Текст книги "Договор простого товарищества в гражданском праве России: исторические традиции и современность. Монография"

Таким образом, с определенной долей условности можно утверждать, что ватаги, объединявшие землепроходцев, представляли собой зачаточные формы промысловых артелей, кооперативных, артельных (трудовых) товариществ. В современном гражданском законодательстве России наблюдается определенная преемственность указанных форм товарищества – разновидностью коммерческих организаций является производственный кооператив (артель). Вместе с тем определенное развитие получили и формы совместного промысла, не являющиеся юридическими лицами. Одной из форм совместной деятельности производственных кооперативов является простое коммерческое товарищество. Следовательно, формами совместной деятельности, предшествовавшими простому коммерческому товариществу, являлись не только складные торги, но и промысловые артели, которые до XX в. не признавались юридическими лицами.

В рамках нашего исследования нельзя обойти вниманием процесс возникновения иной формы простого товарищества – товарищества некоммерческого (гражданского). По справедливому суждению Е. М. Щукиной, ДПТ «оформлял традиционные для России общинные отношения». Многие специалисты считают традиционным деление простых товариществ на торговые и неторговые⁶¹. Вместе с тем не следует отождествлять крестьянскую общину и гражданское товарищество. Во-первых, крестьянская община с течением времени все более существовала не как форма совместной деятельности крестьян (хотя совместная деятельность существовала), а как форма самоуправления⁶². Исследователи говорят также о том, что внутри общины существовали более локальные объединения крестьян. Такие объединения были относительно малочисленными. Они назывались по-разному. П. С. Ефименко говорит о «помочи», как особом договорном объединении, которое создавалось соседями или родственниками с целью совместного производства каких-либо ремонтных, сельскохозяйственных или иных работ⁶³. Община же предполагала совместное проживание крестьян, решение многих вопросов, не всегда имевших гражданско-правовое значение. И лично-доверительные отношения, характерные для товарищества, между членами общины присутствовали не всегда. А. В. Камкин обращает внимание на существовавшие органы самоуправления, которые выполняли публичные функции: «В центре внимания… схода была, как правило, не общемирская, а сравнительно узкая проблема, затрагивавшая интересы только некоторых деревень мира… Так, например, в марте 1795 г. «Тотемской волости разных деревень мирские крестьяне» дали «подписку» и позволили крестьянам Василью и Игнатию Шавриным «пруд запрудить», «анбар строить» и «заводить мельницу». В документе детально оговариваются условия строительства, призванные не нарушать местное рыболовство. Очевидно, что община дает разрешение на осуществление совместного строительства двум крестьянам (братьям), между которыми уже возник договор товарищества. Здесь община составляет форму коллективного быта, призванную совместить интересы различных ее членов, не допустить нарушения общественных интересов, т. е. выполняет административные функции. С другой стороны, как отмечает А. В. Камкин, «для крестьянина, тысячью нитей связанного с сельским миром, важно было подкрепить свою инициативу и предпринимательство авторитетом мирского решения». Выборные лица общины «учиняли согласные приговоры», выдавали отдельным крестьянским семьям «позволительные письма» на совместное строительство дамб, мельниц и других объектов⁶⁴. В указанном случае товарищеским объединением являлась не столько сама община, сколько объединение, возникавшее внутри этой общины. В основе такого объединения лежал именно товарищеский договор как соглашение о соединении вкладов и совместной деятельности. Определенные аналогии между общиной и товарищеским объединением провести уместно, они усматриваются даже в аналогии словесных обозначений коллегиальных органов самоуправления в рамках волости («сотский с товарищи»)⁶⁵. Однако присутствует довольно много отличий общиной организации крестьянского населения от гражданского товарищества. Такие отличия сводятся к следующему: 1) основу гражданского товарищества всегда составлял договор; основанием возникновения общины является сложный юридический состав, который вряд ли можно свести лишь к договорным отношениям; 2) договор товарищества, как правило, заключается на определенный срок; существование общины являлось бессрочным; 3) источники свидетельствуют, что товарищеские договоры часто возникали между родственниками, что позволяет судить об особых лично-доверительных отношениях участников договора; в общине лично-доверительные отношения присутствовали не всегда; источники повествуют о существовании внутриволостных группировок, семейных кланов, которые объединялись с целью реализации общих имущественных интересов⁶⁶; если исчезновение личного доверия означало прекращение товарищества, то конфликт внутри общины не являлся основанием для ее распада; 4) товарищества предполагали имущественную основу – вклад участников, сущность общины не сводится лишь к объединению лиц и капиталов. Как считал С. В. Юшков, крестьянский мир был «един, но троичен в своих проявлениях»: волость – организация власти и управления; приход – удовлетворение духовных потребностей; поземельная община – регламентация материально-хозяйственной сферы⁶⁷. Причем все три характеристики общины существовали параллельно. В трудах многих исследователей справедливо утверждается также, что община сама по себе претерпела как минимум три стадии в своем историческом развитии: партиархальная (родовая, «старая») община; договорная (владельческая); государственная (волостная)⁶⁸. Н. И. Костомаров, по нашему мнению, наиболее точно охарактеризовал отношения внутри общины на последнем, «государственном» этапе ее существования: «…формы самоуправления существовали, но были под сильным давлением приказного порядка». Н. И. Костомаров, однако, признает, что на Севере община сохранила большую самостоятельность, поэтому товарищеский элемент в ней присутствовал в значительной степени. В остальной же России начальствующий крестьянин часто «делался жестоким мучителем своих братий, если только возвышался над ними…»⁶⁹. По мере своего развития отношения в общине все более утрачивали товарищеский характер и все более очевидным становилось стремление государства использовать общину как средство организации местного управления. Д. Я. Самоквасов полагал также, что следовало говорить о двух типах общины: общине автократической и общине – братском союзе. То есть договор, составлявший основу автократической общины (власть старшего представителя рода), вряд ли можно считать товариществом⁷⁰.

Таким образом, в качестве общего вывода необходимо отметить следующее. В гражданском праве дореволюционной России сложились различные формы товарищества. В качестве одной из форм существовало товарищество простое – договорное объединение, не образующее юридического лица. К существенным условиям ДПТ относились: 1) предмет и цель договора (предприятие или иное «дело»); 2) имущественные вклады товарищей; 3) личное участие каждого товарища в совместной деятельности. В России существовали два типа товариществ: 1) товарищества, которые признавались юридическими лицами (полное, коммандитное, акционерное); 2) товарищества, не признаваемые юридическими лицами (простое товарищество).

1.3. Эволюция законодательного регулирования отношений простого товарищества в советский период

Проект Гражданского уложения не вступил в силу. Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. являлся первым кодифицированным актом, регулировавшим отношения простого товарищества.

В целом суждения ученых относительно сопоставления данных источников сводятся к двум принципиально важным тезисам.

1. Признание, что нормы Проекта были сформулированы довольно удачно и отвечали специфическим условиям организации общественной и экономической жизни в России. Действительно, Проект содержал правила о простом товариществе, которые детально раскрывали отдельные условия, которых нет даже в главе 55 нынешнего ГК РФ. Например, условие о дополнительном вознаграждении для участника, ведущего общие дела за осуществление представительских, координирующих, информационных и иных функций.

2. Ведущие специалисты констатируют преемственность в процессе создания ГК РСФСР 1922 г. Более того, ряд норм Проекта воспроизводится в первом ГК РСФСР. Воспроизведение наблюдается не только в ГК РСФСР 1922 г., но и в гражданских кодексах всех союзных республик. Соответственно в значительной степени были воспроизведены и нормы о простом товариществе. ДПТ давал государственным и частным организациям очевидные преимущества перед образованием юридического лица: не требовалось регистрировать «общую фирму», как в случае, например, полного товарищества или акционерного общества. Товарищи не теряли своей юридической и экономической самостоятельности – они только объединяли часть капитала.

Законодательное регулирование отношений простого товарищества является показательным примером резкой смены приоритетов в области экономики, свойственной советскому периоду. Переход от политики военного коммунизма к НЭПу означал восстановление товарно-денежных отношений. Соответственно, признание государством возможности осуществления частного предпринимательства предопределило необходимость оформления различных организационно-правовых форм предпринимательских объединений. Гражданский кодекс РСФСР включал главу X, нормы которой регулировали отношения простого товарищества. Примечательно, что в последующих главах ГК были помещены нормы о полном товариществе, которое признавалось юридическим лицом. В простое товарищество могли объединяться как организации, действовавшие в целях извлечения прибыли, так и граждане с любой целью, не противоречащей закону. ГК 1922 г. не называет договор, на основе которого существовало простое товарищество, «договором простого товарищества». Термин, избранный законодателем, более общий – «договор товарищества».

Простое товарищество могло быть образовано соглашением двух или нескольких лиц. В качестве существенных условий «договора товарищества» фигурировали: 1) общая «хозяйственная» цель; 2) вклады товарищей, которые могли составлять «деньги, другое имущество или услуги»; 3) личное участие товарищей в совместной деятельности.

Как отмечал П. И. Стучка, «простое товарищество – это общежитейский мало формальный коллектив, без регистрации и без общей фирмы. Форма договора, если предмет складочного капитала свыше 500 руб., письменная»⁷¹.

Имущество, внесенное в качестве вклада, признавалось общей собственностью товарищей. Договором могли быть установлены иные варианты имущественных отношений («общее пользование»). В соответствии со ст. 279 ГК 1922 г. допускалось наличие в общей собственности недвижимого имущества – «немуниципализированных строений». Законодатель оперировал такими терминами, как «имущество, приобретенное товариществом», «складочное имущество товарищества». Данное обстоятельство свидетельствует о том, что простое товарищество обладало правосубъектностью. Специалисты называют такую правосубъектность усеченной, поскольку данный вид товарищества не являлся юридическим лицом. При этом нормы ГК 1922 г., и в частности отдельные нормы о простом товариществе, подвергались критике, как сформулированные «неудачно»⁷².

ГК 1922 г. предусматривал два возможных варианта ведения дел товарищества: 1) с общего согласия всех товарищей; 2) решение вопросов большинством голосов. Второй вариант мог быть установлен договором. Причем большинство голосов могло определяться не обязательно по размеру вклада, а по числу товарищей. Товарищи могли выбрать ведущего общие дела участника или поручить ведение общих дел товарищества нескольким участникам. Согласно ст. 282 ГК 1922 г. допускалось прекращение полномочия на ведение общих дел по решению всех либо большинства товарищей. Ведущий общие дела участник («уполномоченный») мог сам отказаться от ведения общих дел, но для прекращения (отказа) требовалась уважительная причина, являвшаяся, несомненно, оценочным понятием. Законодатель использовал оценочные понятия и в некоторых других статьях ГК 1922 г. Так, в соответствии со ст. 283 ГК товарищ, совершивший в общих интересах какие-либо действия без надлежащих полномочий, имел право на возмещение расходов, если у него были основания «признавать эти действия необходимыми в интересах товарищества».

Ответственность за неисполнение обязательств по договору следует рассматривать в двух аспектах: 1) ответственность ведущего общие дела товарища за ненадлежащее ведение общих дел; 2) ответственность каждого товарища за неисполнение своих договорных обязанностей. Ответственность по общим обязательствам перед третьими лицами была долевой. Товарищи отвечали соразмерно их вкладам в товарищество.

Каждый товарищ обладал правом на информацию о делах товарищества. Право на участие в товариществе могло быть передано иному лицу только с согласия всех либо большинства товарищей. Этим обстоятельством подчеркивался личный характер участия в простом товариществе.

ГК 1922 г. предусматривал следующие обстоятельства, в силу которых прекращалось простое товарищество: 1) смерть кого-либо из товарищей; 2) объявление товарища недееспособным или несостоятельным; 3) заявление товарищем требования о прекращении бессрочного товарищества; 4) досрочный отказ одного (нескольких) товарищей по уважительной причине от дальнейшего участия в «товариществе, учрежденном на срок»; 5) истечение срока, на который «было учреждено товарищество»; 6) достижение цели либо наступившая невозможность достижения цели товарищества (необходимо отметить, что данное обстоятельство относилось только к целям, которые было возможно достигнуть по окончании какого-либо промежутка времени); 7) обращение взыскания на долю хотя бы одного товарища по требованию кредитора; 8) соглашение товарищей о прекращении товарищества.

Отмена или ограничение права на отказ от участия в товариществе объявлялись недействительными. Кредитор одного из товарищей, не предъявивший требования о ликвидации дел товарищества, имел право участвовать в прибылях товарищества, но при этом у кредитора в силу ст. 293 ГК 1922 г. не возникало обязанностей по совместной деятельности. Ликвидация дел товарищества включала две стадии: 1) раздел общего имущества; 2) распределение прибылей и убытков. Таким образом, ГК 1922 г. предусматривал три разновидности договора, регулировавшие отношения простого товарищества: 1) собственно договор товарищества; 2) последующее соглашение участников о продолжении товарищества в случае смерти, несостоятельности или выхода одного из участников; 3) соглашение о порядке взаимных расчетов с кредиторами при ликвидации товарищества. Представляются неубедительными суждения отдельных авторов о том, что «советское гражданское право не знало договоров товарищества» и поэтому является «исключением»⁷³. Произведенный обзор норм ГК 1922 г. полностью опровергает данную точку зрения. Более того, простое товарищество могло быть создано с различными целями, т. е. в рамках простого товарищества могла осуществляться предпринимательская либо иная хозяйственная деятельность. Отдельные специалисты, в частности М. Манасевич, И. Брауде, отмечали факт существования негласных товариществ⁷⁴. Включение в ГК 1922 г. положений о простом товариществе было, как указывал С. Н. Братусь, примером преемственности между римским частным правом, буржуазным и советским гражданским правом⁷⁵. О. С. Иоффе также отмечал существование преемственности, однако полагал, что такая преемственность «является, безусловно, обязательной в области юридической техники», в то время как «социальная преемственность социалистического права по отношению к эксплуататорскому праву исключена»⁷⁶. Одним из примеров, подтверждавших данные суждения, являлось включение в ГК 1922 г. норм о товариществах. Причем многие положения о простом товариществе применялись к товариществу полному. Основой возникновения также являлся товарищеский договор. В силу специального указания в ГК 1922 г. применялись к полному товариществу положения о вкладах, об ответственности товарищей, о прекращении товарищества. Отличие полного товарищества от товарищества простого состояло главным образом в том, что в товариществе полном товарищи действовали «под общей фирмой». Полное товарищество признавалось юридическим лицом и подлежало регистрации в торговом реестре, в свою очередь, товарищество простое представляло собой договорное объединение, не являвшееся субъектом права.

Очевидными нам представляются следующие обстоятельства: 1) ГК РСФСР 1922 г. стал первым вступившим в силу нормативным актом, в котором содержались специальные нормы о простом товариществе; 2) различия между отдельными видами товариществ (простое, полное, коммандитное) были несущественны, за исключением, однако, признания двух последних юридическими лицами и наличия в коммандитном товариществе вкладчиков, не принимавших личного участия в совместной деятельности; 3) до начала XX столетия в связи с тем, что понятие юридического лица не получило детального закрепления в отечественном законодательстве, под товариществом понималась совокупность исключительно людей (лиц физических). Лишь в Проекте 1913 г., а затем в ГК РСФСР появилась норма, предполагавшая наличие в качестве товарищей как лиц физических, так и лиц юридических; 4) в ГК РСФСР 1922 г. были детально урегулированы порядок заключения, условия и порядок прекращения товарищеского договора (договора товарищества).

В отношении дальнейшей судьбы института товарищества в советском гражданском праве следует признать большую степень справедливости подвергавшегося ранее критике суждения Е. В. Довлатовой. В начале 1930-х гг. наблюдается процесс «свертывания» НЭПа и, соответственно, товарищества прекращают существование. Договор товарищества, как указывалось в литературе 1930–1950-х гг., имел «узкую сферу применения», изложение материала о простом товариществе было кратким. ГК РСФСР до 1964 г. содержал нормы о простом товариществе, которые на практике могли применяться лишь в целях, не связанных с извлечением прибыли. Однако в условиях тотального государственного контроля за многими сферами общественной жизни были существенно ограничены возможности заключения товарищеских договоров даже в целях, не связанных с предпринимательством (гражданское, некоммерческое товарищество). Данная ситуация позволила отдельным авторам утверждать, что к середине XX в. договор товарищества оказался «на грани отмирания». Данное утверждение следует в значительной степени признать справедливым. «С ликвидацией частной собственности были упразднены и частные товарищества». Как следствие, освещение проблем простого товарищества в монографической литературе прекратилось. «Но начиная с середины 1950-х годов положение существенно меняется. Этому способствовало коллективное строительство многоквартирных жилых домов на праве личной собственности, которое юридически расширило сферу использования договора простого товарищества»⁷⁷. Именно договор о совместной деятельности (совместном строительстве), как отмечал А. И. Масляев, составлял основу создания жилищно-строительных кооперативов⁷⁸. Возрождение практического использования товарищеского договора произошло с использованием иного названия – договор о совместной деятельности, изменилось содержание существенных условий договора, однако сами условия сохранились: имущественный вклад; общая цель; предмет – объединение вкладов и совместная деятельность.

В 1964 г. последовало принятие нового Гражданского кодекса. Данный нормативный акт содержал нормы, устанавливавшие аналогичную простому товариществу договорную модель – совместную деятельность. Договор о совместной деятельности, однако, не относился к числу коммерческих сделок (такой термин был неприемлем), и его участники не преследовали цели извлечения прибыли. Договоры о совместной деятельности также делились на две группы. Во-первых, предприятия и организации могли объединяться для достижения «общей хозяйственной цели». Во-вторых, дееспособные граждане могли заключать такие договоры в различных сферах. Наиболее распространенной сферой, как потом выяснилось на практике, стало совместное строительство многоквартирных жилых домов.

В соответствующих нормах ГК РСФСР 1964 г. детально раскрывалась цель совместной деятельности: «…Стороны обязуются совместно действовать для достижения общей хозяйственной цели, как-то: строительство и эксплуатация межколхозного либо государственно-колхозного предприятия или учреждения (не передаваемых в оперативное управление организации, являющейся юридическим лицом), возведение водохозяйственных сооружений и устройств, строительство дорог, спортивных сооружений, школ, родильных домов, жилых строений и т. п.». Следует отметить две характерные особенности, обозначенные в цели договора: 1) в ст. 434 ГК РСФСР обозначена не просто цель, а перечень целей, для достижения которых могли объединяться участники договора о совместной деятельности; данный перечень являлся открытым; 2) для законодателя при обозначении в норме ГК целей, крайне важным представлялось указать именно их социальный характер, так как перечень сформулированных хозяйственных целей в основном говорит об объектах, строительство и эксплуатация которых должны осуществляться по соответствующему договору. В соответствии со ст. 434 ГК РСФСР 1964 г. граждане могли заключать договоры о совместной деятельности лишь «для удовлетворения личных бытовых нужд». Для решения всех вопросов совместной деятельности в соответствии со ст. 435 ГК 1964 г. должно было иметь место «общее согласие» товарищей. ГК 1964 г. не содержал указания на возможность решения вопросов большинством голосов. Данное обстоятельство свидетельствует о стремлении законодателя повысить устойчивость товарищеских объединений. Однако, как и в ГК 1922 г., предусматривалась возможность соглашения участников на предмет поручения ведения общих дел какому-либо товарищу с выдачей соответствующей доверенности. Традиционной была и классификация вкладов: 1) деньги; 2) «иное имущество»; 3) трудовое участие.

Норма о порядке покрытия расходов была диспозитивной – такой порядок мог быть определен договором.

В соответствии со ст. 438 ГК 1964 г. правила об отдельных видах совместной деятельности могли быть установлены постановлениями Совета Министров РСФСР. В качестве такого вида совместной деятельности следует назвать совместное строительство многоквартирных жилых домов и иных объектов недвижимости. Как отмечает Е. Н. Гендзехадзе, еще в 1920-е гг. был издан ряд постановлений Совета Народных Комиссаров, которыми предусматривалась возможность создания на добровольной основе «трех видов кооперативных товариществ: жилищно-арендных, жилищно-строительных рабочих и общегражданских»⁷⁹. В середине XX столетия вследствие разрушения жилищного фонда, наступившего в результате агрессии фашистской Германии и ее сателлитов, потребность в возведении жилья была особенно острой. Наряду с государственным строительством практиковалось создание жилищно-строительных кооперативов, а также коллективов индивидуальных застройщиков. В развитие положений ГК 1964 г. ЦК КПСС и Советом Министров было издано постановление от 04.10.1965 «О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства», в соответствии с которым предприятиям предоставлялось право использовать средства фонда социально-культурных мероприятий и фонда жилищного строительства для долевого участия в совместном строительстве жилых домов и учреждений культурно-бытового назначения. Объединять имущество для долевого строительства было также возможно на основании п. 56 Положения о предприятии⁸⁰ и п. 19 Примерного устава колхоза⁸¹. В период принятия ГК РСФСР 1964 г. и позже наблюдается существенное повышение внимания специалистов к данной разновидности договора. Так, А. Б. Годес и З. А. Подопригора исследовали понятие межколхозной собственности, которая возникала на основе договора о совместной деятельности колхозов⁸². Возникла дискуссия по вопросу о правовой природе отношений, складывающихся между участниками межколхозной организации. А. А. Рускол полагал, что при создании такого вида юридического лица, как межколхозная организация, имеют место отношения членства. О. С. Иоффе и К. И. Седунов, наоборот, считали, что такие отношения являются отношениями товарищества. И договор о создании межколхозной организации они считали разновидностью «товарищеского договора»⁸³. З. А. Подопригора определяла договор о совместной деятельности как основу существования межколхозных и государственно-колхозных предприятий. При этом социальная сущность таких предприятий предполагалась иной, чем социальная сущность простого товарищества, отношения которого были урегулированы в ГК 1922 г. Цели совместной деятельности могли быть как экономическими, так и культурно-просветительными, имели «многогранный характер»⁸⁴. Несмотря на отсутствие в законодательстве термина «простое товарищество», многие специалисты использовали его в своих публикациях для характеристики отношений по совместной деятельности. Критерием классификации выступал субъектный состав отношений: 1) простое товарищество граждан; 2) межколхозное простое товарищество; 3) государственно-колхозное простое товарищество. Соответственно на практике применялись различные виды договора о совместной деятельности.

1. Договор о совместной деятельности граждан. Участниками являлись дееспособные граждане. Цель определялась как удовлетворение личных бытовых нужд.

2. Договор о межколхозной совместной деятельности, участниками которого являлись колхозы. Цель совместной деятельности была «общей хозяйственной»: создание и эксплуатация межколхозной строительной организации; сооружение и эксплуатация межколхозных водохозяйственных объектов и т. п.

3. Договор о государственно-колхозной совместной деятельности. Участниками могли выступать государственные предприятия и колхозы. Вклады объединялись с передачей их в оперативное управление межколхозной организации с целью строительства и последующей эксплуатации государственно-колхозных электростанций, водохозяйственных объектов и т. п.⁸⁵

4. Договор о совместной деятельности межколхозных организаций. Участники – межколхозные организации создавали межколхозное строительное (иное отраслевое) объединение⁸⁶.

Таким образом, существовало два вида совместной деятельности: посредством создания юридического лица (межколхозного предприятия, объединения); без создания такового. Многие специалисты считали второй вид совместной деятельности простым товариществом. При этом, как уже отмечено нами, принималось во внимание отличие от простого товарищества 1922 г. по социальной сущности – законодатель ориентировал организации на достижение не просто «не противоречащих законодательству», а общественно полезных целей. Основным средством регулирования экономических отношений являлись плановые задания, договорное регулирование носило дополнительный характер. Но широкое применение договора о совместной деятельности позволяло решать ряд экономических проблем. В основном через совместную деятельность решались проблемы местного значения: энергоснабжение территориально удаленных объектов, обеспечение населения услугами санаториев, домов отдыха и др.

Ситуация, сложившаяся в стране к началу 1980-х гг., требовала отказа от сверхцентрализованной экономической системы. Конституция СССР 1977 г. не допускала возможности осуществления гражданами Советского Союза частной предпринимательской деятельности. Но в Основном законе появилась норма, которая имела если не революционный, то довольно прогрессивный характер. В соответствии со ст. 17 Конституции СССР 1977 г. граждане имели право в свободное от основной работы или учебы время заниматься индивидуальной трудовой деятельностью в сфере сельского хозяйства и кустарно-ремесленных промыслов. Закон СССР «Об индивидуальной трудовой деятельности» был принят только в 1986 г., и с этого времени индивидуальная трудовая деятельность (далее – ИТД) стала неотъемлемой частью экономики страны. И в условиях начавшихся экономических реформ законодательство, в особенности регулировавшее имущественный оборот, стало быстро терять былую стройность. Появились противоречия, и наглядным примером здесь является противоречие вышеуказанного закона Гражданскому кодексу РСФСР. Скорее это было не противоречие как таковое, а непонятная ситуация, породившая среди специалистов дискуссии. Граждане, занимавшиеся ИТД, стали создавать различные объединения, довольно часто это были кооперативы. Но действовали и объединения, в основе которых лежали соглашения, иногда и не называвшиеся договорами о совместной деятельности, но сходные с ним. В таких условиях норма ГК, согласно которой граждане могли заключать соответствующий договор только для удовлетворения личных бытовых нужд, перестала отражать изменившиеся общественные отношения. Очевидным представляется факт, что граждане, объединяя свое имущество и совместно занимаясь ИТД, явно выходили за пределы того понятия, что именуется личными бытовыми нуждами. ИТД в соответствии с законом была деятельностью, направленной на систематическое получение дохода. Товары, работы и услуги, производимые гражданами в рамках ИТД, реализовывались не по государственным, а по рыночным ценам. Вместе с тем ИТД еще не была предпринимательской деятельностью. Некоторые ограничения, в частности запрет использования наемного труда, не позволяли считать ее таковой. Однако данная противоречивая ситуация воспринималась дальновидными специалистами как нечто временное, как некий переходный период, становилось ясно, что последует дальнейшая либерализация имущественного оборота. В этой связи вполне логичным шагом теперь уже российского законодателя представляется принятие Закона РСФСР от 25.12.1990 «О предприятиях и предпринимательской деятельности». В данном нормативном акте законодатель обозначил полное товарищество как предпринимательское объединение, юридическим лицом не являющееся, совершенно при этом не упомянув о товариществе простом. С. Денисов справедливо полагает, что именно признание полного товарищества объединением, не образующим самостоятельного юридического лица, и послужило причиной отсутствия упоминания о товариществе простом. По нашему мнению, с данным предположением следует согласиться, но необходимо также отметить одну деталь. Время на рубеже 1980–1990-х гг. составляет уникальную часть советского периода истории отечественного законодательства. Легализация предпринимательской деятельности возродила к жизни многие полузабытые правовые термины, которые в этот момент еще не были сколь-нибудь серьезно систематизированы. Как отмечает О. А. Серова, в указанный период «…произошло смешение различных правовых институтов, самого юридического лица, права собственности, предприятия как объекта и субъекта гражданских прав, обязательственных правоотношений… В данный период законодательная неразбериха, терминологическая путаница стали неотъемлемой чертой многих нормативных актов»⁸⁷. Отчасти по этой причине законодатель несколько опрометчиво обозначил термином «полное товарищество» то объединение, которое по традиции Проекта 1913 г. и ГК 1922 г. признавалось товариществом простым. ГК РФ в ч. II восстановил прерванную традицию, хотя название соответствующей главы оказалось несколько измененным. В Проекте и ГК 1922 г. фигурировало название «простое товарищество» и, как уже отмечалось в исследовании, нормы о простом товариществе были помещены в раздел «Товарищества». О ДПТ говорилось лишь как о соглашении, на основании которого простое товарищество возникает. В свою очередь ныне действующий ГК РФ довольно четко отделяет товарищества полное и коммандитное как юридические лица, нормы о которых помещены законодателем в ч. I и ДПТ, который поименован в ч. II.