Текст книги "Абсолютный холод"

В левой руке он держит полутораметровый заостренный стальной штырь с крепящейся в верхней части эластичной полоской-петлей, в которую можно продеть кисть руки. На него – на штырь – удобно опираться при ходьбе по столь сложному ландшафту (нечто среднее между лыжной палкой и альпенштоком). А еще его можно – и нужно – использовать по прямому назначению – как «щуп». В правой руке у Третьего портативный прибор. Размерами он лишь чуть поболее сигаретной пачки. Экранчик, три кнопки. Засечь излучение радиомаячка можно с расстояния в полкилометра плюс-минус несколько десятков метров. Опять же, сам маячок излучает не на постоянной основе (иначе элемент питания быстро «сдохнет»). Но активируется сигналом с этого самого устройства или подобного ему. Для облучения маячка, его активации надо нажать среднюю кнопку на панели приборчика.

На экране индикатора излучения пульсирует зеленая точка, под которой рубиновым цветом высвечиваются цифирки. Они указывают расстояние до маячка в метрах и направление на него.

«Третий», помогая себе заостренной металлической палкой, вскарабкался на не слишком крутой берег. Выключил прибор, поскольку в нем уже не было надобности. Сунул в нагрудный карман. Отцепил от пояса фонарь, включил его: желтоватый луч высветил едва заметный на фоне ледовых наростов вход в пещеру…

Снега намело прилично, пришлось опуститься на корточки, чтобы проникнуть вовнутрь. Два мешка – с запасной палаткой и запасом сухих продуктов – были накрыты куском брезента и присыпаны снегом. Здесь же хранилась канистра с уайт-спиритом, а также коробка с горелкой. А еще – в чехле раздельно – рация «Кенвуд» с запасными элементами питания и ракетница (тоже на случай возникновения непредвиденных обстоятельств).

Третий, взяв за край защитного полотнища, вытащил из тайника тот мешок, что был размерами поменьше – с продуктами. Осветил его… На боковине двухслойного мешка обнаружилась нашлепка из клейкой ленты – вроде стикера, зеленого цвета. На стикере можно разглядеть надпись, сделанную специальным фломастером – цифры 2-5-2.

Третий повернул мешок другой стороной. Второго стикера не было.

Это означало, что Антон Кривцов и его коллега Первушин останавливались здесь, в Первом лагере, двадцать пятого февраля. К запасам из тайника они не притрагивались, но оставили метку, указывающую на то, что были здесь такого-то числа. На обратном пути до Первого лагеря ни Антон, ни Саша Первухин не дошли, не дотянули. Иначе, окажись любой из них в этой укромной пещере, мог бы переждать здесь, пока не прислали бы подмогу. И уж в любом случае оставили бы и метку – второй стикер и дубликат материала, который они отсняли в районе бывшей датской шахты, где сейчас находится станция экологов (а также некий объект «Чарли», к которому, собственно, и проявляет в последнее время интерес российская сторона…

Третий все же раскрыл мешок и проверил его содержимое. Закончив это свое исследование, прерывисто вздохнул. Кроме продуктов – энергетические батончики, сало в целлофане, супы, шоколад, орехи и курага, – ничего там более нет… Снова прикрыл мешки брезентом. Затем, зачерпывая снег – его полно возле входа в пещеру – горстями, присыпал и сам брезент, и собственные следы.

– Второй, я Третий! Осмотрел. Ничего интересного для нас нет… На мешке только один стикер!

– Добро! Возвращайся в темпе. Вижу какие-то огни…

Гэрэушник уже выполз через дыру наружу из этой пещеры, как вдруг в ушной раковине, в которой был закреплен микродинамик, прозвучал встревоженный голос коллеги:

– Третий, внимание! К нам пожаловали гости!..

На льду небольшой бухты, в хлопьях снега, в мельтешении световых пятен и отблесков от включенных фар затеялась отчаянная круговерть.

За «Поларисом», к корме которого прикреплены сани, погнались сразу три скутера. Второй же нарезал круги, находясь практически на одном месте. Норги что-то кричали, кто-то из них подавал звуковой сигнал. А один из наездников, расположившийся сзади за водителем, потянул с плеча замотанную в белые бинты винтовку.

Второй, не без труда уклоняясь от попыток чужаков подрезать его, заставить остановиться, – или даже протаранить! – накручивая эту свору по неровному льду крохотного, метров в сто пятьдесят, фьордика.

Ему приходилось весьма не просто. А ведь еще как-то надо умудриться подхватить на «борт» своего коллегу. И лишь только после этого они смогут предпринять попытку прорваться мимо этих невесть откуда взявшихся моторизованных особей, уйти от них по фьордам…

Кто-то из норгов – или кто они там такие – соскочил со скутера. Прозвучал негромкий хлопок. Стреляют?! Да, похоже, что так! Еще один хлопок. Смахивает на предупредительные выстрелы!

События стали развиваться стремительно, непредсказуемо, драматично.

Со стороны ледяных просторов Нордфьорда к бухте на большой скорости несутся еще два скутера. Они мчатся параллельным курсом, опасно сближаясь. Казалось, что они вот-вот столкнутся – или соприкоснутся, что тоже приведет к бедствию. Или же врежутся, не успев сбавить ход, в заплывший льдом берег…

«Кэт», управляемый Первым, на опасном вираже зацепил-таки вражеский «Поларис» кормой… Скутер норгов зарыскал из стороны в сторону. Затем, перелетев через наклонную льдину, которая послужила трамплином, полетел в аккурат в сторону скалы… Наездника выбросило из седла… И очень кстати: скутер на скорости под семьдесят километров, планируя уже кверху брюхом и полозьями, с грохотом врезался в покрытую ледяными наростами стену.

Третий тем временем оказался один-одинешенек на берегу бухты. Услышав выстрелы, он тоже сдернул с плеча укороченную винтовку AG-3.

В этой неразберихе, да еще и в условиях глухой ночи и снегопада, трудно было отличить своих от чужих. Но вот наконец он увидел заходящий по дуге от горловины бухты к берегу «Поларис» с санями.

– Третий, ты где?! – прозвучал в наушнике голос. – Пальни в воздух, обозначь себя! Или посвети фонарем… ах вы ж, мать вашу!

Последняя реплика, очевидно, предназначалась тому из норгов, кто на своем скутере попытался протаранить «Поларис» с санями.

Второй уклонился от контакта, но вынужден был вновь заложить круг. А того, кто только что пытался подрезать его, ударил в корму «Кэт».

– Мужики, уходим! – прозвучал в микронаушнике голос Первого. – Третий, ты где? Обозначь себя хоть как-то!

Третий выстрелил в воздух. И почти тут же ощутил, как что-то ледяное, стылое, раскаляясь уже внутри, вошло в грудь… Боль оказалась невероятной: такой, словно он со всего маху наткнулся на заостренный стальной прут. Он сделал еще несколько шагов по направлению к приближающемуся к нему световому пятну. А может, ему это лишь показалось напоследок…

Второй, соскочив с сиденья, едва успел подхватить коллегу до того, как тот стал заваливаться на снег… В десятке метров от них остановился «Кэт». Первый, сдернув с плеча штурмовую винтовку, прицелился в чужака. А именно – в викинга на серебристом «Поларисе», который тоже остановился неподалеку. Тот тоже, держа наготове замотанную в бинты винтовку, взял его на мушку. С другой стороны – слева от «Кэта» – и тоже совсем близко остановился еще один скутер. Его наездник соскочил на лед. Укрывшись за снегоходом, выставил ствол наружу. И у этого викинга при себе явно не карабин и уж тем более не укороченная AG-3…

Выстрелы могли прозвучать в любую секунду. Эта схватка нервов продолжалась, казалось, бесконечно долго. Наконец Второй перетащил своего товарища в «Поларис». Кое-как уложил поперек, лицом вниз. Достал из его нагрудного кармана чрезвычайно ценный прибор и переложил к себе. Под левой лопаткой у Третьего было отверстие от огнестрельного ранения. Сам же он не подавал никаких признаков жизни… Плохо дело.

– Что с ним? – прозвучало в микродинамике голос. – Ранен?

– Боюсь, что… что у нас «двухсотый»! – ответил Второй. – Дыра под левой лопаткой. Пульс не прощупывается… Комбез весь в крови. Что будем делать?

– Уходим! Ты как-то закрепи там его. И в темпе, пока к ним подмога не подоспела!

– А эти? Думаешь, выпустят? – Второй не без труда устроился так, чтобы можно было управлять снегоходом и одновременно придерживать тело. – Я готов!

– Если будут препятствовать нашему отходу, огонь на поражение! Все, жми на газ. А я прикрою и потом нагоню тебя!

Утро в Баренцбурге как минимум для двоих началось с плохих новостей.

В половине седьмого утра помощник мэра Баренцбурга – после короткого совещания с генконсулом – связался по спутниковому телефону с известным лишь им двоим абонентом и доложил о ЧП, имевшем место минувшей ночью в окрестностях Нордфьорда.

– «Двухсотый»? – переспросили в Москве. – С огнестрельным в спину?! У вас точные сведения?

– Так точно.

– Где они сейчас? Я о наших товарищах!

– Полста восьмой, группа находится на нашем законсервированном объекте.

– Где именно?

– Одно из строений в квадрате Браво.

– Там еще есть кто-нибудь из ваших… наших людей?

– Так точно. Группа спасателей из четырех человек.

– Понятно… Какова реакция местных? Какая-нибудь информация об этом ЧП уже имеется?

– Нет, местные молчат. Возможно, они не при делах. Не исключаем, что действовала третья сила.

– Третья сила, значит? – На другом конце линии установилась тишина. – А кто-нибудь еще пострадал? Кроме нашего?

– Наши говорят, что стрельба велась в воздух. Исключительно в предупредительных целях.

– Понятно… Еще такой вопрос. Удалось проверить хоть один тайник?

– Так точно. Первый по счету. Но там обнаружили лишь входной стикер. Возле этого места наших как раз настигла группа на скутерах…

– Так, так… Если стрельба велась в воздух, то как так получилось, что убит… наш товарищ?

– Я говорил, Полста восьмой, именно о наших… О том, что наши стреляли в воздух. Доложил то, что они сами сообщили… Какие будут распоряжения?

– Минутку…

Эта «минутка» растянулась едва ли не на десяток минут. Наконец мужской голос в трубке сказал:

– Как у вас с погодой, Баренцбург? Вертушку сможете выслать на объект Браво?

– Так точно! Погода несколько улучшилась…

– «Несколько улучшилась» или «летная»?

– Я уже предупредил пилотов, чтобы они готовили вертолет. Командир борта сказал, что погода позволяет работать.

– Добро, я понял. Значит, так. Высылайте борт и снимайте наших оттуда! Всех заберите, включая «двухсотого» и тех четверых, что находятся там!

– Будет сделано!

– Теперь самое важное…

– Слушаю, Полста восьмой!

– Никого из ваших – и наших – там, в Нордфьорде, не было! Позиция по данному вопросу такая: «Ничего не знаем. Ничего не видели. Наших людей там не было».

– Понятно.

– Сами эту тему пока вообще не поднимайте. И о том, что было этой ночью, – никому ни слова! Я доходчиво говорю?

– Так точно, Полста восьмой.

– И последнее… Как только мы проанализируем эту вновь сложившуюся ситуацию, получите новые инструкции. Без этих новых ЦУ ничего серьезного не предпринимать. До связи, Баренцбург! Отбой.

ГЛАВА 7

8 марта

В офисе помощника сиссельмана по туризму, открывшемся для приема посетителей лишь после полудня, образовалась небольшая очередь. В деревянном строении, чьи стены выкрашены в цвета норвежского флага, тепло, сухо, пахнет ароматизаторами и – чуточку – талым снегом. Самого помощника на рабочем месте нет. Прием ведут две женщины – они-то и заправляют здесь всеми делами.

В коридоре вдоль стен расставлены стулья. Здесь же, у входных дверей, подставка для обуви и ящичек с комнатными тапками и шерстяными носками. Для тех, кто в первый раз на архипелаге, некоторые обычаи, да и сам местный уклад жизни, могут показаться странными. Но это только поначалу. Здесь, в Лонгйире, принято заботиться и о себе, и о ближних. Так, например, человек, придя в бар, отель или даже офис, имеет возможность не только снять верхнюю одежду, но и переобуться: тапочки и сухие шерстяные носки найдутся для каждого посетителя.

Первыми в комнату, где работают администраторы отдела, проследовала небольшая, из трех человек, компания. Это были норвежцы, прилетевшие вчерашним рейсом из Осло. Двое молодых людей, которым едва за двадцать, и с ними девушка с выкрашенными в кислотные цвета волосами и пирсингом примерно их возраста. Судя по снаряжению, которые привезли из Осло эти ребята, они сноубордисты, фрирайдеры, любители прокатиться по девственному снежному склону. Где-где, а на архипелаге такие возможности имеются практически круглый год.

Молодые люди пробыли в кабинете примерно четверть часа. Судя по их кислым лицам и чрезмерно частому употреблению словечка «fuck» и производных от него, они были расстроены результатами собеседования.

Настала очередь двух мужчин, прибывших в Лонгйир тем же рейсом из Осло. Одному из них около тридцати пяти лет. Сухощавый, жилистый, чуть выше среднего роста, славянской внешности, носит аккуратно подстриженные усы и бородку. Другой заметно выше ростом и плотней своего спутника. Ему двадцать семь, на лице трехдневная щетина. Они прошли пока лишь первичное оформление в офисе сиссельмана и первую свою ночь на архипелаге провели не в палатке, как рассчитывали, не за пределами человеческого жилья, как им хотелось бы, а в одной из местных гостиниц.

Эти двое еще раньше сняли свои дохи и меховые шапки, оставив верхнюю одежду в предбаннике. Младший просунул голову в дверь. Широко и как-то даже радостно улыбнулся, словно увидел родню или подружку…

– God dag! May I come in?

– Проходите! – сказала по-русски молодая женщина. – Здравствуйте! Вы ведь из России?

– Э-э… Приятная неожиданность! – Парень улыбнулся во все тридцать два зуба. – Меня зовут Алексей.

– Виктория. Присаживайтесь… Вот сюда, на этот стул.

Алексей подошел к столу, за которым сидела женщина лет тридцати. У нее гладкая прическа, очки, косметикой она почти не пользуется, внешне напоминает учительницу начальных классов. На женщине темный пиджак поверх белой блузки и темные же брюки. На лацкане пиджака закреплен значок с гербом: на голубом фоне комбинированное изображение щита с очертаниями архипелага, венчающееся изображением макушки планеты и надписью поверху полукругом SYSSELMANNEN. На нагрудном кармане бейдж с фотографией и указанием фамилии и должности на двух языках, норвежском и английском

VICKTORIJA PEDERSEN

Konsulent Administrasjon

Визитер вытащил руку из-за спины. Улыбаясь, протянул букетик фиалок местной администраторше-норвежке. Потом, как фокусник во время сеанса, достал откуда-то – как показалось, из воздуха – еще один букетик и вручил его русскоговорящей женщине.

– С праздником, фрёкен Виктория! Вы очаровательны… Примите этот скромный букетик в день Восьмого марта!

– Это мне? – Женщина бросила на него чуть удивленный взгляд, но все же взяла фиалки. – Вообще-то здесь не принято праздновать Восьмое марта… Но все равно спасибо. И кстати, я не «фрёкен», а «фру».

– Эх, повезло же кому-то! И почему я не встретил вас раньше, фрё… фру Виктория?.. Счастливчика, как я понимаю, зовут херр Педерсен?

Парень сказал это с такой открытой широкой улыбкой и таким располагающим тоном, что администраторша, казавшаяся до этого момента строгой и неприступной, вдруг и сама заулыбалась.

– Вы не ошиблись. Фамилия мужа – Педерсен, и он работает старшим менеджером в офисе сиссельмана.

– Рад знакомству, Виктория. Должен сказать, вы превосходно говорите по-русски.

– Это мой второй родной язык, – сказала женщина. – Присаживайтесь, Алексей. Я вас внимательно слушаю.

– Нас двое вообще-то… – Парень приоткрыл дверь и позвал своего старшего товарища. – Саныч, нам крупно повезло… Здесь по-русски говорят!

– Hei! God dag! – Второй мужчина тоже прошел в офис. – Могу я войти? Здравствуйте!.. С праздником, дорогие женщины!

В офисе не было перегородок, стоек или тем более окошка, как это зачастую можно увидеть в подобного рода учреждениях в России. Два офисных стола. Несколько удобных кресел и стульев для посетителей. Небольшой шкаф и пара полок с папками. На стенах плакаты с видами архипелага и центральной улочки Лонгйира. Ну а на самом видном месте, занимая треть стены напротив входа, громадное, от пола и почти до переложенного деревянным брусом потолка, фотоизображение полярного медведя на фоне воткнутого в снег норвежского флага.

Бородач, одетый в исландский свитер с высоким воротом, поднял в руке целлофанированный пакет.

– С праздником, дорогие дамы! Тут небольшой подарок по случаю… Вот… Примите! От всей нашей небольшой мужской компании! Present… gift… Не сердитесь только… от всей души!

Он поставил пакет на стол, занимаемый Викторией. Та, удивленно вскинув брови, что-то сказала на норвежском сотруднице, сидевшей за другим столом у окна. Потом, переведя взгляд на бородача, уже на русском поинтересовалась:

– Что это? И как это понимать?

Бородач извлек из пакета бутылку шампанского в золотистой коробке, поставил на стол. Затем настала очередь большой коробки швейцарских шоколадных конфет Lindt – серебристо-белая, она была перевязана золотистой лентой с бантом.

– Примите этот скромный подарок, уважаемая фрёкен Виктория…

– Фру Виктория.

– … в день Международного женского дня.

Женщина прерывисто вздохнула.

– Спасибо за поздравление… но уберите это, пожалуйста! Да-да, заберите с глаз долой. Пока я не рассердилась!

– Но почему?

– Потому, – сказала женщина. – Здесь не принято делать такие вещи. Это может быть истолковано, как…

– Понял, – сказал бородач. – Извините. Хотелось как лучше…

– А получилось, как всегда, – закончил фразу Алексей. – Оп-ля! – Он быстро сунул в пакет шампанское и конфеты, а сам сверток прислонил к боковине стола. – Никто ничего не видел…

– Присаживайтесь, – сказала женщина. – Вы на этот стул, – она показала Алексею на тот стул, что стоял с торца ее рабочего стола. – А вы – вот здесь, напротив.

Мужчины охотно подчинились ее указанию. Женщина что-то сказала на норвежском, обращаясь к коллеге, даме примерно ее возраста, чье лицо было сплошь покрыто веснушками. Та ответила длинной фразой. После чего встала из-за стола, открыла дверь и пригласила пройти в кабинет одного из ожидавших в коридоре посетителей.

Виктория некоторое время стучала пальчиками по клавиатуре раскрытого лэптопа. Затем, ознакомившись с найденной ею записью, она, поочередно посмотрев на двух визитеров, сказала:

– Я так понимаю, вы двое и есть «небольшая мужская компания»?.. Трофимов Алексей Романович…

Рослый широкоплечий парень привстал.

– Ваш покорный слуга.

– И Воронин Сергей… – она покосилась на экран, – Александрович?

Бородач кивнул.

– К вашим услугам, уважаемая фру Виктория.

– У вас в анкете указано, что вы прибыли с туристической целью… Вам уже доводилось бывать на архипелаге?

– Нет, это мой первый приезд сюда, – сказал бородач. – Я давно мечтал посетить Шпицберген. Но все как-то не получалось… И вот – мечта осуществилась.

– И моя тоже, – поддакнул его товарищ. – Мы даже отпуск перенесли с лета на март месяц!

– А почему заранее не уведомили наш офис? – женщина вновь перевела взгляд на экран. – В России есть турагентства, которые сотрудничают с местными фирмами. Заявка обычно подается заранее. Как минимум за месяц до предполагаемого приезда. А вы, как я понимаю, прибыли дикарями?

– Скорее, как вольные птицы, – улыбнувшись, уточнил Алексей. – Просто подвернулась оказия. Знакомые планировали посетить архипелаг, даже взяли билеты на самолет из Осло и забронировали номер в гостинице…

– Заявку ваших знакомых я на нашем сайте видела, – сказала женщина. – Они еще в январе прислали сообщение на наш электронный адрес и указали все необходимые данные. Есть у нас информация и о перебронировании авиабилетов и гостиничного номера на других лиц.

– На нас то есть, – уточнил бородач. – Ребята не смогли поехать. Дела не позволили… обстоятельства. Ну а мы с Алексеем как раз искали возможность как-то занять в плане спортивного досуга и туризма образовавшееся окно…

– Могу я узнать, чем вы занимаетесь? У вас в анкете указано – «предпринимательская деятельность».

– Да, конечно, – сказал Алексей. – Мы с Сергеем Александровичем работаем в сфере логистики. У нас своя небольшая фирма в Московской области. Мы партнеры и совладельцы этого бизнеса.

– В сфере логистики?

– Да. Связываем воедино отправителей и получателей, предлагаем оптимальные варианты транспортировки и хранения. Есть и свой небольшой автопарк, сами тоже доставляем грузы. Перемещаем из одной точки в другую.

Трофимов вытащил из заднего кармана брюк бумажник. Но не успел раскрыть, как женщина, перейдя на полушепот, сказала:

– Уберите немедленно! Ну же… Спрячьте свой кошелек!

Алексей сунул пухлый портмоне обратно в карман.

– Я всего лишь хотел достать визитку.

– Это не обязательно, – смягчившись, сказала женщина. – Просто бывали случаи… В общем, кое-кто пытался решить вопросы привычным для России путем. А здесь это не только не принято, но и может привести к серьезным неприятностям.

– Нет-нет, мы не такие! – Трофимов придвинулся чуть ближе. – Неприятности нам не нужны. Но вот от доброго совета… или помощи даже… мы бы сейчас не отказались. Виктория, помогите, пожалуйста, решить нашу проблемку? А мы внакладе не останемся.

– Вот. Все так говорят… – Впрочем, женщина сказала это без ноток раздражения. Даже как будто с пониманием и сочувствием. – Вам не дают «добро» на ваш… э-э… лыжный поход?

– Мы рассчитывали, что сможем отправиться на маршрут уже нынешним утром, – сказал бородач. – На сайте сиссельмана еще пятого числа появилась информация об открытии сезона… Правда, с опозданием на пять суток против обычного.

– У нас здесь ЧП случилось, – сказала женщина. – Вы разве не в курсе?

Мужчины удивленно переглянулись. Затем уставились на администраторшу, прекрасно говорящую по-русски (и наверняка их бывшую соотечественницу, вышедшую замуж за норга).

– Нет, нам ничего об этом не сообщили.

– В конце февраля погибли двое людей. Один – в поселке Пирамида, в результате несчастного случая… такая версия… Другой… – женщина на некоторое время задумалась, подбирая формулировку. – Его останки нашли на берегу в районе Нордфьорда. Это в ста двадцати километрах отсюда.

– Вот как? – удивленно произнес Трофимов. – А нам говорили, что Шпицберген – едва ли не самое безопасное место на земном шаре.

– Если, конечно, не учитывать климатические особенности, – уточнил бородач. – Но мы бывали и в еще более суровых местах. Например, на Таймыре…

Женщина вздохнула.

– Такое случается… хотя и не часто. А природа, да и погода у нас суровые, под стать русскому Крайнему Северу. Так что именно вам сказали в офисе сиссельмана? Когда вы оформлялись после прибытия из аэропорта?

– Сказали, что все маршруты для диких туристов закрыты как минимум до утра завтрашнего дня! Да и то если откроют, то с большими ограничениями.

– Так и есть. Чего же вы от меня хотите? Какой именно помощи?

– Скорее, совета. Мы ведь сюда, на Шпицберген, прилетели не для того, чтобы сидеть в гостиничном номере. Хотелось бы осуществить нашу давнюю мечту: совершить лыжный переход по Западному Шпицбергену и подняться на пару местных горушек или ледников.

– Сколько дней вы планируете пробыть на архипелаге?

– Десять суток. Уже меньше… У нас обратный билет на семнадцатое марта.

– Хм… Сейчас, в это время года, не очень охотно выдают разрешение на походы «дикарей». Вот если бы вы прилетели дней на десять позже, числа пятнадцатого хотя бы…

– Но ведь и прямого запрета тоже нет?

– Такого запрета действительно нет. Но некоторые районы архипелага закрыты для посещения не только туристов, но даже и местных! В связи с тем, что там сейчас проходят поисковые операции.

– А мы где-нибудь неподалеку, – улыбаясь, но и с нотками мольбы в голосе сказал Трофимов. – Лишь бы не сидеть в гостинице!

Женщина, бросив на него задумчивый взгляд, после паузы сказала:

– Вы подготовили маршрутный лист?

– Э-э… нет пока. А надо?

– Конечно. Без него и еще без соблюдения некоторых правил и процедур, принятых на архипелаге, никто не выпустит вас в «дикий поход». Ладно уж… – Она вытащила из ящика стола какую-то папку. – Я помогу вам составить нужную бумагу. Но сначала кое-кому позвоню.

Она взяла со стола сотовый телефон, набрала нужный номер.

– Халло, Тася!.. Да, это я! С праздником, дорогая!… Как это с каким? – Она улыбнулась. – Сегодня же восьмое марта!.. Да… Ну, мне тут напомнили. Кто? А тут у меня посетители. – Она, продолжая разговаривать, покосилась на визитеров. – Да, мужчины… Нет, не могу… они слышат, – она улыбнулась. – Вот что, Тася! Нужна твоя помощь… Ребята приехали дикарями, их пока не выпускают в поход… Да, я в курсе. Прислать их к тебе? Что-нибудь придумаешь? Умничка. Когда? Через час? Отлично. Ну все, вуе! И привет от меня Оливеру!

Когда мужчины минут через десять покинули офис, у торца стола остался стоять прислоненным сверток с шампанским и конфетами.

– Они оставили пакет! – сказала администратор. – Виктория, почему русские мужчины так себя ведут? И что теперь делать?

– Это национальная особенность, Хельга, – Виктория убрала пакет с подношением в шкаф. – Russkij character! Что делать? Известно, что… В конце рабочего дня разопьем по случаю женского дня бутылку шампанского и закусим конфетами.

Воронин и его младший по возрасту коллега неспешно шагали по главной улице поселка Лонгйир.

На часах два пополудни. День довольно погожий. Температура воздуха минус пятнадцать, но ветра почти нет, а снег идет лишь изредка. Впрочем, понятие «день» для этого времени года является довольно условным. Полярная ночь, длящаяся с конца октября и до середины февраля, уже закончилась. А вот полярный день, когда светило будет висеть над островами круглые сутки, начнется лишь в двадцатых числах апреля. Ну а сейчас, как и в октябре, уже не ночная темень, но еще и не слишком-то светло. Полярные сумерки – так, наверное, правильней назвать, отраженный свет проходящего за линией горизонта солнца дает какой-то минимум освещения…

Мужчины негромко переговаривались на родном языке, поглядывая на витрины магазинчиков. Время от времени кивали ответно встречным людям – здесь в ходу приветствие «hei!» либо интернациональное «hi!». В этом городке, кажется, все здороваются друг с дружкой. Подобные обычаи существуют также в Исландии, в Северной Канаде, в Гренландии – этим двоим доводилось там бывать. Очень доброжелательный народ, очень. Но если остановить кого-нибудь из этих людей, кто приветственно машет рукой и улыбается, как родному, и попробовать поговорить, зайдя чуть далее нейтрального «Haw are you?», то те сильно удивятся. Раскрывать душу перед первым встречным-поперечным здесь как-то не принято.

Надо сказать, что на всякого, кто приезжает сюда впервые, этот населенный пункт и его окрестности производят неизгладимое впечатление. Многие туристы сравнивают его со знаменитым горнолыжным курортом Куршевель. В таком утверждении, конечно, имеется некоторая доля преувеличения. Но все же поселок, расположенный в живописной долине с заснеженными склонами гор и ледников, с его преимущественно деревянными домами, окрашенными в яркие праздничные цвета, с многочисленными барами, ресторанчиками, магазинчиками и сувенирными лавками, в обрамлении включенной практически круглосуточно иллюминации, производит на путешественников большое впечатление…

Постоянное население городка насчитывает примерно тысячу триста человек. Большинство из них граждане Норвегии, но есть люди и из других мест и даже континентов. Несколько портят эту похожую на сказочную иллюстрацию картинку вид зашитых в короба или обработанных в несколько слоев «пеной» и теплоизоляцией коммуникаций труб. Разного диаметра трубы и скрученные в жгуты кабели повсюду. На улицах устроены мостки и пандусы для колесного транспорта – в основном это внедорожники – и для снегоходов. Но это обстоятельство – переплетение вынесенных наружу городских вен и капилляров – нисколько не портит праздничный вид самого городка, а лишь придает ему забавный оттенок.

– Леш, тебе не кажется, что за нами ведется наблюдение? – негромко произнес Воронин. – Не оглядывайся… Так вот, кое-кто снимает нас на камеру.

– Саныч, здесь половина народа ходит с «цифрой», – сказал Трофимов. – А другая половина городка – позирует. Они тут все друг друга знают. Ну а мы с тобой новенькие, приезжие. Все же не сезон пока, туристов совсем мало… Хотя все может быть.

Они зашли в магазин, у входа в который было выставлено чучело полярного медведя. Пробыв там несколько минут, вышли обратно на главную улочку этого раскинувшегося в окрестностях порта и функционировавшего некогда рудника полярного городка.

И не с пустыми руками…

– А вот это вы напрасно! – темноволосая, приятной наружности молодая женщина, в чей кабинет только что вошли двое русских туристов, покачала головой. – За цветы спасибо. Уберите свой пакет! Даже не хочу смотреть, что там, унесете потом с собой.

Трофимов приставил пакет с шампанским и конфетами к торцу стола. На лице у него светилась обезоруживающая улыбка. Женщина тоже улыбнулась: ну как можно сердиться на такого парня, с виду напоминающего огромного добродушного плюшевого медведя?..

– Присаживайтесь! Мне недавно звонила Виктория. Просила помочь решить ваш вопрос…

– Мы в долгу не останемся, уважаемая Тася! – Трофимов преданно посмотрел ей в глаза. – Эх, если бы я раньше знал, что на Шпицбергене живут такие очаровательные девушки, давно бы примчался сюда! Да вот хоть бы шахтером устроился… Все, пропала жизнь – влюбился!

– Я замужем, – улыбнувшись кончиками губ, сказала молодая женщина, работающая консультантом в штабе сиссельмана. – Быстро же вы влюбляетесь… – она посмотрела в загранпаспорт, – Алексей Романович!

– Да, я такой, – с деланой грустью произнес Трофимов. – Романтик… Вы разбили мое сердце. Ну что ж. Излечиться от очередной сердечной раны поможет лишь одно проверенное средство…

– Какое же?

– Дальний поход! Когда остаешься наедине с природой, быстрее и исцеляешься.

– Хм… Скажите, – Тася перевела взгляд на старшего по возрасту мужчину, – а почему вы не хотите взять в команду местного инструктора?

– Мы изначально планировали поход вдвоем, – сказал Воронин. – Не хотелось бы брать в коллектив чужого человека… Тем более что мы находимся, по сути, в чужой стране.

– Может, дело в стоимости услуг гида-инструктора?

– Да нет… Мы не олигархи, однако деньги на оплату сопровожатого найдутся. Но, повторюсь, с человеком, которого мы не знаем, в такой поход, как мне представляется, идти…

– Крайне нежелательно! – закончил фразу Трофимов.

– Ситуация такова, – сказала русскоговорящая сотрудница. – Сиссельман еще несколько дней назад ввел некоторые ограничения. И не только для туристов, но даже для местных жителей.

– Виктория нам об этом говорила.

– Что касается конкретно вашего случая. С завтрашнего утра, согласно распоряжению губернатора, будет разрешено выпускать из поселка на ближние переходы людей на скутерах и любителей лыжных переходов.