Текст книги "Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец"

– Н-ну, пожалуй, – нерешительно согласился Таганцев, все еще не понимая, шутят с ним или все-таки говорят всерьез. Сказанное походило на изощренную шутку, но говорил попутчик вполне серьезно и даже немного торжественно.

– Ну, тут у меня разные мелочи, – сообщил Иван Александрович, – связочки чеснока, вампиры чеснок очень не любят, можно сказать, на дух не переносят! А это вот крестики для спасения тела и души…

Дверь отодвинулась, и в купе проскользнул Ахмед.

– Ну как Магомет? – поинтересовался истребитель вампиров, меняя тему. – Разрешил?

Ахмед неопределенно помотал головой, полез наверх и затих там. Слышно было, как он листает на своей полке «Справочник подрывника».

– Ну что, – поинтересовался Иван Александрович. – Поспим маленько? По сорок минут на каждый зуб?

Если учесть, что зубы у Таганцева были в относительной целостности, то поспать ему предлагалось достаточно долго – десять с половиной часов, если учитывать и то, что осталось от корня с левой стороны.

Но выпитая водка требовала немедленного отдыха.

Таганцев постелил себе и прилег на постель, закинув руки за голову. Уснуть он не мог, кавказец постоянно возился на полке, вжикал замком-молнией на своей сумке и каждые двадцать-тридцать минут выходил из купе. «Наверное, съел чего-нибудь, – лениво пожалел Таганцев Ахмеда. – А может, в вагоне-ресторане по ошибке свинину заказал и оскоромился. Ишь, как его выворачивает!»

Иван Александрович тоже ворочался, похоже, беспокойный кавказец достал и его.

– Слушай, Ваня, – не выдержал Таганцев. – Ты спишь?

– Уснешь здесь, как же! – злобно отозвался истребитель вампиров.

– И многих ты это? Ну, сам понимаешь…

– Ты знаешь, ни одного пока, – признался истребитель. – Стою, понимаешь, над пропастью во ржи. Нашему бы чурке колышек в задницу забить! – помечтал он. – И ходит, и ходит… Туда-сюда, туда-сюда…

– Может, в вагон-ресторан сходим? – предложил Таганцев.

– А зачем? – удивился истребитель вампиров и сел. – У нас еще есть!

– Он у тебя бездонный, что ли? – удивился Иван Федорович.

– Ты на размеры не гляди, – гордо сообщил Иван Александрович. – Ты думаешь, это термос? Нет, брат, это уникальный прибор. Он у меня устроен так, что алкогольные жидкости отбирает из окружающей среды.

– Это как? – вскинулся Таганцев.

– В любом помещении он сразу проводит разведку, и если где-то есть алкогольсодержащая жидкость, прибор этот сразу устанавливает с необходимой емкостью связь по закону сообщающихся сосудов. Но сообщается с этой емкостью так, что в емкости убывает, а в нашем приборе прибывает. А сегодня кто-то в вагоне самогон везет качественный.

– Так это вроде воровство получается, – после некоторого молчания сказал Таганцев.

– Ну, какое же это воровство? – засмеялся компанейский попутчик. – Это, Ваня, научное открытие, равное по своему значению сверхпроводимости! Погоди, когда о нем станет известно, изобретатель Нобелевскую премию получит. Жаль, что пока изобретение нельзя обнародовать.

– Пожалуй, – задумчиво признал Иван Федорович, моментально прикинувший печальные социальные последствия в случае запуска прибора в массовое производство.

Вернулся Ахмед. Посидел немного у себя наверху, опять повжикал «молниями» на сумке, спустился и вышел из купе.

– Шустрый, – неприязненно вздохнул Иван Александрович, глядя кавказцу вслед.

С верхней полки упал листок. Таганцев поймал его на лету. На листке виднелись какие-то расчеты, сделанные корявым почерком.

– Первый вагон, – вслух прочитал Таганцев, – шесть кусков, второй вагон – три куска, третий вагон – 4 куска…

– Что это? – спросил Иван Александрович.

– А, – беспечно махнул рукой Таганцев. – Наш попутчик мыло распределяет.

– Туалетное? – удивился истребитель вампиров.

– Хозяйственное, – вздохнул Таганцев. – И кому это барахло в дороге понадобилось?

– А он что, мылом в поезде заведует? – поинтересовался Иван Александрович.

– Да откуда я знаю? – с досадой сказал Таганцев. – Только мыла у него этого завались.

– А ты откуда знаешь? – опять удивился Иван Александрович.

– Да и я, честно говоря, позаимствовал у него кусочек, от копченого сала руки отмывал, – признался Таганцев.

В купе заглянула проводница.

– Чай будете? – поинтересовалась она.

– Попозже, – сказал Таганцев.

– Вот это правильно, – кивнул Иван Александрович. – Чай не водка, много не выпьешь.

– Это верно, – сказал нежданно подошедший милиционер и потер ру-ки. – Ну, посошок на сон грядущий? Меня, кстати, Спиридонычем кличут!

– Очень приятно, – светски сказал Иван Александрович и поинтересовался: – А второй где?

– Ему нельзя, – сказал милиционер Спиридоныч. – Организм еще молодой и неокрепший, да и службу надо кому-то нести.

Пить заказанный чай Таганцеву так и не пришлось. Зато ночью он не вставал, простатит свой не тешил и сновидений не видел. Кавказец Ахмед, который всю ночь шнырял по вагонам, его тоже не беспокоил.

Таганцев даже стука колес не слышал и покачивания вагона не чувствовал. Тот, кто часто ездит в поездах, знает, что это совсем неплохо. Сон, который ему снился в эту ночь, был странен и непонятен, словно авторское кино, которое так любят снимать начинающие режиссеры. Впрочем, сон этот не влияет на наше повествование, и потому мы его опустим.

Сутки вторые

Утреннее пробуждение находится в прямой зависимости от того, как ты провел предыдущий день, а главное – вечер. И совершенно неважно, где ты просыпаешься – дома, на даче, в палатке, в гостинице, вытрезвителе или поезде. Самочувствие остается неизменным, если ты перебрал, то, просыпаясь, чувствуешь гадкую сухость во рту, сердце учащенно бьется, руки и ноги плохо повинуются тебе, а в голове бьется одна-единственная мысль: неужели это и в самом деле было необходимо. И ты даешь себе клятвенное обещание покончить с одолевающим тебя пороком, но самое странное – веришь этим клятвам, вполне серьезно полагаешь, что справиться с тягой к зеленому змию легко, вот тебе уже совершенно не хочется и никогда не захочется впредь.

И все-таки в поезде просыпаться труднее.

В туалет стоит хмурая, переминающаяся с ноги на ногу очередь, слышны истерические возгласы: да что он там, спит? Зубы можно и позже почистить!

Таганцев пережил мучительно долгую очередь, привел себя в порядок, а когда вернулся в купе, там сидел озабоченный милиционер и рассказывал Николаю Александровичу:

– Понимаешь, чекушку купил, думал, мы утром похмелимся. Утром встаю – нате вам! – бутылка пустая. А главное, укупорка целая, даже не нарушена. Я на напарника: признавайся, волчара позорный, ты лекарство выхлебал? Он клянется-божится, что даже не прикасался. Но ведь я сам видел, полная она была!

– Бывает, – философски заметил истребитель вампиров. – Но ты не волнуйся, у нас тут чуток есть, – и приподнял термос.

– Блин! – восторженно сказал милиционер. – Он у тебя что, безразмерный?

После похмелки стало легче. Таганцев огляделся.

Кавказец Ахмед спал, выставив в проход волосатую спину. За окном проплывал пустой перрон какой-то неведомой станции. У здания вокзала высился памятник железнодорожнику, судя по антрацитовой черноте, поставлен он был паровозному кочегару. По поездному радио сквозь хрипы пробивался голос барда Михаила Смотрова:

 
                              В волны Амура, в волны Амура
                              Бросила лифчик какая-то дура…
 

Вот так, дуры в воду лифчики бросают, а с этого разгораются международные конфликты на границе! Небось, приплыл в свое время вот такой лифчик от острова Даманского к китайцам, те и озверели.

Таганцев решил перекурить и вышел в тамбур. Следом появился Иван Александрович, который оставил милиционера сторожить термос.

В тамбуре собрался курящий народ. Живо осуждались разные проблемы, причем у каждого из стоящих в тамбуре был на них собственный взгляд.

– Загадочное явление, – объявил мужчина из соседнего купе, которого Таганцев узнал по провисшим в коленях тренировочным брюкам, красной спортивной майке с надписью ЦСКА и обветренному лицу. – Вез в Саратов три литра самогону из морошки. Уж как я его берег, как уж берег! Даже с постели не вставал, чтобы вор какой не польстился. А все зря! Сегодня глянул, пустая банка. Испарился!

– Может, крышку неплотно прикрыл, – с ходу включился в беседу Иван Александрович, лукаво глядя на Таганцева и делая ему неопределенные знаки рукой. – А за ночь, значит, нагрел. Он и того…

– Вот горе-то, – озаботился мужчина.

– Бывает, – утешил его истребитель вампиров. – У меня тоже случай в жизни был, сосед вино поставил, аж двадцать литров, и что ты думаешь? Емкость с трещиной оказалась, так все в землю и ушло.

– Другое тут, – не согласился мужчина. – Если бы он испарился, вонь бы по вагону стояла, как в вытрезвителе после Первомайских праздников. А тут – ничего!

– Гад какой-нибудь инопланетный, – предположил паренек с томиком Саймака в руках. – Учуял и польстился.

– Да как он под меня-то залез? – возразил мужчина.

– А что мы о них знаем, – резонно заметил паренек. – Может, он и толщиной-то в тетрадочный лист!

– У нас в прошлом году на поле «летающая тарелочка» села, – вмешался в разговор остроносый мужичок с лихорадочным взглядом. – Натурально, посидела полдня и улетела. А эти самые «зелененькие человечки» даже не появились. От так! А когда тарелочка улетела, быстро выяснилось, что они у нас делали: у Ивана Охлобыстина облигации трехпроцентного займа исчезли, у Богдановых акции «Газпрома», ну и так, по мелочам, у кого чугунок притырили, у кого козу со двора увели.

– Врешь ты все, – не выдержал паренек с Саймаком. – Да на фига пришельцам твоя коза?

– Ну не скажи, – не согласился мужчина. – Дорога-то дальняя, а жрать всем хочется.

– Будут они твою козу свежевать! – презрительно сказал любитель фантастики. – У них на кораблях свои запасы.

– Ну, может, в научных целях, – примирительно заметил остроносый.

– Это могут, – согласился читатель Саймака. – Вон, в Америке они коров похищали и вырезали у них разные органы. Сотни случаев насчитываются.

– Это они для пробы, – сказал бывший обладатель качественного самогона. – Вырежут, попробуют, если понравится, всю корову упрут.

Двери в тамбур открылись и из соседнего вагона перешли двое странных бледных мужчин в одеяниях, похожих на монашеские. В руках у одного из них была коробка, склеенная из серебристой бумаги.

Разговоры о еде Таганцеву не понравились. Он сейчас к любому бутерброду отнесся бы, как кавказец Ахмед к свинине. Затушив сигарету в банке с окурками, Таганцев вернулся в купе. Иван Александрович уже сидел там и обсуждал с милиционером проблемы SETI.

Кавказца Ахмеда на полке не было, ушел куда-то по своим делам.

– Понимаешь, Спиридоныч, – говорил Иван Александрович, размахивая ломтиком хлеба, – не там ищем! Мы по космосу шарим, а они давно уже на Земле, сидят у нас в правительстве, гадят помаленьку. Вот ты скажи, нормальные люди могут поступать, как наши министры? Могут?

– Не могут, – вздыхал милиционер. – Я тебе так скажу, у нас начальник такой странный, я все думал, ну почему, почему ты такой? А оно вон как дело оборачивается! Может, он тоже, а?

– Запросто! – азартно соглашался Иван Александрович.

При виде Таганцева Спиридоныч почему-то вспомнил о службе.

– Хорошо у вас, – сказал он, с сожалением оглядывая купе. – А тут, блин, опять по вагонам ходи. Будут террористы в поезде ехать, который взорвать хотят! Как же, ждите, они что, дураки?

– Всякие бывают, – возразил Иван Александрович. – У нас такой случай был, мужик тещу свою отравить решил и подсыпал порошка в минеральную воду. А утром с бодуна сам же ее и выдул.

– И что? – с видимым интересом спросил милиционер.

– Моментум! – проявил познания в латыни истребитель вампиров. – Даже не чирикнул! А теща на похоронах, между прочим, рыдала!

– Ладно, пойду, – попрощался милиционер. – Вы тут не очень увлекайтесь.

Иван Александрович и Иван Федорович остались в купе одни. Некоторое время Иван Федорович вяло отказывался от предложений истребителя вампиров поправить здоровье, но через некоторое время малодушно согласился. И правда – после двух стопочек стало намного легче.

– Прибор у тебя, конечно, стоящий, – сказал Таганцев. – Если пустить в производство, большие деньги можно заработать. Ты мне другое скажи, как ты, Иван Александрович, в истребители вампиров попал?

– Долгая история, – отвечал Иван Александрович, закусывая консервированным лососем из банки, которую Таганцев купил перед самым отъездом.

– А что, нас кто-то торопит? – усмехнулся Таганцев.

Дорога располагает к различного рода историям, которые собеседники рассказывают друг другу в порыве внезапной откровенности. Благо торопиться и в самом деле некуда, а лишний житейский опыт, хотя бы полученный другими, еще никому и никогда не мешал.

Рассказ о том, как Иван Александрович стал истребителем вампиров

Я, Иван Федорович, перед пенсией книжки почитывать стал. Ну разное читал, не для души, а так, что под руки попадется или внук домой принесет. А потом разобрало, в три библиотеки записался – взрослую, юношескую и детскую. Там поначалу надо мною смеялись, мол, мужик, в детство впадаешь? Люди делом занимаются, а ты книжки читаешь. Проку-то в них! Я терплю, куда же деваться? И тут стали мне попадать книги об этих тварях. Причем чем дальше, тем больше. Лукьяненко там, Панов, Белянин, правда, тот все со смешочками пишет. А потом серьезные книги пошли – «История вампиров», «Граф Дракула», причем видно было, что люди вопрос хорошо знают и пишут о том, что изучили самым доскональным образом. Особенно Стокер, что тут сказать, большой специалист. Тут меня и забрало. Начал я разные источники читать, на кладбище захаживать стал, со сторожами разговаривать. Они мне, конечно не сразу, но очень многое рассказали. И про тени на могилах, и про дыры в земле. Есть там у них мужик один, Валя Аверин, он на жизнь зарабатывает тем, что могилки копает. Нелюдимый такой мужик, но силищи невероятной. Я с ним как-то разговорился, ну, сделал вид, что не верю во всю эту ерунду. Так он мне глянул в глаза, век его взгляда не забуду, и говорит: есть они, Ваня, зуб тебе даю, есть. Ну, я дальше линию гну, мол, с чего ты взял, ерунду порешь, это на тебя так кладбищенская обстановка действует. Тут он мне и выдает. Я, говорит, в прошлом году могилку учительнице начальных классов копал, Козявиной Елизавете Ивановне. Знаешь такую? Я ему в ответ: ну, как не знать. Она меня учила, сына моего учила, внуков вот не доучила в связи с преждевременной кончиной на девяносто третьем году жизни. Известная личность эта Козявина, ее все в райцентре знают. Так вот, продолжает Аверин, машу я лопатой, метра на полтора уже углубился, а заказ срочный, я за него уже в вечер взялся. Сумерки, потеть не приходится, обстановка благоприятствует, дело уже к концу идет. И вдруг на меня сверху кто-то как кинется! Аверин мужик здоровый, да бывший десантник, он нападавшего через себя перекинул и обомлел. Рожа синяя, глаза угольями горят, а клыки длинные, как мой указательный палец. Тут эта тварь на него опять кинулась. Аверин поймал его на прием и выбросил из могилки. А тут как раз солнышко в последний раз из-за тучки выглянуло. Тварь как заорет! А от нее дымок или пар идет. Кинулась она вниз, нашла какую-то дырку и ушла в нее. Аверин сидит весь в поту, еле дышит и слышит, как эта погань в соседней могилке скулит. «Что, больно?» – спрашивает ее Аверин. В ответ ни слова, только поскуливания одни, собака так скулит, если ее ногой в кирзовом сапоге пнуть. Вылез Аверин из могилки, глянул, кто лежит в соседней, а там директор маслосырбазы похоронен, уважаемый человек был в районе, только вот про него при жизни разные гадости рассказывали. Но не о них речь!

Аверин человек серьезный, я ему сразу поверил. Он врать никогда не умел, даже в школе, что его ни спросят, во всем признается. Помнится, учительница биологии его спросила, почему он домашнее задание не подготовил. Так он ей прямо ответил: в футбол, говорит, играл.

Потом я еще кое-что подчитал. И понял я, существуют эти твари на самом деле. А раз они есть, то должен кто-то с ними бороться? Согласен, дело опасное, но ведь без подготовки и лесину топором обтесывать опасно. Вот и решил я стать истребителем вампиров. Потихонечку справки навел, вывели меня на одного специалиста, он в соседней деревне жил. Серьезный старик, ветхий правда, на ладан уже дышит, только травками да настоями и держится. Он меня многому выучил, только вот до конца я у него обучение не прошел – пошел он на упыря, уложил его, да и сам не уберегся. У него берданка была, так она осечку дала, а осиновый кол вбить ему уже не под силу было. Может, все и обошлось бы, да он на опыт свой понадеялся и чесноком не запасся. Сам его хоронил, смотреть страшно было. Но под конец он все-таки свое дело сделал, чего я каждому желаю. Из последних сил, умирая, сунул упырю в пасть серебряный крестик. Сам понимаешь, от того почти ничего не осталось.

Вот езжу теперь, ищу кровососов. Только мало их, совсем мало осталось, в свое время Третье отделение прекрасно поработало. Если интересно, можешь Александра Бушкова почитать, он все это завлекательно описал.

* * *

– И как ты определяешь, что перед тобой именно вампир? – поинтересовался Таганцев.

– Света боится – раз, – сказал Иван Александрович, машинально загибая пальцы на руке. – С чеснока его воротит – два. Глаз мутный, с кровавинкой. Коготь на пальцах по забывчивости иной раз выпускает. А главное – ровно ореол вокруг него темный, сияющий.

– А клыки? – с интересом спросил Таганцев.

– Клыки? А что клыки? – Иван Александрович махнул рукой. – Они у него в последний момент лезут, когда шею надкусить требуется, свежей кровушки испить.

Посидел немного, крякнул и решительно наполнил стаканчики.

– Давай Тихоныча помянем. Отчаянный был человек!

Они выпили и вовремя, пришел кавказец Ахмед и сразу же нелюдимо полез на свою полку.

– Ахмед, – сказал Иван Александрович ласково. – Что ты, как неродной? Посидел бы с нами, поговорил, о родине своей рассказал бы нам, а? Люблю горы! Красотища такая, что дух захватывает.

Ахмед что-то пробурчал и зашелестел страницами своего пособия.

Таганцеву показалось, что кавказец сказал, что он с покойниками не разговаривает. Конечно же он просто ослышался. С чего бы человеку говорить такое?

– Отстань от него, – сказал Таганцев собеседнику. – Не видишь, человек к экзамену готовится? Давай отдохнем, а?

Они легли на постели.

Иван Александрович зашуршал журналом «Крокодил», Таганцев, поддавшись его настроению, начал листать иллюстрированный журнал.

Кавказец Ахмед снова вжикнул замками сумки и легко спрыгнул вниз.

– Туда-сюда, – сказал Таганцев, когда дверь за представителем южного края закрылась. – Интересно, куда он опять лыжи навострил?

– Бабу, наверное, красивую увидел, – сонно сказал Иван Александрович, отложил журнал «Крокодил» и размашисто перекрестил рот. – У кавказцев кровь горячая, как бабу красивую увидят, так у них все восстает…

Что именно восстает у кавказцев при виде красивой женщины, истребитель вампиров уточнять не стал, отвернулся к стенке и через несколько минут уже густо похрапывал, так густо, что, повертевшись на постели, Таганцев решил перекурить.

В тамбуре собрались уже знакомые лица. Похоже, они все еще продолжали утренний спор.

– По-моему, академик Шнапсман доказал, что белковая жизнь на Марсе невозможна, – горячился юнец, размахивая томиком Саймака.

– Шнапсман, Шнапсман, что вы мне тычете в нос этим Шнапсманом? Мы еще очень мало знаем о возможностях белковых систем. Недавно жизнь открыли на глубине одиннадцати тысяч метров, покажи этих червяков Шнапсману, он бы повесился прямо на кафедре.

– Но при таких температурах…

– Да о чем вы говорите? Когда-нибудь на Балтийском побережье жара в тридцать пять градусов наблюдалась? А на Волге она уже до пятидесяти доходит. В таких условиях жить можно? А мы живем!

– А по-моему, это инопланетяне климат похабят. Выжить нас хотят с матушки-Земли.

– Здрасьте! И куда именно?

– А им все равно, у них свои корыстные интересы. И вообще есть такая идея, что Земля была создана совсем для других существ, а человечество на ней просто накипь, ну вроде блох на собаке, поселились и паразитируем.

– Извините, но вы рассуждаете как человеконенавистник!

– А за что мне людей любить?

Шумные выкрики раздражали Таганцева, при таком шуме он не получал никакого удовольствия от курения. К тому же спор перерастал постепенно в плоскость, где главным аргументом становилась фраза: «Да ты кто такой?», а по мнению Таганцева, такие споры не отличались продуктивностью. Истина в них не рождалась. Обычно в финале таких споров составлялись протоколы.

Не приняв участия в споре, Таганцев вернулся в купе. Когда он шел по вагону, мимо с воем пронесся встречный поезд, и Таганцев почему-то испытал смутную тревогу.

В купе его ждал еще один сюрприз. От подобного сюрприза у людей с менее гибкой психикой случались нервные потрясения, но Таганцев даже не удивился. А чему удивляться, если сны начинают сбываться?

На постели Таганцева сидел кавказец Ахмед. Глаза его дьявольски сверкали.

– А-а, шайтан! – спокойно сказал Ахмед. – Заходи!

Напротив него сидел изумленный Иван Александрович.

– Ты знаешь, что этот сучок удумал? – спросил истребитель вампиров.

– Гореть вам в геенне! – лениво изрек Ахмед, но потом все-таки вспомнил, что он мусульманин, и торжественно провозгласил: – Аллах акбар!

С этими словами он нажал на кнопку дистанционного устройства наподобие телевизионного.

Все трое замолчали.

– Что это, а? – растерянно вскричал Ахмед. – Что, а? Я все сделал правильно!

Таганцев смущенно кашлянул.

– Ты тут, Ахмед, зря акбаришь, – остудил он пыл жителя гор. – Я так понял, ты поезд рвануть собрался? Я тебе так скажу, ты напрасно на дело с хозяйственным мылом пошел! Для того чтобы поезд рвануть, взрывчатка нужна. Гексоген, например, или на худой конец аммонал.

– Какое мыло? Какое мыло, гяур? – гневно крикнул Ахмед. – Тринитротолуол, сто кусков, я за него пятьдесят тысяч отдал!

– Рублей? – деловито поинтересовался истребитель вампиров Иван Александрович.

– Если бы! – Ахмед сел на нижнюю полку, закрыв лицо руками. – Ай, прапорщик! Пятьдесят тысяч долларов он с меня взял! Я его маму… Я папу его… Детей ото всех браков! Какой нечестный человек, а?! Нет, ну скажите, как земля таких носит?

– Он на тебе хорошо наварился, – согласился Иван Александрович.

В дверь постучали.

В купе вошел милиционер. В руках он держал сверток. Ахмед обреченно встал и протянул милиционеру руки, ожидая, что тот наденет на них наручники.

– Это ваше мыло, гражданин Героев? – строго спросил милиционер. – Что же вы мылом разбрасываетесь? Нехорошо!

Он положил сверток на столик и вышел.

– Бабушку, – простонал неудачливый террорист. – Дядю его!

– Тебе, дурачку, надо было проверить, – объяснил Таганцев. – Мыло мылится, а тол – нет. Пятьдесят тысяч баксов за сто кусков хозяйственного мыла! Да, хорошо он на тебе заработал!

– Всех племянников по отцовской и материнской линии, – всхлипнул Героев.

– Схожу к проводнице за валерьянкой, – сказал Таганцев. – Себя человек не понимает!

– Зачем нам валерьянка? – удивился Иван Александрович и потянулся за термосом.

Водку неудачливый террорист выпил, как воду. Посидел немного, закатил припадочно глаза и рухнул на постель Таганцева.

– И что с ним дальше делать? – растерянно поинтересовался Таганцев. – Ментам его сдать?

– Погоди ты, – с досадой отозвался Иван Александрович. – Ну оступился человек. Помоги мне его на полку забросить, пусть отдохнет.

После того как они выполнили задуманное, Иван Александрович разлил водку по стаканчикам, поднял свой.

– Ну вздрогнем? – спросил он. – Я его в ученики возьму. А чего? Парнишка целеустремленный, к своим ему показываться нельзя, не поймут. А у меня при деле будет.

И они выпили за ученика истребителя вампиров Ахмеда Героева, который даже не подозревал, что с этого дня судьба его круто и бесповоротно изменится.

Вечер прошел без особых событий.

Заглянул милиционер. Был он весел, потирал руки.

– Вот уж смех, – весело доложил он. – Мужики в вашем тамбуре подрались. И знаете из-за чего? В жизни не угадаете! Один утверждал, что жизнь на Земле уникальное явление, единичное, можно сказать, а второй твердил, что обитаемых планет во Вселенной – пруд пруди. Потом не выдержал и заехал оппоненту томиком Клиффорда Саймака по голове. Ну и оппонент не сдержался. Вот, блин, до чего чтение людей доводит!

– А вы как считаете, – спросил Таганцев, – есть инопланетяне или глупости все, болтовня?

– А чего мне считать, – милиционер принял от Ивана Александровича пластиковый стаканчик и поблагодарил его коротким кивком, – я сам одного на пятнадцать суток сажал!

Вечером Таганцев курил в тамбуре. Мимо него прошли двое уже не однажды встречавшихся людей в монашеском одеянии. «Ну и рожи», – печально подумал Таганцев.

В тамбур, лязгнув дверью, вошел знакомый милиционер.

– Здорово, Федорыч! – милиционер Спиридоныч крепко пожал руку Таганцева. – Как спалось?

– Н-ну… – Таганцев сделал неопределенный жест рукой.

– Я так и думал, – признался Спиридоныч. – Небось, народ храпел всю ночь?

– Типа того, – кивнул Таганцев. – Слушай, – спохватился он, – ты мне лучше скажи, что это за монахи по поезду бродят? Рожи у них какие-то странные…

Милиционер Спиридоныч засмеялся.

– Так это инопланетяне, – сказал он. – Откуда не скажу, откуда-то из центра. Они второй месяц на этой линии лазят, деньги на ремонт корабля собирают. Сибиряки народ щедрый, наверное, наберут скоро. А до них здесь четырехрукий Костя промышлял. Здоровый такой парнюга с плоской головой.

– Спиридоныч, – спросил Таганцев. – А тебе здесь странным ничего не кажется?

– Что именно? – не понял милиционер.

– Ну, все, – обвел рукой тамбур Иван Федорович. – Костя четырехрукий, сбор денег на ремонт космического корабля… Емкость, в которой спиртное не кончается…

– Не знаю, – пожал плечами милиционер. – Поначалу, может, и казалось, а теперь привык. Тут, если задумываться начнешь, службу нести некогда станет.

Он вытащил из пачки Таганцева сигарету, подождал, пока Иван Федорович поднесет к ней огонек зажигалки, жадно, но с достоинством затянулся.

– Этот рейс у нас спокойным считается. Даже вмазать, если с умом, можно. Я раньше поезда на Москву сопровождал, – сказал он. – Вот где насмотрелся! Иной раз такого страху натерпишься – водка не помогает!

– Ну что может случиться? – пожал плечами Таганцев, глядя, как за окном меняются пейзажи и тянется бесконечная линия проводов вдоль железнодорожного полотна. – Ну зарежут кого, ну бандиты нападут… Что еще-то может случиться?

Спиридоныч долго и внимательно смотрел Таганцеву в глаза, словно прикидывал, раскрывать ли тому известную лишь ему тайну, потом вздохнул, словно принял нелегкое решение, загасил сигарету и сказал:

– А пойдем-ка, Иван Федорович, в наше купе, я тебе кое-что расскажу. Сам понимаешь, не для посторонней огласки.

В купе, где расположились милиционеры, было уютно, на одной из нижних полок небрежно валялась резиновая палка, которую в народе любовно прозвали «демократизатором» или «ускорителем перестройки». Хотя на столе лежала половина палки копченой колбасы, желтели нарезанный батон и горбушка сыра, а из напитков стояли лишь бутылки минеральной воды «Тунгуска Подкаменная», в купе явственно пахло водкой. Минералку Таганцев знал, реклама утверждала, что в ней содержатся частицы инопланетного космического корабля, взорвавшегося в 1908 году над сибирской рекой.

Обе нижние полки были свободны, на одной из верхних спал в цветастых трусах и белой майке молодой напарник милиционера Спиридоныча.

Спиридоныч сел к окну, положив руки на стол, горько и грустно оглядел бутылки с минералкой, поднял глаза на Таганцева и повел неторопливый обстоятельный рассказ о загадочных и страшных событиях, имевших место в прошлом году на станции Бологое.

Рассказ милиционера о происшествии на станции Бологое

Прикинь, Федорыч, ночь, поезд стоит, морозец давит.

От вагонов пар, изо рта пар, где-то у вокзала серебряные тени стоят, время от времени голос слышится гулкий, а вот что говорит, разобрать невозможно. Я в шинельке пробежался по перрону, спрашиваю проводницу, сколько стоять будем. Она мне говорит, мол, ничего неизвестно, где-то впереди не то два локомотива столкнулись, не то рельсы разобраны, будем стоять, пока транспортные бригады порядок не наведут. Ясен корень, как они ночью работают! Пока бригаду соберут, пока кладовщика с материалами вытащат, пока начальники план ликвидации аварии составят и у вышестоящего руководства утвердят…

И спать не хочется.

Если бы я себя пересилил и спать пошел, ничего бы не случилось. Но тут такое дело – я с обеда прилег, думал, полчасика кемарну, а напарник меня пожалел, так я до девяти вечера хоря и продавил. Сам посуди, какой тут сон?

Попробовал к проводнице подкатиться, но та оказалась женщиной строгой, водки со мной выпила, на ласки облом вышел. Меня муж дома ждет! Как так, я же в глаза ему не смогу смотреть! Можно подумать, меня дома не ждут! И ведь нормально я своей половине в глаза гляжу, иной раз даже не моргаю.

Ну, выскочил на перрон, думаю, хоть воздухом подышу. Гляжу, а из тупика ко мне кто-то направляется. Ближе подходит, ближе, смотрю, слава Богу, незнакомый, но человек. Одет, правда, странно: кожаное пальто на нем, фуражка с синим околышем, галифе, и хромачи по выпавшему снежку поскрипывают.

Я ему на всякий случай: стой, мол, кто?

Он неприятно засмеялся, ну все равно как одновременно со смехом зубами скрипит, и мне:

– Кто, кто! Конь в кожаном пальто! Ты здесь порядок охраняешь?

Я ему сдуру и ответил: «Ну я. Чего надо?»

– Пойдем со мной, – говорит этот самый конь в пальто. – Начальство вызывает!

И ты понимаешь, Федорыч, такая властность в его голосе была, что я покорно за ним поплелся. Вроде не я четвертак Родине отдал за две маленькие звездочки и смешные льготы в неопределенном будущем.

Приходим мы с этим мужиком в тупик. Там стоят два пассажирских вагона, вокруг охрана в дубленках и шлем-масках, пар изо рта валит, ну, сам понимаешь, важные люди в вагонах сидят, потому их и охраняют.

Ну, этот самый, в кожаном пальто, шасть в вагон. Слышу – докладывает, мол, товарищ генерал, ваше приказание выполнено.

Из вагона высовывается пузатый такой тип в генеральском мундире. «Мент? – спрашивает. – Залезай, падла, в вагон!»

В вагоне сумрачно, длинный такой стол, у стола стоит мужичонка в черной фуфайке, в шапке из собачьего меха и в лаптях. В креслах за столом сидят двое – один в пенсне, другой – усатый – ложечкой чай в стакане с подстаканником помешивает. Я глянул и обомлел: товарищ Сталин!