Текст книги "Анти-Суворов. «Ледокол» опровергнут!"

Глава 11
Крылатый Чингисхан

На странице 428 заламаншский лгун пишет, что для боевых действий ближнего бомбардировщика в оборонительной войне нужно «соответствующее количество» истребителей прикрытия, а их не было: «Возникает вопрос об истребителях прикрытия. Бомбардировщик в бою, особенно ближний бомбардировщик, действующий над полем боя и в ближайшем тылу противника, должен быть прикрыт истребителями. Если бы вместе с „Су-2“ было заказано соответствующее количество истребителей прикрытия, то Су-2 можно было использовать в любых ситуациях, например, для нанесения контрударов по агрессору, напавшему на Советский Союз. Но истребители в таких количествах не были заказаны, поэтому была только одна возможность использовать Су-2 в войне – напасть первыми на противника и нейтрализовать его авиацию. Без этого применять беззащитные Су-2 невозможно. Вот почему решение о выпуске минимум ста тысяч легких бомбардировщиков Су-2 было равносильно решению начинать войну внезапным ударом по аэродромам противника».

А на следующей, 429-й странице автор себя опровергает и сообщает, что истребители выпускались в Советском Союзе, а кроме того, было огромное количество ранее выпущенных истребителей со вполне современными для того времени летными характеристиками: «У Гитлера на Восточном фронте на 22 июня было 290 Ю-87, у Сталина – 249 Ил-2 и более 80 °Cу-2. Кроме того, советские истребители всех типов, от И-15 до МиГ-3, вооружались реактивными снарядами для участия в первом ударе по „спящим“ аэродромам. Для первого удара подходили и те самолеты, которые коммунисты называют устаревшими, например, истребитель И-16 по огневой мощи в два-три раза превосходил любой истребитель противника и был бронирован. Он имел превосходную маневренность, а скорость рекордная при ударе по аэродромам не нужна. Количество одних только И-16 на советских западных приграничных аэродромах больше, чем германских самолетов всех типов вместе взятых».

Глава 12
Инкубатор

На 436-й странице «скромный собиратель цитат» сообщает: «9 декабря 1936 года „Комсомольская правда“ публикует призыв подготовить 150 тысяч летчиков и соответствующее количество технического персонала.

Это, конечно, совпадение, но чисто советское: в 1936 году Сталин отдал секретный приказ о разработке самолета „Иванов“, который можно было бы выпускать серией в 100–150 тысяч, и в том же 1936 году юное племя решает подготовить 150 тысяч пилотов». И, как всегда, врет.

Подготовить 150 тысяч пилотов IX съезд ВЛКСМ постановил не в 1936 году, как сообщает английский фальсификатор, а в 1931 году: «IX съезд ВЛКСМ (январь 1931 года) поручил ЦК ВЛКСМ обеспечить широкое участие комсомольцев в укреплении обороноспособности страны. „Съезд считает невозможным, – указывалось в его решениях, – пребывание в рядах ВЛКСМ людей, недооценивающих военной опасности, не проходящих военной учебы, не подготавливающих себя к надвигающимся боям“. Выполняя решения съезда, комсомол выдвинул задачу – в ближайшие два года подготовить для советского воздушного флота 150 тыс. летчиков»³⁰⁷.

Далее мистер Резун пишет: «Это, конечно, совпадение, но чисто советское: в 1936 году Сталин отдал секретный приказ о разработке самолета „Иванов“, который можно было бы выпускать серией в 100–150 тысяч, и в том же 1936 году юное племя решает подготовить 150 тысяч пилотов.

…Тут самое время задать вопросы: а кому нужны 150 тысяч пилотов? И зачем?

…Это на целый порядок выше, чем в любой другой авиационной державе.

…Итак, миллион парашютистов эксперты объяснили, а вот зачем коммунисты готовили 150 тысяч пилотов, пока никто не объяснил и не пытался объяснить. Ясно, не для гражданской авиации. Учреждения ГВФ, как мы уже видели, имели малую потребность в летчиках, а возможности ГВФ были использованы не только (и не столько) для удовлетворения внутриведомственных потребностей, но и для производства тысяч пилотов, так сказать, „на экспорт“, то есть для Красной армии».

Свои слова «это на целый порядок выше, чем в любой другой авиационной державе» автор опровергает в книге «Святое дело» и сообщает, что в армии США в 1940 году приступили к подготовке 100 000 пилотов: «А вот некоторые сведения из множества недавно открытых документов.

26 сентября 1940 года в Москве состоялась беседа главы советского правительства В.М. Молотова с послом США Л. Штейнгардтом.

Американский посол сообщил совершенно секретные данные: Соединенные Штаты разворачивают флот в составе 20 авианосцев, 32 линкоров, 100 крейсеров (некоторые водоизмещением более 20 тысяч т), 400 эсминцев и т. д. Готовится соответствующее развертывание авиации. Сто тысяч будущих пилотов уже приступили к подготовке. В составе американской армии 140 тысяч человек, но готовится призыв 12 миллионов»³⁰⁸.

Так и хочется спросить словами заламаншского «историка»: «Тут самое время задать вопросы: а кому нужны 100 тысяч пилотов в армии США? И зачем?».

Глава 13
О 186-й стрелковой дивизии

На странице 447 автор сообщает о том, что в Красной армии к началу Второй мировой войны было 96 стрелковых дивизий: «К концу 1937 года добрая половина стрелковых дивизий была переведена из территориальных в кадровые, а к концу 1938 года все дивизии стали кадровыми. И получилось, что в начале августа 1939 года Красная армия имела 96 стрелковых и одну мотострелковую дивизию. Все они были не территориальными, а кадровыми. 96 кадровых стрелковых дивизий – это больше, чем в самый пик Гражданской войны, когда режим боролся за свое существование».

Все познается в сравнении. Создание кадровых дивизий в Советском Союзе было ответом на приготовления Германии к войне. С 18 августа 1939 года, сообщает Б. Мюллер-Гиллебранд, началось усиленное осуществление предмобилизационных мероприятий³⁰⁹. На 10 сентября 1939 года в германской армии было 106 дивизий, включая 7 танковых³¹⁰.

Причем если в советских стрелковых дивизиях было по 14 438 солдат и офицеров³¹¹, то в германской пехотной дивизии было по 17 734 солдат и офицеров³¹² (мистер Резун сообщает, что «каждая немецкая пехотная дивизия – это 16 859 человек…»³¹³). Поэтому количество военнослужащих в германской армии к 1 сентября 1939 года было больше, чем в Красной армии.

На 449-й странице «просто любитель военной истории»³¹⁴ сообщает: «Но в июне 1940 года Гитлер пошел во Францию…»

О.А. Ржешевский опровергает мистера Резуна и сообщает, что Германия начала наступление против Франции в мае 1940 года: «9 мая 1940 года началось наступление вермахта на Западном фронте, которое по своей силе, размаху, оперативному искусству и достигнутым результатам, без преувеличения, поразило мир. 22 июня, через 44 дня, Франция капитулировала. Вместе с ней под пятой вермахта оказались Норвегия, Дания, Бельгия, Голландия, Люксембург. Британский экспедиционный корпус, бросив тяжелое вооружение, едва успел с помощью своего флота переправиться из района Дюнкерка через Ла-Манш и укрыться на Британских островах»³¹⁵.

На странице 453 английский мистер в двадцать третий раз гвоздит по головам читателей, вбивая свою параноидальную идею о том, что якобы 19 августа 1939 года И. В. Сталин принял решение напасть на бедную, беззащитную Германию: «19 августа 1939 года Европа еще жила мирной жизнью, а Сталин уже принял решение и запустил машину мобилизации в НЕОБРАТИМОЕ движение, которое в любом случае и при любом международном раскладе делало Вторую мировую войну полностью неизбежной».

А в предыдущей главе, на 446-й странице он себя опровергает и пишет, что это решение было принято 7 декабря 1940 года: «Гитлер принял окончательное решение напасть на Сталина 18 декабря 1940 года. Но германская промышленность не перешла на режим военного времени, и летчиков в Германии готовили по вполне нормальным программам. Сталин принял окончательное решение напасть на Германию раньше. Перевод авиационного инкубатора на военный режим 7 декабря 1940 года – тому доказательство».

На странице 454 английский мистер утверждает, что нападение Англии и Франции на Германию 3 сентября 1939 года было для Гитлера неожиданным: «Без меня доказано, что в 1939 году Гитлер не имел намерения начинать европейскую, тем более мировую войну. Без меня доказано, что промышленность Германии в 1939 году работала в режиме мирного времени, что не было намерений и планов переводить ее на режим военного времени. Доказано и то, что 3 сентября 1939 года Гитлер был потрясен, узнав, что Британия и Франция объявили ему войну. Гитлер такого оборота событий не предусматривал».

Гитлер предусматривал такой оборот событий и ожидал, что Англия и Франция объявят войну Германии, в случае если последняя нападет на Польшу. Английского «исследователя» опровергает Уинстон Черчилль: «Попытки западных держав создать оборонительный союз против Германии сопровождались не меньшими усилиями другой стороны. Переговоры между Риббентропом и Чиано в Комо в начале мая официально и публично увенчались так называемым „Стальным пактом“, подписанным двумя министрами иностранных дел в Берлине 22 мая (1939 года. – С. Ж.). Это было вызывающим ответом на хрупкую сеть английских гарантий в Восточной Европе. 23 мая, на следующий день после подписания „Стального пакта“, Гитлер ускорил совещание с высшим командным составом вооруженных сил. В секретных протоколах этого совещания говорится:

„Польша всегда была на стороне наших врагов. Несмотря на договоры о дружбе, Польша всегда втайне намеревалась воспользоваться любым случаем, чтобы повредить нам. Предмет спора вовсе не Данциг. Речь идет о расширении нашего жизненного пространства на востоке и об обеспечении нашего продовольственного снабжения. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы пощадить Польшу. Нам осталось одно решение: напасть на Польшу при первой удобной возможности. Мы не можем ожидать повторения чешского дела. Будет война. Наша задача – изолировать Польшу. Успех изоляции будет решать дело.

Не исключена возможность, что германо-польский конфликт приведет к войне на западе. В таком случае придется сражаться в первую очередь против Англии и Франции. Если бы существовал союз Франции, Англии и России против Германии, Италии и Японии, я был бы вынужден нанести Англии и Франции несколько сокрушительных ударов. Я сомневаюсь в возможности мирного урегулирования с Англией. Мы должны подготовиться к конфликту. Англия видит в нашем развитии основу гегемонии, которая ее ослабит. Поэтому Англия – наш враг, и конфликт с Англией будет борьбой не на жизнь, а на смерть.

Англия знает, что проигрыш войны будет означать конец ее мировой мощи. Англия – движущая сила сопротивления Германии. Если удастся успешно занять и удержать Бельгию и Голландию, и если Франции будет также нанесено поражение, то будут обеспечены основные условия для успешной войны против Англии“»³¹⁶.

Глава 14
Когда была сформирована 112-я танковая дивизия?

В этой главе мистер Резун на 457-й странице пишет: «Кроме того, формировались танковые дивизии. Только за год, с июня

1940 по июнь 1941 года, была сформирована 61 новая танковая дивизия. Танковые дивизии имели свою собственную систему номеров от 1 до 69. Наличие пропусков указывало на то, что процесс формирования дивизий продолжается».

Далее на той же странице он сообщает: «Советская танковая дивизия 1941 года – 375 легких, средних и тяжелых танков.

…Германские моторизованные дивизии 1941 года танков в своем составе не имели. А советская моторизованная дивизия 1941 года – 275 танков.

Единственная германская кавалерийская дивизия танков не имела, советские кавалерийские дивизии имели по 64 танка каждая.

Германские пехотные дивизии танков не имели, стандартные советские стрелковые дивизии имели по 16 танков. Некоторые советские стрелковые дивизии имели по 60–70 танков. Например, 4-я стрелковая имени Германского пролетариата дивизия вступила в войну, имея 64 танка (Генерал-лейтенант И. П. Рослый. Последний привал в Берлине. С. 32)».

На 458-й странице он продолжает: «И не верилось, чтобы ранее была создана стрелковая дивизия с номером 252, и вдруг после нее сразу – 316. Не могло такого быть. И потому начал проверять другие номера и установил, что 261, 272, 289, 291, 302-я и многие с ними были сформированы в июле 1941 года, но приказы об их формировании были отданы до германского нападения.

Поэтому надо говорить о том, что Сталин за неполных два года сформировал 125 новых стрелковых, 30 новых моторизованных, 61 танковую, 79 авиационных дивизий, а кроме того, до германского вторжения приступил к формированию еще не менее 60 стрелковых, мотострелковых и моторизованных дивизий.

Проверил и танковые дивизии. У Сталина их была 61. Официально. А на деле уже в марте 1941 года номера советских танковых дивизий проскочили цифру 100, и их понесло все выше и выше. И не надо зарываться в совершенно секретные архивы для того, чтобы это подтвердить».

И на 460-й странице делает заключение: «Весной 1941 года „нейтральный “ Сталин формировал танковых дивизий больше, чем их существовало во все времена во всех странах мира вместе взятых».

А на 462-й странице добавляет: «Если бы Сталин нанес удар первым, то производство танков в Советском Союзе могло быть чудовищным. Именно это и имелось в виду, когда в марте 1941 года был отдан приказ о формировании танковой дивизии с номером 112».

Итак, если в составе Красной армии в июле 1941 года было 316 стрелковых, 112 танковых и 30 моторизованных дивизий, то необходимое количество танков для их полного укомплектования составляет: 316 × 16 + 112 × 375 + 30 × 275 = 55 306.

В книге «Святое дело» английский сказочник назвал самую большую цифру количества советских танков: «Некоторые исследователи определяют общее количество советских танков цифрой 25 508»³¹⁷.

Следовательно, все советские стрелковые, моторизованные и танковые дивизии были недоукомплектованы. Этот вывод подтверждает Г. К. Жуков: «Для полного укомплектования новых мехкорпусов требовалось 16,6 тысячи танков только новых типов, а всего около 32 тысяч танков. Такого количества машин в течение одного года практически при любых условиях взять было неоткуда, недоставало и технических, командных кадров.

Таким образом, к началу войны нам удалось оснастить меньше половины формируемых корпусов. Как раз они, эти корпуса, и сыграли большую роль в отражении первых ударов противника»³¹⁸.

Глава 15
Об артиллерийских полках

В этой главе английский мистер снова натужно пытается обвинить Советский Союз якобы в стремлении напасть на Германию. Поэтому он сообщает на 468-й странице: «Разгром случился потому, что германская армия нанесла внезапный удар в тот самый момент, когда советскую артиллерию ночами перебрасывали к границам. Вместе с артиллерией – соответствующее количество боеприпасов. К ведению оборонительной войны артиллерия не готовилась, а начинать наступление 22 июня не могла: артиллерия уже на границах, а пехота еще не подошла. И потребовалось ВСЮ массу советской артиллерии ОДНОВРЕМЕННО отводить от границ. И вот только в этой ситуации нехватка тракторов и их тихоходность оборачивалась катастрофой: артиллерия погибла или досталась противнику вместе с боеприпасами…»

Чтобы подтвердить свои слова, он ссылается на Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского: «Катастрофы можно было избежать, если бы артиллерию и боеприпасы не собрали у границы. Даже за неделю до войны (если бы Сталин действительно боялся Гитлера) еще можно было оттянуть артиллерию. Но шел обратный процесс.

Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский: „Войскам было приказано выслать артиллерию на полигоны, находившиеся в приграничной зоне“ (Солдатский долг. М., Воениздат. 1968. С.8)».

Вот только К. К. Рокоссовский сообщает противоположную информацию, а именно то, что артиллерию в приграничную зону не отправили: «Затем из штаба округа последовало распоряжение, никак не вязавшееся с условиями того времени, с надвигавшейся угрозой вражеского вторжения. Войскам было приказано выслать артиллерию на полигоны, находившиеся в приграничной зоне. Нашему корпусу удалось отстоять свою артиллерию. Доказали, что можем отработать все упражнения у себя на месте. И это выручило нас в будущем»³¹⁹.

Глава 16
О мудром Верховном Совете

На 473-й странице мистер Резун пустился в пространственные рассуждения на тему «когда Советский Союз якобы намеревался вступить в войну»: «И не мог Сталин и его генералы не понимать того, что осенью 1941 года небывалый призыв 1939 года предстоит отпустить по домам. По закону от 1.09.39 года срок действительной воинской службы для самых массовых категорий военнослужащих – для рядовых и младших командиров сухопутных войск – определялся в два года. Следовательно, массовый призыв 1939 года усиливал армию в течение двух лет, но осенью 1941 года эта сила должна была обернуться резким ослаблением. Призыв 1939 года отработает свое, как вода, выпущенная из запруды, и на смену ему придет обыкновенный призыв. Задержать отслуживших в армии нельзя: упадет дисциплина. Только война позволяет держать в армии миллионы уже отслуживших и требовать от них повиновения. И если Красная армия не вступит в войну до осени 1941 года, то призыв 1939 года отработает вхолостую, на его содержание будут истрачены средства, а после солдаты разъедутся по домам. Собрать их снова вместе не удастся без большого шума и великого непонимания.

Следовательно, проводя массовый призыв осенью 1939 года, Сталин устанавливал для себя максимально возможный срок вступления в войну – лето 1941 года. Если бы Сталин планировал нападение на 1942 год, то массовый призыв он проводил бы в 1940 году».

А в следующей главе на 476-й странице он сообщает: «… на 19 августа 1939 года численность Красной армии достигла 2 000 000.

…1 января 1941 года численность Красной армии составляла 4 207 000 человек».

Из вышеприведенных сведений устанавливаем, что за 1940 год численность Красной армии возросла на 2 207 000 человек, следовательно, массовый призыв прошел в 1940 году. Этот вывод подтверждает В.А. Анфилов: «Численность Красной армии и Военно-морского флота в течение полутора лет возросла более чем в 2,8 раза и к началу 1941 года достигла 4207 тыс. человек»³²⁰.

На странице 474 автор «доходчиво» разъясняет что Англия, Германия и Франция в сентябре 1939 года, начав Вторую мировую войну, понятия не имели, что начали эту общемировую трагедию: «Тут самое время меня оборвать возмущенными возгласами. 1 сентября 1939 года – это начало Второй мировой войны. Мудрая коммунистическая партия и советское правительство всеми мерами старались войну предотвратить, но на всякий случай принимали необходимые меры…

Полностью согласен с мудрыми мерами. Но смущает другое. Сейчас мы знаем, что в тот день началась Вторая мировая война. Но тогда этого никто не знал.

Сам Гитлер 1 сентября понятия не имел, что началась Вторая мировая война. 3 сентября Британия и Франция объявили Гитлеру войну. Но и тогда ни Гитлер, ни правительства Франции и Британии тоже о Второй мировой войне не помышляли».

В книге «Ледокол» заламаншский «исследователь» себя опровергает: «1 сентября 1939 года, на рассвете, германская армия начала войну против Польши. Но в XX веке война в Европе автоматически означает мировую войну. Война действительно быстро захватила и Европу, и почти весь мир»³²¹.

Глава 17
О перманентной мобилизации

На странице 476 мистер Резун грубо намекает, мол, Советский Союз победил во Второй мировой войне потому, что якобы немцев «трупами закидали»: «Говорят, что советские дивизии, корпуса и армии были небольшими по составу. Это так. Но надо помнить, что их было много, а кроме того, солдат и офицеров не жалели, использовали на пределе человеческих возможностей и сверх этих возможностей и тут же заменяли. Это как счет в банке: если у вас есть хороший источник пополнения, то деньги можно тратить легко и свободно. На каждый данный момент денег, может быть, и немного, но вы продолжаете тратить, зная, что завтра их снова будет в достатке.

Именно так дела обстояли в советских дивизиях, корпусах и армиях: людей в данный момент немного, но командование использует их интенсивно в уверенности, что не завтра, а уже сегодня пришлют замену».

Но это ложь.

Советский Союз одержал Великую Победу из-за того, что советская экономика смогла произвести оружия и боеприпасов больше, чем вся континентальная Европа вместе взятая, которая работала на Германию. Поэтому можно выразиться, что немцев «завалили… металлом». Артиллерийская подготовка Красной армии перед наступлением была всегда такая мощная, что советские солдаты при штурме оборонительных рубежей противника не встречали никакого сопротивления. После того как поработала советская артиллерия, в окопах противника никого не оставалось, и поэтому обороняться было некому.

Фальсификатора-ревизиониста В. Резуна опровергает фронтовик-артиллерист, Герой Социалистического труда, народный артист Советского Союза Юрий Владимирович Никулин: «Мы рыли запасную позицию для батареи, и вдруг метрах в трехстах от нас остановились странные машины.

– Смотрите, пожарные приехали, – сказал кто-то шутя.

Машины расчехлили, мы видим, на них какие-то лестницы-рельсы. Вокруг копошатся люди. К нам подходит лейтенант и говорит:

– Ребята, ушли бы отсюда, стрелять будем.

– Да стреляйте, ради бога, – ответили мы.

– Ну, как хотите, только не пугайтесь.

Мы посмеялись и продолжали копать.

Смотрим, от машин все люди отбежали далеко, только один водитель остался в кабине. И вдруг поднялся такой грохот, огонь и дым, что мы не знали, куда деться. И действительно перепугались. Лишь потом опомнились и сообразили, что это стреляли машины. Глядим в сторону противника, а там прямо из земли вздымаются огромные огневые грибы-шапки и в разные стороны разлетаются языки пламени. Вот это оружие! Мы ликовали, восторгаясь им. Машины быстро развернулись и уехали.

Так на войне мы познакомились с реактивными минометами или, как их все называли, „катюшами“»³²².

По свидетельству Ю.В. Никулина, во время работы артиллерийских установок залпового огня пугались советские солдаты. Что происходило в немецких окопах, можно только предполагать… Там, видимо, были перепаханы все оборонительные сооружения и окопы, а солдаты перед смертью только испугаться и успевали…

Мистер Резун подтверждает жуткое воздействие советских установок реактивного залпового огня на гитлеровских солдат, офицеров и генералов: «В 1941 году Красная армия применила совершенно необычное оружие: наземные подвижные реактивные установки залпового огня „БМ-8“ и „БМ-13“, которые вошли в историю как „сталинские органы“ или „катюши“. Они стреляли снарядами „М-8“ (калибр 82 мм) и „М-13“ (132 мм). Залп нескольких установок – это лавина огня со скрежетом, ревом и грохотом. Многие германские солдаты, офицеры и генералы свидетельствуют, что это было жуткое оружие»³²³. «Генерал-фельдмаршал А. Кессельринг свидетельствует: „Страшное психическое воздействие «сталинских органов» является в высшей мере неприятным воспоминанием для любого немецкого солдата, бывшего на Восточном фронте “ (Gedanken zum Zweiten Weltkrieg. S. 78)»³²⁴.

И на страницах 421–422 заламаншский «исследователь» подтверждает, что советская артиллерия позволяла сохранять многие миллионы жизней военнослужащих Красной армии: «Во время войны Красная армия имела самую мощную артиллерию в мире. Артиллерия использовалась правильно, то есть тайно концентрировалась массами на узких участках прорыва и внезапно проводила огневую подготовку. В Сталинградской операции Донской фронт под командованием генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского прорывал оборону на узком участке – всего 12 километров. Тут помимо танков оборону рвали 24 стрелковых полка, их поддерживали 36 артиллерийских полков. Рокоссовский сосредоточил по 135 орудий на каждом километре, а на направлении главного удара плотность составляла 167 орудий на километр.

В ходе войны концентрация артиллерии, танков, пехоты, авиации постоянно увеличивалась. К концу войны при расчетах мощности артиллерийского удара в советских штабах в качестве единицы измерения стали использовать килотонны. Советская артиллерия заговорила языком ядерного века.

В Висло-Одерской операции советское командование использовало 34 500 орудий и минометов. Их не распределяли равномерно по фронту, а концентрировали на участках прорыва. В полосе 3-й гвардейской армии, например, была достигнута плотность 420 орудий на километр. Продолжительность артподготовки постоянно сокращалась, но мощь возрастала. В той же операции, в полосе 5-й ударной армии, продолжительность артподготовки планировалась в 55 минут. Она началась хорошо, но через 25 минут была остановлена. За 25 минут было израсходовано 23 тысячи тонн боеприпасов. На каждом километре фронта прорыва было израсходовано по 15 200 снарядов среднего и крупного калибров. В прорыв пошли штрафные батальоны, не встречая никакого сопротивления. Их действия убедили командование: продолжать артподготовку незачем – никто больше не сопротивляется. Экономия: 30 минут времени (что очень важно на войне) и 30 тысяч тонн снарядов.

Еще больше артиллерии было использовано в Берлинской операции – более 42 тысяч орудий и минометов. На участках прорыва маршалы Г.К. Жуков и И.С. Конев сосредоточили не только чудовищное количество артиллерии, но и чудовищное количество боеприпасов. Конев прорывал фронт на участке 36 километров, где сосредоточил 8626 орудий и минометов. Жуков сосредоточил меньше орудий – 7318, но прорывал фронт на участке в 30 километров, поэтому артиллерийские плотности у него были выше. В этих же полосах были сосредоточены основные силы танковых и воздушных армий и соответствующее количество пехоты.

Рекорд был установлен в полосе 381-й стрелковой дивизии 2-й ударной армии в ходе Восточно-Прусской операции: 468 орудий и минометов на один километр фронта, не считая „катюш “ – реактивных установок залпового огня.

В ходе войны Красная армия израсходовала 427 000 000 снарядов и артиллерийских мин и 17 000 000 000 патронов. Любители математики, разделите это на число германских солдат и определите, сколько приходилось на одного. К этому надо добавить ручные гранаты, саперные мины, авиационные бомбы. Кто мог устоять перед этой мощью?»

Далее. На все той же 476-й странице английский мистер воспроизводит рост численности Красной армии, что, по его мнению, говорит о якобы «агрессивности» Советского Союза: «А в мирное время Красная армия была вообще крохотной: 500–600 тысяч человек. Сталин вкладывал средства в военную промышленность, а численность армии держал ниже однопроцентного рубежа, чтобы не обременять экономику, чтобы не тормозить ее рост. А потом Красная армия начала расти.

Ее численность составляла:

1923 год – 550 000;

1927 год – 586 000;

1933 год – 885 000;

1937 год – 1 100 000;

1938 год – 1 513 400.

К началу 1939 года численность Красной армии составляла один процент от численности населения. Это был Рубикон. Сталин его переступил: на 19 августа 1939 года численность Красной армии достигла двух миллионов.

На этом Сталин не остановился. Наоборот, 19 августа он отдает тайный приказ о формировании десятков новых стрелковых дивизий и сотен артиллерийских полков. Процесс мобилизации маскировался.

Скорость мобилизации нарастала. 1 января 1941 года численность Красной армии составляла 4 207 000 человек. В феврале скорость развертывания была увеличена. 21 июня 1941 года численность Красной армии – 5 500 000 человек».

Как пишет сам мистер Резун: «Такой подход некоторых ученых мужей к методике исторических исследований меня огорчает. Все познается в сравнении. Где же сравнения? Публикуя любые статистические сведения об одной стороне, немедленно публикуйте сведения и о другой. Если мы не будем сравнивать, то ничего не поймем, ничему не научимся»³²⁵.

Составим таблицу:

Источники: Анфилов В.А. Провал «блицкрига». С. 124, 133; Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. С. 273, 275, 335; Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933–1945. С. 77, 702.

Данные таблицы показывают, что в период с 1937 года по 22 июня 1941 года Советский Союз отставал в увеличении численности военнослужащих от фашистской Германии. Численность советских вооруженных сил была в 1,5–2 раза меньше численности вооруженных сил Германии. СССР увеличивал Красную армию в ответ на рост германских вооруженных сил.

На страницах 480–481 мистер Резун приписывает Советскому Союзу разработку теории агрессивной войны:

«А.И. Егоров (впоследствии – Маршал Советского Союза): „Это не период пассивного прикрытия отмобилизования, стратегического сосредоточения и развертывания, а период активных действий с далеко идущими целями… Под прикрытием этих действий будет завершаться мобилизация и развертывание главных сил“ (Доклад Реввоенсовету 20 апреля 1932 года).

Е.А. Шиловский (впоследствии – генерал-лейтенант): „За первым эшелоном, который вторгается на территорию противника, развертывается сухопутная армия, но не на государственной границе, а на захваченных рубежах“ („Начальный период войны“, „Война и революция“. Сентябрь-октябрь 1933 года. С. 7).

С.Н. Красильников (впоследствии – генерал-лейтенант, профессор Академии Генерального штаба): „Поднимать огромные массы по всеобщей мобилизации – рискованное дело. Гораздо спокойнее втягивать в состав отдельных войсковых частей людей путем небольших мобилизаций… Проводить мобилизацию по частям, без официального ее объявления“ („Война и революция“. Март-апрель 1934 года. С. 35).

В.А. Меликов (впоследствии – генерал-майор): „Армия прикрытия обращается с момента решения на переход к активным действиям в армию вторжения“ (Проблемы стратегического развертывания. 1935 год).

Комбриг Г.С. Иссерсон: „Когда эта масса вступит в сражение, в глубине страны покажутся силуэты Второго стратегического эшелона мобилизуемых войск, за ним Третьего и т. д. В конечном итоге в результате «перманентной мобилизации» будет разбит тот, кто не выдержит мобилизационного напряжения и окажется без резервов с истощенной экономикой“ (Эволюция оперативного искусства. 1937 год. С. 79)».

На самом деле в Советском Союзе разрабатывались оборонительные методы отражения против вероятного вторжения агрессивных государств. В.А. Анфилов пишет: «Ссылаясь на решения XII пленума Исполнительного Комитета Коминтерна (1932), отметившего тенденцию к „вползанию в войну“, автор (Е.А. Шиловский, бывший в то время начальником кафедры Военной академии им. М.В. Фрунзе. – С. Ж.) убедительно показал вероятность начала будущей войны без ее объявления. „Новый термин «вползание в войну», – заметил он, – подразумевает скрытые методы подготовки к войне и фактическое начало военных действий без официального объявления войны, чтобы замаскировать, скрыть от народных масс момент возникновения новой империалистической мировой войны“. При этом мобилизация, по мнению Шиловского, будет проводиться постепенно, а сосредоточение и развертывание армии вторжения также могут осуществляться постепенно, маскируясь под различными предлогами (сборы, маневры, учения). Говоря о характере военных действий в начальных операциях войны, Шиловский писал, что „в будущей войне ожесточенная борьба… развернется с первых же часов… на большом пространстве театра военных действий по фронту, в глубину и в воздухе… При этом следует рассчитывать не на молниеносный разгром армий классовых врагов, а готовиться к упорной и ожесточенной борьбе, которая даст нам окончательную победу“. Эта мысль повторялась в речи маршала Тимошенко на декабрьском совещании»³²⁶.