Текст книги "Корона Витовта"

9. Бегство

Свирепый храп боевых товарищей и посапывание актера не помешали бы спать такому бывалому воину, как Теодор Крейцер. Однако, ландскнехту не спалось. Уходя, Селина велела ему сторожить корону. За кого эта дамочка его принимает?

– Нет, милая фрейлин, я тебе не сторожевой пес, – вслух произнес Теодор.

Он думал о том, что если корона хоть чего-нибудь стоит, то Селина поступила весьма и весьма легкомысленно, оставив ее на попечение наемников. Конечно, за охрану короны им обещали щедро заплатить. Но Теодор был уверен, что Войда заплатил бы еще больше. Значит, шляхтянка почему-то была уверена, что ландскнехты не понесут корону магнату. И она было права – такую возможность Теодор даже не рассматривал. Пока не рассматривал. Но если и дальше эта шляхтянка будет держать его за прислугу, он знает, кому отдать корону, чтобы обеспечить безбедную старость себе и своим товарищам. Но и от этой мысли на душе Теодора легче не стало. Даже самому себе он не хотел признаваться, что причиной его скверного настроения и бессонницы является не корона, а Селина. Конечно, эта авантюристка надувала их с самого начала, небось, и слова правды им не сказала. Но чем больше Теодор начинал понимать ее роль во всей этой истории, тем больше, Селина ему нравилась.

И вот сейчас, чем темнее делалась ночь, тем мрачней становился он сам. Теодор вспомнил их с Селиной ночлег возле реки, вспомнил костер, и как его свет отражался на лице спутницы. Сейчас, наверняка, на ее лице отражается свет от свечей в палатке Луцкого. Если их уже не погасили.

Выругавшись, Теодор потянулся было к бутылке с недопитым вином, забытой кем-то на столике, как вдруг ему на плечи легли мягкие ладони, пахнущие травами.

– Как? Мой князь еще не спит? – голосом служанки из пьесы спросил знакомый женский голос. Она вернулась!

Взяв ладони панны Селины в свои, наемник повернулся к женщине. Глаза их оказались на расстоянии одного поцелуя, как говорила в подобных случаях его маленькая Эльза. Теодор уже готов был это расстояние сократить, как почувствовал запах вина, исходящий из уст шляхтянки. И он отпрянул от нее.

– Что-то рано вы вернулись… панна, – резко сказал наемник.

– Мой князь подарит мне свой поцелуй? – не обращая внимания на его грубость, продолжала изображать из себя служанку панна Селина. С силой притянув мужчину к себе, женщина его поцеловала. Наемник ответил – и поцелуй стал долгим.

Занятые собой, они не замечали, как Молчун, разбуженный возвращением панны Селины, улыбаясь, смотрит на них. Когда ловкие пальцы женщины начали снимать с Теодора сорочку, Молчун растолкал Чеха и стал выпихивать его из шатра.

– Потише ты, медведь, – огрызнулся сонный наемник, хмуро посматривая на целующуюся пару. – Я способен идти и сам. Лучше актера захвати.

Насупленный Ян Немец вышел из шатра, сердито справил малую нужду и, убедившись, что весь военный лагерь, кроме караульных, еще спит, вполголоса проклял все юбки на свете. Из шатра появился Молчун с Якобини на руках. Актер, не просыпаясь, все так же уютно посапывал. Чех с завистью на него посмотрел и сердито спросил своего товарища:

– И где нам прикажешь теперь спать?

Молчун кивнул на актерский фургон и понес к нему Якобини.

Теодор и панна Селина лежали обнявшись. Кровать была низкой, и легкий ветерок, проникая через нижнюю щель шатра, приятно обдувал их обнаженные тела.

– И как этот драгун отпустил вас? Надеюсь, вы не отравили его? – не удержавшись, спросил Теодор о том, что не давало ему покоя с вечера.

– Я – нет, – лениво отозвалась панна Селина. – Разве что он сам это сделал, накачавшись вином. Эти драгуны совсем не умеют пить.

– Так вы к нему ходили просто выпить вина?

– Не думаю, чтобы он меня приглашал только за этим. Но вообще спать с ним не входило в мои планы, если ты об этом.

– А со мной? – неожиданно для себя самого брякнул ландскнехт.

– Ну, я же рядом, – тихо ответила шляхтянка и потянулась к Теодору.

Разбудил Теодора какой-то не в меру резвый трубач, начавший упражняться на своем инструменте еще до общей побудки. Панна Селина, одетая, сидела рядом на кровати. Она подала наемнику его сорочку и с интересом смотрела, как он ее на себя натягивает.

– У тебя много шрамов на теле, солдат, – заметила шляхтянка.

– Много, – нехотя подтвердил ландскнехт. Теодор не любил говорить о своих шрамах. Одни из них были отпечатками славных побед, другие являлись следами тяжелых поражений. Но все они напоминали о море крови, которое он пролил сам и пролил другим. И все это – за деньги.

Чтобы переменить тему разговора Теодор задал вопрос, ответ на который уже знал и сам:

– Тот магнат, хозяин склепа, он ведь не похищал вас?

– Когда ты это понял, ландскнехт? – спросила панна Селина, избегая взгляда Теодора.

– Когда увидел корону. Значит, все-таки не похищал?

– Похищал. То есть, он думал, что меня похищает. Ветреный пан Доминик легко клюнул на меня как на приманку. Но ты прав, все было подстроено. Я должна была попасть к нему в поместье любым способом. Выбрала этот.

– Но зачем?

– Мне этот способ показался менее скучным, чем остальные, – пожала плечами панна Селина.

– Я не о том. Зачем вам было попадать к нему в поместье и воровать корону?

– Мне велел мой господин.

– Вы его шпионка?

– Не совсем. Просто я выполняю те поручения, с которыми сложно справиться его воинам и вообще мужчинам.

– Это звучит еще хуже, чем шпионка, – заметил наемник.

– Хорошо. Тогда пусть буду только шпионкой, – улыбнулась шляхтянка, и, поцеловав наемника в небритую щеку, обняла его.

– Поэтому мы и попали в этот лагерь? – невозмутимо спросил Теодор, мягко освобождаясь от рук женщины.

– Сразу я это не планировала, – со вздохом призналась панна Селина. – Но потом глупо было упускать возможность. Здесь – враги моего господина. Я могла про них что-нибудь разузнать. Хотя, конечно, опасно было рисковать.

– Собой?

– Мне они ничего не сделают. Они же рыцари, – с ноткой презрения произнесла шляхтянка. – Я не должна была рисковать вами, моим верным эскортом… тобой…

– А если правду? – поморщился Теодор.

– Короной, конечно, – легко призналась панна Селина.

– А кому она нужна?

– О, это долгая история! Но если коротко, один предсказатель наплел моему господину, что существует пророчество, согласно которому эта корона способна сделать его королем.

– Эта корона? – Теодор с недоумением покосился на шкатулку панны Селины. – А что в ней особенного?

– Она должна была принадлежать Витовту. Могла сделать его королем и владыкой сильного независимого королевства. Но была похищена по дороге в Вильно, и Княжество так и не обрело свободу.

Теодор нахмурился, вспомнив свое видение в склепе. Так это та самая корона?

– Пророчество же гласит, – продолжала рассказывать панна Селина, – что если корона все же попадет на литовскую землю, то она избавит ее от польской неволи и дарует долгожданную свободу. Если, конечно, найдется достойный литвин, чтобы носить этот венец. Вам, мужчинам, свойственно верить в подобные сказки, – пренебрежительно фыркнула женщина. – Вот и мой господин верит. Он, конечно, посчитал себя достойным короны, и теперь надеется, что, надев ее на свою умную, но суеверную голову, станет королем. Едва мой господин узнал о пророчестве, как тут же краковский воевода Зебжидовский поднял мятеж против Сигизмунда III. Мой господин посчитал это знаком судьбы – и ему срочно понадобилась корона Витовта.

– Значит, вы не верите, что эта корона поможет вашему господину стать королем? – спросил Теодор, когда панна Селина закончила свой рассказ.

– Ему поможет Зебжидовский и его победа в гражданской войне, – убежденно сказала шляхтянка. – Ну а если корона придаст моему господину уверенности, что ж, он ее получит.

Теодор встал, подошел к шкатулке шляхтянки и открыл ее. По-новому, с почтением рассматривая корону, спросил:

– А как ваш литовский магнат узнал, где ее искать? Столько лет прошло.

– Предсказатель сказал. Он… – не договорив, панна Селина быстро прошептала: – Закрой шкатулку – у нас гости!

В шатер вошли Луцкий и Якобини. Лицо у офицера было помятое, словно после запоя, актер выглядел грустным.

– Извини, красотка, что меня сморило нынче, – не здороваясь, сказал драгун панне Селине. – Это все усталость. Но мы еще наверстаем, я обещаю…

Что хотел пообещать бравый драгун панне Селине, она так и не узнала. В шатер с шумом ввалились Ян Немец с Молчуном. Чех, увидев бутылку с вином на столе, рванулся к ней, задев плечом Луцкого. Офицер нахмурился, но промолчал. А затем, с завистью посмотрев, как наемник булькает вином в горле, неожиданно для всех попросил налить и ему. Ян Немец, не удивившись просьбе, плеснул треть содержимого бутылки в грязноватую кружку (другой посуды все равно не было) и подал ее драгуну. Тот тут же жадно ее осушил. После вытер усы, со стуком поставил кружку на стол и приказал:

– Выносите вещи и готовьте фургон к походу.

– Что случилось? – Теодор и панна Селина спросили это одновременно.

Ответил Якобини:

– Лагерь снимается, и представления сегодня не будет, – уныло сказал он. – Пан офицер предлагает нам ехать вместе с армией.

Луцкий энергично кивнул, соглашаясь.

– Вы поедете с нашим обозом. Там безопасно, и вы можете не опасаться мятежников.

– А где сейчас эти мятежники? – вдруг спросила панна Селина.

– А вам зачем знать? – насторожился офицер.

– Чтобы не встретиться с ними, конечно, если вдруг отстанем от обоза, – невинно сказала панна Селина, одарив Луцкого одной из самых обворожительных улыбок из своего арсенала.

Растаяв, офицер очень подробно рассказал, где искать мятежников.

– Мы должны встретиться с мятежниками! – категорически заявила панна Селина наемникам, едва спровадила драгуна.

– Это еще зачем? – спросил Теодор, стуча кулаком по спине Чеха, который поперхнулся вином, услышав последние слова шляхтянки.

– Среди них – Януш Радзивилл. Он в курсе наших дел и поможет нам.

– Не уверен, что это лучший выход, – засомневался Теодор.

– Что-то не хочется к ним ехать, – напрямик сказал Ян Немец. – Когда их разобьют – нас вместе с ними же и повесят.

– Вовсе не обязательно, что они проиграют, – возразила панна Селина. – И никто вас не заставляет за них сражаться. Получите свои деньги у Радзивилла – и поезжайте себе домой!

Упоминание о деньгах решило дело, и актер со своей временной труппой поспешно принялись собираться в дорогу.

Они уже почти выехали из лагеря, когда у одного богатого шатра среди многочисленной свиты роскошно разодетого магната панна Селина заприметила тощего человека в черной сутане и с длинным бледным лицом. Он лишь на мгновение задержал свой взгляд на женщине – и тут же отвернулся.

Взволнованная, панна Селина растормошила дремавшего в глубине фургона Теодора.

– Я только что видела духовника пана Доминика!

– А он вас? – сразу сообразил наемник.

– И он. Но, может, он не узнал меня? – с надеждой произнесла шляхтянка.

– Может и не узнал, – успокаивающе улыбнулся Теодор, одновременно с силой пихнув ногой храпящего рядом Чеха. Пока тот ругался и протирал глаза, Теодор подполз на четвереньках к правившему лошадями Якобини и коротко ему приказал:

– Гони!

Когда лагерь королевского войска остался далеко позади, Якобини притормозил лошадей. Они выдохлись верст пять назад, а погони все не было.

– Слава Иисусу, панна обозналась! – с облегчением отдуваясь и крестясь по латинскому обряду, проговорил актер.

– Или они ждут, пока мы отъедем подальше от лагеря, – мрачно отозвался Ян Немец. – Зачем им свидетели?

Молчун, сидевший у заднего края фургона, хлопнул по плечу Чеха и указал пальцем на дорогу. Выглянув, чешский наемник грубо выругался: едва ли не впервые он сожалел о том, что оказался прав.

– Сколько их? – устало спросил Теодор, даже не интересуясь, что его товарищи увидели на дороге. Ему это было ясно и так.

– Немного, – ответил Чех. – С десяток.

– На нас хватит, – покачал головой Теодор. – Якобини, нам от них не оторваться?

– Нет, – подавленно ответил актер.

– А сражаться – у нас нет оружия. Видимо, наш поход закончен, – подвел неутешительный итог Теодор.

– Ну, у меня есть нож, – робко подал голос Якобини и вытащил малюсенький нож. – Или, вернее, ножик, – уточнил актер.

– Эта зубочистка против десяти вооруженных до зубов шляхтичей? – хохотнул Ян Немец. – Здо́рово! А у нас даже завалящего пистолета нет.

– Пистолет как раз есть, – неожиданно сказала панна Селина и открыла свою шкатулку.

– Откуда он у вас? – подозрительно сощурился Ян Немец.

– У Луцкого взяла, – невозмутимо отвечала панна Селина. – У него в палатке валялась пара лишних.

– Браво, фрейлин! – Чех полушутливо поклонился шляхтянке. – Дайте-ка его сюда!

Взяв пистолет у панны Селины, чешский наемник с видом знатока его осмотрел.

– Хорош! – с удовлетворением оценил оружие Ян Немец. – Он…

Внезапный выстрел заставил всех вздрогнуть, даже Молчуна.

– Он был заряжен! – радостно сообщил Чех, рассматривая дырку в потолке фургона.

– Ну и зачем ты это сделал? – ледяным голосом спросила панна Селина. – Это была единственная пуля.

– Один выстрел нас все равно не спас бы, – смущенно оправдывался Ян Немец. – Правда, Теодор?

Но тот с досадой отмахнулся от товарища и повернулся к актеру:

– Скачите вдвоем с панной. Мы попробуем их задержать.

– Но Тео! – возмутился чешский наемник. – Это верная смерть!

– Может и нет, – убеждая больше себя, чем Чеха, возражал Теодор Крейцер. – Возможно, они нас вообще не тронут и поскачут за фургоном. Вы согласны рискнуть, панна? – Теодор с ожиданием смотрел на Селину. Ландскнехту вдруг захотелось, чтобы она не согласилась с его планом и осталась с ним.

– Так и сделаем, – быстро кивнула панна Селина.

Наемник горько усмехнулся – чего еще было ждать от шпионки?

– Тогда прощайте!

И Теодор первым спрыгнул на землю.

Фургон, поднимая пыль, умчался, оставив трех ландскнехтов на дороге.

– Ты с ума сошел! – взорвался криком Ян Немец. – Ты ради этой бабенки решил нас всех укокошить!

– Тише, Ян! – Теодор, успокаивая товарища, положил ему руку на плечо. – Они все равно догнали бы фургон. Да, наверняка, и сейчас догонят.

– Ага! Но только после нашей смерти, – зло бросил в ответ Чех. – Как хочешь, Тео, но идти с голыми руками на Войду и его людей я не собираюсь! Надо бежать! Разделимся по одному. Может, кто-нибудь да вырвется. Ну, давай, Теодор!

– Погоди! – Теодор схватил за руку уже собравшегося бежать товарища. – Смотри!

Гнавшиеся за ними всадники вдруг остановили лошадей и начали выстраиваться в линию. Их предводитель, в котором Теодор узнал Войду, энергично махал перед конскими мордами саблей и что-то сердито кричал.

– Что происходит? – недоумевал Ян Немец. – Не слишком ли много церемоний, чтобы прикончить трех безоружных ландскнехтов?

– Мятежники! – с облегчением пояснил странное поведение врагов Теодор. Но Чех уже увидел и сам. На пригорке сбоку от дороги показался отряд крылатых гусаров. Сначала их было десятка два, потом число увеличилось до полусотни.

– Это не похоже на разведку, – как всегда неожиданно, но верно заметил Молчун. – Скорее передовой отряд.

Титус Войда, очевидно, решил то же самое. Он и его свита развернули лошадей и во весь опор помчались назад в сторону королевской армии. Смотря в спины всадников, Теодор отметил про себя, что обратно они поскакали гораздо быстрее, чем когда гнались за ними.

– Ну, с теми ясно, – отвлек Ян Немец Теодора от созерцания приятной картины отступления врагов. – А что нам делать с этими?

Гусары скакали в их сторону.

10. Битва

– Панна Селина благодарна вам за вашу службу, – Януш Радзивилл положил ладонь на объемистый кошель, лежащий перед ним на столе. – Это ваша плата.

Литовский магнат, один из лидеров мятежа Зебжидовского, сидел на стуле посреди шатра, а три ландскнехта стояли навытяжку перед ним. Услышав про плату, Ян Немец шагнул к столу и вопросительно глянул на Радзивилла. Тот благосклонно кивнул, и Чех, взяв кошелек двумя руками, прижал его к груди и отошел к товарищам.

– Здесь больше, чем вам было обещано, – сказал магнат, вытирая платком пот на высоком лбу. – Панна Селина попросила выплатить вам премию.

– Позвольте, ваша милость, нам поблагодарить панну за щедрость, – почтительно произнес Теодор. – Где мы можем ее найти? И где актер, что был с ней?

– Актер вернулся в Раву. Она тоже уехала.

– Очень жаль, – невольно вырвалось у Теодора. – Мы могли бы и дальше ее сопровождать.

За эти слова Теодор заработал незаметный толчок в бок от Чеха и внимательный взгляд магната.

Теодор пожалел, что упомянул про Селину. Наемник понимал, что перед ним сидит очень опасный человек. Если литвин хоть заподозрит, что ландскнехты знают о короне, он избавится от них. Хотя, наверняка, магнат все равно это сделает. Чтобы не рисковать.

– В этом нет необходимости, – сказал, наконец, Януш Радзивилл, перестав буравить взглядом Теодора. – Ее сопровождают мои люди. А в ваших услугах она больше не нуждается.

– Тогда наймите нас вы! – неожиданно для всех присутствующих предложил Теодор.

– Зачем? – не понял магнат.

– Разве вы не будете сражаться с королевской армией? Я думаю, что три профессиональных пикинера вам пригодятся, если, конечно, у вас есть пики.

– Пики у нас найдутся, – медленно выговаривая слова, раздумывая, произнес магнат. – Еще повоевать хотите? Хорошо, вы наняты.

– И все-таки ты помешался! – возмущался по дороге в обоз за снаряжением Ян Немец. – Хочешь, чтобы нас убили прежде, чем мы потратим эту кучу деньжищ? – чешский наемник потряс кошельком перед носом Теодора и нежно улыбнулся, услышав звон монет.

– Радзивилл и так собирался нас убить, – пояснил Теодор. – А сейчас у нас по крайней мере есть отсрочка.

– Что-то я тебя не понимаю, – поразился Чех. – Зачем ему нас убивать?

– Чтобы не болтали лишнего о недавних приключениях, – неохотно пояснил Теодор. – Возможно, Якобини уже наболтал – и от него избавились. Не верю я Радзивиллу, что он уехал. Кстати, ты о нашем походе тоже помалкивай – целее будешь.

– Ладно, – пожал плечами Ян Немец.

Придя в обоз, Теодор остановил идущую мимо с ведром воды женщину и спросил, где найти обозного. Женщина молча указала на стоящую поблизости телегу, где в обнимку с мешком соломы спал крупнотелый мужчина лет шестидесяти. Его мясистое лицо и открытую грудь роем облепили мухи, что, впрочем, нисколько не мешало его сну.

Ян Немец подошел к спящему и потянул за мешок. Мужчина, не просыпаясь и не выпуская мешка из рук, стал приподниматься и принял сидячее положение.

– Здравствуйте, пан обозный! – громко прямо в ухо сказал Чех хозяину мешка. Тот живо открыл глаза и, положив мешок рядом, энергично начал чесаться, начиная с груди и постепенно поднимаясь выше, добираясь до редких седых волос на голове. Ландскнехты терпеливо ждали.

– Я не обозный, – наконец ворчливо сказал мужчина на телеге. – Он сейчас в Гузове. Есть тут такая деревенька неподалеку. Но я его замещаю. Чего надо?

Теодор молча протянул ему записку, которой его снабдил один из людей Януша Радзивилла.

– А! Ландскнехты… – промычал заместитель обозного, прочитав записку. – Так я и думал. Ну, и что вам выдать? Вас причислили к венгерскому полку? Велено дать пики, панцири и шлемы? Но там не положено иметь пик, а панцирей и шлемов тем паче! Зачем вам они? Да еще и по сто штук?!

– Нам поручено сформировать роту пикинеров на немецкий манер, – сладко улыбнулся Ян Немец.

– А где ж вы тут людей наберете? – удивился обозник.

– Запишем всех бездельников. Вот тебя, например! – Чех больше не улыбался. – Давай пики, живей!

– Ладно, ладно! Не гневайся, солдат. Пики дам. Но панцирей и шлемов все равно нет. Разве что на вас троих найду, – обозник слез с телеги и оказался рядом с Вильгельмом Бауэром. – Ух ты, какой великан! – восхитился поляк, но тут же принял озабоченный вид. – Только во что мне тебя одеть? Ну, шлем я тебе еще подберу. Но кирасу на твой колет я не найду и во всей Польше! Слушай, мо́лодец, у меня есть бочонок еще не совсем прокисшего пива. Возьмешь его заместо кирасы – и береги тебя Господь!

6 июля 1607 года мог стать днем начала новой эры Речи Посполитой. Если бы король взял власть в свои руки и обуздал мятежную шляхту, история польского, белорусского, литовского и других народов могла бы пойти иначе. Достаточно ли было для этого одержать победу под Гузовом? Оказалось, что нет.

Все преимущества перед битвой были у королевского войска: численное превосходство, расположение, руководителями были опытные и прославленные гетманы – ветераны Ливонской кампании и войн со шведами. У мятежников шансы победить были невелики, но отступать было поздно, и Николай Зебжидовский со своими сторонниками приняли навязанное им сражение.

Обойдя мятежников, королевская армия стала на возвышенности на юго-западе от их обоза и выстроилась в две шеренги. На правом фланге расположилось войско Великого Княжества Литовского во главе с Яном Ходкевичем, в центре стал Ян Потоцкий, на левом фланге королевские войска возглавил Станислав Жолкевский. У него же была и артиллерия. Сам король Сигизмунд III во главе резерва стал за литвинами.

Мятежники свои пять тысяч воинов расположили на болотистой равнине. На левом фланге со своей кавалерией был Януш Радзивилл, в центре – Зебжидовский, на правом фланге, перекрывая дорогу на Гузов, стал Ян Гербурт со своим частным войском и венгерской пехотой.

Битва началась атакой конницы Януша Радзивилла. Разогнав эскадроны королевских всадников, радзивилловская кавалерия, словно каменное ядро о шаткую стену, ударила в первую шеренгу литвинов, разметала их и увязла во второй шеренге, вгрызаясь в нее все глубже.

Свита короля при виде свирепых радзивилловских всадников дрогнула и посоветовала ему бежать. Но Сигизмунд остался невозмутим. Пристыженные спокойствием короля, шляхтичи его свиты поскакали на помощь к Ходкевичу. Но великий гетман уже справлялся своими силами. Его крылатые гусары оттеснили мятежников от пехоты и начали с ними рубиться. Пехота, наконец оправившись от растерянности, пусть и запоздало, но все же открыла огонь из аркебуз и мушкетов, и Радзивилл вынужден был отступить.

Таким же безрезультатным оказалось столкновение войск Потоцкого и Зебжидовского в центре. Судьба битвы решалась на гузовской дороге, где гетману Жолкевскому противостоял староста добромильский Ян Гербурт.

– А вот и наши зрители! – щурясь из-за ослепительного июльского солнца, насмешливо проговорил Теодор Крейцер, увидев линию королевских всадников, медленно двигавшихся в их сторону.

Ян Немец хмыкнул и покрепче ухватил пику.

– Покажем им еще один спектакль? – подхватил шутку чешский наемник.

– Да, только на этот раз и сцена побольше, – огляделся вокруг Теодор, – и оружие не бутафорское.

Ландскнехты втроем стояли в первом ряду венгерской пехоты, держа пики над собой. Одетые в кирасы и морионы, они сильно отличались от остальных солдат, носивших жупаны и магерки. Теодор и его товарищи, выбрав с согласия Гербурта сотню венгерцев покрепче, вооружили их пиками и поставили впереди строя. И сделали это не зря – первыми их атаковала кавалерия.

Приблизившись, всадники опустили копья, начищенные наконечники которых огнем блестели на солнце, слепя людей и лошадей.

– Ну, теперь держись, – тихо сказал стоящий за Теодором смуглый, как цыган, венгр и, воткнув пику в землю, перекрестился.

Теодор, ожидая атаку, привычно наклонил пику в сторону врага, то же сделали и остальные солдаты. Готовы были открыть огонь и мушкетеры: их фитили успокаивающе тлели.

Сигнальная труба сорвала всадников с места и бросила в атаку. Земля задрожала от ударов по ней сотен копыт, воздух огласили сотни человеческих криков ярости и ужаса. Мушкетный залп опрокинул несколько всадников, но не смог остановить скачущую лавину – с треском она встретилась со строем пикинеров. Впереди шеренги началась свалка, ненужные уже пики были отброшены, и в ход пошли мечи и сабли. Но задние ряды венгров выстояли и начали напирать на передние, нанизывая на пики слишком резвых кавалеристов.

Тут судьба вновь столкнула ландскнехтов с Титусом Войдой. Потеряв всех своих людей, магнат в одиночку умело отбивался от наседающих венгерских пехотинцев. Уже не один из них с разбитой головой валялся в ногах его лошади.

Теодор, пытаясь сбить всадника, кольнул его пикой, но не достал, угодив коню в шею. Раненая лошадь, придя в ярость от боли, пробила строй пикинеров и вылетела на мушкетеров, внеся панику и в их ряды. Войда уже мог спастись, но конь, еще раз раненый шальной мушкетной пулей, встав на дыбы, сбросил всадника и ускакал.

Оглушенный Войда медленно понялся на ноги, огляделся в поисках потерянной сабли – и тут он увидел тяжело бегущего к нему рослого ландскнехта с пикой в руках. Это был Молчун. Магнат криво усмехнулся и вытащил еще не разряженный в битве пистолет. Вильгельм Бауэр, видя оружие, бесстрашно продолжал бежать, отбросив пику, которая ему мешала. Войда, хладнокровно прицелившись, выстрелил и побелел лицом – пуля ушла мимо.

Добежав до Войды, наемник повалил его на землю. Уже через минуту все было кончено: поднявшись над бездыханным телом, Молчун побрел назад к товарищам.

Тем временем Теодор и Ян Немец перестроили венгерскую пехоту, и она, ощетинившись пиками, держала уцелевших королевских всадников на расстоянии. Не рискуя больше атаковать, кавалеристы открыли было огонь из пистолетов, но дружные залпы мушкетеров обратили их в бегство.

– Это победа? – с сомнением спросил Ян Немец, глядя на отступающих всадников.

– Не знаю, – ответил Теодор, хмуро посмотрев на подошедшего Молчуна. – Во всяком случае, за своих товарищей мы отомстили.

Но праздновать победу было рано: на помощь Жолкевскому подошла наемная королевская пехота.

Увидев ряды вражеских пик, венгерцы заметно упали духом. Под грозные звуки труб королевские наемники сходу пошли в атаку.

– Ишь, как дудят об упокоении наших душ, – мрачно пошутил Ян Немец. – Что будем делать, Теодор? Нам против них не выстоять. Они нас сомнут.

– Попробуем разбить их строй атакой в лоб. Эх, нам бы двуручные мечи…

– А еще лучше с полсотни саксонцев, – оскалил зубы Чех. – Да только где их взять? Нет мечей – возьмем сабли!

Когда королевские пикинеры приблизились, ландскнехты сами бросились на них. Молчун шел напролом, хватаясь могучими руками за древки пик и выдергивая из строя их владельцев. Теодор и Ян Немец, поднырнув под пики, вплотную приблизились к вражеским солдатам и стали саблями рубить их по ногам. Первый ряд пикинеров смешался – появилась брешь. Удар венгерцев в нее еще мог решить судьбу битвы в пользу мятежников. Но они дрогнули – и побежали. Лишь десяток из них пошли в атаку вслед за ландскнехтами, но этого было очень мало. Приободрившись при виде убегающего врага, пикинеры короля продолжили наступать. Вильгельм Бауэр пытался их остановить, но, пронзенный пиками, упал замертво. Товарищи бросились к Молчуну на помощь, но ряды пик уже сомкнулись над его телом. Теодор в бессильной ярости начал рубить их саблей, пока не почувствовал укол в грудь.

– Сдавайся, Теодор, – по-немецки сказали ему. Крейцер вытер пот со лба и всмотрелся в солдата в первом ряду. Это был Эрик Хопфер. Теодор знал его по французским войнам. – Сдавайся мне в плен, иначе ничем не помогу.

– Хорошо, Эрик, – устало произнеся это, Теодор отбросил саблю прочь.

– Они сдались! – торопливо закричал королевский ландскнехт. – Мы победили!

Ян Ходкевич, которому была не по душе эта братоубийственная война, приказал не преследовать бегущих мятежников, чем сохранил немало жизней. К пленным он также велел отнестись мягко, оказав медицинскую помощь тем, кто в ней нуждался. Великий гетман лично пошел проверить, как выполняют его распоряжения, и первые, кого он увидел, – двое пленных ландскнехтов. Теодор, задумчивый и грустный, стоял возле Чеха, которому лекарь перевязывал раненый бок.

– А, Кирхгольмский Лев, – иронически приветствовал великий гетман наемника. – Опять ты? Ты же поклялся не воевать против нас!

– Речь шла о твоей литовской дружине, гетман, – почтительно напомнил Теодор. – Но, если пожелаешь, я дам слово, что не выступлю против тебя и в этой войне.

– Это вовсе не война, а бунт изменников. И ты один из них. Ну, все! На этот раз я велю тебя повесить, Крейцер! – грозно сдвинув брови сказал Ходкевич.

– Крейцер? – услышал гетман Жолкевский. Вместе с ротмистром Яном Сапегой и взятым в плен Гербуртом он подошел к Ходкевичу и ландскнехтам. – Ты не родственник Максимилиана Крейцера?

– Это мой приемный отец, – ответил Теодор.

– Славный воин! Помню, как он отличился под Псковом при славном короле Батории. Зачем же вешать его сына? – обратился коронный гетман к гетману княжескому. – Эти бравые саксонцы пригодятся нам на востоке. Пойдете со мной на московитов? – и не дождавшись ответа наемников, Жолкевский торжественно сообщил своим спутникам: – В Стародубе объявился наследник Ивана Грозного – царевич Дмитрий!

– А разве им не выстрелили из пушки? – насмешливо спросил Ян Петр Сапега, будущий соратник Лжедмитрия II.

– Тот был ненастоящий Дмитрий, – поморщился Жолкевский. – А этот – настоящий, – и он вновь обратился к ландскнехтам: – Может, вас и следовало бы предать смерти, как изменников. Но король Сигизмунд милостив, и он дарует вам прощение. Если вы поможете законному царю вернуть ему престол. Ну так как? Послужите царевичу Дмитрию?

Похоронив Вильгельма Бауэра на пригорке, где еще утром стоял Жолкевский со своим войском, Теодор и Ян Немец молча шли в сторону королевского обоза.

Первым нарушил молчание Чех.

– Не пойму я: зачем нам нужно идти на восток? Да еще и к московитам! Ты слышал, какие там суровые зимы?

– Обыкновенные, – пожал плечами Теодор. – В одну из таких я родился.

– Только не говори мне, что ты соскучился по родине, – саркастически сказал чешский наемник. – Скажи сразу – ты надеешься встретить эту авантюристку, которая всю дорогу водила нас за нос. Но это смешно, Теодор! Даже если она и захочет тебя видеть – где ты ее будешь искать? Литва большая!

Теодор ничего не ответил, признавая правоту товарища. Да, он согласился вступить в войско царевича Дмитрия только из-за Селины.

– Ребята! Наконец-то я вас нашел! – услышав знакомый голос, ландскнехты остановились и невольно заулыбались – к ним пыхтя от бега спешил Якобини.

– А нам Радзивилл сказал, что ты поехал в Раву за очередной порцией аплодисментов в виде коровьего навоза, – с усмешкой сказал Ян Немец, с удовольствием разглядывая актера. Было видно, что наемник рад его видеть.

– Что вы! Этот Радзивилл, – Якобини понизил голос до шепота, – просто сумасшедший! Сразу он дал мне денег… Много! А потом закрыл в каком-то сарае в Гузове и приставил ко мне охрану. Вот только сейчас меня освободил… Представьте кто? Ярослав Луцкий! Сей бравый офицер очень огорчился, когда узнал, что панночка уехала в Литву… Ой! Ну, конечно! – Якобини хлопнул себя по лбу. – Как я мог забыть? Теодор! Она же велела мне передать тебе записку, – и актер протянул свернутую трубочкой бумагу наемнику.