавался Иван. – Что нам толку от того, что я снова в твоей башке, Ваше Величество, окажусь? Нет никакого толку, только зелье переведем без толку.

– Логично, – нехотя согласился царь.

– Ты бы, Ваше Величество, вызвал сейчас графа к себе и за помин моей души… пусть будет так, потрафи графу, – остановил он возражения царя, – выпей с ним по рюмочке того зелья. А там уж я сам все сделаю.

– Опять не понял. Если мы оба тяпнем, то как ты выберешь, куда прыгать? Нелогично выходит, – пригорюнился царь. – А подсунуть ему одну, а себе другую водку не получится, граф в этом деле собаку съел.

– На случай положимся, Ваше Величество. Опыта у меня в этом деле маловато, главное в драку ввязаться, а там видно будет, кого бить, а от кого бежать.

– Опять? Где-то я уже это слышал: «Главное в драку ввязаться!» А вдруг как не получится?

– Не получится, знать придется помирать Ваньке со товарищи. Господь не выдаст, свинья не съест, Ваше Величество, давай пробовать.

– Хм. Тебе-то что для этого понадобится или секрет? – прищурился царь.

– Стакан водки и зажигалку, остальное пока пусть останется при мне. Не ровен час кто тот секрет узнает, кавардак начнется пострашнее войны с варгами.

– Не хочешь говорить, стало быть, – прищурился царь, – ну да ладно, после расскажешь, если дело выгорит. Ты-то сейчас куда, в тайной комнатке спрячешься?

– Нельзя мне прятаться, граф заподозрит нечистое, пусть все идет, как планировалось. Распорядись, чтобы господам пилотам по случаю награждения накрыли стол с напитками, да угощеньями. Пока угощаться будем, чай не потащут в казематы, остерегутся. А там как получится, если дело выгорит, то сам и отменю приказ графа. Не выгорит, стало быть больше и не увидимся. Так что на всякий случай прощайте, Ваше Величество!

– Нет уж, до свидания и никаких прощай! Я в тебя верю, Иван, а более мне ничего и не остается! Дожился, Господи! Царь всея Руси у простого пилота одалживается.

Царь тяжело вздохнул, встал из-за стола, подошел к Ивану и крепко обнял его на прощание. Потом разом отвернулся и шагнул к переговорнику.

– Михалыч, господам пилотам, героям нашим накрыть стол в трапезной и чтобы в напитках и закусках отказа не было. Заслужили, орлы! Все понял?

– Так точно, Ваше Величество, будет исполнено!

– А ко мне вызови графа Меньшикова, пригласи его, так сказать в мой кабинет на аудиенцию, попроси не задерживаться.

– Х-хорошо, п-постараюсь, – ни с того ни с сего начал заикаться Михалыч, но царь его уже не слушал.

– С богом, Ваня! – царь кивнул на прощание и отвернулся, то ли забыв про Ивана, то ли пряча повлажневшие глаза.

Иван молча развернулся и вышел за дверь, мысленно вознося молитву всем богам, чтобы направили странный полет его сознания в нужную сторону.

***